Текст книги "Третья попытка мэра (СИ)"

Автор книги: Holy Ghost

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Кайл сел за взлом сервера таможни, авиалиний и еще чего-то, Ферон не запомнил. Парень так влился в расследование, что мог бы спокойно называть себя помощником шерифа, если бы только Ферон был шерифом. Хорошо хоть Кайла не волновал вопрос зачем он все это делает и для кого, так как уровень интереса был куда выше уровня страха.

– Ты же не рассказываешь об этом Лизе? – настороженно спросил его Ферон.

– Нет, сэр, я правда люблю ее и, думаю, ей лучше не знать.

Любит он… Ну-ну. Ферон не верил в подростковые отношения, не верил в их честность и искренность, так как считал, что балом правят гормоны. К тому же Лизе всего четырнадцать! Она совсем ребенок.

Кречеты отчитались о начале операции по поимке одного из главарей наркоторговцев. Ферон хотел, чтобы они поймали Мао, так как называть Уильямса “кисой” дорогого стоит, да и посмотреть в это ошарашенное лицо будет приятно.

– Тебе нельзя общаться с ними напрямую, – предупредил связной Шон. – Так ты только больше поставишь семью мэра и себя под угрозу.

Шон был прав – Ферон заигрался. Бездумные выходки нужно оставить в прошлом, если он хочет, чтобы операция прошла успешно и без потерь со своей стороны. Если что-то случится с детьми, Эдвард не простит ему этого, а если что-то случится с мэром, то Ферон не простит себе этого сам.

– Ты расклеился, друг, – общался он с отражением в зеркале. – Стал слишком мягким. Хочешь спать с ним – спи, хочешь удариться в богемную жизнь – ударяйся, хочешь стать крутым для мальца с девчонкой – становись, но держи ситуацию под контролем.

Сценарий допроса написался за один вечер. Глава Кречетов согласился выбить из наркоторговца всю правду в обмен на путевку для него и его омеги. Видать, парень хотел сделать сюрприз. Хоть у него и написано на лице “машина для нанесения травм и выколачивания денег”, но людские чувства ему явно не чужды. Они сошлись на морском туре под пальмами на десять дней. Дальше Кречеты понадобятся Ферону в полном составе.

Через неделю радостный Кайл принес Ферону странные таможенные отчеты о целом караване фур, которые не подвергли досмотру, не взвесили и даже не вписали в лист о приеме. Да, на них стояли пломбы, но Ферон знал, что хотя бы один тент из каравана в двадцать машин всегда вскрывается. Обычно это делается так: глава таможенной смены выходит на специальный плац, тыкает в первую попавшуюся машину и… Глава таможенной смены! Как ему не пришло это раньше в голову?

Раскидав по полу распечатанные листы, Ферон сопоставил даты въезда агентства перевозок “Измит” на территорию страны с таможенными сменами. Гейб МакКартер, сорок шесть лет, женат, двое детей, работает на таможне пятнадцать лет, на позиции главного смены четыре года.

– Пробей мне этого МакКартера, – попросил Ферон Кайла. – Отличная зацепка.

Интересно, Гейб стал старшим смены благодаря агентству перевозок “Измит” или просто так сложилась судьба? По данным спецслужб серьезные проблемы с распространением наркотических веществ у них начались четыре года назад. Сходится.

– Ферон, у нас есть подозрения, что за тобой следят, – оповестил его Шон, когда Уильямс направил спецслужбам новый развернутый отчет. – Заляг на дно. Месяц-два, нам не выгодно тебя терять.

– Сказал бы, что будешь скучать, – хмыкнул на это заявление Ферон.

– Ты понял меня? Будь тише.

Ферон пообещал себе, что допрос наркоторговцев будет последним перед долгим отпуском. Кречеты настояли на встрече, хотя Уильямс отказывался, просил их написать или надиктовать выясненное по телефону. Трое ребят сидели в байкерском кафе, худшего места для “заляг на дно” и не придумаешь. Говорил только один из них, двое других молчали.

– В какую задницу ты втянул нас?!

– Давай-ка подробнее.

