Текст книги "Сжимая жизнь в руках (СИ)"
Автор книги: Iterion
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
“Где вы?.. придите… пожалуйста…”
Тронный зал чадил факелами, разрывался стонами и пах кровью. Бой был уже проигран, защитники пали, самопровозглашенный граф валялась с перерезанным горлом и новые хозяева замка под радостные крики и навеселе осматривали теперь уже свою обитель.
– Поздравляю, господа! Теперь у нас есть собственный замок! Вкус, правда, у его предыдущего владельца, стоит отметить, был специфичен, – воин подошел к прикованной к столу голой девице, – но не лишён своей прелести!
– Потом развлечешься со своей прелестью, сначала надо добить крыс. И с этими разобраться, – он окинул помещение взглядом.
“Прелести” разного возраста и степени потасканности тут хватало. Кто-то жался по углам, кто-то заливался слезами у очередного трупа, кто-то пытался помочь раненым, кто-то так же был к чему-то прикован. Кто-то смотрел с надеждой, кто-то с ненавистью, кто-то со страхом, кто-то впал в истерику. Чьи-то надежды оправдаются, чьи-то нет – но кого это волнует.
Пройдя чуть дальше вглубь он остановился, натолкнувшись, на подлетевшую к нему женщину. Ухоженная, в красивом тёмном платье, с растекшимся по лицу макияже – знатная и благородная мать семейства. Она подлетела, словно ворона, пытаясь ударить своей ухоженной ручкой и на ходу изливаясь проклятьями:
– Вы ещё за это ответите, сучьи дети. Вас всех повесят, грязные ублюдки!
Он лишь усмехнулся, подхватив её левой рукой за талию и крепко прижимая к себе и с улыбкой ответил:
– Конечно-конечно, обязательно, но сначала ваши кости обглодают свиньи.
Затем он прильнул к её губам – а как тут устоять и не осчастливить высокородную особу своим безродным поцелуем – и всадил ей нож меж рёбер. Она ахнула от удивления, но тут же осела, откинутая им в сторону – всего лишь мусор на его пути.
– Значит так, раненным оказать помощь, всем желающим умереть – не отказать в желании.От обезумевших и агрессивных девиц предлагаю тоже избавится. И да, отвяжите этих! Превратили всё в чёрти что! А ещё благородные, тьфу! Всех оставшихся в живых отведите в приёмный зал, там разберёмся, что с ними дальше делать.
– А с заключенными как?
– С теми, кто согласился помочь в захвате замка, как обещали:или пусть остаются и служат нам, или пусть проваливают на все четыре стороны, если им того угодно. Тоже не велика потеря. А с остальными… – он задумался.
– Пусть пока посидят денёк другой, после решим.
– Пусть, – прозвучало согласием.
И каждый занялся тем, что ему по душе: кто-то сопроводил, кто-то отвязал, кто-то добил, кто-то развалился на стуле и доел остатки еды – почему бы и нет. Бой окончен, они заслужили. Всё заслужили, хотя, для получения некоторой награды они и подождут слегка.
– Опа, а это что тут у нас?
– Что нашёл?
– Смотри!
За троном, припав к стене сидела тощая фигура. Даже не фигура – тень человека. Избитая, исхудавшая, в рваной тряпице. Грязные слипшиеся волосы закрывали лицо, на ногах наливались свинцом свежие синяки. Ошейник с массивной цепью и собачья миска в углу.
– Это ещё что?!
– Ну, похоже это местный любимец.
– Что-то хреново его любили.
– Есть такое дело, – заржал первый.
– Ну и кто ты у нас? Кобелёк или сучка? – спросил второй, присев, но силуэт даже не шелохнулся и никак не отреагировал на их присутствие.
– Сучка это, – склонился первый, – волосы длинные, да и эта тряпка половая на платье смахивает.
– Ой, вот уж велик труд на парня платье нацепить, а волосы, что волосы, у меня вот тоже длинные. Наверняка кобель, небось сынок предыдущих хозяев.
– Хм, твоя правда. Эй, щенок, к кому обращаются? А ну отвечай! – и первый даже хотел дернуть его за волосы, но в последний момент всё же брезгливо поморщился и отдёрнул руку. Мало того, что данное тело было визуально слишком грязным, так ещё и ароматы источало соответствующие. Вместо этого он схватился за цепь и дернул её на себя со всей силы.
