Текст книги "Дорога на Запад (СИ)"

Автор книги: Geschwisterchen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

}Автор: }Geschwisterchen}

Название: }De Weg naar het Westen/Дорога на запад}

Статус: }закончен}

Размер: }midi}

Категория/жанр: }slash, au, romance, adventure}

Рейтинг: }R}

Пэйринг: }Том/Билл }

От автора: }вдохновилась идеей экспедиции Льюиса и Кларка, но от идеи осталось одно название, остальное – сплошная отсебятина) Приятного чтения!

}

Скажем все дружное спасибо замечательной Mon désir secret за ее просто волшебный баннер, и отдельная благодарность от меня за мой первый такой комплимент!

}De Weg naar het Westen}

}Серые, будто мутные волны Атлантического океана вздымались за бортом нашего небольшого торгового фрегата, раскачивая утлое суденышко. Рассвело только недавно, хотя по времени солнце должно было появиться несколько часов назад, но из-за непогоды было едва различимо на небосклоне. Шел пятый день нашего путешествия из Антверпена в Нью-Йорк, и у меня уже проявились первые признаки морской болезни…

Мое имя Томас Каулитц, и я хочу рассказать вам удивительную историю моего путешествия через самый центр Америки с ее восточного побережья к Тихому океану. Я родился в Роттердаме двадцать три года назад, в семье обеспеченного дворянина, и с детства меня приучали к жизни в высшем свете. Проще говоря, решали все за меня. Окончив школу и Лейденский Университет, факультет юриспруденции, я вернулся в родной Роттердам, где моя мать уже подыскала мне невесту. Моих родителей мало волновало то, что юриспруденция интересует меня чуть меньше, чем никак, а уж о женитьбе я мог думать только со страхом. Ведь меня привлекали естествознание и приключения: а о каких приключениях могла идти речь, если у меня будут жена и дети? К моему великому счастью моя невеста, довольно прелестная девушка, так же не горела желанием выйти за меня замуж. Она оказалась куда более своевольной и непокорной, чем я, и сумела выйти из-под опеки родителей, сбежав со своим возлюбленным, с которым тайно и обручилась. Моя семья была шокирована этим событием настолько, что почти не сопротивлялась моему решению отправиться в Америку с целью изучения ее природы, обычаев коренного населения и написанию впоследствии книги.

Таким образом, воодушевленный донельзя, я со всей возможной скоростью собрал все необходимое, послал своему другу полковнику Хоффманну в Нью-Йорк письмо и отправился вслед за ним на первом же торговом судне.

Сначала путешествие давалось мне легко, погода была чудесной, ветер попутным, но спустя три дня небо заволокло серыми тучами, океан заштормило, а паруса рвало в разные стороны. Матросы, с которыми я с удовольствием общался и даже иногда немного помогал им, рассказывали мне, что в этом месте океана в апреле всегда такая погода, и нам еще повезло, что мы выбрали курс намного южнее обычного, иначе могли бы столкнуться с айсбергами. Пару раз я видел на горизонте эти огромные глыбы льда и благодарил про себя Господа Бога, что мне не довелось рассмотреть их вблизи. Моряки относились ко мне с подозрением только в первый день, а потом уже сами были не прочь рассказать мне пару-тройку баек из своей суровой жизни, дымя трубками и весело подмигивая сквозь заросли седых бород.

