Текст книги "Пушинка (СИ)"

Автор книги: Gekko

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Хотя я стала думать, как человек. Задумчиво глядя, как Хаарт бросает в булькающую в котелке крупу кусочки колбасы, осознала, что привыкла. К своему такому тяжелому телу, к твердой земле под ногами, к радостям жизни, вроде вкусной еды и развлечений, и к людям. Особенно к людям. Растения не общаются между собой, просто чувствуют, что вот, рядом кто-то, возможно еще определить полезный или опасный сосед. И все. А тут эмоции, чувства, все живут, делятся жизнью, мечтают о чем-то. Одуванчики не мечтают. Они просто тянутся к солнцу, растут, стараются оставить частичку себя и умирают, чтобы потом снова расти. И это была бы и моя жизнь, если б не случай. Именно сейчас хотелось сказать спасибо богам, про которых рассказывала Маришка, благо что Есхим в них не верил. Так что…

Получив щелчок по носу, я вздрогнула, возвращаясь в реальность, а Хаарт хихикнул:

– Не засыпай, красавица, все уже готово.

Выдав мне ложку, миску с аппетитно пахнущей кашей и положив сверху кусок хлеба, сам он придвинул к себе котелок и начал споро расправляться с содержимым. Ну да, посуды для себя у меня также не было, и хорошо хоть, что ложек у него оказалось несколько. Вскоре мы уже сидели, глядя на огонь, и пили свежий взвар, передавая друг другу единственную чашку, и Хаарт рассказывал какие-то забавные истории из жизни своей деревни.

Рассказ, идущий плавным потоком, успокаивающий треск костра и голос с мурчащими нотками окончательно завершили дело долгого дня в пути – я начала клевать носом, погружаясь все глубже в трясину сна. Ни холодные ладошки ночного ветра на щеках, ни его же ледяные пряди под курткой, ни чьи-то руки, что подняли меня и аккуратно уложили на мое покрывало, накрыв сверху плащом не смогли меня разбудить. И когда за спиной, пустив под плащ и тут же выдворив обратно ветер, появился источник тепла, лишь прижалась к нему и продолжила дальше видеть сны.

Часть 10

Проснулась от того, что нечто пихнуло меня. Разлепив глаза и отметив, что солнце еще не собирается звать в дорогу, я обнаружила, что рядом, закинув на меня руку и упираясь в мою ногу коленом, лежит тихо сопящий Хаарт. Оттого-то мне и было так тепло и уютно сегодня. Все-таки очень хорошо, что он пошел со мной. Широко зевнув, с удовольствием вздохнула и, закрыв глаза, погрузилась обратно в вязкий сон.

Снова проснулась вслед за солнцем, укутавшим небо мягкой золотисто-розовой шалью. Хаарт все так же спокойно спал. Осторожно повернувшись, чтобы не разбудить, стала разглядывать попутчика. Густые брови чуть нахмурены, на переносице – пара тонких белесых шрамов, щеки и подбородок припорошены темной щетиной, упавший на смуглый лоб каштановый завиток… Вытянув руку из-под плаща, аккуратно заправила завиток за ухо и была поймана.

– Нравлюсь? – Хаарт ухмыльнулся, сонно щурясь и отпустил мою руку, чтобы провести уже по моему лбу, щеке, шее…

– Немного, – я отстранилась и решительно откинула полу плаща. Тут же пожалела об этом, почувствовав всем телом холодный утренний воздух, но дело уже было сделано. К тому же холод лучше, чем странный жар от чужих прикосновений. – Давай, вставай, поедим и дальше пойдем.

Парень хмыкнул, но тоже вылез из-под плаща и отправился разводить костер.

Этот день был таким же, как и вчерашний. Тропки, иногда развилки, привал, снова тропки. Ясное и сегодня небо уже не так меня восхищало, хотя и манило в прозрачную высь. Но пока я с Хаартом, это недоступно, так что я предпочитала смотреть вокруг, а чаще под ноги, вслушиваясь в лесные шорохи. И лес. Вокруг нас лишь высокий лес, и изредка, а вскоре все чаще среди деревьев можно было увидеть большие, поросшие мхом, валуны.