Не издав ни звука создание полетело вперёд между двумя воинами, сильно приложившись об пол.
– Чего вы там творите? – не остались они незамеченными.
– А, Гриз, иди сюда, мы тут, по ходу, собачку нашли. Как думаешь, это сучка или кобель?
В ответ он поморщился и направился к своим соратникам.
– Смотри, какую зверушку нашли. Правда, зверушка не хочет с нами говорить, – указал второй.
– Видимо, это ниже его достоинства, – вновь заржал первый.
– А она вас хоть понимает? – усмехнулся он, подойдя к еле шевелящемуся на полу телу.
Оно привстало на руки, заняло хоть сколько-то устойчивое сидячее положение и тяжело дышало, пошатываясь.
– Хым, мы об этом не подумали. Вообще, вроде должен понимать, но кто знает, – задумался второй.
– Ой, да не важно! Мы вот с Дэмом пришли к мнению, что это пацан. А ты что скажешь, кто это?
Гриз искоса глянул на этот комок грязи и костей, готовый того и гляди рухнуть ему на ботинки, затем взялся за цепь и потянул вверх и вперёд, приводя тело в более вертикальное положение и заставляя откинуть голову назад и обнажить лицо. Заострённые в худобе скулы, разбитые губы и пустые голубые глаза, уставились на него в ответ. Ошейник впился в горло и руки, было, взметнулись в воздух, пытаясь ослабить давление, но лишь скользнули по ободу и снова опали. Создание так и повисло равнодушно взирая на своего мучителя.
– Труп это, пока ещё живой труп, – ответил он, и перехватив второй рукой оголившееся под ошейником горло, стал его сжимать.
Глаза чуть округлились и в них появилась тень осмысленности. Губы слегка приоткрылись, помогая сделать очередной вдох. В этот раз рукам хватило сил и тонкие пальцы накрыли его запястье. Правда, не пытаясь перехватить, как-то остановить или ослабить хватку. Просто накрыли, обозначая своё присутствие, морок существования в этом мире. Вторая же рука потянулась к нему, к его груди, взывая, прося. Прося о чём? Отпустить? Позволить и дальше влачить это жалкое существование? Не отбирать то последнее, что осталось? Смешно! Разве не лучше просто умереть?
Гриз продолжал медленно сжимать горло в своей руке, испытывая при этом непонятное удовольствие. Никогда раньше он не наблюдал за собой садистских наклонностей. Он убивал быстро и просто. Нет, были в его истории люди, которых он убивал медленно и мучительно, но был лишь долг, работа и ничего более. В конце концов, некоторым должно воздастся по заслугам. А тут. Он не испытывал к этому созданию ничего, ну кроме брезгливости, но тем не менее он получал необъяснимое удовольствия, ощущая это трепыхание, эту агонию умирающего тела. Наблюдая эти слабые попытки схватиться за жизнь, пропитанные беспомощностью, обреченностью и покорностью. Эти вздрагивающие, хватающие воздух губы. Эти глаза, наполняющиеся слезами. Черт побери, ему это нравилось. Его это пугало.
– А он, кажется, всё ещё хочет жить.
– Ага, Гриз, ну чего ты такой! Даже не даёшь развлечься!
Он лишь хмыкнул в ответ и руку всё же убрал, одновременно отпуская и цепь. Создание в очередной раз полетело на пол, прямо к его ногам, заходясь в приступе кашля и прижимая руки к груди. Обратно оно уже не поднялось, так и осталось лежать, судорожно дыша и прижимаясь к его ботинкам. Странно, а как же шарахнутся, попытаться отползти, поискать у кого-нибудь защиты. Он ведь только что чуть её не задушил. А она валяется у его ног побитой собакой. Совсем не страшно? А ведь ещё секунду назад пыталась выжить.
– Девушка это, – ответил Гриз, обратив внимание на своих соратников, – ну или то, что от неё осталось.
С этими словами он присел и стал снимать с неё ошейник.
– Серьезно девушка? Вот уж не повезло бедняжке в этой жизни. И чего ты с ней делать собрался?
– А у тебя есть варианты, что с ней делать можно? – ехидно заметил он, вздёрнув бровь и обратился ко второму, – Дэм, сбегай, пожалуйста, пришли мне двух девиц в купальню, ну, кто там не сильно в шоке. Начнём с этого, а там посмотрим.
