Текст книги "40к хемо-псов и летописец (СИ)"

Автор книги: Hydra Dominatus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

– Так значит ваша рота самая лучшая в полку? – медленно и стараясь по максимуму растягивать слова говорил Шнырь, попутно отсчитывая троны для следующей ставки. – А ваш отряд...

– Самый результативный, – рыкнул Медведь, после чего швырнул в центр стола свои карты.

– Реально?

– А чё, не видно?

– Ну-у-у... с задачами мы справляемся, но... а где Коршун?

– Да, резонный вопрос, – к спору присоединился и Вепрь, который обзавёлся новыми шрамами на лице и сидел с забинтованной головой, но в целом ничего серьёзного: как был уродом, так и останется. – Где наш командир?

– Командирскими делами занимается, – вновь рыкнул Медведь, после чего Болт, механик, новые карты уже раздал, а выигрыш забрал Шнырь, чью ставку никто не принял.

– Я слышал, что там какая-то магическая херня произошла, – издалека Шнырь снова начал заводить одну и ту же шарманку. – Может он там уже в демона превратился?

– Нормально с ним всё. Просто ему надо побыть одному.

С отрядом после прошлого задания были проблемы. Мало того, что потери опять вынудили возвращаться в тыл, так ещё и сам взвод считай парализовало. Медведь конечно своего друга подменял, даже завербовал новых псов, выбрав просто самых крепких, да пару тренировок уже провёл для хоть какого-то боевого слаживания.

Но все хотели увидеть самого лейтенанта Коршуна, который в каком-то смысле был легендой, как и тот же Циклоп. Один из старейших вояк полка, на счету которого было множество успешных заданий. Ну и про трофейный бронетранспортёр и убитого космодесантника тоже слухи ещё ходили.

Да вот только херово Коршуну было, заперся он в своём командирском блиндаже. Не выходит почти, три дня назад Медведь к нему заходил, но... что-то тяжко отходил в этот раз он. И только бутылки множились, да проблемы во взводе. Их надо было решать, но Медведь не очень подходил на роль командира, хоть его и уважали.

– Нормально с ним всё, – повторил Медведь, после чего игра продолжилась.

Саму игру вели на свежем воздухе, тоже в траншее. Только не в узкой полоске, а в месте где раньше артиллерия была закопана. Её уже куда-то отвезли, но этот квадрат до сих пор входил в сеть траншей, которые использовались для располаг за городом ульем. Блиндаже же сами находились рядом, буквально за спиной Медведя в пятнадцати метрах. Правда весь личный состав сейчас при деле был, только дневальный на посту стоял, чтобы ничего не потырили. Ну и Медведь с бойцами хоть в карты и играл, но если чё начнётся, то пулемёт под рукой был.

Как вдруг раздался громкий стук, будто бы что ударилось о дверь в блиндаж. Из-за этого хемо-пёс стоящий на посту аж подпрыгнул, после чего щёлкнул предохранитель и тут же он вошёл внутрь, под новый грохот.

– Ебаный в рот! – раздался его крик. – Медведь, сюда!

Медведь сразу напрягся и бросив карты быстрым шагом преодолел всё расстояние до блиндажа, после чего вообще сорвался на бег.

– Ты конченный?! – закричал Медведь, видя подвешенног Крыса.

Высота в блиндаже была не очень, но и Крыс был довольно низким. И хоть ноги его были в паре сантиметров от земли, но... они действительно её не касались, сам Крыс уже начал бледнеть и дёргаться. Дневальный кое-как подхватил его за ноги, а затем уже Медведь с гневным взглядом просто за шкирку одной рукой поднял сослуживца, а затем лёгким движением дёрнул за верёвку, вырвав её из потолка вместе с креплением для лампы.

– Нет, дайте мне умереть! – закричал Крыс, после чего начал вырываться.

