Текст книги "Сжимая жизнь в руках (СИ)"

Автор книги: Iterion

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Кажется, ей не понравился мой тост, – произносит он сквозь смех.

– Что ты ей сказал?

– Да ничего такого, подумаешь! Вина мне! – орет он уже на весь зал.

Гриз лишь машет головой, взирая на развеселого друга.

– Она с башни не сиганёт? – интересуется Дэм.

– Да не должна.Но ты прав. Сейчас вернусь, хотя… слушай, где можно масло достать?

– Масло? На кой тебе масло? Ты что жарить собрался среди ночи?

– Кого Дэм, кого, ну так что?

– Аааа, как мило с твоей стороны, сейчас будет тебе масло.

***

К счастью, ей хватило ума сбежать обратно в его комнату, а то не хватало бы ещё по всему замку бегать разыскивать. Она стояла у того самого трюмо и смотрела в зеркало. Прямая спина, вздернутый подбородок, вот только его холодная леди, та, что так раздражала его весь вечер, та, с которой он так грубо обходился в своих фантазиях, ушла вместе с милордом, растаяла, растворилась в воздухе, оставив лишь свою тень. Подобие, маску.

Она дёрнулась, когда он вошёл. Не ждала. Испугалась. Опрокинула что-то, резко оборачиваясь, и, казалось, от грохота этого чего-то перепугалась ещё сильнее. Скользнула взглядом, окатив тем ужасом, что в этом взгляде обильно плескался, обхватив себя ручками. И тонкие пальцы нервно сжимают ткань платья. Ну что, мечтал сбить спесь, унизить, показать место – вперёд! Было бы только что и куда. Хотя. А что если опять притворяется. Играет. Манипулирует. Строит из себя несчастную. Надеется, что опять пожалеет? Не пожалеет. Гриз пришёл взять то, что хочет. То, что отныне его по праву. И он возьмет, а по-хорошему или по-плохому – это уж как пойдёт.

Закрывшаяся дверь отрезала их от шума и веселья, царившего внизу. И окутавшая тишина, слегка давила. Он смотрел на неё – она не смотрела на него. Опять этот чёртов пол, как мёдом помазано. Злило.

– Ну, что же ты так спешно покинула нас во время самого веселья, а? Не попрощалась даже. Не порядок, не находишь?

– Не надо, – тихо прошептала она.

– Чего не надо? – нахмуривается Гриз, медленно приближаясь.

– Пожалуйста, я же… – вздергивает она подбородок, наконец-то встречаясь с ним взглядом.

…Ты же? Ну да, ты же! Ты же у нас хозяйка. Ты же у нас графиня Адьярашер. Давай, расскажи, как ты такой мусор безродный возвела в графы. Как жизнь спасла и как он теперь тебе премного обязан. Должен быть дико благодарен и во всём любезен. Давай, расскажи!..

Но вместо всего это Гриз слышит лишь очередное жалобное “пожалуйста”. Совсем тихое, отчаянное. И она вновь прячет взгляд. В сторону, прочь. Мимолётно смахнув проступившие слёзы. Чуть вздрагивая и едва заметно отстраняясь, когда он подходит близко.

– Пей, – и его кубок с вином прижимается к её губам.

Его левая рука скользит по волосам. Зарывается в них. Сжимает. Тянет вниз, заставляя запрокинуть голову.

– Пей! – повторяет он громче, и практически насильно вливает в неё вино.

Давится. Задыхается. Пытается оттолкнуть его. Он чуть отступает. Ослабляет хватку, наслаждаясь тем, как волосы струятся между его пальцев. Как разлетаются в разные стороны шпильки. Смотрит, как она закашлявшись, восстанавливает дыхание.

– Ещё, – просто протягивает ей кубок.

В этот раз она принимает его. Робко. Нерешительно. Обхватывает двумя трясущимися руками и делает несколько небольших глотков. И что вот ему делать с ней. С его женой.

