Текст книги "Я хочу предложить один день (СИ)"
Автор книги: Kanaechka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
– Пришёл и твой конец, грязнокровка. – Прошипел незнакомец, но его голос казался слишком знакомым. Её шея загорела, напоминая о тёплых прикосновениях нежных губ слизеринца, и она поймала себя на том, что от одной лишь мысли о Малфое её кожа начинает гореть, словно шрам, который останется навсегда с ней.
– Малфой?
– Ты очень сообразительна. Не зря тебя считают умной.
Парень распахнул дверь темницы и переступил через порог, давая Гермионе возможность разглядеть его невозмутимое лицо. Он был одет в костюм Пожирателя Смерти, а его маска покоилась в правой руке.
– Прошу, помоги мне. – Проскулила девушка. На её глазах наворачивались слёзы, и она искренне надеялась, что однокурсник проявит милосердие по отношению к ней.
– Помочь тебе? Ты просто грязная сука. Неужели ты правда подумала, что мне есть до тебя какое-либо дело? – Драко направил на гриффиндорку свою волшебную палочку, из которой через секунду вырвался красный луч, сопровождаемый звонким голосом парня: «Круцио».
Девушка согнулась пополам, и лишь кандалы держали её на месте, не давая возможности повернуться, чтобы боль ушла в другое место. Миллиарды иголок начали протыкать грудь девушки. Кости ломались, словно на них построили этот чёртов Мэнор, а потом они срастались и снова ломались. Тысячи раз подряд один и тот же круг. В неё запустили «Инсендио», и её кожа трескалась под жестокой струёй беспощадного огня, после чего сильные ожоги мазали Противоожоговой мазью. Это длилось несколько секунд, но Гермионе казалось, что прошла вечность. Красный луч прекратил искрить из палочки белокурого волшебника, но осталась боль, которая разлетелась по всему телу. И лёжа на полу в полусогнутом положении, Гермиона видит свою руку, на которой кровоточит это проклятое слово.
«Гряз»
– Я бы хотел, чтобы ты видела со стороны, как ты умираешь. Но для начала… – Парень подошёл к девушке и присел на корточки.
«но»
– Сначала ты увидишь, как Тёмный Лорд выпотрошит тела твоих ещё живых друзей.
«кровка»
– А затем ты увидишь, как я убью твоих родителей. Обезглавлю.
Сил на то, чтобы умолять слизеринца остановиться не было вовсе. Как и смысла. И она хотела умереть до того, как её заставят смотреть на ужасы, которые Драко озвучил во всех подробностях. Последняя слеза скатилась по лицу, и её кошмар повторился.
– Круцио.
***
Крик ужаса разлетелся по всему Больничному крылу. Девушка вскочила с подушек, цепляясь пальцами за простыню. Её руки тряслись, а глаза бегали из стороны в сторону, и она пыталась прийти в себя, понять, что всё это было лишь кошмаром. И когда её голова в очередной раз повернулась, она наткнулась на растерянные серые глаза. Белокурый парень сидел на койке гриффиндорке почти в ногах, где еще утром сидел Рон. Он сидел ровно, лишь его рука покоилась простыне, под которой находилась нога Гермионы. Он медленно гладил ткань, точно ощущая тепло кожи под ней. За окном уже давным-давно было темно, и лунный свет вырисовывал тени на лице слизеринца.
– Что ты тут делаешь? – Неуверенно проговорила девушка.
– Я гулял, а потом услышал крик, а тут ты вопишь во сне.
Драко убрал руку с ноги Гермионы и положил их на свои колени, позволяя спине немного расслабиться. Он всё ещё смотрел ей в глаза, и в них, кажется, отражалось необъяснимое беспокойство. Девушка придвинулась к парню, обхватывая его шею своими дрожащими руками и пряча лицо в его плечо. А он не двигался. Целую минуту не тронулся с места даже на миллиметр, ощущая легкую дрожь и всхлипы. И, тяжело выдохнув кислород из своих лёгких, он развернул корпус тела в сторону плачущей девушки, перемещая руки гриффиндорки себе на талию и захватывая её в свои объятия. Теперь её голова покоилась на груди слизеринца, и удары его сердца эхом разносились у неё в голове. Парень положил руку на затылок Гермионы, сильнее прижимая к себе. От него пахло эндорфинами, мятой, сигаретами и тем самым воздухом, который девушка вдыхала на холме, сидя на скамейке под одинокой ивой. И этот запах казался ей таким родным и успокаивающим. И, Мерлин не даст соврать, её амортенция пахла точно так же. Это определённо пугало.