Когда мы остановились на обед, я все же решилась и, отойдя подальше от нашего костра, взлетела. Ветер, от которого я отмахивалась большую часть пути, в отместку закрутил меня в небольшом вихре, от чего закружилась голова. А над макушками деревьев она закружилась еще больше. Вокруг, насколько мне было видно, был лес. Где-то там, позади, осталась наша деревушка – не думала, что мы столько прошли, – а впереди высились горы. И вот к ним мне никак не хотелось.

Нет, если бы я была одна, это было бы легко – способность летать намного упрощает жизнь, и подняться наверх я могла бы быстро и без особых усилий. Только вот постоянно лететь я не могу, в горах холодно, а у мне принадлежит лишь одеяло, да и не уверена, что смогу найти там пищу. Как шепнул ветерок – в горах ему встречались только путники да отшельники, никаких поселений там нет. А горы простираются далеко…

Может, я что-то неправильно поняла, и мы где-нибудь свернем? Но даже если и так – вокруг, насколько я могла посмотреть, нет не то что городов – деревень нет. Так куда же мы движемся? И не пора ли расставаться?

Ветер дунул в лицо, принеся с собой бормотание Хаарта: “Что-то она долго по кустам ходит. Надо бы пойти…”

Не дослушав, я буквально свалилась на землю и, спешно оправляя рубаху, задравшуюся от игр ветра, побежала к костру. Парень уже привстал с земли, собираясь идти искать меня, но заслышав мои шаги, уселся обратно:

– Ты долго. Я уж думал, тебя сожрали, или еще чего.

– Извини, – я пристыженно опустила глаза, – я… я на муравьев загляделась.

Странная отговорка, конечно, но один из ихней братии как раз попался мне на глаза, кружась в судорожных попытках сгинуть с моей штанины. Решив облегчить мальцу жизнь, аккуратно смахнула его с ткани. Надеюсь, доберется до своих нормально.

– Ну-ну, – Хаарт скептически приподнял брови, не особо поверив. – Ну хоть не присела на них, а то муравейник жалко. Давай есть, а то похлебка стынет.

Зеленоватое варево не самого приятного вида на вкус оказалось очень даже, так что со своей порцией я расправилась быстро, даже получив немного добавки. Залив кострище и набрав с собой воды, мы покинули поляну и двинулись дальше. Но впереди горы, так что, собравшись с духом, спросила:

– Хаарт, и все же, куда мы идем? Просто там впереди горы, а мне не хотелось бы туда, да и ты слишком далеко ушел от деревни…

– Все-таки не за муравьями ты наблюдала, да, Вая? – протянул он, шагнув ко мне, а я наблюдала, как из его глаз стремительно уходит зелень, сменяясь легким янтарным оттенком, а зрачки дернулись, чуть заостряясь. Что-то идет не так…

– Ну… Просто я бы могла теперь двинуться одна. Ты только покажи, в какой стороне ближайший город. – Парень шагнул еще ближе, так что я попятилась. И отступила еще, заметив, что Хаарт обзавелся заостренными ушами и кисточками на них. – А можешь и не показывать, я сама как-нибудь…

Меня буквально впечатало спиной в дерево. Больно. А потом губы обожгло жестким поцелуем. Неприятно. Больно. Удлинившиеся клыки парня оцарапали тонкую кожу, так что во рту чувствовался солоноватый металлический привкус крови. Дернувшись, попыталась отпихнуть руками уже не лицо человека – морду наполовину обернувшегося оборотня. На момент показалось, что получилось, но через мгновение меня уже перекинули, как мешок, через плечо и, хрипло рыкнув “Мое!”, широкими прыжками оборотень побежал все к тем же горам.

Есхим был прав. И про оборотня, и про собственника, и когда советовал быть осторожней. И я зря его не послушалась. Хотя я просто-напросто… влюбилась? Нет. Но внимания, заботы, таких же чувств, как и у названного брата с Маришкой очень хотелось.

Дохотелась.

На плече у полуобортня передвигаться не очень удобно. Особенно вниз головой. Особенно впечатываясь в его плечо и спину при каждом прыжке. Какие бы чувства ни царили во мне, когда мы танцевали в деревне, вышагивали по лесу и спали под одним плащом, их уже не осталось. Так что теперь можно спокойно улетать.

