Текст книги "Нас нет (СИ)"

Автор книги: Jaynie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Глава 1 ==========

Вторник, 07:10

Александра спиной чувствует тепло его тела и дыхание, щекочущее ей волосы.

– Уже проснулся? – бормочет она, и собственный скрипучий после сна голос давит на слух.

Вильям обнимает её и притягивает к себе, целуя в затылок. В кольце его рук уютно и безопасно.

Последние два месяца Александра больше нигде не чувствует себя как дома, потому что дом – это место, где есть часть тебя. После смерти бабушки от неё ничего не осталось. Остался лишь Вильям, всегда только Вильям.

Александра переворачивается на постели, и тут же звонит будильник. Она подскакивает, чтобы его отключить, но Магнуссон удерживает её и утыкается носом в волосы девушки.

– Пора в школу. Вильям… – но выбраться из объятий не так-то просто. – Мы же опоздаем.

– Мы опоздаем, если ты его выключишь, – шепчет парень прямо ей на ухо. – Ты же вырубишься, как только он перестанет звенеть.

Александре нечего ему возразить, и она перестаёт вырываться, поудобнее устраиваясь в кольце его рук, стараясь игнорировать звон, давящий на барабанные перепонки.

Это уже вошло у них в привычку: проснувшийся до будильника Вильям, Александра, выключающая ненавистную мелодию и тут же падающая обратно в постель со словами о том, что лишние пять минут сна ещё никому не вредили.

Вильям как-то даже спросил у неё, как бы она успевала на уроки, если бы не он, на что девушка ответила: «Так я именно поэтому с тобой и встречаюсь», – за что получила поцелуй в нос, лоб, щёки и, наконец, в губы, пока не созналась, что их отношения – конечно же, результат нежного чувства.

– Я делаю это, потому что хочу побыть с тобой ещё немного, – пробует Ольсен, но Магнуссон выпускает её из объятий, откидывается на спину и просто смотрит пристальным, изучающим взглядом, от которого она вся приходит в волнение.

Александра убирает с его лица волосы и улыбается, просяще и как-то по-особенному.

Вильям знает, что никто и никогда не видел её такой. Владеющая собой, всё кругом контролирующая, опрятная и безукоризненно вежливая на людях, она превращается в маленького капризного медвежонка, не способного открыть глаза по утрам.

Снежная королева всегда оттаивала в его постели, и подо льдом её бесцветных миндалевидных глаз скрывалась восьмилетняя девочка, взявшая его за руку на похоронах его маленькой сестры.

– Ещё пять минуточек, – тянет Александра и целует парня в уголок губ.

В этот момент, когда она нависает над ним, и он чувствует, как под сорочкой бьётся её горячее сердце, Вильям готов дать ей всё и даже больше. Но ничто в его лице не выдаёт этого.

Александра несколько секунд ждёт, потом вздыхает и поднимается, но Вильям вновь притягивает её к себе. Трель будильника, наконец, замолкает.

– Пять минут, – говорит Магнуссон.

Проходит не менее получаса. Вильям слушает, как сопит Александра, уткнувшись лицом в его шею. Телефон парня вибрирует, и, даже не глядя, он знает, что это Крис.

«Эй, вы где?»

«Опять?!»

«Разбуди свою женщину сейчас же»

«Я жду ещё пять минут»

«Плевать, всё равно ненавижу урок норвежского»

«Поехал за кофе. У вас полчаса»

– Эй, – Вильям легонько тормошит Александру за плечо. – Крис уже поехал за кофе.

– Ра-а-ано, – зевает Ольсен, и вслед за её словами приходит сообщение.

«Я собираюсь поставить её айс-кофе на солнце, пока все кубики льда не растают, и вся эта жижа не начнёт пениться».

Вильям молча показывает сообщение девушке, и та щурится, вчитываясь. Магнуссон видит, как расширяются её зрачки.

– Почему ты сразу не сказал мне, что мы опаздываем?!

В общем, утро начинается так же, как и последние два месяца.

***

Четверг, 13:16

Александра знает, что все смотрят на столик Пенетраторов, а значит – и на неё тоже. Ей не то чтобы нравится внимание, просто она научилась его принимать.