– Скажи, что это не сон. – Тонкие струйки слёз девушки впитывались в белоснежную рубашку Малфоя. Он гладил её по голове и что-то шептал себе под нос. – Мне очень страшно.
Парень расслабил хватку, и теперь его ладони держали Гермиону за щёки, отодвигая от себя её голову. Его руки стали влажными от слёз девушки, тем временем же глаза изучали опухшее лицо гриффиндорки.
– Тебя никто не тронет. Слышишь? – Малфой потянул лицо Гермионы на себя, нежно касаясь губами её лба. Это был очень детский, но безумно тёплый поцелуй.
– Пообещай мне. Ты должен мне пообещать, что не уйдешь.
– Обещаю.
========== Глава 10 ==========
20 сентября, 1998
Тёплые солнечные лучи щекотали нос, от чего ещё спящая Гермиона начала ёрзать в постели, прячась от источника света. За окном была шикарная погода, напоминающая прекрасные жаркие летние дни, и эта жара нагрела помещение. Девушка спихнула простыню в ноги, оставаясь лишь в своей пижаме: в объёмной белой футболке и в коротких полосатых бело-голубых шортах. Гермиона уткнулась головой в подушку, лёжа на животе и поджав одну ногу к груди. И как хорошо, что в больничном крыле она находилась одна, иначе бы предательски натянутые шорты открыли бы окружающим довольно-таки эротический вид.
Невыносимая духота вынудила гриффиндорку открыть глаза: небольшой сложенный пергамент, лежащий на прикроватной тумбе около её койки привлёк внимание девушки. Моментально возникший интерес заставил её подняться с кровати несмотря на головокружение, и после продолжительного потягивания белый лист уже красовался в руках девушки.
«Грейнджер, надеюсь ты увидишь это не слишком поздно, и ты соизволишь поднять свой зад вовремя.
Уже вся школа знает об Ежедневном Пророке, поэтому не задавай слишком много вопросов. Постарайся не проспать и прийти в библиотеку к часу дня. Обсудим все детали.
Твой Малфой. Блять, сраные пергаменты, это был последний, а ёбаные чернила невозможно удалить. Потрясающе. Плюс десять очков слизерину за идиотизм.
В общем, я тебя жду.»
Гермиона сжала лист в своих ладонях, глядя на висящие часы над выходом из больничного крыла. 12:45. Она спрыгнула с кровати, хватая свою волшебную палочку и наколдовывая себе школьную форму. Адский интерес поглотил все остальные мысли в голове гриффиндорки, и игнорируя вопрос мадам Помфри на счёт её состояния, девушка выбежала из больничного крыла и направилась в библиотеку.
Её быстрые и уверенные шаги разносились по всему коридору, и лишь подойдя к двери, ведущей в библиотеку, сердце девушки начало предательски колотиться. Всю дорогу Гермиону не беспокоили никакие мысли, и ей даже не приходилось задаваться вопросами на счёт этой записки. А сейчас, стоя перед входом в помещение, она совершенно не понимает, зачем Малфою потребовалось ей помогать. Понятно лишь одно – она получит ответ только тогда, когда зайдет внутрь. И Гермиона распахнула дверь, шагая вперёд и выискивая глазами человека, который написал ей эту чертову записку.
Её внимание привлёк чей-то относительно тихий шёпот, и подсознание заставило девушку двигаться в сторону исходящего звука. Гриффиндорка прошла вперёд, всматриваясь в каждый поворот, и лишь на третьей линии она заметила знакомую фигуру в окружении двух других слизеринцев. Малфой стоял лицом к ней, облокотившись спиной на высокий подоконник и что-то бурно обсуждал с Блейзом Забини и Тео Ноттом. Девушка шмыгнула носом, привлекая внимание слизеринцев к своей персоне. Три головы одновременно, словно по сценарию дешевого фильма, повернулись в её сторону.
