Текст книги "Ночь мертвецов (СИ)"
Автор книги: IRKQ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== Глава 1. Рассказчики в ночи ==========
Безжалостный сырой ветер ворвался в приоткрытое окно, взметнул листы, прошелся липким холодом по затылку и шее Жанин. Она поежилась, плотнее запахнула жакет и покосилась на Игона. Казалось, он с головой ушел в изучение замеров после очередной успешной поимки призрака; но от внимания Жанин не ускользнул напряженный взгляд, который он бросил на улицу.
– Замерз? – она встала и захлопнула окно, выгнала ветер обратно на улицу и, вздохнув, вступила в неравную схватку со старым радиатором.
Игон пожал плечами.
– Мне не по душе такая погода, – отозвался он.
Что-то странное мелькнуло в его голосе – какая-то нервозность, еле ощутимая, невесомая. Посторонний вряд ли заметил бы это… Но не Жанин.
– Октябрь очень холодный, – она пристально смотрела на Игона, пытаясь понять, не слишком ли он бледен, не выглядит ли переутомленным. Может быть, настала пора осенней простуды? – Не поможешь мне? Ручка заедает.
Он кивнул и, отложив записи, присоединился к борьбе со строптивым радиатором. Жанин окинула окно критическим взглядом в попытке понять, удастся ли ему пережить зиму, или придется вызывать мастера еще до Дня Благодарения. Она начала уже прикидывать расходы, но ее отвлекло движение на улице – свет фонаря выхватил из темноты долговязую фигуру, путающуюся в полах длинного, не по размеру пальто. Яркий желтый шарф кое-как сопротивлялся напору безжалостного октябрьского ветра, что есть силы рвущего его с плеч владельца. На секунду Жанин почудился запах чеснока и гулкий, хриплый кашель.
– Это же Глухой Уэсли! – удивленно воскликнула она. – А мне казалось, его увезли в больницу.
– Сомневаюсь, что они долго держат бездомных, – Игон оставил в покое радиатор и тоже выглянул в окно. – Ему бы лучше подыскать себе ночлег.
– Пожалуй, отнесу ему одеяло и несколько долларов на койку в мотеле, – решительно сказала Жанин. – В такую погоду…
Договорить она не успела: фигура Уэсли и его желтый шарф растворились в темноте, когда фонарь, удивленно моргнув, погас. Следом за ним, словно по сговору, потухли и окна в соседних домах, и вывески магазинов; только свет фар заплутавшей машины ненадолго разрезал воцарившийся мрак.
Пожарная Башня сдалась последней. Тьма принесла с собой недолгое молчание, и на минуту Жанин показалось, что они с Игоном оказались заложниками великой всепоглощающей Пустоты, которая с каждым вдохом все глубже проникает в их тела, перетекает вместе с кровью по венам и впитывается в клетки.
Но наваждение рассеялось, когда из гостиной раздался возмущенный крик Гарретта.
– Ролли! Если ты это устроил, то я за себя не отвечаю!
– Надо проверить запасной генератор, – голос Игона раздался совсем рядом, и Жанин вздрогнула. – Не помнишь, где у нас фонарь?
***
Спустя четверть часа все собрались в гостиной. Хранилище, благодаря генератору, было обеспечено электричеством, и массовый побег призраков Нью-Йорку не грозил. Батарейки в фонарях решено было поберечь, благо, Жанин удалось найти в кладовой несколько свечей. Их неровный желтый свет преобразил комнату – по стенам плясали гигантские тени, то и дело простирающие свои руки к охотникам, а тьма дверных проемов стала густой и опасной.
– Надеюсь, они быстро устранят аварию, – вздохнула Жанин. – Не хотелось бы просидеть всю ночь без света.
– Мне-то уж точно, – Кайли раздраженно захлопнула книгу. – Читать невозможно!
Игон согласно кивнул – ему явно было не по себе от вынужденного безделья.
– А ты постарайся расслабиться и вздремнуть, – Эдуардо, казалось, легче всех воспринял случившееся. – Лично я этим и собираюсь заняться.
– Я точно не смогу уснуть, – мрачно отозвался Роланд и обвел рукой комнату. – Слишком уж все это напоминает летний лагерь с вызовами Кровавой Мэри и дурацкими розыгрышами.
