Текст книги "Double love (СИ)"
Автор книги: Iwilia London
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Привет… Папа…
18.
Погода на улице была мерзкой, из дома совсем не хотелось выходить. Хотя мысль о двух парах крепких рук согревала и могла заставить покинуть тепло. Но дождь был не единственной причиной, почему Бэтифорд не мог отправиться к братьям. Приехали его родители.
Клаус и Ингрид Каулитц приехали вчера днем. Озабоченные рассказом Маргарет, они незамедлительно покинули Берлин, в котором находились на момент звонка. Конечно, Бэти их начал заверять о том, что братья Трюмпер не представляют из себя ничего плохого и то, что бабушка видит в их лицах вселенское зло – не правда. Но Ингрид была довольно тревожной матерью, которая считала, что умеет оберегать своего ребенка от всех невзгод. Ее не волновал тот вопрос, что большую часть времени они с мужем проводят на работе, а мальчишка, как бы между делом, воспитывает сам себя. Она гордилось тем, что, как она считала, воспитала идеального ребенка. Хотя Бэти в какой-то степени и был идеальным: проблем не доставлял, вечеринок не устраивал, с плохими компаниями не связывался. Она и подумать не могла, что на самом деле ребенок воспитал себя сам и ее тут заслуга самая небольшая. Женщина считала себя образцовой матерью и гордилась тем, что может совмещать и хорошую работу, и воспитание сына. Отец Бэти во всем следовал за женой, и, честно говоря, яйца были именно у нее, а не у него. Клаус был более простого склада ума, намного мягче, нежели супруга и, конечно, он, как и сын, любил помечтать. Он видел то, что на самом деле их сыном никто не занимается: ни жена, ни он сам, но возражать супруге не хотелось, да и Клаус видел, что Бэтифорд и самостоятельно смог вырасти хорошим ребенком.
И сейчас, когда Маргарет в красках расписывала то, что их идеальный сын вдруг начал выходить из-под контроля, родители немного растерялись, начиная осознавать, что их ребенок попал под дурное влияние взрослых парней. Именно дурное влияние братьев Трюмпер стало причиной тому, что нормальный и адекватный ребенок перестал слушаться бабушку. Конечно, Билла и Тома обвинили сразу во всем и объявили их врагами номер один. Хотя Клаус пытался напомнить женщинам о том, что Бэтифорд уже когда-то общался с ними, на что Маргарет рассказала историю с поцелуем Билла и мальчишки. Ингрид на это начала громко кудахтать и порываться отвести сына к медикам, но Клаус, слава Богу, запретил делать что-то подобное.
Бтифорд снова впал в отчаяние и находился на грани масштабной истерики. Его снова никто не спрашивал, за него снова всё решали взрослые, которые, похоже, делали вид, что знают всё на свете. Только так ли оно было на самом деле? Конечно, нет. Они не знали о том, как сильно он любит братьев, они не знали и о том, что мальчишку уже распланировал весь остаток лета, даже не подозревая, что родители собираются увести его уже через несколько дней. Конечно, если ситуация с братьями не уляжется. А ситуация не уляжется, потому что Бэти ни за что не откажется от походов к своим «друзьям»… То есть это означало, что его заберут в Лос-Анджелес очень скоро.
Но главное, что беспокоило мальчишку, было то, что уже какой день ему очень больно сидеть на попе. Конечно, Бэти понимал, что последствие того, чем они занимались последний раз, будут, но он и не думал, что они будут такими. Ему было больно ходить в туалет, а еще он заметил, что впадина между ягодицами покрылась неприятной корочкой и теперь чешется, а если чесать, то раздражаешь анус, который болит по сей день. Конечно, мальчишка не знал, что с подобным лучше не тянуть, поэтому терпел, думая, что пройдет само…
– Бэтифорд, ты какой-то расстроенный… – отец нашел сына в спальне, поймав его за разглядыванием погоды за окном.
– Я в порядке… – даже не оглянулся на Клауса, продолжая изучать тучи, что висели над деревней уже вторые сутки.
– Ты не рад, что мы приехали?
– Я не рад, что меня никто не хочет слушать…
– Расскажи мне…
Бэтифорд присел на кровать, заглядывая отцу в глаза.
