Текст книги "Дым на небе, дым на земле (СИ)"

Автор книги: Jean-Tarrou

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Часть 4

Я проснулся, словно вынырнул из мутных глубин. Сердце билось тяжело, отзываясь сосущей болью в груди. Я встал, Ариэль заворочался и потянул на себя одеяло.

Подойдя к окну, я открыл форточку, впуская свежий воздух. Начиналось утро. Утро четвертого дня его не-возвращения.

Мой приемный отец, добрый, но очень уж сентиментальный мужик, твердил, что самый подлый грех – это грех несвоевременности. Сделать что-то слишком рано или слишком поздно. К полтиннику он крепко выпивал и тогда говорил, что людей окружают темные силы, заставляющие их спешить или опаздывать.

Я стоял у окна, и изнутри меня сжирало предчувствие. Я знал, что Рок в беде, что он лежит, ему душно-душно…Я вытер со лба холодный пот. Такое уже было, и теперь кошмар повторялся.

Темные силы– фантом, на который мы скидываем ответственность за собственную глупость.

Я схватил со стула куртку и рванул к корпусу альф, мне надо было найти Алана.

***

– Он дал четкий приказ, – заспанный Алан смотрел, как я меряю комнату шагами. – не предпринимать никаких спасательных операций.

– Я не его солдат, плевал я на его приказы! Если надо, отправлюсь один!

– Куда ты отправишься, дурак! Послушай, ты не знаешь Рока, всего второй день, его могла задержать непогода. Лейв, ты как взбесился.

– Ты не понимаешь. Я его чувствую! Черт… – я обхватил виски.

– Как ты можешь его чувствовать?

– Я его омега.

Ну вот я и сказал это. Опоздав на икс дней, где икс – число, не имеющее значения.

Алан выглядел пораженным, приблизился ко мне и удивленно принюхался.

– Омега? И правда, я сейчас тебя чую… Как такое возможно?

– Неважно. Алан, я видел карту, по которой он поехал. Я найду его.

Алан защелкал пальцами, что-то обдумывая, а я смотрел на черно-белую фотографию, кнопкой пришпиленную над кроватью: на ней Алан, Себ, Бурый и еще четверо парней подкидывали в воздух Рока – на фото он завис, как в невесомости, и хохотал. Совсем мальчишка.

– Я должен оставаться в Крепости, возьмешь Себа и Бурого. Себу я сам сообщу, он будет в гараже через десять минут, а Бурый…зайди к Осу, он скорее всего там.

К теплицам я почти бежал, бурнус растрепался, и спутанные волосы лезли в лицо.

Из дома Оса доносились громкие голоса, я остановился, не зная постучать мне или подождать, пока спор утихнет.

– Что значит проваливай? Да какая муха тебя укусила! Не пинайся ты, Ос, повредишь себе что-нибудь…

– Это ты повредил мозг. Пришел потрахаться, так сейчас утро, все довольны, проваливай!

– Я пришел сказать, что ты мне нужен.

Мне стало неловко, но уйти я не мог и прервать их разговор тоже. Что ж за день такой нелепый…

– И что теперь? – спросил Ос утомленно.

– Теперь кофе в постель по утрам и звезды с неба, если захочешь.

С минуту в доме молчали, и я уже хотел обозначить свое присутствие.

– Я не смогу так, Берн. По-человечески не смогу.

– Со мной сможешь.

– Уходи. Не мучай меня… Уходи.

Берн.Ос, наверное, единственный человек в Крепости, кто зовет Бурого по имени.

Дверь хлопнула, и на пороге появился Бурый, взлохмаченный больше обычного и мрачнее тучи.

Стоит отдать дань его профессионализму, в моих сбивчивых объяснениях он сразу выделил суть и быстро зашагал к гаражу, даже про то, что я стал ощущаться как омега, ничего не сказал.

– Я за главного, – отрезал Бурый. – Себ, ты за руль, автоматы взял?

– Обижаешь! – Себастьян расплылся в улыбке, он явно был рад возможности проветриться.