– Хорошо.
– А если я тоже хочу посмотреть? – ехидно заметил первый.
– Смотритель, у тебя там полный зал перепуганных барышень – тебе мало? Кстати, не хочешь, к слову, с ними разобраться?
– С удовольствием!
– Стой! Только давай не по удовольствию, а по возможностям, а? Кого на кухню, кого в лазарет, а кого по кругу. Всё же, хотелось бы нормально питаться, раз уж мы здесь жить собрались, а тебе – один чёрт кого.
– Ладно, вот только, Гриз, ребята старались, жизнью рисковали, стены штурмовали, они награды хотят. Замок это хорошо, но и…
– Раш, так я же и не прошу от тебя, чтобы они все чисты и невинны были. Просто без фанатизма и не забывая, что нам тут жить. И хотелось бы с ними. Просто напомни ребятам, что это не разовый набег. Это теперь наш дом и они часть его.Их мы тоже теперь оберегаем.
– Уммм… Я понял, – и он тоже уходит.
Осмотревшись в очередной раз по сторонам, Гриз вновь возвращается к созерцанию девушки у его ног.
– Вставай! – скомандовал он и придал своей команде весомости легким пинком ноги.
Тело зашевелилось и, кажется, всё же попыталось встать, но делало оно это раздражающе медленно. Так что не выдержав, Гриз нагнулся, перехватил девушку за плечо и дернул вверх. Лёгкая, слабая, на подкашивающихся ногах, упала бы, но он удержал.
– Пошли, – и не дожидаясь ответа, потащил её за собой.
Пару раз она чуть не навернулась, постоянно спотыкаясь и не выдерживая его скорости шага, и в результате Гриз плюёт на всё, устав её волоком тащить и удерживать от падений, и подхватывает на руки. Так явно будет быстрее, ведь они даже пределов зала покинуть не смогли, насколько всё печально, а он в любом случае тоже планировал помыться, да и рубашку стирать, а с доспехом – а что с ним случится. На мгновение она поднимает на него свой взгляд, но затем снова теряется в пустоте, так и не попытавшись его как-то обнять, к чему он морально готовился ибо нет, ну этот непередаваемый аромат, перебивающий даже запах пота! Гадость! Но нет, зря боялся. Лежит кульком в руках, хоть сейчас бросай куда вздумается – навернётся, мама не горюй. Ещё и дух испустит, если сильно повезёт. Поэтому перехватив её понадёжнее и стащив по дороге яблочко он направляется к купальням.
В помещение всё ещё никого нет, не считая пары трупов у входа, надо будет сказать, чтобы убрали, весь вид портят. Однако купальнями, похоже, пользовались в тот момент, когда его отряд неожиданно напал. Свет зажжен, печи полыхают и у стенки парит горячая вода. Стопка свежих чистых полотенец, подготовленная, лежит на скамье. Да, это тебе не городская баня для крестьян. Красиво, конечно. Богатые черти здесь жили, раньше, до времени беззакония. Явно процветали. Ох! Гриз уже прям предвкушал, что их ждёт в сокровищнице. Однако, он сюда не удобствами любоваться пришёл, а весьма с конкретной целью. Девушка стоит всё там же, где он её поставил. Пошатывается слегка, будто из последних сил, смотрит безучастно в пол.
– Ладно, займёмся делом, пока остальные подтягиваются, – сказал он, выдёргивая её ближе к себе.
Опять летит всеми частями навстречу каменному полу. Опять удержал. Всё же, он слишком резок с ней, сам понимает, но у него нет желания терпеть её медлительность. Ничего, переживёт.
Всё так же резко и нетерпеливо он поворачивает её к себе спиной.Лёгким движением рук он начинает рвать… собственно что? Платье? Да, кажется, эти грязные тряпки когда-то были платьем, простеньким, из мешковой ткани, весьма коротким, но невыразительным. Оно рвётся почти само. Его век закончен, под тихий треск и неожиданное “Не надо”.
– Что?
Подтянув за края этой тряпки её ближе, почти вплотную к себе, словно куклу, он пробует заглянуть в лицо, ловит её… взгляд? эмоции? выражение? но там нечего ловить. Она всё так же безучастно смотрит в пол.
