Текст книги "Dragoste în ciuda (СИ)"

Автор книги: Joanne X

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Моя родина здесь! – вскрикнула она.

– Я даю тебе время, – Мехмед подтолкнул её к дверям спальни.

Лале зло посмотрела сначала на одного мужчину, затем на другого и скрылась за дверями комнаты. Мехмед посмотрел на соглядатаев и сделал знак рукой, чтобы те вышли из покоев, оставляя их наедине с Раду.

– Я долго ждал, – заволновался Раду, тёмно-синие глаза со страстью обвели лицо любовника.

– Я знаю, – подтвердил Мехмед и притянул того для поцелуя, зашептав, – я помню всё, ни с кем не было так… – его голос захрипел и затрепетал, воздух вокруг пропитался вожделением, руки сами притянули к себе упругое стройное тело, приласкав затылок, притянув к своему лбу. – Но сейчас не время, – сказал султан, словно бы уговаривая сам себя.

Мехмед прошёл к балконной двери и, толкнув её, прошёл в нишу, оттуда открывался вид на поле сражения. Люди были похожи на маленьких оловянных солдатиков, отчаянно сражающихся с желанием жить, несмотря ни на что. Он притянул к себе Раду.

– Ты встанешь во главе Валахии, тебе будет принадлежать это всё, – Мехмед смотрел на поле брани так, как будто это была шахматная доска. – Ты будешь господином этой земли.

– Ты убьёшь Влада? – этот вопрос не должен был прозвучать, но тем не менее Раду озвучил его.

Мехмед тяжело вздохнул и не сразу повернулся к возлюбленному.

– Ты скажи, должен он жить или нет, – предложил тот, его взгляд был серьёзен, а Раду показалось, что из него выкачали весь воздух.

Султан положил руку на его щёку, ощутив, как похолодел брат валашского господаря.

– Я не хотел тебя ставить перед таким выбором, – смягчился тот.

– Дело решённое, не так ли? – задал риторический вопрос Раду.

Мехмед взял его за ладонь и сжал, оба ощутили пронизывающий холод каменной балюстрады.

– Что это? – встрепенулся валашский мужчина и указал султану на чёрный морок, с бешеной скоростью покрывающий долину.

Правитель Османской империи с ужасом смотрел на открывшуюся картину.

– Что это? – спросил он, стараясь совладать со своим голосом: закалённый в боях и не раз, мужчина сейчас не знал, что происходит.

Морок осел тёмным, плотным, колышущимся маревом на поле и сконцентрировался в чёрные фигуры, оплывшие края сфокусировались в нечто уродливое.

– Demoni…** – прошептал Раду потрясённо.

– Что? – непонимающе переспросил Мехмед.

– Это силы зла, и, судя по тому, на чьей они стороне, Османам не поздоровится, – задышав глубже, он взглянул на султана.

– Что это? – правитель увидел неподдельный ужас на лице своего любовника, и ему передалось его состояние.

– Влад Дракула воспользовался силой, дарованной ему нашим родом.

– Я доведу начатое до конца… – Мехмед решительно смотрел на творящееся на поле.

– Нет, – возразил Раду. – Мы забираем Лале с детьми и уходим.

– Мехмед никогда не отступает от начатого, – ответил тот о себе в третьем лице и сомкнул челюсть до хруста. – Загляни к Лале, что-то она там долго.

Раду отошёл к дверям спальни и заглянул туда. Но комната была пуста, сбежавшие очень торопились, оставив после себя ворох одежды, разбросанной в беспорядке на полу и кроватях. Мужчина похолодел. Он решительно вошёл в помещение и широким шагом двинулся от одной стены до другой, как будто от этого действия могло что-то измениться. Он заметил, как колыхнулся на стене расшитый золотом гобелен. Раду отдёрнул плотную ткань, и в нос ударил застоявшийся запах, открылся вид на узкий проход, который заканчивался лестницей с крутыми ступенями.

