Текст книги "Привкус обреченности (СИ)"

Автор книги: IceFlower

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Он болен. Я не хочу, чтобы ты с ним виделась. Всё.

Я останавливаюсь, опешив от такого заявления. Болен? Это, конечно, много чего объясняет, но не всё. Вопросов становится только больше.

– Мам, ответь! Это важно для меня! Это серьёзно, болезнь...она серьёзная?

– Да.

– Насколько?

Вместо ответа я удостоилась лишь взгляда со стороны матери. И этого хватило. Я поняла – это очень серьёзно. Внутри у меня что-то оборвалось.

– Я запрещаю, слышишь? Ты не должна видеться с ним.

– Не надо мне запрещать! Ты не имеешь на это никакого права! Я пойду, я всё равно пойду! – выпалила я на одном дыхании и быстрым шагом направилась к себе в комнату.

– Эсфир! – вдогонку крикнула мать.

Я громко хлопнула дверью и упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Как она смеет мне запрещать? А ещё мать называется! Во мне боролись полярные чувства: с одной стороны я была благодарна ей за правду и такую редкую, с её стороны, материнскую заботу, а с другой – хотелось разорваться от горя и отчаянья.

– Я всё равно пойду, – бормочу я сквозь слёзы. Пойду, пойду, пойду! Никто не смеет мне запрещать! Егор, он...Не знаю, что скажу ему, но всё равно пойду, назло матери, пойду.

*****

От имени Егора

Я сжигаю мосты

И пути назад нет.

Тянусь к ней

И чувствую её обречённость...

перевод Within Temptation 'Lost'

Боль, наконец, отступила. Я лежу у себя на кровати и оторопело смотрю в потолок. Как долго это будет продолжаться? С каждым новым днём боль становится сильнее, порой мне даже кажется, что следующего такого раза я просто не выдержу. Но...Всегда есть какое-то 'но' и я должен выдержать! Ради мамы. Ради неё я должен бороться! Мне нужно хотя бы попытаться одержать победу. Ведь попытка не пытка, да?

Не в моём случае. Для меня каждая новая попытка побороть боль – страшнее любой пытки, страшнее, наверное, самой смерти.

Переворачиваюсь набок и смотрю на кресло возле письменного стола. Она сидела там. Та самая девушка с крыши. Зачем она приходила? Что ей было нужно здесь? Что ей нужно было от меня? Никто не может видеть меня таким – слабым и беспомощным. Я не хочу этого! А она...Чёрт, мне нужно избавиться от неё, просто необходимо прогнать её прочь!

– Больше я не позволю этому выйти из-под контроля. Она не увидит моей слабости, – принимаюсь убеждать себя. Слова произнесённые вслух для меня всегда имеют более глубокий смысл. А эти, хотя я произнёс их вслух – медленно и громко – нет. Сейчас, всё происходящее со мной, – полнейшая бессмыслица! И всё-таки я могу быть уверенным в одном – она не увидит этого больше. Она больше не придёт. Никто не приходил, увидев меня в таком состоянии. Да и к чему себя обманывать, лелеять глупые надежды? Есть много причин, по которым она не сможет вернуться ко мне. Есть много запретов.

'А может всё-таки...' – слабая надежда мелькнула в моих мыслях.

Против этого внезапного и для меня самого душевного порыва восстало сразу три, придуманных мною же, жестоких 'нет':

Первое 'нет': она не вернётся, потому что никто не возвращался. Никто и никогда раньше, увидев мою 'слабость', впредь больше не появлялся в моей жизни. Кроме мамы, конечно.

Второе 'нет': она не вернётся, потому что я хочу её возвращения, мечтаю об этом, как бы глупо и нелепо это звучало. Да, я хочу увидеть её снова! Но, в тоже самое время, и не хочу. Я сам не знаю, что же мне на самом-то деле может помочь, кроме...Нет, не буду об этом даже думать!

Третье 'нет': она не вернётся, потому что я не позволю этому случиться. Да, я не позволю ей вернуться. Никогда больше. Так будет лучше для всех, лучше для неё. А для меня...Какая разница, чем это обернётся для меня? Я не позволю ей вернуться, не впущу в свою жизнь. Завтра всё закончится.

Глава 3 «СУМЕРЕЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК»

От имени Эсфир

Ты не разбудишь мою ненависть,

И не потопишь меня своими глупыми кознями.

