Текст книги "Я хочу предложить один день (СИ)"
Автор книги: Kanaechka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
========== Глава 1 ==========
1 сентября, 2000
Грохот. Фарфоровая тарелка летит на пол и разбивается о бежевую плитку. Она не понимает, как такое могло случиться. Всегда внимательная и осторожная Гермиона Грейнджер, сейчас чувствует себя раздавленной, обеспокоенной. Этот день заставляет её ладони потеть, а веки то и делают, что подрагивают. Она опускает взгляд на пол, на осколки, которые разлетелись по всей кухне. Её руки тянутся за палочкой, чтобы убрать за собой следы неосторожности, но её внимание фокусируется на медленно разгорающемся камине, из пламени которого вырисовывалась такого же цвета копна волос.
– Гермиона, привет! – глаза парня были наполнены радостью, которая отражалась в размашистых шагах и в его распростёртых руках, которые стремились к девушке.
Конечно, Рон. Гермиона даже не удивилась такому раннему визиту. Её голова кипела, словно кастрюля, в которую налили воду и оставили на включенной плите, совершенно позабыв о ней. Когда Грейнджер подняла взгляд, первое, что попало в поле её зрения – букет красных роз в руке её друга. Чёрт, как же она ненавидит розы. Особенно красные. Неосознанно Гермиона начала прокручивать у себя в голове все те моменты, когда она говорила Рону не дарить ей красные розы. Кажется, это повторялось десятки, нет, сотни раз.
– Рон, я так рада тебя видеть! – девушка сделала пару шагов навстречу парню, и их хватило, чтобы через мгновение её руки обвили шею Рона. Он свободной рукой обнял девушку за талию, положив свою голову ей на плечо. Они не виделись уже несколько месяцев. Этого было достаточно, чтобы действительно соскучиться по своему другу. Другу. – Ты рано. Остальные прибудут в меньшей степени только через час.
– Я хотел тебя удивить. Это, кстати, тебе, – Рон поднимает перед собой тот самый букет и протягивает его Гермионе. Его лицо немного смущено, словно ему снова пятнадцать лет, и это первый раз, когда он дарит девушке цветы.
– Это очень мило, спасибо. Но, – взяв цветы в руки, она открывает ящик под раковиной и вытаскивает оттуда вазу, – разве я не просила тебя не дарить мне цветы? Или, хотя бы не розы, – поворачивает ручку крана, и вода стремительно наполняет вазу.
– Боже, прости! Вылетело из головы, – Рон опустил глаза в пол. – Когда я пришёл в цветочный магазин, я растерялся, и просто не смог определиться!
– Ничего, не переживай. Если вдруг решишь удивить меня в следующий раз, – Гермиона повернула ручку крана в обратную сторону, когда убедилась, что воды в вазе будет достаточно, – просто купи мне лилии.
– Точно. Ты любишь лилии.
***
Ровно семь часов. За окном начинает темнеть. Гермиона осматривает стол, чтобы убедиться, что точно ничего не забыла. Паранойя. Ей кажется, что из-за неровно положенной вилки её могут осудить. Ровно восемь тарелок. Восемь бокалов. По середине стола она поставила противень с запечённой индейкой, слева и справа от него стояли стеклянные пиалы с салатами и фруктами; по правую сторону от каждой тарелки Гермиона поставила хрустальные фужеры, которые сами наполнялись напитками.
Её трясет. Всегда идеальная всезнайка Грейнджер сомневается в оформлении стола. И, к её сожалению, у неё нет времени что-либо менять. Она слышит звук аппарации. Слышит смех.
– Подруга, я так соскучилась по тебе! – Джинни Уизли чуть ли не сбивает Гермиону с ног, когда вихрем влетает в столовую. Она обхватывает шею девушки слишком сильно, из-за чего Гермиона держит на трясущихся ногах не только свой собственный вес, но и вес подруги.
Вслед за Джинни в комнату спокойным шагом входит Гарри Поттер. Он одет в прямые, выглаженные по стрелкам темно-синие брюки в большую клетку, и вязанный свитер серого цвета. Его волосы слегка взъерошены. Он улыбается своей искренней улыбкой. От этого Гермиона слегка успокаивается. Она никогда не понимала, почему рядом с Гарри она чувствует себя так спокойно.