– Знаешь, – начал он, – я понял, что устал быть ребенком. Мне надоело, что за меня все решают… – он и не знал в какой раз повторяет эту жалобу. – Я честно устал…
– Бэти, – отец широко улыбнулся, от улыбки стало немного теплее. – Не спеши взрослеть, взрослая жизнь не такая интересная, какой она кажется…
– А быть ребенком в моей ситуации не так приятно, как ты считаешь…
– Ну, кто за тебя решает?
– Вы с мамой, например, решили, что я переезжаю жить в Лос-Анджелес, а меня даже не спросили об этом.
– Так это не мы решили, а наши работодатели, нас ведь тоже не спросили… И я считал, что семья не может разлучаться…
– Но вы могли бы остаться тут… Вы же об этом и не думали, да? Ради меня остаться… Не думали.
– Бэти, это все очень сложно…
– Взрослым так сильно нравится все усложнять… – вздохнул, откидываясь спиной на кровати. – Я устал.
– Скажешь мне правду о братьях?
– Тебе скажу… – проговорил он. Отцу, конечно, он доверял сильнее, чем матери, но не настолько, чтобы сказать ВСЮ правду. Клаус внимательно смотрел на ребенка. – Просто… Это сложно объяснить. И, наверно, понять будет не просто… Но я так рад, что братья снова со мной общаются. Мы просто общаемся, я не совсем понимаю, к чему клонит бабушка… Объяснишь? – включать дурочка и врать парень научился отменно.
– Бэтифорд… – Клаус не знал, как можно объяснить ребенку то, в чем его подозревают.
– Ты тоже не можешь сказать…
– А ты не рассказал о том, что происходит между вами троими…
– Ну, вот опять! Я сказал! Я сказал, что мы просто общаемся, что разговариваем, смотрим фильмы… Я не представляю себе, что можно делать такого… Ну, втроем-то? Папа, объясни мне!
– Послушай, иногда бывает так, что взрослые люди…
– Заставляют делать что-то плохое.. – продолжил за него Бэти. – Знаю я! Бабушка каждый раз так со мной разговор начинала, а я все понять не могу, к чему она это говорит! Объясни мне!
– Взрослые могут совершать действия сексуального характера относительно детей! – все-таки выпалил. Бэтифод замолк, не зная, как можно реагировать на подобное высказывание. А как бы он отреагировал, если бы между ним и братьями на самом деле ничего подобного не было?
– Сексуального характера? – щеки покраснели. – То есть… Вы мне намекали на… – он прикрыл ладонью рот, широко округляя глаза и пялясь на отца так, будто ему в голову впервые подобные мысли пришли. – Фу! Я же мальчик! Фу!
– Бэтифорд… – отцу и самому от своего заявления мутно стало, тем более сейчас, когда он увидел, что мальчишка удивляется искренне. – Ну, может, и нет… Но, во всяком случае это то, на что намекает твоя бабушка!
– Бабушка спятила? Вы все спятили?! Вы опозорите меня перед братьями! Если вы им скажите что-то подобное, то они точно не захотят со мной общаться!
– Бэти, не кричи…
– Я же мальчик! Я люблю девочек! И как это… Сексуального характера с мальчиками? – он не совсем смог сформулировать свой вопрос. Конечно, ему будет стыдно за то, что он сейчас так искренне врет, но пусть лучше так, чем отец усомнится в его словах.
– Ну, Бэтифорд, это не то, о чем нам стоит разговаривать…
– Подозревать меня в таком и не объяснить? Я жду! Я хочу знать, как это! – он снова говорил так, словно за плечами многолетний опыт, будто он и не ребенок совсем. Клаус и думать не мог, что мальчишка сейчас очень талантливо врет.
– Ну, – и почему его щеки вспыхнули красным, – понимаешь… Взрослый мужчина может принудить такого мальчика, как ты, к некоторым вещам…
– Сексуального характера?
– Ну, да… – за Клаусом уже давно не наблюдалось столько неуверенных «ну» и очень тихого тона, сопровождающегося дрожащим голосом.
– Так что это значит? Секс? Но мы же мальчики… Я мальчик.
– Бэтифорд, ну неужели ты не понимаешь? – взгляд в глаза, умоляет. – Я не могу говорить с тобой о таком.
