Текст книги "Враг (Сломанные) (СИ)"

Автор книги: Хастлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Другой я. ==========

– Дим, ты меня слышишь вообще?

Оборачиваюсь к возмущённой Рите и киваю головой, хотя не слышал ни одного слова, сказанного ею.

– Так вот, Синицына согласилась быть Снегурочкой, представляешь? Какая из неё снегурочка, скажи мне пожалуйста?

– А что? – спрашиваю, делая вид, что в курсе о чём разговор.

– Как это «что»?! – Ритка смотрит на меня как на больного. – У неё грудь больше головы, а там дети будут! Первый класс, между прочим!

– Ну… – не могу понять, при чём тут сиськи Синицыной и дети. Она же не голышом будет, а в роли этой самой Снегурочки.

– Вот и я говорю. Совсем с ума сошли! Лучше бы Соне предложили, у неё вон коса своя, настоящая, на костюме бы сэкономили.

– Соня не сможет, слишком стеснительная, – кидаю в рюкзак оставшиеся на парте тетради и закрываю его на молнию.

– Ты что, за Синицыну?! – Ритка даже голос повышает от такого предательства с моей стороны.

– Я сам за себя, Рит. Я даже на утреннике не буду, поэтому какая мне разница, какие сиськи будут у Снегурочки.

– А я думала, что ты меня потом, после, до дома проводишь… – делает обиженное лицо.

– Ну, хочешь, я специально за тобой под конец приду? – отвожу взгляд к окну, где за стеклом крупными хлопьями падает снег.

– Точно?

– Честно-честно! – закидываю рюкзак на плечо. – Рит, мне пора.

– Опять со своими… этими, тусоваться? – кривит недовольно рот.

– Они не эти, они друзья.

– Знаем мы, что это за друзья…

– Не начинай пожалуйста, – не люблю, когда она лезет не в своё дело.

– Дурак! Мы же за тебя переживаем, – хватает свою сумку и идёт к двери.

– Я как-нибудь сам за себя попереживаю.

Уходит, хлопнув дверью, а я достаю из кармана куртки потрёпанную пачку и усаживаюсь на подоконник прямо в классе. Мы с Ритой остались дежурными, и шанс, что меня застукает с сигаретой кто-то из учителей, очень мал.

Смотрю на белый пушистый ковёр за окном, а вижу только своё отражение в стекле. Рита говорит, что я изменился, наверное, она права. И дело тут не во внешности, которую я всячески пытаюсь изуродовать, дело в том, что внутри меня. Краску с глаз и волос можно смыть, можно вытащить серьги из ушей, можно сменить чёрные шмотки на более яркие, но нельзя переделать то, что поселилось во мне. Уже нельзя. Я пытался, но у меня ничего не получилось. И в один прекрасный день я понял, что мне проще, когда меня ненавидят, чем жалеют.

Те сутки, в подвале с кирпичными стенами, навсегда разделили мою жизнь на «до» и «после». И вовсе не потому, что я натерпелся или испугался, как все вокруг думали, хотя боль и страх конечно же были. Для меня самым страшным было то, что я прочувствовал на своей шкуре, что творилось с Лексом, тогда, у речки. И мой случай был только облегчённым вариантом того ужаса, что пришлось пережить ему.

И, как-то проснувшись утром, я понял, что всегда получал слишком много внимания, пользовался этим и ничего не отдавал взамен.

Теперь у меня тоже достаточно внимания, но это уже не восхищённые взгляды и доброжелательные улыбки вслед, теперь это совсем другое. И друзья под стать мне – неуправляемые мальчики и девочки, курящие травку по углам и балующиеся пивом после школы.

Тушу докуренную до середины сигарету прямо в горшке с цветком, одиноко стоящим на подоконнике, и застёгиваю молнию на куртке. Конечно, Ирина Викторовна, наша классная, завтра будет орать и устраивать разбор полётов, но пусть ещё докажет, что это мой.

***

На улице действительно холодно, снег налипает на лицо и волосы, попадает за ворот куртки, оставаясь неприятными влажными пятнами на воротнике.

Бреду в сторону заброшенного спорткомплекса, закинув за спину рюкзак с учебниками и отключив звук в телефоне, чтобы не тревожили, не выспрашивали где я и с кем я. Я сам знаю, когда мне следует вернуться домой.