Слёзы текли по его лицу, а сам он был изрядно пьян. Медведь же в свою очередь взбесился, ведь слабаков, алкашей и самоубийц он не очень любил. Поэтому отшвырнул Крыса на землю, после чего тот продолжил хныкать и ползти.

– Сучья Ларнелия, – прошипел Медведь, сразу связав странное поведение Крыса с недавним посещением летописца.

– Чё, повесится пытался? Ну и показуха, – тем временем в проходе уже стоял Шнырь, злобный ратлинг. – Ещё и табуретку так отпихнул, прямо в дверь. Чтобы точно тебя спасли, да? В следующий раз ствол в рот засовывай и гашетку спускай.

И хмыкнув Шнырь ушёл обратно за стол играть в карты. Крыс же в свою очередь действительно очень боялся смерти и убить себя просто не мог. Именно поэтому среди тысяч способов это сделать он выбрал петлю, казарму и... табертку. Чтобы его точно успели спасти. Хотя была и вероятность, что никто не среагирует или не услышит грохота.

Медведь же немного успокоился. Да, за подобное поведение он хотел удушить Крыса. Суицидником заделался, сукин сын, миллиарды людей только о такой жизни и мечтают, а он просто... просто взял и решил себя убить. Ничего скотина не ценит. Однако всё же Медведь также понимал, что у такого поведения есть более глубокие причины. Но разбираться Медведь не стал и просто поднял пьяного Крыса за шкирку и потащил.

– Отпусти меня, дай мне сдохнуть, убей меня! Сломай мне шею! – рыдал во всю Крыс, вцепившись в могучую руку Медведя.

– Блядь, я тебя отпизжу ща, но не убью. Впрочем, если жить не хочешь, то хрен с тобой. Расстреляем. Только разрешение у Коршуна выбью, да сразу тебя к стенке поставлю. Нахер нам нужен солдат, который жизнь свою не ценит. Хочешь умереть – умрёшь, не ссы.

И вот с одной стороны Крыс получил желаемое, но вдруг изрядно пересрал. Ещё не весь адреналин после первой попытки суицида из крови вышел, как ещё больший стресс организм начал испытывать от осознания, что всё же скоро его по-настоящему грохнут. Это создавало лютый контраст и как большинство суицидников Крыс начал понимать, что в целом пиздец как хочет жить. Правда пик этого придётся когда к затылку приставят ствол.

– Коршун, бляха! Открывай! – стуча в металлическую дверь блиндажа Медведь поднимал лютый грохот.

Кроме того удары становились всё громче и постепенно казалось, что Медведь уже вот-вот решит вынести дверь с петель, ведь командир что-то не открывал, а вся ситуация во взводе начинала всё больше выходить из-под контроля. Неделю Медведь давал своему другу время передохнуть, но пора либо складывать полномочия, либо брать крохотные яички в кулак и делать то, что должно делать командир несмотря на свои личные проблемы.

– Сейчас выйдет, дай ему ещё пару минут, – вдруг дверь отворилась, но перед Медведем оказался Шакал с костылём и в его лоб едва не прилетел кулак, что оставил на металлической двери вмятину.

Медведь нахмурился, но кивнул, не став вглядываться в темноту блиндажа через плечо Шакала. Сам же Шакал закрыл за собой дверь и достал из-за пазухи самокрутки, после чего протянул одну Медведю, а вторую Крысу. Поддал огоньку и выпустил первое облако.

– И как там у тебя дела? – спросил Медведь, ведь говорил с Шакалом впервые с того дня, как тот лишился ноги.

– Нормально, место у кормушки нашёл. Пока не подхвате, но скоро протез подгонят, а там глядишь и к операциям серьёзным пустят, – ответил Шакал, что выглядел куда лучше, чем раньше. – Правда учиться ещё многому придётся. Там порой таких приносят бойцов, что... пиздец одним словом. Но их спасают. Меня тоже научат. Тем более база уже имеется.

– Да, заштопал ты меня как свинью тогда, но... живой стою. Это главное, – кивнув, произнёс Медведь. – Ты это... если что надо будет, то обращайся.

