Текст книги "Черный, два сахара (СИ)"
Автор книги: Ifodifo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Черный, два сахара, – говорит он своим особенным голосом, от которого Джона бросает в дрожь.
Пока Джон готовит, Шерлок наблюдает за ним. Джон ловит его взгляд, когда отвлекается от процесса приготовления кофе, и неуверенно улыбается. Шерлок отвечает такой же неуверенной улыбкой. От себя Джон добавляет к кофе пончик – на его взгляд, Шерлоку надо набрать вес, чтобы прийти в состояние нормы. В ответ на вскинутые удивленно брови, Джон лишь хмурится, как бы настаивая, и Шерлок, тяжело вздыхая, пододвигает к себе тарелку. Расплатившись, он не уходит к своему столу, а остается у стойки, заняв ближайший к Джону табурет, и это так восхитительно. Ведь теперь Джон в любой момент может посмотреть на Шерлока, и тот ответит ему изучающим взглядом. Неизменный смартфон больше не вызывает у Джона чувства ревности, между ними устанавливается устойчивый паритет – они оба в равной мере претендуют на внимание Шерлока и признают существование друг друга как данность. Практически ничего не поменялось: Шерлок все так же строчит что-то в телефоне, а Джон готовит кофе, но иногда они смотрят друг на друга, сталкиваясь взглядами, и в этом нет ничего воинственного, только дружеское участие и поддержка. Как будто один из них спрашивает:
– Ты здесь?
– Я здесь.
И после этой констатации можно продолжать жить дальше. Они не говорят о том, что было и что будет, Шерлок по-прежнему занят своими таинственными делами с полицией, а Джон старательно получает профессию врача и вызволяет сестру из неприятностей, но теперь все это происходит по взаимному согласию. Да, Джон хотел бы большего, но он не может об этом попросить, довольствуясь тем хрупким счастьем, которое уже есть, а что думает об их отношениях Шерлок, остается загадкой. Пока же он выглядит и ведет себя так, будто его все устраивает. И кто такой Джон, чтобы просить то, в чем ему могут отказать? Этого он уже не переживет. Глупое сердце просто рассыплется на клетки, если Шерлок его прогонит, поэтому Джон живет настоящим, готовит для Шерлока кофе и подкармливает его пончиками. Очередную катастрофу возвещает телефонный звонок Гарри.
– Джо-о-о-о-н, – тянет она пьяным голосом, – братишка! Как страшно жить… – рыдает она. – Как страшно жить, никому не веря!
– Гарри, ты где? – Джон готовит ристретто, Шерлок отрывается от смартфона и подозрительно смотрит на него.
Джон надеется, что это ревность, но в эмоциях Шерлока он до сих пор блуждает как в темном лесу.
– Я лечу, Джон, – отвечает Гарри, – только дорога и я.
– Ты за рулем? – Джон вздрагивает, и едва не разливает ристретто, торопливо отсчитывает сдачу и глазами просит Теда его подменить, кожей ощущая настороженный взгляд Шерлока.
– Я лечу навстречу ветру, Джон, – напевает Гарри, – я лечу, я свободна, мы, наконец, расстались. Это так прекрасно, ощущать себя свободной, – на заднем плане слышится шум мотора, звяканье стекла, будто бутылка, которую Гарри держит в руках (Джон отчетливо это видит), падает. – Ой, я сейчас, Джонни, – слышится шум, какая-то возня.
Джон подозревает, что Гарри уронила и телефон:
– Гарри, просто останови машину и скажи, где ты находишься, я сейчас приеду, – твердо говорит он, надеясь, что сестра его слышит.
Гарри и правда слышит. Она смеется и называет место, мимо которого проезжает. А дальше происходит что-то страшное. Джон отчетливо улавливает визг тормозов, скрежет металла по металлу, звук бьющегося стекла. У Джона начинают дрожать руки, он тупо смотрит на свой телефон и боится назвать сестру по имени. Звонок обрывается, и Джон, наконец, приходит в себя.
– Мне надо уйти, – говорит он в пространство, совершенно забывая о Шерлоке, хотя Шерлок давно уже стал определяющим фактором в его жизни, на который ориентированы все мысли и поступки, – Молли, мне надо уйти.