– Ты даже не опоздала, – проговорил блондин, слегка наклоняя голову, чтобы лучше разглядеть девушку.
– Я думала, что мы будем вдвоём, – с подозрением произносит Гермиона и закусывает нижнюю губу.
– Извини, Грейнджер, что растоптали твои надежды побыть наедине вдребезги, – смуглый слизеринец усмехнулся и опустил голову, держа в руке перо и вырисовывая что-то на пергаменте.
Девушка подошла к парням, и, не реагируя на шутку Блейза, уселась на свободный стул, расположенный по центру стола. Её взгляд устремился на лист, на котором были изображены разные квадратики, соединяющиеся линиями в хаотичном порядке.
– Что ты хотел обсудить? – ее взгляд устремляется вверх, на Драко, который скучающе качал ногой.
– Я не знаю, зачем ты понадобилась Яксли, но, кажется, я придумал, как спасти твоих родителей не выдавая тебя, – блондин не сдвинулся ни на миллиметр, а его лицо не выдавало ни единой эмоции. И это взбесило девушку так сильно, что захотелось подойти к нему и оставить на его щеке красное пятно.
– Откуда ты знаешь про Яксли? – она напряглась, нервно поправляя юбку.
– Храбрые гриффиндорцы не умеют держать язык за зубами. Уже все знают про требования Яксли, – проговорил Нотт, теребя языком конфету у себя во рту.
– Я не понимаю. Зачем вам помогать мне?
Громкое цоканье языком вынудило девушку поднять глаза и столкнуться с тяжёлым взглядом белокурого слизеринца. Он сложил руки у себя на груди, его ноги были скрещены, и в целом он был очень расслаблен. Лишь взгляд. Взгляд, заставляющий закрыть рот. Голос мулата заставил отвлечься от игры в гляделки.
– Поттер верно подметил. Нам просто необходимо реабилитироваться в глазах Магического Мира и восстановить репутацию. Ничего личного.
Именно в этот момент Гермиона почувствовала облегчение. Она перестала бояться и почему-то поверила, что слова слизеринцев не являются пустым звуком. Воспоминания о сегодняшней ночи приятными мурашками пробежали по всему телу гриффиндорки. Уголки её губ непроизвольно поползли вверх, а облегчённый выдох расслабил тело.
– Ты свяжешься с Яксли и постараешься узнать, зачем ты ему нужна. Раз он шантажирует тебя родителями, значит тут что-то серьёзное, и мы должны выяснить что, – Драко оттолкнулся от подоконника, передвинулся вперед и оперся руками на стол. Теперь его лицо было намного ближе, и Гермиона могла рассмотреть каждую мимическую морщинку на его лице. Она видела каждую ресничку, а глаза были завораживающе живыми.
Сейчас он не смотрел на неё. Он смотрел на пергамент, лежащий на столе около Блейза Забини:
– Потом ты отправишься к нему на встречу под предлогом сдаться, – девушка нахмурила брови, показывая явное непонимание, – а мы пойдём с тобой. Под Дезиллюминационными чарами, конечно, но нам придётся… – Драко сделал впечатляющую паузу, постукивая пальцами под дереву, а затем произнес: – нам скорее всего придётся убить его.
В горле у Гермионы образовался неприятный ком, который она постаралась сглотнуть, но предчувствие неудачи не давало ей избавиться от напряжения, образовавшегося после услышанного. Она опустила глаза, избегая зрительного контакта с Малфоем, создавая видимость разглядывания пергамента.
– И… когда мы всё это… – девушка тихо прокашлялась, стараясь избавиться от неприятного ощущения в горле, – провернём?
– Сегодня. Ты отправишь ему письмо и потребуешь переговоры, чтобы он сам связался с тобой, поскольку мы не знаем, где он находится. И когда вы будете говорить, ты должна будешь сдаться ему, но не на его территории. Это важно.
Выражение лица блондина резко поменялось. Теперь он не выглядел таким расслабленным: он нахмурил брови, а его желваки заходили, выдавая неуверенность в собственных словах. Но эта эмоция быстро растворилась, и тогда он выпрямился, расслабляя лицо, которое теперь не выдавало и вовсе ничего. Снова. Парень кивнул Гермионе головой в сторону выхода и устремился вперёд между стеллажами.