– Роб пошел якобы покупать дурь у Чо, тот без проблем продал ему. Мы скрутили ускоглазого в бараний рог и притащили в дом мамочки Сэма, там явно безопаснее, да и миссис Уинтер свалила к тетке.

– Ближе к делу.

– Я еще раз прочитал твои записки, надел балаклаву, чтобы этот черт не признал меня, если что, сдернул скотч, задал первый вопрос, он послал меня, а потом… Пфффф! – парень изобразил подобие взрыва руками. – Выстрел, чувак. В башке Чо дыра, любимый ковер мамочки Сэма в крови, стекло разлетелось к херам, а я чуть не обосрался.

– Чо мертв?!

– Мертвее не бывает.

– Вот хрень! – Ферон ударил по столу, что пиво одного из ребят подпрыгнуло. – И как мне до них добираться теперь?

– Ты мне лучше скажи, что со жмуриком делать, а то он скоро вонять начнет.

Спецслужбы будут крайне недовольны. Может, удастся избежать разговоров об этом маленьком недоразумении?

– Оставь тело мне.

– А дальше чего?

– Я заплачу все, что обещал, и свободны.

– Шеф, так не пойдёт. Нам круто с тобой работать.

– Послушай, шеф, – перекинувшись через столешницу, Ферон вцепился в горловину парня. – Езжай со своим парнем на острова, развейся, а по возвращению обратно займись образованием или возьми в аренду гараж, чини там тачки других парней за полцены. Вот тебе готовый бизнес-проект. Забудь обо всем, что было, иначе тебя ждет та же участь, что и у Чо.

Кинув на стол сотенную купюру, дабы покрыть счет ребят, Ферон пулей вылетел из кафе.

========== Часть 4 ==========

Оставить смерть наркодилера в секрете не удалось. Шон Ирвинг долго молчал в трубку и тяжело дышал. На заднем фоне было слышно, как он мелко кромсает бумагу, пытается сломать карандаш и хрустит суставами.

– Если бы я мог, то избавился от тебя так же, как и от тела, – прошипел он через минуту.

– А будто я в этом виноват, – бросил ему Ферон. – Допросить нужно было? Ну вот, не вышло.

Ирвинг и сам не знал, на что он больше злится, на то, что Чо теперь труп или на то, что к этому делу причастен Уильямс.

– Возможно, три месяца.

– Три?! – Ферон тут же догадался о чем идет речь. – Что я буду делать три месяца?

– Твой срок в тюрьме исчислялся годами, и ты знал, что делать, так что я…

– А ты не сравнивай. Может, если я так плох, то вернете обратно?

Ферон понимал, что они могут это сделать. Как-нибудь объяснят мэру или разыграют смерть Ферона, который играет Теона, или… Вариантов много. Ферон не хотел уходить, боялся этого, так какого же лешего качать права?

– Послушай, Уильямс, – Шон доломал-таки карандаш. Связному, наверное, стало легче. – Считай, что это отпуск. Расслабься. Убирать тебя мы не станем, сам знаешь, но за мэром поглядывай и отчитывайся, что происходит. Если будут проблемы или слежка, даже намек – пиши, звони, сообщай. Я на линии.

– А с трупом что делать?

– Чистильщика направили.

– Посмотреть можно?

– Уильямс, угомонись.

В первый раз за все их общение Шон первым оборвал разговор. Бросив трубку на стол, Ферон откинулся на спинку кресла и начал думать. Долгое время у него всегда была конкретная цель, мелкие и крупные дела, небольшие задания, в общем то, что обязательно нужно сделать. Сейчас же в его обязанности входит не делать ничего. Если судить логически, то Ферон может начать строить из себя примерного семьянина, навязываться Эдварду, проводить время с детьми, да вот только потом что? Он привыкнет, а после будет боль. Если и существует большая пытка, чем заключение, то вот она: получить все, зная, что это обязательно отберут.

