Текст книги "Зимнее королевство (СИ)"
Автор книги: Gemini
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Та девушка не была королевой Севера, но она была той, кто мог следовать за желаниями своего сердца. Санса Старк многое отдала бы, чтобы остаться ею навсегда.
«Отдала бы даже корону?» – ехидничал в голове голос, интонациями похожий разом на Мизинца и Серсею.
«Если бы всё было так просто – да». Но груз, который висел за спиной, как тяжёлый короб, нелегко сбросить. Её ждали на Севере. Она должна вернуться в Винтерфелл, чтобы дальше исполнять свой долг. Чтобы проследить за железнорождёнными и помочь Яре и дальше осваивать земли, решить вопрос с финансированием Стены, тысяча других сложных и важных «должна» венчали корону.
Санса переоделась в платье, вместе с белым цветом вольного народа скидывая остатки мнимой свободы.
– Ваша Светлость? – раздался за пологом шатра голос Джастина Гленмора.
– Входи, Джастин, – сказала Санса, защёлкивая на груди застёжку мехового плаща. Она кивнула на табурет, стоящий около стола, и сама присела рядом.
– Ольвин сказал, что вы хотите видеть меня.
Парень смотрел на неё внимательно своими зелёными, почти кошачьими глазами. Он снял шапку и взъерошил короткие, тёмные волосы.
«Как много я могу тебе доверить? Могу ли доверить самое дорогое, что у меня есть?» Джастин смешлив, легок на подъём, и уже не раз бывал за Стеной. О нём говорили, что он человек слова, хотя и не лишён определённой доли расчётливости, хитрости, и боги отсыпали ему изворотливости больше, чем любому северянину. Из него получился бы отличный наёмник. Но в конце концов, он показал себя надежным, как крепостная стена, когда сопровождал её в этой авантюре, не так ли?
– Готовы к отъезду, ваша милость?
– Почти. Осталось ещё несколько дел. И… Это странно, наверное, но уезжать не хочется.
– Есть такое дело, – он мечтательно прищурился, наверное, вспоминая вчерашнюю девицу. Санса едва сдержала улыбку. Прошлая ночь была щедра и к ней тоже, она до сих пор не верила, что произошедшее между ней и Джоном не было удивительно реалистичным сном. Но приятные воспоминания тут же будто заледенели от одной только мысли о том, что она должна произнести. «Отправлять человека на самоубийство практически, не в войну, в мирное время, как чувствуешь себя, королева Севера?»
– У меня к тебе непростая просьба, Джастин. Это именно просьба, и если ты откажешься, я пойму.
Джастин нахмурился, но в его глазах и лице не читалось сомнений. Только любопытство.
– Джон собирается в земли Белых Ходоков. Мне было бы спокойнее, если бы с ним был северянин.
Глаза Джастина удивлённо расширились.
– В земли Вечной Зимы?
– В Сердце Зимы, как их ещё называют.
Он улыбнулся краешком рта. Задумчиво постучал пальцами по столешнице. Молчание длилось не более нескольких мгновений, и лёгкость, с которой он продолжил, её удивляла.
– Когда я был мальчишкой, то слышал сказки о Северной роще. Вы не слышали о ней, ваша светлость?
Она знала множество историй, но на это название ничто не откликнулось в её памяти. Санса отрицательно мотнула головой.
– Я слышал когда-то, что за землями теннов есть роща, в которой сохранились остатки магии детей леса, – он поскрёб пальцами заросшую бородой щёку. – Всегда было интересно, правда ли это.
– Так ты… Согласен?
– Я к вашим услугам, моя королева.
Санса протянула руки и сжала его большие, тёплые ладони. «Верни Джона домой». Она готова повторить любому, Тормунду, Джастину, теннам, кому угодно, даже богам, в которых больше не верила:
– Спасибо, Джастин. Присматривай за Джоном, прошу. И любая награда, которую ты…
– Я сделаю это не ради награды, ваша светлость, – он улыбнулся. – Может быть, кто-то и отказывается от приключения, но точно не я.
Санса улыбнулась в ответ. Её сердце успокаивалось лишь отчасти, и тревога уже пустила корни, стала верной спутницей на бесконечность дней и ночей. Она не в силах пойти с Джоном, но всё же сделала хотя бы что-то.