– А мне нравилось в лагере, – Гарретт улыбнулся. – Походы, рыбалка, страшные истории у костра…
– Они обычно не страшные, а дурацкие, – не согласился Роланд. – И уже через неделю ты знаешь все наизусть.
– Считаешь себя знатоком страшных историй? – глаза Гарретта хитро блеснули. – Спорим, уж одну-то ты точно не слышал?
– Серьезно? Будем рассказывать страшилки? – фыркнул Эдуардо. – Еще ведь даже не Хэллоуин.
– А почему бы и нет? – Роланд поудобнее устроился в кресле. – К тому же, Гарретт обещает нам что-то новенькое…
– Я тоже не против, – кивнула Кайли. – Жанин? Игон?
– Лично я знаю только одну страшилку – о неоплаченных счетах, – вздохнула Жанин. – Не думаю, что меня напугает что-то еще.
Игон только равнодушно пожал плечами. Гарретт, оглядев всех и не встретив возражений, довольно улыбнулся.
– Вам точно понравится, – уверенно заявил он, подался вперед в своем кресле и заговорил чуть тише. – Это произошло в штате Айова, в маленьком городишке под названием Эйрфилд, одном из тихих местечек, со всех сторон окруженном фермами и кукурузными полями. В середине лета юный сорванец Джаред и пара его друзей отправились купаться на реку…
========== Глава 2. История Гарретта: На кукурузном поле ==========
Это был июльский денек, одна из тех редких жемчужин лета, когда жара ощущается не так сильно, а легкий ветер насыщен запахом сена и солнца. Джаред решил провести этот день на реке, половить рыбки и искупаться. Конечно, он шел не один – рыбалка без лучшего друга Билла была бы не рыбалка; к тому же по телефону тот сказал, что нашел кое-что интересное. Он произнес это настолько снисходительно, что Джаред понял: находка Билла точно чего-то стоит.
И правда, едва пробормотав приветствие, Билл предъявил ему главное сокровище – настоящую зажигалку Зиппо, которую, должно быть, кто-то из пьянчуг уронил в канаву. Во всяком случае, Билл сказал, что нашел ее возле бара. На блестящем металлическом корпусе был выгравирован – обалдеть! – вертолет. А главное – в ней еще оставался бензин! Конечно, пламя было не такое мощное, да Билл и держал его не больше двух секунд, но все-таки это была всамделишная зажигалка, «настоящая вещь, а не какая-нибудь дешевка», как любил повторять папа Джареда.
Чуть портило дело только то, что за Джаредом увязалась соседская девчонка, Трейси. Вообще она была ничего – не ныла без дела, но прошлым летом ее угораздило пойти в рост, и теперь она была выше Джареда на полголовы. А ведь была младше на целый год – весной ей только исполнилось одиннадцать.
Они отправились к реке через кукурузное поле старика Говарда. Его уже несколько дней не видели в городе. На почте поговаривали, что он уехал в Берлингтон, навестить свою дочь; ну, а если он и вернулся, так он уж точно будет не против – добродушным он был, старик, и никогда не ругался, если кто из ребят прихватывал с собой пару початков.
По дороге мальчишки обсуждали радиоспектакль про детектива Джонса, который удалось тайком подслушать накануне, гадали, пустят ли их в кино на фильм про Морское Чудище, и успели расстроить Трейси тем, что ее-то точно завернут с такого сеанса. Теперь она, рассердившись, шла впереди, и ее темная макушка едва возвышалась над кукурузой.
Вдруг она остановилась, да так резко, что Билл чуть не врезался в ее худенькую спину с торчащими лопатками.
– Эй! – недовольно сказал он, но тут Трейси повернулась, и друзья увидели на ее лице испуг. – Что такое?
– За нами кто-то идет, – прошептала она. – Кто-то прячется в кукурузе.
– Да быть того не может, – недоверчиво протянул Джаред. – Наверное, старик Говард вернулся и пошел посмотреть, много ли кукурузы попортили вороны.
– Это не Говард! – с нетерпением прошептала Трейси, и ее широкие ноздри раздулись от возмущения. – Старик высокий, и всегда напевает, когда ходит по полю! И у него нет такой темной федоры! Вот, опять идет, тихо, тихо!