– Показалось? – но и на это никакой реакции, – видимо, да. Ладно, продолжим.
И вот платье летит на пол, скомканное и отброшенное, обнажая вид, покрытой синяками спины. Хотя, этим он займётся после. Не время, не место, да и он уже слышит обещанных девушек. Явились.
– А вот и вы, прекрасно! Приведите мне это в человеческий вид.
– А, что? – теряется блондинка.
– Её, говорю, отмойте.
– Её? – не то изумляется, не то возмущается вторая, – а может, лучше… – на придыхании говорит она и проводит язычком по губам, поправляя пышный бюст.
– Может, но потом. А сейчас её, чтобы как новая ваза блестела.
– Да зачем она вам… – попыталась она ещё раз.
– Мой, я сказал! – оборвал её Гриз.
– Как скажете, – раздосадовано пожимает она своим оголённым плечиком, когда только успела оголить, и обращается к бывшей “дворняге” уже совсем другим тоном, – ну, что встала! Иди давай туда!
И даже подталкивает её вперёд рукой. Та медленно бредёт, сильно раздражая эту девицу и получая по дороге ещё парочку толчков. Блондинка же тем делом разбавляет воду и достаёт мочалки с мылом. Удовлетворившись началом процесса, Гриз плюхается на лавку, достаёт яблочко, вытирает его об рукав рубашки, вовремя вспоминает, что не известно, что теперь грязнее, повторно вытирает яблочко об свежее полотенце и с невообразимым удовольствием кусает.
А эта “может”, однако, оказывается редкостной дрянью, как подмечает про себя Гриз, молча наблюдая с лавки. То этак дёрнет, то сяк, то толкнёт. И трёт так, будто до кости стереть пытается. И водой поливает, что бедняжка аж захлёбывается. Ворчит на неё всё, ругается. Вот с чего, спрашивается? Так прям свербило ноги перед ним раздвинуть, а вместо этого приходится грязную девчонку мыть? Вот же ужас какой! Да и не её ведь в том вина. На ней то чего злость срывать? Нет бы пожалеть как-то, по-доброму, а тут. Ну вот опять. Чего неймётся? Чего над слабой издевается? Безнаказанность чувствует? Считает себя лучше, достойнее? Он её, пожалуй, запомнит. Не любил Гриз тех, кто на других людей свысока смотрит. Не любил.
***
Чистой она была, пожалуй, даже милой. По крайней мере, теперь точно походила на девушку. Молодую, изнурённую, худющую девушку. Стоит, вцепившись ручками в полотенце, шатается, как листик на ветру. И всё так же без остановки смотрит в пол пустыми глазами. Гриз даже проследил её взгляд, а вдруг там действительно что интересного, но нет, пол – как пол. Никак не реагирует она и когда он подходит и начинает высвобождать её из полотенца. Отдаёт безропотно, даже не пытаясь удержать. Разве что сразу же обнимает себя руками, прикрывая грудь и немного вздрагивая. Стесняется? Смешно. Боится? Чего? Теперь-то чего бояться? Вряд ли он при всей своей фантазии сможет сделать с ней что-то, чего ещё не делали. Вон какой богатый рисунок – с какого хочешь боку подходи. Хотя, синяки в основном старые, некоторые совсем заживающие, новых мало. Наскучило? Правда, вот эти на рёбрах ему не нравятся. Ногами били. Явно несколько раз заехали. Рёбра-то хоть целы остались?
Она слегка дёргается, еле заметно вздрагивает, когда его руки обхватывают по бокам. Всё ещё больно? Возможно. Он проводит руками взад, вперёд, выше, ниже, аккуратно поглаживая и изучая каждую косточку. Нет, били её без особого фанатизма, просто так, скорее от скуки или пьяные уже были, вот и не хватило ни сил ни меткости, но переломов он нащупать не может. Тут не о чем волноваться. А вот порезы весьма свежие – на ногах и на руках парочка, хотя и не глубокие. Случайно? Или нашли новое развлечение? А вот на левом плече даже легкий ожог имеется, переползающий на лопатку. Не серьезный, заживающий. Целенаправленно не жги. Шрамов не будет. Скорее так, между делом… миску с супом опрокинули? Или ещё чем горячим полили?