Раду выбежал из спальни и выкрикнул:

– Лале сбежала.

Мехмед, развернувшись, гневно поднял бровь:

– Не смогла далеко бежать, догоним.

Конюшня монастыря. Ближний выход.

Но они ошибались. Лале удалось продвинуться и совершить дерзкую вылазку за пределы стен основного здания монастыря, и вскоре она и дети прятались у конюшен. Судя по количеству турок, занявших их рубеж, их цитадель и последнюю надежду, выбраться будет очень нелегко. Она взглянула на сыновей, и её сердце сжалось от боли.

«Не сейчас», – подумала она и вновь посмотрела из-за укрытия, представлявшего собой небольшое ограждение.

Заржали лошади. А она лихорадочно соображала, как же им выбраться. Женщина вспомнила, что Влад показывал ей карту монастыря, а отец Илларион говорил о тайных тропах. Лале похолодела, потому что о них знали теперь и их враги. Раду наверняка рассказал всё Мехмеду.

– Мама? – Михня затронул её руку.

– Да, сынок, мама ищет выход, – Лале вспомнила, что где-то близ конюшен был тайный лаз, узкий, но всё же они смогут выбраться.

Турецкая речь стала ещё ближе. Троица, не сговариваясь, сжалась в тугие, напряжённые комки. Мужчины энергично переговаривались. Они искали их. Дождавшись, пока они уйдут, Лале высунула голову и поняла, что это их возможный шанс.

– По команде, мальчики, – прошептала она и кивнула головой.

Они вскочили на ноги и, согнувшись пополам, перебежали к укрытиям из бочек вдоль внешней стены. До встроенной башни было рукой подать, а значит, и выход был близок. Женщина не знала, что будет дальше, но она должна была предупредить мужа о предательстве.

– Я бы не советовал дёргаться, – прозвучал голос Раду сверху.

Лале обречённо всхлипнула и подняла голову, прижав к себе сыновей.

Поле битвы. Если приняли близкие…

Тёмные воины передвигались хаотично; появившись, они словно бы разрезали воздух, ставший вдруг неожиданно плотным, удушливым. Запахло тленом. Влад поморщился, и его взгляд упал на Аслана. Тот, казалось, всё понял.

– Влад, – прохрипел он, и зелень его глаз всколыхнулась, став влажной, как лиственный лес после дождя, – что ты наделал?

– А что мне оставалось делать, друг, м? – голос Влада стал глухим, густым. – Мне было неоткуда ждать помощи, ты же видишь: численное превосходство на стороне Османов, нас не поддержал ни один европейский монарх в страхе, что гнев султана прострётся и на их земли, не понимая, что, если они пройдут через Валахию, они пройдут по всей Европе, война коснётся каждого, мы для них просто разменная монета.

Аслан застыл.

– Ты боишься? – осторожно спросил Дракула.

– Их – нет, – твёрдо проговорил он, не сводя взгляда с друга. – За тебя опасаюсь, мы столько всего прошли вместе, я видел тебя разным, но сейчас… – он чуть умолк, а Влад ожидал, что же он скажет, – ты сам не свой, как будто…

Князь невесело усмехнулся.

– Душу продал? – отозвался он после непродолжительной тишины.

– Ты бы мог найти помощи у… – Аслан осёкся, когда его взор скользнул по острой, как бритва, челюсти.

– У Всевышнего?! – сарказм и горечь. – Как видишь, – он развёл руками по сторонам, – откликнулась только Тьма…

И тут же отовсюду послышался шёпот: «Наш, наш…»

– Я с тобой, даже если теперь и они твой народ, – Аслан кивнул головой в сторону тёмной армии, наступающей на оцепеневших от ужаса турок.

