Текст книги "Мой номер 13 (СИ)"

Автор книги: Jiff

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Дни летели беспощадно. Они безжалостно оставляли позади себя бессмысленно потраченное время. Так же как и единственную возможность все исправить. Я лишь смог наблюдать издалека. Смотреть на его неиссякаемую волю и результативные попытки встать на ноги. Я мог лишь поддерживать его лечение финансово, что очень помогало и ускоряло его выздоровление. «Не знаю, что произошло между вами, но я думаю, тебе стоит его навестить, » – не единожды заверяла меня его мать, которая всегда уведомляла меня о его самочувствии. Но я не мог. Мне казалось, что явись я перед его глазами, он тут же вышвырнет меня из своей жизни. Окончательно и навсегда. Поэтому я предпочёл жить с неугасимой надеждой. Именно благодаря ей, я находил в себе силы ежедневно стоять около его палаты и терпеливо ждать, когда он сможет самостоятельно выйти абсолютно здоровым. Я не хотел, чтобы этот единственный огонёк угас во мне. Иначе это будет конец.

И так двадцать семь дней я смог продержаться с этими неизменными мыслями на плаву. Больше и не требовалось, ведь деваться мне было некуда. Сейчас я не смогу прятаться за такими привычным больничными стенами. Преграда рухнет. И наконец, впервые за мучительно долгое время он появиться в школе. В этот раз я точно не намерен отводить взгляд. И теперь я лично перед ним отвечу за все свои ошибки.

========== Глава 38 ==========

Интересно, в какой момент в человеке гаснет огонёк, умирает надежда и образуется сплошная пустота? Возможно, это зависит от силы духа и врождённой выдержки каждого, но, ведь, и это не вечно. Порой мы теряем себя, не доходя до конечной цели. Кто-то сдаётся в самом начале, не находя желания стремится вперёд. Кому-то достаточно пройти лишь половину пути, чтобы остановиться, не посчитав нужным добиваться изначально поставленной задачи. Однако, мне хватило сил дойти до конца в ожидании чего-то хорошего. Кое-как я перетерпел это время в подвешенном состоянии, совершенно не подозревая, что меня может поджидать. В последнее время все мгновения были наполнены лишь ожиданиями, которые не спешили оправдываться. Я изо всех сил подавлял свою тревогу, которая неприятно разливалась по всему телу. Мне было страшно, действительно страшно. Это чувство наполняло меня в последние дни. Многочисленные дни.

Я ловко, но неуверенно подымался на нужный этаж по оживленной лестнице. Чувствовал и на автомате считал каждый свой шаг, пока вплотную не приблизился к двери в кабинет. Я сжал ладонь на дверной ручке, но она мгновенно застыла и отказалась двигаться. Моё волнение затмевало все мои движения. У меня даже перехватило дыхание. Не знаю, в кабинете ли он сейчас, но моё желание увидеть его сравнимо с моим страхом. То, что перебороть было сложнее всего. Только альтернативы у меня не было. Я тяжело выдохнул и открыл дверь в оживленный класс. Мгновенно пробежал по аудитории взглядом. Людей было достаточно, только за моей партой не оказалось желанного человека. Она была все так же пуста и ничем не приметна.

– Привет. Он сегодня не придёт? – я подошёл к Виктории, она пока единственная, кто хоть как-то со мной контактирует.

Я знаю, что она в курсе всего, что происходит с Максимом. Она так же как и я ежедневно навещала его в больнице. Мы всегда видели друг друга издалека, но не спешили общаться, лишь переглядывались. Только, в отличии от меня, она была рядом с ним после его пробуждения. Мне приходилось каждый раз наблюдать за её стремлением помочь ему. Видимо, мы оба любим его одинаково. От этих мыслей было не по себе.

– Привет. Сегодня должен, – немногословно ответила девушка.

С соседних парт на меня смотрели Игорь и Маша. Их я тоже часто наблюдал в больнице. Однако, думаю, меня они никогда не замечали. Максиму пришлось оказаться на грани жизни и смерти, чтобы они поняли, как он им важен. Не уверен в искренности их чувств, но время покажет, кто есть кто.