– А весело тебе, я смотрю, с ними было, да?
Ноль реакции, даже не шелохнулась. Как смотрела в никуда, так и смотрит.
– Как это было? Он подходил к тебе или же, нет, компанией, да? Компанией же веселее. Сколько их было? Много, все такие большие, разряженные, не очень трезвые и теряющие человеческий облик. Они собирались, нависали над тобой, ты, наверное, отползала к стеночке, жалась в уголочке, но куда от них денешься, да? Особенно когда ты на цепи. Склонялись к тебе, наверняка, сначала запугивали, веселились, ржали. А потом что? Что они делали с тобой потом? Начинали избивать? Хотя нет, есть же занятия и получше! Да? Я прав? Сначала им хотелось развлечься, да, определённо им хотелось развлечься с тобой. По очереди. Или же всем вместе? Всей толпой, дружно, а уже потом… Собственно отчего? Им просто нравилось тебя бить или же?.. Что, не старалась их качественно развлечь, или настолько не получалось, что господа приходили в крайнюю степень негодования. Так что? Как это было?
И, пожалуй, Гриз был удивлён. Да, именно это он сейчас испытывал. Удивлен, сбит с толку и слегка раздосадован. Самую малость. Нет, он, конечно, не ожидал, что она с энтузиазмом бросится отвечать на его вопросы. Да и просто отвечать, но хоть что-нибудь, что угодно! Там разрыдаться, содрогнуться, преисполниться жалости к себе несчастной, оскорбиться… Да хоть демонстративно обидеться на него, такого бессердечного засранца, на худой конец. Должна же быть какая-то реакция! Он ведь… нет, он не может ошибаться. Он же видит! Возможно, всё было не совсем так, но было! Где? Где хоть что-нибудь!
– Как тебя зовут?
Тишина.
– Ты меня понимаешь?
Ничего.
– Смотри на меня, когда я с тобой говорю! – повысил голос Гриз, и вздёрнул за подбородок её лицо вверх.
Взгляд переметнулся на него. И ничего. Ничего в этом взгляде. Ни ненависти, ни страха, ни презрения, ни благодарности. Ничего. Разве что, какая-то обреченность, усталость. Но всё же она на него смотрит. Прямо в глаза. Не все из его ребят решаются, а она смотрит. И ведь не отводит. Эта забитая, тщедушная девчонка. Он ведь заедет ей пощечиной – она отлетит в другой конец комнаты. Да что уж – на ногах еле держится, а вот сил смотреть в глаза хватает. После всего? Совсем отчаялась? Видимо, за это ей губу и разбили. Хотя, других повреждений на лице нет. Разве что, нос ещё разбит. Причём, свежачком так разбит. И настолько свежачком, что судя по всему, это они с Рашем ей его разбили, пока по полу катали. Нда. Нехорошо получилось. Ничего, заживёт.
– Ага, правильно, смотри на меня. Так как тебя зовут?
И всё равно молчит. Смотрит и молчит.
– Ты понимаешь, что я тебя говорю? – произносит он почти медленно и вкрадчиво.
Ничего
– Ты говорить вообще можешь? Что-нибудь?
Ничего.
– Ты немая, что ли? Хотя, – Гриз хмурится, – была бы немая, попыталась бы жестами чего изобразить. Ну и что с тобой делать?
А она всё так же стоит, обняв себя руками, смотрит на него и лишь слегка вздрагивает. Так страшно, что язык проглотила? Чушь. Стоит посреди комнаты в чём мать родила, замёрзла, вот и трясётся. И по-хорошему, пожалуй, одеть бы её во что-нибудь. Смотреть всё равно особо не на что.Да и синяки весь вид портят.
Вздохнув, Гриз поворачивается к гардеробному шкафу. Интересно, это чья раньше комната была? Чьи вещи он там обнаружит? Насколько ему повезло, когда он с ней на руках вломился в первые незанятые покои? Повезло! Раньше везло и до сих пор матушка удача от него не отвернулась. Ох, какой ремень кожаный, хороший, прочный. И сапоги совсем новые, главное, чтобы размер подошел. Рубашек целая стопка. Красота! Вот как раз выбрав одну попроще, потеплее и подлиннее он натягивает её на девушку.