– Гермиона, это очень некрасиво с твоей стороны! Ты могла бы писать нам письма немного чаще, – он усмехается и подходит к девушке, заключая её в объятия и целуя в щёку.
– Ребят, я тоже очень рада вас видеть, – говорит Гермиона, бегло оглядывая пришедших друзей.
Из гостиной выходит Рон, который последние двадцать минут находился там. Гермиона была удивлена почему он решил прийти на целый час раньше остальных, если по итогу он сидел в гостиной на бордовом диване и бормотал себе что-то под нос.
– Остальные гости прибудут с минуты на минуту, – выражение лица Рона оставляло желать лучшего. Он закатил глаза и слегка фыркнул.
– Добрый вечер, – в столовой появляется до боли знакомое лицо. Малфой. – Поттер, Уизли, Уизлетта, – он прошел в центр комнаты и сделал большую паузу, прежде чем поздороваться c хозяйкой дома, – Грейнджер.
Следом за аристократом зашли его компаньоны. Паркинсон, Забини, Гринграсс. Они кивнули в знак приветствия. Никто из них не был особо говорлив в этот момент. Лишь Блейз Забини взглянул на Гермиону и слегла ухмыльнулся.
– Малфой, – пародируя манеру приветствия ответила девушка.
Гермиона осмотрела всех присутствующих. Наряд Пэнси Паркинсон сразу бросился в глаза. Она была в облегающем черном платье чуть ниже колена. Вырез на спине доходил почти до самых ягодиц. Идеальный макияж. Разве могло быть иначе? Конечно, нет. Она всегда выглядит идеально. Кажется, когда она будет лежать в гробу, она все равно будет выглядеть так.
– Сегодня мы со своими спутницами, надеюсь, мое письмо до тебя дошло, – Малфой взглянул на стол, и словно убедился в своих словах, когда насчитал ровно восемь тарелок. – Да, вижу, дошло.
Кровь начинала кипеть. И самое забавное в этом было то, что Гермиона сама не понимала, от чего.
Она тяжело вздыхает, прикрыв веки.
– Предлагаю начать, – девушка жестом приглашает всех присутствующих к столу. – прошу, присаживайтесь.
========== Глава 2 ==========
1 сентября, 1998
Внутри Гермионы Грейнджер вспыхивает странное чувство. Глядя на людей на платформе, можно подумать, что и не было никакой войны. Всё те же теплые приветствия, трогательные прощания и искренние, счастливые эмоции. Хогвартс-экспресс уже вот-вот прибудет на место, студенты с нетерпением ждут, когда снова войдут в стены родной школы. Абсурд. Она не понимает, как вообще они все могут так жизнерадостно себя вести.
Уже сидя в поезде и глядя в окно, на вечернюю школу, руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Опустошение. Она чувствует, как её руку накрывает теплая ладонь, от чего становится немного спокойнее.
Гарри был для нее, словно таблетка от всех болезней. Обезболивающее. Безоар. Она поглощала его поддержку и ждала, когда подействует это лекарство.
Но тут же срабатывал побочный эффект от принятой таблетки – скорее всего, это было чувство вины. Она не имела права чувствовать себя хуже, чем Гарри Поттер. Он пострадал сильнее. Потерял больше. Тяжело выдохнув, Гермиона открыла опущенные веки и взглянула на друга.
– Все будет хорошо. Мы ведь вместе, и это самое главное, – произнёс Гарри, сжимая руку Гермионы.
Тёплая улыбка парня дала надежду на что-то хорошее.
***
Студенты. Слишком много разных лиц в одних стенах. Гермиона вместе со своими друзьями направлялась в Большой Зал на праздничный ужин. Праздничный. Она не ощущала себя, как дома. Последние семь лет Хогвартс был для нее домом. У нее отняли его. Болезненное жжение разгорается где-то слева в груди. И никакие теплые воспоминания, которых было значительно больше, чем плохих, не могут сравниться с ущербом, полученным за последний год. Бессмысленные смерти, рана от которых еще долго не затянется. Если, конечно, вообще сможет когда-либо затянуться.