– Знаю, Медведь, знаю... – ответил Шакал, глядя на Крыса, который сидел поджав коленки и за пару затяжек уже выкурил всю самокрутку. – Эй, Крыс... держи-ка, говорят помогает. Попробуй, может тоже проканает.

И бросив на колени Крыса книжку с аквиллой и знаком Экклезиархии, Шакал посмотрел на Медведя, хлопнул того по плечу и ушёл. Медведь хорошим парнем был, да и Крыс тоже выручал порой Шакала. Но сам Шакал не особо хотел задерживаться здесь. Он понимал, что переживёт их всех. Возможно уже совсем скоро их тела испустят последний дух на пути к госпиталю или под ножом хирурга.

Сам же Шакал хоть и не привык привязываться к кому-то, но они были для него своими и своими останутся навсегда. Слишком долго он был в этом отряде, как и на войне за короткий срок можно было пережить такое, после чего хрен уже отвяжешься. Поэтому Шакал редко навещал товарищей, стараясь держаться от них подальше и заводил новые связи в тылу, с новыми людьми, что также станут своими.

Просто Коршуну тоже херово сейчас было, прямо край и... кажется по мозгам ему псайкер тот поездил нехило так. Но вроде последние три дня на поправку пошёл. Хотя ментальные болезни куда опаснее и сложнее физических, они как... как качели, сегодня отпускает, может пол года полегче будет, а потом бац и всё вернётся к тому, с чего начиналось. Не лечиться это, в лучшем случае купируется, например той же смертью, до которой Коршуну осталось немного, как и любому из хемо-псов.

Так или иначе, убрав срач и умывшись из фляги с водой, я кое-как взял себя в руки и наконец-то вышел.

– Хуф, м-да... – только и выдал я, жмурясь от слишком яркого света.

– Коршун? Ты... в порядке? – спросил Медведь с подозрением глядя на меня.

– Да, вполне. А что?

– Ты лет на тридцать постарел. У тебя волосы седые.

– А-а-а... насрать. Могло быть и хуже с такой-то жизнью. Так, а Крыс чего тут?

– Повесится пытался.

– Жить надоело? – повернувшись к Крысу спросил я. – Ладно, право умереть у тебя никто не забирает. Тебе гранату дать или просто в лицо выстрелить?

– В пизду... – тут же вскочил Крыс, пошатнулся и пьяной походкой удалился, а я только револьвер успел достать.

– Вот и одной проблемой меньше, – произнёс я, натягивая на глаза маску.

– Ты точно в порядке?

– Да-да, не переживай. Колёсики попью, буду как новый, – снова отмахнулся я, чувствуя как меня действительно отпускает.

– А побочки?

– Медведь, голову мне не еби. Сказал нормально всё – значит нормально. На этом давай и закончим. Что там по бойцам? Меня кажись неделю не было, да?

В целом под таблеточками жить стало действительно проще, а происходящее начало восприниматься как должное. Влияло ли это на то, как я исполняю роль командира? Конечно влияло, как и вообще согласно Памятке Гвардейца бойцов с посттравматическим синдромом надо было обратно домой отправлять. Но кого-то это волновало? Нет, всем было плевать на такую херню. При чём всем не только в полках Савлара, а в целом в гвардии.

Как там говорят на Армагеддоне? Имя нам легион и крови нашей океан? В этом и суть гвардии, утопить в своей крови всех врагов и ничего более. Там где не проедут танки и не справятся астартес, сдюжат сотни тысяч гвардейцев, пройдя хоть само Око Ужаса без поддержки авиации и артиллерии. И это даже не вопрос их мужества, а вопрос количества заград отрядов, готовых стрелять в спины своих.

Хотя у меня побочки были ещё терпимыми. Светочувствительность, судороги, порой сонливость и головная боль – сущие мелочи. Правда Шакал сказал, что при длительном употреблении могут появиться и новые проблемы, или наоборот исчезнуть старые, однако на данный момент я словно заново родился и в душе застыло чувство необоснованной эйфории.