Рубашка ей до середины бедра, свисает складками. Да и вырез слишком глубокий, приоткрывает, чего бы не должен. Какой срам. Привлекательный, будоражащий, возбуждающий.
– Возражений по внешнему виду нет? – она лишь смотрит на него, – Ну я так и думал. Славно.
Ухмыляется Гриз и в очередной раз оценивающе окидывает её взглядом. Да, хороша! Чулочки ещё только надо, чтобы босиком не ходила. Да и порезы эти на ногах обработать бы не помешало, а то ещё подцепит чего, но это всё подождёт. Сейчас бы – ох, скинуть бы всю эту грязную одежду и пойти куда-нибудь в баньку, хотя, можно и в те же купальни спуститься. Смыть с себя всё это – пот, чужую кровь, пыль дорог. А по пути ещё парочкой яблок закусить, уж больно хороши они здесь, и деваху какую пышногрудую прихватить. О да, как бы он нагнул её, задрал подол и погрузился бы в горячую плоть, и чтобы стонала до хрипоты, да под яблочко. Ох, хорошо бы пошло. Да! Именно этим он, пожалуй и займётся сейчас. А потом ещё и на Рашеву оргию заскочит, там тоже пару девок опробовать не мешало бы. Делить с соратниками тоже забавно. И он это заслужил. Сегодня его день. Их день. По праву победителя.
***
Обратно он вернулся в самом добром расположении духа. Уставший и довольный. С бутылкой вина в одной руке и яблочком во второй. Вот уж по душе пришлись. Девица сидела там же, где он её оставил. Поджав под себя ноги, прислонившись к боку шкафа. Кажется, спала и его приход её разбудил. Но внимания он при этом не удостоился. Сидит и смотрит в пол, поломанная кукла. А вот что удостоилось внимания, так это бутылка вина, которую он поставил у кровати, на саму эту кровать присев, – вот на неё она среагировала. И не только глазками сверкнула, даже голову повернула. Что, по пьяни совсем житья не давали? Ничего, он не пьяный, да и он не они. Может и ублюдок безродный, но получше некоторого мусора голубых кровей будет. Хотя, откуда ей это знать.
Однако, стоило только ему надкусить яблоко, звонко, с хрустом, такое сочное, сладкое и брызги во все стороны, как взгляд переметнулся на него. На фрукт, снова на него. И он поспорить готов, что слышал, как она слюну сглотнула.
– Что, яблочка хочется, – прищурившись, произнес он, откусывая ещё кусочек.
И снова ничего. Лишь смотрит своими глазищами почти не моргая, но ведь итак понятно, что хочется.
– На, – протянул он ей надгрызенный плод, – иди сюда.
Она посмотрела опять на яблоко, ещё раз сглотнула и, грустно вздохнув, вновь уставилась в пол. Он даже успел изумиться, ведь видно же было, что она хочет и жест весьма понятный, отдаёт же. Чего не так? Погрызенным брезгует? Так не в её случае выбирать! Тут за любую милость в ногах валяться надо, а не… Но тут она снова исподлобья взглянула на такой желанный плод в его руках и, привстав на четвереньки, медленно поползла в его сторону. Неспешно, не опасаясь, нет, но как-то плавно, тихо, аккуратно. Поза была хороша, да и вид открывался неплохой. Вот только соблазнить она его ни разу не пыталась, не было в ней желания, этого похотливого блеска в глазах, ничего не было. Лишь скованность и бессилие. И доползя до его ног, она уселась на коленочки и протянула обе ручки к яблоку, как ребёнок. Ну точно, как маленький ребёнок. Вот только взять его она так и не смогла.
– Нет, так не интересно, – сказал Гриз, сам с себя удивляясь, и его правая рука с яблоком взметнулась вверх, а левой он перехватил оба её запястья.
Он думал, что она испугается, шарахнется, попытается вырваться. Даже приготовился её удержать, чтобы не ударилась об что. А она… А она нет, она лишь перевела взгляд на него и всё. Этот пустой взгляд голубых глаз, хотя нет, не пустой, кажется, где-то на дне его плескалась грусть и детская обида, за отобранное уже почти её яблоко.
– Не так, просто кусай, – произнес Гриз, опуская её руки к себе на бедро, накрывая их ладонью и снова поднося яблоко к ней.