Билл и Джаред прислушались. Может, девчонка и не выдумывала – до них доносился хруст стеблей, и ярдах в семи слева мелькнула черная шляпа. Трейси в ужасе прикрыла ладошками рот, чтобы не завизжать, да и Билл порядком побледнел, но Джаред – Джаред не боялся. Конечно, его сердце колотилось сильно-сильно, но это еще не значило, что он боится. Просто это адреналин, как у детектива Джонса, когда он собирается накрыть очередную шайку! Джаред решительно подобрал с земли толстый и крепкий початок кукурузы и двинулся прямо к месту, откуда доносился шум.
Сперва ему показалось, что на земле лежит какой-то упитанный коротышка в старом шерстяном пальто.
– Эй! – крикнул Джаред, изо всех сил стараясь придать своему мальчишескому голосу суровости. – Вставай! Чего разлегся!
Вместо ответа только ветер прошелестел между рядами, сдвинул набок черную федору, и Джаред увидел серую мешковину и неровные стежки. Он рассмеялся и крикнул Биллу и Трейси, чтобы они шли к нему, а сам тем временем подошел и осмотрел старое пугало. Видимо, сухая палка надломилась, и ветер принялся трепать несчастного страшилу из стороны в сторону. Впрочем, он еще пощадил его – туго набитые перчатки были крепко пришиты к рукавам старого пальто, а мешок, изображавший голову, только немного разошелся возле нарисованного рта – казалось, что пугало жует пучок соломы.
– Вот твой преследователь, – Джаред, поднатужившись, приподнял неожиданно тяжелое пугало и показал его Трейси. – Видишь, кому старик поручил охранять свое поле? А он не справился.
– Какая у него жуткая ухмылка, – прошептала Трейси.
– Билл, помоги поднять, – Джаред не удостоил ее ответом, и покрепче ухватился за раскинутые, неестественно прямые руки. – Поможем немного Говарду.
Вдвоем им удалось поставить пугало и поглубже воткнуть в землю длинную жердь. Джаред нахлобучил на округлую голову федору и в шутку пожал мягкие пальцы, покрытые бурыми пятнами.
– Желаю вам удачи, сэр, и пусть вороны не тревожат эти поля!
В прекрасном настроении они двинулись дальше, и только Трейси, якобы незаметно, все время оборачивалась и проверяла – не приближается ли к ним черная федора? Но все было тихо.
День пролетел преступно быстро. Да и разве когда-нибудь может хватить солнца, теплой воды, свежего ветра, разносящего по берегу дым от маленького костра? Разве хоть кто-то откажется по своей воле от вкуса мелкой рыбешки, зажаренной в углях, от щедрого куска маминого яблочного пирога, от теплой шипучки, которая щекочет нос?
Но сперва солнце, пусть и лениво, но неумолимо перебралось на западную сторону. Потом начали собираться темные тучи, и ветер усилился, погнал по реке волны, разбросал вокруг пепел потухшего костра. Джаред поежился, наспех вытерся промокшим полотенцем и натянул шорты. Билл и Трейси тоже наскоро оделись – никому не хотелось попасть в грозу, да еще и в поле. А то еще шарахнет молнией!
Друзья не прошли и половины пути, когда с неба посыпались крупные капли, больно ударив по непросохшим макушкам. Молнии вспыхивали одна за другой, и ветер беспощадно гнул стебли. Земля под ногами превратилась в грязное месиво, по которому скользили тонкие подошвы сандалий. Билл остановился, запыхавшись.
– Переждем в амбаре! – прокричал он что есть сил наперекор грому, и махнул рукой куда-то в сторону. – Пара досок отходит: пролезем!
Спорить Джаред не стал и пошел следом за Биллом, пытаясь не упустить из виду его широкую спину среди стеблей. Дождь лил уже стеной – во время таких ливней мать говорила, что «теперь-то вспомним и о Потопе»; обычно Джаред раздражался от этой присказки, а теперь – гляди-ка! – сам о ней и вспомнил.