И с позитивом я начал осмотр войск. Гранат не хватает? Ничего, могло быть и хуже. Лазган кто-то забыл почистить? Ну, постоит сутки в дозоре, одумается может. Мало что меня могло сейчас заставить волноваться, а о той встрече с псайкером я даже не думал, стараясь занять себя каким-то делом. Жизнь же движение и чтобы свои собственные тараканы тебя не убили, ты должен быть быстрее их.

А затем недолго думая, убедившись что боеспособность отряда восстановлена, я уже сам пошёл к Циклопу за новым заданием. Надо было видеть его рожу, хемо-пёс пришёл к нему лично, чтобы отправиться обратно в ад. Наверное в тот момент он по моему внешнему виду смекнул, что тряхнуло меня знатно, но его это не особо волновало. Перед ним так же ставили задачи и постоянно его отряды работали на многих участках.

И пока рота не вернула свою былую численность, нашими сотнями под началом летёх затыкали бреши в самых неудобных местах. Одним из таких мест стал химический завод, где до недавнего времени вовсю шло производство химического оружия, но из-за активных боёв всё было взорвано и часть районов погрузились в ядовитый смог. Железная Гвардия тут же выразила готовность пойти туда стройной шеренгой и сдохнуть, но командиры подумали и решили, что в этом месте всё же лучше справятся с умерщвлением себя и врагов хемо-псы, что и логично.

Так что туда скоро должен был отправиться наш отряд, который был не особо рад такой моей инициативе. Я же страх смерти и вовсе потерял, более того, мне в тот момент казалось, что я могу вообще всё. Идти я также собрался в первых рядах, а после напоминания всем о квотах на расстрел – а такие реально были в нашем полку, комиссар буквально были обязаны расстреливать определенное число хемо-псов вне зависимости от ситуации – они кажется тоже воспряли духом.

– И для этого я достал вам этих красавиц! Огненная лилия, гордость именно нашего полка! Надёжность этих огнемётов даже выше тех, что приходят из миров-кузниц! – довольно рассказывал я, показывая всем огнемётные системы. – Ну?! Добровольцы есть?!

Добровольцев было немного, ведь огнемёты эти то и дело взрывались вместе с бойцами, а враг первыми делом выцеливал именно не очень мобильных огнемётчиков. Поэтому жили они недолго. Но я быстро нашёл трёх "добровольцев", после чего начал проводить последние проверки личного состава. Попутно пиная под сраку Крыса, который кажется тоже от безделья не о том начинал думать. Ведь если боец хочет повеситься – значит боец недостаточно загружен делами, из-за чего появляется свободное время и думать мозг начинает не о войне, а о всякой ерунде, что осталась в прошлой жизни.

Себе я же заказал новый шедевр, могучую мельта пушку, которая технически называлась мельта-ружьём, всё же пушками обычно называли то, что становится например на титаны, ну или на технику. Однако она была очень здоровой и модифицированной, что позволяло делать выстрел по области. Один выстрел, резкий скачок температуры и всё что впереди по траншее – горит огнём или вообще расплавлено. Хотя для стрельбы потоком существа отдельный режим, которым уже можно было плавить и технику.

– Красавица, – произнёс я, уже облачённый в новый штурмовой панцирь с дополнительным энергоранцем.

По факту мельта-была тоже не самого лучшего качества, поэтому для надёжности у неё имелся внешний источник питания. Мобильные слишком быстро выходили из строя или если те же Адепта Сороритас могли себе позволить менять выходящие из строя мельта-ружья, то у нас такое редкое и сложное оружие проходило через десятки, а то и сотни бойцов, прежде чем его решались разобрать на составные детали.

И хоть кабели идущие за спину немного мешали, но в целом конструкция всё равно выглядела надёжно, хоть и стала весьма громоздкой в сравнении с оригиналом.