Ребята уже ждут. Практически все из них – новые лица, с которыми я знаком не более месяца, и только Костя со своей гитарой кажется каким-то напоминанием из прошлого.

– Что так долго? – невысокий, коротко стриженный парень с выбеленной макушкой замечает меня первым.

– Дежурил сегодня, – бросаю рюкзак на кучу сваленных в углу кирпичей и подсаживаюсь к ребятам. – Есть что?

– А то! – отзывается худой и растрёпанный Виталик (или Валик?), никак не запомню его имя. – Васёк подогнал.

– Хоть стоящее что-то? – Ваську не любили все, но траву он обычно приносил что надо.

– Вон, Стёпка пробовал, – Виталик кивает на стриженного. – Говорит, что чумовая.

– Тогда и я с вами, – расстёгиваю куртку и прячу перчатки во внутренний карман.

На импровизированном столе из обычного куска бетонной плиты появляется обрезанная бутылка, наполненная частично водой, мутная от частого использования.

– Кто первый? – стриженный смотрит на меня, потом на худого. – Валентин, ты?

Значит, всё-таки Валик…

– Не… – тот машет головой и кивает на меня. – Пусть Димка. Я остатки добью, у меня сегодня мамка дома.

Тянусь к бутылке. У меня тоже дома Вера и, возможно, Олег, который часто у нас гостит, дожидаясь меня иногда до полуночи. Не понимаю, зачем ему это надо. Ему не нравлюсь я теперешний, ему не нравятся мои новые друзья, ему вообще не нравится всё, что я делаю или говорю. Зачем тогда таскаться ко мне домой и нагружать и без того волнующуюся Веру своими опасениями по поводу моего будущего?

В прошлом месяце несколько раз он даже пытался притащить меня домой насильно, только быстро понял, что сам я не пойду, а бить меня ему совесть не позволит. Олег всегда был большим парнем с добрым сердцем. Ему как будто жизненно необходимо о ком-то заботиться.

Не то, что Лекс. Тот бы, наверное, мордой по асфальту приволок прямо к калитке, если не к порогу. Только вот Лекса нет. Уже четыре месяца. Ещё в начале сентября умотал на учёбу в город, так ни разу и не приехав домой в гости.

Втягиваю в себя едкий дым и задерживаю дыхание. Горло сдавливает, на глазах выступают слёзы.

В тот день, на речке, после школы, я видел Лекса в последний раз. Мы тогда почти до заката плавали и просто валялись на жарком солнце, мало говорили, в основном, о планах на будущее. Он тогда ещё удивился, что у меня таковых нет, и сам тоже умолчал о своих.

Позже, когда солнце коснулось горизонта, а мы ехали по улочкам нашего посёлка, я в последний раз чувствовал себя живым. Ветер в лицо, Лекс без шлема и с голым торсом и я в его футболке, потому что обещанной майки не оказалось в багажнике.

У моей калитки мы наспех простились, он спешил, а я не держал. Лекс так и не сказал мне тогда, что уже утром его не будет в посёлке, а я никак не ответил на его признание, которое вытянул из него тогда, у ворот школы.

– Васька говорит, что Волк в воскресенье приезжает, – единственная в нашей компании девушка, худенькая и маленькая, белокурая Маринка, тянется к бутылке. – Так что пока каникулы, траву он толкать не будет. Ссыт.

– Да Васька по жизни ссыкло ещё то. Спасался только тем, что за спину Волку прятался и оттуда тявкал, – Валик кивает мне и предлагает сделать последнюю затяжку.

Соглашаюсь, зная, что Вера только устало покачает головой, смотря на мой взъерошенный вид, а потом молча пустит слезу у себя в комнате.

В голове мутнеет, и мысли начинают расползаться, каждая в свою нору. Думать о чём-либо становится просто лень. Опять хочется курить, но я вспоминаю, что последнюю выкурил ещё в классе. Кажется, Маринка иногда курит не дешёвую пыль.

– Марин? Сигареты есть?

– Будешь должен, – подмигивает ярко накрашенным глазом и протягивает мне пачку тонкого «Парламента». – На последние взяла.

– Тебе же мамка каждый день выдаёт, – Валик тоже тянется за сигаретой.

– Ага, выдавала. Я как на прошлых выходных чуть ли не ползком пришла, лавочку тут же прикрыла. – Маринка прячет пачку в карман дорогого пальто.