– Чего сидишь? – Теодор Нотт поднялся с места, поправляя свитер изумрудного цвета,– Иди уже.
Гермиона подорвалась со стула, словно под Империусом, и, оглядев двух слизеринцев, развернулась и направилась следом за Драко. Её быстрые шаги превратились в бег, от чего девушка быстро догнала блондина, при этом сохраняя дистанцию. Она шла позади парня на расстоянии двух вытянутых рук, и это появившееся пространство, в свою очередь, дало ей возможность рассмотреть слизеринца. Раньше она не обращала внимание на его фигуру, да и в целом она не смотрела на него никак иначе, как на врага. Сейчас же перед ней шёл высокий широкоплечий парень, с идеальной осанкой и длинными ногами. Облегающая чёрная рубашка подчёркивала мышцы, спрятанные под тканью, и девушка не могла не обратить внимание на его талию. И разглядывание парня со спины продлились до самой лестницы, ведущей в совятню.
Поднимаясь по ступенькам, Гермиона смотрела под ноги, стараясь не споткнуться. Её голова была забита мыслями о родителях и о Гарри с Роном, с которыми она точно должна поделиться планом Малфоя. А парень, шагающий впереди неё, словно прочитал её мысли:
– Своим дружкам ничего не говори, – Гермиона удивилась этой просьбе, хотя это даже не являлось просьбой. Приказ.
– Почему? Гарри и Рон могут помочь.
– Ты только не обижайся, я очень стараюсь быть дружелюбным, – Драко усмехнулся, – но малыш Уизли не умеет контролировать эмоции, а святой Поттер его во всём поддерживает. И будет очень неуместно, если они сорвут весь план к чертям собачьим.
Девушка не стала ничего отвечать, лишь ускорила шаг, следуя за слизеринцем. Дышать становилось сложнее, но она не хотела тормозить, поэтому торопилась за Драко, надеясь на то, что он действительно знает, что делает.
Поднявшись в совятню, парень направился к небольшому чёрному высокому шкафу, стоящему около стены, параллельной арке, откуда открывались фантастические виды. Оттуда он быстрым движением вытащил белый лист с конвертом, после чего достал зачарованное перо, пихая всё это в руки Гермионе.
– Пиши, – приказным тоном проговорил слизеринец.
Гермиона подняла глаза, разглядывая Малфоя. Тот стоял напротив, лицо его было серьёзным и сосредоточенным, и это заставило девушку рассмотреть помещение в поисках удобного места. По всему периметру круглой стены были лишь маленькие окошечки, в которых сидели совы студентов в ожидании своих хозяев. И высокий деревянный шкаф, на котором были вырезаны различные узоры, создающие неровную поверхность. Гермиона прижалась спиной к стене, спускаясь по ней вниз и усаживаясь на корточки. Она положила пергамент себе на колени и, собравшись с мыслями и тяжело выдохнув, начала писать обращение к Пожирателю Смерти.
Несколько секунд она вглядывалась в пустой лист, но потом её перо не останавливалось ни на миг – она быстро вырисовывала буквы на пергаменте, не отвлекаясь на тихие смешки парня, стоящего в метре от неё. Это письмо явно не было дружелюбным, и девушка постаралась, придумывая грамотные оскорбления в адрес Яксли. И, поставив последнюю точку, она снова подняла глаза на Драко. Он сложил руки на груди и разглядывал лицо девушки: глаза были слегка прищурены, а на губах красовалась привычная ему ухмылка.
– Письмо для меня ты с такой же злобой писала? – проговорил самодовольный парень.
– Ох, Малфой, тогда я была рассержена ещё больше, – Гермиона поднялась с пола и, уложив письмо в конверт, подошла к своей сове, вкладывая записку в клюв. – Найди Корбана Яксли и передай ему это письмо.