Вся эта банда альфа-самцов, награждающих свои трофеи чёрными толстовками, кажется ей ребячеством, но так уж получилось, что Вильям главный в этой группировке.

Образ Снежной королевы, который ей придумали школьники, не был запланированным. Всё началось с толстовок.

Александра совершенно случайно о них узнала, – увидела, что на спине у одноклассницы красным выведено «Вильям». Это случилось на первом курсе, когда название «Пенетраторы» ещё не укоренилось в подсознании людей, зато парни уже успели запомниться.

Вся школа судачила о том, как поступит Александра. Устроит ли разнос своему парню? Выцарапает ли глаза девчонке?

Но Александра Ольсен не сделала ничего из того, что от неё ожидали. Во время обеда она молча встала, подошла к своей дрожащей однокласснице Малин Эдегор и спокойным, хорошо поставленным голосом любезно спросила:

– Разве не я должна носить эту толстовку?

И Малин отчего-то просто стянула толстовку, оставшись в одном бюстгальтере, а затем, прикрывшись руками, убежала. В школу она не вернулась.

Никто так и не узнал, что именно произошло и каким образом одна девушка сумела так напугать другую, зато воспоминание об этом превратилось в историю, которой любили пугать новых учеников.

В любом случае, с тех пор, когда кто-то говорил о Вильяме, неизменно добавлял и имя Александры.

Девушки смотрели на её тонкие черты лица, безразличное лицо и фигуру, скрытую под платьем-карандашом, и восхищались ею в той же мере, что и ненавидели.

Может, оно и к лучшему, что у такого холодного парня как Вильям Магнуссон была такая же равнодушная ко всему девушка.

Людям невдомёк было, что вечером того дня, когда за Александрой закрепился образ Снежной королевы, в квартире Вильяма между ними двумя завязалась потасовка. Парень сухим голосом приказал: «Сними её сейчас же», – а девушка вцепилась в края толстовки и упрямо отвечала: «Отчего же? Разве это не для меня?»

В конце концов Вильяму удалось стянуть с неё толстовку вместе с остальной одеждой, и они лежали в кровати, и он гладил её лицо.

Больше они об этом не разговаривали, но Александра сохранила толстовку в дальнем углу шкафа.

Она вспоминает о ней сейчас, сидя в столовой, где почти треть девушек носит чёрные сигнальные пятна, на которых едва ли не у всех значится одно и то же имя – «Крис».

А виновник этого сидит напротив неё и широко улыбается, когда мимо проходят две первокурсницы и, хихикая, что-то ему говорят.

Тот отвечает, и девчонки краснеют, но глаза одной из них – коротко стриженой, с милым эльфийским лицом – продолжают бесстыже разглядывать парня.

Александра смотрит на них не более секунды, затем – на Криса, и он успевает перехватить её взгляд. Его собственный становится дразнящим и немного вызывающим, в чём-то даже приглашающим.

Одной рукой Александра проводит по волосам Вильяма, опустившего голову ей на колени, а другой – переворачивает страницу Уголовного кодекса Норвегии. Она старается игнорировать раздражающий взгляд, но всё-таки немного меняет позу, выпрямляя спину.

– Да ладно, Ольсен, давай, знаю, ты хочешь это сказать, – заискивающе говорит Крис.

Вильям приоткрывает один глаз, смотрит на свою девушку, улыбается и, точно происходящее уже вошло в привычку, продолжает дремать – или делать вид.

– Ну же.

Александра сжимает страницу большим и указательным пальцами, исподлобья глядит на Криса и всё-таки не удерживается:

– Глава 19, параграф 193.

Шистад упирается локтями в стол и наклоняется вперёд:

– И?

– «Лицо, добивающееся сексуального контакта для себя или другого, злоупотребляя положением, зависимостью или доверчивостью, наказывается тюремным заключением сроком до 5 лет», – хоть Александра и замолкает, выражение лица у неё многозначительное.

– И?

– Плюс статья за совращение малолетних.

Шистад хлопает ладонью по столу, некоторые ученики оборачиваются, но Ольсен даже не моргает. Это и правда вошло у них в привычку.

