Текст книги "К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №11 от 16.03.2010"

Автор книги: К барьеру! (запрещенная Дуэль)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

НА ПОДХВАТЕ У АМЕРИКАНСКОГО БОССА

Вооруженные силы Великобритании не были готовы к проведению военной операции в Ираке к моменту американо-британского вторжения в эту страну в марте 2003 года, заявил начальник штаба обороны Соединенного Королевства маршал авиации Джок Стеррап. Выступая на слушаниях, проводимых независимой комиссией по расследованию обстоятельств вступления Великобритании в войну в Ираке, Стеррап сказал, что военные просто не успели подготовиться к этой операции, так как не были заблаговременно поставлены в известность о соответствующих планах правительства и, естественно, не могли своевременно заказать в оборонном секторе страны необходимые для этой операции средства и снаряжение. О наличии этих недостатков и связанных с ними рисков, как заявил начальник штаба обороны, руководство ВС известило правительство, которое на тот момент возглавлял премьер-министр Тони Блэр. «У нас, как оказалось, просто не было достаточного времени для организации всего необходимого до начала операции», - сказал Стеррап, занимавший в 2003 году пост заместителя начальника штаба обороны по военно-техническому обеспечению.

Стеррап признал, что направленные в Ирак войска испытывали нехватку как в обмундировании – пустынная униформа, обувь для жаркого климата, – так и в средствах защиты – бронежилеты, а направлявшееся снаряжение в силу отсутствия должной организации часто поступало не туда, где в нем действительно нуждались. По словам начштаба обороны, военным требовалось еще около двух месяцев, чтобы должным образом подготовиться к войне в Ираке, но правительство не предоставило им такого времени.

Отсутствие должной подготовки вследствие особой секретности или поспешности военных планов правительства в отношении Ирака ставят сейчас в вину правительству лейбористов, обвиняя его в пренебрежении безопасностью британских военнослужащих. Однако выступивший на слушаниях в независимой комиссии бывший премьер-министр Тони Блэр отверг эти обвинения, сказав, что к проведению этой операции все было готово.

Между тем правоту слов Стеррапа ранее подтвердил адмирал Майкл Бойс, занимавший в то время пост начальника штаба британских вооруженных сил. Выступая перед членами комиссии в декабре прошлого года, Бойс сказал, что хотя планирование вооруженного вторжения в Ирак было начато в Великобритании почти за год до начала войны в этой стране – еще в период активных попыток разрешения «иракской проблемы» в рамках ООН, – это планирование было поручено небольшой группе высокопоставленных представителей министерства обороны. «Эта группа активизировала наш анализ всего вопроса о том, что мы можем предоставить, если нас об этом попросят», – рассказал тогда Бойс. Ограниченность количества участников группы, как пояснил адмирал, была обусловлена требованием тогдашнего министра обороны Великобритании Джеффа Хуна, который опасался возможной огласки факта начала Лондоном работы над планом вооруженного вторжения в Ирак в то время, когда международное сообщество в ООН стремилось к мирному урегулированию «иракской проблемы». «Мне не было позволено обсуждать это с начальником материально– технического обеспечения, – сказал Бойс. – Мне было запрещено это делать министром обороны из-за опасений того, что общественности может стать известно то, что мы планируем военный вклад, что вряд ли могло содействовать предпринимавшимся в ООН усилиям по принятию резолюции Совета Безопасности».

Такая секретность, как дал понять адмирал, не способствовала подготовке британских войск к участию в вооруженном вторжении в Ирак. Эту подготовку, по словам Бойс, пришлось форсировать в пожарном порядке, чтобы успеть к запланированному сроку начала операции, когда неизбежность ее проведения стала для всех очевидной. Обо всем этом, как сказал Стеррап, министерство обороны известило правительство, которое, тем не менее, приняло решение о поддержке Великобританией американских планов вторжения в Ирак.

«Мы совершенно четко заявили министрам, что если нам не будет позволено связаться с представителями промышленности, а это было наиважнейшим элементом, возникнет серьезный риск того, что они не смогут поставить необходимое снаряжение к предполагаемому началу операции, - заявил начштаба обороны. – Дело в том, что все это было сделано настолько быстро и в последнюю минуту, что никто толком не знал, кто чем располагает».