– Ты же не пьёшь много? – Стёпка выуживает из куртки свои сигареты.

– Так тогда у Людки днюха была, сама не думала, что так получится. А мамка как с цепи сорвалась, весь следующий день пилила и грозила тем, что в подоле принесу. Хотя я так и не поняла, при чём тут пьянка, – Маринка картинно вздыхает и натягивает на голову капюшон, обшитый белым мехом. – Так что теперь экономлю. Кризис у меня.

– Новый год где праздновать будете? – стряхиваю пепел под ноги и застёгиваю куртку. Холодно.

– Валентин предлагает всем вместе в «Медузе», – Стёпка подкидывает в воздухе зажигалку и кивает на Валика.

– Ага, – тот утвердительно машет головой. – Вы как? Или дома, с родаками?

– Я с вами. У меня мамка с новым парнем уезжают на недельку, так что на Новый год их не будет, – отзывается Маринка, дышит на замёрзшие руки и трёт их друг о друга.

– Я тоже с вами, – подаёт голос Костя, на минуту выныривая из-под капюшона чёрной куртки.

– А я не знаю ещё, – выбрасываю окурок в сторону. – Посмотрим. Если что, подтянусь после двенадцати.

На самом деле мне просто жаль Веру, которой в таком случае придётся сидеть в одиночестве в новогоднюю ночь. Я, конечно, веду себя по-свински в последнее время, но и для меня есть какие-то грани. Пока что…

– У вас там вроде как с Волком тёрки какие-то были? А он, скорей всего, тоже будет там, со своими, – Стёпка натягивает шапку, явно собираясь уходить.

– Кто сказал? – достаю перчатки, мне, наверное, тоже пора.

– Васька.

– Поменьше его слушай, – плетусь за рюкзаком на ватных ногах. – С Волком у нас всё нормально, – делаю шаг к провалу двери. – Бывайте… По поводу Нового года ещё созвонимся.

Костя молча поднимает руку, прощаясь, Маринка лукаво посылает воздушный поцелуй, а Валик выдаёт в ответ дежурное «Пока».

Мы не друзья, мы просто одинокие ребята, которые нашли друг друга, нам комфортно вместе, мы стараемся не лезть в душу друг к другу, и нас это устраивает.

Выскакиваю в мороз и снегопад, сразу же утопая в сугробе почти по колено. Хорошо бы домой до темноты добраться, чтобы раньше Веры.

Уже у самой калитки бросаю взгляд в конец улицы. Сквозь идущий снег не видно дальнего дома, даже его очертаний, но я знаю, что он там есть.

Лекс приедет в воскресенье…

========== Мне и так нормально. ==========

Я почувствовал прожигающий насквозь взгляд между лопаток, даже не оборачиваясь. Сразу понял, что это ОН. Не видел. Просто знал.

Мы сидели в «Медузе» за самым дальним столиком, в тени от любопытных глаз и бильярдных столов, где всегда царило оживление. Из ребят все свои: Валик, Маринка, Стёпка и ещё какой-то белобрысый пацан, имени которого я не запомнил. Он пришёл вместе с Маринкой и, кажется, был её двоюродным братом, то ли на год старше её, то ли младше. В общем, интереса к своей персоне он у меня не вызывал, по сему внимания моего не удостаивался вообще.

Перед нами на столе стояли початые бутылки с пивом, и ещё штук восемь пустых уже успела убрать шустрая официантка. Пепельница с десятком смятых бычков и косяк с травой в моих руках, который в ближайшее время мы собирались выкурить на всех, выйдя на улицу. Я не особо прятался, тут таких «любителей» через один. Но теперь, судя по всему, с этим придётся повременить. Не то чтобы я боялся, просто появление Лекса вызвало лёгкий мандраж в мышцах и непонятное волнение. Я же не дурак, жопой чувствую, что мне эту траву туда же и затолкают, если я проявлю наглость спалиться. Хотя любой другой на моём месте решил бы, что ЕМУ плевать, всё же четыре месяца прошло. Признаюсь, я тоже вначале так подумал, но что-то внутри говорило мне быть поосторожнее. Вот что ему дома не сидится? Родители соскучились, младший братишка к потолку от радости скачет. Вот и отдыхал бы в семейном кругу, а не с этими…

– Вся свора в сборе, – пробубнил Стёпка заглядывая мне за спину. – Васька, сука, жополиз, уже мечется, столик ищет.