– А что насчёт меня? Это меня тут совращают. Ты вообще видела этих девчонок? – взгляд Криса мечется от Александры к Вильяму, но последний не выглядит заинтересованным их разговором. – В твоём кодексе есть статья и на этот счёт?

Девушка пожимает плечами и, не обращая внимания на мнимое возмущение парня, возвращается к чтению.

Пару минут они сидят мирно, а затем Крис комкает шарик из салфетки на своём подносе и запускает его в Александру. Та приподнимает бровь.

– Что, я опять подпал под какую-то статью?

Бледная тень улыбки касается губ Александры.

***

Понедельник, 15:16

Александра очень хорошо знает это выражение на лице Вильяма, – так может смотреть только ребёнок на своего родителя. Отца Магнуссона здесь нет, но даже его голос в трубке меняет сына.

Сколько бы раз Ольсен это ни видела, сердце её всё равно сжимается.

Она всегда любила Вильяма, но в такие моменты – особенно сильно. Ей нравилось, что его любовь была неким тайником, который он показывал лишь самым близким людям; он не разбрасывался чувствами, как Крис, и знал им цену.

– Уходишь? – просто спрашивает Александра, едва Вильям нажимает «отбой».

– Отец хочет, чтобы я съездил к кое-кому. По поводу той сделки, – парень неопределённо кивает, и она вспоминает, что он что-то говорил ей об этом на прошлой неделе.

– Было бы неплохо расширить бизнес ещё и в Осло, – соглашается с важностью этой поездки и её исхода Александра, покрепче прижимая к груди тетрадь и пару учебников. – Сказать мисс Нильсен, что ты прогуливаешь из-за отца? Уверена, она поймёт, учитывая, сколько мистер Магнуссон платит этой школе.

Магнуссон-младший пожимает плечами. Ему плевать, что подумает учительница, главное – Александра всё понимает.

– Удачи, – говорит девушка.

Вильям целует её в лоб у порога классной комнаты, не замечая, что они мешают остальным студентам, и скорее чувствует, нежели видит, что Александра улыбается.

– Увидимся дома, – прощается он. – Я напишу Крису, чтобы отвёз тебя.

Девушка кивает и, в отличие от первокурсниц в коридоре, провожающих Вильяма взглядами, тут же заходит в класс.

Крис, уже занявший место, смотрит на неё и тут же вопросительно разводит руками.

– Вильям уехал по делам, – говорит ему Александра и усаживается за парту перед ним.

– Мог бы позвать с собой, – ворчит Шистад.

– Никто в здравом уме не возьмёт тебя на важную встречу. – Ольсен открывает тетрадь, повторяя прошлое занятие, и замечает: – Тем более, разве тебе не нужно подтянуть биологию?

– Я хорошо знаю биологию.

– Ты хорошо знаешь анатомию. Особенно ту её часть, что касается строения женского тела.

Крис перегибается через парту и склоняется к Александре. Ольсен замечает это лишь тогда, когда жар его слов опаляет её ухо:

– У тебя есть статья и по этому поводу?

Александра разворачивается. Крис так и напрашивается на щелбан, но они оба знают, что она этого не сделает.

– Ты пытаешься дразнить меня тем, что у меня есть амбиции? – вместо этого спрашивает Ольсен. – Что плохого в желании стать прокурором? Думаешь, быть безалаберным бабником гораздо лучше?

– Ну, я чертовски в этом хорош.

Александра смотрит ему в глаза:

– А я хороша в законах.

И в эту секунду в класс заходит учительница. Александра разворачивается обратно, и Крис тоже усаживается на месте, как положено, но перед этим успевает шепнуть: «Да, чертовски хороша». Это вызывает у девушки сдержанную улыбку.

Сколько бы раз Крис ни выводил её из себя, он всегда заканчивал на этой ноте. Ни она, ни он не воспринимали это как флирт, и между тем это не было и дружеским жестом.

В их отношениях всегда словно был злой умысел, мимолётное желание немного ранить другого. Может, оттого, что они не выбирали компанию друг друга, может, потому, что если бы не Вильям, они бы и вовсе не общались.