Еще были деньги. Много денег. Ферон, конечно, видел суммы и крупнее, но все они принадлежали не ему, да и к тем деньгам лучше вообще не притрагиваться, особенно зная, как и кому они достались. Так вот, деньги. Еще никогда Ферон не имел возможности распоряжаться такими суммами. Да, они не баснословные, но это куда больше, чем те гроши, к коим он привык. Так, а что с ними делать с этими деньгами? Дом есть, техники в достатке, машин полный гараж, кормит и поит талантливый шеф-повар, украшения Ферона не интересовали, разные косметические средства тоже, оружие, то, которое интересует Уильямса, без разрешения не купишь, массаж и тот мэр организовывает. Так и что? У Ферона было все. Чертовски обидно, что даже потратиться не на что.

– Кожан!

Ферон давно мечтал о хорошей кожаной куртке. Как-то раз он нашел в одном из секондов подходящую по цене и фасону, да только размерчик не подошел, да и сама куртенка провоняла потом какого-то альфы. Что же, об этом недоразумении можно забыть. Ферон загорелся и, быстро приняв душ, спустился вниз, дабы найти Харриса и приступить к срочному “ведению нормальной жизни”.

Дети были в школе, Енски обещал задержаться допоздна и просил не ждать, так что Ферону предоставлена полная свобода. Он пообещал, что не будет думать о том, что случится после окончания “задания с мэром”. Лучше жить тем, что есть, и наслаждаться, ибо такого у Ферона не было, наверное, никогда. А то, что за ним могут вести слежку… Это детские шалости.

Сама ситуация была из рук вон дурацкой: он, некогда участник уличной банды, доверенный нескольких крупных воротил наркобизнеса, нередко выступающий в роли карателя, знающий матерный в совершенстве, теперь едет на заднем сидении бронированного кроссовера в кожаном салоне. Его личный водитель Харрис не торопится, но и не плетется в крайней полосе, мимо мелькают бизнес-центры, торговые комплексы, клубы, магазинчики, кафешки, по улицам ходят красивые люди в дорогой одежде. Глупо все это, как в дурацком кино. И откуда в Фероне появилась слюнявая меланхолия?

– Харрис, а где ваша жена? – судя по тому, что шофер бета с кучей внуков, то у него обязательно должна быть жена.

– Умерла, господин, шесть лет назад.

Ферон тихо чертыхнулся и вмазал себе ментальный пинок за бестактность.

– Прости, я не хотел.

– Вы никогда не спрашивали, господин, да и давно это было. У меня большая семья, пятеро детей, внуков, как понимаете, и того больше. Вот недавно…

Все встало на места. Иногда Ферон подсознательно делал или говорил такие вещи, которые помогали ему. Так и сейчас рассказы Харриса отвлекали от гнетущего состояния и одновременно учили, как быть нормальным. У водителя имелись вагон и маленькая тележка семейных историй, которые он мог рассказывать часами. Харрису приятно, что его слушают, а Ферону приятно слушать, так что полтора часа по утренним пробкам до главного торгового центра прошли незаметно.

– Если у вас будут тяжелые покупки, то зовите, господин, я помогу.

Учтивости Харрису было не занимать. Поблагодарив шофера, Ферон вошел в стеклянный лифт с парковки и нажал на цифру 2. Было правильным решением избрать будний день для покупок, так как даже в это время людей в торговом центре была тьма тьмущая. Хорошо хоть к Ферону не приставили двухметровую детину в черном костюме, который бы сновал за ним везде и всегда.

Отдел с верхней одеждой нашелся быстро, и Ферон еще у самого входа увидел то, что давно хотел: коричневая потертая кожа, не короткая, не длинная, чуть прикрывает зад, несколько заклепок и высокое горло. Она была потрясающей во всех смыслах. От вида ценника у Ферона захватило дыхание – двенадцать кусков. По сути, он без проблем может позволить себе это, но нужно ли обговаривать такие траты с мэром? Наверное, Теон никогда не предупреждал Эдварда о крупных покупках и при этом считал себя правым.

Совесть говорила, что нужно позвонить, но при обучении Тео обмолвился, что удачные выходные те, в которые он потратил не меньше сотни. Сможет ли совестливый Ферон потратить сотню?

– Хочу, – прошептал он себе под нос. – Я, черт возьми, хочу это сделать.

