Текст книги "К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №18 от 04.05.2010"

Автор книги: К барьеру! (запрещенная Дуэль)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

«Разных», – скромно пожал плечами свидетель.

«Опускаю тему девушек, – извинился за бестактность прокурор, – Ещё что на даче делали?»

Шкруднев улыбается, предаваясь воспоминаниям: «В бане парились».

Прокурор: «А на дачу как добирались?».

Шкруднев: «У Александра была «Волга», потом СААБ он брал у отца».

Хоть и извинился за бестактность прокурор, да зудит его женский вопрос, не даёт покоя прокурору, и он снова соскальзывает в наезженную им колею: «А девочек Вы где находили?».

Шкруднев, удивляясь искренней невинности прокурора, охотно принялся надиктовывать интересующие прокурора адреса: «Есть места. Кинотеатр «Минск», Можайское шоссе, Митино».

Лицо прокурора вмиг обрело пуританскую суровость: «Когда Вы последний раз видели Александра Квачкова?».

Шкруднев начинает подробно вспоминать: «В день, когда арестовали его отца, он пришел ко мне домой вечером, а я должен был ехать на Охотный ряд жену с работы встречать. Саша сказал, что поедет со мной. Он сказал, что у него арестовали отца, что в квартире у него находятся люди из милиции».

Прокурор нетерпеливо перебивает: «В каком он был состоянии?».

Шкруднев: «Он был достаточно спокоен, в руке у него была бутылка пива. Он на Охотном ряду в мой телефон вставил свою сим-карту, позвонил куда-то, немного расстроился, потом мы отъехали от Охотного ряда и он вышел».

Прокурор тоном, исключающим представления о неприличии подслушивать и пересказывать чужие телефонные разговоры: «С кем он говорил?».

Шкруднев простодушно: «По-моему, с Иваном».

Прокурор требовательно: «Опишите дачу. Был ли там порядок или беспорядок?».

Шкруднев: «Ну, это была не дача с евроремонтом, там старые вещи стояли».

Прокурор досадливо: «Я не о том. Знаете ли Вы слово «бардак»? Так вот: был ли там бардак?».

Шкруднев решительно: «Ну, нет, бардака там не было».

Прокурор пояснил, что в его понимании означает «бардак»: «Имелись ли там вещи, которые не должны находиться на даче, например, строительные материалы, инструменты разные?».

Шкруднев понял, наконец, новое значение «бардака» и ответил, приложив к этому понятию собственное обозначение: «Это был не сарай».

Пока зрители размышляли, почему на даче не могут находиться строительные материалы и инструменты, в то время как у всех они именно там и находятся, прокурор подкрался к кульминационному вопросу: «Приглашал ли вас Александр посетить дачу 15 марта 2005 года?».

Свидетель не стал отказываться: «Дня за два до события приглашал, но я не смог».

На этом прокурор иссяк, зато адвокат Чубайса Шугаев захлестнул свидетеля фонтаном вопросов.

Шугаев спрашивал, устрашая свидетеля и громадностью своей кучеподобной комплекции, и чеканностью обвинительных формулировок: «Высказывал ли Вам Александр Квачков какие-либо политические взгляды на президента России, на правительство России, на Анатолия Борисовича Чубайса, на евреев, на представителей неславянских национальностей?».

Шкруднев, похоже, ощутил себя в застенках лубянских подвалов и в ужасе прошептал: «Нет».

Шугаев не поверил, в глазках его сверкнул отблеск бериевского пенсне: «Предлагал ли Вам Александр Квачков вступать в какие-либо политические партии, в тройки боевиков с целью свержения политического строя?».

Шкруднев, кажется, в его словах явственно различил щелканье затвора расстрельной винтовки, но стойко, хоть и дрожаще отказался ещё раз: «Н-н-нет».

От политических взглядов Шугаев перешагнул к тесту на терроризм: «Имел ли Александр какие-либо навыки в подрывном деле?».

Шкруднев взмолился и… почти признался: «Не знаю, но… но думаю, если человек в армии служил, значит, что-то может делать».