Остатки вина Гриз допивает сам и кубок летит в стену. Звонко. Громко. И поцелуй, такой терпкий и с кислинкой, выходит не таким. Каким-то неловким. Неожиданным. Конечно же, она не умеет целоваться, но Гриз-то не мальчик. И всё же. Смешно даже. Нелепо. А она даже не попыталась его оттолкнуть, сопротивляться как-то.И правильно! Какой в этом смысл? Никакого! Здесь и сейчас, малышка, ты будешь моей.

И губы требуют большего. Ещё. Ниже. Обжигая горячим дыханием. Если бы ещё не этот воротник платья. Платье. Оно лишние, несомненно лишнее! И кинжал с легкостью, под треск и её вскрик, разрезает шнуровку. Долой корсет. Всю эту роскошь. Платья. Юбки. Быстро и решительно он срывает всё, избавляясь от лишнего. Хотя не всё, вот эти дивные кружевные панталоны он, пожалуй, пока оставит. Очаровательны. Залюбовавшись на мгновение, он пальцем поддевает их, но отступает, принимаясь за своё облачение. О, как же долго этого он ждал! И скомкав в угол!

Ну что малышка, мы на чём остановились? И ближе, наступая. Почти соприкасаясь кожей. Дрожишь? Не бойся, я сейчас тебя согрею. Почти касаясь, лёгкими движениями. Очерчивая контуры фигуры. Изгибы, впадинки. Что замерла? Не представляешь, куда пристроить руки? Смешная! Взгляни же на меня. Взгляни, малышка – я хорош. И ты моя. Сейчас ей станешь.

И мир летит и тонет. Кровать, раскрыв объятья, приглашает. Ловит. И в жаре страсти поцелуи. По шее, этой милой тонкой шее. Ключицы, плечи, вверх по вене, запястья, пальцы. Не боись, я буду нежен, обещаю. И аккуратно грудь сжимая, поглаживая и приподнимая. Ты смотришь? Правильно, смотри. Моё почувствуй наслажденье, ему отдайся, подчинись. Моих почувствуй жар ладоней. Давай же, ну, навстречу к ним прогнись. И вновь дорожкой поцелуев. По животу. Вбирая дрожь и напряжение. И боже, эти панталоны, какая прелесть, но пора. Вот так вот медленно снимая и продолжая целовать. Оглаживая и лаская. Ты хороша малышка, хороша. Но и штаны долой, терпеть уже нет мочи. Стыдишься и глаза отводишь. Ну что ты, глупая, смотри! Смотри, сколь сильно я тебя желаю.

И маслом щедро смазав член, рука коснулась лепестков. Поглаживая. Раздвигая. И с лёгкостью скользнули пальцы внутрь, испуганный срывая тихий вскрик. Там тоже надо смазать, дорогая, ты ножки не сжимай, ты шире их раздвинь. Вот так вот, умничка. И большой палец ленно клитор теребит, пока уста соски терзают. И лёгкий стон того гляди уж прозвучит в дыхании тяжелом растворяясь.

Но хватит! И в последний раз погладив, рука спешит приставить член. Головкою вплотную обтираясь. Последние мгновения предвкушения. Волнительного, сладостного – уммммм. И прогибаясь судорожно в спине и пальцами сжимая простынь.Давай же милая, впусти. И милосердно отступая, но лишь затем, чтобы вновь, объятья теплой плоти раздвигая, проникнуть глубже. Раз за разом повторяя. Неспешно, аккуратно, наблюдая. За трепетом ресниц. Дыханием рваным ритмом. За облегченьем и отблесками боли меняющимися в такт. За тем, как бьётся жизнь под ним и в его власти. Но сил уж больше нет – весь до конца проник.

И замирает, нависая. Деля одно дыхание на двоих. И воздухом одним вдыхая. Ну что, малышка, чувствуешь меня внутри? Конечно, чувствуешь – и как? Так непривычно, потерпи. Сейчас всё будет, подожди. И покидая сладки лона, почти, совсем, не до конца. Теперь же, милая, стони. И с силой, мощно, до упора. Толчок. И вскрик в глухой ночи. Второй такой же, третий, пятый. Ну что же, губы закусив, ты мечешься, сминая простынь. Так вырваться скорей спешишь. Могу помедленнее, право, спокойней. Ну же, отдышись. И мягче, так тягуче вяло, а после вновь – стони, стони. Назад, вперед, быстрее, резче. И сердце рвётся из груди. Уже почти, совсем немного. Назад, вперед, хлопки, хлопки. И содрогнувшись замирает. Лбом упирается в плечо. Член семя внутрь изливает, пульсирует – как хорошо. Губами кислород хватая и сглатывая тяжело. И поцелуем губ касаясь – ну что же, сладкая, ещё?