Правда, исполнять его желание она не спешила. Не доверяла? Боялась, что в последний момент он снова не даст? Даст. Ему не жалко. У него теперь этих яблок много. Может и поделиться.
– Давай же, ешь, ты хотела, – и подносит яблочко ещё ближе, буквально проводит им по её губам, – ешь.
И он видит, как нерешительно её ротик приоткрывается, кончик языка проскальзывает по губам и вот небольшой кусочек отправляется внутрь.
– Ага, вкусно же, ешь.
И он получал удовольствие от этого зрелища, как она тянется за яблоком, которое он иногда специально подставляет не с самой удобной стороны. Ощущением, как вздрагивают её ручки под его ладонью, не способные ей помочь в этом. Видом, как капельки сока стекают по её губам и она слизывает их язычком. Как она еле заметно наслаждается каждым кусочком, робко, нерешительно и, похоже, огрызок тоже готова съесть.
– Что, так понравилось? – смеётся он, – хотя, наверное, я идиот и ты просто очень хочешь есть, да?
К её ответам он уже даже, пожалуй, привык. А потому просто чешет лоб, ведь так неохота опять вниз спускаться, да и спать хочется, устал он, а с другой стороны.
– Когда тебя последний раз кормили, а? Молчишь? Ладно, чёрт с тобой, жди, сейчас принесу что-нибудь.
Вернулся он быстро и вновь нашёл её на том же месте, где оставил. В той же позе – сидит себе у кровати, ручки на коленочках сложила и смотрит невозмутимо в упор. Правда, миска с едой эту невозмутимость нарушает. Хотя эмоций и никаких не возникает на этом разбитом фарфоровом лице, но эта поспешность, с которой она переводит взгляд, это сбившееся дыхание. Она определённо дико голодна.
Ухмыльнувшись, Гриз ставит миску на пол у своих ног, будто решил дворнягу подзаборную покормить, и наблюдает. Но наблюдать нечего. Ничего не происходит. Она лишь смотрит пару секунд на миску, затем глубоко вздыхает и возвращается к своему любимому занятию – прожиганию взглядом дырки в полу.
– Что, гордая? – смеётся Гриз, поднимая миску на тумбочку, жалко будет опрокинуть ненароком.
Мясо с картошкой вышли на славу! Сочные, ароматные, ещё горячие, вот что значит, когда настоящая кухарка готовила. Объедение просто! Лично голову оторвёт любому, кто посмеет её обидеть! Да и зря он за ними ходил? Пусть пока тут постоят, целее будут.
Он подходит к девушке и, подхватив, усаживает на кровать.
– Вот так, ну, и что тут у нас? – говорит он, приседая у её ног.
Его рука скользит по бедру вниз, обхватывая голень, повторяя её контур. Заканчивая тонкой щиколоткой. Он спиной ощущает, как всё это время она смотрит на него.
– У тебя красивые ноги.
Хотя, всё это он затеял не для этого. Ничем иным, как чудом, он вспомнил и про то, что хотел раны обработать мазью Даже сумел эту мазь разыскать. Потому достав чудо-коробочку из кармана – какой же дрянной аромат, но эффект превосходит все ожидания! Он стал аккуратно наносить мазь, покрывая порезы.
– Вот и всё, – произносит он, поднявшись и метнув мазь куда-то на тумбочку.
Миску же с едой он относит к столу, попутно отодвинув большой дубовый стул:
– Иди ешь и ложись спать, – кивает он девушке, после чего задувает свечи, ничего, в темноте мимо рта не промахнется, и рухает на кровать.
На сегодня он всё.
***
Утро было непривычным. Тихим, уютным. В чистой кровати, под крышей теплого дома. Утро было добрым. Под гомон людей со двора и крики домашней птицы. Многообещающим, сладостным. Утро было странным. Огорошивающим и дарящим новые познания. Ведь Гризу всегда казалось, что если в помещение есть нечто, хоть отдалённо напоминающее кровать, то именно на нем и надо спать, если хватает места. Здесь же имелось непривычно огромное и блаженно удобное, широченное ложе, но и другое мнение, как оказалось, тоже имелось. Ибо в кровати он был абсолютно один. Один же? Ну точно один! А девушка? А девушка, обхватив себя руками и практически полностью скрывшись в складках рубашки, свернулась калачиком на ковре.