– Спасибо, – искренне повторила она.
– Раз меня не будет с вами, разумно найти человека взамен, который бы сопровождал вас вместо меня.
– Думаю, Ольвин справится.
Ольвин Мандерли – здоровяк с громким смехом, тяжёлой рукой и быстрым умом. Санса была уверена, что будет в полной безопасности с ним одним. Впрочем, точно так же, как если бы её сопровождал и Джастин, она не ошиблась в выборе, когда покидала Белую Гавань.
После того, как Джастин ушёл, Санса продолжила сборы. Она закинула в мешок свои немногочисленные вещи, и, задумавшись, коснулась пальцами ленты, которая вплетена в косу. Нужно что-то подарить Фрейе взамен. Она извлекла из сумки деревянные гребни с резьбой в виде лютоволка и положила на кровать. Малышка бы скорее обрадовалась наконечникам стрел, чем девчачьим безделушкам, но большего у неё не было.
Её взгляд снова остановился на пачке писем. Сначала она планировала передать их через Джастина, или даже подбросить к вещам Джона каким-то тайным образом. Но если это будет их последняя встреча, она бы не хотела, чтобы перед точкой осталось слово «трусость».
Санса убрала в складки плаща гребни и письма.
Снаружи холодный ветер колол щёки и спирал дыхание – вольный народ отпраздновал середину зимы, но та явно не собиралась убираться прочь. Ноги, как в мягких перинах, утопали в свежем снегу; солнце едва успело занять место на небосводе и по соседству ещё виднелся бледный призрак округлой луны; воздух будто мерцал в свете раннего утра. Вдалеке ещё взвивался дым от костров, вокруг которых вчера разливались реки эля и распевались песни.
Помятый вид мужчин и женщин, которых Санса встретила, давал понять, что для большинства ночь бесшовно перетекла в утро. Но так или иначе, поселение вступало в новый день, стряхивая вчерашнее веселье или дрёму.
Джон расчищал снег с дорожки, ведущей к шатру, сосредоточенно размахивал метлой из стороны в сторону. Она знала, что морщинка глубоко пролегала между его бровей, и наверняка его голову наполняло множество «когда» и «потом» о своём опасном задании, о речном клане и, возможно, о севере по другую сторону Стены. Щемящая нежность переливалась в Сансе от пяток до макушки. Джон поднял голову, и их взгляды пересеклись.
«Скажи, что ты передумал. Скажи, что ты никуда не поедешь. Скажи…»
– Мы с Тормундом выдвигаемся в путь завтра на рассвете, – сказал Джон, разрушая последнюю, хлипкую опору её надежды.
Она сделала несколько шагов, и Джон, бросив метлу и отряхивая руки, зашагал навстречу. Они остановились совсем близко друг от друга, на расстоянии меньше, чем ладонь. Он молчал, вглядывался в её лицо, будто давая шанс… На что? Сделать вид, что ничего не было, будто они ни о чём не говорили этой ночью? Ей захотелось глупо, совсем по-девчачьи хихикнуть.
– Я дал Ольвину все необходимые припасы в дорогу, – начал Джон, но Санса, засмеявшись, его перебила. Она положила руки ему на плечи, нежно разгладив чёрный воротник ночного дозорного. Джон истолковал её верно. Он поцеловал её.
Она не думала, что поцелуи могут быть такими осторожными, и нежными, и горячими. Она не думала, что ей окажется этого мало. Не надеялась, что сможет захотеть большего – но сейчас она чувствовала, что та сломанная её часть вовсе не была сломана окончательно. Ей стало жарко, несмотря на зиму вокруг.
Она первая разорвала поцелуй. Джон взял её за руки, и несколько мгновений они стояли, окутанные тишиной, соприкасаясь лбами. Слишком мало времени осталось. Слишком много времени упущено.
– У меня для тебя кое-что есть, – наконец, произнесла она.
Санса достала письма из внутреннего кармана плаща.
– Я попросила, чтобы все не прочитанные доставили в Восточный дозор к моему приезду, – она протянула стопку посланий. – Забрала их по пути.