– Говорить не можете, а подозревать можете!
– Бэтифорд, ты же уже не маленький!
– Я? – наигранное удивление. – А мама вот наоборот сказала, что я еще ребенок и не имею права выбирать себе друзей!
– Это немного разное…
– Нет, папа, это одно и тоже! У меня один возраст, но почему-то в разных ситуациях он играет разные роли. И я устал уже от этого! – подскочил с кровати. – Хватит, папа! – почему-то шепотом.
Мужчина смотрел в глаза сыну и понимал, что его мальчик вырос, что он умен не по годам и он больше не станет терпеть указаний. Бэтифорд всегда был для него дороже всего на свете, ведь мужчина видел в нем себя, да, смотрел и вспоминал себя в совсем юном возрасте. А теперь, когда Бэти говорит, что устал быть маленьким… Клаус тяжело вздыхает, зная, что когда мальчишка на самом деле повзрослеет, а на его плечи упадут настоящие проблемы, только тогда он поймет всю суть детства. Сам Клаус когда-то точно так же рвался повзрослеть, понять суть взрослой жизни и попробовать все ее стороны. И как родители его не отговаривали, он все равно настаивал на своем и поступал по-своему. И сейчас Клаус знал, что Бэтифорд выберет свой путь и если он на самом деле захочет общаться с этими братьями, то он найдет возможность делать это.
– Пап, – огромные карие глаза, – я не хочу обижать тебя или маму, даже бабушку обижать не хочу, но мне придется сделать это, если вы встанете у меня на пути со своими тупыми подозрениями и угрозами. Я уже согласился переехать, хоть вы и не спрашивали моего согласия. Так пойдите и вы ко мне на встречу, разрешите общаться с людьми, с которыми мне интересно…
– Бэтфорд, ты говоришь… – хмурится. – Говоришь такие вещи, которые не должен говорить ребенок. В шестнадцать лет ты и думать о таком не должен. Ты слишком быстро повзрослел…
– Вот и хорошо, что повзрослел… Потому что детство – отстой.
– Детство – это возможность просто жить, наслаждаться каждым днем, играть с друзьями, влюбляться… Бэтифорд, чем старше становишься, тем труднее жизнь.
– Это у тебя было такое детство, а хочешь, я расскажу, какое оно у меня? Да-да, самое интересное, что, по идее, отец знает о том, как у его ребенка прошло детство, но только не ты! А ты послушай! Тебя никогда не было рядом, как и мамы, но ты хотя бы понимаешь свою вину, а она считает, что она образцовая мать! Но это далеко не так! Мое детство состоит из ваших разъездов, моих слез и дорогих подарков от вас, которыми вы пытались заглушить чувство вины. Мое детство – это всего 4 дня рождения, когда вы оба присутствовали на них и смогли поздравить меня лично. А еще, мое детство – это полное отсутствие людей, которым я искренне нужен! Даже бабушка перешла на сторону Эрны, не желая понять меня, поверить! Вы все втроем скрываете какие-то подозрения, даже не думая о том, что если бы братья делали со мной что-то плохое, я бы рассказал, потому что, не смотря ни на что, я люблю вас. Да, люблю, уважаю, ценю, но я не позволю вам больше решать за меня! Ты говоришь, что детство – время, когда можно просто жить, без проблем? Так вот, ты просто и не знаешь о моих проблемах, мне ведь даже рассказать о них не удается, потому что вы считаете, что, подарив мне навороченный телефон, все мои проблемы как рукой снимет! Но это не так! Ты себе и представить не можешь, сколько вечеров я провел в самом темном углу своей комнаты, плача, испытывая ужасную боль от одиночества, потому что вас опять нет рядом, а няньку вы уже не нанимаете, ведь я взрослый! Тебе и в голову не приходило, что я хотел и повеситься, и вены вскрыть, и таблеток сожрать! И я улыбался, понимая, насколько для вас это будет шоком, ведь я для вас идеальный! Но это не так! Я идеальный только потому, что вы не видите и не хотите видеть моих проблем! Вот, какое оно, мое детство, папа! Вот! – мальчишка смотрел прямо отцу в глаза.