Александра уверена, что, не будь она девушкой Вильяма, Крис – этот любимец девушек с самоуверенной улыбкой – никогда бы ей не понравился. И она бы тоже его не привлекла – Крис не любил заморачиваться и добиваться кого-то. Он приходил на всё готовое.

Но и это нежеланное общение временами приносило ей удовольствие. Как вот сейчас, когда они оба остались довольны собой.

Следующие минут двадцать для Александры пролетают быстро. Судя по кислым минам сокурсников, они думают иначе, но Ольсен любит учиться, хотя не все предметы даются легко.

Но хорошее настроение Александры быстро сходит на нет, когда мисс Нильсен начинает говорить о смерти. Не в прямом смысле, но тема жизненного цикла живых организмов в любом случае неизбежно к ней ведёт.

Александра выпрямляется и старается записывать, не надумывая себе лишнего. Всего лишь урок, ничего такого. Но когда учительница говорит о рождении и взрослении, она вспоминает себя – как росла в любящих руках бабушки.

Ольсен кажется, что сейчас в своей памяти она может прокрутить целый фильм о том, как её собственные кости становились крепче, а кости бабушки иссыхали, как истончались белые волосы, дрябла и морщилась кожа, как, в конце концов, всё это обратилось в прах.

Ладонь девушки сжимается на тетради, сминая лист. Не думать, не думать, не думать.

Но тревожное чувство не исчезает. Александре кажется, что стены вокруг сжимаются, и необъяснимый страх, исходящий из самого её нутра, прогрызает себе путь наружу.

У Александры Ольсен начинается паническая атака.

Это для неё не впервой. Девушка поднимает дрожащую ладонь и на удивление сухим голосом просит выйти. Мисс Нильсен замолкает на полуслове, моргает, но разрешает.

Александра выходит из класса на ватных ногах и не помнит, как доходит до туалета. Ей кажется, что её шатает из стороны в сторону, что всем кругом очевидно, что она не в порядке, но на деле никто не заметил разницы.

Почти никто.

Крис замечает, как побледнела девушка. Для него это важный знак: ему не понаслышке известно, насколько хорошо владеет собой Александра Ольсен, и если уж у неё кровь от щёк отхлынула – это очень плохой знак.

Вильям предупреждал его об этом. Не то чтобы они рассчитывали, что всё будет именно так, но Магнуссон чего-то подобного ожидал. Шистад думает, не поэтому ли тот не позвал его с собой: друг просто не смел оставить Александру одну хотя бы на минуту.

– Я тоже выйду. Зов природы, биология – это круто, и всё такое, – Крис тоже встаёт с места и улыбается преподавательнице. Даже мисс Нильсен не удерживается перед ним. А Александра ещё говорила, что ему нужно подтянуть биологию. Пф-ф, у него всё схвачено!

Оказавшись в пустом коридоре, Крис переходит на бег, и улыбка с его лица исчезает. «Она может не понимать, где она и что происходит вокруг неё, даже может стать опасной для самой себя».

В это Шистаду верится с трудом: у Александры всегда всё под контролем. Но лицо Вильяма, когда он говорил ему это, не оставляло место для сомнений.

Дверь дальше по коридору хлопает, и Крис бежит туда. Это оказывается женский туалет. Парень врывается внутрь, и там пусто, только одна кабинка заперта.

– Ольсен? Эй, это же ты?

Никто ему не отвечает. Но молчание отчего-то убеждает Криса, что это действительно она.

– Ты как?

Тишина.

– Александра? – он стучит в дверь кабинки. За ней раздаётся шорох, от которого по спине у Криса бегут мурашки. Ольсен должна ответить. Она не из тех, кто отвечает молчанием. – Чёрт, Алекс, ты в порядке?

Крис редко когда называет её Алекс, – она это ненавидит. Но он слишком на нервах, чтобы выговаривать её имя целиком.

Очередной удар, кулак отзывается болью.

– Крис.

– Алекс? Всё нормально? Эй, ответь.

– Ты можешь сходить в аптеку?

На лбу Шистада выступает холодный пот. «Она даже может стать опасной для самой себя».

– Ты поранилась? – Крис дёргает ручку, та, конечно, не поддаётся. – Открой.

– Нет, я… Мне нужны прокладки.