Последние дни плавания прошли просто ужасно. Часто начинались грозы, палубу заливало водой, и большую часть времени я просидел в своей крохотной каюте, изучая труды моих предшественников, так же исследовавших флору и фауну Северной Америки. Наконец, на горизонте показалась большая земля, и при приближении к ней уже можно было разглядеть довольно высокие четырех и пятиэтажные деревянные строения Нью-Йорка. Небо прояснилось, что считалось хорошим знаком, и в гавань мы входили под яркими лучами весеннего солнца. Расплатившись и распрощавшись с добродушным капитаном и матросами, я подхватил свой небольшой багаж и отправился искать съемную квартиру полковника Хоффманна. Тадеус Хоффманн был по происхождению англичанином, давно в отставке, на момент моего путешествия ему было около шестидесяти лет, но мужчиной он был крепким, неженатым и посвятил себя путешествиям после военной службы в королевской армии. Мы познакомились с ним еще до моей учебы в университете, когда полковник посещал Голландию, на одной из светских вечеринок в Роттердаме. Пока мои сверстники были увлечены дамами и танцами, я с горящими глазами внимал полковнику, рассказывающему о своих приключениях в разных странах. В Роттердаме он задержался на несколько месяцев, затем отправился в Скандинавию, пересек всю Европу с севера на юг и отправился в Америку, где осел несколько месяцев назад. Все это время мы вели активную переписку, и полковник всегда с удовольствием делился со мной своими впечатлениями от увиденного. }

Мой приезд, должно быть, сильно удивил его, ведь я никого не посвящал в свои планы. По крайней мере, он успел получить письмо до моего прибытия, хотя все равно выглядел очень обескураженным, когда я вошел в его небольшую квартиру в доме номер восемь на Бивер-стрит.

Встреча наша была очень сердечной, полковник даже чуть не прослезился, говоря, что я сильно повзрослел за прошедшие годы, и добавил, что время летит очень быстро. Я хотел остановиться в одной из небольших гостиниц недалеко от дома полковника Хоффманна, но старик настоял на том, чтобы я пожил у него. }

За классическим пятичасовым чаем я поведал другу о своей задумке, и преисполненный энергии полковник сразу же начал составлять список всего необходимого. Он заявил, что непременно отправится вместе со мной, так как боится отпускать меня одного в самые дикие места этого континента, к тому же он получил слезное письмо от моей опомнившейся матери, умолявшей его присмотреть за ее чадом. Но я-то видел, что все это отговорки, и, судя по заблестевшим в предвкушении серым глазам полковника, ему просто не терпелось вновь отправиться в путешествие.

Так же Тадеус, как он попросил себя звать, упомянул то, о чем я не подумал: нам необходим был проводник и, что самое главное, переводчик, так как для прокладывания пути вполне могли сгодиться карты и компас, а вот для общения с местным населением необходим был человек, знающий индейские традиции и наречия. В этом месте нашей беседы я попросил полковника рассказать, правда ли сейчас еще существуют те кровавые обычаи индейского племени ирокезов, обитающего в этих местах, о которых я так много читал. На мою реплику полковник лишь рассмеялся, поправляя пышные седые усы. Пожалуй, я приведу наш тогдашний диалог полностью:

– Знаешь, сынок, на дворе 1799 год, почти до нового века дожили, и, конечно, новое американское правительство не позволяет индейцам творить свои жестокие казни, как это было несколько десятков лет назад. Сейчас все местные племена, ирокезы, сиу, шошоны довольно дружелюбно настроены к европейцам, ведут с ними торговлю, хотя головорезы тоже попадаются. Но разбойников и отребья полно и среди белых эмигрантов.

– Неужели они уже не держат зла на людей, которые оттеснили их вглубь материка, заняли их земли, закрыли их самих в резервациях? – удивился я.

Хоффманн задумался на некоторое время, забивая табак в трубку.

– Они недовольны, это понятно. Но свою войну они уже проиграли, и большинство вождей понимают, что единственный выход – это сотрудничество с белыми. У многих племен неплохо обстоят дела с торговлей, они работают и с европейцами и с более дальними племенами, закупают у них меха и прочее. Обстановка уже давно не такая напряженная, как прежде.

– Скажите, полковник, а вы лично знакомы с кем-либо из индейцев? – полюбопытствовал тогда я.

