Текст книги "Soulmate (СИ)"

– Как думаешь, Рейвен, стоит ли рассказывать Логану, что это у Эрика вчера случилась истерика и тот решил набить ему морду, но перепутал тюрьму с ювелирным, ибо был слегка подшофе? – Курт, раскачиваясь из стороны в сторону, висел на люстре. – Или оставим все так, как есть сейчас, не руша авторитет нашего экс-поработителя?

– Не стоит. – Мистик хмыкнула, но веселье в глазах пылало с такой силой, что позавидовал бы даже Ртуть. – Пьетро потом сам расскажет, если захочет, а вот поглумиться над состоянием Логана, которого вчера Эрик случайно так приложил затылком о стену, вследствие чего тот память и потерял – бесценно.

========== Гражданка. Стив/Тони ==========

Комментарий к Гражданка. Стив/Тони

Сходила я, значит, на Гражданку. Прорыдала весь конец, сломала очки для 3д и ходила букой еще часа полтора. А потом поняла, что лучшей ситуации для выдержки отношений Стони просто не найти, что Баки и Стив чисто братаны и Барнс меня, если честно, просто выбешивает. Как, собственно, и Стэн.

Ах, да, точно…

СПОЙЛЕРЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ

– Как так вышло, Тони?

– Спроси это у своего нового любовника, Роджерс. Или, вернее сказать, старого. Это такая мода, да? Менять настоящее на дряхлое прошлое?

– Ты всё неправильно понял.

– О, ну конечно. Когда это ты сменил трико-мораль на трико-предатель?

Металлическая дверь медленно отъехала в сторону, раскрывая вид на немного потрепанного Марка сорок второй модели. Стив настороженно следит за движениями человека в броне, упрямо сжимает губы в ровную полоску, разрываясь между решениями сдаться и стоять до конца, но щит не опускает. Тони чуть кивает, позволяя костюму ненадолго открыть вид на побитого хозяина, выставляя темный синяк в половину лица. Стив сжимает щит крепче, давит в себе желание прикоснуться грязными пальцами к некрасивому синяку, продолжая держать оборону.

– Расслабься, солдат, я не по твою душу. – Тони усмехается, но выходит не так, как обычно: раскованно, унижающе. Выходит что-то между отчаянием и безысходностью. – Я помочь пришел. И лучше бы генералу Россу не знать об этом.

Стива тут же немного отпускает, будто от куска скалы на плечах откололась какая-то десятая часть. Щит тут же оказывается внизу, а Роджерс остается открытым. Баки сзади так доверчив не был, но Стиву верить привык, а раз тот верит Старку.

– С чего это?

– Ну, возможно, ты был прав. Возможно.

Разговор выходит не из легких, Стиву то и дело кажется, что Старк вот-вот осядет на пол, словно тряпичная кукла, сдастся. Тони выглядит необычно мрачным, опечаленным. Сломленным.

– Он не виноват, Тони. Это программа заставляла его. Не он.

– Скажи это тем, кого твой дружок отправил в могилу.

Когда на маленьком пыльном мониторе идет запись с девяносто первого, Стиву хочется прикрыть глаза и умереть. Родители Тони, Мария и Говард Старк, друзья Роджерса, были безжалостно убиты в салоне собственной машины Зимним Солдатом. Не Баки Барнсом, нет. Но Стиву, как и Тони, от этого не легче. Старк сжимает челюсть, желваки играют на его побитом лице, в глазах столько боли, что Роджерсу хочется выть. Хочется обхватить Энтони, прижать к себе и не отпускать, шепча на ухо слова извинений, шептать то, что должен был сделать с самого начала. Должен был, но не сделал.

– Ты знал? Знал, что Баки убил моих родителей?!

– Тони, я не знал, что именно он, я…

– Не ври, Роджерс! Ты знал, что Барнс убил мою мать? ТЫ ЗНАЛ?!

– … знал.

В глазах Энтони – всепоглощающая боль, обида, что душит того изнутри, а еще решимость. Непоколебимая, волевая решимость уничтожить виновника этого хаоса, этой войны собственными руками. И совсем не важно, в костюме они будут или нет. Тони готов убить Барнса и голыми, покрытыми синяками и ссадинами, руками. Готов отомстить ублюдку, который посмел отнять у Старка то самое дорогое, что было. Посмел отнять родителей, посмел отнять мать.

