Текст книги "Здесь без тебя (ЛП)"

Автор книги: Jecir

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Значит, он в художественной лавке. Интересненько.

Он заглянул внутрь. Там висело несколько картин: на одной изображалась стая птиц, что летели навстречу солнцу, на другой группка детей, играющих в снежки, а на третьей лошадь, что сражалась со стаей собак (и, судя по всему, одерживала победу). Весьма качественные работы.

Он уже почти ушел, когда краем глаза заприметил картину в дальнем углу галереи. Что за…

Тамаки прошел дальше, позабыв о том, что в этих краях он чужой, а на полу оставались мокрые следы от каждого его шага. Ему требовалось получше рассмотреть эту картину. В три больших шага он оказался у холста, и, не дыша, начал разглядывать ее.

На картине стояла девушка, укрытая капюшоном и грубым коричневым плащом, что бешено развевался под разрушительными порывами пустынных ветров. Голубая туника укрывала ее фигуру, а греческие сандалии были надеты на ноги. Ее лицо скрывала тень, но Тамаки показалось, что локон синих волос проглядывает из-под капюшона. В ее хрупкой ручке, на конце длинной цепи, болтался маленький кристалл. Ветер хотел… но не мог… качнуть магический камень. Горящее красное солнце пылало за ее спиной, перед ее ногами раскинулась пустошь, но из-под земли она призывала воду.

– А это странно, ты не находишь? – проронил он, двигая пешку. – Воин Меркурия управляет льдом и водой, тогда как ее планета совершенно пустынна.

На ее лице не проявилось ни одной эмоции, пока она внимательно изучала доску.

– Ничуть, – ответила она. Пламя в камине затрещало, бросая тусклый свет на помещение библиотеки. Бронзовый свет сгустил тени на лице девушки, ее рука замерла над ладьей. Губы Цоизита расплылись в ехидной улыбке, после чего она сделала ход конем. – Представители меркурианской знати единственные, кто может найти воду там, где ее нет. Именно это выделяет нас как лидеров.

– Магия, – прошептал Цоизит, съедая ее ладью. – Во всех мирах лидеров определяют по магии.

Она выглядела так, словно готова была возразить, но затем передумала. Игра продолжилась под покровом ночи.

Тамаки потянулся к картине, на которой изображалась шахматная доска у роскошного камина. Над доской можно было заметить две руки – одна грубая и загорелая, другая бледная и утонченная, готовая взяться за пешку.

– Афина… – прошептал он с трепетом.

Тамаки и не думал, что может ощущать столь невероятную тоску, когда он подумал о том, что может встретиться не только со своим господином, но и со своей любимой. Казалось, что он даже не может двигаться – движения приносили боль.

– Konbanwa.

Тамаки отпрыгнул от картины, краска стыда залила его щеки.

– Простите! – вырвалось у него. – Я не хотел трогать ее, я… ой, черт, Вы, наверно, не понимаете меня. Ммм… – он отчаянно искал в сознании все японские слова, которые слышал в кампусе за последнее время.

Миниатюрная брюнетка добродушно рассмеялась над его замешательством.

– Ничего страшного, я говорю по-английски. Я могу помочь Вам, сэр?

Тамаки удивленно вздохнул. Она говорит… качая головой, он собрался с мыслями:

– Нет… Я… Я просто хотел укрыться от дождя.

Она улыбнулась.

– Понимаю. Я – Юмеми Юмено, а это – моя галерея.

– Тамаки Юкино, или Юкино Тамаки, наверно, так правильнее, – произнес он, протягивая руку.

– Приятно познакомиться, Юкино-сан, – ответила она и пожала его ладонь.

– Взаимно. Вы – невероятная художница, – сказал он, вновь взглянув на картину с шахматами, и глаза его заволокла пелена далеких воспоминаний.

– Благодарю. Эти две картины являются частью коллекции, которую я планирую презентовать завтра. – Она обратила внимание на его взгляд и загадочно улыбнулась. – Хотите увидеть остальные?

– Да.

Прежде, чем он опомнился, его втащили в служебное помещение и протянули ему полотенце и чашку с горячим чаем.