Давай, попробуй сбить меня с ног,

Свали меня на землю!

Посмотрим, как ты закричишь.

перевод Evanescence «Thoughtless»

Странное утро. За окном льёт дождь, всё вокруг утратило краски, стало серым и угнетающим. Всю ночь я спала не спокойно. Мне снилось, будто бы я заблудилась в лесу. Мне было страшно. Страх, овладевший мною во сне, был настолько сильным, что забивал дух, заставлял всё забыть и отдаться на волю первобытным человеческим чувствам – инстинктам. Мой сон был полон борьбы, он был очень похож на реальность. Я проснулась в холодном поту от собственного крика. Резко, почти молниеносно, сев на кровати, я огляделась по сторонам. Моя комната, всё здесь знакомо мне и здесь безопасно. Я стала немного успокаиваться, но всё равно ощущение ужаса и абсолютной беспомощности не хотело полностью меня отпускать.

'Сон. Это просто сон. Глупый, дурацкий сон' – успокаиваю я себя. Мне редко снились кошмары и почти никогда беспричинно. Должно быть объяснение этому кошмару. Я закрываю глаза и указательными пальцами обеих рук надавливаю на виски. Это был не простой сон, он был похож на...На что?

'Егор' – вспоминаю я и сердце в груди начинает ныть, каждый его удар сопровождается тупой болью. Только что, в собственном сне, я побывала в его мире – холодном, страшном, полном боли, мире. Медленно спускаю ноги с кровати и встаю. Направляюсь к окну, задвигаю шторы, окончательно погружая комнату в сумрак. Дождь монотонно стучи по оконному стеклу. Такой тихий, ненастойчивый, мелкий дождик. Как слёзы...

Я шагаю в ванную, намереваясь привести себя в порядок. Смотрю в зеркало и ужасаюсь. Неужели это я? Нет, быть такого не может. Сколько себя помню, я всегда была довольно красива. А сейчас...Не может быть, чтобы это была я. Пытаясь довести свою правоту я качаю головой из стороны в сторону. Отражение в зеркале идентично копирует мои движения. Надо смириться, что девушка в зеркале – это я. Неважно, что у неё больше не блестят глаза, неважно, что у неё огромные тёмные круги под глазами. Это всё не важно. Это я – нужно принять себя такой. В конце концов, чего я ожидала? Сама ведь хотела с крыши сброситься. Как бы я выглядела, осуществив эту затею? Ответ прост до банальности – никак, меня бы уже не было. Что ж, теперь остаётся только смириться с собой нынешней.

Закончив утренние процедуры, я быстрым шагом возвращаюсь к себе в комнату и сажусь на кровать. Мне нужно подумать. Егор. Я должна к нему пойти сегодня. Сегодня. Но как? Я не могу просто взять и прийти – парень ясно дал понять, что в друзьях не нуждается и просто так никого к себе не впустит. Мне нужна причина, веская причина, чтобы вернуться. Одно я знаю наверняка – сочувствие не предлог. Парню не нужна моя жалость, не нужно моё сочувствие, он не хочет казаться слабым. С этим нужно считаться.

Но что тогда?

Ничего не приходит в голову. Ни одной достаточно ясной, вменяемой мысли. Я перебираю в голове все возможные предлоги и с каждой новой секундой всё отчётливеё понимаю – я ничего о нём не знаю, кроме того, что он болен, терпит приступы ужасной боли и совсем недавно спас мне жизнь. Но ведь должно же быть что-то ещё!

Я отчаянно пытаюсь найти зацепку. Снова и снова прокручиваю в голове тот единственный раз, когда была в его мире – в его комнате. Вот, я будто бы опять захожу к нему, хлопаю дверью, вижу его удивлённый взгляд, сажусь в кресло, тяну руку к рисункам...Стоп, рисунки! Стол в его комнате был завален рисунками, а сам Егор выглядел более сдержанным и менее несчастным, когда рисовал. Рисунки! Вот она – зацепка, причина, предлог. Да как не назови, главное – это то, что я искала! Рисунки, как просто! Как я не подумала об этом раньше?

Примерно час спустя, я уже у двери в его квартиру. Слава Богу, матери не было дома и мне не пришлось объясняться с ней. Помня, что дверной звонок не работает, я стучу в дверь кулаком. Стучала сильно, сегодня мой настрой более боевой. У меня есть цель, есть причина, – всё, чтобы иметь право находиться здесь. Я бью кулаком до тех пор, пока мой слух не улавливает шаги. Но, даже услышав их, я не сразу останавливаюсь.