И в этот момент меня уронили. Почти. Ветер аккуратно поддержал и опустил на мягкий покрытый мхом пригорок, а я обернулась. Хаарт, скорчившись, лежал на дороге и выл. Жутко, по-звериному. Его лицо окончательно покрывалось мехом, как и все тело, выросли когти, пропоров сапоги. Когда начал меняться скелет, полуоборотня выгнуло, он завыл еще отчаянней… “Взрослый, сформировавшийся человек тяжелее переносит трансформацию, чем ребенок” – всплыло в памяти. Опять знания родителя.

Что-то захрустело, вой резал уши. Нет, дальше я не хочу тут оставаться. Почувствовав легкость полета, осторожно погладила содрогающегося парня по мягкому уху с длинной кисточкой на конце и позволила ветру поднять меня ввысь.

Вой звериный смолк на момент, чтобы вернуться воем человеческим. Почти узнав недоступную прежде форму зверя, оставшись без подпитки моей магией Хаарт вернулся к человеческому обличью. И, скорее всего, навсегда.

Мне было его жаль, но моя дорога лежала уже мимо него. Ветерок ласково погладил меня по волосам и понес дальше, а я расслабилась, доверившись другу, который обещал вынести к людям.

Часть 11

Болтая ногами, я восседала верхом на коньке крыши какого-то здания у самой площади и наблюдала за кутерьмой, что вихрилась внизу. Вот какая-то уличная девчонка стянула у лоточника пирожок, вот парень корчит гримасу, следуя за девушкой к которому уже по счету прилавку с разными мелочами. На краю площади усердно жульничает с плошками бродяжка, устроившийся на ящиках, а неподалеку мальчонка его возраста с толстыми розовыми щеками пытается выклянчить у своего отца, такого же толстощекого, самый большой пряник, выставленный на прилавок со сладостями скорее как декорация, нежели чем товар.

Прямо подо мной, громко смеясь, прошла парочка. Оба видные – белокожая девушка с волной медных волос, осиной талией и всеми нужными выпуклостями, и высокий, широкоплечий парень, с обаятельной улыбкой и светлыми кудрями. Они шли под ручку, беззаботно болтая и улыбаясь, и грызли из одного кулька орешки. И ведь не скажешь же, что едва ли не вчера он проигнорировал свою бывшую подружку, такую же красавицу, понесшую от него и просившую помощи, а она обжималась с его приятелем в тупичке. Или вот – еще паренек. Милый, с немного детским румянцем и забавной неуклюжестью, провожающий горящим ненавистью взглядом медноволосую красавицу.

А ведь он ее любил. Но собственная нерешимость, не давшая признаться, ее постоянно скользящий мимо взгляд, постоянные мысли о ней, породившие комплексы, в которых была обвинена она же… От ненависти до любви один шаг, но и обратно путь таков же. Странные все же существа эти люди. От любви они могут стать абсолютно слепыми, безоглядно веря объекту своих чувств и отрицая очевидное, могут силой собственных мыслей превратить такие светлые чувства, как любовь и восхищение, превратить в озлобленную ненависть. Или же просто пропускать любовь мимо, ища лишь удовольствия без какого-то ущерба для себя. Все ради себя.

Ветер принес мне тонкий поток от пекарни и я, улыбнувшись, глубоко вдохнула. Запах свежего хлеба, сладких булочек, кисловатой опары и ванили с корицей – один из лучших, что я нашла в городе, а ветерок запомнил. Еще запахи хорошо прожаренного мяса, подмокшей опавшей листвы, сосны… Ими ветер меня успокаивает и ободряет, или же приносит с собой поток с каким-то новым запахом, а я отгадываю, что это. Правда, он не понимает и сказать ничего не может, так что играю я в одностороннем порядке, но все равно интересно, пускай доставшаяся с телом память в большинстве случаев и дает ответы, мне незнакомые.