– Обсохните, согрейтесь и переоденьтесь, а затем проходите в следующую комнату, я все там покажу.

Тамаки моргнул, наблюдая за тем, как она скрывается за дверью, оставляя его в одиночестве. Пока он вытирал волосы полотенцем, он размышлял над тем, в какой ситуации он оказался. Правильно ли довериться совершенно незнакомому тебе человеку? А что если она задумала нечто нехорошее? Скажем, связать его и нарисовать голым? Или намалевать на нем что-то, пока он голый? Его глаза сузились. Если она выкинет нечто подобное, ему придется убить ее. Никто не мог унизить генерала Терры, избежав наказания. Он переоделся, не притронувшись к чаю, и очень осторожно вошел в следующую комнату, кристальный осколок зажат в его руке. На всякий случай.

Юмено сидела перед холстом с кистью в руке, мурлыкая себе под нос песенку и добавляя штрихи к портрету то тут, то там. Темные краски помогали оттенить лицо, которое она рисовала. В общем, она не выглядела опасной, но Тамаки не расслабился: он давно выучил, что опасность существует во множествах обличий. Двигаясь тихо и проворно, он достиг центра комнаты и посмотрел на картину.

Его напряжение моментально улетучилось, уступив место удивлению.

Это же он! Или, выглядел как он. Проходящий сквозь зеркало… Или, вернее, проваливающийся сквозь него. Его глаза закрыты, пока он пытается протолкнуть свое лицо через потрескавшееся стекло. Половину его тела покрывает обычная одежда, а другую, – которая уже прошла сквозь зеркало, – белоснежная форма, которая была прекрасно ему знакома. Пока он смотрел на картину, он словно ощущал мягкий шелк униформы, струящейся по рукам, покрытым мурашками.

– Что думаете? – спросила она.

Он не мог произнести ни слова.

Юмено встала, привлекая к себе внимание, пока она двигалась к другой картине.

На ней был изображен маленький мальчик с рыжими непослушными волосами, который сидел на дереве и со скукой глядел на мир. На заднем плане виднелась школа и трое всадников на переднем плане, возглавлял которых мальчик с темными волосами и голубыми глазами.

Рядом висела картина со слепым воином, что держал посох высоко над головой, направив его в небеса. Над его головой парили двенадцать воинов, покрытых знаками зодиака.

Были и другие картины. Темноволосая мико, сложившая руки в молитве, за спиной которой стоял светловолосый ангел с крыльями из огня, которые покровительственно обнимали ее, а голубые глаза ангела бросали вызов всякому, кто смел приблизиться к девушке. На шее ангела висел медальон с застывшем огнем и символом Терры.

Кругом висели картины, которые взывали к самой глубине его души, напоминая о прошлом, показывая настоящее и, открывая нечто, что могло оказаться будущим.

Он видел Хрустальный дворец в небесах, откуда открывался вид на утопический город.

Другая версия его самого, выходящая из зеркала в общежитии и протягивающая шахматную доску смущенной синеволосой студентке, смотрящей на него со слезами на глазах. Он узнал ее.

– Ами Мицуно? – выдохнул он озадаченно.

Его взгляд был обращен на самую большую картину в центре комнаты, занимающую целую стену. Это была фреска, в центре которой стоял гордый и сильный… его повелитель.

– Эндимион! – выкрикнул он вслух, позабыв, что он не один. Словно завороженный, он подошел к картине ближе.

По правую руку от его господина, там, где ему и положено находиться, стоял Кунцит, твердо удерживая руку на эфесе меча. Нефрит стоял слева, его глаза обращены в небеса, а руки сжимают посох. Жадеит стоит позади от Кунцита, держа огонь в руках, и довершал картину он, Цоизит, сжимавший в руках кристаллический сай.

На фреске были разбросаны и другие изображения, словно фантомы из прошлого: пятеро молодых ребят что смеялись, бегали и веселились. Эндимион, одетый в черные галифе и золотую тунику, смотрел на Кунцита, облаченного в одеяние принца Центрального королевства. Тамаки состроил гримасу. Не имеет значения, сколько пройдет времени, белое одеяние, обтянутое вокруг его бедер, всегда будет выглядеть как юбка. Золотой медальон с орлом, символом Центрального королевства, и золотые браслеты на верхней части руки только усугубляли положение.