Не оборачиваюсь. Делаю вид, что меня это вообще не интересует. Ну, пришёл новый посетитель с компанией, мне-то какое дело?

– Говорят, что Волка на вокзале все его ребята встречали, а Васька даже у дядьки машину выпросил, чтобы домой отвезти, – негромко добавляет Валик, делая глоток из бутылки.

– Шестерит, как всегда, – хмыкает Маринка и потом со вздохом, ни к кому конкретно не обращаясь. – Ну вот почему все самые красивые парни всегда либо бандюганы, либо ещё какие криминальные личности, или вообще голубые… А иногда ещё и женаты.

– Ты это о ком? – Стёпка поднимает вопросительно бровь.

– О Волке… – Маринка шарит взглядом по залу, практически сразу отслеживая объект своих воздыханий.

– Волк голубой? Или жениться успел? – Стёпка даже привстаёт, чтобы разглядеть получше того, о ком сейчас разговор. Стёпка такой парень, он как всегда вырвал слово из контекста и уже себя накручивает.

– Дурак, что ли?! – девушка толкает его в плечо. – А вот по поводу его криминальных делишек, я о многом наслышана.

– Например? – слова вырываются из меня сами, и я об этом тут же жалею, дёрнул же чёрт меня за язык.

– Да хоть вот это, – Марина кивает на сигарету с травой в моей руке. – Васька же не с потолка её берёт. Говорят, всё от Волка идёт. И уехал он в город только потому, что там с этим вот возможностей больше.

– А что же тогда Васёк ныкается от него? – Стёпка недоверчиво косится на Васю, который уже надыбал столик почти рядом с нашим, предварительно выгнав оттуда какую-то парочку подростков, распивающих кофе. Тут, кстати, и такие бывали, времени всего восемь вечера.

– Знакомый один говорил, что Волк своим, поселковым, продавать не позволяет. И школьникам толкать тоже запрещает.

– Типа правильный? – смеётся Валик. – А чужим, значит, травку толкать – это нормально? И какая разница, ты старшеклассник или студент?

– Тебе-то что? – вставляю своё и я. – Или охота втридорога в городе где-то брать? Там тебе и не продаст никто.

– Точно, – кивает Стёпка. – Может, выйдем уже?

Делаю фейс кирпичом, надеюсь, что выглядит убедительно, и отодвигаю стул, вставая. Всё ещё чувствую на себе пробирающий до костей взгляд, но не останавливаюсь и не оборачиваюсь, когда выхожу из бара на морозный воздух.

Поначалу никто не собирался уж слишком шифроваться. Обычно мы раскуривали косяк прямо за углом, но в этот раз я всё же решил перестраховаться. Конечно, вариант, в котором Лекс забил на меня и забыл меня за это время, имел право на существование, но что-то подсказывало мне, что мои надежды напрасны. Будь я один, специально бы прямо перед дверью закурил, но подставлять ребят не хотелось, тем более с нами девушка.

А вот как он нас запалил в укрытии бывшей старой подсобки, которая теперь маячила чёрным прямоугольным провалом вместо двери – это уже другой вопрос. Скорей всего Васька сдал, он сюда тоже иногда курить бегал.

– Как, интересно, ваши сигареты называются? Запах просто удивительный, я бы и сам такие попробовал, – Лекс появился в проёме неожиданно, и Стёпка, который как раз затягивался, тут же подавился дымом и закашлялся до слёз.

– Тебе лучше знать, – нагло намекаю на его дружка, и Лекс хмурится, кажется понял меня правильно. – Ты поссать сюда заглянул? Мы уже уходим, не будем тебя стеснять, – ехидно улыбаюсь прямо ему в лицо, а ребята, все как один, испуганно косятся на выход.

А я и сам не знаю, что на меня нашло, просто хотелось зацепить его, поиздеваться. Страха не было. Была обида. Хотя, если меня сейчас спросили бы на что я обижаюсь, я бы не смог толком объяснить.

– Они – точно уходят, – Лекс почти незаметно кивает головой, и ребята, опустив голову, просачиваются мимо него, оставляя меня в облупившихся стенах подсобки. – Ты что творишь?!