Сглотнув слюну, я наклонилась вбок и, пролетев над скатом крыши, оттолкнулась от ее края и взмыла вверх, подхваченная порывом ветра – пора идти искать себе еду. В этом городке, принесенная ветром, я уже неделю. Или пару недель, как-то время уже потерялось для меня. Вещи, что были со мной я, переночевав один раз на каком-то чердаке человеком, там и оставила, а сама жила уже в воздушном состоянии под опекой ветра, превратившись едва ли не в еще один поток. С каждым днем я могла все свободнее летать, и сейчас ничто меня уже не ограничивало.

Кроме потребностей человеческого тела. Пускай я столько времени проводила вместе с ветром, но тело все равно требовало сна, еды, и отхожее место посетить, и помыться. С последним было сложнее всего – я могла найти воды, чтобы умыть лицо и как-то обтереться, но вот искупаться целиком в городе возможности не подворачивалось. Пока стояла теплая погода, я летала к речушке, бегущей неподалеку от городских стен, но погода скоро перестанет быть такой ласковой, и ветер поведет над землями ледяным хвостом. Надо уже лететь дальше, чтобы успеть что-то найти – тут я все же не осяду.

Оп! – и булочка с некрасиво вытекшей начинкой, но источающая умопомрачительный аромат, у меня в руках. Оп! – к ней присоединяется розовобокое крепкое яблочко. Маленький вихрь, пронесшийся по кухне одной из таверн – и в миске плещется исходящая паром похлебка. Конечно, это не очень хорошо, ведь я практически краду еду. Но ведь ем я не так уж и много, булочку бы все равно не выставили на прилавок, а в остатки похлебки, я сама видела, кухарка доливает каждый раз воды, чтобы больше порций было, так что от одной меня не слишком убудет.

Миска была возвращена на родную кухню, крошки от булки склевали птицы, а яблоко осталось несъеденным. С ним-то, оставленным на дорожку, в руках я и вернулась на чердак, приютивший меня в первую ночь. В помещении под крышей, освещенном лишь тусклым светом из грязного оконца, ничего не поменялось – все те же массивные сундуки, кучки какого-то хлама и слой пыли, на котором четко просматриваются мои следы и кое-как очищенная поверхность одного из сундуков, на котором я спала. Вскоре они снова пропадут под чердачной пылью, и сквозняки помогут. Подхватив сумку, сунула в нее яблоко и вылетела в окно. Осталось набрать воды и еще одно дело.

В не самом хорошем районе этого города, который так и остался для меня безымянным, среди таких же, как он сам, притулился потрепанный двухэтажный домишко. Если прислушаться, можно услышать доносящиеся с первого этажа бряканья и бормотания – там обитал угрюмый старик, себе на уме, но с золотыми руками, чинящий все, что не принесут. Однако другое приманивало меня сюда каждый раз. Из окон второго этажа доносились обрывки слов и веселый смех. Улыбнувшись, я устроилась на подоконнике, попутно погладив упорно цветущие кустики пряных трав в подвесных ящиках. Растения охотно откликнулись на мое прикосновение, а я уже смотрела вглубь помещения.

Небольшая печка занимала достаточно много места в комнатке, но рядом с ней удобно разместились еще и буфет, и стол с парой стульев. На печке булькал котелок, источая аппетитные ароматы, а посередине комнаты в обнимку стояли молодая пара, по виду чуть старше меня. Парень что-то сказал девушке на ухо, и опустил руку с ее талии чуть ниже, за что шутливо получил ложкой по лбу. Выскользнув из его рук, девушка отошла проверить готовность блюда в котелке, парень же, улыбаясь, начал накрывать на стол, и вскоре они уже сидели вместе и ужинали.

Мне нравилась эта пара, они напоминали мне Маришку и Есхима. И показывали, что нормальные отношения есть. В городе я видела еще достаточно счастливых влюбленных и женатых пар, но эти ребята мне нравились больше всего. Потому что мне легче было представить себя на их месте.

И все же пора улетать. Попросив ветер не играться у них с огнем, дабы не было пожара, и капнув травам чуть своих сил для роста, я соскользнула с подоконника и взмыла ввысь. Я благодарна им, и все, что могла, я для них сделала, и теперь могу на прощание полюбоваться городом с высоты.