Нефрит шел следом за ними в потрепанной мантии, которая когда-то знала лучшие времена. Жадеит бежал за ними, его босые ноги заляпаны грязью, а из одежды на нем только рваные штаны. Тамаки особо не удивился, когда увидел, что на картине он сам изображен в школьной форме – как и в тот день, когда Эндимион нашел его.

По всей картине встречались сцены из их прошлой жизни. Он, приносящий клятву Эндимиону; Кунцит, преклонившийся над пустынными песками, его волосы скрывают знак Центрального королевства, выжженного на его лбу; Нефрит, ставший Шитенно, сжимающий руку Эндимиона; Жадеит, нападающий на принца, пока символ юга прорезается на его лбу.

Вот они старше, сидящие в рабочем кабинете. Нефрит читает толстенный фолиант, пока Эндимион дремлет в кресле, Кунцит внимательно вглядывается в происходящее за окном, Жадеит создает птиц из огня, а Цоизит кидается самолетиками в Эндимиона.

Они вновь юны, распластались на кровати Эндимиона, хотя им всем давно пора ложиться спать.

Эндимион, прогуливающийся в саду с принцессой Серенити.

Кунцит, поддразнивающий смутившуюся Венеру, которая держит в руках лук.

Нефрит, обнимающий Юпитер одной рукой и указывающий на звезды другой.

Жадеит, что завел Марс в тупик в Лабиринте из роз.

И он и Меркурий, склонившиеся над шахматной доской.

Тамаки жадно впитывал каждое изображение – воспоминания были мощными, как никогда. О, как он скучал по всем ним.

– Как? – выдохнул он.

Юмено подошла к нему ближе, ее взгляд обращен на картины.

– Сны, – ответила она. – Все эти образы пришли ко мне во снах, и я просто не могла найти покой, пока не нарисовала их. Она развернулась к картине, над которой работала до этого.

– Эта последняя из серии. Видите?

И она указала рукой на четыре других холста, что висели на противоположной стене.

На первом был изображен молодой брюнет в небольшой квартире, сжимающий в руках Золотой кристалл, и его лицо было искажено болью. Над ним можно было разглядеть очертания четырех призраков.

Следующая работа являла собой некую аллюзию на инь и янь. На белой части стоял офицер полиции с белоснежными волосами, который крепко сжимал в руке черно-белый меч. Его голова наклонена вниз в почтительном поклоне, а на лице читается бремя непосильных невзгод. На черной половине полотна стояло его зеркальное отражение, одетое в серую униформу. Его серые глаза горели зловещим пламенем, а в руках он держал нечто похожее на кинжал с египетскими символами, с которого капала кровь.

На третьей, на балконе стоял молодой человек, смотрящий в небо пустыми серыми глазами, а среди звезд можно было увидеть картины давно прошедших битв.

От последней картины сердце Тамаки словно перестало биться. Жадеит, одетый в серую униформу, схожую с той, что носил мужчина со второй картины. Он лежал замороженный в кристалльном гробу, на его лице застыла гримаса ужаса. У его ног лежал умирающий феникс, которого разрубили черным хрустальным мечом.

Тамаки провел рукой по картине, его мысли явно витали вдали от этого места.

***

– Лорд Жадеит пропал.

Эти слова эхом отражались в его голове снова и снова. Он вновь выпустил волну магии, усиливая свои телекинетические способности. Он искал. Искал искал и искал, отчаянно желая найти хоть какую-то зацепку. Он заглянул в каждое зеркало, каждую реку, и даже в каждый камень с достаточно гладкой поверхностью, что могла ловить отражения. Ничего.

Он ударил кулаками по консоли, неистово ругаясь. Должно же быть что-то! Никто не может исчезнуть без следа. Где же он?

Игнорируя усталость, оказывающую разрушительное действие на его организм, Цоизит вновь присоединился к К.З.Т. системе и продолжил поиски.

***

– Что с ним случилось? – спросил он. Возможно, художница, которой снятся сны, могла бы пролить свет на вопросы, которым он сам не мог найти ответа.