Шугаев с видом охотника, поймавшего, наконец, добычу в силки, почил от трудов, обрушившись всей кучей своей массы на хлипкий стул.

Как ни странно, в тон Шугаеву – поклоннику традиций лубянских подвалов, оказались вопросы подсудимого Миронова: «Квачков Александр состоял в какой-либо политической структуре?».

Шкруднев покачал головой: «Нет, не знаю о таком».

Миронов: «Вы видели его когда-либо в майке с изображением Эрнесто Че Гевары?».

Шкруднев: «Не видел».

Миронов не отступает: «Александр Квачков когда-либо при Вас изготавливал коктейль Молотова или взрывное устройство?».

Шкруднев пугается: «Нет, не видел».

Вмешивается судья: «Вот Вы, Миронов, позиционируете себя, как аспирант, историк, подающий надежды ученый, и употребляете слова, которыми окрестили эту смесь вот те заграничные м-м-м, та, другая армия…».

Миронов удивлённо: «Это советская историческая классика, Ваша честь. Роман Фадеева «Молодая гвардия».

Судья не спорила. Миронов продолжал спрашивать: «С какой целью Александр Квачков пригласил Вас на дачу накануне 17 марта?».

Шкруднев бесхитростно: «Наверное, водки попить».

Миронов: «Александр не предупреждал Вас, что помимо распития спиртных напитков, Вам придется участвовать в расстреле бронированного кортежа Чубайса?».

Шкруднев ошарашенно: «Нет, не предупреждал».

Подсудимый Найденов дал свидетелю возможность перевести дух от политики: «Была ли военная форма у Александра в квартире и лицензия охранника?».

Шкруднев охотно: «Да, была, и форма была, и лицензия».

Найденов: «Известно ли Вам, оказывал ли Александр Квачков какие-либо услуги в частном порядке – пробивал номера, охранял кого-либо, вел за кем-либо наблюдение, ну, за чьим-то мужем, женой?».

Шкруднев задумался: «Он об этом не любил говорить, но я вспоминаю, что какие-то побочные заработки у него были».

Найденов: «Вы можете подробнее рассказать о его звонке 15-16 марта?».

Шкруднев: «Он меня приглашал на дачу отдохнуть, эсэмэску прислал «Я под Минском», но меня жена не отпустила».

Найденов живо: «Что означает на сленге молодежи Кунцева «быть под Минском»?

Шкруднев застенчиво: «Это точка, где собираются девочки. Ну, раньше они там стояли».

Найденов: «Вот 17 марта, когда Александр Квачков пришел к Вам с бутылкой пива, кроме пива, у него оружие, боеприпасы, маскхалаты были?».

Шкруднев категорически отмел военное снаряжение друга: «Нет, пустой был».

Найденов: «А после этого звонка на Охотном ряду как изменилось поведение Александра?».

Шкруднев: «Он заволновался, расстроился».

Снова подсудимый Миронов: «Какая зарплата была у Александра Квачкова?».

Шкруднев: «Сейчас не вспомню, но совсем небольшая».

Миронов: «Тогда на чьи средства Вы гуляли с девочками?».

Судья снимает вопрос по требованию целомудренного прокурора.

Миронов пытается переформулировать: «Кто оплачивал спиртные напитки, питание во время вашего отдыха?».

Прокурор снова требует снять вопрос, и судья привычно уже корит Миронова за неприличный вопрос: «Подсудимый, Вы сводите суд к такому мероприятию, когда в компании можно смеяться, шутить со своими однолетками».

Миронов вспыхивает: «Ваша честь, мне больше всех здесь не до шуток!».

Судья оставляет без внимания реплику Миронова и сама обращается к свидетелю: «Интересовались ли Вы у Александра, как он провел время «под Минском» в кавычках, учитывая тот факт, что на вашем сленге это означает «снять девочек»?

Шкруднев с возмущением возражает: «Нет! У нас это не означает «снять девочек», у нас это означает – встретиться у кинотеатра «Минск».

Судья: «Ну – встретиться! Ой, извините, я думала, у вас это называется – «снять девочек». Почему Вы решили, что он Вам назначает встречу у кинотеатра «Минск»?