Когда двери в Большой Зал открылись с привычным грохотом, Гермиона первым делом обратила внимание на стол факультета Слизерин.
Если оценивать обстановку в целом, то в помещении стоял невыносимый гул: все студенты общались и смеялись, обменивались новостями, спорили и просто наслаждались обществом друг друга. Но. За столом слизерина была невыносимая тишина. Только из некоторых точек доносились тихие разговоры, которые девушка не могла расслышать. Подавленные. Чувство вины? Вряд ли.
Золотое Трио прошли через весь зал и сели на свои места, которые стали такими родными за последние семь лет. Обычная скамья, но, можно подумать, что на каждом месте выгравированы их имена. Каждого.
Стол был как обычно шикарно оформлен – огромное количество разновидных блюд, словно все они пришли на свадьбу к самому Мерлину. Гермиона огляделась по сторонам. Она остановила свой взгляд на Парвати Патил, которая смотрела как-будто сквозь стол. Очевидно, для нее это возвращение было очень болезненным. Лаванда Браун была её лучшей подругой с первого дня нахождения в Хогвартсе. Сидела с ней на этой скамье Гриффиндора с их выгравированными именами.
Парвати Патил винит себя. Никто не виноват. Винит за то, что она не оказалась рядом. Виноват лишь Волдеморт. Не помогла. Не спасла. Это всё его заслуга.
Раздался громкий звук удара по хрусталю, что тут же вывело Гермиону из оцепенения. Все студенты устремили взгляд в сторону профессорских столов. МакГонагалл стояла там, где раньше стоял Дамблдор. Стояла там, где раньше стоял Снейп. Её глаза носились по всему залу, останавливаясь особенно долго на лицах тех, кто стоял вместе с профессором на черте обороны Хогвартса.
– Дорогие студенты, добрый вам вечер! Хочу выразить огромную благодарность всем тем, кто набрался сил и вернулся, чтобы закончить свое обучение, и тем, кто впервые вошёл в стены Хогвартса, – директор сделала паузу и шумно вздохнула. – Этот год будет для многих особенно сложным, поэтому прошу вас всех не опускать руки, – Гермиона поймала на себе взгляд МакГонагалл. Такой трепетный и по-матерински тёплый заставил девушку напрячься, чтобы не заплакать прямо там. – Я уверена, что мы сможем показать всему Волшебному Миру, что эта война была бессмысленна в первую очередь для тех, кто её начал. Не забывайте, что наша школа и вся Магическая Англия была отстроена заново только благодаря единству.
Профессор МакГонагалл закончила речь и вернулась на свое место. Не каждый бы заметил, но Гермиона точно увидела дрожащие руки директора.
– Я хочу закончить это, – сказал Поттер, при этом расплескивая содержимое своего бокала.
Недоумение.
– Закончить – что? – Гермиона вопросительно взглянула на Гарри.
– Войну факультетов. Мне кажется, что пора заканчивать этот цирк. Мы лишь тратим время и нервы впустую.
Он серьёзно? Он сейчас говорит все это серьёзно? Война факультетов – это война, которую никто и никогда не закончит. Состязание. Борьба. Это течет по венам. В крови.
– Это невозможно! Слизерин никогда и ни за что не уступят гриффиндору, если мы попросим, – сказал Рон, ковыряясь вилкой в курице и испачкав все свои руки.
– Бросьте. Им самим это нужно, – Гермиона не понимает, к чему он клонит. Она лишь поворачивает голову и видит платиновый цвет. Идеальная укладка. Она не видела Драко Малфоя с того самого момента, когда он ушел с родителями с поля боя. Все думали, что он струсил. И она так думала, пока не начала анализировать – он всего лишь хотел спасти их как умел. Спасти свою семью. И, возможно, единственным правильным решением было действительно просто сбежать, – ведь они в очень невыгодном положении. Им нужна реабилитация.
Гермиона нахмурилась, но всё же увидела в этом здравый смысл. Но, вряд ли они позволят сместить их на второе место лишь ради «реабилитации». Эта борьба длится уже очень давно. Грейнджер сразу начала анализировать, взвешивать все плюсы и минусы предложения, и хотела спросить у Гарри когда же он собирается обсудить это с остальными сокурсниками – но буквально в этот же момент Поттер поднимается со своего места и направляется в сторону слизеринского стола. Гермиона не успела опомниться, лишь распахнула глаза, глядя на удаляющуюся фигуру друга. Она вцепилась в руку Рона. Ей казалось, что её друг делает что-то неправильное. Что-то… Незаконное.