– А ты, – я невольно отшатнулся. Черт, я и забыл, как прежде реагировал на сильных альф, – сиди и не высовывайся.

Мы ехали часа три, внутри все замерло, словно меня толкнули, и пока неясно упаду я или выстою.

Местность за окном стала холмистой, испещренной ровными ямами, будто гигантские монеты приложили к мокрой земле. Вскоре по бокам выросли горы. Дорога оборвалась, ухнув в бездонный каньон.

– Выходим, – скомандовал Бурый.

Немного поплутав, мы выбрались на главную тропу и двинулись вверх, я старался не смотреть на зияющий справа обрыв. Твою мать, как он тут ехал?!

Мы шли около часа: первым Себ, потом я, замыкал цепочку Бурый. Через час Себ предложил остановиться выпить воды, и я присел на выступ. Пахло в горах иначе, я вдохнул чистый воздух полной грудью, и в глазах потемнело.

– Он рядом.

– Что? – Себастьян оторвался от фляги и вытер ладонью губы.

– Рядом, – я кинулся вперед.

– Лейв, стой! – закричал Бурый, но я его не слышал.

Я бежал вперед, тропа свернула, и я уперся в высокую груду камней. Мне казалось, это уродливый черный панцирь, который сжимает мое сердце.

– Рок! – я прислонился к узкому проему. – Рок!

– Лейв? – голос слабый. – Ты один?

– Тут я и Себ, – это подоспел Бурый. – Командир, ты как там?

– Приложило, а так повезло… Засыпало, правда, намертво, – он закашлялся. – Обвал был, самую малость не дотянул, да?

– Ага, – Себастьян вскарабкался по боковой стене на пару метров. – Бурый, сверху камни по скользящей лежат, разбирать не вариант: рухнет к херам. Давай по карагадской схеме.

– Лаз? – Бурый присел на корточки. – Вот здесь только если, и распорку не поставишь… Ладно, глаза боятся, руки делают.

Я отошел подальше, чтобы не мешаться, и старался лишний раз не смотреть в сторону завала: ненадежная конструкция подрагивала и шаталась, парни точно разбирали карточный домик.

Наконец Себастьян сказал, что попробует пролезть и исчез в образовавшемся проеме.

Изнутри донеслись приглушенные голоса.

– Щас подниму на счет три.

– Ага.

– Готов?

– Он там?

– Там, там, куда он денется. Давай, брат, раз, два…

Раздался сдавленный стон, от которого мне сделалось дурно.

Бурый мгновенно подхватил показавшиеся в проеме ноги, и скоро Рока вытащили наружу. Он был весь серый от пыли, я заскользил взглядом по его телу, выискивая видимые повреждения.

– Плечо выбило, жить буду, – сказал Рок. – А кто тебя, Себ, учил вперед ногами выносить, а? Рюкзак прихватил?

– Тут он.

Идти Рок мог сам, медленно, часто останавливаясь, чтобы перевести дух. Бурый заикнулся было о том, чтобы смастерить носилки из курток и автоматов, но Рок смерил его оскорбленным взглядом. И все-таки, когда мы выбрались к машине, его заметно шатало. Себ прыгнул за руль, Бурый – вперед, а я помог Року забраться на заднее сиденье.

– Тихо вези, – сказал Бурый. – Кочки объезжай.

В машине Рок заметно ослаб, хотя старался не показывать виду и только кусал бледные губы.

– Ляг мне на колени, а? – попросил я.

Он покосился на меня и аккуратно прилег. Легкими движениями я начал смахивать пыль с его лица. Мне хотелось трогать его, ощущать живое тепло, но я сдержался и лишь провел указательным пальцем вдоль линии роста волос на лбу.

– Поделай еще так.

Я погладил скулы.

– Так?

– Ага, отвлекает…

Я помассировал виски и принялся разглаживать морщинки на лбу и переносице. Рок прикрыл глаза и умиротворенно вздохнул.

– Ты пахнешь иначе, – пробормотал он и провалился то ли в сон, то ли в обморок.