Он рос среди альф. Строгих, сильных, разумных, контролирующих свои чувства и желания, но Ферон всегда помнил и понимал, что он другой, отличный от них. В некотором смысле уникальный, так как в данном бизнесе он больше и не видел представителей своего пола, разве что тех, кто ублажал негласных королей и их свиту. Течки отслеживались чуть ли не до минут, так что Ферон и остальные всегда знали, когда быть беде. В первые года находились те, кто мог “предложить помощь”, но Ферону всегда становилось чертовки стыдно, когда Барсе и Дьюбу приходилось караулить дом, квартиру, гостиничный номер, в то время как Уильямс с кем-то самозабвенно трахается. Потом начали выпускать хорошие блокаторы. От них, конечно, тошнило, поднималась температура, бедный Фарма все равно чуял Ферона и изводился, но, по крайней мере, они могли работать.

Кожаную куртку упаковали в красивый фирменный пакет. Эдвард в любом случае получил сообщение о покупке. Что же, если он позвонит, то Ферону придется остановиться, а пока к новой куртке нужны новые ботинки.

Ферон и не заметил, как часы показали шесть вечера, а он еще не обедал. Спустившись на стоянку, Ферон забросил пакеты в багажник и позвал Харриса с собой, так как водитель, наверное, тоже голоден, а уезжать еще никто не собирается. За едой Харрис продолжил рассказ ровно с того места, на котором остановился.

Дальше была стрижка. Уильямс не отступил от намерения остричь этот ужас, который с утра выглядит как мочалка, да и к тому же требует невозможного ухода. Молодой и очень странно выглядящий омега мигом признал в Фероне супруга мэра и, нацепив на себя самый покорный и заинтересованный вид, бросился к нему, игнорируя остальных клиентов. Парикмахер облобызал Ферона со всех сторон, для полноты картины ему оставалось разве что принести из подсобки плетку, упасть на колени и попросить наказания за плохо срезанную прядь, из-за которой он чуть не разрыдался. Ферон же не увидел в зеркале ничего такого, что может навести столь сильный ужас. Взамен за “непростительную криворукость” парикмахер предложил Ферону бесплатный маникюр с педикюром, а также пообещал пойти на курсы повышения квалификации, чего бы ему это не стоило. Ферон вежливо отказался, но сотрудники салона настояли на своем. Пришлось дать согласие на маникюр, но без дурацкого блестящего покрытия! Мужик Ферон или не мужик? А вот к ногам прикасаться он не позволил. На это у Уильямса был пунктик – не любит и все тут. Сотрудники салона вздохнули с облегчением, а бедная девочка маникюрщица на стрессе распарила кожу Ферона до такой степени, что оттяпай она хоть целый палец, он бы не почувствовал.

Заглянув напоследок в парфюмерный магазин и выбрав для себя мужской запах, подходящий как для альфы, так и для омеги, Ферон решил, что на этом, пожалуй, можно закончить, он и без того неплохо провел время, но к ста тысячам так и не подошел. Всего-то семьдесят. Наверное, по таким мелочам мэр не звонит.

– Ферон, я не успел предупредить, у нас…

Эдвард смотрел на Ферона округлившимися глазами. За спиной мэра с такими же непонимающими лицами сидели его коллеги. На столе в гостиной лежали планировки зданий, планы улиц и какие-то книги. Оживленная беседа, которой имело место быть, остановилась.

– Отлично выглядишь.

– Не буду мешать, – натянув улыбку, ответил Ферон и, шелестя многочисленными пакетами, потопал наверх.

И чего они так всполошились? Возможно, рубашка с жилеткой под кожаную куртку это все-таки излишек и больше подходит самому мэру, но Ферону так захотелось, что он решил не ждать и надеть все немедленно. Ну серебряный браслет с широким плетением, ну короткие волосы, наконец, отросшие брови, которые опять пытались обезобразить, прямые джинсы, да хорошие ботинки с чуть заостренным носом. Тео отличался другими вкусами, что найти нормальные штаны в дебрях лосин и шорт, больше похожих на трусы, оказалось почти невыполнимой задачей. Носить это Ферон не хотел, так что семьдесят тонн на его успокоение вполне приемлемая цена. Для мэра-то точно.