***

Гриз развалился на кровати и смотрел в потолок. Вот сейчас ему было хорошо. Чертовски хорошо. Даже и добавить было нечего. Разве что капельку вина и яблок. Но чуть-чуть позже. Шевелиться вообще не хотелось. Эта приятная усталость настойчиво придавливала к кровати. Наверное, он бы лежал так вечность, но девушка зашевелилась. Присела, одеяло, вон, на согнутые в коленях ноги натянула. Прижалась к ним. Гриз кинул взгляд на такую соблазнительную оголённую спину. И ведь дотянется же, да? Да! Дотянулся. Девушка вздрогнула, слегка прогнулась от его прикосновения. Но как и раньше – только замерла, не предпринимая никаких попыток. Хм. Всё же вино!

– Тебе налить вина? – спрашивает Гриз, подскакивая с кровати за бутылкой.

Но его вновь встречает такая родная тишина. Лишь следит внимательно за его движениями. И вот сейчас это начинает несколько раздражать.

– Будем считать, что не хочешь, – выискивая, в какой угол улетел кубок.

Можно, конечно, и из горла. А хотя не, вот и кубок нашелся. Даже не помялся – хорош!

– Ну что, графиня, как Вам Ваша первая брачная ночь? – и делая первый глоток, он поворачивается к своей собеседнице.

Молчалива, недвижима, безэмоциональна – не жена, а мечта. Придушить и всё отрицать.

– Я так понимаю, ты в таком восторге, что и слов нет. Хм. А по мне, могло бы быть и лучше. Несомненно. Как думаешь?

Никак…

– Так как там тебя звали? Ми… Мири? Ну точно! Мири!

И это оскорбление. Страшное. Никто из аристократов не потерпит, чтобы его имя сокращали. Особенно так, особенно такие, как Гриз. Но интересно же. Смотрит, слегка улыбаясь. Но и в очередной раз смотреть не на что. Ничего. Ни жеста, ни тени во взгляде. Лишь всё так же смотрит в самую душу. Серьезно? Совсем ничего? Даже ни капельки возмущения?! Пожалуй, настолько ничтожным и незначительным Гриз ещё никогда себя не чувствовал.

– Ну да, Мири… знаешь, Мири,в данную минуту, меня очень сильно раздражает твоё молчание. Ты уверена, что хочешь меня раздражать?

– Нет, – скорее читает по губам, нежели слышит.

– Уже лучше.

– Я… – её голос звучал тихо и неуверенно, – Я приношу свои глубочайшие извинения, что не оправдала Ваших надежд этой ночью, а так же за то, что задела Вас своим молчанием.

Да ладно! Гриз аж чуть вином не подавился от подобного. А она тем временем продолжила.

– Прошу принять мои заверения, что у меня и в мыслях не было как бы то ни было оскорбить Вашу честь и достоинство и если невольно получилось…

– Прекрати! – зло произнёс он.

Девушка тут же оборвалась на полуслове. Хлопнула губками в воздухе пару раз, будто хотела ещё что-то сказать, но так и не решилась. Замерла. Сидит напряженная. Сжимает ручками простынь. Не шевелится. И опять смотрит в никуда. Уставилась в пол и взгляд не отрывает.

Гриз подходит, внимательно её рассматривая. Ничего не меняется в её позе. Он протягивает к ней руку – увидеть взгляд, понять. Ну не может же… а она сжимается вся, закрывая глаза, будто он её ударить хочет. Этого-то ты ждёшь?

Он всё же касается её щеки. Нежно, аккуратно. Поворачивает голову к себе. Ловит взгляд. Перепуганный, растерянный, недоуменный. Не понимает. Совсем не понимает, почему он вспылил. Не знает что делать. Боится. Молчит. Еле дышит. Притворяется? Или действительно? Действительно вот такой ты монстр в её глазах? Или не ты. Не только ты. Ведь в действительности, а чего ей ждать? На что уповать, как ни на твою милость?