***

Есть люди, которые не умеют болеть. Рок относился как раз к таким.

К себе он засобирался, стоило Фрэнку вправить ему плечо.

– И куда Вы, юноша, позвольте спросить?

– К себе. Посплю часок, проверю графики расхода воды на следующий месяц, и надо подумать насчет коров, две из них молоко давать перестали, так может…

– Ты издеваешься, Рок? У тебя подозрение на сотрясение и, возможно, ребра сломаны!

– Это поэтому на вдохе болит?

– У тебя болит на вдохе?!

– Нет.

И все в таком духе. Однако ничто не могло испортить Фрэнку настроение, потому что рюкзак Рока кроме лекарств для Жужи оказался набит кучей других дефицитных препаратов.

Благодаря снотворному и всеобщим увещаниям, Рока удалось продержать в лазарете неделю. Утром к нему приходили с делами, советами, просьбами ("Блин, я как умирающий король, принимаю народ свой в постели! Фрэнк, ну сколько можно, а?"), днем под бок к брату забирался Жужа, радующий здоровым румянцем на щеках и удвоенной страстью к сложным словам, а вечер негласно закрепился за мной.

Нельзя сказать, что между нами что-то изменилось, просто если раньше мы как будто плавали в шторм, не слыша друг друга за грохотом волн, то сейчас море успокоилось.

После работы я мылся, переодевался и шел в лазарет, за мной, как тень, следовал Карл. Карл был альфой из команды Рока, и тот приставил его ко мне, как только узнал, что теперь вся Крепость ощущает меня как омегу. Я было возмутился, но Рок ласково потрепал меня по волосам и сказал смущенно:

– Ну я же пока не могу тебя охранять.

И я не стал возражать, тем более Карл оказался забавным малым.

В пятый день пребывания Рока в лазарете я сидел на его постели и зачитывал метеорологические сводки на завтра:

– А этот твой А.Л. Локс, он в курсе, что апокалипсис наступил, или вы бережете его нервы?

Рок хмыкнул.

– Он, между прочим, крутой специалист, работал на Высокогорном Аяксе и сводки делал для национального канала.

– По-моему, он до сих пор их делает для национального канала. Не, ты послушай: "Осадки умеренные…" Что это значит? У нас дожди два-три раза в год, умеренные относительно чего? Абсолютной засухи? А потом он как будто удивляется: "Очень низкая влажность, всего 45 процентов, высокая испаряемость…(да ладно?). Горячий южный ветер (Ох ты ж е, обломал-таки с прохладным бризом)…"

– Лейв, мне больно смеяться.

– А в конце… – я заржал. – Черт… А как у него с чувством юмора?

– Отсутствует.

– "Гражданам рекомендуется использовать солнцезащитный крем".

– Че, правда? Я его сводки по диагонали читаю, чисто на предмет бурь.

– Зачем тогда меня просишь их зачитывать?

– Нравятся твои комментарии.

– Ну ты зараза, я, вообще-то, уставший, с работы.

Я бросил бумаги на тумбочку и прилег рядом с ним, стараясь не потревожить плечо.

– Если б я знал, какая альтернатива, то в жизни бы не заикнулся про сводки.

Мы редко прикасались друг к другу, это было слишком сильно и хорошо, а продолжить мы пока не могли: Рок болел, я видел, как он морщится, придерживая плечо, когда думает, что никто не смотрит. А я…словом, пятилетний перерыв в сексе не способствует раскрепощению. "Как херов девственник перед первой брачной ночью", – ругался я про себя.

И все же из нас двоих именно я порой не мог сдержаться.

Свет мы не включали, и фиолетовые сумерки смягчили холодную стерильность палаты.

Я лежал на боку, между нашими телами оставалось несколько сантиметров, но ощущались они, как пропасть. Футболка Рока слегка задралась, и я любовался узкой полоской загорелой кожи над штанами, а потом, повинуясь порыву, провел подушечками пальцев, наблюдая, как сокращаются мышцы живота, горячая, гладкая кожа… Его запах стал острее, и я задышал чаще, обводя пупок, двинулся вверх… Широкая ладонь перехватила мою. Очнувшись, я испуганно вскинул голову и встретился с укоризненным взглядом.