Неровные кольца районов, расходящиеся от главной площади города, остались позади, а подо мной неторопливо вился лентой между темными лесными покрывалами тракт. Как и люди, идущие или едущие на повозках и лошадях, я отправлялась в путь. Потянувшись, я расслабилась и заснула в теплом потоке ветра, попросив друга предупредить меня, если будем пролетать над человеческим жилищем.

Часть 12

В заброшенном саду, окружавшем мрачного вида особняк, качались деревья. Ветер, которого я попросила побыть рядом, заскучал, и теперь вовсю игрался с раскрашенными осенью кронами яблонь и груш, обрывал листья и дергал спелые плоды. Первое яблоко, которое пролетело через меня, я съела. Второе, ударившее меня по спине, пока я грызла первое, спрятала в сумку, равно как и третье, подкатившееся к моим ногам. Но вот свалившаяся на меня твердая груша стала последней каплей, и я сердито высказала свое недовольство расшалившейся стихии. Присмирев – на время, конечно, – ветер заластился к моей руке. А грушу я все же сунула в сумку.

Вообще, тут была виновата все же я – игривому ветру долго оставаться на небольшом пространстве почти без движения трудно. Но мне очень было необходимо, чтобы он мог мгновенно прийти на помощь.

Деревенька, у которой я обосновалась на данный момент, была четвертым местом, где обитал человек, которое попалось мне на пути из того города. До нее были охотничья сторожка, придорожный трактир, где я заодно и перекусила, и домик какого-то отшельника. А в деревню меня привлекла баня. Жар печки и много горячей воды – о, я наконец-то нормально помылась, пусть и пришлось ждать, пока все уйдут. Жила так же, как и в городе – спала в потоках ветра, ела перехваченное на кухнях и на землю спускалась только по нужде. И летала вокруг деревни, смотря, что есть вокруг, кроме леса, пока не наткнулась на особняк с садом.

Особняк не особо меня интересовал, к тому же я чувствовала вокруг него не слишком дружелюбную магию. А вот в сад я прилетала уже несколько дней подряд – здесь было достаточно уютно, как по мне, и было много сочных фруктов, что позволяло почти не заходить на кухни деревеньки, – но только вчера я увидела, что тут есть люди.

По тропинке, выложенной широкими каменными плитами, меж которых пробивалась упорная трава, шли двое. Высокий, худой мужчина, похожий на старика-учителя Есхима – не внешностью, хотя острые черты лица также наводили на мысли об умершем ведьмаке, но окружающей его атмосферой опасности, – в болтающемся на нем, как на вешалке, темном балахоне в странных пятнах, вел под руку такого же высокого молодого парня.

Однако, если мужчина, при все его худобе, казался крепко держащимся за жизнь, то вот жизненную нить парня из его рук ласковыми касаниями вытягивала Смерть. Это было видно – болезненно тощий, бледный, потускневший, что особенно было видно на фоне идущего рядом мужчины. Они были похожи – как отец и сын, что, впрочем, вскоре подтвердилось.

– Отец, все, иди обратно, – тихо, но уперто проговорил парень, усаживаясь на скамейку, скрытую за разросшимся кустарником, – у тебя там опыт еще не закончен, и заказ простаивает.

Мужчина снял переброшенный через руку плед и, встряхнув, аккуратно накрыл им ноги сына:

– Да, уже иду. Но не смей уходить без меня, понял? Пошли кого-нибудь, если захочешь в дом или пройтись…

– Нет. Я и сам могу дойти до дома. Нечего тебе от работы отрываться.

– Можешь, – спокойно согласился мужчина. – Только опять по дороге расшибешь себе лоб или сломаешь руку.

– Отец!..

– Ты смотри, Зан, дождешься, что я посажу-таки тебя в кресло.

– Нет! – Видимо, в кресло этому Зану очень не хотелось – от возмущения на скулах расцвели пятна румянца, глаза блеснули, да и сам он будто выпустил наружу спрятанную доселе энергию.

– Тогда, когда наскучит, пришли мне вестника, – развернувшись, мужчина уже уверенно шагал обратно к особняку.

Из парня будто вынули стержень, и он, сгорбившись, осел на скамейке, уронив голову на руки. Я же, стараясь не издать никаких лишних шорохов, осторожно отложила в сторону надкушенное было яблоко, перешла в воздушную, прозрачную форму, и снова затихарилась на яблоне, на развилке которой, удобно устроившись, я и проводила время до появления людей.