Но, кажется, сам Поттер не сомневался в своих действиях. Он очень уверенно подошел к столу своих главных соперников без особых приветственных жестов и произнёс:
– Малфой, хотелось бы обсудить с тобой кое-какие моменты.
Блондин сидел в компании Блейза Забини и Теодора Нотта. Он скучающе поднял глаза и несколько секунд просто изучал стоящего перед ним Гарри.
– Какие моменты? – наконец выдавил из себя Драко, нахмурившись.
– Мне кажется, что эта война принесла вам не меньше хлопот, чем остальным. Поэтому, – Гарри поперхнулся. Кажется, он уже не так уверен в своей затее, – мне кажется, что мы могли бы прекратить войну факультетов. – послышался смех. Некоторые слизеринцы увидели в предложении Гарри что-то невыносимо смешное. Сам Малфой же прищурил глаза и слегка усмехнулся. Он серьёзно? – Я думаю, вам это нужно так же сильно, как и нам. Разве у вас нет потребности в реабилитации?
– К чему ты клонишь? – Драко Малфой выглядел весьма заинтересованным. Он наклонил голову в правую сторону, а пальцы постукивали по деревянному столу. Анализировал.
– Один день. Я хочу предложить один день в году, для начала. – Гарри окинул взглядом остальных сидевших за столом. – Можешь брать с собой компанию, и мы будем мирно общаться. Без намёков на войну.
Гарри выглядел очень растерянным. В его голове была идея, но не было плана. Он просто импровизировал. Он не знал, как именно они должны прекратить это своеобразное противостояние интересов и сторон, поэтому озвучил первую же мысль, что пришла ему в голову.
– Хорошо, – Малфой приподнял голову и ухмыльнулся, – давай попробуем.
Взрыв. Атомный. Нет, ядерный. Это что-то настолько новое, неизученное, под запретом. Гарри растерялся, когда услышал одобрительный ответ. Возможно, он даже не ожидал, что все пройдет настолько гладко. Он взглянул на белокурого парня и улыбнулся. Непроизвольно.
– Отлично. Обсудим детали позже, – Гарри бросил последний взгляд на его соседей по столу, и, развернувшись, быстро устремился обратно, к своему факультету. Он уже не слышал, что так бурно начали обсуждать слизеринцы за его спиной. Но он был уверен, что это начало чего-то нового.
В его глазах читался целый калейдоскоп эмоций. Удивление. Радость. Гнев. Как это все вообще можно совмещать? Студенты Гриффиндор смотрели на Гарри с задумчивым видом. Всем действительно было интересно, зачем Мальчику-Который-Выжил понадобилось идти к слизеринцам. Тем более так уверенно.
Как только Гарри вернулся за свой стол, все склонились ближе, чтобы услышать подробности.
– Ну… Как прошло? – неуверенно спросил Рон.
– Положительно. На удивление, – он выдохнул. Облегчение. – Кажется, теперь мы будем собираться для общения.
– Что? – Гермиона поперхнулась. Она не понимала. Ей послышалось? – Для общения? О чем нам общаться?
– Я… я не знаю. Малфой согласился меня выслушать сразу же, без своих едких комментариев. И… я не ожидал такого, хотя был уверен в своей идее, поэтому пришлось предложить первое, что пришло на ум, – Гарри поправил очки и пожал плечами.
– И что же тебе пришло на ум? – она рассержена. Ей абсолютно не хотелось проводить время с людьми, от которых пострадали её друзья. От которых пострадала она сама. Весь Магический Мир пострадал.
– Один день в году. Один день в году Малфой будет брать с собой компанию, и…, – Гарри неуверенно поднял взгляд на Гермиону и заломил пальцы на правой руке, – ну, мы будем проводить время вместе.
Рон подавился своим бутербродом. Он не мог поверить своим ушам. Рон Уизли не любит Малфоя куда сильнее, чем Гарри или Гермиона.
