Текст книги "Стальные крылья"

Автор книги: Gedzerath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

тьфу!

… Я бы попросила не наезжать! Я вот уже три часа тут вожусь, и считаю, что достигла определенных успехов!» – обиделся я, выплюнув изо рта ставшую бесполезной пудреницу. – «Эммм… Ну да, успехов, конечно…». – «Да-да-да. Конечно, сначала красить губы копытами было не очень удобно, но потом я приноровилась, и дело пошло быстрее. С ресницами все было сложнее, но вон та плоская баночка оказалась очень удобной для того, что бы просто обмакнуть их в нее и похлопать глазами, близко поднеся к морде. Так что да – я уже почти освоила…». Не произнося больше ни слова, Грасс прошлась по комнате, откидывая встречающиеся на своем пути шторы, и вскоре лучи солнечного света буквально затопили помещение, заставив меня зажмуриться от их нестерпимого блеска. Проморгавшись, я наконец, смог увидеть себя в ярком дневном свете, и то, что я увидел, мне совсем не понравилось. – «Y-yebat’…» Наверное, так выглядели кони готов. Или вестготов. Или остготов. Или просто – готов, если бы эти накрашенные психи поставили перед собой задачу изобразить адского скакуна из глубин ада, попавшего под седло сумасшедшего клоуна-убийцы. Судя по сдавленному хихиканью, доносившемуся из-за моего плеча, сестра отчаянно пыталась не захохотать во весь голос при виде моей обескураженной рожицы, с которой я осматривал свое изменившееся отражение. Наконец, не вынеся позора, я выхватил у нее из копыт влажное полотенце, в которое она пыталась спрятать свою хихикающую морду, и яростно принялся стирать с себя толстые слои черно-бело-розовой «шпатлевки», скопившиеся на нем за сегодняшнее утро, злобно взвизгивая от еле сдерживаемой ярости. – «Да пошло оно все nahren!» – прорычал я, избавляясь от наложенного грима – «Не буду я делать ничего, что он мне тут написал в своем sranom списке! Я им что – клоун, blyad?!». – «Нет-нет, Скраппи, не безобразничай, и прекращай свои сталлионградские замашки с руганью! Ты должна выполнять то, что написано в этом списке хотя бы неделю, после чего…». – «Да зачем?!». – «Зачем? Ну, может быть затем, что бы научить тебя делать то, что должна уметь каждая уважающая себя кобылка?». – «Эпплджек…». – «Знаешь, если ты хочешь всю жизнь жить в деревне и околачивать груши… Да, да, я поняла – ЯБЛОКИ… Неважно! Ты же Беррислоп, и не должна даже изображать из себя простушку. Тем более – с такими данными, как у тебя. Вот, давай-ка я тебе покажу, ЧТО можно сделать с тобой буквально за десять минут». Признаться, сестра взялась за дело с удручающей меня сноровкой, и уже через полчаса смогла свести на нет практически весь тот кошмар, который я смог устроить на своей морде за какие-нибудь три часа. – «Мать вчера прислала мне письмо» – как бы между прочим произнесла Грасс, вновь накладывая на мою мордочку линии, штрихи и мазки щетками и кисточками, обнаружившимися в ящике того самого столика с зеркалом, который я так и не удосужился обыскать – «Похоже, родители опять сердятся на меня, и теперь уже по твоей вине». – «А я-то тут причем?». – «Мать сетует, что даже придя в себя, ты не смогла найти времени и написать им хотя бы строчку, в то время как они до сих пор сходят с ума от беспокойства. Похоже, они приписывают твою забывчивость моему дурному влиянию, если ты понимаешь, о чем я говорю… А еще, она посоветовала мне расспросить тебя, почему же ты не знаешь таких простых вещей, которым учат еще жеребят. Ты точно ничего не хочешь мне рассказать?». Я молча опустил голову, заставив сестру протестующе фыркнуть, возвращая копытами мою морду на прежнее место. Сначала Графит, по-гусарски припершийся со своим другом, с ходу полезшим на мою постель, теперь – новые родители, старающиеся использовать мой секрет как средство давления на меня… Кажется, в моей жизни начиналась черная полоса, которая вряд ли будет взлетной, учитывая, сколько мне осталось пробыть в этом маленьком теле. – «Грасс, ты сможешь написать им ответ?» – сглотнув тяжелый комок в горле, спросил я, и, дождавшись утвердительного кивка сестры, продолжил, изо всех сил стискивая зубы и старательно удерживая ровным предательски дрожавший голосок – «Напиши им, пожалуйста, что я поправляюсь. Что же до всего остального… Пусть они прочитают бумаги, лежащие под моей кроватью, в вещмешке. Там все написано, в том числе и как долго мне осталось огорчать вас своим присутствием». Остановившись, сестра обошла меня и, остановившись напротив, внимательно поглядела в мои глаза. Я старательно отводил взгляд, чувствуя, как предательски закипающие в уголках глаз слезы готовы прорвать свою запруду и вылиться в обычный рев обиженной кобылки. «Ну вот еще! Что за эмо замашки такие? Накрасил глазки, и теперь можешь реветь, как баба? Соберись, тряпка! Мужик ты, или нет?!». – «Так, сестренка, пришло время для объяснений» – негромко, но очень серьезно произнесла Грасс, по-прежнему пристально глядя мне в глаза – «Это как-то связано с моими родителями?» – «Не стоит об этом. В свое время…». – «Позволь мне самой решать, когда придет МОЕ время, Скрапс. А теперь…» – она демонстративно пододвинула к себе вторую скамейку и уселась