Когда мать Егора открыла дверь и выглянула из глубины квартиры, я ели-ели смогла остановить свою собственную руку, прежде чем она успела коснуться лица женщины.

– Ой! Простите, – смущённо извиняюсь я, чувствуя, что заливаюсь краской от стыда. Женщина посмотрела на меня и, когда шок от моего поведения прошёл, улыбнулась.

– Добрый день! – поприветствовала она меня. Так-так, сегодня она намного более гостеприимна. С чего бы это?

– Здравствуйте, – здороваюсь я, переминаясь с ноги на ногу. Это ж надо было так опозориться! А если бы я её ударила?

– Заходи.

– Я к Егору. Он дома? – я взяла в руки свой пакет и вошла в коридор квартиры.

– Да, он в своей комнате, – женщина удивлённо вскинула брови, завидев пакет. – Что это?

– А-а, это. Вчера я видела, что Егор хорошо рисует и мне хотелось бы тоже немного...поучиться.

Женщина кивает мне и опять улыбается. Неужели она раскусила мой 'гениальный' план? Что ж, так намного проще, не придётся врать ей. Женщина ведёт меня по уже знакомому пути – к двери в комнату Егора и, более того, даже сама её открывает. Без какого либо промедления, я вхожу внутрь. А то вдруг возьмёт и передумает! В комнате ничего не изменилось. Так же сумрачно, а Егор рисует, сидя за столом.

'Значит, с рисованием я всё-таки правильно угадала' – про себя обрадовалась я.

– Привет, Сумеречный Человек! – громко приветствую я его.

– Что? – он обернулся, положив карандаш на стол.

– Можно сесть? – киваю на кресло. Да, сегодня у меня амплуа послушной девочки. Самой смешно, конечно, но на войне, как говорят, все средства хороши.

– Садись.

Я сажусь в кресло, намереваясь обдумать свои дальнейшие действия, слова. Не тут-то было! Я даже на собственных мыслях сосредоточиться не успела, когда Егор, вновь оторвавшись от рисования, посмотрел на меня и задал вопрос:

– Ты не отцепишься, да? – спросил он.

– Угадал, – просто, без лишних комментариев, отвечаю я.

Наступила неприятная пауза – тишина. Так бывает, например, когда пытаются найти общий язык два врага или два бывших друга, или...В принципе, ничто из выше перечисленного ко мне с Егором, к нашим отношениям, никакого дела не имеет, так что продолжать, думаю не стоит. В общем, пару секунд мы с ним сидели в тишине: он – всё отрицая, борясь с собой, я – всё принимая, настраивая себя на все его возможные ответы.

– Я не понимаю, зачем тебе это, – разрушил, как оказалось, такую хрупкую тишину Егор. Он не поднимал взгляд своих глаз на меня, а сам выглядел пристыжённым.

– Что 'это'?

– Ладно, объясню доступней. Зачем тебе я?

– Ты? Ну... – всё, на этом мой 'огромный' словарный запас исчерпался. Я не могу придумать ничего, что можно сказать ему в ответ. Правда заключается в том, что я и сама толком не знаю ответ на этот вопрос. Зачем он мне? Не знаю...

– Только не говори какой-то бред, пожалуйста. По-честному.

Сказать, что я одинока? Что мне жаль его? Что мне интересно? Признаться в том, что пришла, дабы насолить матери? Не вариант! Что ж, надо смириться с неизбежным – придётся врать. А ведь Егор просит по-честному. Эх, была, не была!

– По-честному, – тщательно обдумывая каждое дальнейшее слово, начала я. – Всегда хотела научиться рисовать, а ты...вроде бы неплохо умеешь это делать, и я тут было подумала вчера, что могу поучиться у тебя, вот.

– Рисовать? И ты за этим сюда пришла?!

– Да, я же сказала. Ты хорошо рисуешь, я хочу научиться. Всё совпало, – надо отдать себе должное, вру я, оказывается, отменно, где-то на пять с плюсом. – Или ты не согласен?