Джон молча принял их, задумчиво провёл пальцем по краям, перебирая. Он смотрел совершенно беззащитно, словно количество писем его шокировало. Санса часто ему писала, даже зная, что, возможно, никогда не получит ответ. Она не могла не говорить с ним хотя бы таким образом. Забавно, какую форму теперь приобретёт этот односторонний диалог – они словно поменяются местами.
– В этот раз у меня нет времени сшить тебе плащ, чтобы часть меня всегда была рядом. Пусть с тобой хотя бы будут мои слова.
– Будь осторожна в дороге, – он коснулся ладонью её щеки. – И будь осторожна на Севере.
– Буду, если ты пообещаешь мне то же самое.
Джон рассеянно кивнул, будто торопясь закончить. Нечто очень важное.
– Больше не вздумай рисковать собой путешествиями по зиме. Ты королева. Ты продолжаешь то, что начал Робб, начал я. И ты должна… Ты должна думать о будущем, понимаешь?
«Наследники. И замужество». Санса вспыхнула.
– Даже не вздумай говорить об этом со мной, Джон. Не сейчас.
Уголки его губ тронула печальная улыбка, он все ещё держал её за руки и смотрел в глаза. «Не жди меня», – сказал Джон на самом деле, и это болезненным крючком впилось в её кожу. Не жди того, кто будет ещё долго искать своё прощение и не рассчитывает вернуться.
– Старки правили на Севере столетиями. А кто останется после нас? После тебя?
– Если это твоё благословение на продолжение династии, то забери его назад.
– Благословение? – Джон нахмурился. – Нет. Мне кажется, я начинаю ненавидеть за эти слова не только себя, но и человека, которого даже не знаю. Но ещё хуже, если ты останешься одна до конца жизни.
Она знала, что будет ещё хуже, но в остальном Джон был прав, прав как всегда, в тысячный раз, но она не собиралась легко принимать это. Злость гасла под его взглядом и прикосновениями. Не оставалось места для криков, ругани и споров, потому что время стремительно утекало. Джон обнял её крепко, долго не опускал руки, будто если бы только мог, то не опустил бы вовсе.
– Ты проводишь меня? Позже? – шепнула она ему на ухо.
– Да.
Это не было их настоящим прощанием, ещё нет, но Санса оставляла его позади с тяжёлым сердцем. После того, как она увидит Джона в последний раз, ей придётся собирать себя по кусочкам.
Она отправилась в сторону жилища вдов. Мимо разрисованных шатров, которые они украшали вместе с Фрейей, мимо хихикающих девушек, идущих по своим делам нетвёрдой походкой.
Это путешествие, о котором она будет вспоминать, возможно, лёжа в своей пустой кровати в глубокой старости. Наследники. Разумеется, она думала об этом не раз, и не два. Она должна продолжить род Старков – ещё одно «должна», незримо выгравированное на серебре короны. «Не смогу» – было бы ложью. Смогла бы переступить через себя и шрамы, вьющиеся по телу, через неприязнь к чужим ладоням по голой коже, через дурные сны, через боль и воспоминания; смогла бы подобрать выгодную и безопасную со всех сторон партию. Но смириться с таким положением вещей, вновь выйти замуж за того, кого она не любила и никогда не сможет полюбить – означало бы, что она вновь проиграла.
Дорогу ей преградила старуха в серой шубе, которая явно была ей велика и волочилась по снегу. Её голову покрывала шапка, от затылка к плечам спускались длинные, тонкие верёвочки с нанизанными поверх чёрными бусинами. Морщины на лице глубоки, и в светлых, как студёная вода, глазах – древность Стены и Винтерфелла. Взгляд этих глаз вмораживал в землю. Санса возвышалась над незнакомкой чуть ли не на две головы, но всё равно вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, ростом с Фрейю.
– Южанка, – старуха, с той прытью, которую трудно ожидать от человека такого возраста и комплекции, обошла Сансу кругом. – Неужто та самая южанка, о которой так тосковал король-ворона? Не зря я выползла в такую рань из тёплого шатра, ох, не зря.
– Та самая ведунья, о которой я так много слышала, полагаю, – Санса изогнула тонкую бровь и, сама того не желая, скрестила руки на груди, будто защищаясь.