Джон скрывается в подсобке, срывает форменный фартук, подхватывает свои вещи из служебного шкафчика и вихрем вылетает через служебный вход. Он не замечает долговязую фигуру Шерлока, пока едва не врезается в него с разбегу.
– Я… Мне… – бормочет Джон, пытаясь его обойти и не зная, что сказать, но Шерлок, удерживает его, понимая без слов.
– Пойдем, я уже вызвал такси, сейчас подъедет, – говорит он, вглядываясь в Джона. – Хочешь, я поеду с тобой?
Джон очень хочет. Он хочет ощущать рядом твердое плечо Шерлока, его запах, спокойствие и силу, он хочет переложить на него часть проблем, чтобы не нести весь этот груз в одиночку, но мысль о том, что Шерлок, идеальный, аристократичный Шерлок познакомится с пьяной Гарри Ватсон, приводит его в ужас.
– Нет, я сам, – мотает головой Джон, – я должен… – и вдруг понимает, что «Гарри» звучит с достаточной степенью неопределенности в гендерном содержании, и на месте Шерлока Джон бы здорово напрягся, услышав подобный разговор. – Гарри, это моя сестра, – устало объясняет он.
– Я знаю, – откликается Шерлок тихо, все еще всматриваясь в Джона, – Молли сказала.
Он берет его за руку и выводит на улицу, и от этого касания в душе Джона вьет гнездо уверенность, что все еще обойдется. Такси уже приехало, и Джон прощается с Шерлоком, вглядываясь в него и стараясь запомнить таким собранным, спокойным, уверенным. Джон все еще не знает, что произошло, жива ли Гарри, каковы последствия, но от одного взгляда на невозмутимое лицо Шерлока, он и сам потихоньку успокаивается. Если сейчас и он начнет истерить, Гарри это вряд ли поможет. Джон называет таксисту адрес, который упоминала сестра, и не отводит от Шерлока взгляда, пока его фигура не растворяется в лондонских сумерках.
Все оказывается хуже некуда. По названному адресу Джон застает только полицейских и разбитую вдребезги машину Гарри. Самой Гарри не видно, зато у водительского места в глаза бросается лужа крови, присыпанная битым стеклом. Джона тошнит, и он уже жалеет, что отказался от помощи Шерлока, который явно умеет контачить с сотрудниками полиции. Но все же Джон берет себя в руки и, проявив невиданную настойчивость, узнает о судьбе пострадавшей, которая, слава богу, единственная. Один из полицейских сочувственно объясняет Джону, куда увезли его сестру, берет его координаты, чтобы в случае чего взять с него показания, в которых, скорее всего, особой нужды нет. Пьяная Гарри поцеловалась с фонарным столбом, и если б не ехала на большой скорости, все могло бы и обойтись без серьезных последствий. В больнице, до которой Джон добирается полночи, ему долго не говорят о состоянии сестры, отделываясь дежурными фразами о том, что идет операция. Джон сидит в небольшом холле между парнем с переломанной рукой и белым от боли лицом (ему дали анальгетик, но рукой еще не занимались) и дородной теткой, постоянно шмыгающей носом. У нее что-то с лицом, и Джон старается не пялиться, вспоминая известные ему кожные болезни. Озабоченные медработники снуют мимо них с непроницаемым видом, и от этого сердце Джона сжимается в тревоге – он подозревает, что от него что-то скрывают. Где-то под утро выходит усталый врач и называет их с Гарри фамилию. Джон подрывается с места и, невольно перенимая привычку Шерлока, всматривается в лицо доктора, не очень-то слушая, о чем тот говорит, пытаясь понять о состоянии сестры по его выражению. Все же приходится брать себя в руки, Джон переспрашивает, и врач начинает по новой, нисколько не удивившись тупости родственника больной. Дела у Гарри не ахти. У нее черепно-мозговая травма. Сейчас она находится в коме, и врачи не дают гарантии, что она из нее выйдет. Врач спрашивает, оставляла ли сестра какие-то распоряжения на подобный случай, но Джон шарахается от него в сторону – он не готов вынести сестре приговор, не поборовшись за нее. Джона пускают в ее палату. Гарри, с перебинтованной головой, выглядит просто спящей. Джон даже вздыхает облегченно – в пору их юности ей не раз прилетало по черепу, он у нее крепкий, она выкарабкается. Но утром уверенность в скорейшем выздоровлении тает, поскольку Гарри все так же лежит без движения. Приборы жизнеобеспечения монотонно попискивают, иногда приходит медсестра ставить капельницу. Джона не выгоняют из палаты, а он не может заставить себя уйти. Он разговаривает с сестрой постоянно, вспоминает смешные истории из детства и боится выйти даже в туалет, рискуя пропустить момент, когда она откроет глаза. Телефон Джона давно сдох, зарядного устройства с собой нет. Ему нужно позвонить в кафе и предупредить, что не придет, надо еще как-то успокоить Майка Стемфорда, который наверняка уже волнуется в связи с отсутствием соседа, но Джон всего этого не делает. Он сидит рядом с Гарри, держит ее за руку и молится. В этой жизни они – единственные родные друг другу люди.