– Вот об этом я и хотел поговорить. Есть у меня знакомый вождь из племени ирокезов. До их поселения отсюда полтора дня ходу. Это, так сказать, прогрессивное племя: легко сближаются с европейцами, заводят тесные деловые связи. Не то, что некоторые закрытые общества. Я думаю, он вполне согласится помочь нам с проводником за некоторую плату. Я слышал, у них хорошие отношения и с сиу, половина тамошних скво как раз оттуда.

На этом и порешили.

***

}Подготовка заняла больше двух недель. Первым делом полковник договорился о закупке трех лошадей (для меня, него и будущего проводника) и осла для поклажи. Затем мы занялись снаряжением, а миссис Хьюстон, вдова и домоправительница полковника, всерьез озаботилась вопросом провизии. Она без устали сушила и солила мясо, пекла хлеб на сухари и закупала овощи. Сколько мы ей не говорили, что вполне сможем сами заняться в пути собственным пропитанием: охотиться и ловить рыбу, почтенную даму было не переубедить. Она безапелляционно заявила, что мы, мужчины, ничего не смыслим в вопросах снеди, а есть что попало она нам не позволит. О, милая миссис Хьюстон, как же она была заботлива! Она питала явную симпатию к полковнику и, как мне кажется, сильно привязалась ко мне за это время.

}Я отправил на родину несколько писем: отцу, матери, своим немногочисленным друзьям и бывшим сокурсникам с известием, что пропаду на несколько месяцев, и что пусть ждут от меня весточки уже с другого побережья Америки. Ответа от них я, к сожалению, не успел получить, потому что в первые дни мая мы, наконец, тронулись в путь.

}Миссис Хьюстон разрыдалась на плече у полковника и строго наказала посылать новости при первой же возможности. После продолжительный прощаний, в ходе которых я и сам чуть не пустил слезу, признаюсь, мы начали свое путешествие.

}Выехав за пределы города, я без устали восхищался тамошней природой, яркой и цветущей зеленью, восхитительно голубым небом и ослепительным палящим солнцем. Я все порывался начать свои записи, но полковник каждый раз одергивал меня, посмеиваясь в усы, и напоминал, что времени на это еще будет достаточно, а пока необходимо как можно скорее добраться до знакомого ему племени и договориться насчет проводника.

}Навстречу нам часто попадались фермерские повозки переселенцев, везущих в город товары на продажу, но не встретилось ни одного индейца. Я, помнится, сильно переживал по этому поводу, а полковник только подшучивал надо мной, говоря, что я еще насмотрюсь на коренное население так, что мне тошно станет. Кстати, он не раз намекал на необычайную красоту местных женщин, подмигивая и скабрезно посмеиваясь, но я старался не обращать внимания на старого сводника.

}На ночь мы остановились в небольшом перелеске недалеко от дороги, развели костер и отлично поужинали еще свежим пирогом миссис Хьюстон. Полковник хлебнул из своей фляжки глоточек виски, предложил и мне, но мне не хотелось затуманивать разум, переполненный впечатлениями и эмоциями пережитого дня. Я делал небольшие записи в своем дневнике, а полковник задумчиво курил свою трубку у костра. Когда окончательно стемнело, мы устроились спать.

}Свой путь мы продолжили рано утром и почти без остановок ехали до самого вечера. На закате мы свернули на небольшую тропу, отходившую от основной дороги и, преодолев еще некоторое расстояние через негустой лес, выехали на просторное поле, со всех сторон окруженное деревьями. Поле большей частью было засажено кукурузой, что можно было определить по невысоким пока, но крепким росткам. В центре поля стояли жилища индейцев, больше напоминающие огромные шалаши, покрытые шкурами животных. Подъехав поближе, я смог разглядеть, что деревня устроена точно так же, как и деревни во всем мире: есть улицы, при каждом доме небольшие огороды и огражденные птичники, а в самом центре поселения находился самый большой и красиво расписанный типи, как называются эти постройки. Сразу было видно, что этот дом принадлежит вождю и его семье.