Сейчас я крупно рискую. Если он скажет 'нет' – план провалился, у меня не будет причин остаться, я должна буду уйти. Но, как там говорят, кто не рискует, тот не пьёт шампанского? В общем, иногда, риск очень даже оправдан! Егор – борец и он воспринял мои слова, как вызов. Он пристально посмотрел на меня и ответил:

– Нет, я не против этого, но у меня будет одно условие.

– Условие? – невольно переспрашиваю я и тут же прикусываю собственный язык. Нельзя так себя с ним вести. Нельзя.

– Да, условие. Ты будешь уходить, когда я попрошу, хорошо?

– А приходить? – сама себе удивляюсь. Откуда столько сарказма?

Егор опустил глаза, его плечи поникли. Неужели это так важно для него? Ладно, ничего не поделаешь, мне придётся пойти на некоторые уступки.

'Обрати всё в шутку', – приказываю себе.

– Хорошо, – соглашаюсь я и ловлю на себе его удивлённый взгляд. – Я согласна.

– Неужели?

– Да, представь себе. Но у меня тоже будет одно маленькое условие, – встаю и подхожу к окну.

Егор, ничего не понимая, смотрит на меня. Да что там он! Я и сама ничего не понимаю. Какие у меня могут быть условия? Ничего не лезет в голову. И кто меня за язык тянул? Что ж, придётся выкручиваться. Подойдя к окну, раздвигаю тяжёлые серые шторы, впуская в комнату свет и солнце.

– Что ты... – начал Егор, широко открыв глаза. Я улыбнулась про себя: удивить его у меня точно получилось.

– Ты впустишь свет в комнату – это моё условие, – твёрдым голосом произношу я.

Несколько минут он и я молчим, смотря друг на друга. Интересно, что же он сейчас скажет? Будь я на его месте – выгнала бы с треском! Но Егор неожиданно улыбнулся:

– А ты упёртая!

– И?

– И я согласен, – заключает парень он в итоге. – Садись за стол.

Это победа!

Я ликую от восторга. Он согласился, у меня получилось! Внутри всё будто бы танцует чечётку. Или степ? Сердце гулко стучит от радости. Я не знаю, куда мне деться от счастья. Нет, здесь причина была скорее не в том, что Егор согласился, а в том, что я смогла его убедить. В порыве бурной радости я не могу скрыть улыбку. Егор тоже улыбнулся. Признаю, глупо стоять друг напротив друга и смеяться не пойми с чего. Да, это ужасно глупо. Но что я могу поделать с собой? Я не могу сдержаться, к тому же, Егор улыбается, а это ведь хорошо? Впервые я вижу его искреннюю улыбку и, надо признать, такая его улыбка порядком отличается от обычного снисходительно-язвительного её подобия. Он весь будто бы светится, его улыбка...Чёрт, мне так нравится его улыбка!

Когда безумие, навеянное победой, прошло, я послушно сажусь за стол и готовлюсь к тому, что парень начнёт меня учить премудростям рисования.

– Ты принесла с собой что-нибудь?

– Да, – я хватаю свой пакет и извлекаю из него 'предметы для рисования'. Ладно, крупно преувеличила – это были карандаш, бумага и ластик. К сожалению, ничего другого у меня дома не нашлось. На самом деле я немного умею рисовать, но это дело я забросила как только папа...Не буду об этом даже вспоминать! Ещё сегодня утром, составляя свой 'гениальный' план по внедрению в жизнь Егора, я дала себе установку притвориться перед парнем полным неучем, новичком. Буду следовать плану.

Своё обучение Егор начал с того, что показал мне, как правильно держать в руке карандаш, как правильно сидеть. Это я быстро усвоила и мы перешли к более сложному – изучению динамики, статики, светотени, передачи объёма и тому подобного. Егор показывал мне это всё так легко, непринуждённо, походя на учителя со стажем. Он хвалил меня за успехи, журил за неудачи, помогал исправить ошибки. Парень выглядел абсолютно нормально, часто улыбался и шутил, но я понимаю, что это маска. Он просто принял предложенную мной игру, согласился быть обманутым. Я отчётливо понимаю это и, конечно, собираюсь всё изменить. Но это будет потом, на сегодня хватит и того, что он просто позволил мне приходить к нему домой.

– На сегодня урок закончен, – врезался в моё сознание голос Егора.

– Но... – обиженно протягиваю я и, тут же останавливаю себя, осознав свою ошибку. Это – его условие и нужно подчиниться.