– Он был заточен за то, что подвел свою королеву, – ответила она. – По крайней мере, так я думаю. Не знаю, почему она не убила его, как остальных.

– Остальных?

Юмено опустила глаза и дотронулась до груди, после чего мягко произнесла:

– Одна из них умерла, я точно это знаю – Сейлор Мун убила ее.

Тамаки не был уверен в том, говорит ли она в этот момент с ним.

Юмено подняла глаза на него, и ее взгляд стал настороженным.

– Ты очень похож на нее, но я знаю, что это все же был кто-то другой. – Она вновь взглянула на первое полотно. – Не знаю, зачем ты пришел сюда, или что значат эти картины, или почему я чувствовала, что должна показать их тебе, но одно я знаю наверняка. Прежде, чем ты найдешь то, что ищещь, ты должен узнать, что случилось с ним, – она указала на Жадеита. – Если же нет… – она запнулась на мгновение, словно не зная, стоит ли ей продолжать. – Если же нет, то, думаю, эти картины останутся просто картинами.

***

Ты должен узнать, что случилось…

Тамаки сел за угловой столик, активно размышляя над ее словами. Что-то случилось за то время, пока он был разлучен с его господином. Что-то важное, что-то такое, что как-то было связано с его сестрой. Но что?

Он сщурил глаза, пытаясь разгадать эту тайну, и крепко прижал кристаллы друг другу. Они слились воедино, став одним целым, как он и хотел.

Что случилось после его смерти? Смогли ли сейлоры остановить Берилл? Его инстинкты говорили о том, что не смогли, но тогда почему они здесь, живые? Жадеит был заточен в каком-то неизвестном месте. А его сестра была жива еще какое-то время.

Он подключил два кристаллических провода и поместил кристаллическую крышку сверху.

Тут как-то замешана Сейлор Мун, он был в этом уверен. Ему доводилось слышать о ней – слухи быстро распространяются по миру. Он помнил о таинственной гибели Сейлор Ви и о загадочном появлении в рядах воинов в матросках Сейлор Венеры, которая как две капли воды была похожа на нее. Он мало уделял внимания той истории, ведь это были всего лишь детские сказки. Сейчас же, они являлись ключом ко всему.

Со звонким кликом, устройство было закончено. Тамаки самодовольно улыбнулся. Есть еще порох в пороховницах.

Он прицепил устройство, – которое выглядело словно Bluetooth-гарнитура для немагически одаренных людей, – на ухо, активируя его.

– Что ж, посмотрим, на что способна эта малышка.

Он помахал официанту, подзывая его. Высокий, пепельно-волосый молодой человек почтительно поклонился.

– Да, сэр?

Тамаки едва сдержал удовольствие. Сработало! Прочистив горло, он произнес:

– Я бы хотел шоколадный коктейль, двойной чизбургер и картофель фри.

Он говорил по-английски, но официант, – как он сказал его зовут? Мотоки? – слышал японскую речь.

– Сию минуту, сэр, – ответил Мотоки с улыбкой.

– Спасибо.

Тамаки вновь вернулся к своему ноутбуку, перебирая тысячи вариантов, что выдал поиск по запросу «Сейлор Мун». Он вбил дополнительный алгоритм, позволяющий исключить фанатские и другие ненужные сайты.

Страницы мелькали перед его глазами одна за другой. Тамаки нетерпеливо перебирал пальцами по столу. На это уйдет вечность. Кругом миллионы японских сайтов, каждый из которых обещал предоставить полную информацию о Сейлор Мун, но 95% из них оказывались порнографическими.

– Извращенцы, – пробурчал он. Такие сайты он первыми исключил из поиска, но даже после этого оставались еще сотни тысяч околофанатских сайтов с мифами и теориями. Десять минут спустя он точно знал одно: Сейлор Мун – популярная идол в Японии, но от этого знания ему не стало ни горячо, ни холодно.

Он набрал еще пару алгоритмов, позволяя сузить круг поисков. Мотоки вернулся с коктейлем, Тамаки поблагодарил его и сделал глубокий глоток, после чего тут же поставил напиток на стол – он оказался чересчур холодным.

Тамаки так и не увидел девушку с двумя хвостиками, проходящую мимо окна.