После окончания переговоров Енски ясно дал понять, что он абсолютно не жалеет о потерянных семидесяти тысячах и некогда длинных волосах. Он дал понять это два раза, а после счастливо завалился на бок и уснул.

Через полтора месяца в доме мэра назначили банкет по случаю приезда президента. Эдвард был взволнован, но не показал и толики страха. Он знал, что в его городе есть проблемы, но свою работу он выполняет хорошо, если не отлично, так что бояться было нечего. Подготовиться, конечно, надо, но в панике залатывать бюджетные дыры не придется. Это еще раз доказало Ферону, что Енски никоим образом не связан с наркоторговлей.

– Ты поможешь мне? – Ферон пытался прикинуться спящим, так как разговоры в постели обычно плохо заканчиваются, и Уильямс еще очень долго чувствует себя не в своей тарелке. – Прекрати, я знаю, что ты не спишь.

– В чем помочь? – Ферон приоткрыл один глаз.

– Я переживаю по поводу президента.

– Ты справишься, – усевшись на кровати, Ферон легонько погладил мэра по плечу.

– Я знаю, – с улыбкой ответил Эдвард.– Но моего волнения это не поумерит. Мне чуть ли не каждый день придется ходить на разные приемы, нужно открыть дом творчества, концертный зал и… Еще много чего.

– Ты хочешь, чтобы я был с тобой? – мэр кивнул. – Хорошо. У меня очень много свободного времени.

– Это-то меня и пугает.

Интересно, к чему была сказана последняя фраза? Неужели Эдвард в чем-то подозревает Ферона?

Уильямс знал, чем закончится их тесное общение, но противиться желанию быть рядом было уже бесполезно. Он попал, и борьбой тут не поможешь. Когда спецслужбы выведут его из операции, станет плохо, но Ферон справится, всегда справлялся, а пока пусть все будет так, как должно быть.

Наверное, Шон должен брызгать ядовитой слюной, но Ферон не был бы Фероном, если бы просто так сложил лапки по первой команде и перестал работать над делом. Кайл приносил разные наметки, фотографии, данные, переписки и многочисленные счета, Ферон же собирал их как огромный пазл, отматывая ненужное, а ненужного накопилось очень и очень много, столько, что Кайлу приходилось покупать новый картридж с красками чуть ли не еженедельно.

В деле было небольшое продвижение, где Ферон узнал, что картелю помогает кто-то, кто очень близко связан с мэром, так как указания на таможню уходят прямиком из правительства или, возвращаясь к самому началу, от самого мэра, также могут быть связи с полицией, но тут пока было рано говорить. Ферон решил присмотреться к коллегам своего псевдо-супруга, пообщаться с ними, к тому же появилась отличная возможность.

Мэр таскал Уильямса за собой везде и всегда, словно боялся отпустить, даже банальные думы над новыми законами проходили под наблюдением Ферона, которого на убой поили кофе и закармливали кексами. Время шло быстро, и через две недели бешеного ритма в Фероне начал разрастаться страх потери.

– Шон, у меня проблемы, – Ферон не знал, зачем он говорит это Ирвингу, но выговориться было нужно.

– Что случилось? – испуганный голос связного на том конце линии образумил Ферона. Не стоило было начинать так резко.

– Нет, это не касается самого дела, это… Это касается меня.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Короче… – Ферон понимал, что бесполезно просить Шона не отчитываться об этом разговоре, быть посмешищем спецслужб ой как не хотелось. – Оставь это между нами, окей? – Шон промолчал. – Я по уши втрескался в мэра.

– Мы ожидали этого, – после некоторой паузы ответил Ирвинг. – Не знаю, что тебе и сказать, но ты не открыл мне тайну.

– И что делать?

– Прости, но я не могу решить эту проблему, так что отвечу так: работать, работать, как ты это делал всегда.

Этот разговор разозлил Ферона. Эти чертовы агенты ни хрена не понимают! Они и близко не бывали в той ситуации, в которой оказался он. Они сами знали, на что посылают его! “Но ведь никто не заставлял тебя влюбляться, ведь так?”– напомнило сознание. Ну и пошло оно все к черту! Ферон урвет столько счастья, сколько сможет.