– Ублюдок.

Драка выходит отвратительная. Тони дерется, не думая о себе, не думая о ранах и не думая совершенно. Его интеллектуальный мозг отошел на второй план, уступая место иррациональному сердцу, которое наполнено чувством одиночества, боли и отчаяния. Сердцу, которое желает мести. Стиву больно видеть Тони таким, но еще больнее драться с ним и осознавать, что поведение Старка полностью его, Стива, вина. Не Баки, не русских агентов Гидры, а только его. Роджерс оттаскивает обезумевшего Железного Человека от Баки, кричит тому уходить, а сам падает вместе с Энтони в лестничный пролет, желая остановить это безумие.

– Ты предал меня!

– Я не предавал тебя, Тони.

– Ты развязал войну из-за него, Роджерс!

– Но он мой друг…

– … а я больше нет?

Тони бьет со всей силы, совершенно не жалея ни себя, ни Марка, ни Стива. Бьет, стараясь вырубить как можно скорее, чтобы добраться до Джеймса и размазать мозги того по асфальту точно так же, как тот поступил с его отцом в далекий девяносто первый. Энтони Старк хочет сомкнуть пальцы на глотке Зимнего ублюдка, хочет до скрежета зубов, но Стив слишком большая помеха, чтобы его игнорировать.

– Ты никогда не был мне другом. Ты – больше. Больше, чем друг, Тони.

Роджерс выглядит жалко. Его попытки остановить ученого столь же нелепы, как вся жизнь Зимнего Солдата.

– Тогда почему? Какого черта ты скрывал от меня то, что убийца моих родителей был на свободе все эти годы?! Какого хрена, Роджерс?

Внутри Старка – лава. Горячая, заполняющая все щели расколотого на миллионы кусочков сердца миллиардера, некогда радостно бившегося при виде знакомых глаз Капитана.

– Тони, я… я думал, что поступаю милосердно.

– О, Стив, ты не думал. Ты совершенно, мать твою, не думал!

Старк кричит, брызжет слюной прямо в грязное лицо некогда любимого человека и борется с желанием плюнуть тому в эти блядские голубые глаза. Глаза, в которых сейчас так же много боли, как и в старковских.

– Я не хочу крови, Тони.

– Тогда, скажи на милость, почему у меня половина лица разворочена? Почему убийца моих родителей тебе дороже меня, дороже нас. Почему, Стив? Не ты ли так пафосно в прошлый раз говорил, что выстоять можно только вместе? Не ты ли говорил, что предавать – не в твоих правилах? – Тони на секунду замолкает, потеряно оглядывая карими, с лихорадочным блеском глазами, а после сглатывает комок крови, спрашивая совсем уж устало и сломленно. – Слова о любви тоже были ложью, Капитан?

Стив хмурится, приоткрывает рот, но сказать ничего не может. Горло обжигает огнем, зрачки в голубых, отливающих зеленым, глазах потрясенно расширяются от осознания. Только сейчас до Стивена доходит, как все выглядело со стороны. Доходит, что и в какой момент пошло не так и почему Тони сейчас смотрит на него с такой ненавистью и разочарованием. Мозаика с тихим щелчком собирается воедино, целостность картины приводит Роджерса в ужас, а грудь неожиданно сдавливает чувство вины.

– Нет, нет, Тони. – Губы капитана дрожат, вкус крови во рту смешивается с горьким сожалением. – Всё не так, я не предавал тебя. – Капитан лихорадочно шепчет, кусая нижнюю губу так, как делал всегда во время волнения; Стив пытается положить ладони на щеки Старка, покрытые пылью и грязью, притянуть к себе и успокоить, обнять, дать почувствовать, что он, Стив, жив, что нападать никто больше не будет, но Тони резко отшатывается, с треском ломая выстроенную за считаные секунды роджеровскую теорию о “долго и счастливо”, с каким-то диким ужасом смотрит в глаза и молчит. Железный Человек ожидал удара от того, кто стал самым дорогим. В этот момент Стив возненавидел себя окончательно. Тони Старк никогда не молчит. Никогда. – Тони~…