– Допустим, – соглашается Гриз и присаживается на кровать, попутно отпивая из кубка вино.

Немного помолчав, подумав, он протягивает кубок ей:

– Пей.

Такая привычная реакция, точнее её отсутствие. Лишь головой едва заметно ведет. Отказывается.

– Ну да, ну да, ты же не хотела… пей.

Не смеет перечить. Принимает. Смотрит на содержимое. Лишь на секунду морщится, медленно поднося к губам.

– А впрочем, если не хочешь, то и не надо, – передумывает Гриз.

Смотрит на него неуверенно и столь же неуверенно протягивает ему кубок обратно дрожащими руками. А Гриз и не против. Хорошее вино, вкусное. Дорогое, небось. Из тех, которое только благородные и могут себе позволить.

– Вино не любишь, или со мной пить не хочешь? – интересуется Гриз, опустошая кубок.

– Просто… не хочу, – тихо отвечает она.

– Угу, что ж, малышка… А сказать мне ничего не хочешь?

– Я… – замолкает на какое-то время, а после поворачивается и смотрит прямо в глаза, – я… я не знаю… что Вы… хотите от меня услышать.

– Что я хочу? – отбрасывая кубок в сторону и откидываясь на кровать, – я бы послушал, славную историю о том, что здесь вообще произошло и как юная графиня дошла до жизни такой.

Какое-то время она раздумывает, Гризу даже начинает казаться, что своей истории он не дождется, но всё же начинает говорить.

– Отца предали, замок захватили. Семью… в живых осталась только я. Потом явились вы и… боюсь, Вы лучше меня осведомлены в каком состоянии замок и что с людьми.

– Ха-ха, нет малышка. Подробности, меня интересуют подробности. Что, как, почему. Ну же!

– Я… я не хотела бы об этом говорить, – и аж поёжилась вся.

– Да не сомневаюсь ни разу, но тем не менее.

Она изумленно взглянула на него, но предприняла ещё одну попытку:

– Мне казалось, что благородным…

– Тебе казалось, к тому же,– не удержавшись, Гриз засмеялся, – благородным? Где ты тут нашла благородных, малышка? Всё благородство в моей жизни как-то раз остановилось напротив нашего дома, весьма неблагородно обрюхатило мою мать и поскакало дальше.

Девушка как-то поникла и тихо ответила:

– Мне жаль.

– Чего? Что я в результате на свет появился?

И надо было видеть выражение её лица. Как испугалась, однако. Дернулась, метнулась к нему взглядом, судорожно произнося: “Нет… я не это…”, – но видя, как Гриз давится смехом, замолчала.

– Прошу меня простить за… неловко брошенную фразу, заставившую Вас…

– Прощаю, – усмехнулся Гриз, – и хватит всего этого. Всех этих твоих словесных выворотов. Мы уже выяснили, что не для кого стараться.

Она лишь едва заметно кивнула и… и всё. И? И где же его захватывающая история?

– Я всё ещё жду, – напомнил Гриз.

– Чего? – и это прозвучало так невинно, так удивленно. И правда, чего ещё он может ждать. Вот же маленькая бестия.

– Я жду своего рассказа. Полного разнообразных подробностей. Драмы, крови, и что там ещё было.

Она обреченно вздохнула и тихо произнесла:

– Могу я хотя бы надеяться, что данный разговор останется лишь между нами?

– Надеяться? Конечно можешь. Кто я такой, чтоб отбирать у тебя надежду?

Она вздохнула второй раз. Ещё обреченнее первого. Подтянула ноги ещё ближе к себе, обняла их, и уставившись в никуда заговорила:

– Они остановились у нас переночевать. С войском. Сказали, что гоняли каких-то разбойников на границе, дошли до наших земель, а тут стемнело и… добрые соседи и правила приличия. Мы всех разместили. Накормили. Выпивали в тот вечер за одним столом. Байки травила. Дела обсуждали. Они даже своих солдат в дозор на стены поставили. Составить нашим компанию. Составили. Ночью, когда почти все спали, они напали. Я не знаю, как это было. Когда я проснулась замок уже был захвачен. Бежать уже было некуда.