Ну, спасибо, хоть дождался пока все уйдут, а не начал орать сходу. Отвечать не хочется, в голове уже приятное марево, оставленное парочкой глубоких затяжек, поэтому просто стою и разглядываю его. Почти не изменился, волосы только отросли немного, и летний загар на лице разбавился лёгкой белизной, или это просто в полумраке он такой бледный? Ну, может ещё похудел чуток, хотя так могло показаться из-за чёрного обтягивающего свитера под горло.

– Дима?! – хватает меня за плечо и вытаскивает на свет фонаря, а я даже не сопротивляюсь, мне как-то фиолетово. – Ты укуренный, что ли?

– Допустим, – поднимаю лицо к небу и ловлю губами падающие снежинки. Странно, я всё ещё его не боюсь и всё ещё обижаюсь, а может быть, это от травы такой частичный похуизм?

– С каких пор ты превратился в крашенного нарика? – шипит сквозь зубы, явно разглядев и фиолетовую прядь в волосах, и слегка подведённые глаза. – Или я чего-то не знаю?

– Тебе по статусу знать не положено, – улыбаюсь ему и надеюсь, что это не выглядит слишком стрёмно. – Вот скажи: ты мне кто?

– Ты о чём? – серые глаза сверкают яростью.

– Я о том, что ты мне ни брат, ни сват и даже не ёбарь, – на последнем слове его прямо перекашивает. – Как говорится: один раз не пидорас. То есть в нашем случае, даже не любовник. Так, перепихнулись разочек. Спасибо. Было классно, но простите, это не моё амплуа, – добиваю его окончательно и одновременно копаю себе могилу. Прямо чувствую, как повеяло холодочком из глубокой ямы под ногами.

Вот это меня понесло! Сам себе удивляюсь. Никаких инстинктов, одни рефлексы, причём не самые хорошие. Вспомнилась соседская шавка, полкило с когтями, максимум. Эта злобная тварь обгавкивала всех и всё, на что только можно было тявкнуть, даже огромного кавказца в Олеговом дворе. Вот почему-то сейчас, когда я попытался глянуть на себя со стороны, я сравнил себя с этой недопсиной. Только вот ей, мелкой рыжей бестии, прощал даже кавказец, лишь смотрел как-то снисходительно и лениво шевелил слегка подрезанными ушами. В моём случае я как-то сомневался, что Лекс окажется большим псом—добряком. Скорее уж Волком, как ему и положено.

– Всё сказал? – я даже подпрыгнул от неожиданности, так задумался о том, с какой стороны мне сейчас прилетит.

– Всё, – вот правильно, нужно включать хоть какие-то мозги.

– Тогда домой пошли, – хватает меня за рукав пуховика и толкает перед собой по едва протоптанной в снегу тропинке. – Шевелись.

– Руки от меня убери! – шиплю, отскакивая от него на пару шагов. – Я сам знаю куда и когда мне идти. Меня ребята ждут.

– Ты точно только траву курил? Может вы там втихаря колёса какие жрали? – поднимает бровь, похоже, что всё никак не поверит, что я иду против системы.

– Не твоё собачье дело! – вовремя сдерживаюсь и не позволяю себе плюнуть ему под ноги. – Волчье… – исправляюсь почти сразу.

И жду. Понимаю, что реально жду, когда же он всё-таки не выдержит и врежет мне. Я прямо хочу этого. Требую.

– Сюда иди, – он по—прежнему ненормально спокоен, от чего я начинаю злиться.

– Сам иди, если тебе надо, – бурчу под нос, чувствуя, как меня слегка ведёт в сторону. Странно, и пил вроде немного, и затянулся всего два раза. На всякий случай отступаю на шаг назад, не хватало ему ещё в руки свалиться, как обморочная принцесса…

На последней мысли зависаю и начинаю ржать про себя, ну, чтобы собеседника своего не обидеть. Про себя не получается, так как эта «принцесса» кажется мне сейчас до неприличия смешной. Вот не знаю, обиделся ли на меня Лекс, но в лице точно изменился, когда из меня вырвался первый смешок – хрюк.

– Тащи свою задницу за мной! – рыкает Лекс и выуживает из кармана штанов ключи, а я лениво задумываюсь о том, что он без куртки и ему, наверное, не слишком комфортно на морозе. – Отвезу тебя домой.

– Моя задница ещё не планирует появляться дома, – хмыкаю и разворачиваюсь в обратном от него направлении. – Рад был встретиться. Бывай.