Клаус прикрыл ладонью рот, оседая на пол и немея от шока после всего услышанного. Бэтифорд вырос.
– Том и Билл меняют меня, да, но только в лучшую сторону. Если вы не можете этого понять и принять нашего с ними общения, то значит, что вы и меня принять не можете. Увезете меня в Лос-Анджелес? Отлично, – без эмоций. – Отправите в новую школу – как пожелаете. Но у вас больше не будет сына. Папа, я на самом деле устал, поэтому и говорить больше ничего не буду. Уходи…
Клаус не мог так просто уйти. Не имел права, наверно. Он смотрел на парня, который сейчас казался каким-то чужим, не своим. Его передернуло от подобной мысли, ведь он вдруг понял, что сейчас перед ним сидит настоящий Бэтифорд. Такой, каким он вырос сам… Клаус понял и всю суть прошедших лет, когда они с женой старались оберегать парня от всего, нанимая и нянек, и телохранителей, отдавали в лучшие школы… Вроде бы делали все, чтобы ребенок был счастлив и чувствовал себя защищенным… А на деле открывается, что они не дали ему и капли того, что на самом деле требовалось ему. Сердце до сих пор быстро билось о ребра, все еще переживая из-за самой пугающей фразы… Клаус отчетливо себе представил, как они с женой возвращаются из очередной поездки в свой дом и находят там Бэтифорда… Мертвого. Он и представить себе не мог, что сердце может так болеть от одних только мыслей. Он просто представил, но… Мужчина провел ладонью по лицу, прогоняя реалистичные картинки тела, что висит под самым потолком.
– Прости меня, сын… – прохрипел он. – Прости за все… Я тебя так люблю, Бэтифорд, я… Прости ты меня…
– Оставь меня, папа, у меня болит голова… – он отвернулся к стене, укладываясь на кровать и забираясь под плед. Как только он сомкнул глаза, то сразу уснул. Он слышал, что отец что-то там говорит, но смысла не понимал…
Бэтифорд спустился только к ужину, проспав целый день. Он выглядел сонным и потерянным, настроение явно не было даже хорошим. Ингрид взглянула на сына каким-то неопределенным взглядом. Мальчишка никак не отреагировал на это, подходя к столу и усаживаясь на свое место.
– Милый, у меня для тебя хорошие новости… – будто и не видит плохого настроения сына, пропела она.
– Какие? – он изогнул бровь, ожидая, что разговор с отцом дал свои плоды.
– Мне Клаус все рассказал, мне так жаль, что оно так получилось. И мы нашли выход из сложившейся ситуации. Завтра мы уезжаем в Берлин, там пробудем несколько дней, а после полетим на Гавайи. Отец уже позвонил в турфирму и забронировал для нас путевки, ты рад, малыш? Мы будем все вместе…
Бэтифорд снова разозлился на то, что все опять решили без его согласия, даже не спросив. Ненависть завладела телом, и он понимал, что очередной истерики уже не избежать. Руки сжались в кулаки. Ему впервые в жизни захотелось схватить мать за волосы и причинить ей боль. Эта женщина никак его не чувствует, не участвует в его жизни, но когда появляется в ней, то меняет все с ног на голову и расставляет все так, как ей будет удобно! Эта женщина думает только о себе, в том числе и о том, что она нереально хорошая мать, но ведь это не так!
– Малыш, ты рад? Бабушка тоже с нами едет! Все твои самые родные люди поедут!
– Я тебя ненавижу! – прохрипел он, глядя в удивленные глаза матери. – Я вас всех ненавижу! Вы мне всю жизнь испортили! Как я хочу, чтобы вы все сдохли!
– Бэтифорд! – на кухне появился отец с телефонной трубкой в руках. А из-за его спины выглянула бабушка.
– Кажется, ты и не слушал меня! И не понял ни слова! И тебя ненавижу!
– Не смей такое говорить! – повышает голос отец. – Не смей разговаривать со мной в таком тоне!
– Милый, что с тобой… – бабушка вошла на кухню, обходя сына. Бэтифорд же еще больше злился, решая причинить всем троим столько боли, сколько они не вынесут! И он от злости на самом деле хотел, чтобы все эти люди просто оставили его в покое и ушли.