– Знаешь, тебе стоило с ним сразу поговорить, а не дожидаться сегодняшнего дня, – снова обратила на себя моё внимание девушка.

– Он говорил обо мне? – неуверенно спросил я.

– Мне он ничего не говорил, я и не спрашивала. Но мне кажется, что он ждал тебя. Ему было жутко тяжело, и за все это время я не видела его в хорошем настроении.

– Ошибаешься. Я именно тот человек, которого он точно не мог ждать, – на моем лице почему-то зафиксировалась крепкая грустная улыбка.

– Ты очень плохо поступил с ним, но если бы ты не сожалел, то не приходил бы к нему каждый день.

– Ты знаешь об этом? – слегка удивился я.

– Не одна я. Вся школа знает. Об игре, о Саше и Жене с параллельного класса, о Кристине тоже. Кстати говоря, она все и рассказала, – поставила меня в известность Вика. Ну да, что ещё можно было ожидать от этой девчонки и её длинного языка. Черт меня дёрнул связаться с ней когда-то.

– Понятно.

Я присел за свою парту ровно со звонком. Первый урок начался, а его все ещё не было. Неужели моё ожидание должно продлиться ещё дольше? Я больше был не в силах выносить этого. Моя накатившая несдержанность подстрекала меня встать посреди урока и убежать к нему. Но терпению не суждено было дойти до кипения, так как в одно мгновение дверь в класс открылась. Моё сердце динамично стучало. Пришлось сжать на груди ладонь, чтобы хоть немного подавить его ритм, но не получалось. Я не видел того, кто должен был войти внутрь, но в глубине души я уже все прекрасно знал. И моё предчувствие меня не подвело.

– Здравствуйте. Извините за опоздание. Можно войти? – такой до боли знакомый голос. Немного хриплый и непривычный. Не такой громкий и звонкий как обычно, но его голос.

– Здравствуй, Максим. Все в порядке, я понимаю. Как твоё самочувствие? – начала вести беседу Наталья Васильевна.

– Всё хорошо, – он улыбнулся лишь уголками губ. – Могу я присесть? – его манера разговора изменилась. Он был очень вежлив и сдержан.

– Да, конечно. Присаживайся.

Тут его взгляд устремился в ту часть класса где сидел я. Моё сердце все также звонко стучало. Я чувствовал это всем телом. Я не мог нормально вздохнуть, мне определенно не хватало воздуха. Я активно сглатывал слюну, а мои глаза бегали по его силуэту. Мне было не по себе, и куда-либо деться от этого ощущения я не мог, оставалось лишь держать его в себе. Я упорно смотрел на него, выпрашивая хоть немного внимания в свою сторону. Но он даже не взглянул на меня. Перескочил глазами, словно я пустое место. Он сел на одно из свободных мест в классе. Но оно было не рядом со мной. Не дойдя лишь пару метров, одну парту, он выбрал место возле Виктории, которая мило улыбнулась ему в знак приветствия. Он сидел настолько близко, что я мог дотянуться до него рукой. Но я не смог произнести и слова в его сторону. Я только смотрел ему в спину и не мог поверить, что он вычеркнул меня из своей жизни. Мои ладони часто сжимались в кулак, а зрачки беспорядочно бегали под опущенными веками. У меня было два варианта: встать и немедленно уйти или же дождаться первой же возможности заговорить с ним. Логичнее всего было выбрать второй вариант. Ведь я пообещал себе, что больше не буду убегать. Сидеть так близко с ним, ощущать его до боли знакомый запах было странно и непривычно. Хотелось коснуться его, жутко хотелось. Развернуть и обнять посреди класса приходило ко мне в голову. Но я сумел сдержать все свои безумные желания.

Время тянется для меня слишком мучительно. Я стараюсь привыкнуть, но до сих пор это доставляет мне много дискомфорта. Со всем своим волнением и ожиданием я кое-как смог просидеть урок. Только с какой стороны мне подойти к нему, я не имел ни малейшего представления. Мои мысли и желания совершенно спутались между собой.