На пару секунд Крис Шистад выпадает из реальности, уверенный, что ослышался.

– Что? Зачем они тебе?

– Ты не поверишь, – выдыхает за дверью Ольсен. Крис не высказывает предположений, и она отвечает, как неразумному ребёнку: – У меня начались месячные.

«Нет, у тебя паническая атака», – хочет сказать Крис, но думает, что это будет выглядеть глупо. Ну что за женщина, никогда не приходит к ней одна проблема, всегда – несколько.

– Никогда не думал, что окажусь в такой ситуации, – только и может, что выдавить он.

– Поверь, я тоже.

Александра прислоняется лбом к двери кабинки и шумно выдыхает. Её ещё немного трясёт, но рациональная часть её мозга, заметив проблему, – красное пятно на белом платье, – сразу начинает искать решение.

Как-то нелепо, что ноющее потягивание внизу живота снижает тревожность.

– Скоро вернусь. Будь тут.

Ольсен смотрит на своё испорченное платье:

– Об этом можешь не волноваться.

***

Понедельник, 16:12

Александра ждёт, сидя на унитазе. В другое время она предпочла бы постоять, но ноги после происшедшего ещё плохо её держат.

Она не уверена, почему в этот раз месячные начались на неделю раньше, но догадывалась, что организм испытывает стресс, и панические атаки делу не помогают.

Ольсен складывает руки на коленях и старается не волноваться. Ничего страшного. Однако на деле это страшно. И она не знает, что бы делала, если бы рядом не оказалось Криса. Позвонила бы Вильяму, сорвав его с важной встречи? Ради всего святого, как это глупо…

Шистада нет уже довольно долго, что удивительно, поскольку от школы до аптеки – не более трёх минут.

Несмотря на то, что ждёт, Александра всё равно вздрагивает, когда дверь туалета хлопает. И не подаёт голоса до тех пор, пока Крис не заговаривает сам:

– Не знал, какие покупать, так что взял все.

Александра моргает и не понимает, что он имеет в виду, пока сверху над дверью не появляется пакет. Она встаёт и открывает его.

Внутри оказывается не меньше двадцати пачек прокладок и тампонов.

– Ночные? – интересуется она. – По-твоему, сейчас ночь?

– Эй, я вообще-то старался!

И несмотря ни на что, Александра улыбается. Это так глупо, нелепо и абсурдно, – вся эта ситуация, где она, одолеваемая тревогой, сбегает с урока, у неё внезапно начинаются месячные, и на помощь приходит Крис Шистад.

– Спасибо.

Шистад молчит. Он слышит улыбку в её голосе, и это немного сбивает с толку. Парень отходит к раковинам и ждёт, когда девушка закончит. Дыхание его, наконец, восстанавливается. Дурацкая ситуация.

Дверь открывается, и Александра выходит, – всё ещё бледная, но уже без этого отчуждённого выражения на лице. Уложенные русые волосы, щедро политые лаком, слегка растрепались, и отчего-то этот её вид вызвал у Криса ощущение злости за её уязвимость.

Ему хочется отвезти её домой, передать обратно Вильяму и забыть, что всё это вообще произошло.

Шистад подходит к Александре, держащей пакет обеими руками, снимает с себя толстовку, под которой оказывается футболка, и завязывает рукава на талии девушки.

Щёки Александры слегка краснеют. Дожили – Крис Шистад помогает ей скрыть пятно на платье.

– Давай, отвезу тебя домой. А…. и ещё. Вот, – он что-то пихает ей в руки, и Ольсен с удивлением читает название обезболивающего. – Вдруг пригодится.

Александра кивает. Она чувствует слабость и благодарность за понимание, с которым Крис отнёсся к ней сейчас. Без подколов, шуток, тупых предложений – просто сделал, что следовало.

Так на него непохоже. Или похоже? Что она вообще о нём знает, кроме очевидного?

Всю жизнь Александра полагалась лишь на двух людей – свою бабушку и Вильяма. Ей и в голову не приходило, что парень, который, по сути, был для неё никем, мог оказаться настолько надёжным.

– Спасибо, Крис.

Шистад поднимает на неё взгляд, пару минут молча смотрит, а затем улыбка всё-таки растягивает его губы:

– Не за что, Алекс.