Сергей ХАБОТИН,

ИТАР-ТАСС

ПОЛИТИКА

РЕЛИГИИ И СОЦИАЛИЗМ

В нынешних условиях в постсоветских странах простой человек живет под гнётом жестокой эксплуатации и социальной несправедливости... Бывшему гражданину великой советской страны, а теперь нищему и ограбленному простому человеку негде искать защиты от насилия хозяина, бандита, произвола всевластного коррумпированного чиновника, от суда неправедного и других напастей так называемого «цивилизованного рыночного государства». Можно, конечно, писать письма на имя президента, жаловаться в прокуратуру или ООН, но все равно результат будет нулевым, ибо современные политические режимы порочны изначально, так как они базируются на принципах представительной демократии, где осуществляется власть от имени народа небольшой кучкой коррумпированных чиновников, которые, как показывает политическая практика, далеки от интересов народа. После распада СССР общество раскололось на антагонистические социальные группы, криминальные кланы, необуржуазии... С одной стороны, небольшая кучка олигархических и плутократических кругов с их многочисленными обслуживающими персоналиями, с другой стороны, обездоленный нищий народ. Все многочисленные реформы и указы социального и политического направления в постсоветских обществах не функционируют и парализованы благодаря огромной армии коррумпированных чиновников. На государственном уровне с ней борются так, что очередная антикоррупционная борьба напоминает Сизифов труд... Здесь срабатывает известный принцип: «если верхи не хотят, низы должны смочь». Вот уже после пятнадцати лет бессловесного треска и словоблудия о демократии проблема истинного народовластия становится актуальной, как никогда! То есть нужно снова говорить о необходимости установления подлинного народовластия с прямым участием широких народных масс. Ведь, как известно, избираемый якобы народом парламент практически недееспособен, особенно когда дело касается интересов избирателей, то есть народа. Такое положение дел лишает народ не только законной защиты своих интересов, но и главного – надежды на лучшее будущее. В существующих социально-политических реалиях архинеобходим законный инструмент воздействия народа на положение дел в постсоветских странах. Ибо, если его нет, ставится под сомнение само существование истинной демократии. Между тем этот принципиальный и эффективный законный инструмент у народных масс имеется. Если мы оглянемся в не столь далекое прошлое, то встретим там интереснейшую социальную практику – Народный контроль. Его органы существовали по всей стране: на заводах и фабриках, во всех государственных институтах и отраслях народного хозяйствах Советского Союза.

И, что характерно, работал этот инструмент весьма эффективно. Ибо в принятии государством социально-экономических законов и реформ активно участвовали широкие народные массы, а на местах ими же реализовывались, осуществляя надзор и контроль над исполнением вышеуказанных законов. Саботажники, бюрократы, казнокрады в лице отдельных госчиновников опасались народных контролёров не меньше, чем карательных органов ОБХСС и др. Идея народного контроля исторически обоснована: он существовал в России и некоторых странах Востока и Запада. Вече в Великом Новгороде, сельские сходы реально функционировали повсеместно на практике – это же формы народного контроля в прошлом... Если, к примеру, взять историю народного контроля в странах Советской Средней Азии, то такие исторические параллели мы находим, например, у таджиков... В городах и сельских общинах существовали первичные формы самоуправления «махалля», в рамках которых использовались методы народного контроля «маслихати – хашаритчиён». Кстати, подобная практика и по сей день распространена во многих странах мира. В наше время, учитывая существующие социальные и политические реалии на постсоветском пространстве необходимо возрождать и создавать органы народного контроля как политическую общественную организацию, которую бы возглавили сами граждане на местах ради защиты интересов народных масс. Народный контроль не должен руководствоваться узконациональными или клановыми интересами, а должен иметь четкую социальную программу общенационального характера и преследовать цель: принятие и укрепление законов и социальных порядков, основанных на принципах социальной справедливости традиционных морально-нравственных ценностей.