О деле было решено забыть. Ирвинг сам сказал залечь на дно, Ферон так и сделает. Кайл, конечно, расстроился, что дорогие и мощные игрушки придется пока оставить, но быстро смекнул о бесполезности пререканий и споров, ведь Ферон принял очередное решение полностью влиться в политическую жизнь.

Множество сменяющих друг друга людей, постоянные поездки, куча фотокамер, интервью, где, безусловно, говорил только Эдвард, красивые места, дорогие рестораны, переговоры, а по вечерам мэр сполна благодарил Ферона за поддержку в совершенно разных формах, начиная от похвалы и комплиментов, заканчивая обещанием причислить Уильямса к лику святых. На долгие разговоры сил не осталось, но они все равно находили время друг для друга, чтобы просто поговорить и побыть рядом. Ферон таял, забывал о прошлой жизни и расслаблялся, а по ночам видел кошмарные сны, как Теон приходит к ним в дом… В его дом! В дом Ферона! И говорит мэру всю правду. Этот ужасный и полный злобы взгляд ломал Ферона на части. Эдвард кричал, что ненавидит его, чтобы он немедленно убирался, Лиза и Колин, обнимая Теона, тыкали в Ферона пальцами, смеялись, даже тот же Харрис разочарованно мотал головой и отворачивался.

– Ты просто дешевая замена, – говорил мэр. – Я не хочу тебя видеть. Убирайся.

Ферон открывал глаза и тупо смотрел в потолок. Тяжелая голова мэра покоилась на его груди, а руки обнимали живот. Ферон чувствовал себя грязным, недостойным такого отношения. Он отстранялся, отвергал теплые объятия и, сбросив с себя одеяло, отворачивался и забывался тревожным сном. Однако каждое утро он просыпался и чувствовал, как губы мэра касаются его шеи, а сам он заботливо укрыт одеялом до самых пят.

Ежедневно мэр говорил о своей любви к Ферону, причем не только за закрытыми дверьми спальни, но и в интервью для центральных каналов.

– Вы очень изменились, господин мэр, – говорил репортер. – Будто бы светитесь. Неужели подготовка к приему президента идет так хорошо?

– Возможно это плохо скажется на моей карьере, – посмеивался Енски. – Но господин президент тут совершенно не причём. Это все мой супруг и дети, они делают меня счастливым каждый день.

На третьей неделе Ферону поступило предложение от знаменитого женско-омежьего журнала. Они просили об интервью и небольшой фотосессии в одежде новой коллекции от молодого, но подающего большие надежды дизайнера. Эдварду понравилась мысль, и он долго не мог понять, почему супруг отказывается от столь привлекательной возможности.

– Ты же мечтал об этом? Даже злился, что тебя не приглашают, а теперь отказываешься.

– То был, видимо, не я.

Эдвард не был дураком и прекрасно видел, что новый образ жизни дается супругу тяжко или есть другая причина, которая заставляет Ферона изводиться и скрывать то, что он действительно чувствует. Сам Енски понимал, что такое начинать жизнь заново, и если в его случае не было другого выбора, то Ферон пошел на все сознательно. Эдвард был благодарен ему за это.

Тем не менее, отказ в даче интервью не уберег Ферона от внимания репортеров. Любой ужин или званый прием не обходились без вспышек фотокамер и желания людей с микрофонами разговорить его, но Ферон молча отходил от них, ясно показывая свое отношения к публичной жизни. Пресса строила о нем догадки, копалась в прошлом, обсуждала внешний вид и одежду, но одна газетенка с тиражом в несколько тысяч перегнула палку: “Сенсация! Теон Енски признался, что винит в смерти матери своего отца!”. Тогда Ферон был готов лично придушить того, кто написал эту… Ладно, пусть не чушь, но откуда они узнали? В огромной статье, где преобладала “вода”, Ферон прочитал, что он лично обмолвился об этом одному из репортеров, а после добавил, что не может простить отца, поэтому отношений с семьей никаких не поддерживает. Хорошо, что эти кретины не знают о существовании его самого – Ферона, вот была бы сенсация!