на нее, не отводя от меня своего взгляда – «… теперь я и вправду готова выслушать ВСЮ твою историю, Скраппи. Только прошу – не отталкивай меня, ладно? Боюсь, я не смогу вытерпеть, когда из-за моих дражайших родителей, у меня окажется ЕЩЕ ОДНА зареванная сестренка». – «Послушай, Грасс… Не нужно расспрашивать меня об этом СЕЙЧАС» – проглотив тяжелый комок в горле, наконец, произнес я. Кажется, мне вновь удалось восстановить контроль над эмоциями и телом этой лошадки, и я чувствовал, что мне придется применить весь свой талант и обаяние, что бы слухи об «опасной одержимой», с легкой ноги моей новой сестры, не пошли циркулировать по всему Кантерлоту – «Я обещаю тебе, что как только это будет возможным, я расскажу тебе все… И даже больше. Пока, я лишь могу сказать, что моей проблемой занимаются сами повелительницы, из-за чего ко мне и приставили ночных стражей. Единственное, в чем ты можешь быть уверена на сто процентов, так это в том, что твоя новая сестра – одно из самых необычных существ в этом мире, уж поверь мне». – «Даааа? Ну что ж, тогда я буду присматривать за тобой с удвоенным вниманием, Скрапс» – помолчав, скептически произнесла Грасс, убирая банкетку и вновь берясь за косметические принадлежности. Кажется, моя речь не особенно ее впечатлила, но, похоже, она обладала отличной выдержкой и умом, что бы не давить на меня в этот нелегкий момент. Черт возьми, она начинала мне нравиться все больше и больше! – «А я-то все думаю, чего это эти охламоны не отходят от твоей кровати?». – «Эй! Ты на что это тут намёкиваешь, а?». – «Нет-нет, и в мыслях не было!» – произнесла она подозрительно невинным тоном, втирая запястьем в мои веки какую-то черную гадость – «Но тут не так давно крутился один черный пегас – Графит, кажется. Так вот, он все время допытывался, когда же можно будет тебя увидеть. Я его придерживала, ссылаясь на запрет врача, но все же – такая настойчивость просто умиляет. Может, ты хочешь с ним увидеться, а? А то окажется еще, что я ненароком встаю между…». – «Нет-нет, ты все делаешь правильно, спасибо тебе. Он просто мой друг!» – поспешно заверил я сестру, не желая посвящать кого-либо еще в подробности этих странных взаимоотношений, сути которых не понимал уже и сам – «Хороший друг, и только. Я спасла его один раз, потом он меня. А еще – он мой ментор, приставленный надзирать за мной самой…». – «Точно-точно. Стоило мне только упомянуть его имя – и тут же ушки торчком, хвостик дыбом, крылья едва ли не хлопают… А вроде же еще не весна, да? Ну-ну, сестренка, продолжай морочить голову матери и отцу, но прошу – не пытайся вешать старое сено на уши МНЕ». – «Врешь ты все, и спишь ты в ящике!» – надувшись, буркнул я. – «Ах так…». – «Эй! Что ты дел... бырфырфмррф… делаешь?!» – возмущенно завопил я, пытаясь оторвать от себя влажное полотенце, которым Грасс быстро и довольно неаккуратно, сняла с моей мордочки все следы только что наложенного макияжа. Четкие и ровные линии превратились в грязные кляксы, вновь придавая мне вид готки, попавшей под поливальную машину. – «Извини, Скрапс, но все это – часть инструкций господина Реджинальда, которые я собираюсь непреклонно, и даже НЕУМОЛИМО выполнять во всей их ужасающей привлекательности» – ехидно ухмыльнулась зеленая, кладя на столик передо мной расческу – «А теперь попробуй сама». – «Пр-р-редательница!» – прорычал я, с ужасом глядя на выложенные передо мной предметы. Так осужденный на муки средневековый осужденный взирал на страшные орудия пыток, медленно выкладываемые перед ним подручными палача. Нехорошо поблескивая полированными боками, на меня смотрели расчески и щетки для волос, какие-то странные, мохнатые кисточки, топорщившиеся жесткой и короткой или мягкой и очень длинной щетиной, а так же целая батарея баночек, флакончиков, бутылочек и бутылок. Ножницы, пилочки и пилки, включая целый напильник, нехорошо поблескивали стальными гранями из-под края мохнатого полотенца. – «Бери-бери, она не кусается» – с усмешкой сказала Грасс, аккуратно подталкивая ко мне самую маленькую и безобидную на вид кисточку, на которую я уже несколько секунд пялил глаза, не решаясь взять в свои … – «Да как их брать-то?!». – «Молча. Видишь – я приготовила для тебя косметические принадлежности, ручки которых специально изготовлены для не-единорогов. Бери ее, как обычную ложку, вот так. А теперь – подносишь к верхнему веку, и аккуратно подводишь себе… АККУРАТНО, Скраппи!». – «Уйййййййййййййййййй!». – «Ничего страшного. Немного жжется, но это пройдет. Проморгалась? Отлично. Итак, продолжим». Однако, «продолжить» нам так и не дали. – «Мисс Беррислоп» – войдя в дверь спустя двадцать минут с начала моего «урока» под надзором сестры, гвардеец внимательно посмотрел на нас, а затем безошибочно уставился на меня – «Кхм… Мисс Беррислоп-младшая, прошу вас следовать за мной». – «Урра!» – обрадовался я, с облегчением откидывая на столик очередную пилочку для копыт – «Ну, по крайней мере, теперь можно с чистой совестью посоветовать Реджинальду засунуть свой список дел в…». – «Прошу вас поторопиться» – холодно перебил меня земнопони, поворачиваясь к выходу и не видя, какую рожу я скорчил ему в