Ну, я почти ушёл. Попытался. Потому что в следующую секунду уже валялся мордой в снегу и вспоминал детство, когда я грыз снежки зубами. Даже успел удивиться тому, что такое занятие мне могло когда-то нравиться.

Попробовал подняться, но моя нижняя половина стала вдруг охрененно тяжёлой, я даже ногами не мог пошевелить. Опять утыкаюсь лицом в снег и стараюсь припомнить, когда это я успел стать инвалидом. Вроде только вот стоял, а уже неполноценный. От важных размышлений на тему «почему не работают мои ноги» меня отвлекают довольно грубо. А если точнее, то попросту цапают меня за отросшие волосы и оттягивают мою голову назад. Холодный снег тут же заваливается за ворот куртки и неприятно холодит кожу. Мотаю головой, пытаясь стряхнуть чужую хватку, и мысленно всё ещё надеюсь договориться со своими ногами. Не ползти же мне домой на руках, в самом—то деле?

– Ну, как? – слышу голос над головой и вздрагиваю. Блять, я, оказывается, тут не один.

– Ноги отказали, – решаю пожаловаться на всякий случай, вдруг человек поможет, подскажет.

– Да ладно? Сочувствую… А мозги как?

– Не знаю… Они тоже должны шевелиться? – я озадачен, потому что точно помню, что мозги – это не мышца.

– Ну хотя бы иногда, – голос над головой озадачивает меня ещё больше.

– Как-то не чувствую… – я честно со всей силы пытаюсь. – Наверное, тоже отказали.

– Пиздец! Дебилоид обдолбаный, – мои волосы отпускают, и от неожиданности я опять мокаюсь рожей в снег.

Нет, ну мне это уже не нравится! Сколько можно-то?!

– Слышь, чувак? – поворачиваю голову на бок и выплёвываю набившийся в рот снег. Мне кажется, что он даже не совсем чистый. – Глянь, что там у меня с ногами? Они хоть на месте?

Дальше следуют непереводимые даже мной маты, и неожиданно я чувствую, как тяжесть с нижней части моего тела пропадает, и я тут же взлетаю вверх. Ну, со взлётом я, конечно, перегнул. Оказывается, меня просто на ноги поставили. Вот знал же я, что мир не без добрых людей. Хотя нет. Всё же летаю. Только странно как-то. В живот вроде давит и голова почему-то болтается. Прикрываю глаза, чувствуя лёгкую тошноту. Ещё знать бы, куда лечу…

========== Лимит твоих желаний. ==========

Кажется я отключился, вот только не знаю на какое время, потому что очнулся я в чьей-то ванной комнате, причём смутно знакомой. Немного поудивлялся своему голому торсу и одиноким трусам, прикрывающим мои бёдра, и осмотрелся. В общем-то странным было абсолютно всё. Во – первых, слишком яркие розовые шторки, занавешивающие дверь. Во-вторых, сам я сидел в пустой ванной, поэтому эту самую дверь и не видел. А ещё кто-то ходил за стенкой, от чего у меня по коже расползались неприятные жутковатые мурашки.

«Сука! Вот ты и доигрался, Золотарёв!»

Голова всё ещё была в тумане, но мысли слегка лениво, но верно пытались собраться в кучу. Меня очень обрадовало наличие трусов на мне, но немного беспокоило отсутствие остальной одежды. А ещё удивила сухая ванная под моей задницей.

Аккуратно поджимаю под себя ноги и шевелю плечами. Вроде бы ничего не болит. Значит, я пока цел и невредим. Интересно, надолго ли? И хорошо бы знать где я.

Последнее, что помню – это наш с Лексом разговор. Хотя не столько сам разговор, как его тёмный силуэт в проёме полуразвалившейся подсобки. А дальше как отрубило. Странно. Очень странно. Ни разу ещё трава не давала такого эффекта. На пиво я даже и не думал грешить, выпил-то всего две бутылки.

– Эй! – ору в пространство, вздрагивая от собственного хриплого голоса.

– Очухался? – слышится из-за шторки, и она спешно отдёргивается в сторону. – А я уже собрался тебя в сознание приводить холодным душем.

– Ты… – кривлюсь как от лимона и пытаюсь встать на подгибающиеся ноги. Ну конечно, а кого, собственно, я тут ожидал увидеть? Да и ванную сразу вспомнил, как только рожу его увидел из-за шторки.