– Хорошо, – примирительно киваю я и собираю свои вещи. Когда всё, наконец, собрано и упаковано в пакет, иду по направлению к двери. Взявшись за дверную ручку, я поворачиваюсь, чтобы попрощаться и застываю с открытым ртом. Егор побледнел, лоб парня покрылся испариной – ему больно. Как можно уйти сейчас? Я борюсь с собой, борюсь с желанием вернуться и помочь ему хоть чем-то. В конце концов, я побеждаю это желание. Если я хочу вернуться ещё раз – нужно уйти сейчас. Жестоко, неправильно, несправедливо, необходимо...

– Можно прийти завтра?

– Да, – его голос звучит чуть приглушённо.

Закрыв глаза и глубоко вдохнув, открываю дверь и ступаю за порог.

– Подожди, – окликает меня Егор. Я замираю, не поворачиваясь, ожидая услышать запрет. – Почему...почему Сумеречный Человек?

– Ты не впускаешь свет, – честно отвечаю я.

– А ты?

Два слова, два звука, а какое убийственное сочетание! Я не знаю, что ответить, мне нечего ему возразить, нечем оправдаться. Что мне ответить? На глазах выступают злые слёзы. Внезапно я осознаю, что всю свою жизнь пряталась от всего и от всех. Пряталась беспричинно, без малейшей попытки выбраться. От этого понимания становится стыдно и...больно.

– До завтра, – шепчу я в ответ.

*****

От имени Егора

Не возражаешь, если я сделаю тебе больно?

Пойми, что мне приходится.

Хотелось, чтобы у меня был другой выход,

Чем причинить боль тому, кого люблю.

Что ты наделала?

перевод Within Temptation feat. Keith Caputo 'What Have You Done?'

'Глупец! Идиот!' – я, лёжа на кровати, занимаюсь обрядом мысленного самобичевания, который, за последние дни, стал для меня уже привычным.

Я не смог. Не смог прогнать её.

Идиот. А ведь давал же себе самому твёрдое обещание. Я даже правило 'трёх нет' для себя придумал! И пусть первые его два пункта не оправдались из-за девушки и её странных действий, но ведь третий был целиком и полностью в моих руках. А я не смог заставить себя произнести одно твёрдое 'нет', не смог заставить себя отказать ей!

Ладно, допустим, сказать 'нет' я быть может смогу потом. С этим ещё можно было как-то смириться. Но я обидел её, причинил боль, заставил плакать. С этим-то как? Эсфир, звёздная девушка, пришла ко мне. Она не испугалась, она вела себя покорно, безропотно принимала все мои условия. А я...А что я? Я глупый, самовлюблённый мальчишка, был сегодня настолько эгоистичен, что решил позволить ей приблизиться к себе. А ведь это обязательно причинит ей боль, заставит страдать. Бедная звёздная девочка не заслуживает этого, она не должна страдать из-за меня.

Мои мысли были настолько громкими, что я не услышал, как рядом со мной, на кровать, села моя мама.

– Егор? Нам с тобой нужно серьёзно поговорить.

Я открыл глаза и посмотрел на маму. Бедная женщина! Сколько всего ей пришлось вытерпеть ради меня, своего сына. Разве это правильно, терпеть столько боли?

– Да, конечно. Давай поговорим, – покорно отвечаю я, садясь на кровать рядом с ней.

– Это насчёт девушки, – уведомила меня она.

– Эсфир?

– Да. Она знает правду? Она знает, что ты...

Я не дал матери договорить, грубо перебив. Я знаю, как трудно ей произносить эти слова, несмотря на то, что внешне она теперь всегда выглядит спокойно и уравновешенно:

– Нет, она не знает.

– Ты должен ей сказать. Она должна знать, чтобы принять верное решение. Это должно быть только её решение, построенное на её чувствах. Нельзя скрывать правду. Ты должен сказать ей, Егор.

– Хорошо, мам. Я скажу, – пообещал я.

Мама грустно улыбнулась и, пожелав мне спокойной ночи, ушла.

'Если она вернётся' – мысленно добавил я и опять лёг на кровать. Я закрыл глаза и, в который раз дал себе обещание сказать ей правду. Если она опять придёт ко мне, я скажу ей правду. Мамины слова больно ранили меня – я врал звёздной девушке. Я мог обманывать себя, мог верить в лучшее, но остальные должны знать правду.