– Ты садист, ты в курсе?

– Прости, – я попытался отдернуть руку, но Рок переплел наши пальцы.

– Два дня, Лейв. Я просто не хочу делать это в лазарете.

Но все как всегда пошло не по плану. Жужу выписали, и он потащил меня на смотровую башню повторять галилеевский опыт по изучению падения тел.

– Тебя Бурый прибьет, – говорил я, взбираясь за мальчиком по винтовой лестнице.

– Ничего с его гирей не случится, и, возможно, он даже не узнает.

– Признайся, ты позвал меня, только чтобы я затащил ее наверх.

– Мы поделили предметы!

– Офигенно мы их поделили, мне десятикилограммовая гиря, тебе – перо и мячик.

Я остановился, чтобы перевести дух, у меня с утра болела голова и чувствовал я себя фигово, так что даже работать толком не смог. Вот и решил "отдохнуть" с Жужей. Наивный.

– И зачем повторять этот тупой опыт? И так все ясно: сначала гиря, потом…

– Во-первых, вовсе не так, и я удивлен, что ты аристотелианец. Во-вторых, мы совершим историко-психологическую реконструкцию…

– Ладно, замолчи, башка раскалывается.

– Ты в порядке?

Мы выбрались на смотровую площадку, и я поставил гирю на пол. Сначала я решил, что перенапрягся с тяжестями, но… То, что сперва было общим недомоганием, многократно усилилось: меня бросало в жар, внутренности как будто скручивало и… Столько времени прошло, что я не сразу распознал симптомы. Доктор предупреждал, что когда мой гормональный фон придет в норму, первая течка будет проходить крайне тяжело. Он рекомендовал мощные ингибиторы, которые сейчас хрен где достанешь. Я сполз по стенке на бетонный пол.

– Лейв! Лейв, что с тобой! – Жужа схватил меня за руку, и я зашипел.

– Не трогай…

– Ты умираешь?! – в глазах мальчика стояли слезы.

– Не говори ерунду, у меня…то, что бывает у взрослых.

– Течка? – Жужа заметно успокоился.

– Да, только очень плохая течка, – я хмыкнул и тут же сложился пополам, низ живота как огнем опалило.

– Тебе Рок нужен.

– Он в лазарете.

Что ж все не как у людей… Черт!

– Ты идти можешь?

– Я сидеть не могу…

– Значит, он придет… Я сейчас, Лейв! Я мигом! – последнюю фразу Жужа проорал с лестницы.

Я с тоской оглядел смотровую площадку: гиря, мячик и перышко замерли посередине инопланетным натюрмортом.

Смазка выделялась сильно, между ягодиц стало мокро, а кожа приобрела почти болезненную чувствительность. Я попытался встать, но ноги не слушались.

На лестнице раздались быстрые шаги.

От его запаха меня словно ударило той самой чертовой гирей, я стиснул зубы, влажные ладони сжимались и разжимались, хватая воздух.

– Ты чего делаешь?

– Пытаюсь поднять тебя.

– Тебе нельзя.

– Ну уж никто другой тебя сейчас точно не понесет.

– Да подожди ты… Я попробую встать, другое плечо подставь, ага, давай потихоньку, пойдем.

С одной стороны, присутствие Рока придало мне сил, но с другой – сделало возбуждение невыносимым. На середине лестницы мы остановились передохнуть, и я прижался к нему, сжав его член через ткань джинсов.

– Да что ж! – Рок дернулся, ударившись затылком. Часть меня понимала, что веду я себя, как слетевший с катушек мальчишка, а не взрослый двадцативосьмилетний мужик. Это Рок тут должен с ума сходить, но он проявлял чудеса выдержки, и это окончательно добило мой здравый смысл. Я провел языком по его шее, пробуя на вкус, и принялся расстегивать рубашку.