– Как ты себя чувствуешь? – нашёл я в себе силы и собрал их в одну большую кучу, чтобы выдавить из себя скромный вопрос. Но это не то, что я хотел изначально спросить у него.

Я увидел, как он замер на несколько секунд, но поворачиваться в мою сторону не спешил.

– Максим… – попытался ещё раз завоевать его внимание.

– Я уже сказал, что со мной все в порядке, – тихо ответил парень, но даже не взглянул на меня. Все также сидел на новом месте и листал учебник.

– Взгляни на меня.

Но в ответ снова ничего не последовало. Я говорил достаточно громко, но все дело было в его нежелании говорить со мной. Мне тоже давалось это с большим трудом, но я продолжал настаивать.

– Макс, посмотри на меня, – повторил свою просьбу ещё раз, только в этот раз она звучала чётче и громче. На мои слова обернулась лишь Вика, которая исподлобья взглянула на меня, но перевела взгляд на Максима, словно тоже ждала его реакции.

– Эй, может отстанешь от него?! – смело выкрикнул в мою сторону Игорь. Я предпочёл не переводить свое внимание на кого-либо. Моей целью был совершенно другой человек. А его слова лишь тихо пролетели мимо моих ушей.

– Максим, я прошу тебя… – я не успел договорить, как неприятно по полу заскрежетали ножки стула. Он резко придвинулся к моей парте и дерзко впился в меня взглядом.

– Просишь меня? О чем, м? – его слова звучали колко, а тон был грубым. Он так никогда не разговаривал со мной. Это было впервые.

После его слов, мои растворились на языке. Словно почву выбили из-под ног. Он смотрел на меня с лёгкой, почти незаметной ухмылкой. Но я смог разглядеть на его губах эту самую непроглядную ехидную улыбку, которая никак не отражала его положительного отношения ко мне. Он выглядел совершенно иначе, что-то определённо поменялось в его поведении. Те же светлые густые волосы, яркие, как ясный день, глаза, немного пухлые губы, но все же кое-что отличались. Возможно, взгляд стал холодным и отчужденным. В нем можно было разглядеть целый спектр чувств, которые он испытывает ко мне. Но это был набор не самых лучших эмоций.

– Нам нужно поговорить, – я через силу выдавливал из себя слова.

– Нам?! Тебе нужно, не нам, – он все так же смело и непривычно смотрел на меня, таким взглядом, словно ненавидел меня всю свою жизнь.

– Но мы ведь так и не выяснили с тобой все до конца.

– Почему же. Мне и так все понятно, – сказав это он резко отвернулся, словно ему было в тягость смотреть на меня.

– Всё не так, как ты думаешь, – я дотянулся до его руки и слегка дёрнул за край рукава.

Его реакция не заставила себя ждать. Он подскочил, как ошпаренный, со своего места, словно я коснулся его раскалённым железом, и мигом выбежал из класса. Я тут же встал и последовал за ним, словно этот шанс поговорить с ним был последний. Я, как и он, выбежал в школьный двор и свернул за угол, который не проглядывался ни через одно окно в школе. Это то место, где всегда собирались курящие школьники, чтобы оставаться в тени и избежать лишних проблем. Когда я подошёл к нему, он между сомкнутых губ держал сигарету и делал медленные затяжки. Сложилось впечатление, что делал он это впервые. Он сильно кашлял, но продолжал жадно затягиваться снова и снова.

– В твоём состоянии разве можно курить? – осторожно спросил я, остановившись в паре метров от парня.

– Какого черта тебе от меня нужно? – я слегка ошибся, подумав, что его поведение изменилось. Он был все так же резок, как и раньше.

– Пока мы с тобой все не обсудим, я не отстану, – поставил перед фактом одноклассника.

– Я не буду с тобой ни о чем говорить.

– А придётся, – твёрдо настоял я и подошёл к нему ближе.

Но он не позволил даже стоять рядом с ним и сделал несколько шагов назад. Я не прекращал сокращать расстояние между нами и делал это до тех пор, пока он не упёрся в каменную стену.