Шкруднев ей растолковывает: «Человек пишет, что находится под «Минском», сидит, с кем-то отдыхает. Я приехать не смог, и все».

Кажется, друг Александра Квачкова искренне и подробно рассказал все, что знал, и даже все, что только предполагал. Но прокурор, не удовлетворенный показаниями свидетеля, требует огласить его допрос на следствии. Оглашение разрешено. Вот что рассказывал Шкруднев пять лет назад на следствии: «Я заметил, что Александр стал интересоваться политикой, это связано с тем, что он стал сильно общаться со своим отцом. Отец его Владимир Квачков имел такие взгляды, они заключались в том, что Россию разворовали, что в этом виноваты жиды. Причём жиды – это не лица еврейской национальности, а те, кто грабит и разворовывает Россию. В квартире Александра я видел книги Бориса Миронова. Александр зачитывал отрывки из них. 17 марта он пришел ко мне на квартиру, сказал, что его отец арестован и это связано с покушением на Чубайса. Он позвонил с моего телефона на Охотном ряду Ивану или Игорю, я не понял, а потом простился со мной и вышел из машины».

Прокурор закончил чтение и подчеркнул противоречие: «Вы указали, что он политикой не интересовался, а раньше говорили, что он перенял взгляды от отца?».

Шкруднев пожал плечами: «Я уже забыл».

Миронов: «Вы не помните, кого конкретно называл жидами Александр Квачков?».

Шкруднев: «Не Александр, а Владимир».

Адвокат Першин тут же уточняет: «Вот это вот, что Владимир Квачков называл кого-то жидами, это в Вашем присутствии происходило?».

Шкруднев замялся: «Ну, я сейчас не уверен, что это было. Может, я сам слышал, может, Александр мне говорил».

Судья морщится: «Я вопрос сниму. То, что записано в протоколе, – это слова того, кого допрашивают. А в данном процессе вопросы задает профессиональный юрист, и задавать вопросы в нецензурной, некорректной или оскорбительной форме – это недопустимо».

Першин пытается отстоять вопрос: «Ваша честь, это относится к обстоятельствам дела».

Судья несговорчива: «Но это не означает, что профессиональный юрист должен повторять слова, которые говорит свидетель. Я предупреждаю Вас о недопустимости нарушения порядка в судебном заседании».

Першин встает: «Возражаю. Прокурор зачитывал те же самые слова, оглашая протокол. Вы тогда запретите прокурору употреблять эти слова».

Судья грудью встает на защиту коллеги: «Прокурор читает то, что записано, и автором этих слов является свидетель, и это не означает, что это должен повторять адвокат».

Тогда Першин перекраивает свой вопрос: «Скажите, пожалуйста, кого имел в виду Квачков, называя слово на букву «жэ», которое говорить здесь нельзя?».

Зал разулыбался. Слишком много пикантного подпадает под букву «жэ».

Прокурор: «Ваша честь, я прошу снять данный вопрос, поскольку в протоколе записано четко и ясно, кого называли словом на букву «жэ».

Судья: «Я вопрос снимаю как поставленный некорректно».

Першин пытается разминуться с этой проклятой «жэ»: «Все-таки кого Квачков имел в виду под этим словом? Я даже буквы не буду называть».

Судья не воспринимает и эзопов язык: «Ваш вопрос судом был снят и будет снят в этом виде тоже».

Преодолеть цензурные рогатки судьи попытался Миронов: «Употребляя слово, Квачков мог цитировать Гоголя, Пушкина или Достоевского?».

Шкруднев обрадованно: «Мог-мог!».

Судья запоздало: «Вопрос снимается как не относящийся к свидетелю. Спросите об этом Гоголя, Пушкина, Достоевского».

Кажется, Миронову интересна такая перспектива: «Будем вызывать, Ваша честь?».

Судья ворчит: «Миронов, Вы кого угодно можете вызывать».