Похоже, Билл не трепал зря: уже через несколько минут сквозь кукурузу Джаред увидел темно-красные стены амбара. Он прибавил было шагу, но тут очередная молния вспорола низкие тучи, и страшный силуэт, широко раскинувший руки, возник у них пути. Трейси завизжала как резаная и бросилась назад. Да и сам Джаред от неожиданности отшатнулся и, поскользнувшись, упал в грязь. Он посмотрел наверх и увидел бессмысленное лицо с нарисованными пустыми глазами. Капли дождя скользили по мешковине, но краска не расплылась и не потекла – все контуры были четкими, словно их подкрасили только вчера. Джаред поднялся на ноги, вытирая руки о шорты.
– Да замолчи ты, – хмуро бросил он все еще голосившей Трейси. – Очередное пугало.
– То же самое, то же самое! – она вся дрожала от страха. – Федора, федора та же!
Она была права: черная шляпа была точно как на пугале, что они встретили днем. Но Джаред наверняка знал, что днем они не проходили так близко от амбара.
– Да может у старика полно таких шляп, – буркнул он, пробиваясь сквозь стебли к Биллу.
Но кое-что не давало ему покоя – пучок соломы, что торчал из самого уголка нарисованного рта, там, где немного разошлась мешковина.
Искать отходящие доски не пришлось: дверь в амбар была чуть приоткрыта. Джаред первым прошмыгнул внутрь, в теплую сухую темноту, наполненную запахом сена и дерева. Его настроение улучшилось, как только они спрятались от грозы. Темное помещение, над которым свирепо сверкали молнии, напомнило ему о приключениях, которые так часто случались именно в таких местах. Вот бы еще у старика Говарда оказался здесь спрятан какой-нибудь клад! Ведь может так случится, что когда-то в этом амбаре известный преступник по прозвищу – например – Бешеный Джимми припрятал украденные из банка денежки… Ведь может?
Да, определенно Джареду нравилось тут все больше и больше. Он слышал дождь, стучавший по крыше так отчаянно, словно сам просился спрятаться от непогоды, а частые вспышки молний выхватывали из тьмы то заготовленные снопы, то лопаты и вилы. И так хорошо было оказаться тут, внутри…
– Жаль, еды больше нет, – проворчал сзади Билл.
– Тебе бы только лопать, – недовольный голос Трейси раздался совсем рядом, и Джаред, повернувшись, увидел ее тоненький силуэт совсем близко.
Он прошел вперед, чувствуя, как колючее сено забивается в мокрые сандалии. Глаза понемногу привыкали к темноте, и вот уже снопы перестали казаться спящими великанами. Очередная вспышка молнии помогла ему обнаружить несколько поленьев, небрежно сваленных в углу.
– Посвети-ка мне, Билл! – Джаред опустился на колени и принялся шарить руками по полу.
Раздался щелчок зажигалки, и маленький теплый огонек, так непохожий на яркий беспощадный свет молний, раскрасил тенями крепкие стены. Джаред почти сразу увидел то, что искал – несколько длинных, крепких, сухих щепок. Одну из них он сразу же поджег, и Билл быстро захлопнул крышку Зиппо.
Новый раскат грома прозвучал странно, и Джаред не сразу понял, что его шум смешался с отчаянным, полным ужаса визгом Трейси. Так она визжала только однажды, когда школьный задира Дон бросил ей на стол во время обеда крысу с оторванной головой, и потому-то Джаред понял, что дело серьезное.
Трейси застыла в нескольких шагах от них, перед стогом, и показывала на что-то на полу. Сперва Джаред увидел только несколько бурых пятен на полу и на сене, но потом… Он сглотнул, зажег еще две щепы, сунул одну Биллу, другую – Трейси, и присел, осматривая находку.
Старика Говарда он признал сразу – ни у кого в городе больше не было таких глупых желтых подтяжек. Морщинистое лицо было перекошено, и широко раскрытые глаза смотрели будто с укоризной. Изо рта, растянутого так, что лопнули губы, торчали четыре початка кукурузы, и на раздутых щеках застыли размытые дорожки слез. Джаред, поддавшись странному порыву, коснулся их самым кончиком пальца и тут же отдернул руку, ощутив прохладную твердую кожу. На минутку он почувствовал себя неуютно – да так, что захотел поскорее добраться до дома, пусть и под ливнем и молниями. Но он сглотнул и продолжил осмотр – не станешь ведь отступать, когда за тобой наблюдают друзья, нет, ни за что не станешь, пусть и не хочешь смотреть ни на вспоротый поперек живот, ни на отвратительное бурое пятно вокруг тела, отливавшее пурпурным при вспышке молний.