Марра хрипло засмеялась.
– Гляди, моя слава бежит впереди меня так же, как твоя.
Ведунья нахмурилась и склонила голову набок, изучая лицо Сансы. Неприятное ощущение, будто её читают небрежно вскрытым посланием, мурашками бежало по спине.
– Я могу рассказать тебе, чем всё закончится, – она ткнула в неё пальцем, и первые фаланги её черны, как сажа. Санса слышала, что мейеги используют снадобья, которые помогают видеть чужие судьбы, и это портит их кожу.
– Какова плата?
– Твоя кровь, конечно. Цена – всегда кровь. Достаточно нескольких капель.
Искушение слишком велико, знать, что будет, знать свою судьбу, знать, правильно ли она поступает… Это заманчиво настолько, что «да» почти сорвалось с её губ. Но вместо этого Санса твёрдо ответила:
– Нет, не нужно.
Марра прищурила светлые глаза.
– Почему это?
«Потому что я хочу верить во что-то. Потому что я не хочу узнать, что это конец»
– Потому что я не хочу потерять надежду. Надежда – это всё, что у меня остаётся.
Марра неопределённо кивнула. Верёвочки на шапке стукнулись друг о друга.
– Надежда – опасная вещь для девушки вроде тебя.
– Значит, пусть будет так. Я не хочу зависеть от того, что ты можешь мне рассказать.
– Даже если бы ты смогла что-то поменять?
«История уже написана, и чернила уже высохли» – однажды сказал ей Бран. Кому, как не ему это знать? Санса улыбнулась.
– Особенно поэтому. Если я узнаю, что случится что-то ужасное, то не смогу с этим смириться. И если узнаю, что случится что-то хорошее, но это по какой-то причине не произойдет, то тоже смириться не смогу.
Мейега усмехнулась и, посторонившись, изобразила приглашающий жест рукой, предлагая Сансе последовать дальше по дорожке. Это она и сделала. Она ступала в будущее, о котором ничегошеньки не знала, её сердце окутывали нити любви, тревоги и тоски, с которой волки воют на луну.
Она ступала в будущее, в котором, возможно, никогда не будет Джона Сноу. Но Санса ни за что не хотела бы знать это наверняка.
========== Часть 8 ==========
Чем дальше они заходили, тем более странным всё становилось.
Первый «случай» произошёл вскоре после того, как позади осталась граница земель Теннов, и вокруг бесконечно по всем направлениям простиралась белоснежная, холодная пустошь. Спутники Джона уже устроились на ночлег, но он сидел подле костра, читая одно из писем Сансы. Она рассказывала о Винтерфелле, о ежедневных хлопотах, и о том, как лорд Ройс прислал в помощь каменщиков из Долины для восстановления замка. «Основную работу делают наши люди, но мастера из Долины привнесли несколько очень дельных идей. Посмотрим, что из этого получится. Какая-то часть меня скептически говорит, что мы никогда не сможем построить стены так же хорошо, как Бран-Строитель. Но потом я думаю, что это всё мои предрассудки и воспоминания о сказках Старой Нэн, о магии в кладке камня, помнишь?». Он помнил. Он должен быть рядом с ней, каждое слово пробуждало в нём болезненно-острую тоску по дому. Даже оставаясь в тысячах лиг, Санса заставляла его думать о королевском помиловании, продолжала возделывать ростки сомнений в его душе.
Джон всегда бросал её письма в огонь, вспоминал её слова, её запах и смех. Он молча наблюдал, как съёживаются чернила, плавятся края пергамента… И на пятом письме Рглор заговорил с Джоном Сноу впервые. Костёр изменился, продолжая танцевать свой странный танец, языки пламени замерцали, переливаясь от ярко-красного к цвету листьев ранней осени, и в всполохах проявились очертания круга из десяти камней.
Джон готов был больше никогда не сидеть около костра.
«Случаи» повторялись, но огонь неизменно показывал всё ту же картину. Сомнительный повод для радости, по большому-то счёту. Да, Джон понятия не имел до этого момента, что ищет, и какова финальная точка его маршрута, но вот с чего бы вообще доверять красному божеству?