Глава 4 «ВСЁ, ЧТО МНЕ НУЖНО»

От имени Эсфир

Не отвергай меня, ведь всё, что мне нужно, – это

Чтобы ты спас моё сердце,

Дал мне то, во что я поверю.

Не отвергай меня, сейчас ты открыл дверь,

Не дай ей захлопнуться.

перевод Within Temptation «All I Need»

Когда следующим утром я пришла к Егору в третий раз, то была, мягко говоря, приятно удивлена. Если же говорить серьёзно, то я, на самом-то деле, была поражена и безумно довольна. В комнате был свет, много света, льющегося из настежь открытого окна.

Сам Егор сидит в кресле и выглядит довольным, на его губах играет странная самоуверенная, даже не улыбка, а, скорее, некая полуулыбка – ухмылка. Впрочем, может, это банальный самообман с моей стороны и я просто выдаю себе желаемое за действительное? Возможно, но, в этом случае я отнюдь не против такого рода самообмана. Теперь я, по крайнеё мере, могу смотреть ему в глаза, не опасаясь, что он увидит в моих собственных глазах малейший намёк на жалость или сочувствие по отношению к нему. Хотя о чём это я думаю, а? Надо отбросить все мысли на задний план, сейчас не время философствовать.

Так я и поступаю: стараясь ни о чём больше не думать, натягиваю на своё лицо легкомысленную улыбку и шагаю за стол.

– Привет, – здороваюсь с ним, так как парень, продолжая ухмыляться, просто пялится на меня, не произнося ни слова.

– Видишь, я умею играть по правилам, – бодрым тоном подмечает парень. Примечательно, что на моё приветствие он так и не ответил. Мог бы хоть кивнуть, что ли. Ладно, не важно, это – негостеприимность – у них семейное.

– Вижу, – огрызнулась я, не успев подумать о возможных последствиях. Сейчас он, скорее всего, обиженно потупит взгляд и 'вежливо' попросит меня удалиться.

Странно, но ничего не произошло. Он всё так же самодовольно ухмылялся, глядя на меня. Раньше он, вроде бы, не был таким. Или я что-то пропустила? Что ж, посмотрим, что будет дальше. Я положила свои вещи на кровать и посмотрела на Егора:

– Что-то случилось? – интересуюсь я. Его сегодняшнее настроение мне совсем не нравится. Если быть честной – такой настрой с его стороны пугает меня.

– Нет, ничего не случилось, – возразил он, тем не менее. – С чего ты взяла?

– Не знаю. Показалось, наверное, – сажусь за письменный стол, прямо напротив Егора, который удобно развалился в кресле с альбомом для рисования в руках. Рядом с парнем, на подлокотнике кресла, в полнейшем беспорядке, кучей, лежат карандаши, ластик, нож для починки карандашей и другие рисовальные принадлежности. Так-так, кажется, меня сегодня ждёт 'экзамен' по рисованию.

Парень вновь, с ног до головы, окидывает меня внимательным взглядом:

– Я хотел, чтобы сегодня мы рисовали портрет, но...

– Хорошо, – просто ответила я, перебив его. – Чей портрет?

– Друг друга.

Я хмыкнула и задумалась. Зачем? Я ведь даже людей-то рисовать с ним не пробовала. Вообще, я, конечно, пробовала. Даже больше скажу, я рисовала Егора, но...Откуда у него-то такие желания. То 'не приходи', 'уйди', а тут вдруг сразу портреты. Портреты друг друга! Меня и его, Мда-а, прямо не знаю, что и думать. Ага, поняла, наверное, это он шутит. Или он всё-таки маньяк и мне пришёл конец?

'Чёрт, что за глупые мысли лезут сегодня мне в голову?' – мысленно чертыхаюсь.

– Портреты друг друга? Зачем?– озвучиваю я свои мысли вслух.

– Вот и я так подумал. Зачем всё усложнять, если можно просто поговорить, – Егор немного подождал, но я ничем и никак не отреагировала на его слова. В конце концов, он закончил свою мысль. – Сегодня мы вообще не будем рисовать. Просто поговорим. Согласна?

Просто поговорить. Он хочет со мной поговорить. Серьёзно? Но ведь мы с ним ничего друг о друге не знаем. Нас объединяет только...Стоп! Закрытая тема!