– Оставь меня в покое! – он выставил руку вперёд, устанавливая допустимое расстояние.

– Выслушай меня! Я так долго ждал тебя, хотя бы сейчас не убегай.

– Ты ждал меня?! Что ты несёшь?! За целый месяц ты ни разу не явился ко мне. И не говори мне об ожидании, – его злость была более, чем уместна. Я сам себя ненавидел за это.

– Я был там. Каждый день был с тобой. Мне не передать, что я чувствовал тогда, глядя на тебя, – я убрал преграду в виде руки и крепко сжал её в своей ладони. Этот холод, исходящий от него никуда не делся. Его руки были по прежнему ледяные.

– Ты лишь смотрел на меня издалека. Но когда мне действительно нужна была поддержка, тебя не было рядом. Ты трус, Алекс. Даже трусливее тех, кто сделал это со мной. Ты говоришь мне о своих чувствах, но ты даже не представляешь, что испытал я, – его злость в глазах перемешалась с обидой и невыносимой болью. Я лишь внимательно слушал его и не мог ничего сказать. – Ты даже не представляешь, какая это чертовская боль. Я чувствовал все, что они со мной делали, пока полностью не потерял сознание. В тот момент я успел осознать, что, возможно, умру.

Его слова цепляли меня за живое. И тот факт, что это все произошло с ним из-за меня, делал мне ещё хуже. Возможно, я действительно струсил, когда не мог переступить порог больничной палаты, однако сейчас все иначе. В моих глазах не было больше страха, но осталось и останется навсегда глубокое сожаление. Никогда прежде я не испытывал такого. Все самое плохое и хорошее во мне разбудил именно он. И за это я ему должен быть бесконечно благодарен.

– Прости меня за все. Прошу тебя, прости, – я склонил перед ним свою голову и сжал пальцами слезящиеся глаза, чтобы ни в коем случае не показать ему эту свою слабую, не лучшую мою сторону.

– Я уже слышал это, и как видишь, ничего не меняется. Твоим словам не справиться с моей болью. И я сейчас говорю не только о физической её стороне, – немного придя в порядок, я все же взглянул на него. Его суровый взгляд был устремлен прямо на меня. Меня им словно пробивало насквозь. – Если ты действительно хочешь, чтобы я простил тебя, тогда хватит повторять это снова и снова. Просто покажи мне, насколько сильно ты сожалеешь.

– Но что я могу сделать для тебя? – меня весь разговор не покидало чувство, что он пытается отплатить мне той же монетой.

– Верни то, что принадлежит мне. То что отобрали у меня в той драке, – Максим протянул левое запястье и оттянул рукав кофты.

Я сразу понял, что он имел в виду, но не мог понять с какой целью у него забрали эту вещь. Из-за стоимости – возможно. Так наверняка можно было бы утверждать, если бы я не знал о том, кто это все сделал. Зачем Саше понадобились его часы, ума не приложу.

– Ты уверен, что часы сняли именно те люди? – спросил очевидное.

– Абсолютно. Теперь ты знаешь, что тебе делать. А до этого момента я буду считать, что мы никто друг для друга, – сказав это он ушёл.

Напоследок он посмотрел на меня с презрением. Этот взгляд я мог бы стерпеть от кого угодно, только не от него. И я сделаю все, чтобы изменить это раз и навсегда.

========== Глава 39 ==========

POV Максима

Насколько люди были бы безрассудны, не испытывая боли. Возможно, именно она останавливает нас на пути к ошибочным поступкам. Иногда заставляет задуматься о своих действиях, подавляет гнев и сдерживает нас. Но многие были бы намного счастливее, живя без боли, верно? Но все же это одно из тех незаменимых чувств, которые помогают ощущать себя живыми. До определённого момента…