след. Сунувшийся в дверь Медоу вытаращил глаза, а затем, хрюкнув от смеха, убрался обратно, огласив коридор за дверью своим басовитым хохотом. Я лишь скорчил невинную мордочку, проходя мимо подозрительно обернувшегося охранника – и впервые, вышел за дверь своей комфортабельной «камеры с мягкими стенами». Да, это действительно было «старое крыло» дворца. Вполне оправдывая свое название, огромные сводчатые коридоры были странно пусты. Сложенные из серого, потрескавшегося от времени камня, стены были лишены каких-либо украшений, за исключением старых, выцветших гобеленов и штандартов, украшавших стенные ниши и лестничные пролеты. Накопытники гвардейца и стража, сопровождавших меня по длинным, сумрачным коридорам, громко цокали по каменным, ничем не прикрытым полам, рождая громкое эхо в пустых коридорах, казалось, петлявших и пересекавшихся без всякой системы. Мы спускались все ниже, и вскоре, я услышал плеск и шум текущей воды, раздавшийся за сложенной из толстого, бутового камня, стены. Покрытая мхом и слизью, она влажно блестела в свете зажженных моими сопровождающими фонарей, тускло отсвечивая медным краником, выходящим из центра стены. – «Подземный источник» – ответил Медоу на мой невысказанный вопрос. Проходя, он коснулся старинной, покрытой зеленью меди, и на пол полилась тонкая струйка, огласив коридор за нами серебристым звоном падающей воды – «Он был построен несколько сотен лет назад, на случай непредвиденных обстоятельств. Можешь пить из него спокойно – этот родник питается снегами, проходящими водой сквозь толщу самих Кантерлотских гор. Думаю, во всем мире нет воды чище, чем эта». «Да уж, ну прямо экскурс в историю целой цивилизации» – подумал я, глядя, как даже такой древний материал, как бутовый камень, сменяется неровными, стесанными гранями гранитных стен. Похоже было, что этот участок под дворцом пробивали очень давно, и так и не удосужились обжить, используя для чего-то другого. Несколько раз, нам пришлось выстраиваться друг за другом, проходя мимо толстых деревянных распорок, поддерживающих угрожающе изогнувшиеся деревянные балки на потолке. Звонкое цоканье сменилось глухими хлопками копыт по толстому слою пыли, устилавшей каменный пол, и я поневоле начал задаваться вопросом, куда же меня ведут. Вскоре, мое любопытство было удовлетворено. Пару раз вильнув, коридор вывел нас к широкой двери. Огромная, двустворчатая конструкция, вызвала у меня невольный приступ дежа-вю, словно я вновь, как в первый свой визит в этот старый город, подходил к дверям в зал, за которым меня ждали принцессы. «Вряд ли это было простое совпадение» – мрачно подумал я, разглядывая уже знакомую мне форму двери и недобрые, серповидные лучи вырезанного на ней солнца. Толстое, мореное дерево этой дверки сделало бы честь любым городским воротам, а толщина заклепок, торчащих из нее с подозрительной частотой, заставляли меня задаваться вопросом – что же могло находиться там, за этими деревянными вратами? – «Страж останется здесь» – бросил мне гвардеец, возясь с тяжелыми створками. Пыхтя, он приоткрыл их ровно настолько, что бы внутрь смогла проскользнуть лишь одна фигура – моя, для него и Медоу проход был явно маловат – «Мы будем ждать вас здесь. Стучите, если что-то понадобиться». – «Тебе придется идти одной» – кивнул Медоу, в кои-то веки не споря со своим конкурентом и ободряюще пихая меня плечом – «При виде меня он впадает в буйство. Видимо, я его помял ненароком, или наступил на любимую мозоль…». Удивленный и заинтригованный, я кивнул, и тихонько, стараясь не прикасаться к тускло блестевшему дереву, проскользнул внутрь. *** – «Мисс Скраппи Беррислоп» – чопорно доложил Реджинальд, сопровождавший меня от дверей моей комнаты до небольшого, очень необычного зала, в котором меня пожелали видеть сразу же после моей небольшой «спелеологической» прогулки по подземельям дворца. Стоило мне выйти на свет, как я тут же попал в копыта поджидавшего меня мажордома, соизволившего принести мне влажное полотенце – «для приведения своей особы в надлежащий вид». Похоже, часто вытирать копыта здесь было вполне обычным делом, сравнимым с мойкой рук у людей, но каждый раз я напоминал себе быть внимательнее, что бы однажды не плюхнуться мордой в чью-нибудь грязь с копыт, оставшуюся на НЕПРАВИЛЬНОМ полотенце. Дерево и резьба, резьба и дерево – зал был невелик, но даже первого взгляда на его убранство хватало, что бы увидеть и ПОЧУВСТВОВАТЬ – это помещение было выстроено в совершенно ином стиле, нежели все постройки пони. Грубая, безыскусная резьба покрывала каждый сантиметр пространства, длинными плетьми вьющихся узоров взбираясь по колоннам, разворачиваясь сценами боев и погромов на стенах, скалясь злобными мордами чудовищ с потолка. Даже огромные канделябры на четное[77] количество свечей были искусно выточены из какого-то темного, неизвестного мне дерева. Это был маленький срез иной цивилизации, иной культуры. Посреди освещенного множеством оплывающих свечей помещения стоял огромный овальный стол, толщиной своих изогнутых, резных ножек способный поспорить с иными корабельными мачтами. Его плоская, изъеденная трещинами и сколами поверхность была девственно