Через некоторое время Зан откинулся на спинку скамейки, наблюдая за изменчивыми облаками и мелкой дрожью листьев. Затем, сняв с ног плед, встал и медленно дошел до деревьев, остановившись как раз под тем, на котором сидела я. Качнулся, оперся на ствол, а затем и вовсе сел у корней. Я сидела тише мыши, но все же с любопытством стала рассматривать человека, решившего разделить со мной дерево.

Да, какая-то болезнь наложила свой отпечаток, стесав с молодого парня жизненные краски, но и сейчас он был достаточно симпатичен. Иссиня-черные волосы, заколотые в недлинный хвост, тонкий длинный нос, аристократичные, как выразилась не моя память, кисти рук. Будто специально для меня, парень откинул голову, и я продолжила осмотр. Узкий подбородок без единого признака растительности на щеках, заостренные скулы, широковатый рот с тонкими губами, взлетающие к вискам густые брови и темно-зеленые глаза, с интересом смотрящие прямо на меня.

Но ведь он не может меня видеть! Я же прозрачная, просто воздух! Ведь так?

Оглядела пространство, где обреталось по ощущениям мое тело. Нет, ничего, со мой все нормально. Тогда что-то не так с болезным? Перевела взгляд вниз, на парня, который уже улыбался во весь рот, и даже к бледным щекам прилила кровь, возвращая живость лицу. Подавив желание в срочном порядке сделать отсюда ноги, робко улыбнулась в ответ и приняла решение: если уж он меня видит, то с таким странным человеком стоит познакомиться. Высунувшись с развилки, улыбнулась уже уверенней:

– ...Привет?

Он открыл было рот, чтобы ответить, но что-то случилось. Судорожно вздохнув, упал на бок, прижимая руки к груди, отчаянно пытаясь сотворить непонятные знаки пальцами. Видимо, что-то у него получилось, потому что в какой-то момент я почувствовала странную вязкую, тяжелую магию, а парень перестал выкручивать пальцы, лишь периодически пытаясь вдохнуть, но будто запинался на полпути. Краткая передышка – и снова попытка вдоха, еще сильней прижатые руки, еще бледнее лицо. Хотя куда уж больше! Я металась вокруг него, не зная, как помочь, ветер, откликаясь на мое волнение, закружил рядом, и со всем этим мы не заметили появление еще одного действующего лица.

Отец Зана буквально подлетел к нам, легко подхватил на руки сына, а затем обратил внимание на меня. Чуть сощурившиеся глаза – а та же самая вязкая магия, обволакивая обманчиво мягкими объятиями, начала тащить куда-то прочь от неба, все больше тускнеющего…

Что именно – сильный порыв ветра, овеявший запахом грозы и магией стихии, или прерывистый хрип “Не надо!” от парня, – послужило причиной отступления вязкой магии, я не знаю. Лежа между яблонь, делящихся со мной силой, я наслаждалась голубизной неба. Все же, несмотря на некоторые трудности, мне нравится жить человеком. И завтра, как бы это ни было глупо, я попробую все-таки познакомиться с Заном. А балахон опасного мужчины уже давно перестал развеваться на каменными плитами, и где-то там с грохотом захлопнулись тяжелые двери особняка.

Часть 13

Несмотря на вчерашний приступ, сегодня маг снова вывел сына в сад. Правда, сам при этом шел с такой миной на лице, что впору прятать все продукты – испортится же не только молоко, но даже вяленое мясо. Зан снова был посажен на скамейку, его ноги – укрыты пледом, настал черед указаний.

– Сидеть только на скамейке. – Заметив скривившиеся губы сына, мужчина добавил: – Я серьезно, Зан. Встанешь с нее – будешь передвигаться в кресле. Припадки участились, и что, если в следующий раз ты упадешь не столь удачно? – В ответ не услышал ничего. – Так. Когда захочешь уйти – шли вестника, если начнется припадок, я и так узнаю. Впрочем, кому я говорю… – Будто случайно дернув головой, мужчина вперился взглядом в меня, притаившуюся между кустов не слишком далеко от скамейки. Я было зажмурилась, собираясь с силами, чтобы дать отпор, но никакой магии не почувствовала. А когда открыла глаза, темная фигура уже удалялась к особняку.