Птица взлетела и спустя пару секунд пропала из виду. И Гермиона молила Мерлина, чтобы всё прошло так, как задумал Малфой. Всматриваясь вдаль, в пейзаж, который открывался с высоты птичьего полёта, девушка погрузилась в собственные мысли. Она задавалась кучей вопросов, и ей очень хотелось разгадать хотя бы одну загадку из тысячи. Вдыхая тёплый воздух сентябрьского дня, она прикрыла веки, наслаждаясь мимолётным облегчением. Всё точно будет хорошо. Он не может её подвести.
– Мне кажется, ты сильно изменился после войны, – озвучила одну из своих мыслей девушка, не поворачиваясь к парню, который всё это время молча стоял за её спиной, облокотившись на железные перила. Сейчас же она услышала приближающиеся к ней шаги.
– Я не хотел быть Пожирателем, если тебе интересно, – Гермиона повернула голову в сторону слизеринца. Из его рта вырвалась струя серого дыма, и в этот момент она заметила дымящую сигарету в руке аристократа. – Мне плевать, что меня считают трусом. Я делал это ради матери.
Глаза Драко погрустнели, и это было слишком заметно. Веки немного опустились, а лицо в принципе казалось чересчур расслабленным, уголки губ сползли вниз, выдавая эмоции парня. И он точно не хотел, чтобы гриффиндорка это заметила, потому что через мгновение его лицо снова напряглось, взгляд устремился вперёд, а губы скривились в обыденную улыбку. Но она заметила. Она успела уловить эту нить, которая, возможно, приведёт её к разгадке. Возможно она сможет подобрать нужное заклинание, которое хотя-бы немного приоткроет эту книгу.
– Почему ты в своей записке зачеркнул слово «твой»? – хихикнула Гермиона, любуясь двигающимися от ветра деревьями. – И почему ты вообще написал это?
– Начнём с того, что тебя это не должно волновать, – парень сделал небольшую паузу, поднося сигарету к губам, и кончик папиросы начал быстро тлеть от долгой тяжки. – Я пишу письма лишь матери, подписывая в конце «твой Драко». Это так, на заметку.
В воздухе повисла тишина, и пение птиц, пролетающих мимо, казалось настолько громким, словно к ушам Гермионы поднесли проигрыватель. Она задумалась. Обо всём и ни о чём. Сразу.
– Мне кажется, что ты как спасательный круг. Я не чувствую себя одинокой, когда ты рядом, – сказала она. Браво. Просто браво, Гермиона. Типун тебе на язык, королева красноречия. Она не сразу поняла, что вообще вырвалось из её рта, но она точно почувствовала на себе пристальный взгляд слизеринца. – Я… я имела ввиду, что…
– Пожалуйста, Грейнджер, мне нравится, когда ты просто молчишь, – девушка набралась смелости, чтобы посмотреть на Драко в ответ. Его глаза казались такими добрыми и понимающими, словно она стоит не с Малфоем, а с Гарри или Роном. Словно не было никакой вражды длиной в семь лет, и этот человек – самый близкий и родной. – Если ты хочешь знать, то мне тоже так кажется.
И они стояли там, в совятне, глядя друг другу в глаза и расплываясь в улыбках, и в этот момент казалось, что всё именно так, как и должно было быть. Хотелось забыться, перестать думать о плохом и, закрыв глаза, броситься с обрыва, доверившись слизеринцу, ведь он обещал спасти. Обещал поймать.
========== Глава 11 ==========
20 сентября, 1998
Солнце начинало прятаться за горизонтом, освещая верхушки башен замка, когда на подоконник в комнате девочек уселась знакомая сова. Птица приземлилась слишком неожиданно, от чего Гермиона вздрогнула, резко оборачиваясь в сторону исходящего звука. В клюве у совы покоился небрежно сложенный лист пергамента. Сердце гриффиндорки дрогнуло, когда до её сознания, наконец, дошло – Яксли ответил.
Гермиона вскочила с кровати, на которой провела последние пару часов с пером в руке, вырисовывая тонкие линии на пергаменте, которые, соединяясь воедино, иллюстрировали, кажется, её саму. Девушка обошла кровать, роняя лист бумаги на пол, а в голове эхом разносилась мольба о хороших новостях. И когда она забрала письмо у совы, пульсация во всём теле резко прекратилась – Гермиона не дышала, она точно забыла, как дышать. Теребя в руках сложенное письмо и боясь его открыть, Грейнджер выводила круги по комнате, нервно заламывая пальцы свободной руки.