Отец умер слишком рано, чтобы дети запомнили его, а мать вела полугулящий образ жизни, меняя сожителей как перчатки. Не все из них были плохими: белобрысый Билл научил Джона драться, левша Пол (почти как Пол МакКартни, хихикали они с Гарри) – играть на гитаре, лысый, как колено, Сэм – навыкам оказания первой медицинской помощи. Но вот последний оказался настоящим чудовищем. Он бил мать, зажимал по углам Гарри (Джон полагал, что пристрастие сестры к своему полу стало результатом идиосинкразии именно на него) и странно поглядывал на самого Джона, которого эти взгляды выводили из себя и заставляли бывать дома как можно реже. Он понимал, что в один прекрасный момент просто не сдержится и ударит его, и не остановится, пока не убьет. Настолько Джон ненавидел его. Подобную ярость он чувствовал только к Виктору. Для их семьи тот человек стал точкой в конце предложения или скорее даже очень грустного рассказа. Он избил до смерти мать и едва не изнасиловал Гарри, то, что Джона не было рядом с ними в тот момент, спасло его от тюрьмы, потому что он непременно убил бы. Конечно, того типа поймали и посадили, но ни матери на том свете, ни Джону и Гарри, едва не попавшим в детский дом (их приютила до совершеннолетия соседка), от этого не стало легче. Джон и Гарри лишились семьи, но остались друг у друга. В этом чертовом мире до последнего времени, когда появился Шерлок, Джон держался за единственную константу – сестру, и теперь не мог ее отпустить.
За три дня комы сестры Джон теряет счет времени, путая смену дня и ночи, не помнит, когда ел последний раз, не спит ночами. Он и хотел бы что-то сделать, но у него нет денег, нет связей и обратиться за помощью тоже не к кому. Доктора дают неопределенные прогнозы, медсестры забегают на несколько минут, чтобы выполнить положенные процедуры и заняться другими пациентами. Джон не требует ничего, понимая, что таких, как Гарри, здесь много, но при этом прекрасно осознает, что если все будет продолжаться так и дальше, его на долго не хватит. Джон чувствует себя совсем скверно, когда решается выйти на воздух. Гарри как раз ставят капельницу, и медсестра заверяет его, что побудет в палате некоторое время. Джон выходит на крыльцо больницы и щурится на яркое солнце. Ему кажется, что мир стремительно унесся вперед, а он так и остался стоять на обочине дороги у разбитой машины. Он вдыхает всей грудью влажный лондонский воздух и тяжело опускается на ступеньку. Руки дрожат, голова кружится. Джон запрокидывает голову и закрывает глаза, пытается представить, что находится где-то очень далеко отсюда, а когда открывает глаза, перед ним стоит Шерлок. Он протягивает Джону большой пластиковый стакан кофе и пакет с чем-то, вкусно пахнущим сдобой.
– Ешь, – говорит он строго, как когда-то Джон, а потом садится рядом.