Влад облегчённо вздохнул и глянул по сторонам. Димитрий сомкнул зубы, стараясь не смотреть на господаря, а отец Илларион молился с закрытыми глазами. Дракула посмотрел на небо, которое ещё сильнее затянуло тучами, оно стало более тяжёлым и теперь давило на него. Пахло потом и кровью. Терпеть второе было невыносимо, приходилось сдерживать себя, чтобы не впиться в чью-то глотку, зубами рванув тонкую плоть, не упиться досыта, не убить никого. Близкие в бою так или иначе приняли его: они чувствовали, что он принесёт им победу. Валашские воины плечом к плечу с тёмными отвоёвывали себе пядь за пядью своей же земли, тесня турок к выходу из долины, преимуществом было и то, что те отодвигались к лесам и топям. Турки всё ещё крепились и продолжали сражаться, но с ними не было султана, а на противоборствующей стороне воинство возглавлял сам князь.

Влада воодушевляло всеобщее единение, и он с упоением продвигался вперёд до тех пор, пока кто-то не схватил его за руку. Он хотел было пронзить зарвавшегося мечом, но тот упал перед ним на колени. Это был юноша, совсем ещё зелёный.

– Выслушай, господарь, – пробормотал он, отнимая ладонь от бока, кровоточащего настолько сильно, что Влад отшатнулся от него. – Турки в монастыре, нас предали, турки в монастыре, нас предали… – всё повторял тот, упавши на землю.

Аслан и Димитрий, бывшие рядом и слышавшие слова воина, с беспокойством и отчаянием смотрели на Дракулу. Тот моментально принял решение.

– Димитрий, ты остаёшься здесь, сделай всё, что от тебя зависит, – воевода поклонился.

– Аслан… – начал он.

– Я с тобой, – проговорил тот.

– Там мои дети, там… – его голос дрогнул. – Там Лале…

– Я буду рядом, – твёрдо произнёс Аслан.

– Я не могу ещё и тобой рисковать, ты нужен здесь, – возразил господарь и сделал выпад, убив нападающего.

– С другом и на плаху взойти не страшно, – мрачно улыбнулся Аслан.

Влад сжал его плечо, и они, отчаянно рубясь, вынырнули из общего месива битвы, короткими перебежками добрались до коней.

Монастырь. Свет или Тьма?..

– Кто он такой? – шептал про себя Мехмед; шуба, накинутая на голое, разгорячённое после ласк любовника тело, почти не согревала, но тем не менее он не мог оторвать взора от двух фигурок вдалеке, кажущихся крохотными, по крайней мере, сейчас.

Ужас и ненависть поднимались в его душе, когда он смотрел с балкона на стремительно приближающегося к стенам древнего монастыря правителя Валахии. За ним реял чёрный шлейф части нечисти, рванувшей вслед своему господину, и султан шёпотом вспомнил Всевышнего.

– Есть семейное предание, что наш род произошёл от дракона, осевшего когда-то в этих местах. Он захотел поселиться на этих землях и мирно жить. И пришёл дракон в селение красивым юношей и выбрал в жёны прекраснейшую из местных девушек, но враги настигли его. Он отчаянно сражался и убил всех до одного, кроме женщины, которую назвал своей матерью, но она не простила его, а прокляла за то, что тот бился с отцом и братьями, за то, что истребил себе подобных и захотел уйти к людям. Юноша тот снова стал драконом и от горя, что ему и его возлюбленной не быть больше вместе, окаменел, – Раду подошёл совсем близко, запахивая тёплый халат, и обнял Мехмеда сзади, тот в раздумьях поцеловал его руку. – Горы вокруг – это его тело, и они ближе к весне гудят, как будто это он вздыхает. Его возлюбленная понесла, и так возник наш род, род Дракула.

– Дьявольский род, – прошептал тот и, словно сбрасывая с себя оцепенение и одновременно руку мужчины, произнёс, – надо встретить Дракона как полагается.

Влад и Аслан спешились у самых ворот, которые оказались открытыми. Их встретили трупы соотечественников, посаженных на кол. Провокация для того, кто не шутил.