– Фьюф, – выдохнул он.

На экране замигало окно браузера – алгоритм проделал свою работу и замер, остановившись на сайте. В красной рамке горело требование ввести пароль.

– Что за? – выругался Тамаки.

Он ввел команду, но ничего не произошло. Он попробовал снова.

– Черт возьми, я думал, что исключил все личные страницы.

Ему не хотелось сейчас взламывать сайт, который мог оказаться совершенно бесполезным. Он попытался закрыть страницу, но она упрямо требовала ввода пароля.

– Ладно, – он лениво ввел несколько потенциально возможных комбинаций, но все они оказались неработающими. Тамаки закатил глаза. До чего раздражающий сайт. Он уставился на экран в надежде, что ему придет какое-то вдохновение о пароле, когда он случайно заметил символ в уголке странице.

Это была Королевская печать Терры.

– Мы собираемся кое-что построить, – объявил Цоизит, внося финальные коррективы в свои наброски.

– Что же? – спросил Нефрит за его спиной.

– Взгляни, – предложил молодой Шитенно. Он почувствовал магические силы брата, проходящие через его сознание. Подобное посягательство на личное пространство пусть никак не порицалось, но все же ощущалось несколько странным. Мгновение спустя, ощущение пропало. – Не думаю, что когда-нибудь смогу к этому привыкнуть.

Нефрит не слушал его – он поднял глаза, рассматривая наброски в своем сознании.

– Компьютер? – поинтересовался тот.

– Компьютер, которого еще не было на свете, – подтвердил Цоизит. – Сочетание Западных технологий и моих кристаллов. Только ты и я будем иметь к нему доступ.

– Нет, только ты, – ответил Нефрит. – Будет лучше, если только один человек сможет им пользоваться. Если мы воспользуемся твоими кристаллами, он будет пропитан твоей магией, и, если все будет сделано правильно, ты получишь доступ ко всей доступной на Терре информации. Отличное оружие для начинающего шпиона, не так ли?

– Разведчика, – поправил Цоизит.

– И как мы назовем наш проект? – уточнил Нефрит.

Цоизит откинулся на спинку стула – имена никогда особо ему не давались.

– Что думаешь насчет Комьютерная Защита Терры?

– К.З.Т? – выдохнул Тамаки. Существовал всего один способ выяснить это. Он сфокусировался на своей магии и прислонил указательный палец к печати на экране.

Окно исчезло, экран померк, и волна энергии прошла по его телу. Через гарнитуру, он услышал компьютеризированный голос:

– Здравствуйте, повелитель. Вас очень давно не было.

– К.З.Т.! – воскликнул Тамаки, привлекая к себе внимание. Он нагнулся ближе к компьютеру и понизил голос. – Ты все еще функционируешь?

К.З.Т. рассмеялся.

– Я же создано Лордом Нефритом и Вами – уничтожение мира не могло повредить меня.

– Видимо, – ответил Тамаки со смехом. – Стой! Что? Уничтожение мира?

К.З.Т. издал что-то на подобии вздоха и ответил:

– Произошло много всего с момента Вашей гибели, сэр.

– Расскажи мне, – приказал Тамаки.

Следующие несколько часов Компьютерная система Защита Терры вкратце изложила историю Земли с момента падения Серебряного Тысячелетия, заканчивая последними битвами Сейлор Воинов. На протяжении всего рассказа, Тамаки слушал, и с каждым словом на его сердце становилось все тяжелее: как же далеко он все это время находился от своего господина.

Комментарий к Глава 3. Секрет художницы

Юмеми Юмено. Появляется в 28 серии аниме. Молодая талантливая художница, хранитель зелёного радужного кристалла.

========== Глава 4. Причины жить и умереть ==========

***

– Ты мне доверяешь?

Солнце блеснуло на острие занесенного над его головой ножа. Он задержал дыхание, не в силах отвести взгляд. В мгновение ока, нож опустился.

ВСПЫШКА

Он присел на колено перед фараоном, его отцом, и принялся ждать.

Его отец с улыбкой подозвал его к себе, и он побежал навстречу к нему, радостно устраиваясь на коленях могущественного повелителя на глазах у всего двора.