Джон делает маленький глоток очень горячего кофе, а затем надкусывает восхитительно вкусный круасан. Он протягивает Шерлоку пакет с выпечкой:
– Ты тоже ешь.
Он не говорит, что Шерлок опять похудел, этого и не нужно, они понимают друг друга без слов. Некоторое время они сидят и едят круасаны, запивая их кофе, одним на двоих, по очереди, а после того, как круасаны заканчиваются, просто молчат. Когда у Шерлока в кармане вибрирует телефон, он слегка морщится (Джон замечает это краем глаза). Вопреки ожиданиям, Шерлок достает из кармана не смартфон, чтобы ответить, а визитку и протягивает ее Джону.
– Позвони по этому телефону, когда будет что-то нужно, все равно что.
– Мне не нужна благотворительность, – вспыхивает Джон, но Шерлок осторожно накрывает своей узкой холодной ладонью его ладонь, заставляя сердце Джона мчаться сумасшедшим галопом от восторга.
– Это не благотворительность, – тихо говорит Шерлок, сердито вглядываясь в него, – за все платит британское правительство. Ты даже не представляешь, сколько всего людям положено по закону.
Джон молчит, берет визитку и хочет сказать «спасибо», но язык опять не слушается его. Шерлок поднимается уходить, и Джон провожает его до конца лестницы, а потом долго смотрит ему в спину.
Гарри приходит в себя на следующее утро. Доктора говорят, что это чудо. Джон просто радуется. Сестра поочередно то плачет, то матерится. Проблем не уменьшается. Нужны какие-то дорогостоящие лекарства. Нужна профессиональная сиделка. Нужна реабилитационная клиника. В отчаянии, краснея и ужасно стесняясь, Джон достает визитку, оставленную Шерлоком. Кроме номера телефона, там ничего не значится. Джон чувствует себя глупо, когда звонит, не знает, как начать разговор. Когда ему после второго гудка отвечает мужской голос, тот самый властный глубокий голос, который он однажды слышал в их кафе, принадлежавший загадочному незнакомцу с зонтиком, Джон вообще теряет дар речи. Он уже хочет нажать отбой, но незнакомец с зонтиком не дает ему это сделать.
– Здравствуйте, Джон. Я ждал вашего звонка. Чем я могу помочь?
Чтобы не передумать, Джон торопливо озвучивает просьбу о лекарстве и сиделке, умалчивая о клинике. В конце концов, врачи на ней не настаивали.
– Хорошо, – говорит незнакомец. – До свидания, Джон.
Язык опять прирастает к небу, но в трубке уже слышатся гудки – его «до свидания» никто не ждет. Уже вечером в палате Гарри возникает симпатичная сиделка Клара, присланная социальной службой, а врач заглядывает, чтобы сообщить о том, как в специальном фонде больницы нашлось нужное лекарство. Потрясенный оперативностью шерлокова знакомого, Джон, убедившись, что Гарри и Клара поладили, отправляется домой. Он не уверен, что за время его отсутствия его не отчислили из университета, не выгнали из общежития и с работы. Но Майк Стемфорд вместо ожидаемой истерики демонстрирует сдержанное участие и обеспокоенность состоянием здоровья Гарри, а на осторожные вопросы Джона про университет заверяет, что все схвачено, отсутствие Джона Майк прикрыл, а лекции можно взять у него же, поскольку пропустил он, Джон, не так уж и много. Когда Джон осторожно спрашивает, откуда Майк в курсе его проблем с сестрой, тот рассказывает о знакомом Джона с химического факультета, который пришел к Майку в тот самый день, когда Гарри попала в аварию и обо всем предупредил. Слегка растерянный открывшимися обстоятельствами, Джон находит наконец свое зарядное устройство и подключает телефон. На дисплее высвечиваются десятки пропущенных вызовов и сообщений от Молли. Джон открывает последнее и читает о том, что администрация кафе предоставила Джону кратковременный отпуск на время болезни сестры и о том, что его ждут на работу в любой момент. Джон уже догадался обо всем, но все же звонит Молли, и та после необходимых расспросов рассказывает, что именно Шерлок предупредил их всех о временном отсутствии Джона и болезни его сестры. Джон рассержен и растроган одновременно, но сил хватает лишь на то, чтобы принять душ и рухнуть в кровать. Сон приходит мгновенно. Утром Джон находит в телефоне СМС с неизвестного номера: «Как сестра? ШХ». Немного подумав, он отправляет ответ: «Спасибо. Все налаживается».