То, что я почувствовал в ту минуту, сложно описать словами. Об этом обычно предпочитают не говорить, а все воспоминания стараются похоронить глубоко в сердце. Мне казалось, что я умираю – та единственная спонтанная мысль, проскользнувшая в моей голове. Тот раздирающий страх, возможно, превышал боль от ударов, которые я получал. Я не задумывался на тот момент, чем я заслужил это. Возможно, это была просто случайность, и я оказался не в то время и не в том месте. Размышлять было некогда, я просто изо всех сил старался оставаться в сознании. Мои глаза обжигала алая жидкость, которая неугомонно сочилась из макушки головы. Именно туда пришёлся первый удар, самый сильный удар. А после я просто захлебывался собственной кровью. Дальнейшие ощущения были такие же яркие, но с каждой секундой они меркли, пока вовсе не исчезли. Мне показалось, что я засыпаю, поэтому я не стал сопротивляться. Сон – глубокий, странный, непривычно долгий и единственный способ успокоения для моего тела. Я не видел свет в конце туннеля, к которому стремительно пытался добраться. И не нависал над своим бессознательным телом, видя со стороны все, что происходит вокруг. Я не успел повстречать усопших родственников, которые пытались сказать то, что не успели при жизни. Нет, ничего из этого. Лишь какое-то неопределённое мгновение, которое длилось немного больше и достаточно мало для одного лишь мгновения. Мне казалось, что я всем телом ощущаю темноту вокруг себя. Она приятно обволакивала моё тело, словно сродни его же температуре. Темнота, которая была не жёсткой, но и не мягкой. Не отвратительной и не приятной. Сумрак, который я смог почувствовать, но не смог понять, какой он на ощупь. В этой альтернативной реальности я мог двигаться, но притом меня все же что-то сковывало. Я мог идти вперёд, оставаясь на месте. Временами я отрывочно слышал приглушённый голос, как из динамика, плотно закрытый ладонью. Я мог слышать слова, но не мог расшифровать их, или же понимал, кто и что говорил, но при этом мгновенно забывал услышанное. В таком состоянии сложно что-либо понять или разобрать. Но несмотря на полное отсутствие чувствительности, я точно знал, в какой части тела находились мои раны. Я ощущал небольшое жжение в зоне живота, но не смог видеть, что вызывало его. Только с каждой секундой, которая могла поместиться в это мгновение полного забвения, я понимал, что боль становится все сильнее. И когда настал её пик, я просто вынырнул из темноты, которая пожирала меня и держала, словно в клетке. Я смутно помню, как стерлась эта самая грань между забвением и реальностью, сном и пробуждением. Словно я родился заново, но оно было настолько мучительно, что хотелось снова умереть и в этот раз окончательно. Когда я открыл глаза, то увидел белый туман. Такое непривычное зрелище после бесконечной черноты. Неприятно резало глаза, и от этого у меня текли слезы. Жутко хотелось пить, но не хватало сил сказать об этом. Я попытался сжать руку, но реакции никакой не было. Совершенно не чувствовал свое тело. С другой стороны мне казалось, что все оно состоит из одной большой открытой раны. Было больно даже дышать, словно я вдыхаю невероятно горячий воздух. От волос на голове до кончиков пальцев на ногах – саднило все. Первый человек, которого я увидел, был пожилой мужчина в белом халате и с маской на лице. Он пытался говорить со мной, спрашивал что-то, только ответов не следовало. Я лишь безуспешно шевелил сухими губами. Через какое-то время перед глазами замельтешили ещё люди, мне мгновенно поставили капельницу и убрали кислородную маску с моего лица, но позже вернули её на место. С ней было намного легче дышать. Точнее только с ней первое время я и мог поглощать необходимый кислород. Самостоятельно я смог сделать это лишь через несколько дней, так же как и сделать небольшие попытки пошевелить конечностями. Это единственное, что давалось мне с большим трудом вплоть до окончания реабилитации. Но врачи упорно ставили меня на ноги и обхаживали так, словно я какой-то влиятельный человек. Каждый мой шаг был словно первый. Мышцы на ногах могли выдержать нагрузку лишь в несколько минут в день, а после я просто лежал без малейшего движения.