Добродушие судьи явно не по нутру адвокату Чубайса Шугаеву, он вопрошает с обвинительной суровостью: «Квачков-старший когда-либо предлагал Вам поехать в Подмосковье пострелять из автоматического оружия?».

Шкруднев энергично мотает головой: «Да нет же, нет!».

Прокурор начинает зачитывать СМС-сообщения, которые Александр Квачков присылал своему другу Шкрудневу 15, 16, 17 марта 2005 года, и тут же, деликатно откашлявшись, оговаривается: «Вот сейчас я вынужден сделать заявление, Ваша честь, поскольку закон требует от меня оглашать документ в том виде, в каком он имеется в материалах уголовного дела. Но в нём имеется нецензурное выражение. Это слово всем понятно, и на просторечии оно означает девиц легкого поведения. Поэтому я их так и назову вместо того самого нецензурного выражения. Я думаю, это всем будет понятно».

За спиной прокурора кто-то тихо уточняет: «Слово на букву «б»?

Судья чутка, как ночная птица: «Миронов, любитель Вы букв!».

Встаёт адвокат Закалюжный: «Это я, Ваша честь».

Судья ахает: «Я не ожидала!».

Закалюжный никак не понимает безнравственности своего поступка: «А что это Вы не ожидали?».

Миронов возмущенно: «А от меня Вы это ожидали! Да, Ваша честь?!».

По залу прокатывается с трудом сдерживаемый смех.

Закалюжный продолжает борьбу за гласность: «Это цензурное слово, по-моему».

Судья продолжает бороться за нравственную чистоту аудитории: «Господин Закалюжный побеспокоился, что вдруг кто-нибудь не поймет, на какую букву это слово начинается».

Прокурор зачитывает первую СМС-ку от 15 марта: «В Минске девицы легкого поведения – 700 рублей». Он тоже не выдерживает, фыркает, представив себе прейскурант цен.

Зал открыто веселится, а прокурор с гримасой страдания, изо всех сил стараясь сохранить похоронную серьезность, продолжает читать сообщение от 16 марта: «Я под Минском 17 вечером или 18 утром». Почти всхлипывая, зачитывает еще: «Ну, ты чего?», «Приезжай, я один до утра», не выдерживает, фыркает и просит объявить технический перерыв, наверное, чтобы отсмеяться.

После короткого перерыва последний штрих заседания – оглашение детализации телефонных переговоров Александра Квачкова с 1 марта по 17 марта стал мучительной пыткой для всех присутствующих. Никто в детализации ничего не понимал. Назывались только номера телефонов, с которыми связывался Александр Квачков, время звонков и место, где находился абонент. Кто были эти люди – родные? близкие? друзья или знакомые девушки из-под «Минска»? а может, предполагаемые подельники Александра? – никто из присутствующих понять не мог, как никто не мог предположить, что доказывает вся эта длиннющая распечатка телефонных звонков, кроме того, что эти звонки были. Ни содержание разговоров, ни смысл отношений между звонившими неизвестны никому, в том числе творцам этого уголовного дела.

Сон клонил головы зрителей, с дремотой дружно боролись присяжные и адвокаты, лишь судья недреманным оком взирала на зал со своего председательского места. Этой монументальной картиной позвольте мне завершить свое повествование, задавшись напоследок резонным вопросом: всмотрелся суд и нам дал глянуть в зеркало души Александра Квачкова, допросив его друга Сергея Шкруднева, и что же увидел там суд? Увидел жизнь современного холостяка, не очень обременённого нравственностью и моралью, и уж точно не увидел там ни боевика, ни политика, способного на участие в покушении на кого бы то ни было.

Любовь КРАСНОКУТСКАЯ, Информагентство СЛАВИА

(Продолжение следует)

УЖЕ ПРЕВРАТИЛОСЬ

Не думаю, что надо как-то обращать внимание на явно неправовое решение.