– Думаете, что Том и Билл меня трахают? – мать ахнула, оседая на стул, отец округлил глаза. – Ох, я бы хотел! Да только они порядочные, в отличие от тех, кто делал это со мной раньше! – мальчишка начал выливать на родителей весь тот бред, который только рождался в его голове. Конечно, потом он будет жалеть об этом, но сейчас он не мог ничего с собой поделать. Ему было жизненно необходимо причинить этим людям боль.
– Что ты сейчас сказал? – севшим голосом переспросил отец.
– Ты слышал! – подскакивает со стула. – Вы все слышали! И только вы в этом виноваты! Я ненавижу вас! Вы рушите мою жизнь! Я ненавижу вас!
– Бэти… Ты же говорил, что не понимаешь, что это такое… – Клаус присел на стул, чувствуя невероятную слабость.
– Потому что жалел вас!
– Бэти… – Ингрид не в силах была сказать что-то еще. Для нее слова сына стали огромным ударом.
– Ты никудышная мать! Эгоистка! И я знаю, что ты изменяла отцу! Я видел, как один из наших охранников натягивал тебя! Я видел!
– Это не правда! Такого не было!
– О, да! – Бэти довольно улыбнулся. Клаус подлетел к сыну, хватая его за грудки и притягивая к себе.
– Ударишь? Давай! Мне нравится, когда по-жесткому! Так ощущения ярче!
– Они сделали что-то с тобой, а?! – орет.
– Кто они? – спокойный голос, хотя внутри кипит котел ненависти, который вот-вот выльется на плечи самых близких.
– Братья эти! – не выдерживает отец, встряхивая сына.
– Они? Нееет, я же сказал, они порядочные! Но вот кое-кто из твоих деловых партнеров – да. Засадил мне по самые…
– Прекрати! – оттолкнул сына от себя. – Ты больной, тебе лечиться надо!
Бэтифорд грохнулся на пол. Он громко рассмеялся, не имея возможности уже и слова сказать. По глазам ползли слезы. Тело ломило, болело, ныло, не слушалось хозяина. Сам мальчишка катался по полу, уже не понимая, что с ним происходит и почему он рыдает, хотя и в голос смеется.
Маргарет сидела в углу и тихо плакала, глядя на внука, который явно рехнулся. Мальчишка спятил, это и дураку понятно. И сейчас Маргарет чувствовала себя как никогда виноватой. Разве она имела право отворачиваться от этого ребенка? Бэти, не смотря на все его взрослые мысли, слова, действия… Все равно оставался ребенком. Женщина не понимала, как она могла отвернуться от того, кто долгие годы вселял в нее желание жить. Почему она пошла против этих братьев, ведь мальчишка бы не рвался так к ним, если бы те на самом деле делали бы что-то плохое. Но эти мысли пришли в качестве огромного чувства вины и тяжело сожаления. Она смотрела на парня, который изворачивался на полу, начинал орать, чуть ли не крякать, плача и громко посмеиваясь.
Мать же выбежала из кухни, не имея возможности смотреть на сына, которого ломало, будто наркомана во время ломки. Она расплакалась, уже сидя в ванной, включив воду, чтобы перебивать свои всхлипы, но звук криков, что доносились с кухни, струи перебить не могли. От каждого душераздирающего вопля ей становилось только хуже. Какого было узнать матери, которая считала себя идеальной, что ее собственный сын ее ненавидит и желает ей смерти. Было невыносимо больно, сердце сжималось в груди и местами просто отказывалось биться. Она ведь всю свою жизнь положила на то, чтобы вырастить хорошего и любящего ребенка…
– Здравствуйте, девушка, нам срочно нужна скорая… Моему сыну плохо… – тяжелым голосом проговорил Клаус, глядя на то, как Бэти в порыве истерики начал пинать стол, биться головой о пол и продолжая кричать еще громче…
19.
Билл вышагивал кругами по комнате, а Том сидел в неудобном кресле, выкуривая уже пятую сигарету. Конечно, они знали, что Бэтифорда вчера вечером увезли в больницу. Подробностей никто им, конечно, не рассказал, но что-то им подсказывало, что вот-вот расскажут…
– Да сядь ты! Чего ходить-то? – не выдержал Том, убирая пепельницу. Курить больше нельзя.