Осознав масштаб надвигающихся изменений, Грейнджер застонала и её брови сдвинулись к переносице:
– Гарри, во что ты нас втянул?
========== Глава 3 ==========
2 сентября, 1998
Гермиона Грейнджер крутилась в своей кровати уже третий час. Опущенные красные шторы вокруг её покоев не давали шанса свободно вдохнуть. Она чувствовала себя чужой. Не здесь ей нужно находиться. Не здесь. Вся эта ситуация навалилась на неё свинцом и вдавливала в скрипучий матрас с невообразимой силой. И, когда девушка поняла, что этой ночью ей не уснуть, она решила, что нужно проветрить голову.
Опустив ноги с кровати, она касается пальцами ног своих тапочек. Так по-детски, учитывая обстановку вокруг и свои собственные мысли, она надевает на ноги розовые, пушистые тапочки – мамин подарок. Гермиона ёжится и поднимается с кровати, раздвигая висевшие по периметру палантины. Её не волнует, что она может быть замечена в столь позднее время. Все равно. Нужно успокоиться. Нужен свежий воздух.
Гермиона выходит из спальни девочек и спускается вниз по винтовой лестнице, прямиком в гостиную. Камин разожжен, видимо, никто его не погасил перед уходом в спальни. На секунду ее взгляд фокусируется на пламени. Игривый огонёк.
Девушка ловит себя на мысли, что ей хотелось бы быть огнём – успокаивающим, но одновременно с этим безжалостным. Без чувства вины. Без сожалений. Гермиона оглядывает гостиную. После восстановления Хогвартса это помещение никак не изменилось. Словно отмотали время назад и оставили все так, нетронутым. Все те же красные диваны, стоящие друг напротив друга. Все тот же стол, усыпанный различными бумажками и книгами. Все тот же камин, в котором разыгрался все тот же огонёк. Грейнджер усмехается мыслями о времени и вспоминает третий курс и их шалость с Маховиком Времени. Рука непроизвольно тянется к груди, на уровне которой он обычно свисал.
Набрав полные лёгкие воздуха, Гермиона задержала дыхание. Словно вслушиваясь в звуки вокруг. Но вокруг ничего. Все давным-давно спят. Перешагивая порог гостиной и оказываясь в коридоре, она тяжело выдыхает и отправляется в сторону заднего двора.
Пустынно. Вокруг ни души. Ночью Хогвартс особенно прекрасен. Длинные темные коридоры манят, но не пугают. Хочется остаться в этой темноте.
Гермиона выходит на улицу, и резкий порыв ветра заставляет её затрястись. Волосы на голове девушки превращаются в еще больший беспорядок. По её коже пробежало, кажется, миллиарды мурашек. Она осматривает тропинку, ведущую в сторону внешней территории Хогвартса – тут трава стала значительно выше, по лодыжку. Гермиона начала спускаться вниз, по небольшому холму. Повинуясь такому нетипичному порыву, она сняла свои тапочки и взяла их в руки. Её ноги погрузились в холодную траву, и она ощутила мороз земли. Это успокаивает. Это чёртовски успокаивает.
Она закрывает глаза. Вдыхает свежий воздух полной грудью. Ей хочется бежать. И она бежит. Бежит вниз по усыпанному разноцветными цветами холму, прикрыв глаза, и смеется. Детский лепет. Гермиона чувствует себя свободной, хоть и понимает, что это мимолетное ощущение. Бежит, спотыкается, смеется и снова бежит.
И, спустя примерно метров 100, она шумно падает на землю, вытряхивая со свистом набравшийся в легких холодный воздух. Падает на холодную землю. Её пальцы цепляются за травинки, которые щекочут пятки и лицо. Резким движением она сдувает прядь волос, прилипшую ко лбу. Её взгляд устремляется на небо. Миллионы звезд. Они завораживают. Заставляют отвлечься. Она отвлекается. Отвлекается ровно до того момента, пока её обзор не заслоняет фигура.
– Это было… Странно.
Гермиона резко поднимается, садясь в неудобной позе и поворачивается к нежданному гостю, который отошёл куда-то вправо. Малфой. Как же он, чёрт, не вовремя.