– Коршун, твой... пиктер... вот... еле успела... – ещё на осмотре снаряжения ко мне прибежала Ларнелия, запыхавшая и уставшая. – Не думала, что вы так резко и неожиданно решите вернуться на фронт. И... вы покрасили волосы? А морщин у вас откуда? Неужели это из-за...

И по расширяющемуся и сужающемуся зрачку можно было понять, что Ларнелия тут же начала делать новые фото, записывая последствия контакта с псайкером. Это были редкие кадры, ведь большинство после таких встреч не выживало. Как и то, что потом Ларнелия пересматривала... оно действительно поражало, но впервые за всю свою жизнь она видела человека, который буквально стал седым за считанные дни.

Да, Ларнелия уже видела как быстро стареют гвардейцы. Ведь год на войне шёл порой за все пять лет нормальной жизни, а когда начиналась такая резня с хаоситами, то порой... порой год шёл и за все двадцать лет. Гнида тоже оказался довольно молодым парнем, но выглядел словно вояка, которому за пятьдесят. Теперь же ей удалось поймать и редкий кадр, когда буквально одна боевая задача отделяла крепкого мужчину от чуть ли не седого старика.

И лишь один вопрос интересовал в этот момент Ларнелию: сколько ещё проживёт Коршун? Ведь при взгляде на него ей прямо хотелось сказать, что... что она видит перед собой того, кто уже обнял смерть и уйдёт за ней в следующем бою. Кажется про нечто подобное ей рассказывал полковник, который был знаком с таким феноменом, но не смог внятно объяснить гражданскому, что это вообще значит и как это выглядит.

– Кхм... вам бы в госпиталь, – прочистив горло, Ларнелия всё же вспомнила о том, что даже хемо-пёс остаётся человеком и её мысли были слишком циничными, ведь превращали человека в материал, хоть и не для войны, но для летописи.

– Лучшее лекарство от морщин уже здесь, – усмехнулся я, подмигнув молодой и наивной девушке, которая никогда не станет другой. – И имя этому лекарству не транквилизаторы и не психотерапия, а война. Война лечит всё, в том числе и жизнь. СТРОЙТЕСЬ СОБАКИ, ВРЕМЯ ОТПРАВЛЯТЬСЯ В АД И Я ЛИЧНО ПРОСЛЕЖУ, ЧТОБЫ НИКТО ИЗ ВАС НЕ ОПОЗДАЛ НА ВСТРЕЧУ С АРХИВРАГОМ!!!

Так очередной отряд снова ушёл на боевую задачу с рассветом. Не маршем, а вразвалочку, к транспортному узлу. Под шутки и пошлые анекдоты, передавая флягу с амасеком и подпрыгивая на каждой яме, смеясь и затягиваясь чем Бог-Император пошлёт. Каждый натягивал эту маску и каждый в душе понимал, что и в этот раз половина отряда не вернётся в располагу.

Но даже если так, то лучше наверное умереть с оружием в руках с братьями по оружию, чем встретить свой последний день упав без чувств в шахтах Савлара или не проснувшись из-за того, что тебя просто во сне прибережёт как собаку. Поэтому многие и выбирали службу в полку, становясь уже не собаками, а псами.

Хотя кто-то как тот же Крыс ещё мечтал о том, что своей службой Человечеству сможет заслужить прощение за сотворённые грехи. Жаль только, что прощения этого никто и никогда не даст.

Глава 14

– Ваши псы весьма хороши, полковник, – произнёс дознаватель Долт Онермак.

Полковник же не отвечал, продолжая изучать содержимое своего когитатора. Полковник... довольно громкое звание, ведь командующий полком зачастую возглавлял десятки тысяч солдат. Под его началом могли находиться сотни и даже тысячи танков, что сравняют с землёй города. Одно его слово и губернатор будет свергнут, одно его желание и вот он уже на стороне Хаоса.