– А почему, собственно, они напали?

– Кентерберг хотел взять меня в жены.

– В жены? Несколько странный у него способ свататься.

– Я отказала ему.Он лично просил руки. Весьма настойчиво. Хотел моего согласия, но я отказала. Да и отец не горел большим желанием породниться. А его этот отказ, видимо, оскорбил. Задел. Не знаю. А потом вот. Отца, насколько мне известно, убили сразу, ещё в бою, как и брата. А маму… мама тоже потом умерла. А вот я… – она закусила губу и замолчала, уйдя куда-то глубоко в себя.

– Что, неужели всё ещё хотел получить твоё согласие?

– Нет, конечно. Он заявил, что я мерзкая неблагодарная тварь, заслуживающая смерти. Но он готов меня великодушно простить, если я…

– Добровольно ляжешь под него?

– Не совсем, он…– она продолжала отчаянно кусать губы, но тут повернув голову в его сторону, неожиданно спросила – Зачем тебе это всё? Какая разница, что было?

– Мне интересно. Говори.

– Интересно… Ему уже было мало моего согласия. Ему было мало того, чтобы я… вот, как ты сказал, – и Гриз усмехнулся этой стыдливости, – Он хотел чтобы я… его… молила снизойти и… одарить меня…

А Гризу нравилось смотреть, как мучительно она пытается объяснить. Как подбирает слова и давится ими. Да, недалеко он ушёл от этого высокомерного извращенца, желающего, чтобы юная дочь благородных кровей, ни разу не познавшая мужчину, обслужила его как заправская развратная шлюха со стажем.

– И что же ты? – прервал Гриз её мучения вопросом.

– Я? А я сказала, что лучше пересплю с псиной дворовой, чем с ним.

– О-хо-хо-хо. Дерзко.

– Да. Я была несколько опрометчива в своих высказываниях. Он пришёл в бешенство. Ударил меня. Потом ещё раз. Что-то опрокинул. Кричал. Я не слышала что. Мне было страшно, очень. Потом он выволок меня из комнаты в главный зал, а там… – она шмыгнула носом, сглотнула.

Казалось, сейчас разрыдается. Но нет. Лишь сделала глубокий вдох и продолжила:

– Там его люди развлекались со служанками. Они… они так кричали истошно. Не все. Некоторые были совсем неживые. Как куклы. Смотрели, а взгляд пустой, потухший. Мертвый. Лишь содрогаются под телами этих извергов.И всё. Это было ужасно. Раз за разом. По кругу, не переставая. Лишь смеясь в ответ на просьбы и мольбы. Безжалостно. Не останавливаясь. Пока их просто не уносили. Не уволакивали еле живое тело.

Она уткнулась лицом в колени. Недвижимая, бездыханная. Но вот очередной глубокий вдох. И она поднимает голову и тихо продолжает, всё так же глядя в никуда.

– Я думала, что и меня сейчас. Вот так. Но Кентерберг сказал, что он ошибся. Что я… в общем, он велел принести ему собачью цепь со двора. И что на ней мне самое место. И было приблизительно так, как ты и предполагал. Били, унижали, издевались, надсмехались, не кормили, шпыняли. Я не просила их ни о чем, молчала, терпела и пыталась не обращать внимания. Ни на что. Сначала было невыносимо. Я даже надеялась, что они всё же меня убьют. Специально или по неосторожности. Но хоть так всё это прекратится. Но нет. Сдерживались. А потом им надоело. Скучно стало. Так, иногда. Для вида пнут пару раз и всё, как правило. Я не знаю, сколько это продолжалось. Я не считала дни. Они все были одинаково ужасны. А потом явились вы.

– И что же, он больше не предлагал вину зализать или ты у нас совсем гордая?

В ответ она лишь грустно посмотрела на него и от этого взгляда ему стало не по себе.

– Не жалеешь, что тогда ему отказала? – спросил Гриз и перед глазами почему-то встала картина, как бы это всё было.