Я во все глаза уставилась на Егора. Хочу ли я с ним поговорить? Просто так, по душам, не трогая больных тем, не задавая глупых ненужных вопросов? Да, да и ещё раз да! Но о чём? Нас всё время окружала некая недоговорённость, тайны, секреты и сплошные больные темы. Его болезнь, мои попытки наладить с ним контакт...О чём нам говорить? Откровенный разговор. Откровение за откровение. Я всегда боялась этого момента, когда можно будет просто поговорить с ним, хотя и ждала тоже. Готова ли я к этому? Нет, я не готова.

– Эй! – Егор водил рукой перед моими глазами. Я что, так долго думала? Нет, в самом деле так долго?

– Что...я, – попыталась ответить ему я.

– Поговорим? Ты не против душевного разговора? – настаивает парень.

Да или нет? Выбор достоин Шекспира. Что же мне ему ответить? Но о чём это я думаю? Я ведь хочу с ним поговорить, да? Да, несомненно, я этого хочу и, к тому же, с чего-то всё равно надо начинать. Я хотела видеть в нём друга. Это мой первый реальный шанс.

– Да, конечно. Давай поговорим, – пролепетала я. Что ещё я могла ему сказать? – А о чём?

Егор хитро улыбнулся. Ох, нутром чувствую, добром это всё не кончится!

– О тебе, – предложил он.

– А может о тебе? – попыталась перевести стрелки я.

– А потом и обо мне, чуть позже. Договорились?

Я кивнула. Ловко он улизнул! Не было причин отказываться, я не могла устоять перед простым разговором с ним. Интересно, что он спросит?

– Так почему ты оказалась на крыше? – Наконец, спросил он. – Что и кому ты хотела доказать?

Это был удар ниже пояса. Я несколько раз моргнула, не веря в реальность происходящего. Как он...я боялась этого вопроса. Что мне ему сказать? Нагрубить, соврать? Но ведь я и сама не знаю ответ. Я не хочу, не могу об этом вспоминать – мне стыдно. Чувствуя, что заливаясь краской, я промямлила:

– Я...не могу ответить...не знаю...спроси о чём-то ещё...

Да, я не могу об этом говорить. Почему он спросил именно об этом? О самом позорном поступке в моей жизни? О поступке, который я хотела забыть, выбросить из своей головы? Все мои чувства накалились до предела, мне хочется спрятаться, остаться одной. Я не знаю, куда мне деться, что делать, как себя вести.

Резко, я встаю из-за стола. Голова закружилась от нервного напряжения, стало трудно дышать. Как он мог? Что я ему сделала? Я посмотрела не Егора. Он всё так же сидел в кресле, на его лице ни тени сожаления о сказанном, ни единого намёка на покаяние. Неужели он так жесток? Нет, раньше он не был таким, я точно это знаю.

– Что с тобой? – задаю я вопрос. – Ты же знаешь, я не хочу об этом говорить.

– Знаю, – злобная улыбка на его лице стала ещё шире, чем прежде. В глазах парня сверкнула злость. Он посмотрел мне в глаза и...рассмеялся. Его смех был громким, надрывным, истерическим.

От звука его смеха (смеха!) по моему телу пробегает дрожь. На глазах выступают злые слёзы. Казалось, что слёзы горячие, что они насквозь прожигают мою кожу. Как кислота...Я стою, не зная, как реагировать. Меня одновременно накрыли обида, боль, чувство предательства. Не могу сказать, какое из чувств сейчас преобладает. Я ещё больше покраснела, а потом меня охватила злость.

Почему он смеётся? Неужели это смешно?

Я принялась собирать свои вещи. Не могу, не хочу больше здесь оставаться! Не хочу быть здесь, с ним...Я делаю то единственное, что всегда умела делать лучше всего, всю свою жизнь – я убегаю. Резко, Егор перестал смеяться, он ещё раз посмотрел на меня и тоже встал. Он возвышался надо мной. Такой высокий, красивый, чужой...

– Знаешь что? – спросил он голосом, отдающим стальной уверенностью.

– И что же? – крикнула я ему в лицо. Такой самоуверенный и довольный. Хочется ударить его, причинить ему боль. Говорят, сочувствие правит миром. Бред, я думала, что сочувствую ему – ложь. Просто нездоровый интерес с моей стороны. И всё, ничего более. Мне не жаль его и, на самом деле, никогда не было жаль. Может, ударить его? Оскорбить? Какой широкий выбор возможных действий с моей стороны.