Все и правда налаживается. Сестра быстро идет на поправку. Они с Кларой удивительно совпали во всем, и, похоже, даже в делах сердечных. Теперь Гарри меньше дергает его по всякому поводу и без, что дает Джону возможность нагнать пропуски в учебе. На работе тоже все прекрасно – его место осталось за ним, и теперь Джон снова в строю, варит кофе по-турецки и лунго. Когда Джон выходит в смену впервые после аварии Гарри, Молли рассказывает, что подозревает, будто Шерлок решил вопрос с администрацией кафе, поскольку они не были удивлены или расстроены отсутствием Джона на работе, когда Молли с ними об этом говорила, словно знали все заранее. Джон думает над этим, в ответ интересуясь, как фамилия Шерлока. Странно, но Молли знает:
– Холмс. Шерлок Холмс.
Тепло разливается в груди от понимания, что он не ошибся с адресатом загадочного СМС. Но слова Молли зароняют в душу сомнения. Пару раз ему удается поймать преподавателей на снисходительном отношении к себе, и это наводит на размышления, уж не приложил ли всемогущий Шерлок свою заботливую руку и здесь. Впрочем, доказательств у Джона нет, и он решает оставить все так, как есть. Шерлок появляется в кафе ровно тогда, когда в свой первый раз выходит Джон. По словам Молли, без Джона он пил кофе в другом месте, если вообще пил. Джон делает вывод, что все же интересен Шерлоку. Они оба очень быстро возвращаются к прежнему общению, продвинувшись навстречу друг другу еще на один шаг. Теперь Шерлок довольно часто пишет Джону разнообразные СМС, начиная от «Доброе утро» и заканчивая «Сколько времени потребуется опытному хирургу, чтобы удалить почку в домашних условиях». Джон, в свою очередь, с удовольствием напоминает о необходимости питаться по утрам, старается не удивляться странным и, безусловно, сомнительным с точки зрения закона вопросам и не ленится порыться в учебнике, чтобы ответить на очередной околомедицинский запрос. Шерлок все так же ходит в кафе, а иногда на несколько дней пропадает по своим криминалистическим делам. Но об этом он всегда предупреждает все теми же СМС. И Джон благодарен за это, иначе он просто извелся бы от неизвестности и беспокойства за Шерлока. Зато теперь время, проведенное в кафе, становится для обоих наслаждением: они вместе, рядом, дотянись рукой и убедись. Иногда они перекидываются забавными замечаниями по поводу клиентов (Шерлок развлекает Джона тем, что рассказывает об окружающих правду, которую замечает только он), после закрытия кафе вместе идут до общежития Джона, порой Шерлок поднимается на чай (и это действительно всего лишь чай, который Джон умело заваривает в маленьком китайском чайнике – каким-то шестым чувством Шерлок соглашается только тогда, когда Майк Стемфорд уходит на ночное дежурство, он подрабатывает медбратом в госпитале). Чаще всего Шерлок рассказывает о своих расследованиях, а Джон в восхищении слушает его, открыв рот, иногда они просто молчат, уютно устроившись плечом к плечу на кровати Джона, а иногда Джон просто засыпает, навалившись на Шерлока. Утром после подобного Шерлока никогда нет рядом, но зато стоит кружка с кофе, еще дымящаяся и невероятно ароматная, и пончик. Иногда Джон начинает гадать о том, что он значит для Шерлока (с вопросом, что Шерлок значит для него, он давно уже разобрался, это – любовь). Джону кажется, что он не безразличен Шерлоку, ведь все эти проявления заботы, проведенное вместе время, говорят о глубоком чувстве, но потом сомнения опять одолевают его. Он не может нравиться Шерлоку, он слишком прост и не интересен, у него не яркая внешность, не острый ум, он – посредственный Джон Ватсон. Тогда Джон пускается в построение предположений, почему Шерлок ведет себя так, если это не симпатия? На ум приходят самые фантастические гипотезы, от пари на него, Джона, до все того же эксперимента, в котором он выступает в роли подопытного кролика. Кроме того, на периферии сознания постоянно мелькает всемогущий тип с зонтиком и его непонятное отношение к Шерлоку, отчего на душе становится совсем уж муторно. Но Джону не хочется думать о Шерлоке плохо. Вернее, он просто не может о нем плохо думать. Поэтому он отодвигает от себя эти мысли, наряду с ревностью, будь она неладна, и с головой погружается в волнующий мир рядом с Шерлоком. Он не просит большего, но не может об этом не мечтать.