Для осуществления этих целей нам необходимо максимально широкое участие всех граждан, различных социальных слоев и конфессий страны в деятельности «Народного контроля». Необходимо добиться также, чтобы в составе народного контроля были представлены все регионы страны. Народный контроль на всех региональных уровнях должен реагировать на любые нарушения закона и социальной справедливости во всех сферах деятельности государственного аппарата. Все должно контролироваться, ничто не должно быть тайной и закрыто от народа. Любое выявленное «Народным контролем» нарушение должно быть обнародовано в СМИ, и никакое из них не должно остаться вне поля зрения граждан. Необходимо постоянно осуществлять мониторинг текущей деятельности «Народного контроля» с освещением этой деятельности в средствах массовой информации. Необходимо также, чтобы «Народный контроль» постоянно отчитывался перед обществом по результатам своей деятельности. Стратегия «Народного контроля» – это стратегия создания подлинного народного государства, подконтрольного обществу, и общества, уважающего закон. Для осуществления этих стратегических целей необходимо широко привлечь общественно-патриотичные организации и консолидированно решать проблемы, стоящие перед обществом. В общем и целом никто из нас не может быть против идеи народовластия в указанном контексте. Необходимо также подчеркнуть, что широкое участие народа в принятии и реализации политико-экономических решений придаёт им эффективную и легитимную основу, а значит, обеспечивает успешное выполнение целей и задач государства. Мы должны шаг за шагом осуществлять эти стратегические цели и задачи, если, конечно, не собираемся исказить истинное положение и смысл слова демократия, которое в конечном итоге означает «власть народа».

На протяжении истории человеческой цивилизации лучшие умы, философы, ученые мечтали и рисовали утопическую картину идеального общества, которое выражало социально-духовные потребности своего времени. Утопические концепции, прямо или косвенно, отражают борьбу классов в современном обществе, столкновение интересов различных социальных групп и личностей. Отсюда в социальных утопиях как на Востоке, так и на Западе, представляющих собой специфическую форму выражения народной идеологии в условиях антагонистического общества, в основном наблюдается постановка трех социальных проблем:

1) уничтожение частной собственности как источника социального зла, раскола и дифференциации общества на классы;

2) имущественное и социальное равенство;

3) совершенная форма социально-политической организации.

Поэтому при всей своей удалённости от реальной действительности социальные утопии не только возбуждают воображение людей, но и содержат радикальные идеи, стимулирующие и направляющие человеческие устремления к совершенствованию форм социальной организации людей. В этом заключаются мировоззренческая и социально-мобилизирующая функции утопических идей в развитии социальных движений в истории социально-политической мысли человечества. Вот почему в истории общественно-политической мысли утопия выступает как широкое идейное и философское направление, которое имело место в древности, но продолжает занимать важное место в современной социальной философии.

Идеи социальной справедливости, равноправия, братства между народами остаются актуальными несмотря на старания идеологов и апологетов «нового мирового порядка».

Социальные идеи справедливости социализма будут привлекательны для человечества до тех пор, пока в современных «благополучных» цивилизованных обществах будут существовать богатые и бедные.

Отождествление утопии и утопического социализма, как различных ступеней в истории формирования социалистической мысли, ведёт к искажению и упрощению идей утопического социализма Мора и отождествению с другими социально-утопическими направлениями «идеального общества» эпохи древности и средневековья. Ибо это позволит апологетам капиталистических ценностей говорить о якобы изначально присущих социализму черт «регламентированности» общественной жизни, «уравнительности» и «нивелирования» личности. Например, идеи утопического социализма стали популярны среди идеологов неофициального «народного ислама», которые считают, что социалистические идеи равенства, справедливости характерны для эпохи ранней мусульманской общины.

Так, например, поступают некоторые современные исламские идеологи, которые связывают социальные идеи народовластия с различными утопическими, эгалитаристскими учениями в средневековой исламской мысли. В результате подобной модернизации отдельные мотивы утопических учений исламского средневековья отрываются от породившей их эпохи и проецируются на современность.

Так, египетский богослов А.М. Шумейс считает, что современные социалистические идеи и движения в исламском мире являются возвращением к первоначальному состоянию – к истоку, то есть к временам ранней мусульманской общины. С ним полностью солидарен другой идеолог Мухаммед аль-Газали, по мнению которого «социализм – это новый термин для старого понятия человеческого совершенствования в повседневной жизни. В таком понимании социализм является исламским строем». Подобная мысль о социализме как общественном строе предначертана в священных книгах и давно пройденном этапе истории исламского общества, нередко наблюдается в высказываниях современных исламских идеологов.

Утопический социализм исламских мыслителей, прежде всего, это характеристика мечтаний, идей и учений о коренном преобразовании общества на началах общественной собственности, которые опираются на гуманистические, религиозные законы и нормы. В их представлениях утопический социализм как бы вырастает из различных форм социальных утопий. В целом исламские социальные утопии можно рассматривать как массовую форму народной идеологии, где народ, отвергая существующие социальные порядки, мечтал о лучшей доли народа в идеальном общественном строе. В то же время утопический социализм является продуктом творчества ученых социологов-одиночек.