– Не называй меня так.

– Думаю, после такого я могу называть тебя, как захочу.

Нет, это всё тот же Крис Шистад, – бабник, наглец и глупый мальчишка. Всё тот же Крис Шистад, – лучший друг её парня.

И всё-таки что-то уже изменилось.

========== Глава 2 ==========

Вторник, 12:23

Слухи следуют за Александрой с самого утра.

Она делает вид, что не замечает ни взглядов, ни шепотков, которые тут же сменяются неловким, выжидающим молчанием, стоит ей появиться. Внимание, словно тонкий шёлк, соскальзывает с её кожи, едва тронув. По крайней мере, Александра старается, чтобы именно так оно и было.

Ольсен знает: если не выказывать чувств, вскоре всё прекратится. Ни одна история не живёт долго в стенах этой школы без реакции объекта обсуждений просто потому, что это придаёт разговорам пикантности, осмысленности, нескончаемости.

Если Александра покажет, что слухи о ней и Крисе волнуют её, – люди продолжат говорить об этом, и Вильяму придётся слышать – краем уха, случайно, ненароком – о своей девушке и лучшем друге, о том, что они наверняка творят за его спиной.

И это ранит.

Магнуссон ничего не говорит, когда слышит, как все обсуждают уход Криса и Александры вчера из школы: «Они шли рядом, совсем близко, и на ней была его толстовка!», – но девушке мучительно знать, что слухи кружат над Вильямом, словно вороны.

Она не знает, кто распустил слух, кто видел их, выходящих вместе, и чья больная фантазия сразу же сгенерировала для происшедшего подобное оправдание.

Почему человек, сделавший это, не подумал, что это нормально – они из одной компании, самые близкие люди Вильяма Магнуссона?

У Александры нет ответа. Ей не стоит и думать об этом, но отчего-то она чувствует вину и стыд. Словно действительно сделала что-то, за что её могут осудить, что-то, за что Вильям никогда не сможет её простить.

Хочется объясниться, хотя в этом нет никакой нужды. Просто Александре не нравится, что кто-то смеет вторгаться в их мир и пытаться задеть Вильяма через неё.

Сердце её сжимается. Александра берёт Вильяма за руку, пока они идут по школьному коридору.

Пожатие его крепкой тёплой руки, незримая поддержка, кроющаяся в этом прикосновении, сильное чувство, спасающее её из года в год, приносит покой.

И маска Снежной королевы, дрогнувшая на секунду, вновь проявляется на её лице.

Александра сможет это пережить, сможет не показать людям, как её задевают их домыслы, безосновательные подозрения, – и всё лишь из-за того, что в какой-то миг она и Крис остались одни, без Вильяма. И это при том, что все знают, сколь много времени они проводят втроём. Что бы они сказали, увидев её с кем-то ещё?

– Эй, уже слышали? – Крис догоняет их в коридоре. Он запыхавшийся и с блестящими глазами, и Александра почти уверена, что только что парень был с очередной девушкой.

Если бы народ не видел, что Александра сейчас с Вильямом, решил бы, что эта девушка – она?

Вильям поворачивает голову и смотрит на друга, но тот улыбается и глядит на Александру:

– Мы с тобой вчера переспали. Правда, так и не понял, где это случилось. Некоторые утверждают, что мы занимались сексом, пока Вильям спал за стенкой, – ухмыляется Шистад.

В эту секунду Александре хочется его ударить.

А ещё её посещает мысль, не мог ли пустить этот дикий слух сам Шистад? Ему нравится её дразнить, нравится оставлять за собой последнее слово, и, главное, он любит разговоры о себе и девушках.

Александра тут же отметает это предположение. Крис мог бы подразнить её подобным образом, но с Вильямом он бы так не поступил.

Есть границы, которые не переступает даже Крис Шистад.

Его дружба с Вильямом всегда казалась Александре какой-то досадной ошибкой, – с той самой минуты, как они познакомились с Крисом шесть лет назад, – но со временем она с неохотой признала, что друг из Криса получился что надо. Каким бы засранцем он ни был, сколько ни опробовал постелей, – если Вильяму требовалась помощь, он бросал всё. И наоборот.