Грохот, стоявший в ушах Стивена Гранта Роджерса в момент ухода, можно назвать оглушительным невзирая на тавтологию. Сердце Тони Старка, так легко разбитое на части железной рукой одного суперсолдата, медленно истекает кровью, пока последний дорогой человек, бросив кроткий взгляд любимых голубых глаз, покидает поле неравного боя, оставляя с разбитым реактором и сердцем на бетонном, холодном полу бункера Гидры.

========== Уэйд/Питер, Стив/Тони. Гражданка ==========

Когда родители ссорятся, любой ребенок будет чувствовать себя паршиво. Будет пытаться помирить их, всячески оставлять наедине или, наоборот, не даст устроить новый скандал, когда два бунтующих взрослых сойдутся на одном квадратном метре. Если же ваши родители супергерои, так еще и оба мужчины, то причин для беспокойства, соответственно, в четыре раза больше. Питер чувствовал себя маятником, мотаясь меж двух отцов, как меж двух огней.

Папа Стив был более мягок, смотрел на Тони всё с той же любовью, но от Баки не отступил. Отец же выглядел так, словно хочет, по меньшей мере, переломать Стиву все кости, а после добраться до Барнса и пустить того в мясорубку на любимые уэйдовские чимичанги. Это Питеру, если честно, совершенно не нравилось. И дело было вовсе не в том, что Джеймсу Старк-Роджерс симпатизировал. Баки ему как раз нравился не особо, но осуждать выбор папы Стива Питер тоже не собирался.

Когда пришла очередь выбирать сторону, Питер ответил без раздумий. Тони всегда был для Питера примером, любимым отцом и кумиром, на которого хотелось равняться. Стив же был кем-то вроде матери, всегда оберегал и защищал. Видеть Роджерса с оружием, так еще и воюющим с Тони, было непривычно, неправильно и больно. Даже неприятно. И эта боль, эта неприязнь скапливалась внутри Паука в колоссальных количествах, затмевая рациональное мышление. Питер возненавидел Баки на седьмой день Противостояния родителей окончательно и бесповоротно.

– Хей, Пити, ты чего такой кислый? Желтый и Белый волнуются. – Уэйд, как всегда, возник буквально из неоткуда. – Да и я тоже. Хочешь лимончик?

Уилсон в конфликт, что странно, предпочел не лезть совсем. То есть совсем. Он, философски рассудив, что семейка у Питера та еще, ненароком и зацепить может, подхватил катаны, телепорт, а после смылся по-английски в неизвестном направлении на ближайшую неделю. Причина ухода любимого бойфренда занимала вторую позицию в списке “почему я ненавижу Баки”.

– Нет, серьезно, тебе просто надо выкрасть Зимнего Солдата посредине ночи и выкинуть в какую-нибудь канаву хренти где, предварительно замотав в паучий кокон. Ты же умеешь такие плести, да? Настоящий Паук Питер, ррр.

Иногда Уэйд бесил Питера больше, чем ссора родителей и Барнс вместе взятые.

– Мы его даже порезать можем на ломтики, если хочешь. Ну, знаешь, такие тонкие. Как ветчинка. Потом можно будет её переквалифицировать в шаурму и…

– Уэйд!

Но поддерживать Уилсон мог отлично. В один из таких дней, когда битва была на пике, а половина Мстителей оказались в тюрьме, Дэдпул явился к Питеру. С тортиком, с перевязанной красной лентой оторванной рукой Барнса и запиской от Стива. Роджерс скрывался от всех. Тони пил в башне, и даже Пеппер с сыном не могли вывести Старка из запоя. А вот Уилсон смог.

– Как у тебя получилось? Я два дня прятал бутылки, залепливал их паутиной к потолку и ничего не вышло.

– Мы просто поговорили по-мужски, Пити. Два взрослых чувака поговорили и всё решили. Скажи, что я молодец?