Моя мама практически не отходила от меня, помогая мне во всем. Начиная с кормления и заканчивая ежедневными тренировками и упражнениями. Первое время в её глазах были видны слезы, хоть она и старалась отводить взгляд, но все же от меня это не смогло ускользнуть. Хоть я и стремительно шёл на поправку, ей было невыносимо смотреть на меня, такого беспомощного и больного. А я в это время чувствовал себя никчёмный. Эти угнетающие мысли всегда старалась подавить моя преданная подруга Вика. Она проводила возле меня все свое свободное время. Я не единожды запрещал ей посещать мне всю ее жизнь. Она могла найти занятие и поинтересней, однако такие разговоры пресекались на корню самой девушкой, которая всегда заходила ко мне с лучезарной улыбкой и отдавала мне весь свой позитив. Только этого было недостаточно, хотя бы для того, чтобы вызвать мою улыбку. Я делал все возможное, чтобы поскорее встать на ноги и вернуться к учёбе с повседневной жизнью, обычной и ничем не обремененной. Я не хотел пропускать выпускной и решающие экзамены, которые повлияют на мою дальнейшую жизнь. Жизнь, которая совсем недавно висела на волоске, но в это уже верилось с трудом.

Я через силу пускал в голову мысли о том, что случилось до всего этого. О моих последних словах и о человеке, которого я упорно старался забыть. Но его назойливое лицо всегда пробивалось через мою прочую защиту и вставало перед глазами во всей своей красе. Такой отчетливый образ, который мне хотелось развидеть, но не всегда получалось. Мне казалось, что порвав с этими отношениями, я отрезал кусок важной части от своей жизни. Такой эффектной и неповторимой, которая останется в моей памяти навсегда. Но моя обида на него и злость, которая никогда не обходила стороной воспоминания об этом парне, стала основой. И я просто приучил себя думать о нем лишь с неприязнью, а иногда с лютой ненавистью. Я не хотел думать, что двигало им на протяжении всего времени, проведённого со мной, не хотел понимать его, но всегда думал. Я знал, что ежедневно в определённое время нас разделяла лишь стена, которая была тоньше, чем моё терпение. Он стоял там ради чего? Что он хотел этим показать? Свое сожаление или чувство вины – о другом я даже думать не жалел. Я так зациклился на неприязни к нему, что не успел заметить, как подавил в себе все хорошие воспоминания. Я испытывал лишь отвращение, когда вспоминал, что было между нами. А винил в этом я только себя. Я позволил ему слишком много недозволенного. Так не должно было произойти, моя вина, что я допустил это. Возможно, в определённый момент я потерялся в себе и перепутал дружбу с любовью. Так я предпочитал думать, заверять в этом себя каждый день. Именно с такими мыслями мне было легче всего переносить моё существование.