}Нас приняли очень радушно, вождь, очень старый, седой и почти беззубый индеец, сразу же проводил нас вглубь своего жилища, велев позаботиться о лошадях нескольким мальчишкам, бездельничавшим у типи. Как выяснилось, мальчишки были внуками вождя. Я, не видевший ранее людей этой расы, как мог сдерживал свое неприличное любопытство, но все же порой заглядывался и на самого вождя, хитро улыбавшегося и блестевшего своими небольшими и черными как уголь глазами, на его скво, женщину немного младше него самого, с длинными, слегка посеребренными волосами заплетенными в две косы, и на этих мальчишек, которые ловко справлялись с упряжью. Большинство людей в поселении уже готовилось ко сну, к тому же достаточно сильно стемнело, поэтому остальных жителей мне, к сожалению, почти не удалось рассмотреть. Зато было много времени на изучение внутренней обстановки типи, основой которого был очаг в центре, обложенный камнями. Дым от костра уходил вверх, в небольшое отверстие между жердями, составлявшими остов жилища, и шкурами, которыми типи был покрыт.

}За неторопливым разговором полковника и вождя, его жена на скорую руку смастерила очень вкусный ужин, состоявший в основном из кукурузных лепешек, овощей и небольшого количества мяса. Женщина эта была весьма миловидной и приветливой, однако в разговор не вмешивалась и вела себя очень скромно, хотя видно было, что она пользуется безграничным доверием и уважением со стороны своего мужа. Несколько раз вождь переспрашивал что-то у нее на своем языке во время беседы с Тадеусом, и по интонации можно было понять, что он просит совета или просто ее мнения. Я в разговор не вмешивался, внимательно прислушиваясь к говорившим. Вождь неплохо владел английским, и я без труда понимал его. Сначала приятели долго делились новостями, а потом полковник изложил суть дела и попросил помощи с поисками проводника. Вождь приподнял седые брови и принялся набивать свою трубку табаком, любезно предложенным ему полковником. Он молчал некоторое время, раскуривая трубку, а потом хитро взглянул на устроившуюся неподалеку скво, занятую каким-то шитьем. Очевидно, и она понимала английский, потому что, почувствовав взгляд мужа, встрепенулась, ловя его взгляд, и чуть заметно кивнула. Полковник удивленно следил за этими переглядками, пока вождь не счел нужным объясниться.

}– Ты, очевидно, помнишь, мой дорогой друг, что у меня есть племянник, младший и единственный сын в семье моего брата. Его мать из племени сиу, и мальчишка частенько навещает своих родственников оттуда, а со своим отцом ездит еще дальше на запад для закупки мехов. Он довольно смышленый, хоть и молодой еще, хорошо запоминает дорогу, умеет жить в походах, и за время своих поездок смог выучить около десятка наречий сиу и шошонов. Я думаю, он – тот, кто вам нужен.

}Вождь пообещал познакомить нас со своим племянником завтра, и так как время уже было позднее, мы устроились спать. Типи был большим, и нас уложили на паре свободных лежанок из жердей, покрытых шкурами бизонов. Несмотря на утомительный день, я долго не мог уснуть, прислушиваясь к ночным звукам спящей индейской деревни…

}На рассвете меня разбудили громкие голоса за стеной типи. Двое людей явно спорили или даже ругались. Голос вождя я признал сразу, он был более спокойным и тон был скорее увещевательным. А вот второй голос, повыше и немного хрипловатый, я слышал впервые. Собеседник вождя что-то яростно доказывал, переходя иногда чуть ли не на крик. Я оглядел типи и заметил, что лежанка полковника пустовала. Поднявшись с постели, я поправил немного смявшуюся одежду, подумывая о том, что неплохо было бы искупаться после двух дней дороги, и в этот самый момент полог типи распахнулся, а внутрь прошла жена вождя. Она приветливо пожелала мне доброго утра и указала на небольшой глиняный кувшин, из которого можно было умыться. Поблагодарив ее, я подхватил кувшин и вышел на улицу. День только-только занимался, но обещал быть ясным. Я вышел с восточной стороны типи и не мог видеть споривших людей, но все еще слышал их голоса, ставшие чуть более спокойными. Пока я умывался, появился полковник, в бодром и энергичном настроении. На мой вопрос о том, кто же там так ругается с вождем, и приемлемо ли это вообще, друг лишь махнул рукой.