Закрыв глаза и набравшись смелости, Гермиона уселась на край кровати, сминая красно-золотое покрывало своим весом, и раскрыла пергамент, сталкиваясь с написанным в явной спешке текстом лицом к лицу:
«Дорогая мисс Грейнджер.
Прошу прощения, что заставил Вас так долго ждать ответ. К сожалению, ваших близких сегодня попытались спасти, но, к моей радости, я успел перепрятать и их, и себя. Теперь Вы не сможете отправлять мне письма, и Министерство Магии не посмеет проследить за вашей совой в попытке схватить меня.
Предлагаю переговорить завтра утром, точного времени я назвать не могу. Будьте готовы принимать посетителей в кабинете директора.
С превеликим уважением, К. Яксли.»
Дрожащие руки Гермионы, которые всё это время были приподняты перед лицом, сейчас казались невыносимо тяжёлыми, и они мёртвым грузом упали на колени гриффиндорки. Взгляд девушки устремился вперёд, но она точно ничего не видела: она смотрела словно сквозь предметы, находившиеся перед ней. В эту минуту Гермиона чувствовала себя потерянной, дезориентированной во времени и пространстве. К горлу подступала тошнота, сопровождаемая чувством паники и страха, в первую очередь за свою семью.
Гарри и Рон должны знать.
Гермиона решила для себя, что скрывать от своих друзей план Малфоя будет неблагодарно по отношению к ним.
Эти два гриффиндорца, вспыльчивые и неосторожные, как выразился Драко – такая же семья, как и её родители. И чтобы не случилось, они всегда найдут решение. Они всегда окружат её теплотой и любовью, заставив Гермиону забыть о существовании слова «одиночество», хоть она сама и игнорирует этот факт. Они всегда рядом.
Гермиона Грейнджер сжала руки в кулаки, удерживая письмо, от чего лист бумаги помялся по краям. Она опустила взгляд на пергамент, и, тяжело выдохнув, поднялась с кровати. Она точно решила, что поступит правильно, если расскажет своим друзьям о том, на что она согласилась. И ноги понесли Гермиону в гостиную Гриффиндор, туда, где сидят Гарри и Рон, бурно обсуждая, вероятнее всего, всевозможные пути решения образовавшейся проблемы.
Парни сидели на красном диване спинами к винтовой лестнице, ведущей к спальням девочек. Рон облокотился на спинку софы, голова была повёрнута в сторону брюнета, а тот в свою очередь сильно жестикулировал, придавая окраску своей речи. Гермиона остановилась около ступенек, переводя дыхание. Паника, сидевшая внутри с того самого момента, как только девушка получила письмо, с каждым вздохом лишь усиливалась. И Гермиона знала, что будут последствия. Малфой будет очень зол.
Плевать.
Пара объятий не дают ему права командовать Гермионой.
Гриффиндорка тяжело выдохнула, и этот выход был достаточно громким, чтобы привлечь к своей персоне внимание парней. Они резко повернулись, словно репетировали это движение целую неделю, и Гермиона поймала на себе одобрительный взгляд Гарри.
– У нас появился план, – проговорил брюнет, расплываясь в радостной улыбке. В душе Гермиона почувствовала светлое волнение, похожее на то, которое она испытывала в детстве рождественским утром, когда, спускаясь в гостиную, находила подарки под ёлкой и аккуратно распаковывала их, гадая что внутри, – иди сюда, скорее же!
Девушка рванула вниз по лестнице, вовсе не смотря под ноги. В её глазах появилась надежда, и она спешила к друзьям, сгорая от желания услышать хорошую весть.
В камине потрескивали брёвна, и гриффиндорская гостиная заполнилась теплом огня. В помещении было так… спокойно. Умиротворяюще. И если спросить постороннего человека, который не знает всей печали этого момента, то он, несомненно, ответил бы, что сейчас происходит встреча давно не видевшихся лучших друзей.
Гермиона подбежала к диванам, нервно усаживаясь на один из них, напротив ребят, которые расплывались в улыбке.
– Так…и что же вы придумали? – поинтересовалась гриффиндорка.