Джон готовит эспрессо кон панно, когда в кафе входит Клара, подруга и сиделка сестры. Она – симпатичная девушка, искренняя и заботливая. Больше всего она нравится Джону тем, что делает счастливой Гарри, за это он прощает фамильярные манеры, непосредственность и напористость характера. Он довольно терпеливый человек и ценит людей за поступки, стараясь не обращать внимания на недостатки. Клара замечает Джона и радостно машет ему рукой. Они давно уже перешагнули этап сдержанности, Клара ему почти как сестра. Джон выходит из-за барной стойки поприветствовать ее и поговорить о Гарри, они обнимаются, и именно в этот момент в кафе появляется Шерлок. Джон не сразу видит его, захваченный вихрем по имени «Клара», он позволяет поцеловать себя, прежде чем начать выпутываться из ее крепких объятий. Именно после поцелуя его взгляд натыкается на Шерлока, который неподвижно стоит в дверях, сунув руки в карманы пальто и сильно сутулясь. Его взгляд налит тяжестью, почти свинцом, как низкое лондонское небо, и теперь Джон видит, что глаза его цветом напоминают талый апрельский лед. Это нехороший взгляд, о него можно порезаться, Джон впервые видит его у Шерлока. Джон хочет стереть этот взгляд, вернуть теплоту и заботу, но пока еще не понимает, что вызвало такую реакцию. Из прострации Джона выводит тормошащая его Клара, и Джон понимает, что это просто ревность. Шерлок ревнует, определенно, а если ревнует, значит… любит? Джон боится произнести это даже про себя, но слово все же всплывает, и вот тогда все встает на свои места. Шерлок его любит, Шерлок приревновал его к Кларе, Шерлоку больно, Шерлок в ярости… Джону просто надо все объяснить. Он начинает высвобождаться из объятий Клары, но в это время Шерлок отмирает, резко разворачивается, взметнув полами своего пальто, и распахивает дверь. Джон вырывается, наконец, от Клары и бежит вслед за ним.
– Шерлок, постой, – кричит он ему в спину, – это не то, о чем ты подумал. Это Клара, подруга Гарри, сиделка, ты же сам помогал. Она лесбиянка, они пара, постой, Шерлок, постой, не уходи, я люблю тебя…
Джон кричит это отчаянно громко, и только глухой не слышит его. Но Шерлок все равно уходит, не обернувшись, теряется в толпе и пропадает. Почему он не поверил? Или поверил? Может быть, испугался признания Джона? Вполне возможно, ведь он сам ни разу не заговорил о своих чувствах. Скорее всего, Джон как всегда себе все напридумывал, нет никакой любви, никакой дружбы, никакой привязанности. Они просто два человека, сошедшихся на почве любви к кофе. Какая глупость! Джон сам обрывает свои мысли, понимая, что Шерлок хоть и не говорил о своих чувствах, но его поступки говорили за него, а не это ли ценил Джон в людях? Не трепотня, а дело. Тогда почему он ушел? Ведь Джон все объяснил. Почему? Джон не знает ответа и тонет в пучине отчаяния. Вернувшись в кафе, он извиняется перед Кларой и пишет Шерлоку СМС: «Нам надо поговорить». Чуть погодя, пишет другое: «Ты все не так понял». Затем третье: «Это Клара, подруга Гарри, она лесбиянка». Но третье сообщение не доставлено, похоже, Шерлок отключил телефон. Джон в отчаянии, но что теперь делать – он не знает. Где искать Шерлока, если тот не хочет, чтобы его нашли? Остается только ждать. Джон ждет два дня, на большее его терпения не хватает. За это время он перестает есть и спать, забивает на учебу и берет дополнительные смены в кафе, чтобы не пропустить Шерлока. Но того все нет и нет. Джон не находит себе места, тревожась за него. Он готов бежать и искать Шерлока по всему Лондону, но начать стоит все же с дома. Вот только Джон не знает, где живет Шерлок. И тогда Джон решается на то, чего никогда бы не сделал в здравом уме – он звонит человеку с зонтом.