– Лейв, постой, – я ущипнул сосок, – угомонись, еб ты, тебя всегда так уносит?

– Не-а, – я потерся пахом о его ногу и оказался прижат к стене, кажется, Рок на автомате использовал какой-то боевой захват, тело словно парализовало.

– Вот чему вас в спецназе учат, – дышал я влажно и прерывисто.

– Бля, Лейв, у меня в голове одна мысль: нельзя трахать тебя на лестнице. Я уже даже не помню, почему. Просто дай мне дотащить тебя до спальни.

Не отрывая от него блестящих глаз, я показушно облизнулся.

– На хуй, – я вильнул бедрами, все остальное было жестко зафиксировано. – Я тебе не трепетная лань. Хочу здесь, – у меня в распоряжении были только слова, чтобы убить в Роке остатки разума, чтобы убить в нем нежность. – Давай разок, а потом переберемся… в гараж, там щас никого, а я громкий. Любишь крикливых? И еще я матерюсь, когда кончаю, издержки профессии. Вставь мне. Ну че ты ломаешься, как непокрытая омега? – лицо Рока ничего не выражало. – Засади одним махом.

Обрыв.

Он грубо развернул меня и сдернул штаны, не расстегивая ремня, благо узкие бедра позволяли, провел ладонью, раздвигая скользкие ягодицы, вжикнула молния, и в меня уткнулась головка члена, я вздрогнул и напрягся.

– Что? – Рок прикоснулся губами к моему уху, – теперь, блять, трепетная лань?

Я не мог говорить, сердце взволнованно билось в кирпичную кладку, в уголках глаз защипало.

– Давай, – наконец выдавил я.

– Чего, блять, давать? Сколько у тебя никого не было? Год? Два? – он слегка отстранился и просунул в меня палец, благодаря смазке тот легко скользнул внутрь, но стенки ануса обхватили его плотно и сжались. – Дурак, – прошептал Рок, целуя меня в плечо, совсем как тогда, после праздника. – Я бы тебя порвал.

– Может, я так хочу.

– Я так не хочу.

А потом он опустился на колени, и мысли исчезли, остались сильные руки и горячий рот, доводящий меня до грани, его палец все еще был во мне, и я кончил, вцепившись в его волосы.

– Ну хотя бы про мат не соврал, – он натянул на меня штаны и, подняв на руки, сбежал вниз по лестнице.

– Тебе больно, – сказал я. – Фрэнк тебя прибьет.

– Я от твоего запаха как под наркотой, Фрэнк щас может меня резать без анестезии.

Он нес меня к корпусу альф, и я не знал, встречаются ли нам по пути люди, я ничего не видел.

– Пять лет, – пробормотал я, положив голову ему на плечо, после оргазма меня разморило.

– Пять лет?

– У меня никого не было пять лет.

Да, я хотел, чтобы он причинил мне боль, сделал все грубо. Я боялся, что иначе начну вспоминать, сравнивать, я боялся увидеть другое лицо.

Но прошлое осталось за дверьми комнаты, внутри были только он и я на узкой жесткой койке, Рок вслепую изучал мое тело, пальцами находил изгибы, впадинки, затвердевшие соски и целовал в губы мучительно нежно, признаваясь при помощи нескончаемого поцелуя во всем: в своих чувствах, страхах, в своей беспомощности и силе. А когда возбуждение закрутилось по новой, и по бедрам потекла смазка, он накрыл меня своим телом.

– Подожди, – сказал я. – Давай на боку, ты ляжешь на здоровое плечо.

– Лейв, ты хуже Фрэнка, ей-Богу, хотя…идея мне нравится.

Я повернулся на бок, а Рок пристроился сзади. Он оставлял багровые следы на моей шее и растягивал меня долго, пока я не начал насаживаться на его пальцы, постанывая.