Джаред бегло взглянул на четыре глубокие раны, слишком аккуратные, слишком правильные. И кто мог так невзлюбить несчастного старика? Он заставил себя пригнуться пониже, и сразу же пожалел об этом, увидев жирных наглых мух, видимо, давно облюбовавших мертвое тело. Джаред почувствовал вкус жареной рыбы во рту и благоразумно решил исследовать пятно на полу, пока привыкает к запаху. К тому же, детектив Джонс как-то раз нашел преступника только по отпечатку обуви…
– Побольше света, Билл, – попросил Джаред, и друг присел рядом с ним, низко опустив лучину к полу. – Так… Кровь засохла, значит, он лежит так уже давно. Мы знаем, что его не видели…
– А вот это что? – бесцеремонно прервал его Билл и ткнул пальцем в небольшое, размером с доллар, светлое пятно на луже. – И вот, – он указал еще на одно, чуть в стороне, теперь уже выделявшееся темным на дощатом полу амбара.
Трейси, до того стоявшая чуть в стороне, тоже принялась осматривать пол.
– Здесь тоже, – сказала она. – И… Там. Они ведут к выходу.
Джаред хлопнул себя по лбу.
– Конечно! У преступника была трость!
– А в ней выдвижное лезвие! – вдохновенно подхватил Билл, который не так давно начал увлекаться шпионскими романами.
– И он сломал ее! – Трейси потянулась к чему-то на полу, и Джаред, куда более опытный в таких делах, бросился к ней и оттолкнул ее руку.
– Не трогай! – предупредил он. – Полиция потом будет снимать отпечатки пальцев!
Он осмотрел предмет. Им оказался обломок какой-то палки, один конец которого оказался перепачкан в засохшей крови. Слишком сухое, неаккуратное, даже неокрашенное дерево для трости… Джаред нахмурился.
Обломанная палка. Бурые пятна. Кукурузные початки. Он видел все это сегодня, но пока не хотел, отказывался понимать – хотя знал, что долго себя обманывать не сможет.
– Дождь перестал, – тихо сказала Трейси.
Джаред прислушался. Капли больше не стучали по крыше амбара, и вместо оглушающей симфонии гром выдавал тихий, еле слышный храп. Ему отчаянно захотелось выйти отсюда, сделать глоток воздуха, прохладного и ароматного после грозы.
– Идемте, – он бросил виноватый взгляд на тело старика Говарда. – Нам еще надо в полицию. Нельзя, чтобы он так и лежал.
Он первым двинулся к выходу, первым толкнул дверь, первым вышел во влажный сумрак… И первым увидел пугало, застывшее всего в пяти ярдах перед амбаром.
Позади раздался испуганный возглас Трейси и судорожный вздох Билла. Джаред и сам едва подавил крик, когда вместо одной из мягких перчаток увидел ржавые зубцы вил, торчащие из вытертого рукава. Насмешливые глаза неотрывно смотрели на Джареда, а порванный рот разошелся в кривой усмешке. Под мешковиной что-то шевелилось, и от этого лицо пугала постоянно менялось, принимая то угрожающее, то откровенно дурашливое выражение.
Джаред чуть было не отступил обратно, в амбар, но вовремя вспомнил, что старика это не спасло. Он крепко ухватил Трейси за холодное запястье, кивнул Биллу и бросился наискосок от двери в плотные, спасительные ряды кукурузы. Краем глаза заметил, как нелепая рыхлая фигура рывками движется к ним, и что есть мочи помчался вперед. Он старался бежать туда, где, по его предположению находился город, – и даже вернуться к реке было бы удачей, – но поле все больше напоминало лабиринт. Стебли сходились все плотнее, жесткие листья больно царапали колени, а рыхлая земля после дождя так и норовила вцепиться в ноги; но Джаред бежал.