Но я ничего не делаю. Просто стою и смотрю на Егора, ожидая ответа.

– Ты не нужна мне. Мне не нужен человек, не способный признать свои ошибки, не знающий как их исправить, – сказал он и отвернулся.

Теперь я знаю, миром правит боль. Его слова, произнесённые им так легко и бесчувственно, ранили меня. Они отозвались в моём сердце болью. Боль распространялась по телу. Меня опять прогоняют, отвергают! По щекам потекли слёзы, с каждым новым болезненным ударом сердца их ставало всё больше и больше, внутри росло отчаяние. Лучше бы он не спасал меня! Я не нужна ему! Как же это больно...Я хотела было что-то сказать, ответить ему, но передумала. К чему лишние слова? Егор всё сказал. Я взяла его за руку и повернула лицом к себе. Сейчас он не улыбается. Он сожалеет или это очередной приступ? Хотя, какая теперь разница? Я не хочу быть рядом с ним, мне не жаль его. Я заглянула в его глаза и улыбнулась. Пусть думает, что мне всё равно! Пусть думает, что я сильная!

– Зачем ты так? Я...

– Уходи, – сказал он мне.

Я ушла. Ушла, не попрощавшись, не пообещав вернуться.

*****

От имени Егора

Ты двигаешься вперёд.

Ты никогда не будешь частью всех моих слёз.

Я громко плачу...

перевод Lacuna Coil «The Ghost Woman And The Hunte»

Она ушла, оставив меня одного в комнате, где теперь полно солнечного света. Свет! Ненавижу свет!

Я подошёл к окну, чтобы задвинуть тяжёлые шторы и вновь погрузиться в такой привычный, и такой желанный для меня сейчас, сумрак. Сумеречный Человек. Так она назвала меня, когда пришла в первый раз. Да, я – Сумеречный Человек. Взявшись за край шторы, я невольно выглянул в окно, и мне захотелось выть от одиночества и вины, двух чувств нахлынувших на меня в одночасье. Я увидел её из окна – Эсфир, звёздную девушку, мою...Нет, не мою! Она не была и теперь уже никогда не будет моей. Никогда. Пора смириться с этим. В конце концов, я сам всё испортил. Преднамеренно заставил её уйти, отказаться от меня.

Я видел, как она, выбежав из подъезда, быстрым шагом пошла прочь. Я прогнал её, предал. Пусть. Так будет лучше для неё. Лучше она перестрадает сейчас, решив, что я подлец и последний мерзавец. Пусть она винит во всём меня, а не себя.

Я осторожно закрыл окно и сел назад в кресло. Посмотрел на часы: 11.42. Уже больше двенадцати часов у меня не было приступов. Это странно, раньше такого никогда не случалось. К чему мне теперь готовиться? Неужели всё станет ещё хуже? Я посмотрел на письменный стол, на стул возле него, перевёл взгляд на собственную кровать. Её пакет, она забыла его. В нём были рисунки Эсфир. Я потянулся к пакету и вытащил из него листы с рисунками и набросками, принадлежащими ей.

Она рисовала цветы, узоры и...меня. Меня?

Всё время, всё это время, сидя напротив, она рисовала меня? Что я наделал? Я убил её веру в себя, убил её веру в хорошее, в светлое. Я опять заглянул в пакет и вытащил оттуда её карандаш. Я взял его в руки и осмотрел со всех сторон. Обычный карандаш, но, казалось, он до сих хранит тепло её рук. Я поднёс его ближе к лицу и...поцеловал. Зачем? Зачем я это делаю, а? Это просто карандаш, кусок графита в деревянной оболочке. Это глупо, целовать его, внушая себе, что он хранит частичку Эсфир. Этого не может быть, это не реально! Я с силой кинул карандаш в стену и он, оттолкнувшись от поверхности стены, с глухим стуком, упал на пол.

Мерзко. Именно это слово подходит для описания моих чувств. Мне мерзко. Да что там! Я сам чувствую себя полной мерзостью. Как я мог? Зачем? Неужели нельзя было сказать ей правду? У меня в душе зарождалось доселе не ведомое мне чувство. Это чувство окутывало, обволакивало меня, пуская корни прямо в сердце. Что это? Я не знаю, не могу знать...