«У него мои дети и Лале», – уговаривал себя князь.

«Капля, – завертелось в голове, – всего лишь капля, и ты станешь сильнее, быстрее, ты будешь неуязвим, и все твои враги падут к твоим ногам».

Он отчаянно гнал эту мысль от себя, сдерживаться стало невыносимо. Аслан видел это и тут же проговорил, поддержав:

– Лале и сыновья.

Влад кивнул, и они прошли в огромные ворота вымершего здания, в котором, как паук, притаилось зло, и это зло исходило от людей. Но он чувствовал биение сердца любимой, чувствовал её страх. Не за себя – за мальчиков, за него. С каждым шагом её запах становился сильнее, захватывая всё его внимание. Аслан и он осторожно вступили в огромный зал, служащий столовой для монахов. Столы были сдвинуты в сторону, к каменным стенам, а в середине стоял Мехмед.

– Папа, – закричали мальчики, они попытались освободиться из рук янычара, но тщетно.

Лале изо всех сил прижала их к себе, стараясь сохранять спокойствие, слёзы текли из глаз бесшумно. Влад бросил на них взгляд и сжал зубы.

– Отпусти их, – прокричал он и бросил свой меч на пол, Аслан сделал тоже самое, – разберёмся один на один.

Из-за спины Мехмеда вышел Раду. Князю в этом миг показалось, что ему нанесли удар под дых.

– Ну да, – хрипло произнёс он, скрывая горечь и волнение, – кто же ещё мог пропустить Османов в крепкое, надёжное укрытие, провести по катакомбам?

Раду напрягся, когда увидел, что глаза брата полыхнули красным.

– Strigoi…*** – пробормотал он.

Мехмед понял, и его ужаснула та бездна, что открылась ему в некогда валашском волчонке. Он и раньше знал, что тот способен на многое, но так, чтобы поступиться всей своей жизнью…

– Не подходи, – произнёс он спокойно и постарался не выдать своего зарождающегося страха, медленно проходя к янычарам, держащим Лале и мальчиков.

Огромная столовая зала стала словно бы тесной. Аслан замер. Ему казалось, что даже его дыхание может ненароком повредить Лале.

– Ты же знаешь, что я могу с тобой сделать, – угрожающе произнёс Влад, но тем не менее и он не решился двинуться, когда увидел, что Раду приставил острый клинок к шее княгини.

– Знаю, – Мехмед придал голосу твёрдости и положил ладонь на эфес меча.

– Я безоружен, – зло усмехнулся Дракула и сделал шаг по направлению к султану.

– Стой там, где стоишь, – выкрикнул он, раскрывая себя, раскрывая ужас, который он испытывал, глядя прямо в глаза уже не щенку, но взрослому матёрому волку.

– Ты боишься, Мехмед? – иронично. – Отпусти мою семью, разберёмся как мужчины.

– Лале и мальчики теперь мои… гости, – Мехмед стоял за Лале, как за живым щитом.

– Гости в гостях? – продолжил тот, цокая языком. – С приставленным к горлу ножом?

– Ты не оставляешь мне выбора, – насмешливо произнёс султан.

Действовать пришлось очень осторожно. Влад почувствовал, как в его тело влилась тягучая сила, замедлив мир настолько, что он мог рассмотреть каждую пылинку, кружащую в слабом свете свечей, сейчас же замёрзшую. Надолго ли это, он не знал, и какова сила его движений – тоже. Он подлетел к янычарам, не спеша свернув им шею, слегка оттолкнув детей от них в сторону Аслана. Ещё шаг, и Раду оказался в руках брата, клинок у горла.

Даже несмотря на быстроту движений Влада, Мехмеду удалось удержать в руках Лале. Неосторожное движение, и она вскрикнула. Острым, болезненным, по белому шелковистому, выпускающему красное горячее. Дракула замер, и мир пришёл в норму. Аслан завёл за спину детей, те замерли, обхватив его за торс, выглядывая из-за спины, тихо скуля, прижавшись друг к другу.