– Я готов, давай…

– Подожди, я вставлю четвертый…

– Ах! – единственное, о чем я жалел, что не вижу его лица. – Рок, мне хорошо, хочу…

– Ты такой влажный там… – придерживая рукой мое бедро, он начал входить и, дойдя до упора, замер. Он был огромный, и я задышал животом, пытаясь привыкнуть. Его ладонь скользнула вперед и сжала мой член. Я и сам не заметил, как мы начали двигаться, толчков не было, мы просто покачивались одновременно вперед-назад, простынь сбилась, и рука, на которой я лежал, онемела. Медленный, томный секс никак не сочетался с тем острым наслаждением, которое вспыхивало во мне при каждом неприметном движении, я стиснул пальцы Рока на своем бедре и распахнул глаза, чтобы не утонуть в ощущениях, удовольствие нарастало, его запах был всюду, но неспешный темп не позволял перейти грань. Я откинул голову и вонзился ногтями в его ладонь.

– Рок, Рок, Рок… – я не знал, о чем прошу.

Он подсунул руку под меня, слегка приподнимая, и начал вдалбливаться, вышибая короткие вскрики из моей груди, ступни выгнулись так, что свело пальцы.

– Блять! Еще! Вот так! Я уже… Рок! – я начал кончать в его кулак.

Мы лежали, хватая ртом воздух, как выброшенные на берег рыбы, и он гладил меня по животу, а я его – по руке в том месте, где краснели следы от моих ногтей.

– Лейв?

Я понял, о чем он спрашивает.

– Да! – завел руку и прижал к себе его ягодицы, чтобы он не вздумал отстраниться.

– Он будет больше, и это надолго.

– Не выходи, я хочу.

Я мелко задрожал всем телом, когда он начал распирать меня, пронзая глубже, во рту скопилась слюна, я согнул колени, жалобно постанывая.

– Ты как?

– Рок… сделай это.

Молчание, и тяжелое дыхание в мой влажный затылок.

– Сделай сейчас.

Губы скользнули по шее к плечу, выводя круги на коже.

– Обхвати, – он приблизил ладонь к моему рту.

Я свел зубы на его пальцах, и в тот же миг он впился в местечко чуть ниже ключицы, прокусывая до крови. Я замычал и дернулся, непроизвольно сильнее насаживаясь на член, меня выкручивало в его железной хватке, и я понял, что снова кончаю без спермы, всухую, Рок застонал и отстранился, слизывая красные капли.

"Ну вот и все, – подумал я, – "между нами" больше не существует, теперь мы одно целое".

– Знаешь, – лениво заметил Рок спустя полчаса. Он все еще был во мне, но это больше не возбуждало, а успокаивало, придавая ощущение заполненности, – пожалуй, придется подумать о переезде в более уединенное место. Ты, и правда, крикливый.

– Тебя это должно радовать, все будут слушать, как под главным альфой кричит омега.

– Ты думаешь, они будут только слушать?

– Блин, отвратительно!

– Ну, а я про что. Возле теплиц есть свободный дом, но его топить придется по ночам. И Жужа тогда точно у нас поселится.

– Угу.

– Ты что, засыпаешь?

– Вырубает…

Он перебирал мои волосы, а я лежал, размышляя.

"Обещай, что будешь жить" – слащавая и банальная просьба умирающего, и я целых пять лет врал себе, будто она такой и была, и Онне добавил тихо, так что услышал лишь я, последнее слово – «счастливо».

Эпилог

Полгода спустя

Я с мрачным видом гонял по тарелке порезанную кругляшами морковку.

– Ешь.

– Отвали.

– Ешь.

– Ос, хрен ли ты прицепился?

– Послушай, козел залетевший, я тебе не Рок, носиться с тобой как курица с яйцом не буду, засуну хренову морковку…

– Я понял! Просто… я очень хочу мяса. Ос, не смотри так, я знаю, что раздражаю…

– Это не то слово. Ты заноза в заднице последние три месяца, вчера ты говорил, что мечтаешь о морковке! Черт… – он сморщился.

– Ты чего?

С недавних пор народ в столовой усаживался на почтительном расстоянии от нас, правда, не из почтения, а страха. Я и сам себя боялся. По сравнению со мной, даже сволочь Илиан казался милым непритязательным юношей. А тот факт, что я перестал пролазить под машины, только подлил масла в огонь.