– Я хотела побыть в одиночестве, – Гермиона от обиды надувает губы и стискивает зубы так, что они начинают болеть. Как по-детски. Она выглядит ребёнком. Ещё и её розовые тапочки, которые валяются по левую сторону от неё. – и, если ты не против…
– О, не беспокойся. Я бы тоже пожелал остаться в компании с самим собой, – произносит Малфой, бросая последний взгляд на Грейнджер.
Он обошёл девушку и пошел вниз по склону. Гермиону очень удивило, что в такое время он не спит. Все спят. И он должен. Но он… В своих чёрных брюках и идеально выглаженной рубашке. Разве что не хватает пиджака для полного образа. И волосы. Уложены. Складывается ощущение, что он вообще не двигался с ужина. Как волосы могут оставаться в одном положении столько времени? Ни единого волоска, который мог находиться не на своем месте. Она смотрит на его удаляющуюся спину. И лишь сейчас обращает внимание на то, что он тоже босиком. Идет по траве, смотря лишь вперёд. И она словно ловит его взгляд. Или, до её сознания только сейчас это доходит. Его глаза словно стали темнее. Серые, но уже не такие светлые. Металлического оттенка. И она не понимает, как в такую темноту вообще смогла рассмотреть цвет его глаз. Усмехнулась самой себе.
Малфой сел на скамейку, расположенную под ивой. Нет, это не Гремучая Ива. Кажется, МакГонагалл решила засадить территорию Хогвартса разными растениями. Внушительное количество различных деревьев красуются на этом самом холме. Но они не загораживают вид, который открывается, когда только выходишь из школы. И Гермионе резко стало интересно, почему Малфой выбрал именно это место для раздумий. Для уединения.
Но стоит ли интересоваться? Девушка поняла, что, возможно, это не лучшая идея лишь тогда, когда подошла к этой скамейке. Драко смотрел перед собой, облокотившись на спинку. Одна его нога была закинута на вторую. Гермиона только сейчас заметила, что в его руке дымится сигарета.
– Давно ли ты стал курящим? – случайность. Она даже не хотела это спрашивать.
– Грейнджер, не обижайся, но что непонятного в «остаться в компании с самим собой»? – Малфой подносит руку с сигаретой к своим губам. Он не торопился делать тягу. Его губы были слегка напряжены, от чего вытягивались в тонкую нить.
– Я…, – попыталась начать Гермиона, но сразу замолчала; из-за волнения из её лёгких как-будто вытянули весь воздух и забрали возможность складывать слова в предложения, – ладно. – Гермиона развернулась и уже собиралась уходить. Стоя спиной к скамейке, она делает вдох. Шаг вперёд.
– Стой.
Она замирает. В это мгновение, она уверена, в грудную клетку вернулись все украденные у неё вдохи и выдохи. Она боится шевельнуться.
– Сядь, – напористо. Гермиона поворачивается лицом к сидящему парню, но всё так же сомневается, стоит ли ей делать шаг. – Сядь, говорю.
Девушка обходит скамейку и оказывается рядом с Малфоем. Соблюдает дистанцию.
Интерес. В ней просыпается такой животный интерес, что она начинает сравнивать себя с тигром. Затаилась и выжидает свою жертву. Только вот, она не понимает, чего именно она выжидает. Что именно её интересует. И в голове возникают вопросы: «Почему? Почему я тут? Почему я его слушаю?»
– Составь мне компанию.
– Но…
– Молча, – лишь сейчас он открывает рот для того, чтобы сделать тягу. Его грудь сильно вздымается. Из его рта вырывается длинная ровная струя серого дыма, – Посиди тут, но пожалуйста, молча.
Гермиона резко поворачивает голову вперёд, и теперь перед ней красуется темный, тонущий в ночи пейзаж. Она видит железную дорогу, по которой они каждый год едут в Хогвартс-Экспрессе. Овраг под ней такой же, как и всегда, заросший всякой зеленью. Нет следов войны. Магический Мир быстро оправился от полученных травм. И она завидует, ей хочется, чтобы в её душе было так же спокойно. Чтобы там цвели цветы, цвели лилии. Она любит лилии. Гермиона не хочет поворачивать голову и снова смотреть на парня, который, она точно знает, не взглянет на неё в ответ.