А если речь заходит о полках Савлара, то всё было ещё куда сложнее. Особенно учитывая тот факт, что Долт Онермак пришёл именно к полковнику хемо-псов, продолжая сверлить его взглядом. Сам же полковник мало интересовался делами инквизиции, не задавал никаких вопросов и просто выполнял поставленные задачи. Как же он выглядел?

Этот момент тоже был довольно... интересным. Ведь как обычно представляют командиров хемо-псов? Какой-нибудь амбал, здоровенный мужик как Медведь? Или лысеющий и в меру упитанный вояка Циклоп, который хоть и не атлет, но руками арматуру в узлы крутит только в путь? Может быть как Коршун, вроде хилый и даже дрыщ, а на деле под лохмотьями скрывается жилистое тело волка, которому может не хватает массы, но чьё желание убивать куда сильнее других?

Нет, полковником хемо-псов был весьма тощий и сухой мужчина, который не пробежит десяти километров в полном снаряжении. Он не был высок, плечи его нельзя назвать широкими, нет никакой харизмы на лице, как и в целом... он будто бы никогда не покидал штаба из-за чего кожа его казалось невероятно бледной, будто просвечивающейся. Болезненного вида худощавый скелет сидел перед Долтом.

– Как думаете, полковник, почему я обращаюсь к вам за помощью, а не к другим полкам? Как только инквизитор прибыл, то сама Железная Гвардия выразила желание всячески помочь нам в нашем непростом деле. Другие полки с трепетом глядели на нас и понимали, что дело серьёзно, на кону стоит не просто система, а возможно будущее всего Человечества, ведь рядовыми случаями Святая Инквизиция и тем более Ордо Малеус не занимается. Мы не искореняем мутантов, не охотимся на ксеносов, мы ведём войну с самим Архиврагом. Кто если не мы, да?

Полковник молчал, но перестал пролистывать когитатор, как и взгляд его остановился в центре экрана. Но при всём этом ни страха, ни волнения внутри полковника не было. Казалось он вообще не испытывал никаких эмоций и даже на дознавателя инквизиции он если и смотрел, то взгляд был такой же как... как если бы он смотрел на другого полковника, лорда-миллитанта, на хемо-пса или... или сервитора, моющего полы.

Это Долта немного раздражало, но в то же время именно по этой же причине он был здесь.

– Бугор, так вас прозвали хемо-псы? Вы знаете, что на Савларе значит это слово? – продолжал говорить Долт и в этот раз он задавал вопросы.

– Да, – сухо ответил полковник.

– Можете прояснить, вдруг я что-то забыл или неправильно понял?

– На Савларе это ранг, которым наделяют старшого, лидера банды. За ним его банда, бригада, отряд и просто группа словно за бугром.

– А вы ведь даже не с Савлара, – покачал головой Долт, вставая за спиной полковника и тоже глядя на экран когитатора. – Боюсь у нас осталось не так много времени, полковник. Мы дали врагу слишком много времени и либо мы его уничтожим в следующий месяц, либо... либо станет слишком поздно. Ваш полк пойдёт в первых рядах. Пойдут все.

– На каком участке?

– На всех, полковник. Прямо к сердцу улья.

– Это самоубийство.

– Я знаю. Как и вы знаете для чего создают полки Савлара.

И лицо Бугра не изменилось, как и душа осталась в удивительном спокойствии. Долт был псайкером и довольно чувствительным, он очень хотел заменить психическую активность полковника, но... лишь ледяная тишина, что образовалась за годы покорной и смиренной службы звучала в разуме.

Полковник не стал спорить, ведь знал что смысла в этом просто нет. Зато есть куда больше смысла в том, чтобы спланировать следующую самоубийственную операцию так, дабы потери были меньше. Он собирался сделать всё, что зависит от него самого, а там... там уже будь что будет. Пусть даже Ордо Малеус решит казнить всех свидетелей, но перед Богом-Императором его душа будет чиста.