Стив писал, что сейчас они с Баки (Питер сжал кулаки до побеления костяшек) залегли на дно и в ближайшие недели видно их не будет. Писал, что хотел бы извиниться за подобное, за всю войну и за то, что Питер стал свидетелем того, как родители (на этом месте в глазах у Паука защипало) взяли перерыв в отношениях. Стив, кажется, извинился даже за то, что в прошлое Рождество подарил сыну не красную, а синюю кепку. На некоторых моментах бывшему Паркеру хотелось улыбаться, а вот на других – нет.

– Хей, Спайди, не плачь. Иначе я лично вытащу твоего отца и его экс-дружка из-под земли, и заставлю станцевать для тебя и папани Старка лебединое озеро в одних пуантах и костюмах принцессы. Нет, в костюмах Хеллоу Кити! Ну не плачь, baby-boy.

Момент с воссоединением всей семьи был самым эмоциональным, если бы не одно но. Такое большое, красное, вечно жрущее свои чимичанги и матерящееся, попутно рукоблудствуя на белоснежного игрушечного единорога. Уэйд умудрился даже встречу запороть.

– Ты, Капитан-я-вас-всех-послал-нах-ради-однорукого-пидора, должен Пити извинения. Уяснил, старпер?

– Уэйд, ты чего? – Питер зашипел, стараясь утащить любовника подальше; Тони в этот момент удовлетворенно присвистнул, Стив откровенно вылупился.

– Он три ночи не спал, слёзы лил, а ты там с этим уродом развлекался. Мы, конечно, ни на что не намекаем, но такого козла надо бы кастрировать.

– Уэйд! – более настойчиво зашипел Питер, пытаясь отдавить мужчине ногу, так как руки до лица не дотягивались – Уэйд держал крепко.

– И я лично помогу папане Старку выбить из тебя, блудница, всю дурь. Нет, серьезно, почти пятнадцать лет брака, а ты свалил с каким-то хмырем, перед этим войну развязав. Чувак, да даже мы не такие обмудки!

Иногда Питеру все же хочется двинуть Уэйду со всей силы. Желательно булавой. Исцелится все равно. Останавливает Старка-Роджерса, пожалуй, только раздутая гордость за столь раскованного парня.

– Слушай, Кэп, а может тогда ты и к нам с Питером в постель прыгнешь? Ну, знаешь, секс втроем, всё такое, новые ощущения. И ты, папаня, тоже можешь присоединиться.

Нет, двинуть всё же стоит. Раз так пять.

========== Стив/Тони. Мысли Старка ==========

Комментарий к Стив/Тони. Мысли Старка

и снова Гражданка. на этот раз мысли Старка

Вам когда-нибудь доводилось испытывать острое разочарование в человеке, который буквально вчера был дороже всего на свете? Если нет, то и не стоит, поверьте – состояние настолько отвратительное, что хочется лечь под простыню и ползти на кладбище. Тони Старк ползать в принципе не любил, как и ходить, поэтому подобные действия совершать отказался сразу же. А вот полететь в космос, наплевав на ограниченное количество кислорода в костюме – запросто. Полет, правда, закончился довольно быстро и уже на выходе в первые слои атмосферы гений запаниковал. Приземляться пришлось в экстренной ситуации, быстро сбрасывая стабилизаторы к чертям и ориентируясь на Пятницу. Проблема с обледенением была решена еще восемь лет назад, но вот установить где-нибудь баллон с воздухом Старк так и не решился. В такие моменты Тони как никогда скучает по Джарвису, верному ИИ и в каком-то смысле даже лучшему другу. По голосу, правда, скучать особо не приходится – Вижн всегда рядом и он, вопреки думам многих, поговорить любит от слова очень, – а вот по саркастичным шуткам и прочей лабуде, своеобразной заботе – да.