Последнее время два дня в неделю нахожусь в судах. Первое время возмущался, потом понял, что суд судит по ему одному известному закону. Что это за закон – это большая тайна, на которую ни председатель суда, ни председатель вышестоящего суда отвечать не желают. Если выложить в Интернете всё, что пишут эти нелюди в мантиях, никто не поверит, что это написано судьями. Буквально вчера передо мной на судебной коллегии выступал молодой человек, выступал блестяще, при общем даунизме его выступление вселяет оптимизм, что еще не все потеряно – великолепное знание закона, безупречная логика в построении выводов. Сидим, общаемся, он говорит, что приведенные им факты не будут восприняты коллегией. Спрашиваю почему, ведь налицо подлог и служебное преступление ментов, на что он с горечью отвечает: они судят не по закону, по своей внутренней испорченности. Он оказался прав.

Так что налицо захват судейских услуг организованным преступным сообществом, которое, сговорившись псевдозаконными пленумами и постановлениями Верховного суда, отбрасывает имеющиеся законы различными демагогическими подзаконными актами. Сравните, например, УПК РФ и постановление Верховного суда по правоприменительной практике или как данный правовой акт применяется на уровне региональных судов – волосы дыбом встают от подобного применения!!! Я понимаю, что много претензий и к Конституции и ГК РФ и УК РФ, но, черт подери, уверяю вас, если бы всё это чванливое сообщество хотя бы на 10 процентов придерживалось пусть пока несовершенных, но все-таки законов, подобного правового беспредела не было бы!!

Когда здесь я поднял вопрос, что постановление Верховного суда о том, что подследственный имеет право ВРАТЬ, дискуссия не получила развития, а ведь в Конституции, на что сослался Верховный суд, нет слова лгать и врать. Отрицание морально – нравственных норм ведет к РАБСТВУ. Многие на своей шкуре это уже почувствовали. Такой суд, который есть в России на данном историческом этапе, должен быть не просто разогнан, он должен быть ликвидирован как особо опасное антигосударственное учреждение, деятельность которого направлена на разжигание ненависти всех ко всем и на уничтожение государства. Все истоки и первооснова коррупции заложены существующей судебной системой, не думаю, что руководители государства этого не понимают. Если не понимают – на Олимпе им не место.

Они все понимают, и эта людоедская система поддерживается сверхвысокими зарплатами недаром, подобным образом человек может до конца жизни искать правду и так ее и не найти. Так что не отчаивайтесь, еще один опыт показал, что институты данного государства не служат народу, т.е. данная конструкция не является демократической, по сути своей деятельности она преступна, потому что не может обеспечить самого простого и элементарного – выполнения принципа справедливости и законности. Вывод из этого следующий: гражданин Медведев, Вы плохо выполняете свои конституционные обязанности, никакого инновационного государства с такой судебной системой не построить, скорее всего, государство превратится в нечто несуразное, вернее, уже превратилось.

Виктор,

http://forum.msk.ru/material/society/1497634.html?pf=2

ИСТОРИЯ

ОПЕРАЦИЯ «НЕМЫСЛИМОЕ»

События и факты, обсуждаемые в этой статье, кажутся невероятными. В них действительно трудно поверить, как трудно поверить нормальному человеку в возможность предательства того, кого он считал союзником и другом. И тем не менее это было. Долгое время эта информация держалась в секрете и только сейчас она становится доступна. Речь пойдет о плане внезапного нападения на СССР летом 1945 года, разработанном союзниками, плане, который был сорван практически в последний момент.

Третья мировая война должна была начаться 1 июля 1945 года внезапным ударом объединенных сил ангосаксов по советским войскам... Сейчас это мало кто знает, так же и то, каким образом Сталин сумел сорвать планы «вероятных союзников», почему мы вынуждены были спешно брать Берлин, против кого английские инструктора в апреле 45-го тренировали нерасформированные дивизии немцев, сдавшиеся им в плен, почему был с нечеловеческой жестокостью уничтожен Дрезден в феврале 1945-го и кого именно англосаксы хотели этим запугать.

По официальным моделям истории позднего СССР истинные причины этого не объяснялись в школах – тогда шла «борьба за мир», уже вызревало в верхах «новое мЫшление» и легенда о «честных союзниках – США и Великобритании» всячески приветствовалась. Да и документов тогда было опубликовано немного – этот период скрывали по многим причинам. В последние годы англичане стали частично открывать архивы того периода, опасаться некого – СССР уже нет.