***

Выстрелы, пламя и крики агоний. Очередной тоннель тонул в активном бою и одним за другим в пекло бросались отряды. Отряды зачастую не выходили из боя, ведь погибали все под чистую. Потери составляли от шестидесяти процентов личного состава, но на самом острие шла рота Циклопа, впереди которой рвался обезумивший Коршун.

Страха смерти во мне уже толком и не было. Кукуха ещё не пришла в себя, из-за таблеток и вовсе порой казалось, что я бессмертен. Снаряд взорвался рядом? Ерунда. Заляпало лицо кишками товарища? Стёр и попёр дальше. И пока все вели позиционные перестрелки, я в очередной раз рванул вперёд, прорываясь к вражеским позициям.

Завернул в технический проход туннеля, где тут же лицом к лицу встретился с сидящими за ящиками бойцами. Они не держали дверь на прицеле, заметили меня почти сразу, но даже не понимали что происходит. Руки их дрожали, на лице был сущий страх, будто бы их загнали сюда силой или же из-за лицезрения чужих смертей они поняли, что скоро умрут сами.

Они не были солдатами, но в руках их было оружие. А я... я даже не стал просить их сдаться. Хотя пленных мы порой и брали, для разных целей. Более того, при зачистках городов проводились и спасательные операции, ведь многие могли быть верными гражданами Империума. Их порой переодевали в военную униформу, выставляли под огонь артиллерии, использовали как приманку и...

Всё это не особо волновало хемо-псов, и вообще не волновало меня. Спокойно я дал очередь в голову крайнего справа, затем также спокойно убил второго, после чего переступил трупы и на ходу начал готовить к броску гранату. Я убивал всех на своём пути, раз за разом обманывая смерть и подсовывая ей чужие души. И это меня успокаивало. Я даже пропускал очередные дозы таблеток, руки мои не дрожали, а гул в голове исчезал.

– Коршун, нас окружили! Надо отходить! – раздался голос Крыса в воксе. – Они пробурились на пятом километре! Циклоп уже уходит в прорыв!

– Мы уже не успеем отступить! Идём в атаку! – уверенно заявил я.

Однако моего настроения никто не разделял и наверное примерно в этот момент командование перешло в руки Вепря, который решил отходить. Это было самым настоящим самоуправством и нарушением приказа командира, но... произошло всё быстро и никто не стал спорить, даже Медведь хоть и был моим другом, но всё прекрасно понимал. Я искал смерти, однако другие за мной к ней идти не собирались.

Но тогда я ещё этого не понимал, как и из-за таблеток я реально думал... думал, что совершаю нечто героическое, крайне важное, что стану мучеником. Уйду в прорыв с отрядом, переверну ход битвы или как минимум выиграю время для перегруппировки союзных сил. Но на деле... на деле раздались выстрелы и я упал на спину.

Всё тело болело, от получения трёх выстрелов в грудь разум слегка прочистился, чувство абсолютного бессмертия словно бы начало ослабевать. Левой рукой я ощупал грудь, лохмотья ещё горели, но панцирь был цел и за ним чувствовалось лишь небольшое тепло. Я выжил, броня спасла.

А вот враг мой в это поверить не смог и подумал, что я сдох. Проходя всё дальше по техническому туннелю, он уже двигался к ящику, за которым должен был быть я, как вдруг резко появился мой ствол и тут раздались выстрелы. Лёгкая отдача карабина ударила несколько раз в левое плечо. Тут же в ответ загремели выстрелы врагов, но они зажимали примерно в мою сторону, многое попадало в ящик, в пол, выстрелы летели за меня.

Я же спокойно и дисциплинированно, полностью готовый сдохнуть, работал очередями. И когда последнее тело упало, то всё вокруг меня было выжжено. Я же всё ещё лежал на спину слегка приподнявшись для стрельбы и продолжал зажимать гашетку, стреляя куда-то в темноту туннеля, на подавление потенциальных врагов.