}– Это Билл, племянник вождя. Неудивительно, что они хотят отправить его куда подальше, мальчишка приносит слишком много неудобств. Понятное дело, что так неуважительно вести себя по отношению к старшим, да еще и к вождю, просто недопустимо…

}Эта реплика вызвала у меня много вопросов, но озвучить их я не успел, потому что из-за края типи появились двое. Вождь и, очевидно, его племянник. Парень был одет так же, как и другие индейцы, то есть в кожаные штаны и подобие рубахи из того же материала, украшенные витиеватыми рисунками, но кожа его была чуть светлее, чем у тех же мальчишек, внуков вождя, что я видел вчера. Лицо молодого человека выражало неодобрение и даже неприязнь, но он смиренно молчал, пока вождь представлял нас друг другу.

}– Мой дорогой друг, это мой племянник, который любезно согласился стать вашим проводником. В нашем племени его зовут Маленький Сиу, но для европейцев он просто Билл.}

}Собственно, этой фразой вождь ответил на мой так и не высказанный вопрос по поводу странного имени нашего будущего проводника. Тот, кстати, довольно неохотно пожал нам руки, здороваясь и повторяя наши имена на довольно чистом английском.}

}После знакомства мы вновь вернулись в типи вождя, где нас уже ждал готовый завтрак. За едой больше говорил вождь, давая подробные инструкции нам и Биллу, который лишь презрительно косился то на нас, то на вождя и, как мне показалось, еле сдерживал зевки. Доброжелателен он был лишь по отношению к жене вождя, ласково ей улыбался и благодарил за еду, которую она ему передавала.

}Стоит отдельно рассказать о внешности этих двух людей. Насколько я понял, жена вождя была так же из племени сиу, и внешнее сходство ее и ее племянника было вполне различимо. Разрез их темных глаз казался почти идентичным, а вот нос женщины был с небольшой горбинкой, в отличие от прямого носа молодого человека. Открытые их улыбки были одинаковы, а что касается волос, то в отличие от аккуратных кос женщина, длинные волосы Билла свободно падали на плечи, перехваченные вокруг головы кожаной лентой с незамысловатым рисунком, из-за которой торчало несколько разноцветных перьев. Перья были и в головном уборе вождя, но в куда большем количестве. Полковник рассказывал мне, что такие уборы – повседневные, а вот в большие праздники, бывает, что и вождя не видно из-за количества перьев и украшений в его волосах.

}Увлекшись рассматриванием членов семьи вождя, я слегка упустил нить беседы и не сразу ответил на адресованный мне вопрос. Билл улыбнулся, украдкой кинув на меня хитрый взгляд, и это был первый раз, когда он всерьез обратил на меня внимание.}

***

}В деревне мы провели несколько дней. Хоть Билл и согласился сопровождать нас, начинать путь он не спешил, ссылаясь то на одно, то на другое. Это время я потратил с пользой, узнавая новое о быте индейцев и конспектируя полученную информацию. А вот полковник сильно заскучал и даже начал злиться на медлительность нашего проводника. От нашей лошади Билл отказался, настояв на том, что поедет на своей. Но мы быстро нашли применение освободившемуся животному: и вождь, и Билл настоятельно рекомендовали взять с собой типи, то есть несколько длинных жердей и шкур бизонов, потому что несмотря на установившуюся солнечную погоду, природа могла повести себя непредсказуемо и залить нас дождями. Наконец, спустя четыре дня, собрав все необходимое и проверив все по несколько раз, Билл сообщил нам, что готов отправляться в путь.