Мужчины взглянули друг на друга и оскалились. У обоих были козыри в руках – жизни людей, которыми они дорожили больше всего на свете.

– Серьёзно, Влад? – насмешливо произнёс Мехмед, но Раду заметил, как беспокойство метнулось в его глазах. – Ты рискнёшь своим братом?

– Предателем, – уточнил тот и ощутил судорогу, прошедшуюся по телу брата.

– Родной кровью, – парировал султан.

– Близкие по духу люди стали родными, когда кровные предали, – выплюнув, почти прокричав, отразив звуком под куполом монастыря свою боль. – Отпусти Лале и детей.

– Или что? – дерзко возразил Мехмед, сжимая в руках сестру.

Остриё кинжала надрезало кожу на шее Раду, и он простонал от боли, но двинуться не смел.

– Отпусти детей и Лале, – глухо проговорил господарь. – Отпусти, и мы поговорим один на один, – Раду вновь простонал от боли, кровь засочилась, Осман дёрнулся, словно от боли.

Мехмед хотел найти правильное решение, но ничего не мог придумать, ситуация становилась патовой с каждой секундой. Лале зарыдала, еле сдержавшись, лезвие чуть глубже ушло под кожу. Влад побледнел, заплакали мальчики.

– Нам есть кем рисковать, Мехмед, – увещевал голос князя.

Султан, мерзко осклабившись, холодно сказал:

– Мне – нет.

Раду замер, и его глаза наполнились слезами. Влад рассмеялся и проговорил в его ухо:

– Оно того стоило, правда, брат?

Он молчал, позволяя отчаянию застлать разум, он смотрел и не видел в потемневших глазах любимого ничего, кроме сделанного выбора. И этот выбор был не в его пользу. Выбор необходимости: осознанный, тот, который не простить, даже если молить тысячелетия. Влад оттолкнул от себя Раду, тот схватился за горло и закашлял.

– Я выйду отсюда, и мои воины вместе со мной, ты позволишь нам уйти из монастыря, – приказной сухой тон, Мехмед начал пятиться к дверям, ему не нравилась мрачная усмешка Дракулы, тот как будто играл с ним.

Шаг за шагом отступая, зная, что там его встретит охрана. Но за дверями была только смерть. Тела янычар в беспорядке валялись на полу. Мехмеда пробрал холодный пот. Он отступал назад, но его преследовал Влад, неотступно, тёмными омутами вглядываясь в его мрак.

Двор, сплошь усеянный трупами, встретил их мёртвой тишиной. Мехмед в ужасе отшатывался от каждого неподвижного тела, с каждым шагом назад теряя уверенность. Влад не отрывал своего взгляда от умоляющего Лале. Что-то случилось, и он это почувствовал. То, что встало с его армией в один ряд и противостояло туркам, было сейчас здесь.

От каменных древних стен отделились тени. Влад уже знал, кто это был. Это были они. Те, кто признали его своим. Некоронованным. Те, кто чувствуют его, знают, что ему нужна помощь, и готовы сделать всё ради него. Мехмед в ужасе озирался, видя, как тянутся к нему чьи-то руки и, будто обжигаясь, как об огонь, шипели и отдёргивали едкие щупальца.

– Что это? – Мехмед часто дышал, его движения становились рваными и беспорядочными, он сам себя загнал в угол.

– Твоя смерть, – голос Влада стал густым, шипящим.

– Нет! – выкрикнул султан и ослабил хватку.

Влад как будто увидел со стороны всё, что произошло в следующую минуту. Минуту… Минута. Это мало или много? Что можно успеть за минуту? Что можно потерять за минуту?