Тони Старк себя одиноким не считал. До этого момента. У него было много внимания, девушек, парней, прессы и денег. О, последнего у него было больше всего остального, но вот что-то радости не прибавлялось. Сейчас же, испытав на себе принцип бумеранга, заключавшийся в том, что Тони бросили, настроение шло только на спад. Стив Роджерс, гордость Америки, спаситель мира, а на деле такой бесхребетный мудак, что у гения и слов других нет. Хотя, хребет у него все же есть, только вот магическим образом материализуется лишь в том, что для Тони абсолютно не важно. В Баки, например. Этот замороженный мудак-номер-два одним своим появлением в прошлый раз лишил Стива покоя на долгие два года, отнял у Тони внимание любимого человека, но и этого ему оказалось мало. Барнс успокоился лишь тогда, когда оставил Старку фингал, прихватил Роджерса и исчез к чертям собачьим. Вот тогда-то Энтони Эдвард Старк и понял, что одиночество, собственно, было всегда рядом. Только вот Тони его игнорировал, всячески не замечал и топил за работой, пропуская стаканчик другой виски за собиранием очередного Марка. Нет, серьезно, Тони не было так плохо даже после ухода Пеппер. А ведь с Потс он был знаком добрые лет пятнадцать. И все равно в тот раз пил меньше, да и на улицу выходил. Сейчас, конечно, все вышеназванное так же соблюдалось, но совершенно по другим причинам.

– Как это “мы его упустили”? – Тони, непривычно серьезно сгорбившийся над столом, прикрыл глаза. – Вы осознаете, что потеряли Капитана Америку? Эту дылду двухметровую в разноцветном, мать его, трико, и с раскрашенным фрисби под мышкой. Где ваши глаза вообще?!

После создания Альтрона было легче, запоздало понимает Старк, невидящим взглядом рассматривая пейзаж из окна базы Мстителей. Сейчас же всё снова пошло наперекосяк. Как тогда, четыре года назад. Когда Локи загипнотизировал Бартона, обвел всех героев Земли вокруг пальца, а после отделался путешествием в один конец до Асгарда. Сейчас, наверное, радуется там, сволочь рогатая. Отхватил себе трон и смеется, наблюдая сверху. Старка передергивает, а во рту неприятно пересыхает. Тони щурится из-под очков, откладывает их в сторону и закрывает глаза, тут же массируя веки двумя пальцами. Ночь недосыпа здорово бьет по нервам и самочувствию.

– Стивен Грант Роджерс только что был задержан при попытке помощи Джеймсу Барнсу, более известному под псевдонимом Зимний Солдат. Капитан Роджерс был арестован полковником Роудсом и уже сейчас, связанный, направляется к вам в компании группы захвата. – Росс на том конце провода злорадно ухмыляется, Тони готов спорить на тысячу баксов. – Что будете теперь делать, Старк?

Раньше было определенно легче, черт возьми!

– … конечно же накажем, по всей строгости. – Тони злобно смотрит в голубые глаза Стива напротив, а после нажимает на телефоне отбой и в два широких шага преодолевает расстояние между ними, пальцами впивается в плечи и шипит в лицо. – Ты что удумал, придурок? Жить надоело?!

Глаза у Стива наивные, в них плещет боль и понимание, напополам с ответственностью и долгом. А еще там есть крохотная частица вины, которую тот упорно давит в себе. Потому, что нельзя. Потому, что если эта вина разрастется, то Баки отправят в тюрьму, а сам Стив пойдет просить прощение у Старка. А это, как ни крути, сейчас не нужно никому из команды Капитана.

– Ты ведь понимаешь, что втягивать ребенка в это было глупо?

– О, кто заговорил. Завались, Капитан-я-просто-лживая-сволочь и катись к своему Барнсу.

– Тони…

Питер Паркер, шестнадцать лет, сын Ричарда и Мэри Паркеров, некогда близких друзей авантюрного Тони Старка. Умный, ловкий, с недавнего времени владеет сверхчеловеческой силой. Человек Паук, защищающий Нью-Йорк, протеже Железного Человека и будущий наследник Старк Индастриз, если с самим плейбоем что-нибудь случится.

– Ты в них хоть что-нибудь видишь? – Тони картинно округляет глаза, а после прикладывает очки для плаванья к лицу; Питер рядом краснеет, кусает губы, а после с вскриком пытается отобрать. – Ой, где это я?

Только вот подросток не может спасти взрослого человека от его собственных мыслей, как бы ни пытался. Тони не смогло развлечь даже конструирование костюма для Паука.