пуста, и лишь одинокий светильник со странными отверстиями в виде множества геометрических фигур, украшал центр стола. «Интересно, мне кажется, или от него исходит ощутимое тепло?». – «Прошу тебя, входи и присаживайся, Скраппи» – принцесса Селестия восседала на небольшом деревянном троне за центральной частью стола, ободряюще улыбаясь мне со своего богато украшенного резьбой возвышения. Похоже, ее высочество не испытывала неудержимого желания тут же четвертовать меня за новый погром, произведенный в ее королевстве, поэтому я подавил невольную дрожь и аккуратно примостился с края этого исполинского образчика мебели прошлого, рядом с подозрительно знакомым мне грифоном. – «Тааа, похоша» – задумчиво протянул грифон, удостоившись от меня тяжелого, внимательного взгляда, с которым мой знакомый, работавший в китайском ресторане, обычно осматривал очередную кандидатку на почетное звание «утка по-пекински» – «Но увы, торохая пхинцесса, как мы мошем пхосить столь юное состанийе помощь нам с этой укхозой?». – «Моя возлюбленная подданная сможет сама решить для себя, сможет ли она помочь нам» – светски улыбнулась Селестия с высот своего трона, словно речь шла о каком-то неприятном, но вполне обычном и безопасном деле – «Нам осталось лишь ввести ее в курс дела… И дождаться мою сестру. Скраппи Раг, познакомься – это Гриндофт, БАРОН Гриндофт, мой давний и близкий друг». – «Чхесвычайно хат нашему личному знакхомству» – клекоча звонкой гортанью, поклонился грифон, подходя ко мне и светски принимая мое протянутое копыто, проведя по нему краешком клюва в куртуазном изображении поцелуя – «Мойе имя йесть Килтус фон Криндофт, фрайхерр[78] марки Пелунгофф и чхесвичайний посол к кохолеффскому тфоху Экфестхии. Ми уше фидделис с фами в Бунтестаге, и фаша речь, фаше искхеннее шелание помочь моей педной, стхадающей ходине не оставило меня хафнодушным!». – «Раг. Скраппи Раг» – кратко отрекомендовался я, решив поддержать эту странную игру принцессы – «Тридцатый искусственно выведенный пегас Сталлионграда, в шутку произведенная в ранг опциона Ночной Стражи, на данный момент – политическая преступница, скрывающаяся от общественности… И почтовый курьер Понивилльского почтамта». Кажется, я сделал все правильно, удостоившись благосклонного, хотя и несколько ироничного кивка от принцессы, и несколько приободрился, с интересом разглядывая сидящего недалеко от меня грифона. Он был не молод, но все еще подтянут и быстр, несмотря на множество тусклых, подернутых проседью перьев, проступавших по всему его телу. Узловатые передние лапы были сухи, а когти и клюв уже не могли бы похвастаться орлиной остротой, но весь его вид, все то впечатление, которое складывалось, глядя на него, просто кричали об одном – этот бодрый и несколько старомодный дед все еще опасен и силен. «Ну прямо-таки дойче генераллен» – у усмешкой подумал я – «А еще прикидывался, что не знает эквестрийского, хитрец!». – «Как символично» – задумчиво сказала Селестия, обводя взглядом на возвышавшиеся вокруг нас деревянные стены – «И вновь, как в давние-предавние времена, за этим столом собрались аликорн, грифон и пегас, что бы сообща, в едином порыве, освободить эту землю от сгущающегося над ней зла». – «О йа, йа, ми понимайт, о чем ви кофорить, мойа трашайшайа Целестийа. Я таше присуйтствовать на прошлий пхазднований, кде фаши пхотеже икхали целий холь ф спектакль, котя… Как мне касалосс, фаши пхеданийа кофохят софсем тхугой истохий, йа?». – «Вы же понимаете, мой старый друг, что те предания, что были сложены потом, намного отличались от того, что происходило на самом деле. В те страшные, холодные времена, всепони были настолько ослеплены холодом, голодом и злобой, что о той мирной встрече, описываемой в легендах, не могло быть и речи. Она состоялась, но гораздо, гораздо позже. Три вида, разделенные голодом и войной, были готовы вцепиться друг другу в горло по малейшему поводу, и даже мы, аликорны, чувствовали, что все зашло слишком далеко. Ведь нас было всего двое – две юные сестры, одни, против всего мира, заполненного злобой и несправедливостью. И я не знаю, что было бы с этой землей, если бы не та встреча, в небольшом общинном доме грифонов, на которую нас пригласила одна милая синяя пегаска. Ее звали Пэнси, она была рядовым-ординарцем у командующего Урагана, и вместе с этим – лидером раскола, тайно зреющего среди пегасов, уставших от бесконечного голода, набегов и войн. Вторым, кто откликнулся на ее зов, был Гринд – грифон, лидер небольшого, но крепко спаянного племени наемников, продававших свои боевые навыки за еду и тепло. Он был очень умен, этот крепкий старик, и даже потеря одного глаза и двух сыновей не озлобили его, а заставили искать тех, кто был готов возглавить борьбу с безумием, охватившим целую расу». – «Ооо, так зташит…». – «Да, это место абсолютно, до мельчайших подробностей, повторяет тот зал, в котором мы собрались в тот поздний зимний вечер. Я приглашаю сюда других лишь в самых важных случаях… Например, как этот. Зло вновь свило гнездо в нашей стране, и как в старые времена, мне, как никогда, нужна помощь моих верных подданных и друзей, которые поймут, с чем нам