До последней секунды моя непоколебимость держала меня в здравомыслящем состоянии. Но в самый решающий момент она была с треском сломлена. Я изо всех сил старался не зацепить его глазами, боялся самого себя и своих возможных чувств. Только он настаивал до последнего, чтобы я взглянул на него, и я снова поддался его словам как и раньше. Его властный и проникновенный голос совсем не изменил, что нельзя сказать о его внешности. С первого осторожного взгляда были видны слегка заметные синяки под глазами и сдутые щеки. В карих глазах не было былого блеска, и они показались мне усталыми и безжизненными. Но это был по-прежнему все тот же человек, который совсем недавно был мне очень дорог. Хватило лишь одного взгляда в его сторону, как вся ненависть, которую я так бережно вынашивал в последнее время, мгновенно исчезла. На миг показалось, что ничего плохого между нами не произошло. Только подсознание назойливо шептало о том, какая вина лежит на этом человеке. Мне казалось, что не наблюдая его долгое время, было намного проще чувствовать злость и отвращение по отношению к нему. Но стоило увидеть его так близко, как моё сердце забилось в ином ритме. На секунду промелькнула мысль, что, возможно, я скучал по нему, и мне его не хватало. Только последний наш разговор был не из приятных и принёс мне много боли и разочарования. Я незаслуженно доверился ему, и мои ожидания рухнули с треском практически сразу же. В любом случае, всеми способами я хотел скрыть свое чрезмерное отчаяние, обиду и сомнение. Я смотрел на него чётко и непоколебимо. И так нерушимо выстроил между нами стену, чтобы он снова не смог добраться до самых глубин моей души. Лучше всего будет для нас обоих не возвращаться к прошлому. Я и решительно хотел поставить в этой истории жирную точку, ведь счастливого финала так и не произошло. Я был уверен, что все для себя решил, но его настойчивость ломала все мои преграды и непреклонную решимость. Его желание поговорить со мной и поднять с самых тёмных мест болезненную тему было неукротимое. Каждое его слово тяжело давило на меня. И такому давлению я никогда не сопротивлялся, поэтому не смог научиться бороться с ним. Всегда было легче уступить. И сейчас каждое его предложение безвозвратно отрезало мне путь к отступлению. Все, что мне оставалось, это убежать в буквальном смысле. То, что происходило далее, была сплошная импровизация. Возможно, от его прощения не зависело так много, чем я поставил на кон. И манипулируя именно этим, я осознанно решил втянуть его в неприятности. То, что у меня украли, было ценно для меня даже в такой ситуации, но не это двигало мной. Возможно, месть, глупая, ребяческая месть. Моя просьба, а точнее условие на автомате сорвалось с моего языка. Я не хотел играть снова с ним в игры. Но получилось так, что теперь я руководил процессом. Я даже не был уверен, станет ли он искать тех, кто чуть не лишил меня жизни ради дорогой безделушки. Если они смогли сделать такое со мной, то он, вряд ли, застрахован от такой же участи. Только это пришло мне в голову намного позже. Однако забирать свои слова назад мне почему-то не хотелось. Пустить все на самотёк – почему бы и нет.

========== Глава 40 ==========

Почему сердцу всегда так невыносимо трудно пойти на уступки разуму? Или же наоборот, почему разуму не смириться с тем, что так любо сердцу? По жизни они идут бок о бок, но при этом всегда находятся в параллельных плоскостях. Такая нешуточная и изнуряющая борьба всегда заставляет метаться в поисках правильного решения, от которого зачастую зависит многое. Даже когда ты миришься с происходящим и чётко принимаешь для себя конкретное решение, где-то из глубин сознания доноситься то, что заставляет все перерешать всё заново. И на этот раз выбор, который, казалось, уже был сделан, стоит под вопросом. Ведь появляются новые варианты, которые сильно противоречат уже существующим. Я всегда думал, что второй шанс, который мы даём людям, это всего лишь повод убедиться в том, что они не меняются. Выброшенное на помойку драгоценное время, которое можно бы потратить на тех, кто действительно заслуживает этого. Внутри меня шла безжалостная борьба, финал которой был неизбежен. И это не то, с чем я мог успешно бороться.

Я устало осматривал доску, на которой от начерканных уравнений не было и живого места. Преобладающая сонливость пыталась выбить меня из сознания, но я упорно сопротивлялся. Уже который день подряд я не могу выспаться, ведь все свое свободное время посвящаю учёбе, что немного дико для меня. Я просто стараюсь догнать тот материал, что упустил. Уже в ближайшее время меня ожидает куча экзаменов, которые я должен сдать на оценки не ниже среднего. Свои шансы поступить на вышку я не хотел списывать со счетов. По крайней мере, я буду для этого делать все возможное. Под конец учебного года мои показатели существенно улучшились, а вслед за ними поднялась моя планка. Сколько себя помню, я мечтал посвятить немалое количество лет журналистике. Однако, теперь мои планы резко поменялись. Возможно, если я буду стараться изо всех сил, то смогу пройти на факультет информационных технологий. Все же я всегда был в хороших отношениях с информатикой и компьютерами. Но все же простой дружбы в этом случае будет недостаточно, нужно усердно работать, чтобы осуществить задуманное. Надеюсь, все получится. Сосредоточиться на учёбе в полной мере мне не позволяло одно большое «но». Я никак не мог выгнать мысли о последнем разговоре с Алексом. Возможно, что я даже погорячился, но идти на попятную я не планировал. После того дня я упорно избегаю с ним встреч, разговоров и даже самых скромных взглядов. Но уже который день я чувствую себя более чем не комфортно, сидя к нему спиной. Я точно ощущаю, когда он на меня смотрит. От этого начинают гореть уши, и мне сложно усидеть на одном месте. Его притягательная аура не даёт мне покоя, и я попросту от всего отвлекаюсь. Почему мне так сложно вернуть те чувства и эмоции, которые я испытывал к нему, лёжа в больнице? Тогда все казалось так просто. А сейчас, находясь рядом, буквально в метре от него, меня трясет. Он вызывает у меня смешанные чувства, которые сложно разложить по своим местам. И это неимоверно тяготит. Я замешкался в раздумьях и не заметил, как прозвенел звонок.