Острое лезвие в дрогнувших, крепких до этого ладонях надавило чуть глубже, но достаточно для того, чтобы причинить непоправимое. Влад закричал, ускорившись, и скользнул к ней, подхватывая падающее тело. Капля крови, хлынувшая из раны, попавшая на язык и впитавшаяся, будто капля воды в пустыне. Как минута. Её мало или много? Для Влада Дракулы, заключившего договор с Тьмой и поклявшегося никогда не исполнить его до конца, это значило ВСЁ.

Поднялся гул. Казалось, само небо и земля кричат. Но это кричал Валашский господарь, князь Влад Дракула, сын Дракона. Его лишили и неба, и земли. Он схватил тело Лале и с надеждой взглянул в её глаза. Она хрипела и приложила к его щеке руку. Он ловил каждый её вздох и по губам прочёл, как его любимая произнесла:

– Береги мальчиков.

Лале обмякла, став словно тряпичной куклой.

– Нет!!!

Мехмед побежал в сторону ворот, не разбирая, что перед ним, пытаясь увернуться от рук, тянущихся к нему.

– Он мой! – приказал Влад и в мгновение оказался рядом с отступающим султаном.

Монастырь оказался ловушкой для того, кто напал первым. Дракула навсегда запомнил глаза своего врага; глаза, которые прежде искрились самомнением, гордостью, чванством, сейчас же источали зловоние ужаса, отчаяния, злобы. Его разорванное тело упало под ноги Дракона. Влад посмотрел на небо и, закричав от боли, пожелал, чтобы оно очистилось. Его синие глаза отразили синеву ясного купола. Тело обожгло солнечными лучами, и он рухнул иссохшим грузом на жёсткий камень. Тьма отступила, оставив на поле битвы и в монастыре горе, смерть и слёзы. Живые оплакивали мёртвых. И здесь же появилась легенда. Легенда, рождённая из крупицы правды, множества слухов, домыслов недругов и румынского фольклора.

========== Эпилог. ==========

Дёргаюсь, выныривая из омута своей (своей ли или его?) памяти. Дышу часто, пытаясь открытым ртом восполнить недостаток кислорода, смотрю, не отрываясь, в потемневшие глаза цвета бури, полные печали, отчаяния и… надежды? Я только что умерла, умерла там, в моём прошлом, в нашем совместном с Владом прошлом. Вздрогнув, ощущаю влагу на щеках. Рыдания рвутся из меня, а он подходит невозможно близко. Так, чтобы на границе. Ещё чуть-чуть, и будет больно.

Мы стоим рядом, сильно трепеща, словно обдуваемые холодным северным ветром, смотрим друг на друга и понимаем, что роднее никого никогда не будет.

– Михаил, Михня… – шепчу я и вздрагиваю от беззвучных рыданий.

– Они прожили долгую и счастливую жизнь, Лайя, – хрипло произнёс Влад, волнуясь и одновременно расслабляясь, поделившись со мной той бездной, что носил в себе, – Аслан был другом до конца.

– Ты жил?.. – я осекаюсь, боясь причинить ему ещё большую боль. Он кивает головой, как будто поддерживая меня сказать: – После?

– Если так можно сказать… – меланхолично, вздыхая.

– Мы… нам никогда не быть вместе? – сглатывая комок в горле. – Как действует проклятие? – уже более горячо.

Он улыбается.

– Я бы тоже хотел знать, но я всё ещё боюсь, что смогу причинить тебе… – останавливаю его жестом, договариваю вместо:

– Обиднее равнодушия нет ничего… – умолкаю на секунду, – просто будь рядом.

Через то малое расстояние между нами чувствую, как дрожит его крепкое тело, как он хочет прикоснуться ко мне, как его губы шепчут моё имя, как…

В дверь раздаётся стук, и слышится голос Ноэ:

– Я, конечно, прошу прощения, – он заглядывает в комнату с закрытыми ладонью глазами, через разомкнутые пальцы смотря на нас, – но вам лучше спуститься вниз.

Мы переглядываемся друг с другом. Похоже, ночь откровения и не думает прекращаться.