пришлось столкнуться, и приложат все силы, а возможно – и жизни, что бы искоренить найденную угрозу. Их подвиг останется безвестным, но это та жертва, на которую я попрошу их пойти в эти трудные, беспокойные времена. Жертва, о которой никогда не узнают остальные жители нашей страны». – «Йа полщен оказываемий мне таферийе, таракая Селестийа. Поферь, ни слофа не филетит из этоко клюфа даже на смехтном лоше о том, што ми тут путем карафийт. Ти так ше мошеш рассщитивайль на мой польний сотействий по люпой пхосьба, таше на фоенний фмешательстфо силами моих пхофехенных пойтсоф. Пофехь слофу стахого зольдата». – «Конечно же, мой старый друг. Ведь как же иначе?» – вновь улыбнулась солнечная принцесса, улыбнулась тепло и искренне, как давнему и доброму другу – «Тем временем, пока мы ждем мою сестру, я хотела бы услышать твое мнение, Скраппи Раг. Расскажи нам – что ты узнала об этом несчастном существе?». Я помолчал, невольно выдав короткую дрожь, охватившую меня при воспоминании о том, что я видел, тихой трелью надетых на щиколотку золотых браслетов. – «Это было зло. Зло в чистом виде, и я хочу порвать глотку тому, кто сделал ЭТО» – уверенно проговорил я, твердо глядя в глаза принцессы. *** Стон. Тихий стон и поскуливание – вот что встретило меня в душной полутьме подземного помещения. Глубокий, широкий колодец стен, сложенный из мелких, неправильной формы кусков необработанного камня, опускался на три яруса ниже, по всей своей длине опоясанный узкой дорожкой подвесного моста. Спускаемый на нужную глубину с помощью системы блоков и веревок, он был единственным способом выбраться из закрытых камер, тяжелые дубовые двери которых открывались в широкий провал, ведущий на дно этого огромного зала. Трясясь и скрипя, словно старый дед, он опустил меня на самое дно, где двое стражей стояли на часах перед закрытой камерой. – «Последние несколько часов он простоял без движения» – монотонно бухтел пожилой гвардеец, со скрипом проворачивая ключ в замочной скважине – «А вот любые намеки на этих ваших… Стражей… Начинают его сильно нервировать. Он нам тут чуть цепь из стены не вырвал, когда увидел одного из них, поэтому будьте осторожны. На всякий случай, мы оставим дверь открытой». Просторная камера если и напоминала каменный мешок, то только лишь полным отсутствием окон. Неяркие светильники, трепетавшие желто-алыми язычками, выхватывали из полутьмы крупное тело пони, неподвижно стоявшего возле дальней стены. Его кьютимарка в виде половинки яблока неприятно поразило мое сознание, на секунду, принявшее стоявшую напротив меня фигуру за БигМака, но присмотревшись, я облегченно выдохнул, осознав, что ни разу не видел этого пони. Уж слишком костист и истощен был его красный круп, а спутанные длинные пряди волос гривы и хвоста, казалось, уже давно забыли, что такое гребень. Мутные, подернутые пленкой глаза, казалось, жили своей жизнью на его неподвижной морде, и стоило мне только приблизиться, как они стали часто и до странности ритмично подмаргивать мне, взблескивая в свете огня. – «Ммммм… Уважаемый, вы меня слышите?» – решил попробовать я стандартное начало разговора с невменяемыми пациентами. Я категорически не представлял, что потребовалось от меня в этом душном склепе, явно построенном сотни лет назад для сотен, если не тысяч узников, и вовсе не стремился разгадывать его многочисленные тайны, на радость скучающих принцесс. Конечно же, ответа я не добился – пони все так же подмигивал мне то одним, то другим глазом, и явно не стремился начинать разговор. Услышав звуки голоса, в камеру вновь заглянул пожилой гвардеец, недоуменно пожавший плечами на мой вопросительный взгляд. Видимо, мое присутствие здесь было тем самым «последним шансом», когда исчерпаны другие варианты, и остается надеяться на старый, проверенный способ «постучать в дурака». Но что же они хотели добиться от этого пони, приковав его цепями за все четыре ноги? – «Blyad, ti voobshe chego-nibud ponimayesh, ili tak i budesh mne podmigivat, kak Rasputin, a?» – наконец, не выдержав, прошипел я. Камень стен, отсутствие окон, мерцающий свет маленьких свечных ламп, отражающийся в глазах неподвижного, тихо стонущего пони напротив – все это действовало на меня настолько угнетающе, что я почувствовал, что вот-вот сорвусь и вылечу из этого душного склепа назад – к свободе, морозному воздуху и яркому зимнему солнцу. После произнесенных в полголоса слов, я остановился. Что-то явно было не так. Стоявший напротив меня пони продолжал все так же хлопать глазами, но сам ритм… Ритм изменился, став равномерно-узнаваемым, словно… Хлоп… Хлоп… Хлоп… Хлоп-хлоп-хлоп… Хлоп… Хлоп… Хлоп… – «Blyad!» – уже не сдержавшись, рявкнул я и подскочил ближе к отчаянно мигающей фигуре – «SOS! Eto ti hochesh pokazat? Esli da – to migni,

ODIN