– Они узнают! Том, они узнают! Они узнают! – истерика уже завладела им.
– Заткнись и не смей реветь! Узнают, если только проведут осмотр, но… – стук в дверь прервал его слова. Братья переглянулись. Билл рассеянно смерил брата взглядом и пошел открывать. Руки тряслись, а ладони уже давно вспотели.
– Здравствуйте… – на пороге показался Клаус.
– Доброе утро… – Билл постарался улыбнуться. – Вы что-то хотели?
– Поговорить, – коротко, стараясь не смотреть в глаза парню.
– Проходите.
Билл пропустил гостя в дом, направив его в гостиную, где Томас все так же сидел в кресле и пялился в пол, обдумывая все случившееся.
– Здравствуйте! – Том поднялся, чтобы пожать ладонь мужчины, после чего указал ему на диван, а сам вернулся в свое неудобное кресло.
– Я пришел поговорить, – сухо, глядя прямо старшему в глаза. Билл, кстати, не рискнул садиться рядом с Клаусом на диван, а так и остался стоять на пороге комнаты, сложив руки на груди и прислонившись плечом к дверному косяку.
– Да, я… Мы слушаем.
– Я знал ваших родителей, да и вас малышами я тоже знал, – начал мужчина. – Смерть ваших родителей стала для меня очень неприятной новостью… И я знаю, что вам было сложно, всем, наверно, в такой ситуации сложно… – как-то неуверенно поговаривал он.
– Вы ведь не о наших родителях пришли поговорить… – перебил его Том.
– Не о ваших, – кивает. – Я пришел сказать, что Бэтифорд сейчас находится в неврологическом отделении, у него вчера случился сильнейший нервный срыв. Врачи нам объяснили, что это особенности его возраста и нервной системы. Он у нас чересчур эмоционален и чувствителен ко всему, что происходит вокруг него. Мы провели в больнице всю ночь… Ну, точнее, я провел… Маргарет и Ингрид остались дома, так как чувствовали себя очень не хорошо. Вчера Бэти взъелся на нас за то, что мы предложили ему поездку на Гавайи всей семьей, которая предполагала незамедлительный отъезд в Берлин. После этого он разозлился за считанные секунды и впал в какое-то несвойственное ему состояние… Он кричал, смеялся, плакал… Но перед самой истерикой он сообщил нам кое-что…
– Что? – Билл до боли сжал в ладонях своих плечи. Вопрос его прозвучал очень резко.
– Сказал, что он спит с мужчинами. Точнее, что спал…
– И? – Том был внешне очень спокоен.
– Вы что-то об этом знаете?
– Нет, Бэтифорд о таком нам не рассказывал.
– И у вас с ним…
– Нет! – снова очень резко ответил Билл, у которого сердце от страха вот-вот выскочит наружу, проломив к чертям грудную клетку.
– Билл, иди, покури, а! – Том обернулся к брату, хмурясь и кивая в сторону выхода. Парень не стал спорить, направившись к входу из дома, по пути хватая пачку сигарет и спички.
– Он нервничает из-за состояния Бэтифорда, мой брат очень с ним сдружился, и иногда мне кажется, что он воспринимает мальчишку своим младшим братом, – поспешил объяснить Том.
– Вы взрослый человек, Томас, и должны понимать, что вам может быть за подобное…
– Герр Каулитц, я прошу вас не обвинять меня в непонятно чем. Своими подозрениями и намеками вы только ухудшаете ситуацию.
– Томас, чем же вы тут все втроем занимаетесь круглые сутки напролет?
– Смотрим кино, готовим… Ну, пару раз выпивали, вот же косяк, да?
– Маргарет сказала, что когда-то давно Билл целовал Бэти…
– А она вам не говорила о том, что она сама его ежедневно целует?!
– Томас, на что вы намекаете?! Она ему бабушка! – возмущение.
– А я ему друг. Как и Билл. И вообще, вы поверили Эрне? Вот так просто? Она невзлюбила мою семью уже давным-давно, а сейчас просто наслаждается тем, что меня и брата обвиняют непонятно в чем.