ВСПЫШКА

Почему я еще живу?

ВСПЫШКА

Он продирался сквозь стражников, но их хватка была сильнее, чем у тисков.

– Отец! – отчаянно закричал он

– Фараон умер, – произнес его брат, стоя в дверном проеме и закрывая собой проход в комнату, где лежало тело его отца. Окутанный лунным светом, Анубис натянул капюшон мантии фараона на голову. – По воле богов, он был наказан за неповиновение нашим священным законам. – Он сурово взглянул на него. – Отведите это отродье в подземелье. На восходе солнца, мы умилостивим богов его смертью.

ВСПЫШКА

Он наблюдал за тем, как солнце восходит над пустыней. Он должен быть мертв, он не заслуживал того, чтобы жить. Что же ему теперь делать? Куда идти?

ВСПЫШКА

А чего хочешь ты?

ВСПЫШКА

Анубис занес меч высоко над головой, его глаза наполняются безумной злобой, когда он отдает приказ стрелкам:

– Прощай, – зашипел он. – БРАТ!

***

– Нет! – Кёя проснулся в холодном поту, его сердце бьется как сумасшедшее, а кулаки крепко сжимают простыни. – Всего лишь сон, – выдохнул он. – Просто сон.

Тяжело вздохнув, он опустил голову на подушку, прикрывая ладонью глаза и стремясь убедить себя в том, что это был всего лишь сон. Пять дней одно и тоже, а он все еще убеждает себя в этом. Это ведь не сон. Это воспоминания, много воспоминаний, и чем сильнее он их игнорировал, тем настойчивее они преследовали его. Кёе ни разу не удалось нормально выспаться с того дня.

Он взглянул на святящиеся красные цифры электронного будильника. 4:30 утра.

Что ж, он все равно не собирался ложиться спать, а в Академии ему надо быть через два часа. Значит, можно вставать и идти на пробежку – его тело должно быть подготовлено к сегодняшнему дню.

Несколько минут спустя холодный утренний воздух поприветствовал его, когда он вышел на утреннюю пробежку. В такое время на улице почти никого не бывает, поэтому ему нравилось бегать перед рассветом. Он бежал мимо тихих домов и закрытых магазинов. Свет горел только в тех местах, где люди либо еще не ложились после ночных смен, либо только-только вставали на утренние. Сияние ночных фонарей заполняло улицы, вычерчивая для него путь сквозь темноту. Даже если бы на улице не было источников света, он все равно мог найти дорогу – он множество раз следовал по этому пути, поэтому мог преодолеть его даже с закрытыми глазами.

За угол. Вперед два дома. Повернуть налево. Он набрал скорости, когда достиг вершины холма. Его длинные волосы развевались позади него, пока его крепкие ноги несли его в гору. Когда у него открылось второе дыхание, он несколько раз подпрыгнул, а на его лице начала зарождаться улыбка. Так он мог мчаться вечно.

Он повернул в парк. Деревья поприветствовали его, готовые поведать свои секреты, и он пробежал в стороне от проторенных маршрутов по небольшому лесу. Он – охотник, а перед ним – его угодья.

Энергия утренней Терры пульсировала в нем все сильнее с каждым шагом: ветки царапали лицо и руки, но он не обращал внимания. Покрытый потом и пропитанный грязью, он продолжал бежать, доводя свое тело до исступления. Он прорвался за границу леса на открытую местность, покатые холмы вели его в Золотой дворец. Над хребтами гор взошло солнце, ослепляя его на мгновение.

Рев автомобильного гудка резко выдернул Кёю из его воспоминаний как раз вовремя, чтобы он смог увернуться от машины, которая неслась прямо на него. Он выругался, но продолжил бежать. Чертовы воспоминания, – ему надо сконцентрироваться, поэтому он принял решение держаться тротуара и избегать незнакомых путей.

Когда он достиг места назначения, его тело горело от усталости. На кладбище было пугающе тихо, как и всегда в это время. Могильные камни бросали протяжные тени, окрашивающие землю в еще более мрачный и насыщенный оттенок черного, который Кёя мог описать только как затяжную тень смерти. Он поклонился у ворот, выражая свое почтение.