raz!». Хлоп… Меня затрясло. Кажется, я встретил еще одну жертву этого непонятного «переноса душ», но надежда на встречу с кем-нибудь и моего прошлого оказалась не в состоянии даже поговорить со мной! Ну ничего… Приходилось нам и инсультников разговаривать – не устоит и этот «пациент». Глубоко вздохнув, я постарался унять бешено стучавшее сердце, и приготовился к долгому, трудному «разговору». Через пару часов, я уже не был уверен, ХОЧУ ЛИ я получить ответы на свои вопросы. Еще через час я пулей вылетел из камеры, и бешено хлопая крыльями, стрелой взлетел наверх под аккомпанемент из криков встревоженных гвардейцев. – «Что с тобой, Скрапс?» – с тревогой спросил Медоу, подпирая плечом мою пошатывающуюся тушку, с трудом выползавшую через узкую щель приоткрытых ворот в тюрьму. Страж и гвардеец по прежнему были тут, явно поджидая меня, но в этот момент, меня меньше всего интересовало их мнение по поводу моего состояния. Пройдя несколько шагов, я остановился, уткнувшись головой в холодную каменную стену. Лоб пылал. – «Скраппи, да что с тобой?» – вновь спросил Медоу, подходя ко мне и приобнимая за трясущиеся плечи. Но я не отвечал. Закрыв глаза, я со стоном, самозабвенно, заблевывал угол мрачного коридора. *** – «Да, я хочу урыть того, кто сотворил такие вещи с этим пони. И кстати, это ведь не пони вообще, а как и я…» – я на секунду запнулся, представив, что происходившее с этим беднягой ждет и МЕНЯ – «В общем, теперь я понимаю, откуда у меня это стойкое ощущение убегающего времени – уже недолго осталось до того момента, как я тоже начну хлопать глазами и… И…». Опустив голову и крепко зажмурив глаза, я глубоко задышал, пережидая вновь нахлынувший на меня приступ тошноты. Грифон и аликорн настороженно молчали, хоть и сочувствовали моему состоянию, и деликатно делали вид, что ничего необычного не происходит. Отдышавшись, я сглотнул густую, кислую слюну, заполнившую мой пересохший рот, и постарался сосредоточиться на окружавшей меня реальности. – «Вы, кажется, хотели просить меня о какой-то услуге, принцесса?» – наконец произнес я, стараясь, что бы мой голос не дрожал, как осенний лист на ветру – «Если это связанно с тем, что вы мне показали, то я согласна. Но, есть одно условие…». – «Я внимательно слушаю тебя» – милостиво кивнула Селестия. – «Он… Я… Он утверждал, что ЭТО невозможно остановить. Никак. Поэтому я прошу вас, когда все закончиться… ЕСЛИ все закончиться… Уничтожить, уничтожить всех нас!». В зале повисла тяжелая, гнетущая тишина. – «Этта тафолно необищний пхосба тля такой юнной копылки» – после долгого молчания проскрипел Гриндофт, задумчиво щурясь на меня сквозь пламя светильника на столе. Похоже, моя просьба не шокировала его, как шокировала бы любого эквестрийского пони, окажись такой на его месте, и я вновь подумал, какую же титаническую работу должна была проделать принцесса, дабы изгнать любые следы воинственности из своих подопечных, чья страна со всех сторон была окружена гораздо более агрессивными соседями. – «Необычная?» – я вновь содрогнулся, огласив помещение тихим звяканьем браслетов – «Мне кажется, это вполне логичная просьба от существа, которому стало известно, что вскоре его ждет гибель от ужасных страданий. А если существу становиться известно еще и о том, что оно такое не одно, да еще и становиться виден конечный РЕЗУЛЬТАТ, избежать которого невозможно… Простите, барон, но это наиболее логичная просьба в этой ситуации!». – «Ми осмотрейль этот пони, пока он не начинайльт пуйстфофать, но кроме упатка сил по пхичине кхайне плохоко питанийа, йа не самечайль нищеко неопишноко». – «Думаю… Думаю, это незаметно никому, кроме таких, как мы» – передернулся я и пояснил, заметив недоуменный взгляд принцессы – «Помните историю с Дерпи? То, что происходило с моей подругой – только цветочки. И если кто-то похищает пони, что бы делать с ними ТАКОЕ…». – «ИМЕННО ЭТИМ ОНИ И ЗАНИМАЮТСЯ, ДУХ» – как всегда, трубный рев Лунной Принцессы, который, по какому-то недоразумению, все принимали за Монарший Голос Кантерлота, заставил меня взвизгнуть и пулей метнуться под стол, откуда я осторожно, словно из окопа, одними глазами уставился на соткавшуюся из полутьмы колонн Госпожу Ночи – «УЖЕ ЦЕЛЫЙ ГОД, МЕСЯЦ ЗА МЕСЯЦЕМ, ДЕНЬ ЗА ДНЕМ… И МЫ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ ПОЛОЖИТЬ ЭТОМУ КОНЕЦ!». – «Прошу тебя, сестра…» – одними губами улыбнулась Селестия – «Ты же помнишь, что нынешние пони уже отвыкли от наших грозных криков с небес?». – «Увы, увы» – кивнула головой Луна, подходя к столу. Следовавший за ней страж показался мне странно знакомым. Кажется, это был тот главный в этой банде ночных отморозков, кентурион «как-его-там»… – «Но сие неважно. Кентурион Скрич, доложите, что вы узнали по моему приказу». Я заметил, как легко, почти незаметно нахмурилась Селестия, по-видимому, не слишком довольная тем, как легко и без чьего-либо разрешения ее сестра расширила наш «круг посвященных», самовольно введя в него своего доверенного стража. Однако, принцесса была слишком опытным политиком, что бы позволить своим чувствам отражаться на морде дольше положенного по этикету – уже через несколько мгновений, на ней вновь красовалась уже знакомая мне маска благожелательной заинтересованности, с которой она слушала доклад кентуриона. – «Три дня назад, силами одного нашего стража, был схвачен непонятный пони, пытавшийся совершить преступление. Впоследствии, именно это дало нам возможность проанализировать его действия и обнаружить его возможных сообщников, скрывавшихся в городе. Проанализировав