В.И. Ленин писал, что «первоначальный социализм был утопическим социализмом». Он критиковал капиталистическое общество, осуждал, проклинал его, мечтал об уничтожении его, о лучшем строе, убеждал богатых в безнравственности эксплуатации. Но утопический социализм «не мог указать действительного выхода» (В.И. Ленин. Полн. собр. соч. Том 23. стр.46). Приведённые высказывания показывают, что под «прежним социализмом» имелась в виду не вся донаучная социалистическая мысль, а особенно утопический социализм. Социально – утопические идеи, в которых выдвигались идеи имущественного равенства и всеобщего труда, т.е. утопии в собственном смысле слова, В.И. Ленин называл «первобытным коммунизмом».

Необходимо заметить, что утопия и утопический социализм, прежде всего, различаются хронологически. Утопии имели место и в древности, и в средние века, продолжают существовать и в наше время. Выраженные в них стихийные утопические социалистические представления, как протест против угнетения и эксплуатации, родились ещё на заре человеческой истории. Эти утопические идеи родились в народных сердцах в разных землях, в разные столетия.

Утопия выражает массовое сознание угнетённого большинства общества-народа, её идейное содержание проявляется в народных формах лучшего общественного строя. Носителями утопического социального идеала в каждую историческую эпоху являлись угнетённые массы: в древности – рабы, в средние века – крепостные, люди подневольного труда.

Утопический социализм связан с возникновением капитализма и имеет своих основоположников в лице великих социалистов-утопистов, а с формированием научного социализма он утратил своё значение и не получил дальнейшего развития.

Что касается утопии, то связь с политикой и идеологией гарантирует её жизненность и актуальность как инструмент идеологического воздействия на сознание людей, ибо она носит большой политический заряд и выполняет социально-мобилизующую функцию. Вот почему утопия XXI в. продолжает занимать все более прочное место в арсенале средств идеологического и психологического воздействия масс народа, особенно в странах Ближнего и Среднего Востока, а также в Африке и Латинской Америке.

Таким образом, утопия и утопический социализм являются разнопорядковыми идейными течениями общественно-философской мысли, хотя нельзя отрицать наличие определенной исторической и идейной связи между ними. Выявление граней их различия имеет значительное научно-методологическое значение для сравнительного анализа современных социально-религиозных утопий в развивающихся странах. Особенно после развала социалистической системы, когда вопрос о генезисе и содержании социалистической мысли приобретает всё более актуальное значение и рассматривается с различных методологических и мировоззренческих позиций. Живучесть и актуальность социально-религиозных утопических идей наблюдается в современной исламской мысли, особенно в различных социальных концепциях ислама.

Особенно в начале XXI века, когда сильно обострялись противоборства между Западом и исламским миром, когда в качестве альтернативы западному мондиализму выступают исламские социальные парадигмы, выдвигаемые идеологами «исламской путы».

Исламские социальные идеи популярны среди народных масс в исламских странах, ибо прозападная верхушка в этих странах лоббирует и реализует социальные модели западного образца, которые чужды местному менталитету и антигуманны по сути.

В основе социальной утопии исламских мыслителей лежат вера в разум и в лучший мир, любовь к человеку, поиски путей, ведущих к достижению счастья. Они полагали, что «болезни духа» вызывает алчность, жадность, страсть к богатству, к роскоши, к наслаждениям и тщеславию. Это порождает в человеческих отношениях соперничество, взаимную ненависть и зависть, ложь и обман, вероломство и войны, ведущие к трагическим последствиям. С появлением этих пороков исчезают уважение и доброта, ожесточаются сердца, упрочиваются невежество и зло. Отсюда возникали вопросы: как избавить людей от невежества и зла, каким образом необходимо направить их усилия на достижение общего социального блага и счастья, с помощью каких средств можно преодолеть людские пороки? В поисках ответа на них создавались различные модели совершенной социальной парадигмы.