– Здравствуйте, извините за беспокойство, я не стал бы вас отвлекать… мне очень нужно… я не знаю, как сказать… просто, пожалуйста, я так волнуюсь за него… – лепечет Джон, понимая с ужасом, что несет полную ахинею.
Глубокий голос властно прерывает его:
– Здравствуйте, Джон. Отчего-то мне кажется, что вы ищете Шерлока.
– Да! – выдыхает Джон, поражаясь, что у кого-то еще, кроме Шерлока, может быть такой блестящий ум, но, в конце концов, они одного поля ягоды, явно ровня друг другу, в отличие от простака Джона, сердце с болью сжимается от плохого предчувствия. – Вы не могли бы дать его адрес? – так уж сложилось, что за все время, что они знакомы, Джон так и не узнал, где Шерлок живет. Шерлок не приглашал в гости (не то чтобы когда-то был повод), а Джон не напрашивался – ему хватало того, что есть.
Мужчина на том конце провода секунду молчит, а затем произносит, будто сроду и не медлил с ответом:
– Он проживает на Бейкер-стрит, 221 Б. Удачи вам!
Но Джон даже забывает попрощаться. Он сует телефон в карман, хватает куртку и бежит на улицу.
Бейкер-стрит довольно далеко от общежития Джона, а денег в карманах как всегда нет, даже на метро не хватает, и Джон стремительно несется к центру Лондона, словно марафонец к заветной финишной прямой. В голове его словно высвечивается пунктирная линия самой короткой дороги от дома Джона до дома Шерлока, и Джон следует проложенному курсу, не уклоняясь от него ни на градус. Джон врезается в толпы прохожих как маленький упрямый снаряд, пущенный из катапульты. Одни расступаются молча, другие ворчат вслед, но пока еще никто не цепляет. Джон не может думать о таких пустяках, как культура поведения на улице – он боится не успеть помочь Шерлоку, будучи практически уверенным, что с ним что-то произошло. Скорее всего, убеждает себя Джон, дело не в ревности, ведь он все объяснил там, на улице около кафе, дело в том, что Шерлок вляпался в какую-то историю. Воображение Джона подбрасывает картины одна другой страшнее: от маньяка-расчленителя до сердечного приступа. Джон торопится, даже бормочет себе под нос что-то вроде: «Держись, Шерлок, я скоро», и люди шарахаются от него в стороны. Ситуация ухудшается, когда он оказывается в толпе скинхедов. Их много, и они агрессивно настроены, но Джон настроен не менее решительно и тоже агрессивно. Он очень терпеливый и сдержанный человек, но мало кто знает, какой темперамент скрывается под этим спокойствием. Джон пугается этой бешеной части самого себя, потому что знает, стоит ей выйти из-под контроля, и он не сможет остановиться. К чему это может привести, говорит пример Виктора и еще несколько случаев из боевой юности Джона. В этот раз Джон не особо сдерживается. Он торопится к Шерлоку, и его броня, заключенная в терпении и еще раз терпении, просто разлетается на мельчайшие осколки. Ему нужно к Шерлоку, а его не пускают. Задача Джона – устранить препятствие, чтобы двигаться дальше, к цели. Джон, не особо притормаживая, включается в драку почти мгновенно. Скинхеды радостно откликаются, но они явно недооценивают взбешенного Джона Ватсона. Месиво, спровоцированное Джоном, больше похоже на побоище. Джон вырывается из толпы, оставляя за собой поверженных врагов. Добивать их он не собирается, потому что терять время нельзя – он нужен Шерлоку. Теперь Джон пугает прохожих не только своей целеустремленностью, но еще и внешним видом. Мимоходом он отмечает соленый вкус на губах (рассечены в нескольких