Чуть выждав – на всякий случай – перелетела к скамейке и аккуратно уселась на ее краешек, возвращая себе материальность. Заодно отпустила ветер – кажется, сегодня его помощь все же не понадобится. При моем появлении парень резко повернулся и с интересом наблюдал мое проявление. Я нерешительно заерзала – все же в прошлый раз мое приветствие завершилось не самым удачным образом, – и стала рассматривать травинки под ногами, вкрапления в камне плит, разросшийся кустарник, стволы деревьев…

– Здра-авствуй? – с любопытством протянул сосед, и я все же повернулась к нему. Он сидел, заинтересованно склонив голову к плечу, и улыбался. – Ты кто?

– Ва…Ваиника. – Улыбка стала еще шире, а зеленые глаза весело блеснули.

– Ника… Как богиня победы у людей с южных островов. Хорошее имя. – Тряхнув головой, он протянул мне руку: – Заннеш, можно просто Зан.

Замешкавшись, я осторожно пожала ее, как это делали мужчины в городе и в деревне. Сухая, прохладная ладонь в ответ аккуратно, но твердо сжала мою.

Мы почти что не разговаривали, просто сидели и наблюдали за облаками и садом. С ним было комфортно, будто бы я вернулась обратно в избушку Есхима. И все же что-то мы рассказали друг другу. Зан – что живет в особняке с отцом, который является магом, некромантом, и что сам он, владея магией, скорее всего, также станет им, если не помешает болезнь. Какая болезнь, правда, не объяснил. Я – что кроме названного брата у меня никого нет, про то, как просто ушла из деревни дальше, в поисках неизвестно чего, что умею летать и дружу с ветром.

То, что ветер для меня не просто часть окружающего мира, Заннеш заметил сам – как маг, он чувствовал, когда рядом находится не просто воздух, но стихия. А озорник-ветер, оставшийся на еще чуть-чуть, все время крутился неподалеку – заставлял дрожать листочки деревьев, стряхивал спелые плоды, юркой змейкой проносясь между крон, норовил утянуть вверх мою косу. Однако замер рядом, когда я подобралась, увидев на тропинке темную фигуру.

– Ой, засиделись, – донеслось от соседа.

– Зан, ты забыл о времени, – маг, остановившись прямо напротив сына, меж тем пристально наблюдал за мной. Я же смотрела на Заннеша. Тот стащил с колен плед, перебросил его через руку и поднялся со скамейки. Причем попытался встать между мной и магом, но был непреклонно отстранен отцом в сторону. Чтоб обзор не закрывал.

Захотелось скрыться в облаках.

Наконец, маг перестал буравить меня взглядом и чуть склонил голову:

– Прошу прощения за вчерашний инцидент. Но я привык, что все гости уведомляют о своем прибытии, а с незваными справляется охранный контур. Справлялся, – он недовольно дернул головой, – до вашего появления.

– Н-ничего страшного, – под пронзительным взглядом мага я чувствовала себя не слишком уютно, точно пришпиленная к картону бабочка: – Вы имели право защищать свою собственность.

– Да-да, я считаю так же. – Чуть улыбнувшись, он ловко перехватил мой локоть и повел нас с Заном прочь от скамейки – его приобняв за плечи, а меня под руку. – А ты, Заннеш?

– Ты мог бы делать это не столь рьяно, – хмуро протянул парень. С лица мага мгновенно слетела улыбка:

– Свое нельзя защищать вполсилы.

– Так и убить недолго.

– Ну разное случается, увы, – мужчина вновь натянул легкомысленную маску, из-под которой холодно сверкал острый взгляд: – Это была всего лишь ловушка Земли с подчинением, ничего опасного.

– Ничего опасного! Она отрезает от стихий, а для Ники это то же самое, что и смерть, ты сам видел!

– Но ведь временно отрезает. Все же, в таком случае, прошу прощения еще раз. Хотя это очень интересный момент…

– Никаких экспериментов над ней!