Он остановился только когда воздух стал невыносимо горячим, а правый бок совсем скрутило от боли. Трейси растирала запястье, а Билл тяжело хрипел.
– Ото… рва… – попытался выговорить он, но не смог и плюхнулся прямо в грязь.
Джаред осторожно выпрямился, кое-как справившись с колотьем в боку, тут же упал на землю, заметив над верхушками стеблей движение черной федоры, и махнул руками друзьям. Они поняли его без слов; и вот все трое лежали, вжимаясь в грязь, пытались успокоить тяжелое дыхание, слишком громкое и тревожное для этой тишины. Лишь шелестела вдалеке кукуруза – то с одной, то с другой стороны. Джаред чувствовал, как его скручивает от этих шорохов – так же, когда кто-то случайно проведет ногтями по классной доске. На секунду он представил, как по доске скребут ржавые вилы, и встряхнул головой, чтобы прогнать эту фантазию.
Но скрежетание не пропало – наоборот, становилось ближе и ближе, как будто проникало сюда прямо из головы Джареда. Этот звук подбирался под прикрытием легкого шума листьев, впитывался во влажную землю, со всех сторон подкрадывался к троим перепуганным детям, и сопровождался сдавленным глухим хихиканьем. И сумерки становились все гуще, и стебли кукурузы постепенно растворялись в них, и поле становилось частью ночи, уступало пространство пустоте… и ее охраннику.
И Джаред понял – пугалу и не нужно было догонять их! Достаточно загнать поглубже в кукурузу и дождаться наступления ночи, когда они окажутся в полной его власти. Здесь его поле, его территория… Не от того ли оно так разозлилось на старика – ведь тот пускал детей по его кукурузе, да еще и позволял взять початок-другой!
Безумная мысль промелькнула у Джареда, но она же несла в себе смутную надежду… А надежда, как говорил детектив Джонс, это уже немало!
– Приготовь зажигалку и жди сигнала, – бросил он Биллу и вскочил на ноги, сорвал несколько початков, начал махать руками. – Эй, страшилище! Захотел удрать от нас?
Поле всколыхнулось, и стройные ряды кукурузы задрожали. Темная фигура скользила над ними, и Джареду на мгновение показалось, что ее глаза сверкают злыми огнями, уставившись прямо на него.
Он успел отскочить в сторону, когда пугало взмахнуло вилами, и добычей того стали только макушки стеблей. Оно принялось разворачиваться – медленно, не торопясь, упиваясь испугом загнанных детей; но Джаред на то и рассчитывал. Он приблизился к пугалу, молясь о том, чтобы не поскользнуться, размахнулся и насадил початки на ржавые длинные зубцы.
– Давай, Билл! – крикнул он. – Давай!
Крошечный огонек Зиппо осветил на мгновение пугало, и Джаред увидел, как под пальто у него что-то колышется; ткань трещала, едва сдерживала ту сущность, что билась внутри. Вторая перчатка начала опасно надуваться, и Джаред сделал шаг назад, не в силах оторвать взгляд от глаз, жутких, но тем и заманчивых… А потом огонь начал охватывать полы пальто, и палку, и мешковину.
Джаред ждал крика боли или страха, но пугало не издавало звуков; лишь треск пламени разносился над полем. Он почувствовал прикосновение холодных пальцев к своей ладони – это Трейси вцепилась ему в руку. Билл казался бледным даже в отсветах пламени, и крепко-крепко стискивал свою Зиппо. Теперь-то он не расстанется с ней ни за какие сокровища, подумал вдруг Джаред, наблюдая за тем, как оплавляется краска на мешковине, как огонь стирает жуткую улыбку пугала. Он чуть вздрогнул, когда черная федора затрещала под натиском пламени. На мгновение ему показалось, что вместе с дымом из пугала выходит и нечто другое – слишком темными казались клубы, слишком правильным было их движение. Он проследил за тем, как небольшое облачко отделяется от остального потока, медленно танцует над рядами кукурузы; но поклясться в этом он бы не решился – слишком было темно, чтобы сказать наверняка.