}Поначалу мы мало общались между собой: Билл держал дистанцию и нехотя отвечал на наши вопросы, так же, как это было и в деревне. Во время подготовки он говорил исключительно по делу и никогда не оставался с нами ночевать или у костра, даже есть уходил к себе домой. Насколько я понял из его немногословных ответов и разговоров с вождем, Билл жил со своим отцом, матерью и младшими сестрами, хотя ему было уже восемнадцать, то есть самое время, чтобы найти себе жену. На вопрос, почему он до сих пор этого не сделал, Билл ясно дал понять, что не намерен отвечать, а его родственники так же помалкивали на этот счет. Впрочем, по их поведению было очевидно, что поведением молодого человека они недовольны, наверное, потому так и обрадовались, что нашли ему применение в качестве нашего проводника.

}В первый же день начавшегося путешествия, ближе к полудню, полил сильный дождь. Мы отъехали совсем недалеко, и Билл, заявивший, что непогода будет теперь длиться несколько дней, предложил вернуться обратно в деревню. Мы с полковником были против, и Билл, смирившись, поехал вслед за нами. Мы двигались по раскисшей почве под дождем, пока это было возможно, но через несколько часов сильно стемнело, и нам пришлось остановиться. Мы довольно долго искали место для ночлега, Билл, казалось, слегка на нас обиделся и в поисках участия не принимал. Лишь когда мы продрогли до костей и почти ничего не видели, он смилостивился и вывел нас на небольшой пригорок с несколькими деревьями на самой вершине.

}В деревне он рассказывал и показывал нам, как правильно установить типи, поэтому, посчитав, что мы с полковником сможем сами справиться с этой задачей, оставил нас, отправляясь на поиски хвороста для костра. Я отлично помнил все указания проводника, даже записал большую часть из них, но установить типи мне никак не удавалось. Полковник же больше мешал, чем помогал, поэтому я попросил его заняться лошадьми. Мне еле-еле удалось установить жерди и накинуть на них бизонью шкуру: типи стоял кривовато, но для первого раза, я считаю, было вполне неплохо.

}Билл вернулся почти через час с охапкой сырых веток, скептически осмотрел мою постройку и, ни слова ни говоря, пролез внутрь. Оставив хворост, он подобрал несколько камней для очага, не знаю, правда, как он что-то видел в такой темноте, и, сложив в центре типи костер, ловко поджег его, используя сухую кору, которая была припрятана в его сумке. К слову, вещей с собой он взял намного меньше, чем мы: только маленькая котомка и небольшая сумка были привязаны к луке его седла.

}Через некоторое время мы согрелись, поужинали, я просматривал свои записи, вполуха слушая полковника, а Билл, кинув на нас несколько странных взглядов, сообщил, что собирается спать. На пол мы накидали веток, а на них шкуру. Ложе получилось небольшим, и Билл улегся на самый край, завернувшись в одно из красиво вышитых одеял, взятых из деревни.

}Несмотря на предостережение проводника, утро встретила нас ярким солнцем и свежим ветерком. Не знаю, ошибся ли Билл или намеренно сказал нам неправду, я предпочел не затрагивать эту тему. Почти не разговаривая, мы быстро собрали вещи и двинулись дальше.

}Еще в Голландии я примерно наметил путь, по которому мне хотелось бы пройти. Потом еще не раз я подправлял этот маршрут, изменяя что-то по пути в Америку, советуясь с Тадеусом и консультируясь с вождем и Биллом. В итоге мы решили, что пересечем Великие Равнины, держась ближе к северу, пройдя таким образом через земли знакомых Биллу племен сиу и шошонов, сделаем большую остановку перед восхождением на Каменистые Горы, которые ранее называли Скалистыми, а затем отправимся вверх, постепенно приближаясь к истокам реки Миссури, пока не дойдем до нее. Ну, а дальше пойдем вдоль русла, пока не достигнем водораздела. Дальнейший путь пока выглядел туманным, но мы сообща решили, что если вдруг возникнут какие-либо непреодолимые препятствия, по Миссури вернуться обратно будет проще всего.