Как бы этот урод к ней прикасался. Лапал бы своими грязными ручонками, сжимал бы грудь, раздвигал ноги. Пыхтел бы от наслаждения, толкаясь в ней, наверняка, специально причиняя боль. А ей бы ещё пришлось изображать, как ей нравится, и умолять продолжить. Брррр! Гриза аж затошнило. Прям захотелось вновь вернуться в тот день. День нападения. Когда этот чёртов Кентерберг был ещё жив. Вот уж Гриз бы с ним позабавился. Да и не только Гриз. Раш, думается, тоже с удовольствием бы душу отвёл, расскажи ему всё.

– Нет, – и сталь звенела в этом слове.

– Нет?

– Нет! К тому же, он так и не получил то, чего так хотел.

– Не получил, да? Ха-ха, ну да, он не получил. Не он… Говоришь, лучше с псиной дворовой, ха.

Ну что Гриз, есть чем гордится! Ты урвал то, что так и не досталось аж целому графу. Девушка согласна была переспать с псиной дворовой, только не с ним – вот и переспала. С псиной.

– А потом явились мы. Почему ты молчала? – Гриз даже сел, оказавшись совсем рядом.

Было видно, как ей некомфортно. Как она напряглась из-за этого, но отсесть подальше так и не решилась.

– Привыкла, – раздалось тихое.

– Нет, я понимаю, почему ты молчала в начале. Ты была слаба и напугана. Потом. Почему ты молчала потом?

– А… – в её взгляде он видел сомнение, – а чтобы я вам сказала?

– Я же задавал вопросы.

– И что бы со мной было, если бы я на них ответила? Вы бы… вы бы сразу меня убили или сначала… – она не договорила.

Смутилась как-то, потупилась. Впрочем, Гриз прекрасно понял, что она имела в виду. И что самое противное, он не знал, что ей ответить. Черт. Ведь действительно. Что бы они делали? Они не рассчитывали, что кто-нибудь из рода Адьярашер ещё был жив. По их данным всех должны были перебить и им не нужны были выжившие.

– Не знаю. Но неужели не нашлось что сказать, когда я тебя душил? – поморщился Гриз.

А она лишь повела плечом, вновь подняла к нему взгляд и как ни в чем не бывало спокойно ответила:

– Но ведь не задушил же? К тому же… смерть – это всего лишь конец. Бывает участь страшнее смерти.

– Хым, бывает. Полагаю и была. Вот только ты всё ещё здесь, вполне живая.

– Надеялась? – как-то неуверенно произнесла она.

– Ага, что прискачут бравые рыцари и спасут, – засмеялся Гриз, но тут до него дошло, – Стоп! А ты ведь знала. Ты знала, что Стражи границы придут. Что они уже в пути. Знала же?

– Знала, – согласилась она, – Мы ждали их. Ещё до всего это.

– А пришли мы. Вот небось разочарование было.

– Было, – так же не стала отрицать

Ха-ха, вот же! Как, наверное, тяжело пришлось. Вот так веришь. Лелеешь свою надежду. Цепляешься за неё день за днем. Находишь в ней силы жить. Терпеть. Сносить всё, тебя окружающее. Лишь чуть-чуть подождать. Совсем немного и всё будет хорошо, насколько это возможно. И вот в один день ты слышишь то, чего так ждал. Битва. Захват. Победа. Всё закончилось. Весь тот кошмар, в котором ты жила последнее время. Всё в прошлом. Выжила. Конец. Но нет! Не те! Не те люди захватили замок. Чееерт!

– Да уж, представляю. Но потом? Почему ты молчала потом?

– Боялась всё испортить? – тихо и неуверенно произнесла она.

– А было что портить? – удивился он.

Она замялась, помолчала немного и тихо произнесла:

– Да, было.Тебе нравилось моё безмолвие. Ты упивался своей силой и моей слабостью. И беспомощностью. И зависимостью. Но почему-то всё это вылилось в желание защитить. Было очень страшно остаться без этой защиты.

От этих слов Гризу стала как-то неуютно. И какое-то время в комнате висела тишина.

– Слушай, а всё же. Не то, чтобы я против, но как так вышло, что… – ну да, самое время начать, как барышне кисейной, слова подбирать и мяться, – почему он не взял тебя силой? Ни он, ни кто-то еще?