– Мстители нужны тебе больше, чем мне. Они – твоя семья. И мне очень жаль, что все так получилось. Прости, Тони, я причинил тебе боль. Надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь меня. – Старк читает послание Капитана, уже после всего произошедшего, а на душе вдруг становится чуть теплее. – Отследить себя я не дам, но если что-то случится, если потребуется помощь, я приду. Мы все придем, Тони. Только позови. – Карие глаза скользят по простенькому телефону, с помощью которого можно с легкостью отследить Стива и освобожденных им Мстителей; уголки губ Старка приподнимаются.

Тони перечитывает это письмо еще семь раз, каждый раз в его руке тот самый телефон, а во время чтения уголки губ вновь натягиваются, постепенно превращаясь в улыбку. Тони читает это письмо еще один раз и только тогда, на восьмой, замечает в углу маленькое послание. Восемь букв, аккуратно и старательно выведенные в самом углу, заставляют сердце биться чаще. Мужчина откладывает письмо в сторону, легким движением руки открывает старенький мобильник, но звонить не решается. Со стола на Старка смотрят три слова и знакомый каллиграфический почерк.

Я люблю тебя

========== Стив/Тони. Мысли Роджерса ==========

Комментарий к Стив/Тони. Мысли Роджерса

это, наверное, предпоследняя часть основного сюжета

после будет еще одна-две главы про остальных героев, например о ненавистном мне Барнсе

да, я походу самоубийца :D

и да, я скатилась в флафф. бейте сильно, долго и желательно щитом кэпчика.

Иногда Стиву кажется, что он лишний в этом мире. Особенно когда осознаешь, что ты действительно лишний, что ты не из этого времени. Что твоё нахождение здесь – одна большая ошибка вселенной, которой банально лень её исправлять. И тогда возникает так много вопросов, что голова кругом. И совсем не обязательно искать ответы, когда буквально на каждом углу факты так и кричат тебе: «хей, парень, ты ошибся пространством!».

Когда ты супергерой чуть ли не галактического масштаба, все повседневные проблемы отходят на второй план. Когда ты, вдобавок, герой для доброй половины населения Земли, проблем, казалось бы, не должно быть и вовсе. Их, на самом деле, у Стива и не было. Зато был Тони Старк. У него проблемы, кажется, появились с самого рождения. Маленькие, ничем не отличающиеся от проблем других грудных младенцев, которые только начали осваивать свой жизненный путь. Но с каждым годом проблемы становились все масштабнее, а к тридцати восьми годам Тони совершил, едва ли не стоящую жизни всей планеты и всему населению, ошибку. Тони Старк создал Альтрона. И кто дернул его на это, помимо собственной глупости? Кто внушил глупую идею пубертатному мозгу сорокалетнего гения? (И совсем не важно, что именно Ванда, в действительности, сделала последний толчок ко всему этому безумию). А исправлять всё нужно именно Стиву. Именно на его, Стива, плечи каждый раз сваливается громоздкий, размером так с многоэтажку, валун ответственности и раскаяния за те вещи, что совершил Старк. С каждым таким камнем Роджерсу кажется, что он не выдержит. Сломается в один из дней, рассыпаясь на тысячу и один осколок под весом этой тяжелой ответственности, так легкомысленно сваленной на него Тони. Развалится, оставляя после себя лишь тень прошлого солнечного Стива Роджерса, уступая место расчётливому и холодному, словно тот самый кусок льда, в котором и был найден, Капитану Америке. О, этого парня, насквозь пропитанного патриотизмом и желанием помогать каждой букашке на этой бренной земле, так просто не сломить.