Он прошествовал к небольшому участку в дальней части кладбища, пока не достиг небольшой деревянной колонны, на которой значилось всего одно имя: Хатаке Джин. Кёя встал на колено перед могилой и прикрыл глаза:

– Привет, Джи-чан. Прости, что пришел так рано – не мог заснуть.

Мысленным взором он увидел улыбающееся, как в детстве, лицо своего дедушки. Больше всего на свете Кёя желал поговорить с ним лицом к лицу, ведь он так нуждался в его совете.

Ему столько хотелось у него спросить, но он не знал, с чего начать. Холодный утренний бриз…

…погладил его по щеке, привнося с собой запахи свежих специй с реки. Он прислонился подбородком к скрещенным на груди рукам и посмотрел на белокаменный город. Его мысли окончательно пробудили его ото сна, и он вновь и вновь проигрывал в голове один и тот же вопрос.

За его спиной послышались тяжелые шаги:

– Ахмед? – его отец встает рядом с ним, его рука ложится на плечо младшего сына. – О чем ты печалишься в это утро?

Ахмед наблюдал за торговыми короблями, проплывающими по реке, не вполне уверенный в том, что он на самом деле чувствует и что занимает его мысли. Его отец любил его, он это знал, потому будет жестоко взвалить на плечи этого человека свои невзгоды, в особенности, когда он и так многим рискует каждый день ради него.

Его отец сильнее сжал его плечо, подталкивая его высказаться.

– Почему я еще живу? – вырвалось у него. – Я – второй сын матери-королевы, Священным законом мне запрещено жить. – Слезы обожгли его глаза. – Люди боятся меня, Анубис ненавидит. Моя собственная мама…

Его отец крепко обнял его, прерывая речь.

– Больше никогда так не говори, – мягко произнес он. Ахмед сжал в кулаке одеяние отца и прижался к нему лицом, впитывая его аромат. Его отец всегда пах силой. Он пытался остановить непрошенные слезы, но в теплых объятиях единственного человека, который любил его, оставаться сильным было практически невозможно.

Фараон встал на колено, чтобы заглянуть Ахмеду в глаза. Он опустил руку на вздрагивающие плечи сына и по-доброму улыбнулся:

– Всем управляет Священный закон, но я не могу позволить ему принести тебя в жертву богам – я слишком сильно тебя люблю. С того самого дня, как я впервые взял тебя на руки, я знал, что в тебе есть нечто особенное. Поэтому ты – мой наследник.

Глаза Ахмеда широко распахнулись от подобного откровения:

– Но, отец, я же второй сын.

Фараон кивнул и встал:

– А я – фараон, и мне решать, кто займет мое место, когда я умру. – Он положил свою могучую руку на затылок Ахмеда. – И я выбрал тебя.

Улыбка его отца почти такая же, что была у его дедушки. И эти его слова эхом отражались как в прошлой, так и в этой жизни. Его дедушка так часто говорил ему:

– Кёя, мой мальчик, тебя ждет особенная жизнь. Однажды ты поймешь, о чем я говорю…

– Но я не понимаю, – выдохнул он. – Всю мою жизнь я ищу эту самую судьбу. Я всегда думал, что речь идет о работе в полиции, или о продолжении твоего дела на поприще кулинарии. Но сейчас, я в этом не уверен. – Он возвел глаза к небу. – Говорил ли ты о моей судьбе из прошлой жизни? Стоит ли мне бросить все, над чем я так упорно работал, ради того, что всегда считал глупой мальчишеской фантазией? Или мне требуется продолжать двигаться дальше, как ты всегда мне советовал? – Звезды не ответили на его вопрос. Конечно, с чего бы им – только Нефрит мог их слышать. Как глупо было думать, что он найдет здесь ответ.

Кёя встал.

– Мне пора идти, – он смахнул пыль со штанин, затем выпрямился, и его глаза задержались на иероглифах. Он провел по ним рукой, произнося каждый из звуков. Его рука лежала там в тишине, и он упивался этой атмосферой. Он сейчас здесь, это – его мир. Он не в прошлом, а в настоящем. Это – его реальность. Поэтому ему понадобится оставаться сильным и продолжать двигаться дальше.