– Ладно, я не спорить с вами пришел… Просто сказать, что на днях Бэти пройдет врачебный осмотр, – он смотрел прямо в глаза Тома, ожидая реакции. Но молодой мужчина перед ним оставался спокойным.
– И? – изогнул бровь.
– Обследование будет проведено для подтверждения или не подтверждения слов Бэтифорда.
– Зачем вы мне это говорите?
– Мне кажется, что вы, Томас, в этом замешаны. Мой ребенок очень эмоционально реагирует на вас. Скандал произошел из-за того, что мы хотели увезти Бэти отсюда. Бабушка должна была поехать с нами, поэтому остаться тут мой сын хотел явно не из-за нее, а из-за вас. Если вы с братом проделывали что-то с моим сыном, я обещаю, я засажу вас за решетку на долгие-долгие годы, но обещаю, что вы и месяца там не протянете.
– Угрозы, между прочим, уголовно наказуемы, – все так же спокойно проговорил Том. – Если ваш сын сказал что-то о том, что спит с кем-то, то это необязательно я или брат…
– Это именно вы или брат! – Клаус не сводил взгляда с Тома, отмечая про себя, что мужчина перед ним напряжен, хоть на лице не проскакивает ни одной эмоции. – Ведь Бэтифорд проводит дни или дома, или у вас…
– Это все, что вы хотели сказать? – Том больше не мог продолжать этот разговор. От накатившего страха во рту пересохло, а дыхание уже давно сбилось.
– Это все, что я хотел увидеть, Томас… – усмехается. – Я его отец, и я знаю, что для него будет лучше. Я знаю, что вы легко могли повлиять на него, могли принудить и заставить его полюбить это… Так делают все больные люди!
– По-моему, вы уже собрались уходить! – Том поднялся с кресла. – Выход найдете сами!
Клаус посмотрел вслед вышедшему из комнаты Тому и как-то болезненно поморщился. От разговора остался неприятный осадок и непонятное чувство тревоги. Том был очень спокойным, хоть и видимо напрягался в некоторые моменты разговора. Но с другой стороны, кто бы не напрягался, когда его обвиняют в чем-то подобном. С Томом все очень непонятно. Но вот со вторым братом все немного легче, хоть и тоже запутано. Клаус видел, что Билл волнуется и переживает, но по какому именно поводу? Все ответы парня были резкими и громкими, он явно не мог контролировать свою речь и эмоции… Но это опять-таки могло случится из-за того, что Билл волнуется за состояние Бэтифорда. Но странно, что Том отправил его, не дав присутствовать при разговоре. Почему?
Клаус вышел из дома, остановившись на крыльце. Он на мгновение замер, сомневаясь в правильности своих действий. На первой ступеньке сидел Билл, курил, явно нервничал. Если Том умел хорошо прятать свои истинные чувства, то младший явно не мог скрывать что-то.
– Бэти сказал, – голов охрип, а Билл дернулся, оглядываясь, – что Том делает это с ним… – сейчас мужчина просто тыкает пальцем в неизвестность. Он ведь понимает, что все подозрения и обвинения высосаны из пальца и не имеют никакого крепкого основания. Ни в чем подобном ни братья, ни сам Бэти не были замешаны. А слова самого мальчишки во время истерики можно легко списать на неадекватность его поведения и состояния. Но Клаус чувствовал, что что-то на самом деле есть… Это надо было проверить.
Билл же, услышав голос Клауса за своей спиной, чуть дымом не подавился, поэтому смысл его вопроса дошел с опозданием. Но когда дошел, то парень почти моментально побледнел, чувствуя, как руки начинают дрожать и земля из-под ног уходит.
– Что это? – голос дрогнул.
– Занимается с ним сексом. Бэти так сказал… – продолжал настаивать на своем Клаус, подходя все ближе к парню, чьего лица не видел, но уже заметил то, как дрожат тонкие плечи. – Значит, ты видел это, но закрывал глаза?
– Я ничего не знаю о том, что вы сейчас говорите… – Билл смотрел ровно перед собой, глубоко вздыхая.
– Значит, ничего не было?
– Ничего не было…
Клаус начал спускаться по крыльцу, медленно, не отводя взгляда от Билла.
– Или это был не Том, а ты? – Клаус видел, что блондин явно чего-то боится, скрывает, пытается врать, чего, наверно, и не умеет совсем.