– Не принимай близко к сердцу, – посоветовал Эдвард и вышвырнул поганую газетенку в зажжённый камин.

Чем больше Ферон появлялся на публике, тем больше ему перемывали кости. Он стал некой новоявленной иконой, причем, не прилагая к этому никаких усилий. Молодые омеги начали копировать его стиль, срезать привычно длинные волосы, просили парикмахеров вернуть натуральный цвет. Поставщики джинсов и рубашек небольших размеров подсчитывали прибыль, а продавцы куртенок из кожзама готовились озолотиться. Откуда к нему появилось такое внимание, Ферон не знал. Он и не планировал становиться медийной персоной, это больше подходило Теону, но тот, как ни старался, даже не мог и мечтать о первых полосах или приглашениях стать лицом обложки.

– Ты все правильно делаешь, – говорил довольный Шон. – Думаю, у тех, кто следил за тобой или намеревался это делать, отпала вся охота.

– Зато мне это совершенно не нравится, – честно признавался Ферон.

Коллеги мэра были галантными, учтивыми, большинство с хорошим чувством юмора, умны и обаятельны. Каждый считал своим долгом выказать почтение мужу Енски, поговорить с ним на отвлеченные темы, да вот только сам Ферон старался их избегать. Откуда, черт его возьми, это внимание?

– Я больше не хочу появляться там, где на нас будут нацелены объективы, – отрезал Ферон за две недели до приезда президента.

Тогда Эдвард ответил, что ожидал, но также он чувствовал, что это отдаляет их от друг друга. Ферон уставал, становился нервным и ворчливым, все свободное время стремился проводить в одиночестве, бездумно глядя в окно или экран монитора.

– У меня есть время для небольшого отдыха, – сказал Эдвард в один из вечеров. – Давай уедем за город на три дня?

– А как же президент? – Ферон знал, что эта встреча является чуть ли не самым важным событием за весь год для Енски.

– Все готово, а нам следует быть отдохнувшими, чтобы встреча прошло хорошо.

Приказав слугам собрать детей и необходимые вещи, Эдвард под шумок увел Ферона в гараж и, сев за руль одной из машин, повел к загородному дому сам.

Бассейн, свежий воздух, баскетбольная площадка и теннисный корт, близость заповедника, тишина и покой, а так же ежедневный, да еще и не по одному разу на дню, массаж от мэра. Если жить с Енски в городе было идеально, то отдыхать в загородной резиденции было более, чем идеально. Ферон давно не ощущал себя столь живым, будто бы все чувства обострились до предела, где каждая эмоция ощущалась сродни дару богов. Возможно, это и называется счастьем.

– Мне хорошо с тобой, – честно сказал Ферон сидя напротив Эдварда за небольшим столиком на террасе. – Наверное, новый я может смело сказать, что он влюблен в тебя.

Ферон никогда и никому не признавался в этом чувстве. Более того, он никогда его и не испытывал, разве что в юношестве к Теону и к покинувшей его матери. Эдвард благо отвечал полнейшей взаимностью, и вроде бы вот он идеал жизни, но все хорошее – Ферон усвоил это отлично – когда-нибудь кончается.

Им пришлось вернуться раньше из-за того что какая-то банда из Старгорода устроила перестрелку в самом центре города. Ферон надеялся, что это не его деревянные остолопы пошли на этот бездумный шаг. Итого имелось пятеро убитых, включая двоих преступников, и одиннадцать пострадавших. Поймать кого-то из стрелявших не удалось. Этот инцидент всколыхнул всю страну, да и не только. Мотива у стрелявших не было никакого, так как они ничего не требовали и не делали заявлений. К успевшему расслабиться Эдварду вернулось все его напряжение в двукратном объеме. Президент будет явно недоволен.