Шлем мой слегка оплавился, но со своей задачей справился. Лохмотья продолжали гореть, но панцирная броня защищала очень хорошо, воротник спас горло, плечи ещё были раскалены, но тоже выдержали, как и сам панцирь хоть и превратился в лом, приняв на себя кучу попаданий, но спас меня от более чем двенадцати попаданий.

– Сука... – прошипел я, когда до меня дошло, что карабин не стреляет из-за того, что кончился заряд.

Да, такая мелочь не сразу дошла до меня в такой ситуации. Но продолжая держать оружие левой рукой, а уже аккуратно менял батарею правой. Где-то пять секунд целых ушло на это, крайне много. После же я начал расстреливать трупы, которые ещё шевелились в предсмертных агониях.

Скольких я убил? Очень много, невероятно много. Число убийств наверно перевалило за тысячу ещё до того как я стал хемо-псом. Под стук молотка мной выносились смертные приговоры и происходило это даже легче, чем убийства еретиков из лазгана. А ещё больше приговоров выносились мной и по другим делам, менее громким и важным. Один раз моё слово стало ключевым для казни целой шахтёрской бригады. Забастовка, срыв поставок на завод, после срыв производства укреплённых ствол для артиллерии, задержка для фронта и... из-за их забастовки тогда погибли тысячи.

Суровый приговор, но таков был закон, а я был его беспрестанным слугой. Однако в какой-то момент машина правосудия наехала на камень, который оказался слишком прочным. Оказалось, что далеко не все равны перед Законом. В это мне не верилось, ведь я был судьёй, у меня как-никак были связи, ведь я хоть и не ходил с дробовиком с панцирной броне как патрульные арбитры, но всё же был частью Адептус Арбитрес. Важной его частью.

И когда до меня дошло очередное дело, что касалось вовсе не рядового случая, а высших эшелонов власти. Я сделал то же, что и с теми шахтёрами. Начал разбирательство, честное и беспристрастное, заставил работать всех и вынес предупреждение, а затем и добавил к делу попытку взятки. Всё по закону, честно, правильно и плевать что обвинитель простой гражданин, а обвиняемый – планетарный губернатор.

Я думал за мной стоит если не сам Бог-Император, то может быть хотя бы... весь Адептус Арбитрес, но оказалось иначе.

– Вепрь, приём, – произнёс я по воксу, но вокс был мёртв.

Мой усилитель на поясе был способен устанавливать связь в радиусе до пяти километров. С учётом толстых стен и туннелей, то связь была хуже, но... в этот момент мой отряд уже отступил, начав прорыв окружения. Я же подумал, что они все мертвы, ведь в голову не могло прийти мысли, что может быть... может быть они ослушались приказа офицера.

Прямо как и в тот раз, я совершенно забыл, что не все так чтят правила, как я. Дурак, что ещё с меня взять?

– Никогда не думал, что сдохну сражаясь с культистами на забытом Богом-Императоре мире, в техническом туннеле... Впрочем, оборону здесь держать куда удобнее.

И пока на всей территории города-улья происходил решающий бой, который всё быстрее выходил из-под контроля, несмотря на действия инквизиции. Я же таскал ящики и собирал с трупов всё что мог. Конечно, выкурить меня отсюда можно довольно легко, но если враг не притащит огнемёты, мельты, парочку астартес или псайкеров с демонами, то я положу ещё десяток-другой ублюдков, после чего подорву себя плазменной гранатой.

– Спасибо Ларнелия, – усмехнулся я, глядя на росписи летописца прямо на купленных ей гранатой. – Жаль, что твой пиктер отправится в ад. А такие кадры могли получиться...

В очередной раз раздался чудовищный грохот и в этот момент часть города улья просто обвалилось. Культисты подорвали фундамент и вызвали обрушения, которые погребли как еретиков, так и лоялистов. Это же стало моментом контратаки врага, к которому в этот раз присоединились ещё и демоны.

Ситуация выходила из-под контроля и с каждым мгновением всё меньше было смысла в спасении города-улья, а высшее командование начинало продумывать меры не по зачистке, а по тотальному уничтожению этого места.