– Не я.
– Значит, Том?
– Не Том.
– А может быть, вместе?
Билл поднял удивленный взгляд на Клауса, ответив на этот вопрос красноречивым молчанием. Мужчина изменился в лице, поняв, что попал в точку. Мысли вмиг выстроились в один ряд, открывая взору целостную картину, единственно верный вариант.
– Вы еще тут? – Том появился на крыльце, застав перед собой мертвую тишину. Билл вскинул испуганный взгляд, умоляюще глядя на брата.
Дальше все происходило быстро. Билл воспринимал происходящее моментами. Вот он чувствует резкую боль в животе, вот его тело кто-то с силой толкает, дальше крик. Несколько секунд, когда мир переворачивается, а ты катишься кубарем по лестнице. Вмиг перед глазами темнеет, а кто-то снова наносит удар, порция боли и дрожь. Почему-то картинка перед глазами мутная, а по щеке скользит что-то теплое… Мир снова переворачивается, и на секунду кажется, что все закончилось, но после наступает тишина, а за ней, резкая, сильная боль от удара в лицо. И снова удар. Темнота.
– Как он, доктор? – Том подскочил с больничной скамьи, когда из палаты брата вышел мужчина в белом халате.
– Вам нельзя так резко вставать, вы еще не оправились от травм… – он кивнул на перевязанное плечо, которое ему повредил Клаус во время драки. – А с братом… Все пока не ясно, но травма головы серьезная, внутреннее кровотечение остановлено, но не дислоцировано. Надо ждать до утра… Вы как себя чувствуете?
– Я нормально, – отмахивается, – доктор, ему что-то угрожает?
– Поймите меня правильно, обычно я готовлю людей к самому худшему, но тем самым даю надежду на лучшее… – пауза. – Но в вашей ситуации… Я не могу сказать ничего. Надо ждать утра, простите.
Том кивнул, возвращаясь на скамью. Он прислонился спиной к стене и прикрыл глаза, растирая их пальцами правой ладони. Захотелось заплакать. Его губы украшали болячки, что еще несколько часов назад стали ответной реакцией организма на сильные удары. Болели. На скуле небольшие царапины, бровь опухла. На самом деле он отделался легко, но брата все-таки защитить не сумел, а Клаус в порыве ярости нанес Биллу несколько сильнейших ударов ногой прямо в лицо.
– Извините, – Том поднял голову, услышав детский голос, – вы Томас? – девчушка лет семи смотрела на него огромными серыми глазами.
– Я, – кивает.
– Это вам… – она пихнула записку в мужскую ладонь, чмокнула Тома в щеку и помчалась дальше по коридору. Трюмпер-старший устало проследил траекторию ее исчезновения и перевел свой взгляд на записку.
«Седьмой этаж, курилка. Бэти»
Том посмотрел по сторонам, убеждаясь в том, что за ним сейчас никто не наблюдает. Он тяжело вздохнул, поднимаясь со скамьи и, кинув последний взгляд на дверь в палату брата, отправился в заданном направлении.
Мужчина быстро поднялся на необходимый этаж, нашел нужную дверь. Вошел.
На подоконнике, облаченный в больничную одежду, сидел Бэтифорд. Том поежился, он до сих пор не смог привыкнуть к новой прическе мальчишки. С настолько короткими волосами и болезненным видом, Бэти напоминал сироту, скитающуюся по городу.
– Как Билл себя чувствует? – тихо-тихо.
– Относительно хорошо, врачи ничего не могут пока сказать.
– Ты не хочешь обнять меня?
– Бэти, не надо… – выставил ладонь вперед. – Ты понимаешь, что ты сам разрушил все? – слова вырвались сами собой. Почему-то его брала немалая обида от того, что Бэтифорд сам проговорился родителям. Сам впустил в их сердце еще большие подозрения.
– Я виноват, да… – спустил ноги на пол. – Но я не мог… Я не знал… Говорил то, что думал…
– Ты еще такой ребенок…
– Том, ты ведь не бросишь меня? – поджал губы, умоляюще заглядывая в глаза.
– Бэти, завтра проведут твое обследование… Они все поймут. Твой отец уже догадался…