Но как же Эндимион? зашептало сердце.

Кёя еще сильнее нахмурился. А что с ним?

Он глубоко вдохнул утренний воздух и выпустил облако пара.

– Что же мне делать? – выдохнул он.

***

Над обеденным столом повисла гробовая тишина, но Сея оставался невозмутимым – он сказал то, что хотел, и не жалел ни об одном слове. Он терпеливо помешивал суп, ожидая, пока тот остынет. Хм, кажется, повар добавил слишком много розмарина.

Его отец прочистил горло, видимо, готовый дать ответ. Его голос напряжен:

– Я предлагаю тебе стать партнером в моей фирме, и однажды ты унаследуешь все, над чем я так упорно работал всю жизнь. Тебе все преподносится на блюдечке: деньги, работа, удобства. Твоя жизнь обеспечена до конца твоих дней, а ты хочешь отказаться от всего этого ради жалкого учительского жалованья?!

– Профессорского, отец, – поправил Сея, промакивая рот салфеткой.

– Я даю тебе все!

– Кроме счастья, – парировал Сея неожиданно серьезно. – Я думаю, для человека, что произвел меня на свет, именно это должно быть главным.

В ровном голосе отца начала сквозить злоба:

– Я каждый день работал не покладая рук ради твоего счастья.

– И я благодарен тебе за это, – ответил Сея. – Но если я буду работать на тебя, то не смогу жить полноценной жизнью – я хочу научить других тому, чему научился сам, хочу открыть новые горизонты, и Университет Токио предлагает мне эту возможность – должность одного из профессоров на факультете физики. Постоянная работа, лаборатория и любые проекты, которые только придут мне в голову.

А еще я буду ближе к своему господину. Он сделал еще один глоток супа, морщась от его привкуса: как же он ненавидел розмарин.

– Я принял решение, отец, и мне не важно, одобришь ты его или нет. Я уезжаю в конце недели.

– Тогда ты больше не получишь от меня ни цента, – зашипел отец.

Сея встал.

– Мне это не понадобится. Мое наследство, доставшееся мне от дедушки, я перевел на новые банковские счета, так что я больше не нуждаюсь в твоих деньгах.

Развернувшись, он добавил:

– Благодарю тебя за гостеприимность, отец, теперь я пойду.

Когда он вышел, до него донеслось, как отец, ругаясь, ударил кулаками по деревянному столу.

Прости, папа, подумал Сея, входя в свою комнату. Он вышел на балкон, встречаясь с тысячей аур.

Здравствуйте, друзья.

Господин! закричали они хором. Мы скучали!

Сея рассмеялся. Меня не было всего пару часов.

Но господин Солнце закрывал Вас от наших взоров. – залепетали множество голосов. – Он весь день держит Вас для себя.

Но ночью я принадлежу только вам, – напомнил он. Я почти закончил подготовку к своему путешествию. Я отправлюсь на Восток через пару дней.

Эндимион ждет Вас, оповестили они. К следующему полнолунию Вы его найдете.

Сея улыбнулся от этой мысли – следующее полнолуние. Оно так близко… Столько времени он еще сможет выдержать.

***

ВЫСТРЕЛ!

Его руки дернулись от отдачи оружия.

ВЫСТРЕЛ!

– Неужели ты думал, что я тебя не найду?

ВЫСТРЕЛ!

Он остановился как вкопанный при виде человека, которого не видел с самого детства, но сейчас казалось, будто прошло всего несколько лет. Одетый в одеяния фараона, Анубис смерил его презрительным взглядом, после чего зашипел:

– Отродье.

ВЫСТРЕЛ! ВЫСТРЕЛ! ВЫСТРЕЛ!

Кёя прищурился.

ВЫСТРЕЛ!

Анубис проскользнул вперед, ненависть проходит по нему осязаемыми волнами.

– Я наблюдал за тем мальчиком, возомнившим себя королем, который воткнул ритуальный кинжал в твое сердце, после чего твоя кровь окропила алтарь. Несмотря на то, что видели мои глаза, я чувствовал предательство. Теперь же я вижу, что Золотому трону нельзя доверять.