Иногда Стиву кажется, что быть супергероем – не его. И родись он в этом веке, полном различных высококлассных технологий, жить было бы легче всем: Тони, Щ.И.Т.у, самому Роджерсу. Не нужно было бы заново адаптироваться в кратчайшие сроки, стараясь догнать развитие современного мира; не нужно было учиться жить дальше, задвигая каждый раз воспоминания и чувства как можно дальше; не нужно было бы сожалеть о так и не прожитой жизни с любимой девушкой – Пегги. А ещё не нужно было бы топить боль, стараясь спрятать её в самые отдаленные ящички потрепанной души, давить в себе обиду на весь мир за несправедливость и отчаяние, так старательно пытавшееся захватить супергероя. Ничего из этого делать было бы не нужно. Стив бы родился в какой-нибудь среднестатистической семье, был бы щуплым парнем, не способным даже девушку собственную защитить, возможно стал бы актером. Таких, как Роджерс успел заметить, девушки этого времени жалуют: худых, милых на личико и до одури капризных. Капризным Стив бы не был, но внешние данные разительно отличались бы от нынешних.

Иногда Стиву кажется, что встречаться, да и вообще встречать, Тони Старка было ошибкой. И если не самой опрометчивой, то вполне близкой к этому званию. Невозможный человек, вечно наступающий на одни и те же грабли в попытке казаться лучше (здесь Роджерс наивно забывает, сам точно такой же), чем был, путал Стива покруче всяких навороченных гаджетов этого времени. Тони импульсивный, не заботящийся о себе и окружающих, филантроп, вечно попадающий в истории и не сидящий на месте. Тони – живой. А Стив, кажется, уже нет. Лет так семьдесят, с того самого рокового падения в ледник, когда привычная жизнь пошла псу под хвост, а первое свидание с любимой девушкой сорвалось. И не жить, как живет Стив сейчас, похуже любого наказания или проделки Тони. А ведь он, Старк, тоже не живет. Точнее нет, не так. Тони не живет как все, не живет с того самого момента, как осознал собственную незначительность в этом мире и то, что он порождал зло. Не живет, наверное, с того похищения и создания своего супер костюма. И все его улыбки – фальшь чистой воды; все его показательные подколки, все непристойности и хождение налево – фальшь. Тони – пижон. Невозможный пижон с большим и раненным еще в детстве одиночеством, сердцем, каждую секунду которое грозиться остановиться от попадания туда маленькой, казалось бы незначительной, шрапнели. Для всех, включая Стива до недавнего времени, Тони Старк – обаятельный плейбой с улыбкой за миллион, готовый уложить в постель любую девицу. На первый взгляд. И мало кто знает, какие чувства и переживания этот самый плейбой хранит там, за железными доспехами собственного костюма и созданной временем маски.

Иногда Стиву кажется, что во всем этом виновато непонимание. Оно, словно вирус, проникает чуть ли не под кожу каждого, кто имел неосторожность его подцепить, ломая внутренние барьеры и правила. И сам Стив, кажется, заболел. Заболел давно, еще в сорок третьем, а сейчас эта болезнь развилась до такой степени, что лечиться поздно. Она, как рак легких, находится на последней стадии и не имеет способа избавления. Стиву от этого ни тепло, ни холодно, но почему-то больно. Там, глубоко в душе, под гнетом собственных воспоминаний и страхов, что-то пульсирует и болит каждый раз, когда она, болезнь непонимания, пускает тонкие ростки в очередной раз, заставляя совершать необдуманное. Стив Роджерс никогда не был святым. Он убивал, пусть и ради бравого дела, жертвовал своими солдатами и собственным здоровьем. Да что уж таить, Стив даже один раз утопил котенка. Случайно, конечно, но моральной ответственности это с него не снимает. И никто, исключая Стива, не знает о всех плохих делах, совершенных его руками. Для всех Стив Роджерс – непоколебимый Капитан Америка, который и мухи не обидит, если та не фашистская. Реальность, однако, кардинально отличается от представлений общественности.

Иногда Стиву кажется, что они с Тони вполне понимают друг друга и никакой стены непонимания между ними нет. Если, конечно, отбросить споры, нелепые шутки и самовольные действия Железного Человека во время миссии, повседневные заморочки и вопросы нравственности относительно некоторых аспектов, то да. Они понимают друг друга. Правда, их понимание тесно граничит с непониманием, что заводит Стива в такой ступор, от которого кружится голова. Тони не слушается, Тони не думает, Тони не считается как со своей, так и с жизнью Стива (команды). От этого непонимание растет все больше, а катализатором служат какие-нибудь посторонние факторы.