Она взглянула на него так, будто он спросил что-то несуразно глупое, понятное даже ребёнку. И хотела что-то ответить, но смутилась и только потупилась.

– И?

Наблюдать за тем, как она подбирает слова было забавно, но, кажется, в этот раз этот процесс грозил стать бесконечным.

– Говори.

– Благородные не спят с собаками.

Вначале Гризу показалось, что он ослышался. Он даже попросил повторить.

– Благородные не спят с собаками, – ещё тише повторила отводя глаза.

Ну да, не показалось. Вот же на всю голову больные извращенцы.

Откинувшись на кровать Гриз ржал. В полный голос, изливаясь всеми лестными в их адрес.

– Да уж. Что же, прости, что не оправдал надежд. Но кто же знал! Ха-ха. С другой стороны, на благородство я сразу не претендовал. Это же надо. Рашу расскажу, он оценит. К слову, одевайся и пойдем вниз, а то ребята уже заждались, – и соскочив с кровати, Гриз принялся собирать раскиданные вещи.

И снова это перепуганное “не надо” прилетело в спину.

– Чего не надо? Одеваться? Так пойдешь?

– Нет.

– Тогда одевайся! Уверен, наш любезный милорд позаботился об этом и снабдил тебя парой-другой платьев, – и открывая шкаф, – ну вот, не подвел! Вот это. Надень его.

– Я прошу Вашего дозволения остаться здесь.

– Не дозволяю.

– Я устала и…

– Не бойся, заниматься тяжелым трудом не придется.

– Пожалуйста, – практически взмолилась она.

– Графиня, как вы, однако, сильно не желаете общаться со своими подданными. Слушай, а зачем ты вообще согласилась? Ну там, в палатке. Да и после. Наплела бы своему милорду с три короба, меня бы просто убили и делов-то? Что, неужели…

– Тебя бы просто убили, – эхом повторила она, глядя ему в глаза, и Гриз заткнулся, так и не договорив.

Она же смутилась, отвела взгляд и продолжила:

– Теодор, он… он хороший человек. Но его должность обязывает, к тому же, в данном случае, вернуть замок для него было вопросом чести. И… да, замок у Вас бы отняли, но я бы договорилась о компенсации. Вознаграждении. Вы ведь действительно были в своем праве. Вы сражались, проливали кровь и честно его отбили. Я была жива и… может заставу, часть прилегающих к ней земель. Право присягнуть на службу в замок, или даже в ряды стражей. Да, это не то же самое, что и замок. Но ведь тоже не плохо. Они бы пошли мне навстречу. У них бы не было выбора, но… милорд уцепился за твое предложение. Он нашел более легкое решение проблемы. Если бы я отказалась, он бы объявил вас захватчиками и убил тебя. Это было бы… досадно, учитывая, что… ты пытался мне помочь.

Досадно! Вот же! Пожалела, значит. Защитила. Вместо того, чтобы “подписать” смертный приговор – ведь сам же сглупил, сам полез, мог с благодарностью принять соседний холмик с башней и с комфортом там устроиться. Никто за язык не тянул. Сам напросился. Но нет! Не позволила. Обменяла свою комфортную и спокойную, тихую жизнь на замужество с ним. Он её душил, чуть не изнасиловал, а она… Кого ты пожалела?!И ради чего? Ради того, чтобы теперь дрожать от страха, прятать взгляд, уповать на его хорошее настроение и не решаться банально попросить о сущей мелочи? Ну, не дура ли? Дура! Теперь его маленькая дура.

– Послушай. Я определённо не тот рыцарь, которого ты ждала, но прискакал я. И я не позволю больше обижать тебя. Никому. Не бойся. Я позабочусь о тебе. Пойдём вниз, Мириалан. Там праздник, всеобщее веселье, к тому же, ты совсем ничего не ела и это твой дом. Пойдём со мной, – и он протянул ей руку.

И её тонкая ладошка робко и не уверена легла в его. Вверяя, надеясь. Он сжал её крепко, уверенно, и повёл вниз, улыбаясь прилетевшему в спину, тихому:

“Спасибо, Гриз”.