Это был пример настоящей мужской дружбы, и Александра знала, что ни один из них не разрушит её из-за девушки, из-за неё – в том числе.

И она любила их за это – даже Криса, этого идиота с его извечными тупыми шуточками и похотливой улыбкой. При других обстоятельствах Александра с тем же успехом возненавидела бы его.

– Я уехал утром, кстати. Тебя ведь не смутили скомканные простыни, Вильям?

– Хватит, – одёргивает Александра и сама удивляется тому, насколько сух её голос.

Между бровями Криса пролегает маленькая складка, словно парня удивляет враждебная реакция девушки на его шутку.

– Брось, Алекс. Мы все знаем, насколько это нелепо. Особенно учитывая особенность твоего организма, которая проявилась именно вчера… – Крис морщит нос, продолжая улыбаться. – Представь, насколько было бы неудобно.

Ольсен нехотя думает о платье, которое она застирала, но пятно так и не сошло. Толстовка Шистада тоже осталась в стирке.

– Алекс? – переспрашивает Вильям.

– А, да, – спохватывается Крис. – Мы с Алекс пришли к выводу, что уже довольно хорошо знаем друг друга, чтобы я называл её Алекс. Верно, Алекс?

– Заткнись, Шистад.

Эта фраза, вернее то, как она была произнесена, – убийственно тихо – заставляет парней посмотреть на девушку. Мертвенно-бледная Александра смотрит на Криса так, словно, если бы могла, прожгла бы его насквозь.

– Ты чего? – сдаёт позиции Шистад, и улыбка сползает с его лица. – Это же просто шутка.

– Ты в порядке? – почти одновременно с ним спрашивает Магнуссон.

– Да, – отвечает Ольсен и выдыхает. – Мы можем просто… поговорить о чём-то другом?

Александра не может объяснить Вильяму, откуда пошли слухи, не может утешиться в его руках, когда вокруг полно падальщиков. И ей не хочется мусолить эту тему таким образом; это не смешно, совсем не смешно, Шистад.

Александра выглядит немногим лучше вчерашнего, и у Криса в голове мелькает мысль, не было ли у неё сегодня приступа. И почему она так остро отреагировала на какую-то чушь, выдуманную школьными сплетницами?

И тут же – другая мысль, более яркая, отрезвляющая: «Не может ли этот слух вызвать у неё приступ?». Крис Шистад не разбирается в медицине и причинах панических атак, однако сама возможность этого вызывает в нём отторжение.

Александра может на ровном месте ощутить тревожность, а тут – нелепая история о её измене Вильяму, да ещё и с ним.

Прежняя Ольсен вряд ли придала бы этому значение, но нынешняя – рыдающая навзрыд Снежная королева у гроба своей бабушки – способна и не на такое.

Вильям просил его присматривать за ней, помогать, если ей понадобится помощь, и Крис согласился, – вяло, без энтузиазма, и только потому, что тот – его лучший друг. Но сейчас он не вспоминает о своём обещании.

За все годы, что он дружил с Вильямом, он так и не узнал, кто такая, по сути, Александра, – что она любит, чем занимается и прочее.

И всё же одно ему известно: Александра Ольсен знает законы Норвегии даже лучше тех, кто их придумал. Потому она не должна сейчас так понуро опускать голову, нет, ей стоит на весь коридор негромким, но звонким голосом назвать статью за клевету и последствия за неё. Она должна сделать это, чтобы он мог тут же крикнуть: «Засуди их всех, Алекс!», – и Ольсен смогла бы наконец улыбнуться – сдержанной, искренней улыбкой.

В этот момент Крис Шистад ненавидит человека, который лишил его этих минут.

***

Вторник, 20:16

У Александры болит живот, и она лежит на боку, подтянув к себе колени. Вильям лежит сзади с закрытыми глазами, обнимая её.

Ольсен знает, что он не спит, знает, что он вообще-то собирался встретиться с друзьями, но остался с ней, потому что ей плохо. И дело даже не в тягуче-ноющей боли, а в мыслях, которые роятся в её голове.

Но когда Александра пробует их озвучить, Вильям хриплым голосом прерывает:

– Почему ты вообще об этом думаешь?