– Жаждал увидеть кого-то другого? – Лекс улыбается и за плечи усаживает меня обратно. – Куда ломишься? Сейчас воды наберу.

– На хрен иди! Я и так замёрз, – действительно чувствую неприятный озноб по коже. Интересно, я тут долго сижу почти голым?

– Не дёргайся. Я горячей наберу, – включает кран, почти моментально регулируя воду на нужную температуру, и у меня под задницей приятно теплеет. – Может разденешься? – Лекс поднимает бровь и кивает на мои промокшие боксеры.

– А не поздно ли ты об этом спросил? – ехидничаю и подтягиваю колени под подбородок. Кожа покрывается мурашками от контраста горячей воды и прохладного воздуха. – Что я тут делаю вообще?

– Купаться собираешься? – говорит очень серьёзно.

– А до этого что я делал? – спрашиваю первое, что приходит на ум.

– Хотел принять холодный душ, – хмыкает Лекс, откидывая со лба мешающие пряди.

– Вот прямо так и хотел? Сам?

– Почти, – улыбается и, наклонившись, пробует воду рукой. – Нормально?

– Заебись, – шевелю пальцами ног в воде и стараюсь не смотреть на его руку. – Может свалишь?

– Стесняешься?

– Бесишь!

– Мм-м-м… – убирает руку и отходит к двери. – Трусы хоть сними, трусишка.

– А не пошёл бы ты?! – дёргаю шторкой, а та как на зло застревает на полпути.

– Это приглашение?

– Это посыл! – наконец-то получается отгородиться от его улыбающегося лица розовой непромокаемой тканью.

В горячей воде я согрелся в считанные минуты и, полностью расслабившись, стянул трусы, которые, кое-как отжав, бросил на стиральную машинку рядом. От всей души плеснул из флакона пену для ванны с запахом розы, которая была нарисована на этикетке с иностранными буквами. Кажется итальянский, хотя я не силён в языках.

Присутствие Лекса за стеной конечно напрягало, но не настолько, чтобы ломиться из квартиры в чём мать родила. Ну, что он мне сделает? Рожу начистит? Так было уже, не страшно. Изнасилует? Тоже проходили, в этот раз только через мой труп. А может он?.. Вот тут мои мысли нагло стопорились, сбиваясь в очумелые кучки и не желая додумываться дальше. В голове туманно всплывал тот день в больничной палате, когда Лекс приходил ко мне, но я старался поменьше думать о нём. Даже вроде бы переключился на мысли о предстоящей встрече Нового года, когда шторка качнулась и надо мной навис совершенно голый Лекс.

– Подвинься.

– Что? – моргаю слипшимися от воды ресницами (я нырял!) и на автомате поджимаю ноги. – Что за нахуй? – наконец-то отмираю, когда он уже залез в воду и сел напротив меня, обхватив ногами мои ноги и бёдра. – Нахера?

– Тоже замёрз. Куртку забыл в баре.

– А я тут причём?

– Из-за тебя забыл.

– Я не просил!

– Конечно… Тебе что, воды жалко?

– Что?! Нет, конечно!

– Ну вот и сиди молча. И не матерись. Тебе не идёт.

– Иди в жо…

– Дим, – прищуривает глаза, – я же и пойти могу.

Затыкаюсь и прикрываю глаза, стараясь скрыть за поджатыми ногами самое главное своё богатство.

– Я не собираюсь к тебе лезть, – голос у Лекса приятный и спокойный. – Можешь успокоиться и не дрожать так. Обещаю.

– А я и не переживал по этому поводу, – всё же выдыхаю облегчённо.

– А зря.

– Ты же сказал… – я даже глаза открыл от такой наглости.

– Сказал. Значит не буду. Расслабься.

– Как можно расслабиться, когда ты тут? – бурчу, устраиваясь в своём углу поудобнее.

– Просто, – дергает меня за ноги и, потянув на себя, устраивает мои лодыжки у себя по бокам, а я чуть водой не захлёбываюсь, при этом злорадно отметив, что от его манёвров пол стал значительно мокрее, а воды в ванной немного меньше.

– Мне так неудобно, – пытаюсь убрать свои ноги.

– Тебя никто не спрашивает. Не нравится – глаза закрой и не смотри.

– При чём тут глаза? – возмущаюсь уже не так злобно.