В начале апреля 1945 г. перед самым окончанием Великой Отечественной У. Черчилль, премьер-министр нашего союзника Великобритании, отдал приказ начальникам своих штабов о разработке операции внезапного удара по СССР – операции «Немыслимое». Он был ему предоставлен 22 мая 1945 года на 29 страницах.

Согласно этому плану, нападение на СССР должно было начаться, следуя принципам Гитлера – внезапным ударом. 1 июля 1945 года 47 английских и американских дивизий без всякого объявления войны должны были нанести сокрушительный удар не ожидавшим такой беспредельной подлости от союзников наивным русским. Удар должны были поддержать 10-12 немецких дивизий, которых «союзники» держали нерасформированными в Шлезвиг-Гольштейне и в южной Дании, их ежедневно тренировали британские инструктора: готовили к войне против СССР. По идее, должна была начаться война объединенных сил Западной цивилизации против России – впоследствии в «крестовом походе» должны были участвовать и другие страны, например, Польша, затем Венгрия... Война должна была привести к полному разгрому и капитуляции СССР. Конечная цель была закончить войну примерно там же, где планировал ее закончить Гитлер по плану «Барбаросса» – на рубеже Архангельск-Сталинград.

Англосаксы готовились сломить нас террором – изуверским уничтожением крупных советских городов: Москвы, Ленинграда, Владивостока, Мурманска и др. сокрушительными ударами волн «летающих крепостей». Несколько миллионов русских людей должны были погибнуть в отработанных до мелочей «огненных смерчах». Так были уничтожены Гамбург, Дрезден, Токио... Теперь это готовились сделать с нами с союзниками. Обычное дело: самое гнусное предательство, крайняя подлость и изуверская жестокость – визитная карточка Западной Цивилизации и особенно англосаксов, истребивших столько людей, сколько ни один народ в человеческой истории.

Однако 29 июня 1945 года, за день до планируемого начала войны Красная Армия внезапно для коварного врага неожиданно изменила свою дислокацию. Это было решающей гирей, сдвинувшей чашу весов истории – приказ войскам англосаксов отдан не был. До этого взятие считавшегося неприступным Берлина показало мощь Советской Армии, и военные эксперты врага склонялись к тому, чтобы отменить нападение на СССР. К счастью, у руля СССР стоял Сталин.

Военно-морские силы Великобритании и США тогда имели абсолютное превосходство над ВМФ СССР: по миноносцам в 19 раз, по линкорам и большим крейсерам – в 9 раз, по подводным лодкам – в 2 раза. Свыше сотни авианесущих кораблей и несколько тысяч единиц палубной авиации самолетов против нуля со стороны СССР. «Вероятный союзник» располагал четырьмя воздушными армиями тяжелых бомбардировщиков, которые могли наносить сокрушительные удары. Советская дальняя бомбардировочная авиация была несравненно более слабой.

В апреле 1945 союзники представляли наши войска измотанными и истощенными, а боевую технику – до предела изношенной. Их военные специалисты оказались сильно удивлены мощью Советской Армии, которую она продемонстрировала при взятии Берлина, считавшегося ими неприступным. Не вызывает сомнений верность вывода крупного историка В. Фалина – решение Сталина о штурме Берлина в середине апреля 1945 предотвратило третью мировую войну. Это подтверждается недавно рассекреченными документами. В противном случае Берлин был бы без боя сдан «союзникам», а объединенные силы всей Европы и Северной Америки обрушились бы на СССР.

Даже после взятия Берлина планы предательского удара продолжали разрабатываться полным ходом. Остановила их только то, что они поняли: их планы вскрыты, а расчёты стратегов показывали, что без внезапного удара сломить СССР не удастся. Была еще одна важная причина, по которой американцы возражали британцам – им нужно было, чтобы СССР сокрушил Квантунскую армию на Дальнем Востоке, без чего победа США над Японией своими силами была под вопросом.