местах), наливающуюся тяжесть под глазом (гематома), саднящую боль в области скулы (многочисленные ссадины, возможно порез), ноющую боль в области груди (если это не возвращение той самой боли, которую он испытывал во время первой ссоры с Шерлоком, то вполне возможно, у него просто сломана пара ребер). Джон, определенно, выглядит живописно, и вряд ли Шерлок оценит его внешний вид, но Джону все равно. Он просто хочет убедиться, что с Шерлоком все в порядке. Далее, до Бейкер-стрит он добирается уже без происшествий. Джон находит дверь, пронумерованную «221 Б», взбегает на невысокое крыльцо и вдавливает палец в звонок. Он ничего не слышит, приложив ухо к двери, поэтому начинает стучать кулаком, а затем и вовсе переходит на пинки ногой. Но дверь стоит, словно литая, ни разу не дрогнув под его напором, и Джон с сожалением понимает, что внутри пусто. Окна на втором этаже закрыты и темны, и это – плохой знак. Джон хочет бежать еще куда-то, что-то делать, но не знает, куда бежать и что делать. Бейкер-стрит – единственное место, связанное с Шерлоком, кроме кафе, но в кафе его нет, иначе Молли давно бы позвонила. Значит, Джон будет ждать Шерлока здесь. Когда-нибудь он придет домой, и тогда они поговорят. Джон сползает на крыльцо и прислоняется затылком к двери. На улице холодно, моросит мерзкий промозглый дождь, но Джон не замечает погоды, он сосредоточен на мыслях о Шерлоке. Закрыв глаза, Джон пытается молиться, собираясь ждать Шерлока, но очень быстро засыпает.
Его будит жесткий удар в спину, от которого он кубарем скатывается с крыльца и плюхается попой в грязное месиво. Электрический свет из-за открывшейся двери высвечивает долговязую знакомую фигуру в пальто. Джон моргает, пытаясь сообразить, что происходит. На улице уже глубокая ночь – он проспал на крыльце Шерлока довольно много времени, и сейчас каким-то непостижимым образом Шерлок стоит в дверях своего дома, полностью одетый и с ужасом смотрит на распростертого у крыльца Джона. Джон с кряхтением собирает себя, а Шерлок сбегает с лестницы и, опустившись на колени, бережно берет Джона за подбородок, болезненным взглядом сканируя его.
– Ты подрался, – говорит он обвиняюще, осторожно стирая большим пальцем все еще сочащуюся кровь.
– А… – растягивает разбитые губы в слабой улыбке Джон, – это я по пути огреб. Просто не повезло.
– Кому? – кажется, ужас в глазах Шерлока начинает испаряться, и он робко улыбается.
– Им, – решительно отвечает Джон, не отводя взгляда. – Мне повезло, я нашел тебя.
Улыбка Шерлока увядает, и он отводит глаза.
– Почему ты не открывал? – спрашивает Джон. – Ты же был дома, да?
Шерлок мнется, прежде чем ответить:
– Я не слышал.
– Брось, – вздыхает Джон, – меня не услышал бы только глухой. Я едва не выломал твою дверь.
Шерлок дергается, словно от удара, и молчит, продолжая вглядываться в Джона. Разговор начинает приобретать сюрреалистический оттенок – они все еще на улице, Джон сидит на тротуаре, Шерлок стоит на коленях на нижней ступеньке крыльца. Вокруг них густые сумерки, а сверху падает нечто, отдаленно напоминающее снег. Джон с удивлением понимает, что дело близится к Рождеству.
– Хорошо, – кивает Джон, – собственно, мне только надо было убедиться, что ты… – Джон давится словом «в порядке», потому что Шерлок явно не в порядке – он выглядит еще хуже, чем в тот раз, когда Джон обиделся на него – в чем душа теплится, не понятно. – Ты жив, – в итоге говорит он. – Я могу задать пару вопросов?