– Интересные представления об удобствах, – констатировал увиденное Гриз.
От его голоса она проснулась, но тут же замерла. А когда он близко подошёл, так и вовсе напряглась, чуть дернулась, прогнулась. Ожидает, что пнёт спросонья. Так под кровать бы заползла, а? Хотя, эту мысль лучше не озвучивать, а то вдруг по душе придётся, а ему потом выковыривай её.
– Ну и чего ты тут разлеглась?
Ответом на это была лишь невнятная попытка отползти в сторонку. Не, так не пойдет!
– Иди-ка сюда, – и не дожидаясь реакции на это, Гриз сам нагнулся и воплотил свою просьбу в жизнь: одновременно поднимая её, подхватывая и весьма бесцеремонно скидывая на кровать.
– Здесь сиди и одеялом накройся, замерзла же небось.
Сесть она действительно села. Села и всё на этом. Привычно замерла, едва дыша. Безнадёжное создание. Хотя, вот еду вчерашнюю таки съела, как показывала чистая, кажется, вылизанная мисочка на столе. И что ему теперь с ней делать? На кой сдалась? Будто у него другой головной боли нет.
Прийти к какому бы то ни было решению помешали громкие шаги за дверью.
– Слушай, Гриз… О! А она действительно девушка, как ты и сказал, – и с этими словами вломившийся в комнату Раш плюхнулся на кровать рядом с ней.
Если она и испугалась, то сделал это где-то внутри себя. Ни поворота, ни движения, ничего. Привет стена и взгляд пустой. И что она там видит? Ничего того, что не хотела бы видеть здесь?
– Симпатичная, и приодел ты её славно, – воин нагло и откровенно прошелся рукой по её бедру, задирая выше край рубахи, и наклонившись вперёд зашептал ей на ухо – ну что, милашка, пообщаемся поближе.
Гриз лишь молча наблюдал, как Раш домогается до девчонки. Как он зарывается носом в её волосы, а потом целует в шею. Как его правая рука грубо сжимает её грудь, чуть отпуская, придавливая, но лишь для того, чтобы снова сжать с новой силой. Как его левая рука скользнула вниз по её бедру, затем вернулась обратно уже по внутренней стороне, а после и вовсе забралась под рубашку. Он смотрел, как девушка еле заметно на секунду сморщилась, сделав рваный вдох, а после и вовсе, кажется, дышать забыла. Как она вся напряглась, сжалась, не способная избежать откровенно неприятных прикосновений. Не оказывающая при этом никаких сопротивлений. Недвижимая. И лишь слёзы набухают на голубых глазах, которые вновь смотрят на него. С надеждой? С мольбой? Нет. Нет в них ни того, ни другого. Просто смотрят. Будто в самую душу. Как насквозь видят. Неуютно становится под этим взглядом.
– Прекрати, – тихо и зло произносит Гриз, отчего-то девушка тут же теряется и вновь лишь в пол, пустым и невидящим.
Разорвав зрительный контакт он вздыхает и уже громче повторяет:
– Раш, убери от неё свои руки.
– Ой, да ладно, – доносится увлечённый ответ.
– Раш! – уже повышая голос.
– Что? – он останавливается и смотрит на Гриза.
– Ей не нравится.
– Она просто ещё не распробовала.
– Прекрати, я сказал.
– Ты серьезно?
– Более чем.
– Да пожалуйста! – и возмущенный Раш отпускает её из своих объятий и даже отодвигается дальше.
К удивлению Гриза она не соскакивает с кровати, не кидается к нему, в поисках защиты. Ничего. Ничего вообще. Так и сидит, сжавшись, еле дыша. Будто пошевелиться боится. Может, и вправду боится? Страхом парализовало? Так “хорошо” попользовали в первый раз, что теперь в кошмарах снится и от прикосновений цепенеет?
– Что, так хороша в постели, что даже делиться не хочешь? – разрывает молчание Раш.
– Не знаю.
– Что?
– Не знаю, я не пробовал.
– Да ладно? А чего так?
Гриз в очередной раз вздохнул, поморщился, посмотрел на девушку:
– Сомнительное удовольствие. Она же… – он мучительно подбирал слова, – Тут даже никакого отклика не получишь. Просто членом потыкаться? Зачем? У нас в коем-то веке ползамка девиц – бери любую.