«С того, что Рглор вернул меня назад?». Но вернул для чего – на самом деле? Джон не знал. Зато знал точно: Мелисандра натворила достаточно зла, руководствуясь желаниями своего бога.
Пустыня, звенящая от тишины и мороза, не собиралась заканчиваться, лишь изредка меняя пейзажи на стылые озёра, рощи с великанами-деревьями и ущелья. Чем дальше они заходили – тем сильнее болели его шрамы на груди и животе. Поначалу не больше, чем зуд, который можно легко стерпеть, но вскоре – как будто его кожу вновь и вновь вспарывала сталь. Он ворочался с боку на бок по ночам, пытаясь заснуть на волнах боли. Иногда Призрак клал морду или лапы ему на грудь и становилось легче, но не всегда приносило спасение.
И когда он наконец предстал перед кругом камней из огненных видений, его шрамы разболелись особенно сильно. Джон тяжело дышал, опираясь на меч, скрючившись, словно горбун. Джастин Гленмор стоял по правую руку от него, задумчиво поглаживая покрывшуюся инеем бороду. Вергор из Теннов прохаживался вокруг сооружения, подозрительно рассматривая.
– Такой же круг есть и по другую сторону Стены, – сказал Джон. – Я никогда не задумывался, для чего. Он просто есть.
– Неужто, – отозвался Вергор. Он смерил камни взглядом, и Джон сделал то же уже в сотый раз. Десять чёрных каменных плит воткнуты в землю, их высота больше человеческого роста, даже здоровяк Вергор на их фоне приземист; верхушки скошены. Посреди плоский камень, который мог бы служить столом, но сейчас укрыт лишь горкой снега.
– Твои шрамы уже так болели? Возле другой штуки, – Джастин ткнул пальцем в сторону круга.
– Нет. Они вообще раньше не болели.
Вергор поморщился и поскрёб пальцем нос. Его щёки пересекали три изогнутых полумесяцем шрама, характерных для клана теннов, и полосы тончали лишь у переносицы.
– Дело в магии. Возможно… – изрёк он, и Джон непонимающе качнул головой.
– Магии белых ходоков или Рглора?
– Мы уже настолько уверены, что эти штуки – дело ходоков? – пробурчал Джастин, но Вергор оставил его вопрос без ответа.
– Обоих. Твоя магия откликается.
«Твоя магия»? Джон едва сдержал смешок. Магия человека, потерявшего всё, что у него было? Магия неудачника? Его шрамы отозвались на резкий вдох, и Джон, сдержав стон, покрепче сжал губы.
– Красный Бог вернул тебя к жизни. Я бы не удивился, если его магия до сих пор поддерживает твои силы.
– Есть очень большая неувязка. Допустим, эта моя магия реагирует на магию Ходоков. Но я не чувствовал ничего подобного рядом с самими Ходоками, почему?
– Это мне неведомо, ворона, – Вергор пожал плечами.
– Или может, дело только в магии Рглора. Может, так Рглор угрожает, что убьёт тебя, если ты не сделаешь то, что он хочет, – беззаботно произнёс Джастин.
– Ну спасибо. Очень воодушевляет.
Джон снова посмотрел на камни. Солнечный блин уже скрывался за горизонтом, и последние искры света отражались в белых шапках на вершинах скошенных столбов. Чёрные махины выделялись на фоне неба, что окрасилось в розовый и индиговый цвет, иногда краски наслаивались друг на друга, иногда тёмные облака служили между ними тонкой прослойкой. Почти завораживающее зрелище, но Джон здесь не для того, чтобы любоваться пейзажами. От камней веяло враждебностью. Тревога иголками колола кончики его пальцев, и будто холодная рука трепала загривок.
– Они… Жуткие, – тихо сказал Джастин, и Вергор согласно кивнул.
– Пойдёмте обратно к костру.
Никто не возразил Джону. Он засеменил вслед за Джастином и Вергором, используя меч, как посох.
Он до сих пор не мог смириться с тем, что Санса оставила с ним своего охранника. Ссора перед самым отъездом грозила перерасти в чересчур громкий скандал, но Джон предложил отправить с ней домой Тормунда – и это шаткий компромисс. Они оставляли друг друга под надёжным надзором, и на том успокоились.