Сталин не имел возможности предотвратить Вторую Мировую войну, но сумел предотвратить третью. Ситуация был крайне серьезной, но СССР опять выиграл, не дрогнув.

Сейчас на Западе пытаются представить план Черчилля «ответом» на «советскую угрозу», на попытку Сталина захватить всю Европу.

«Имелись ли в то время у советского руководства планы наступления до берегов Атлантики и захвата Британских островов? На этот вопрос следует ответить отрицательно. Подтверждением тому является принятый СССР 23 июня 1945 г. закон о демобилизации армии и флота, последовательный перевод их на штаты мирного времени. Демобилизация началась 5 июля 1945 г. и завершилась в 1948 г. Армия и флот были сокращены с 11 млн. до менее 3 млн. чел., упразднен Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования. Количество военных округов в 1945–1946 гг. уменьшилось с 33 до 21. Значительно сократилось количество войск в Восточной Германии, Польше и Румынии. В сентябре 1945 г. советские войска были выведены из Северной Норвегии, в ноябре из Чехословакии, в апреле 1946 г. с острова Борнхольм (Дания), в декабре 1947 г. – из Болгарии...

Знало ли советское руководство о британских планах войны против СССР? На этот вопрос, пожалуй, можно ответить утвердительно... Косвенно подтверждает это и видный знаток истории советских вооруженных сил профессор Эдинбургского университета Д. Эриксон. По его мнению, план Черчилля помогает объяснить, «почему маршал Жуков неожиданно решил в июне 1945 г. перегруппировать свои силы, получил из Москвы приказ укрепить оборону и детально изучить дислокацию войск западных союзников. Теперь причины понятны: очевидно, план Черчилля стал заблаговременно известен Москве и сталинский Генштаб принял соответствующие меры противодействия» (О.А. Ржешевский «Военно-исторические исследования»).

Краткая «выжимка» из материалов интервью с нашим крупнейшим экспертом по данному вопросу доктором исторических наук Валентином Фалиным:

Трудно сыскать в истекшем веке политика, равного Черчиллю по способности сбивать с толку чужих и своих. Но особенно преуспел будущий сэр Уинстон по части фарисейства и интриг в отношении Советского Союза. В посланиях на имя Сталина он «молился, чтобы англо-советский союз был источником многих благ для обеих стран, для Объединенных Наций и для всего мира», желал «полной удачи благородному предприятию». Имелось ввиду широкое наступление Красной Армии по всему Восточному фронту в январе 1945 года, спешно готовившееся в ответ на мольбу Вашингтона и Лондона оказать помощь союзникам, попавшим в кризисное положение в Арденнах и Эльзасе. Но это на словах. А на деле Черчилль считал себя свободным от каких-либо обязательств перед Советским Союзом.

Именно тогда Черчилль отдал приказы складировать трофейное немецкое оружие с прицелом на возможное его использование против СССР, размещая сдававшихся в плен солдат и офицеров вермахта подивизионно в земле Шлезвиг-Гольштейн и в Южной Дании. Затем прояснится общий смысл затевавшейся британским лидером коварной затеи. Англичане брали под свое покровительство немецкие части, которые сдавались без сопротивления, отправляли их в Южную Данию и Шлезвиг-Гольштейн. Всего там было размещено около 15 немецких дивизий. Оружие складировали, а личный состав тренировали для будущих схваток. В конце марта-начале апреля Черчилль отдает своим штабам приказ: готовить операцию “Немыслимое” – с участием США, Англии, Канады, польских корпусов и 10—12 немецких дивизий начать боевые действия против СССР. Третья мировая война должна была грянуть 1 июля 1945 года.

В их плане было четко прописано: советские войска на этот момент будут истощены, техника, участвовавшая в боевых действиях в Европе, – изношена, продуктовые запасы и медикаменты подойдут к концу. Поэтому не составит труда отбросить их к довоенным границам и заставить Сталина уйти в отставку. Нас ждали смена государственного строя и раскол СССР. В качестве меры запугивания – бомбежка городов, в частности, Москвы. Ее, по планам англичан, ждала судьба Дрездена, который союзническая авиация, как известно, срoвняла с землей.