У Ферона тоже хватило своих проблем. Кайл уверял, что за ним следят и угрожают по электронной почте. Найти тех, от кого исходят угрозы, ни Кайлу, ни ребятам из его “команды” не удалось, так что парень тупо переживал, нервничал и грыз кожу на руках до крови. Кречеты, которые, как оказалось, совсем не причастны к стрельбе в центре, подверглись нападению, где двоих из них серьезно ранили. Нет, ребята не винили в случившимся Ферона, для них такие происшествия подходили под логику, но сам Уильямс начал понимать откуда растут ноги. Связаться с Шоном не удавалось несколько дней, чего обычно никогда не случалось. Ферон решил, что стоит позвонить кому-то другому, дабы отчитаться обо все происходящем, узнать, что делать дальше.

Один из агентов, имени которого Ферон не запомнил, сказал, что они и сами не могут достучаться до Ирвинга, о перестрелке в центре города им ничего неизвестно, да еще и Теон куда-то попал. В гостинице на острове, где Тео отдыхал с Ником, они не появлялись несколько дней, вещей в их номере администратор не нашел. Последняя новость выбила Ферона из колеи. А что если этот полудурок решит вернуться без предупреждения? Агент заверил, что такого просто не может произойти. Возможно, Теону надоело нежиться на солнышке, и он решил поменять место, а отчитываться о своих действиях никогда не входило в его привычку.

Ферон не видел мэра целых три дня. Енски упорно работал над разрешением ситуации в центре, связывался с полицией, лично разговаривал с родственниками пострадавших, решал материальные вопросы. Его заместитель – Колеб, всячески готовил дом к приезду президента. Ферон частенько видел молодого, но амбициозного Колеба МакВинса, ибо тот постоянно ошивался рядом с мэром. Ну как ошивался? Это была его работа. Колеб в отличие от Эдварда не обладал притягательной внешностью, скорее наоборот – отторгал, но при этом отлично справлялся со своими задачами. Енски разрешил Колебу ночевать в гостевой спальне, что совсем не нравилось Ферону, но возникать он не стал, не его это, собственно, дело. И так оно и продолжалось: Колеб хлопотал по дому, устраивая достойный прием, приглашая гостей и нанимая охрану, Ферон с головой ушел в бумаги, что остались неразобранными, а Эдвард пропадал на работе, пока не подошло время ко дню “икс”.

Эдвард разбудил Ферона в шесть часов утра. Как оказалась большая часть домашних уже бодрствовала. В одиннадцать утра прилетал рейс президента, так что они должны были быть там, как минимум, за час, чтобы не томить господина Росса ожиданием. Говорить и что-то обсуждать Ферону не хотелось, посему он покорно выполнял указание привести себя в порядок и быть готовым к выезду в аэропорт.

Ехать в сопровождении полицейских машин по перекрытым улицам оказалось весело. Это взбодрило Ферона, но серьезное лицо Эдварда не располагало к отвлеченной беседе, так что Уильямс тупо уставился в окно.

– Эй? – мэр аккуратно взял Ферона за руку. – Ты прости, что так вышло в последние дни.

– Ты тут ни в чем не виноват, – запротестовал Уильямс. – Откуда тебе знать, что банда бестолковых головорезов решит устроить шабаш?

– Неоткуда, – с некой грустью ответил Эдвард. – Полиция так и не нашла виновных, словно произошедшие не имело никакого мотива.

– Мотив есть всегда, – отрезал Ферон. – Скорее всего, он либо очень глупый, либо чересчур гениальный.

– Росс уедет этим же вечером, правда поздно, и все будет так, как раньше, – Енски вздохнул и прикрыл глаза.

Ферон видел усталость мэра. Вся эта подготовка, плюс ужасное событие вымотали его. Осталось надеяться, что хоть с президентом не возникнет проблем.

На встрече двух высокопоставленных персон опять собралась куча репортеров. Ферон изъявил желание остаться в машине, но позже пришлось согласиться, что это неуважение к президенту и его семье. Самолет прибыл без опоздания, Росс, придерживая супругу за локоть, спустился по трапу, пожал на камеры руку Енски, и они вдвоем сели в другую машину. Жена президента Оливия разместилась на одном сидении с Фероном. Всю дорогу они молчали, благо это никого не напрягало. Наверное, миссис Росс тоже была не в восторге от политических вечеров и встреч.