}В нашем распоряжении было несколько карт разной степени достоверности, пара компасов (на всякий случай) и, конечно же, наш незаменимый, правда, немного угрюмый проводник.

}За первую неделю я узнал о нем намного больше, чем за время в деревне, хотя Билл продолжал быть немного отчужденным от нас: почти не принимал участия в разговорах, а на стоянках всегда находился поодаль или сразу же укладывался спать. Он, вообще, очень любил спать и использовал каждую свободную минуту, хотя позже я понял, что пока ему просто нечем было себя занять. Еды пока было вдоволь, и в охоте не было нужды, да, честно говоря, охотиться в прериях было особо не на кого, кроме бизонов, а столько мяса мы не смогли бы ни съесть, ни увезти с собой, ни должным образом сохранить.

}Несмотря на то, что наш проводник любил подремать, сон его был очень чутким, и он поднимал голову, услышав самый малейший шорох. Он абсолютно бесшумно двигался, ходил и спал, стараясь как можно меньше выдавать свое присутствие и, бывало, слегка посмеивался над нами: европейцы казались ему жутко неуклюжими и несуразными в своей одежде и тяжелых сапогах. Сам он носил рубахи и штаны из кожи бизонов и тщательно следил за чистотой одежды, да и за своей чистотой тоже. При любом удобном случае он лез купаться, а каждое утро чуть ли не по полчаса расчесывал свои волосы крупным гребнем. Он абсолютно не стеснялся ни нас, ни своей наготы, плавая голышом и расхаживая затем по берегу небольших речушек, у которых мы останавливались, пытаясь просохнуть и согреться. Видя такое немного равнодушное отношение к темам, которые в Европе считались бы постыдными, спустя несколько дней мы с полковником решили последовать примеру этого невинного дитя природы, и тоже без стеснения стали проводить гигиенические водные процедуры, благо удавалось нам это не слишком часто: местность была плоской и бесконечной, почти без возвышенностей и рек, что говорило о том, что мы достигли одного из плато Великих Равнин.

}Я настоял на том, чтобы свернуть чуть севернее и посетить хотя бы одно из Великих Озер. Билл хорошо делал свою работу: не плутал и уверенно вел нас туда, куда мы просили. Он отлично ориентировался на местности по одним ему известным признакам и не спешил посвящать нас в свои секреты. Он всегда знал, какая завтра будет погода, где лучше остановиться на ночлег и как лучше устроить лошадей. К слову, лошади и осел слушались его беспрекословно, ни разу ни одно из животных не заупрямилось, хотя чувствовалось, что они чертовски уставали. Билл никогда не применял ненужное насилие ни к лошадям, ни к другим животным. Как-то он вдруг неожиданно разоткровенничался и немного рассказал нам, что одна из основных установок жизни любого индейца – не нести вред природе, потому что та кормит, одевает и печется о людях, и может разозлиться, если относится к ней без должного уважения. На мой вопрос о том, является ли в понимании Билла природа определенным сверхъестественным существом, или управляется богами, он лишь белозубо улыбнулся, отвечая:

}– Все мои родственники и знакомые, все, кого я знаю, верят и поклоняются богам, приносят им жертвы, но сам я не особо в это верю… Я не против соблюдать традиции моего народа, но сам я волен выбирать, во что верить и как думать, и никто не заставит меня подчиняться…