– Очнись! – я еле заметил, как Вика уже какое-то время махала перед моим лицом своей маленькой ладонью. – О чем задумался?

– Ни о чем, – полностью придя в себя, я заметил, как мой экс-сосед по парте хотел было что-то сказать в мою сторону, на что я среагировал незамедлительно. – Пойдём на коридор выйдем.

Я схватил Вику за руку, крепко сжимая ладонь, и буквально вылетел с ней за дверь, лишь бы только избежать очередного бессмысленного разговора. Сделал все это я непозволительно резко и быстро. Шрамы на животе все ещё неприятно саднили, очередной раз напоминая, через что я прошёл. Все физические нагрузки на ближайший месяц я мог вычеркнуть со слезами на глазах. Сейчас я был беспомощнее любой девчонки.

– Да что с тобой такое? – возмутилась девушка, потирая свою руку с болезненным выражением лица. Видимо, я действительно плохо себя контролирую.

– Прости, не хотел, – жалостно взглянул я на неё, чем сразу же вызвал милую улыбку.

– Вечно ты не сможешь бегать от него, – уже с серьёзным видом сказала одноклассница и села на подоконнике рядом со мной.

– С чего ты взяла, что я убегаю? – кого я пытаюсь обмануть, она знает меня слишком хорошо.

– Только дурак этого не заметит, – девушка игриво стукнула кулаком мне в плечо. – Вы так и не прояснили ничего между собой?

– Нечего выяснять. Всё давно кончено, – я опустил голову и задумался с каким сожалением сейчас произнёс эти слова.

– Кончено? Шутишь? Да между вами каждый раз воздух искрится.

– Ты преувеличивашь.Я ничего к нему не чувствую. Возможно, и не чувствовал никогда, – я взглянул в глаза девушки, словно спрашивал у неё об этом, а не утверждал.

– Я думаю, если ты не побоялся зайти с ним настолько далеко, то это уже что-то значит. Тебе так не кажется?

– Какая вообще разница, что я думаю или что чувствую. Главная загвоздка в том, что все, что он делал, была лишь глупая шутка, – шутка, которая не принесла ни капли веселья или радости.

– Ты дурачок, – она легонько подтолкнула меня локтем. – Если бы ты ничего для него не значил, он попросту забил бы на тебя. Какое ему было бы до тебя дело, не будь у него чувств к тебе? Пока ты лежал без сознания, он сидел рядом все свое время. Я часто видела, как он безмолвно сжимал твою руку и мог просидеть так несколько часов. Мне всегда было интересно за ним наблюдать. Временами, глядя на его состояние, мне было его очень жаль. Было невооружённым глазом видно, что ему трудно и больно выносить все это, так же как и тебе. И это не просто чувство вины. Я никогда не сталкивалась с такого рода отношениями как у вас. Но могу сказать, что я никогда не думала, что парень может настолько любить другого парня. Ты знаешь, что я чувствую к тебе. И после всего, что я увидела, уже не могу с уверенностью сказать, что смогла бы любить тебя так, как он. А насчёт того, что он сделал, все мы люди, глупенький, и мы рождены для того, чтобы совершать ошибки. А наше сердце всегда подскажет, кого нужно или нельзя прощать.