Главная ценность исламских утопических социальных конструкций, на мой взгляд, заключается в их критической направленности и выражающемся в них протесте против существующей социальной системы действительности. Они содержат элемент отрицания наличного общежития, благодаря чему создаётся модель идеального общества. Поэтому утопии при всей своей нереалистичности и отдалённости от жизни не только возбуждали воображение масс людей, но генерировали общественные идеи и идеалы, а нередко стимулировали народные движения, канализируя людские устремления к совершенствованию человеческого общежития, и способствовали формированию социальной мысли. В этом заключаются мировоззренческая и социально-мобилизирующая функции утопических идей идеального альтернативного общества в развитии социальных парадигм в истории политической философии. Поэтому в истории социально-философской мысли утопия выступает как широкое идейно-политическое направление, которое имело место не только в древности и в средние века, но и продолжает оставаться актуальной в арсенале современной идеологической борьбы против существующих мировых социальных моделей, режимов. Не случайно широко распространённые в развивающихся странах (периферийные зоны развития) концепции народовластия-социализма по сути являются определенными вариантами современной утопии. Естественно, они отличаются по своим социально-экономическим и этническим особенностям и функциям, но их объединяет стремление достичь в обществе социально-политического мира, гармонии с утопическими идеями и методами. В учениях великих утопистов преобразование общества и реализация идей социальной справедливости представляется ими как выражение абсолютной истины, разума и справедливости.

Таким образом, социальная утопия является самостоятельным социально-политическим течением политической философии. В наше время, когда агрессивно устанавливается новый мировой порядок, теоретическая база антиглобалистских сил не может не включать в себя вопрос о взаимодействии левых прогрессивных сил с представителями исламских патриотических сил «народного ислама». Необходимо заметить, что отношение крупнейших концепций к проекту «One World» в целом неоднозначно. За редким исключением клерикальный истеблишмент мировых религий сейчас солидарен с глобалистским порядком и ограничивается в его критике чисто пассивными морализаторскими замечаниями. Другое дело – масса верующих (представители «народного ислама»), внутри которой немало убеждённых сторонников мировой олигархической тирании. Глобализация для них – это совпадение социального угнетения с религиозным, начало великой эсхатологической драмы, конец которой определит Бог. Тема грядущего апокалипсиса наиболее остро переживается в исламской и христианской религиях. В обеих религиях существуют и действуют антиглобальные силы, отвергающие современную западную цивилизацию во всех её формах. Однако серьёзной базой для политического сопротивления глобализму сегодня обладает, возможно, только ислам, а вернее, патриотические силы «народного ислама». А «христианский мир» на Западе – виртуальное понятие, давно не участвующее в реальной истории. Нынешний «христианский мир» есть отрицание самой сути Евангелия, прямой вызов Христу. Настоящий христианин в западном «христианском мире» теперь только изгой. Современные христиане лишены даже минимального геополитического пространства, неподконтрольного финансовой олигархии и мафиозному спруту. Отсюда, соответственно, ни о каком их влиянии на государственную, а тем более на международную политику не может быть и речи.

Значительно более широкими возможностями в антиглобалистской борьбе располагает ислам. Хотя в большинстве мусульманских стран у власти находятся проамериканские мондиалистски настроенные режимы, их религиозная внутренняя оппозиция чрезвычайно сильна и активна. Развивается она на уровне многочисленных общественных и политических организаций с подчеркнуто антизападной идеологией, основывающейся на исламских принципах социальной справедливости и морали. Различные социальные утопии, которые выдвигаются исламскими идеологами, по своей сути близки социалистическим идеям.

Социально-политическая активность ислама во многом предопределена идеей «джихада», которая означает активность и тотальное преодоление вселенской инерции и негатива. Естественно, такой путь включает преобразование и материальных сторон бытия. Начиная духовную борьбу, мусульманин через джихад приходит к политике.

В настоящее время геополитическая ситуация такова, что единственным звеном, способным политически связать две мировые конфессии – ислама и христианства – осталась левая идеология. Обращение к ней религиозных движений – последняя возможность противостоять натиску глобализма. Тем более, что исламский мир является геополитическим форпостом антиглобалистских сил. Можно утверждать – центр мирового социализма и антиимпериализма переместился на Ближний Восток. В связи с этими геополитическими изменениями архиважно и актуально: вооружить интернациональные по сути ислам и христианство общей социальной идеей реализации «утопических» идей социального равенства и братства в мире. Не менее важно, чтобы и левая идеология приобрела недостающее ей религиозное качество. Если альянс этих традиций с социализмом удастся, вопрос о «критической массе» контрэлиты будет решён.

Ш.М. БОБОЕВ,

Сталинабад