Конечно, истории про пугало никто не поверил. В полиции решили, что детей здорово напугал тот самый бродяга, что прикончил Говарда, и даже составили ориентировку. Джаред, впрочем, другого и не ожидал. Куда им до детектива Джонса, в самом деле… Тот не поленился бы проверить.
Ну, а мальчишкам история пришлась по душе, и к полю старика Говарда потянулись паломники – взглянуть на пепел сгоревшего страшилища. Джаред и сам ходил порой с этими экскурсиями, показывал и рассказывал снова и снова… Но что-то для него изменилось. То казалось, что вот сейчас пронесется над полем черная федора, то чудился скрежет, то мерещились вилы, тянущиеся к нему из золы.
К концу лета, впрочем, он почти успокоился, однажды на одной из вечерних – они пользовались особым спросом! – экскурсий понял, что не боится больше этого места и этого поля. Казалось, ужас ушел отсюда, растворился в наступившей осени, перестал заражать землю. В тот вечер Джаред был особенно разговорчив, и с огромным удовольствием повторял для мальчишек приевшуюся было сценку, а после отправился к Биллу в прекрасном расположении духа.
В конце концов, быть местным героем не так уж плохо, чего там. Джаред улыбнулся этой мысли и протянул было руку, чтобы постучать, но замер.
Четыре глубокие параллельные борозды украшали дверь.
Джаред смотрел на них долго-долго. Он понял. И когда на плечо ему опустилась мягкая ручка в перчатке, кричать он не стал.
***
Гарретт умолк и торжествующе улыбнулся, глядя на друзей.
– Вот такая история, – объявил он. – Такого в журналах со страшилками не печатают! Что скажут знатоки? – он повернулся к Роланду.
– Очень по-хэллоуински, – пожал плечами тот и усмехнулся. – Эх, не было у них бластеров!
Эдуардо зевнул.
– Это случаем не из сборника «Рассказы Гарретта Миллера»? – с самым невинным видом поинтересовался он.
– Конечно, нет! – то ли свечи неожиданно дали алый отблеск, то ли щеки Гарретта и впрямь залились ярким румянцем.
– А как по мне, очень любопытно, – вступилась Кайли и добавила совсем тихо. – Своеобразное переложение классической городской легенды. Правда, Жанин?
Ответа не последовало: Жанин, уютно свернувшись в уголке дивана, спокойно дремала. Гарретт разочарованно крякнул и с надеждой посмотрел на Игона. Тот молчал, нахмурено разглядывая темноту за окном; но потом опомнился и обернулся.
– Неплохо, – осторожно сказал он, скорее догадавшись, чем на самом деле осознав, о чем его спрашивают; но, наверное, он все же слушал, потому что тут же добавил. – Конечно, будь у них ловушка, такого не произошло бы.
– А я знаю историю, в которой ловушка не помогла бы, – заметил Роланд. – И как вы уже догадались, для меня это действительно страшная история.
– Мы в предвкушении, – с вызовом объявил Гарретт.
Роланд усмехнулся.
– Ну, начинается она как и многие другие: семейство Донован переезжает на новое место…
Комментарий к Глава 2. История Гарретта: На кукурузном поле
Коллаж к истории https://vk.com/photo-181515004_457239035
========== Глава 3. История Роланда: Истинное лицо тьмы ==========
Новый дом сразу не понравился Келли. Все в нем, от блестевшей на солнце черепицы до крепких ступеней крыльца, дышало уютом. Пушистые гривы кленов щедро дарили тень просторной веранде с резными перилами, а роскошные деревянные двери так и приглашали войти внутрь, – и лишь большие мрачные окна никак не вписывались в эту прекрасную картину. Черные стекла, пожирающие солнечный свет, недружелюбно пялились на новых хозяев, и Келли поежилась от пробежавшего по спине холодка и крепче стиснула в объятиях бронзовую урну.
– Нравится?
Вопрос отца прозвучал спокойно, даже несколько безразлично, но Келли знала, что возможен только один ответ.
– Здесь очень красиво, – врать она все же не решилась, затылком ощущая пристальный изучающий взгляд, что пугал ее куда больше черных окон.
Пересилив себя, Келли обернулась к отцу и слабо улыбнулась. Он в ответ лишь дернул уголком рта и скривился, заметив урну. Его ледяные ясные глаза чуть потемнели, как будто предвещая бурю, и Келли поспешила объясниться.