Возможно, ему даже стоило бы сказать Сансе «спасибо». Тормунд вернётся из Винтерфелла и продолжит жить главой клана, а иначе – кто бы возглавил Речной Клан, уйди и Тормунд в земли Вечной Зимы, как вознамерился изначально?
Костёр – единственный маяк света во тьме после захода солнца. Ночи особенно черны, и даже звёзды не всегда выглядывали из-под завесы морозного тумана. Казалось, протяни руку – и можно пальцами схватить плотную дымку, стелившуюся вокруг, да только кожа стыла, дыхание схватывало и холод забирался под меха шуб. Джон когда-то мечтал быть разведчиком Ночного Дозора, исследовать неизведанные земли, и вот он так далеко, как никогда раньше: за спинами осталась и Тенния, и гора с острым шпилем, упирающимся в небо, и даже то озеро, в котором когда-то погиб Визерион. Но он не чувствовал себя на своём месте.
Мечта скитаться по застенью – одна из многих в его жизни, что сбылась искажённым отражением в разбитом стекле.
У костра их встретили запах еды и долгожданное тепло. Ярлк приготовил ужин, разливал похлёбку по чашам и сердито смотрел на спутников из-под серой шапки, съезжающей на глаза. Джон, едва сдерживая тяжёлый стон боли, уселся рядом с Вергором, и Призрак бесшумной тенью свернулся у его ног.
Они молча хлебали суп. Вскоре пришёл Свагр, но, в отличии от спутников, не нашёл с южной стороны от лагеря ничего интересного. Парню едва исполнилось семнадцать, и Джон каждый раз думал, как же он отличается от других теннов. Его точки-шрамы вдоль висков не придавали угрожающий вид, он не цедил сквозь зубы, а голубые глаза с густыми, тёмными ресницами с любопытством взирали на окружающий мир. Он любил спорить и много болтал о сказках и преданиях.
– Так мы собираемся использовать или уничтожить эти штуки? – азартно спросил он. – У нас же два варианта, очевидно: Красный бог хочет, чтоб мы это уничтожили, или же чтоб использовали.
Джон вздохнул. Вергор неодобрительно прищурился, и пламя костра ещё сильнее вычертило его обострившиеся морщины.
– Мы не знаем, что за в них нужда, – резонно сказал он. – Как ты собрался их использовать?
– Ну, – Свагр шумно хлебнул из чаши. – Разобраться-то можно в чём угодно. Я ничего не видел, но звучит как штуки для ритуалов. Навроде вещуньиных кругов, слыхал кто-нибудь, нет?
Мрачное молчание служило ему ответом, но когда Свагр хотел рассказать какую-то историю, его трудно было чем-то смутить.
– Прабабка рассказывала ещё моей бабке, как вещуньи зимнего леса, долгой, тёмной ночью отнимали детей от материнской груди, и превращали в своих сородичей в кругах камней. В этих кругах живёт колдовство. Но я всегда считал, что нет хорошего и дурного колдовства, его можно использовать по-разному, это как нож, можно им убить, а можно бороду сбрить, и…
– Я слышал похожие байки! – подхватил Джастин Гленмор, единственный, кто радостно поддерживал его истории. – Но только будто бы Ходоки приходили и забирали детей. Ну, знаете, как пугают «будешь плохо себя вести – придут белые призраки и утащат тебя за Стену».
– О, так ты думаешь, у этих баек один исток?..
– Ходоки могли обращать похищенных детей? А если эти круги для этого и…
– Опять много болтаете, – заворчал Вергор, – языки без костей.
– Я не хочу разбираться, для чего эти камни, – отрезал Джон. Он поставил чашку с едой к ногам, пить бульон тоже было невыносимо больно, и Призрак лениво доедал остатки. – В этих штуках нет ничего удивительного, магия враждебна, я это чувствую. Возможно, это последняя магия, которая осталась от Ходоков.
– Мы их уничтожим? – сардонически изогнув бровь, спросил Джастин. – Но если всё-таки Рглор хочет, чтобы ты их использовал, а не уничтожал, и твои боли – это его угрозы, ты осознаёшь, что…
«Он может убить тебя» – рухнуло между ними невысказанное, и все неуютно поёжились.