– Угостишь? – тихо спрашивает гриффиндорка, все еще смотря вперёд.
Она слышит смешок, но никак не реагирует на это.
– Давно ты стала курящей? – смеется. Пародирует её.
– Ты, кажется, сказал сидеть молча. Поэтому, просто молча угости меня сигаретой, – она удивилась своему тону. Учитывая то, что минуту назад она испытывала чувство страха, находясь рядом с ним. И, нет. Она не боялась конкретно его. Она боялась себя. Боялась сказать или сделать что-то не так, – пожалуйста.
Снова усмехается. Кажется, его это не на шутку забавляет. Парень достаёт из кармана своих брюк пачку сигарет и, небрежно согнув картонную крышку длинными пальцами, протягивает сигареты девушке. Гермиона опускает взгляд. В его руках красуется бело-красная упаковка, на которой написано «Marlboro». Маггловские сигареты. Она вытягивает одну и крутит её в руках.
– Малфой, серьёзно? Ты куришь маггловские сигареты?
– Они позволяют мне расслабиться, – слизеринец вытаскивает палочку из другого кармана и шепотом, почти беззвучно проговаривает: – Инсендио, – из его палочки вспыхивает небольшой огонёк. Он подносит его к девушке, давая знак, что ей нужно все-таки зажечь сигарету.
Гермиона, заметив этот жест, торопится поднести сигарету к губам. Парень касается бумаги и табака краем огонька, исходящего из его палочки, и сигарета начинает дымиться. Девушка резко закашлялась, чем вызвала очередную усмешку Малфоя.
– Грейнджер, пожалуйста. Не берись за то, чего не умеешь, – парень развернулся к Гермионе и смотрел прямиком в глаза. Ей резко захотелось убежать, спрятаться от этого обжигающего взгляда, – даже если это обычные сигареты.
Парень сделал еще одну тягу. Он выпустил струю дыма и повернулся к гриффиндорке.
– Набери дым в рот и запусти его в легкие. Вдохни его.
Гермиона неловко подносит сигарету ко рту и делает так, как сказал ей парень. Дым проникает в легкие, и её голова сразу становится невыносимо тяжёлой. Слегка прокашлявшись, она решает сделать это снова. Ей нравится ощущение. Расслабление. То, чего ей давно так хотелось.
Молодой аристократ потушил окурок об скамью, и, произнеся заклинание Инсендио снова, сжёг в пламени доказательства своего курения. Он поднялся, поправил и так идеальные брюки, взглянул перед собой ещё раз, после чего молча пошёл обратно в замок.
Она осталась наедине с собой.
С дымящей сигаретой в левой руке.
========== Глава 4 ==========
4 сентября, 1998
Вечер пятницы протекал на удивление спокойно. Некоторое время. Было бы странно видеть студентов, мирно отдыхающих в гостиных своих факультетов. Гермиона спускалась по винтовой лестнице из спальни девочек, когда через картину Полной Дамы забегает Симус Финниган с пятью или шестью бутылками огневиски. И, спустя мгновение, о тишине остались одни лишь воспоминания. В гостиной начался хаос. Двое парней подошли к Симусу, забрали по бутылке и с победоносным криком приземлились на диван. Помещение почти моментально наполнилось другими студентами, которые, судя по всему, выжидали этот момент.
Гермиона подошла к диванам, на которых сидели Гарри и Рон. Рыжий парень повернулся к девушке и положил голову на ее руку, которая покоилась на спинке красной софы. Это был неожиданный жест, и она не понимала, как на это реагировать. Спасибо Гарри, который предложил ей сесть, и у нее появилась возможность избежать этого контакта.
– Сегодня мы отмечаем первую пятницу в этом учебном году, – Финниган встал в центр комнаты, важно размахивая руками, наверняка пародируя какого-то магического оратора. В одной руке у него находилась уже открытая бутылка огневиски, из которой плескался алкоголь, оставляя капли на ковре. – Как говорится, как первую пятницу встретишь, так остальные и проведешь!
По комнате разнесся одобрительный гул.
– Симус, боюсь тебя разочаровать, но, – Гермиона тихо хихикнула, – так никто не говорит.