– Самый безопасный способ решения этой проблемы – это схватить Яксли до того, как он начнёт действовать, – начал брюнет, наклоняясь к Гермионе ближе и опираясь локтями на колени, соединяя ладони в замочек. – Мы подумали и решили, что хорошим вариантом будет отправить Яксли сову с письмом, а мы полетим за ней на мётлах под дезиллюминационными чарами. Так мы его найдём и схватим.
Мир словно рухнул в один момент. Гермиона уже не слышала, что говорил Гарри после упоминания совы. Она лишь сильнее сжала кулак, впиваясь ногтями в ладонь сквозь бумагу. Улыбка сползла с лица, и теперь уголки губ были опущены, а глаза медленно наполнялись слезами.
– Что? Что не так? – с волнением спросил Рон. Он выглядел не менее растерянным, нежели Гарри. Гермиона лишь протянула руку с пергаментом вперёд, и только сейчас парни заметили помятый лист в её крепкой хватке. – Что это?
– Вы опоздали, – ответила на выдохе гриффиндорка и закрыла глаза, от чего из них полились две тонкие влажные полоски.
Гарри напрягся, вытаскивая пергамент из руки Гермионы. И ему действительно пришлось приложить усилия, чтобы забрать лист из мёртвой хватки. Он развернул искомканное письмо, пробежался глазами по тексту и спросил:
– Я не понимаю. Когда ты успела? Почему ты не посоветовалась с нами, – Гарри яростно потряс пергаментом перед лицом Гермионы, – до того, как отправлять письмо Яксли?
Гарри был зол. Он был рассержен, потому что Гермиона мало того, что не рассказала о своей задумке, так и не набралась смелости рассказать об этом сразу после того, как отправила письмо. Он беспокоился за неё. Но больше всему ему было обидно от того, что, как ему казалось, Гермиона не увидела в них поддержку.
– Я… я хотела вам рассказать, но… – Гермиона смяла юбку и жалостливо посмотрела на друзей.
– Что – но? – процедил сквозь зубы Рон.
– Это была идея… Малфоя, и я… – не успела договорить гриффиндорка, как её рыжий друг вскочил с места, нависнув над Гермионой, от чего она вжалась в спинку дивана, лишь бы сохранить дистанцию.
– Малфоя? С каких это ты пор придерживаешься идей грёбаного Малфоя? – Рон поднял голос, от чего его слова эхом разлетелись по пустой гостиной. Его ноздри раздулись, как у быка, а лицо его раскраснелось, что предавало ему крайне недружелюбный вид.
– Рон, я… они хотят реабилитироваться, поэтому… – тихо прошептала Гермиона. Внутри неё сидело ощущение полного опустошения, словно она их подвела, разочаровала, и от этого хотелось разрыдаться, спрятаться на дне Тихого океана, или залезть на самую верхушку Эльбруса, лишь бы она больше никого и никогда не смогла разочаровать.
– Так, тихо! – приказным тоном проговорил брюнет. Его брови нахмурились, а взгляд устремился на красно-золотой ковёр, лежащий под ногами студентов. – Гермиона, ты ведь могла нам рассказать сразу. Мы же можем помочь, ты это сама прекрасно понимаешь.
– Да, я знаю, просто…я не хотела вас впутывать. После всего, что произошло с нами и нашими семьями… – Гермиона сделала паузу, вспоминая о смерти Фреда и Сириуса, – по приезде в Хогвартс вы были счастливы, и я не хотела отбирать это чувство.
Соврала. Гермионе безумно сильно не хотелось говорить друзьям, что именно Малфой настоял не посвящать гриффиндорцев в план. И ей было стыдно это признать. Мерзкий, заносчивый, слизеринский подлец и просто их враг – именно этого человека она решила послушаться. Гермионе хотелось заклеить себе рот, нет, зашить самыми крепкими нитями, чтобы она больше не могла врать своим друзьям. Но, на самом деле она действительно не хотела впутывать Гарри и Рона во весь этот кошмар. И если Яксли задумал игру, то Гермиона собиралась обыграть его одна, по своим правилам.
Рон рухнул на диван рядом с девушкой, освобождая ей обзор на Гарри.