«Значит, так тому и быть».
– Мы подумаем об этом позже, – сказал Джон вслух. – Нам нужно спать, завтра опять предстоит длинная дорога.
«И я не знаю, когда и где она закончится»
Все согласились. Джастин подхватил с костра котелок, чтобы вывалить остатки, Свагр отправился проведать лошадей. Джон, снова согнувшись, не хуже дряхлого старца, принялся доставать из поклажи шкуры. Каждое движение отдавалось болью, разносясь от груди стрелами до самых пяток.
– Какого хрена ваш ведун сказал, что идти надо именно сейчас, а, Вергор? Зимой? – в который раз посетовал Ярлк. – По лютому морозу, смотри, такой мёрзлый снег, что аж следы не остаются.
– Так оставался бы в своей халупе, – невозмутимо парировал тенн. – И никуда бы не шёл.
Джон усмехнулся, залезая под одеяло из шкур, и Призрак улёгся у его бока, уже привычно положил морду поближе к его сердцу. Они победили в магической войне таинственных существ изо льда, драконы мертвы, и, казалось бы, магия должна уходить из их мира. Но всё иначе: на троне в Пяти Королевствах восседает провидец, который глядит как в прошлое, так и в будущее; а за Стеной растёт влияние мейег и колдунов, чьих советов всё больше страшатся ослушаться. Это тревожило. Наступало время чудес. Но он хотел бы, чтоб будущее зависело от более простых и понятных вещей, не от предсказаний.
Сон быстро укрыл всех своим покрывалом, слышался лишь треск веток в костре, чуть позже раздался и храп. Джон всё ещё раскачивался на волнах своей боли, и не думал, что ему суждено заснуть. В отдалении от камней шрамы болели уже не столь остро, но всё-таки даже вдохи давались с трудом.
Джон бы не отказался от бутылки макового молока. Вылакал бы всю.
Он пытался сосредоточиться на завтрашних планах. Если бы колдун теннов разрешил им странствовать летом, то разрушить странные штуковины было бы гораздо проще. Но что делать сейчас? Камень покрывала броня из изморози, не спилить, не сломать, и выкопать его из земли, что по зиме крепче скалы, тоже не выйдет.
Наконец, он провалился в короткое, тревожное сновидение, но будто толчком выплыл в явь.
«Магия в кладке камня, помнишь?» – написала ему Санса.
Ему не нужно уничтожать сооружение. Смысл вовсе не в нём. Ему нужно разрушить магию.
«Ты не мог вернуть меня, чтобы я возрождал Ходоков или пользовался их силами. Я не верю в это».
Он долго договаривался со своим телом, чтобы оно послушалось, но наконец смог встать. Призрак встревоженно поглядел на него своими красными глазами и покорно последовал за хозяином. В груди жгло, будто огнём. Джон опоясался мечом и постоял немного подле костра, вглядываясь в танец красных искр, но Рглор хранил молчание.
«Я не собираюсь тебе молиться».
Возможно, он понял всё неправильно и скоро умрёт.
Джон нашёл ветки, заготовленные для костра, и подпалил одну. Идти недолго, должно хватить.
Ходоков не останавливало и драконье пламя, но колдовство должно ослабнуть после смерти Короля Ночи, должна ослабнуть защита, разве нет? Джон собирался выяснить это. За пазухой лежало и драконье стекло, хотя он с трудом представлял, как использовать его. Сражаться с камнями – вот так приключение, ничего не скажешь.
Во тьме круг выглядел ещё более зловеще, чем при свете солнца. Его плиты почти неразличимо сливались с чернотой неба. Свет от факела не отражался в инее и снеге, покрывшем камни, исчезал поглощённый, без права выбраться на свободу.
Шаг и ещё шаг. Каждый давался с трудом, но вот он здесь, замер на расстоянии меньше, чем ветка, которая всё ещё тлела в его руке. Призрак ощерился, оставаясь рядом, и Джон рассеянно сказал:
– Ты тоже это чувствуешь. Стой тут.