– При том, что неудобно.

Думаю над его словами минуты три, пока не прихожу к мысли, что он просто сморозил очередную тупость, чтобы меня запутать и отвлечь. И сработало ведь! Потому что я немного ушёл в себя, а он тем временем налил на мочалку гель для душа и водил по моим ногам.

– Что ты делаешь? – хмурюсь, но ноги не убираю – приятно.

– Сам не видишь? – ведёт губкой по бедру, и, как только я открываю рот, чтобы обматерить его, начинает двигаться обратно к коленке.

– Вижу! – не нравится мне всё это. Хотя… кое-где нравится. Блять! Хорошо, что пена в воде. Не хватало ещё так опозориться!

– Ну вот и смотри молча, – водит по моим ногам так сосредоточенно, как будто бы решает важнейшую задачу по математике. Через какое-то время откладывает губку и вздыхает. – Привстань и наклонись ко мне.

– Нафига?! – тут же ощетиниваюсь.

– Голову тебе вымою.

– А я что, безрукий?

– Нет. Просто хочу.

– А спросить меня?! Чего я хочу?!

– Я не настолько терпелив, чтобы выполнять все твои желания.

– То есть? – обалдеваю на несколько секунд. – А что ты уже исполнил?

– Ну… – берёт флакон с шампунем и выдавливает бело-перламутровую жидкость себе на ладонь. – Я тебе в нос не дал и не пристаю – два желания, с тебя хватит.

– Что ты несёшь? Я такого не просил!.. – и тут же понимаю, что ступил. – Я не говорю, что согласен, просто…

– Что «просто»? – растирает шампунь между ладонями и смотрит с улыбкой.

Да ну его, с ним спорить – себе дороже!

– Мой, – немного привстаю и склоняю голову, придвигаясь ближе к Лексу.

– Так бы и сразу, – вплетает в мои мокрые пряди свои пальцы, и я теряюсь от ощущений.

Это же не мытьё головы, это откровенное соблазнение через волосы и нервные клетки под кожей!

Сжимаю руками края ванны и стараюсь не застонать малодушно. Да что это со мной? Неужели гормоны в моём организме совсем рехнулись и готовы впасть в экстаз от обычной помывки волос? А может это потому, что Лекс рядом? Такая себе персональная реакция на одного определённого человека? Хотя, нет! Просто обычная нехватка секса. Вот когда он у меня был в последний раз? Начинаю усиленно работать мозгами и опять мысленно спотыкаюсь на том дне в больнице. Вот тогда и был… В последний раз… Бля!

– Дим?

– М? – отвечаю немного с запозданием.

– Зачем всё это?

– Ты о чём?

– О крашенных глазах и волосах.

– Там только одна прядка.

– Фиолетовая!

– Фиолетовая.

– Зачем?

– Так модно сейчас, – утыкаюсь носом себе в колени и улыбаюсь. – Дырку мне в голове протрёшь. Можно уже смывать?

– А? Да. Конечно…

Места катастрофически мало, Лекс занимает почти всю ванную, но я умудряюсь нырнуть, при этом очень плотно прижавшись к нему задницей. Когда выныриваю, у него слегка покрасневшее лицо и слишком сосредоточенный взгляд.

– Что?! – делаю непонимающее лицо.

– Ничего, – отворачивается и начинает намыливаться сам.

А из меня уходит последний страх. Даже такая тесная близость Лекса больше не пугает, скорее вызывает совсем другие чувства. Начинаю злиться на себя и не могу понять, с каких это пор Лекс начал действовать на меня возбуждающе? Да, не буду спорить, минет в больничной палате в его исполнении – это было нечто. Но в первый раз мне же не понравилось! Да! Ну, не сразу понравилось!

Вспоминаю свою изувеченную спину тогда, как было больно и стыдно. Трогаю пальцами бледный шрам от его зубов, который сейчас украшает мой загривок чуть ниже линии волос. Вот точно, повторять такое вообще нет желания. Хотя само желание есть и опять же спасибо пышной пене с девчачьим запахом розы.

Представляю лицо Лекса, если бы я сейчас попросил его повторить ситуацию в больнице… Врезал бы? Или согласился?

Господи, да о чём я только думаю?! И вообще, я слишком много думаю за последний час, давно со мной такого не случалось. Обычно мне на всё пофиг.