}На этом Билл как-то странно осекся и больше не проронил ни слова, вглядываясь вдаль. Уже привыкнув и поняв поведение проводника, я не стал расспрашивать его дальше, зная, что не добьюсь от него сейчас ответа. Вместо этого я принялся размышлять над его словами, и согласился с такой жизненной позицией. Действительно, несмотря на, казалось бы, доисторический образ жизни, индейцы находились в большей гармонии с природой, и, кажется, даже были счастливее нас, европейцев. Они не любили войн и всегда прибегали к помощи оружия лишь в самых крайних случаях, за исключением, конечно, отдельных племен. Землю они считали общей и никогда не доводили ее до полного истощения, уровень жизни у всех был практически одинаковым, что же касается ремесел… Они были развиты ровно настолько, чтобы облегчить жизнь людям, но не покалечить окружающий мир. Я уже не говорю про удивительно красивые, украшенные замысловатыми рисунками предметы их быта, каждый из которых был похож на произведение искусства, на их поистине волшебные сказки и мифы, некоторые из которых нам рассказывали еще в деревне. В общем и целом, я проникся духом и философией жизни коренных американцев, собрал огромное количество материалов и даже пытался что-то зарисовать. Рисунки получились довольно схематичными, но понятными, думаю, их даже можно будет использовать для иллюстраций будущей книги.}

}Чуть больше недели мы ехали через прерию, пересекающуюся пока еще часто небольшими перелесками. Дорог почти не было, только едва заметные тропы, которые Билл называл «хорошо проторенными». Могу себе представить как выглядят полузаброшенные или малоиспользуемые тропы… Навстречу нам редко попадались люди, хотя в первые дни можно было увидеть повозку фермера или белых охотников верхом. Мы свернули на север, к озеру Мичиган, и перелески стали попадаться чаще, пока не превратились в практически сплошной лес. Белых здесь не было совсем, да и индейцев немного: навряд ли мы видели больше десятка совсем маленьких поселений. Билл не советовал останавливаться в этих деревнях, он говорил, что народ здесь живет бедный и не брезгует воровством. Поэтому мы держались подальше от населенных пунктов и долго выбирали места для стоянки. Ехать было не очень легко, часто приходилось продираться сквозь почти непроходимые заросли, поэтому мы шли пешком, ведя лошадей под уздцы. Скорость продвижения из-за этого была крайне низкой, и озера мы достигли только к концу мая. Но этот крюк, который мы сделали, стоил того…

}Не описать словами всю красоту и величие озера, простирающееся далеко-далеко за горизонт… Мичиган похож, скорее, на море, только с пресной водой. Чистота его просто удивительна, я долго не мог оторвать взгляда от дна, которое идеально просматривалось на мелководье. Полковник же, учитывая его опыт путешествий, лишь окинул взглядом безбрежный водный простор и, крякнув, занялся обустройством лагеря. Билл только посмеивался над моими восторгами, хотя сам тоже никогда здесь не был, и, чувствовалось, что он весьма впечатлен. Он, вообще, очень часто скрывал и как-то подавлял свои эмоции, даже улыбался чаще всего вскользь и отведя глаза. Мы довольно долго молча просидели на вершине небольшой скалы, прислушиваясь к тихому плеску волн и звукам леса за нашими спинами… Это место было поистине прекрасным, и я принялся старательно зарисовывать все, что вижу. Занятие это сильно меня увлекло, и я не сразу понял, что Билл внимательно наблюдает за моими действиями. Он не отрывал взгляда от моего альбома и карандаша, которыми я быстрыми штрихами закрашивал озеро, а я, стараясь не подать виду, следил за ним боковым зрением. Билл сидел, обхватив себя за колени и, как любопытный мальчишка, затаив дыхание, смотрел, как на бумаге появляется пейзаж. Не выдержав, я улыбнулся, открыто смотря на него, и он немного неуверенно улыбнулся мне в ответ.

}– Можно? – спросил он, забирая из моих рук альбом и карандаш.

}Я позволил ему взять вещи, и Билл принялся что-то дорисовывать аккуратными движениями. На удивление, с карандашом он справлялся отлично, и заметно подправил мой непрофессиональный рисунок. Он как-то больше души и старания вкладывал в это дело, и я решил попросить его рисовать в моем альбоме все, что ему понравится, в любое время.