их действия, мы пришли к выводу, что их целью являются розыск и похищение определенного пони, обладающего несколькими заметными признаками, поэтому в данный момент, силами Ночной Стражи, за ними ведется осторожное наблюдение. В данный момент, нам известно о как минимум трех его сообщниках, проникших в город сутки назад, по-видимому, отдельно от данного задержанного, но несомненно, с той же гнусной целью». – «Ты заметила, сестра, что мои стражи всегда оказываются в нужное время и в нужном, месте, да и всегда – на два корпуса впереди твоих бездарей?». – «Если считать комнату этой кобылы «нужным местом» – то да, это было трудно не заметить…» – ехидно ухмыльнулась солнечная принцесса. Похоже, слова сестры задели ее за живое, но как всегда, повелительница старалась не реагировать на мелкие подколки. – «СИЕ НЕ ВАЖНО, СЕСТРА! Продолжай, кентурион». – «Этот странный пони пытался похитить Ржаную Глазурь – земнопони из Троттингема, приехавшую в Кантерлот примерно месяц назад. У нее довольно неплохой голос, и она часто выступала перед публикой города. Три дня назад состоялась попытка ее похищения, удачно предотвращенная одним из стражей, по счастливой случайности, оказавшимся… кхм… у нее дома. По-видимому, у похитителя было вполне конкретное задание – схватить бурую кобылу, распевающую песни, что навело нас на определенные мысли по поводу другой, еще более скандально известной кобылы с похожими данными – на Скраппи Раг». – «А я-то тут при чем?» – удивленно проблеял я, осторожно выбираясь из-под стола – «Я ж пока не земнопони, да и пятна выдают с головой…». – «Ты – пегая, но по-видимому, похитителям не были известны ТАКИЕ подробности… Либо ранее им не приходилось бывать в настолько густонаселенных разными видами пони городах, да еще и зимой, когда не под всякой попоной можно разглядеть, есть у кого крылья или нет» – подумав, предположил Скрич – «Из личного опыта я могу сказать, что ошибку с идентификацией подозреваемого, находящегося в большой толпе, легко совершают даже самые опытные гвардейцы и стражи. Думаю, можно предположить, что попав в столь густонаселенный город как Кантерлот, преступники растерялись, и стали ориентироваться на самые яркие из известных им признаков – род занятий и масть. А учитывая то, что на многих оживленных улицах изображения этой кобылы можно увидеть на свежих афишах…». – «В принципе, сходится. Бурая скандалистка, распевающая песни – чем не певица, любыми способами старающаяся добиться известности?» – в отчаянии, я спрятал свою мордочку в копытах – «Бли-и-и-ин, все, хана моей репутации!». – «Несмотря на то, что допрос задержанного не дал нам никакой информации, мы уверены, что попытка похищения состоится в ближайшие дни, если не часы. Я считаю, что наиболее вероятным местом будет кантерлотский театр, в котором Глазурь собирается выступать в финале спектакля, посвященному Празднику Теплого Очага, поэтому имел смелость предложить Госпоже…». – «Благодарю за познавательную информацию» – милостиво кивнула Селестия, а я непроизвольно отметил, что даже сейчас она умудрилась не произнести вслух имени и звания стража. По-видимому, после моего приснопамятного выступления в «Думенсрахте», между сестрами вновь появилось какое-то напряжение, пока выливавшееся лишь в демонстративное соперничество между двумя частями вооруженных сил Эквестрии, и мысль о том, к чему может привести это соперничество, заставила меня неуютно поежиться. – «Но кто же это? Совсем не похоже на Дискорда – мой давний враг предпочитает более глобальные и заметные деяния. Может, перевертыши? В прошлый раз, я оказалась абсолютно не готова к магии их королевы…» – между тем, задумчиво произнесла Селестия, обменявшись негромкой фразой с приблизившимся к ней Гриндофтом – «Хотя, если верить нашей подданной – это что-то совершенно новое… И ужасающее». – «Может, устроим мозговой штурм?» – робко предложил я, стараясь немного развеять сгущавшуюся в зале гнетущую атмосферу неуверенности – «Ну, подумаем, прикинем, что нам известно про наших врагов…». – «Ну-ну, дух» – буркнула повелительница луны, неодобрительно косясь на меня своим темным глазом – «Вот ты и начинай, если есть, что сказать». От такого «одобрительного» отношения начальства, мои мысли тотчас же куда-то испарились, и мне оставалось только глупо хлопать глазами, втихую проклиная свою мелкую попытку выпендриться на ровном месте. – «Хммм… Думаю, я могу предположить несколько вещей…» – Задумчиво проговорил кентурион Скрич, к моему немалому удивлению, приходя мне на помощь – «Пока что нам известно, что за похищениями пони, происходивших в течение года, стоит определенная, организованная группа. Вероятнее всего, она частично или полностью состоит из насильно вселенных в тела пони душ неизвестной ранее расы, помещенных туда с помощью неизвестного нам заклинания, основанного на древнем наследии Госпожи. Судя по состоянию пленника, это заклинание деструктивно и не может быть снято без должных исследований его природы, поэтому тела-носители могут служить вместилищами для душ в течение довольно короткого времени – думаю, не больше года. Судя по устойчивым действиям данной группы, ее пополнение