Ос с начала ужина чувствовал себя неважно, но я решил, что всему виной его новая настойка. Пил Ос без просыху, аргументируя это тем, что рядом со мной трезвый загнулся бы через пять минут.

– Блять. Лейв, у меня…, – он ухватился за край стола, пальцы побелели.

За столом альф народу было немного. Главные – застряли на собрании: соседнее поселение неожиданно предложило заключить перемирие, и решение надо было принять срочно.

Альфы уставились на Оса, как голодающие – на ломоть хлеба.

– Позвать кого? – спросил я.

– Отведи меня… домой, – глаза у Оса беспокойно блестели.

– Хорошо.

Я встал, придерживая живот. Блять, там не младенец, а динозавр.

Мы шли к теплицам медленно, Осу становилось все хуже, и я взял его за руку.

– Эй!

Я обернулся. Нас нагнал один из альф, пялившийся на Оса в столовой, за ним подоспели еще двое.

– Чего надо? – хмуро спросил я.

– Мы к Осу, – рыжеватый альфа приблизился к парню и потрепал его за подбородок. – Улетный запах, малыш… Я помню твои аппетиты, так что прихватил друзей.

Ос громко сглотнул.

– Нет, – произнес он тихо, словно удивляясь, что смог сказать это. – Нет.

– Ты чего, Ос? – альфа нахмурился. – В этот раз наша очередь.

– Он сказал, нет, – я вышел вперед, ну, вернее, вперед вышел мой огромный живот. Альфы отступили, поникнув, меня и раньше-то стороной обходили из-за метки Рока, а уж теперь…

Дома Ос упал на кровать, как подкошенный, и прижал к груди подушку, его мелко потряхивало. Я присел у изголовья.

– Хочешь что-нибудь? Воды?

Он поднял на меня потемневший взгляд.

– Ты ведь смог?

– А?

– Вдруг и я смогу, – он облизнул пересохшие губы. – Лейв, позови его. Скажи, что я согласен…на кофе и звезды. Он поймет.

Не было нужды уточнять, кто "он", я поспешил к двери.

– Постой… На комоде ключ. Закрой меня снаружи, ключ ему отдашь.

– Хорошо.

"Бурый, скорее всего, на собрании, – думал я, вышагивая по старому потрескавшемуся асфальту, – а собрание в Доме Совещаний". Я свернул за складские помещения, надеясь срезать, и застыл, услышав давно забытый звук. Не может быть…

Пару-тройку раз в год у нас шли скудные дожди, но это… Развеивая последние сомнения, тишину прорезал новый раскат грома. Сгустившиеся сумерки не позволяли рассмотреть тучи, но звезд видно не было. Когда я выбрался на главную улицу, наэлектризованный воздух замер: ни дуновения, ни шороха, духота сгустилась, и в следующий миг с неба хлынула вода.

Я поднял лицо вверх, волосы намокли, оттягивая затылок, я заулыбался, крепко сжимая в руке ключ. Двери домов распахивались, и навстречу плотной стене дождя выходили удивленные люди. Быстрые потоки неслись к площади, подхватывая пыль и грязь. Я снял ботинки и двинулся вперед, ступая босиком по мутной прохладной воде.

***

Тут, дорогие читатели, начинаются титры, а идут они под… дайте-ка подумать… Хотя какие могут быть варианты?

Звучит оскароносная "Somewhere over the rainbow", и поет ее для нас прямо с того света человек большой во всех смыслах – Israel Kamakawiwo'ole

Роли исполняли…

Рок – Адриан Роковский

Жужа – Жорж Роковский

Бурый – Бернард Бауэр

Лейв – Лейв Станг, урожденный Роберт Тейлор

Ос – Осикото Араи

Ариэль – Ариэль Вильруа

…

Второстепенные персонажи не были второстепенными.

Герои смотрят в небо, небо льет на них воду, пахнет землей, и в пустыне зарождается жизнь.