Он будто смотрел в бездну. Темнота ледяным ужасом заползала в его нутро, и шрамы пульсировали так, словно их края разошлись и сызнова кровоточили. Джон сделал ещё один шаг. Он должен зайти в центр круга.
«Не трогай. Ни к чему не прикасайся», – подумал он, сам не зная почему. Ледяная рука коснулась щёк, мёртвое дыхание пронеслось над головой, когда он прошёл между столбами. Что-то тёмное, гораздо более тёмное, чем беззвёздная ночь, отшатнулось от пламени его факела.
Как Король Ночи пополнял свою армию? Неужели прав был Джастин и Свагр, детей обращали в таких вот кругах? Сколько их было? Сколько ещё так штуковин ждёт, когда ими сможет воспользоваться кто-то… Другой?
Он остановился у камня в средине. Чуждая, древняя магия вилась вокруг, не давая дышать. Алтарь. Теперь он знал это точно. Джон опустил ветку вниз, и пламя коснулось заснеженной поверхности.
«Либо ты мне сейчас помогаешь, либо…»
Боль вспыхнула с небывалой силой, Джон закричал и упал на колени. Огонь растекался, взвивался ввысь столбом, съёжилось то тёмное, что витало вокруг, попало в огненную ловушку. Сгорало.
Он свалился на бок и зажмурился, грудную клетку сминало, внутренности протыкали сотни кинжалов, он захлёбывался кровью снова, снова, и снова, и…
Всё закончилось.
Призрак лизал его лицо, и Джон открыл глаза. Огонь погас. Боль не ушла, вовсе нет, но отзывалась глухо, едва различимо, как слова, которые кричат с другого края огромной поляны.
То тёмное, что жило тут столетиями, исчезло.
Джон Сноу всё ещё жив.
========== Часть 9 ==========
Свежий снег ровным, почти безупречным слоем лежал на выступе за окном. Идеальность слегка портили птичьи следы по самому краешку, отметки, оставленные вороном. «Чёрные крылья, черные вести», «если птица сидит за окном, жди дурных вестей» – говорила мать.
Суеверия – подушка, которая призвана смягчить неожиданный удар и дать шанс подготовиться. Но Санса Старк давно перестала ей пользоваться. Суеверия, предсказания, вера в богов, даже магия – всё бестолковое, фальшивое, как песня, когда сталкиваешься с реальностью.
По крайней мере, она держалась за эту мысль изо всех сил.
– И что вы скажете на это, моя королева?
Санса закрыла окно, заставив снежную крошку закружиться в медленном танце. Она развернулась к столу, за которым сидел Виман Мандерли. Его тучность нисколько не сглаживал дублет и штаны-паруса, толстые щёки и второй подбородок скрывались за густыми зарослями седой бороды, он медленно двигался и тяжело дышал, когда взбирался по лестницам. Но что не было неповоротливым и тяжёлым – так это его ум и его слова. Десница выжидающе глядел, аккуратно собирая стопку накопившихся посланий, и Санса безотчетно проследила за его действием. Её не было слишком долго. Она не должна позволять себе такое длительное отсутствие.
Королева Севера больше никогда не последует за Стену.
Влюблённая девчонка уже планировала путешествие летом.
«Это дилемма, которую мне придётся решить так или иначе, но не сейчас».
Санса села обратно за стол.
– Я не удивлена этой глупости и даже не уверена, что нам стоит раздумывать над письмом всерьёз.
– Глупости? – Виман усмехнулся. – Ничего тупее я в жизни не слышал, ваша милость. Он предлагает вам Речные Земли и брак с Патреком Маллистером, и какой в этом смысл?
«Север и Речные Земли – это очень много. Это плодородные земли и новые торговые пути».
– Я не знаю, что в голове у дяди. Но знаю, что Талли всегда держатся за слова «Семья. Долг. Честь». Наши земли объединятся, а я буду счастливо править огромным новым королевством и не забуду, кто приложил к этому руку, может, он думает, что всё будет так, – она пожала плечами.
– Это смысл для вас и для Севера. А в чём выгода Талли, первому дому Речных Земель становиться вторым, если не третьим? В этом смысла не больше, чем в лепете моей годовалой внучки. Не, здесь что-то есть. Какой-то подвох.