Александра рада, что сейчас не видит его лица и ей не нужно смотреть ему в глаза. Беспокойство комом сидит в груди, и она не может ни дать ему объяснения, ни избавиться от него.

– Потому что мне не нравится, что тебе приходится это выслушивать.

Магнуссон улыбается ей в волосы:

– Я знаю, что между вами ничего нет. Знаю, что ты любишь меня, – его дыхание на миг прерывается: – и знаю, что ты самая прекрасная девушка на свете, потому что тебя бесит Крис Шистад.

– Он меня не бесит, – возражает Ольсен. – Я просто считаю, что он придурок.

– И это я тоже знаю. И люблю тебя за это.

– За то, что считаю твоего друга идиотом? – не понимает Александра.

Рука Вильяма соскальзывает ей на живот, и боль немного отступает.

– Ты сказала, что он придурок. Теперь он ещё и идиот?

– У меня для него много прозвищ.

– А ты, оказывается, много о нём думаешь, – смеётся Магнуссон, но чувствует, как Александра в его руках напрягается, снова попав в круговорот невесёлых мыслей.

– Слушай, о том, что случилось…

– Не надо. Я доверяю тебе.

– Но…

– Ш-ш-ш… – Вильям прижимается плотнее, и тревога забывается. Александра не знает, зачем принимает таблетки, выписанные врачом, – она их ненавидит, – когда у неё есть Вильям. – Тебе не нужно объясняться. К тому же Крис ещё вчера рассказал мне о том, что случилось.

– Крис? – в голосе Александры прорезается удивление. Она переворачивается на кровати и оказывается нос к носу с Вильямом: – Мы сейчас об одном и том же Крисе говорим?

– Тот, который придурок и идиот, ага, – улыбается Магнуссон и заправляет прядь волос ей за ухо. – Мне жаль, что меня не было рядом. Прости.

В бесцветных глазах Ольсен расцветает смятение. Не этого она ожидала от обоих этих парней. Почему Вильям просит прощения? Почему Крис рассказал ему о случившемся?

– Ты просишь прощения за то, что мне помог Крис и из-за этого пошли слухи, будто мы крутим роман за твоей спиной? – с неверием спрашивает девушка.

– Никто не говорил про «крутить роман». Было только что-то о том, что вы переспали, – поправляет её Магнуссон, и когда Александра мрачнеет, с улыбкой говорит: – Никогда не слышал ничего тупее. Вы с Крисом постоянно цапаетесь.

Ольсен укладывается на живот, поражённая этой реакцией Вильяма на слух. Не то чтобы он был ревнив, но это его веселье не на шутку её удивляет. Ком в груди рассеивается, и она тоже пробует улыбнуться:

– Если бы ты смотрел мелодрамы, то знал бы, что от ненависти до любви – один шаг. Или, может, мы так себя ведём, чтобы ты ничего не заподозрил.

Вильям прищуривается: Александра говорит дразняще, хоть сама этого и не замечает.

– К тому же, – продолжает она, – девочкам нравятся плохие мальчики.

– По-твоему, я – хороший?

– Нет, – пожимает плечами Ольсен, видя, как потемнели глаза Магнуссона. Она наклоняется к нему и выдыхает прямо ему в рот: – Ты лучший.

Вильям приподнимается и целует её. Александра забывает обо всём, – о тревожности, слухах, Крисе; забывается всё, кроме этого человека, которого она любит, сколько вообще себя помнит.

В кармане брюк Вильяма звенит телефон, и уже второй раз за день Александре хочется испепелить Криса Шистада.

– Алло, – отвечает на звонок Вильям, что не нравится девушке, которая целует его в уголок губ и спускается к шее. – Ты не вовремя, – парень сверлит Ольсен взглядом, но затем выражение его лица становится замкнутым. – Что? Зачем? – Александра замирает, а Вильям минуты две молчит. – Ясно. Хорошо.

– Что случилось? – спрашивает девушка, едва Вильям кладёт трубку.

Тот качает головой, но во взгляде его плещется нечто мрачное, и Александра продолжает выжидающе смотреть на него, пока он рассеянно перебирает пальцами её волосы.