Парень лишь фыркнул на ее слова, после чего поднес бутылку к губам и начал пить спиртное прям из горлышка. Студенты начали выкрикивать одобрительные слова. Было слишком громко. До мозга доходили лишь: «Пей, пей!», потому что более длинные предложения в этом шуме она просто не смогла разобрать.
Она не противилась. Она даже не отрицала, что хочет выпить. Напиться. Ей это нужно. И, не обращая внимание на удивленные взгляды однокурсников, Гермиона пила алкоголь из бутылки. Она посчитала, что имеет право забрать себе целую, как «благодарность за помощь в учебе».
Делая небольшие передышки, Гермиона осилила этот огневиски за час. Перед глазами плывет. И ей забавно. Забавно от того, что она смотрит на людей, а они не фокусируются, лишь складываются в некие шумные пятна. Капли акварели, разбавленные водой. И она слышит приглушенные голоса. Что-то невнятное. Зато она слышит свои мысли. Слишком громко. И хочется кричать. Хочется уйти, убежать. Хочется… раствориться. Гермиона открывает рот, чтобы вылить последние капли из бутылки себе на язык и ощутить этот обжигающий вкус.
– Гермиона, иди отдыхать, пожалуйста, – тихо произнёс Рон тоном родителя. Хочется закрыть ему рот. Чтобы не указывал. Она сама знает, что ей делать.
– Хочу проветриться.
Гермиона резко встает с дивана и направляется к выходу шаткой походкой. Кто-то резко хватает её за руку, пытаясь утянуть обратно, от чего девушка спотыкается и почти теряет равновесие.
– Куда ты собралась в такое время, да еще и в таком состоянии?
Глаза рыжего парня были наполнены непониманием. Он никогда не понимал.
– Рон, хватит, я просто хочу прогуляться, – раздраженно произносит Гермиона и делает вторую попытку вырваться из рук Уизли.
– Ты никуда не пойдешь! – парень начал тянуть её на себя, что вызвало волну гнева у Гермионы. Она вырывает руку из его хватки, после чего толкает Рона в грудь.
– Я сказала хватит! Я в состоянии решать, что мне делать и куда мне идти!
Кричит. У Рона, кажется, глаза на лоб залезли. Он не понимает, почему Гермиона так реагирует. Почему? Уж точно не потому, что ей не давали возможность принимать решения самостоятельно. А если так и происходило, её отчитывали по полной. Как маленькую. Как свою. Но она не была его. Какое-то время ей казалось, что она сможет стать его. Но. Всегда есть это но.
Девушка развернулась, еле держась на ногах, и вышла из Башни Гриффиндора. Голова резко начала кружиться, и в глазах начали маячить вспышки. Она не знала, куда идти. Но то, что стало намного тише, её явно обрадовало. Ноги несли её обмякшее тело в неизвестном направлении, заставляя погрузиться в беспросветную тьму.
Не придумав ничего лучше, Гермиона стремительно направилась на улицу, к той самой иве, под которой находилась лавочка. Мысль о спокойствии подавала сигналы, что нужно идти быстрее. Ей хотелось, ей так хотелось, чтобы ветер снова растрепал её волосы, чтобы холодок пустил мурашки по её спине. И она начала идти быстрее. Покачиваясь, пару раз спотыкаясь девушка шла в надежде наконец получить то, чего так хотела – умиротворения.
Оказавшись на цветочном холме, она почувствовала тяжелое разочарование, когда взглянула на скамью. Неописуемая пустота образовалась внутри. Чего она вообще ожидала? Возможно, ей и правда хотелось бы сейчас видеть эту платину вдали, на скамейке, под опущенной ивой. Гермиона даже не спорит, что ей действительно понравилась та тишина, в которой ей пришлось находиться в ту ночь.
Ноги принесли ее прямиком к дубовой лавочке. Сделав глубокий вздох, Гермиона села на то место, где сидела в прошлый раз. Она поймала себя на мысли, что последнее время она слишком часто дышит неспокойно. Ей не удается вздохнуть с облегчением, так, чтобы потом легкие не находились в напряжении. Слишком глубокую рану оставила война. Девушка расслабила свое тело, и её блузка прилипла к спинке скамьи. Она сложила руки в замок, ковыряя большим пальцем кутикулу.