Диалог отца и сына пугал меня все больше, и я попыталась выдернуть локоть из руки мага, но тот держал крепко. Что мою руку, что мою сущность. Ощущения сходства с бабочкой все усиливалось.

– Но-но, не надо, я же не монстр какой. Я просто понаблюдаю за ней. Вы же не против, Ника?

Я не смогла издать ни звука – горло перехватило. А ведь так хотелось завопить и сбежать отсюда. Однако тропинка уже вывела к дверям особняка, а ветер как замер тогда у скамейки, так и не отозвался до сих пор, лишив меня всяких сил.

Маг буквально втащил нас за тяжелые двери особняка, и мы, подпихнутые грохотом захлопнувшихся створок, как пробки вылетели на середину просторного, но окутанного тенями холла. Сам же мужчина спокойно прошел к подножью широкой лестницы, и обернулся к нам:

– Заннеш, будет лучше, если ты подождешь нас в столовой, обед уже накрыт. А с вами, Ника, я бы хотел поговорить наедине. Только поговорить, – заметил он рывок задвинувшего меня за спину Зана, хотевшего возразить, – и недолго. Я все же тоже хотел бы поесть. Так как, Ника?

Я испуганно глянула на недовольного Заннеша, но тот лишь со вздохом кивнул, постепенно расслабляясь. Что ж, ветер не отзывается, я не могу взлететь, а единственный мой знакомый вроде как спокоен. Так что можно и чуть проплыть по течению. Аккуратно скользнув к лестнице, я проследовала наверх за магом, уверенно шедшим впереди без сомнений, что я могу куда-то деться.

Часть 14

Сумрак, похоже, обитал не только в холле, но и вообще по всему дому. В коридоре он тяжелыми лохмами спускался с потолка, лениво отмахивался от огоньков, испуганно мечущихся в стеклянных плафонах, украдкой бросал в лицо затхлый запах нежилых комнат. Маг провел меня мимо нескольких закрытых наглухо дверей, пока мы не остановились перед еще одной – копией предыдущих, с единственным отличием в виде живого от частых касаний блеска дверной ручки.

– Прошу, – маг любезно распахнул дверь и пропустил меня внутрь.

Кабинет, хоть и был обставлен в темных, сдержанных тонах, был довольно уютным. Плотно прикрыв дверь, маг жестом указал мне на стул, стоящий перед массивным рабочим столом, за который уселся сам. Тяжело выдохнув, он устало обмяк в кресле, чтобы тут же подобраться, как хищник перед броском. Опершись локтями на стол и сцепив руки в замок, маг прищурился на меня:

– Итак, Ника, давайте сразу к делу. Напитков не предлагаю, нас ждет обед, – он чуть улыбнулся. – Зачем я позвал вас сюда? Что ж. Тяжело это признавать, но мне нужна помощь. Насколько вы заметили, мой сын несколько нездоров…

Маг запнулся, взъерошил волосы, став очень похожим на Зана, и вздохнул:

– Что лгать себе – он сильно болен, и это все моя вина. Но это прошлое. А в настоящем нашей семье нужен верный человек. Мне уже давно надо провести ряд экспериментов, которые отнимут у меня все время, и я не смогу заботиться о Заннеше. А за ним нужен присмотр, и не созданий нашей магии – эти безмозглые действуют лишь по заложенной в них схеме, – мужчина раздраженно взмахнул руками и закатил глаза.

– Нет, мне нужен человек, готовый к внезапным ситуациям. Лучше маг, способный быстро перемещаться. Еще лучше нэн, конечно, но где их найдешь в наше время? В общем, человек, который сможет ненавязчиво быть рядом с моим отпрыском, и не заинтересованный в моих исследованиях. И я вижу, что вы – идеальный вариант.

Его внимательный взгляд, казалось, сейчас пригвоздит меня к спинке стула, и легкая улыбка уверенного в своих действиях человека не облегчала давления. Хотелось спрятаться, но уйти без разрешения себе дороже, и я стала внимательно изучать замысловатый письменный прибор, стоящий в локте от меня. Красивый, черненого серебра, выполненный в виде группы драконов на горном хребте. Под распластавшим крылья наверняка скрывается пара чернильниц, лунный с противоположной стороны обвивается вокруг нескольких перьев, поддерживая…