– Я каждый раз удивляюсь! Как ты вообще можешь такое говорить? Мы – семья. А в семье все друг за друга стоят горой, – сказал брюнет, протягивая руки к Гермионе. Он улыбнулся, искренне и без презрения. Гриффиндорка провела рукавом своей рубашки по щекам, вытирая доказательства её слабости, после чего положила ладони в руку Гарри.
Они понимают.
Они помогут.
Гарри и Рон – её семья.
– А теперь расскажи подробнее, что задумал Малфой, – пробубнил Рон, повернув голову в сторону Гермионы. Сейчас на его лице читалось сожаление, перетекающее в понимание. Девушка глубоко вдохнула, переводя взгляд с Гарри на Рона и обратно.
– Я проснулась в Больничном крыле…
***
21 сентября, 1998
Она смотрела в собственное отражение в зеркале порядка пятнадцати минут, выискивая подтверждения своего беспокойства. Сегодня она выпрямила волосы, нанесла лёгкий макияж и просмотрела каждый миллиметр своей школьной формы на наличие помятостей. Гермиона настраивала себя на равнодушие, ей не хотелось, чтобы Яксли заметил хотя бы одну мурашку страха и паники.
Гермиона не сообщила Малфою о том, что сегодня утром у неё состоится беседа с Пожирателем Смерти, который неизвестно как сбежал из Азкабана. Но времени не оставалось, поэтому, взглянув в зеркало последний раз, Гермиона развернулась и покинула уборную. В комнате она столкнулась с Джинни, которая только открыла глаза и смотрела на подругу сквозь прикрытые очи.
Гермиона рассказала подруге про план прошлым вечером, как только та вернулась в комнату девочек. За окном было уже давным-давно темно, гриффиндорка сидела на подоконнике и разглядывала виды, которые открывались с высоты птичьего полёта. Лёгкий ветерок покачивал деревья в унисон. И это завораживало.
Тонкая линия света, появившаяся в отражении стекла, заставила Гермиону повернуть голову на дверь. В дверном проёме показалась знакомая рыжая голова. Джинни тихо прошла внутрь, стараясь не разбудить спящих девочек, и уселась на свою кровать. Она точно сразу заметила беспокойство своей кудрявой подруги, поэтому без лишних прелюдий сразу шёпотом проговорила: «рассказывай».
А сейчас, явно сонная рыжая девушка подняла тяжёлую голову, всматриваясь в силуэт Гермионы.
– Уже уходишь? – спросила Джинни.
– Я не знаю, когда именно он объявится, поэтому лучше приду раньше, – ответила Гермиона, поправляя свою юбку.
Джинни резко поднялась с кровати, прикрывая глаза. Из-за быстрого подъёма голова закружилась, и это заставило рыжую гриффиндорку пошатнуться. Однако, спустя пару секунд, девушка подошла к Гермионе, обхватывая ту за шею.
– Гермиона, я переживаю за тебя, – Джинни обхватила лицо подруги, – Пообещай мне, что когда ты захочешь обсудить свои чувства, то ты сразу придёшь ко мне, – прошептала она.
Тёплые слова разлились в душе Гермионы тёплым мёдом – это были именно те необходимые слова, которые хотела услышать девушка. Единственное, о чем ещё думала Грейнджер в тот момент в объятиях подруги, так это о том, как мало времени у них было на продолжение этого разговора; и о том, как, чёрт возьми, она ненавидела Яксли.
– Обещаю, – сказала Гермиона, целуя подругу в щёку.
Девушки простояли в таком положении ещё минуту, после чего Джинни отстранилась, тепло улыбаясь Гермионе. Её глаза были наполнены решительностью и пониманием. И, сделав последний тяжёлый выдох, она проговорила:
– Удачи, милая.
– Да, она мне будет нужна, – гриффиндорка посмотрела на подругу, которая поспешила отправить ей воздушный поцелуй. Гермиона натянула улыбку, стараясь не показывать свою тревогу, и покинула комнату.
Весь свой путь до кабинета МакГонагалл Гермиона пыталась придумать, что она скажет Яксли. В её голове возникало огромное множество мыслей, но она не могла соединить их воедино. Волновалась, очень сильно волновалась.