Американский генерал Паттон – командующий танковыми армиями прямо заявлял, что не планирует останавливаться на демаркационной линии вдоль Эльбы, согласованной в Ялте, а идти дальше. На Польшу, оттуда на Украину и Белоруссию – и так до Сталинграда. И закончить войну там, где ее не успел и не смог закончить Гитлер. Нас он называл не иначе, как «наследники Чингисхана, которых нужно изгнать из Европы». После окончания войны Паттона назначили губернатором Баварии, а вскоре сняли с поста за симпатии нацистам.

Лондон долго отрицал существование такого плана, но несколько лет назад англичане рассекретили часть своих архивов, и среди документов оказались бумаги, касающиеся плана “Немыслимое”. Тут уж отмежеваться некуда...

Подчеркну, это не спекуляция, не гипотеза, но констатация факта, у которого есть имя собственное. В ней должны были принять участие американские, британские, канадские силы, польский экспедиционный корпус и 10-12 немецких дивизий. Тех самых, что держали нерасформированными, их месяц до этого натаскивали английские инструктора.

Эйзенхауэр в своих воспоминаниях признает, что Второго фронта уже в конце февраля 1945-го практически не существовало: немцы откатывались к востоку без сопротивления. Тактика немцев состояла в следующем: удерживать, насколько возможно, позиции вдоль всей линии советско-германского противоборства до тех пор, пока виртуальный Западный и реальный Восточный фронт не сомкнутся, и американские и британские войска как бы примут от соединений Вермахта эстафету в отражении «советской угрозы», нависшей над Европой.

Черчилль в это время в переписке, телефонных разговорах с Рузвельтом пытается убедить его во что бы то ни стало остановить русских, не пускать их в Центральную Европу. Это объясняет значение, которое к тому времени приобрело взятие Берлина.

Уместно сказать, что западные союзники могли продвигаться на восток несколько быстрее, чем у них получалось, если бы штабы Монтгомери, Эйзенхауэра и Александера (итальянский театр военных действий) качественнее планировали свои действия, грамотнее осуществляли координацию сил и средств, меньше тратили времени на внутренние дрязги и поиск общего знаменателя. Вашингтон, пока был жив Рузвельт, по разным мотивам не спешил ставить крест на сотрудничестве с Москвой. А для Черчилля «советский мавр сделал свое дело, и его следовало удалить».

Вспомним, Ялта закончилась 11 февраля. В первой половине 12 февраля гости улетели по домам. В Крыму, между прочим, было условлено, что авиация трех держав будет в своих операциях придерживаться определенных линий разграничения. А в ночь с 12 на 13 февраля бомбардировщики западных союзников стерли с лица земли Дрезден, затем прошлись по основным предприятиям в Словакии, в будущей советской зоне оккупации Германии, чтобы заводы не достались нам целыми. В 1941 году Сталин предлагал англичанам и американцам разбомбить, используя крымские аэродромы, нефтепромыслы в Плоешти. Нет, их тогда трогать не стали. Они подверглись налетам в 1944 году, когда к главному центру нефтедобычи, всю войну снабжавшему Германию горючим, приблизились советские войска.

Одной из главных целей налетов на Дрезден были мосты через Эльбу. Действовала черчиллевская установка, которую разделяли и американцы, задержать Красную Армию как можно дальше на Востоке. В инструктаже перед вылетом британских экипажей говорилось: нужно наглядно продемонстрировать Советам возможности союзнической бомбардировочной авиации. Вот и демонстрировали. Причем не единожды. В апреле сорок пятого накрыли бомбами Потсдам. Уничтожили Ораниенбург. Нас оповестили – летчики ошиблись. Вроде бы целились в Цоссен, где размещалась штаб-квартира немецких ВВС. Классическое «отвлекающее заявление», которым не было числа. Ораниенбург бомбили по приказу Маршалла и Леги, ибо там находились лаборатории, работавшие с ураном. Чтобы ни лаборатории, ни персонал, ни оборудование, ни материалы не попали в наши руки, все обратили в пыль.