– Мне не хотелось оставлять ее одну, – она погладила прохладный бок урны, словно это могло придать смелости. – Она могла поцарапаться в грузовике, и…
Громкий стук оборвал эти оправдания – Алекс, до того копошившийся с разгрузкой вещей, с силой захлопнул багажник. Отец мгновенно обернулся к нему, и Келли поняла, что брату предстоит очередная выволочка. Она уже не могла вспомнить, обходился ли без этого хоть один день с момента похорон мамы.
Она зашагала к дому, и резкие, тяжелые слова отца утонули в ласковом шуме кленов над головой. Под строгим взглядом черных окон Келли поднялась по ступеням, толкнула дверь и первой шагнула за порог, очутившись в узком светлом холле.
Большую часть мебели отец перевез из старого дома, и Келли почувствовала себя странно, увидев привычные, родные вещи в новой обстановке. И комод, и зеркало, и вешалка, осиротевшие без привычных безделушек или забытых шарфов, смотрелись совсем потеряно среди бледно-желтых стен, и Келли, проникнувшись жалостью, поставила урну на комод, чтобы каждый гость мог прочесть лаконичное «Вероника Донован. Любимая жена и мать».
Пусть это и не придало холлу уюта, но немного успокоило Келли – маленькая хитрость, иллюзия, что мама будет встречать у порога как раньше, когда они с Алексом возвращались на каникулы домой. Ей даже на мгновение почудилось, что она слышит знакомый и тихий голос, зовущий ее – но то, разумеется, был только шум кленов.
Вечер прошел спокойно. Перед ужином Алекс извинился перед отцом, разумеется, предварительно получив свое наказание. Харви Донован был не из тех, кто позволяет своим детям дерзости – у него был четкий свод правил, за нарушение каждого из которых следовало наказание. Конечно, он не перегибал палку, не лишал их еды и не бил почем зря, но сама мысль о том, что расплата неизбежна порой бывала невыносима. Отец ненавидел оправдания, и если новые джинсы Келли оказались испорчены от того, что ее толкнули в грязь, а Алекс получил тройку на контрольной из-за температуры, что ж… Они ведь допустили это, а значит, все справедливо. «Тебе стоило переждать дождь, – говорил отец, наблюдая за тем, как Келли пытается отогреть стертые в кровь пальцы после ручной стирки джинсов в холодной воде. – Когда я рос, мы относились к одежде бережно». Келли послушно кивала, понимая, что она заслужила. Она не злилась на отца – но каждый раз, стоило ей начать стирку или, как в этот вечер, мытье посуды, вспоминала и порой, волей-неволей, задумывалась, насколько предусмотрительной, по мнению отца, могла быть девятилетняя девочка? Двенадцатилетняя? Пятнадцатилетняя – пусть до этого еще целых два месяца?..
Мама никогда не мешала таким воспитательным методам – подобные происшествия доводили ее до адской мигрени, и она проводила по два или три дня в спальне, а потом еще какое-то время мучилась от светобоязни и даже дома надевала солнцезащитные очки. Впрочем, после того, как они с Алексом уехали учиться в частную школу за полстраны, мигрени отступили – во всяком случае, за все пять лет во время каникул или праздников с ней не случилось ни одного приступа.
Мысли о маме полностью захватили Келли, и в какой-то момент ей стало казаться, что ничего не произошло, не было чертова звонка отца, не было смущенных и жалостливых взглядов подруг, проводивших ее в аэропорт, не было лета в молчаливом опустевшем доме. И вечная улыбка Алекса, типичная для будущего выпускника, не исчезла, как и его шутки – долг каждого старшего брата. Вот-вот все это обернется дурным сном, и мама спустится вниз, подойдет неслышно и тихо скажет…
Прочь отсюда
Голос матери прозвучал прямо над ее ухом, и Келли почувствовала холодное влажное дыхание на своей шее. Она закричала и, подняв взгляд, увидела в отражении окна над раковиной серый силуэт над своим плечом; мокрая чашка выскользнула из рук на пол. Все еще заходясь криком, Келли бросилась прочь из кухни – и оказалась перехвачена на пороге братом.