и координация осуществляются кем-то из настоящих, живых единорогов, поскольку все похищенные относились только к одному виду – к земнопони, и не умели колдовать». «Тела-носители… Не больше года…» – эти слова грохотом обвала отозвались в моей голове, снова заставив меня вздрогнуть. «Так вот откуда это ощущение бегущего времени! Независимо от меня, это тело уже отсчитывает часы до своей свободы, которой никогда не будет. Будет лишь боль и ужас, а в конце…». Я вновь крепко зажмурился, стараясь не выдать себя отчаянным криком ужаса, рвавшимся из меня каждый раз при мысли о той подземной тюрьме. Отдышавшись, я осторожно покосился по сторонам, надеясь, что никто не заметил моего приступа паники. Пожалуй, нужно срочно доказать свою полезность, пока меня не приняли на мелкую истеричку, и не спровадили вон дружеским пинком под зад. – «Предположим, наш противник – это пони» – начал я, дождавшись паузы в обстоятельной речи кентуриона – «Тогда, как мне кажется, он не очень знатен, а может, даже и простой служащий, занимающий почетный, но не очень обременительный пост, на котором он имеет доступ к старым знаниям, и не обременен излишней популярностью в кругах знати, шпионящей друг за другом от скуки или врожденной подлости. Исходя из этого, я бы предположила, что это пожилой или по крайней мере, зрелый пони 50-60 лет, служащий библиотекарем, хранителем архива или даже просто известный в узких кругах историк или археолог – единорог. Ведь только единороги обладают возможностью колдовать, правда?». – «Преподаватель магических наук» – произнес Скрич, своим спокойным голосом прерывая поток моих сумбурных мыслей – «Пожилой. Боящийся смерти и алчущий бессмертия. Сильный маг». Кажется, эта идея была разумнее моих дилетантских выводов. Принцессы оживились и стали задумчиво переглядываться, по-видимому, вновь устроив между собой какое-то скрытое от глаз простых смертных обсуждение. – «Ну, извиняйте. В моем времени не было ни магов, ни магии» – пристыжено развел ногами я – «поэтому я ничего не знаю об этом и вряд ли смогу вам чем-нибудь помочь…». – «Сможешь» – холодно обронила Луна, отвлекаясь от гляделок со своей сестрой и переводя на меня свои темные, словно зимняя ночь, глаза – «И думаю, даже с превеликим энтузиазмом. Не так ли, ДУХ?». – «Сестра, я прошу тебя…» – вновь едва заметно нахмурилась солнечная богиня – «Она же не одна из твоих стражей, а просто маленькое, запуганное существо, оказавшееся в чужом для нее мире…». – «То так. Но разве у нее есть выбор?» – удивленно вскинула брови Луна – «Ужель она не усмотрела, каков будет ее удел уже через полгода? А с ее сопротивляемостью силам магическим, найдем ли мы кого-то лучше, чем она?». – «Что еще за сопротивляемость?» – насторожился я, от негодования забыв всякую осторожность и настороженно вылезая из-под стола – «Ничего такого отродясь не было! Меня Твайлайт за хвост и ноги своей магией при вас таскала, потом принцесса меня чуть не…». – «Не будем вспоминать об этом, Скраппи» – перебила меня Селестия – «Пока ты была… больна, я смогла кое-что узнать о тебе и твоем необычном даре. Природа этого явления непонятна даже мне самой, но если говорить просто, то никакие заклинания контроля или проклятия, магически насланные болезни и прочие магические штучки не имеют над тобой силы, и с большой вероятностью, могут отразиться назад в заклинателя. Конечно, это не касается тех сил, что являются естественными в нашем мире, поэтому огонь или молния так же опасны для тебя, как и для всех других. К сожалению, твоя невосприимчивость так же относится и к прочей, «бытовой» магии – лечению или косметическим чарам, например… Поэтому даже такая простая и доступная даже земнопони вещь как копытокинез, которым тебя смогла заинтересовать моя верная ученица, увы, никогда не будет тебе доступен». – «Ее полет очень странен» – негромко добавил со своей стороны стола Скрич – «Она летит, словно механическая игрушка, которая держится в воздухе лишь силой своих крыльев. Быть может, ей недоступна даже магия полета пегасов? Но как тогда она вообще…». – «Наверное, потому что я – обрубок» – проговорил я, безумно и страшно скалясь на остальных в попытке изобразить беззаботную улыбку – «Обрубок души, втиснутый в чуждое для меня тело. Наверно, отсюда все эти «недоступно» и «не оказывают действия». Да-да-да, наверное… Хе-хе… Как забавно….». – «Не время раскисать и устраивать истерики, дух!» – рыкнула на меня богиня ночи, на мгновение сверкнув из полутьмы окружавшей ее голову гривы звездами глаз, не хуже ведра холодной воды приводя меня в чувство и вызвав очередной приступ паники – «Ты нам еще понадобишься! Кажется, у моего верного кентуриона был какой-то план?». – «Безусловно» – спокойно кивнул Скрич – «Мы предполагаем, что враги, прибывшие в город, вновь постараются похитить Глазурь, и даже предполагаем, где – в зале Кантерлотского Театра, после представления, на котором она будет исполнять финальную песню, закрывающую спектакль. Мы собирались подменить ее одной из наших сестер, но…». – «Но у меня появилась более интересная идея» – величественно и гордо произнесла Луна – «Мы желаем, что бы ТЫ заняла ее место, дух!». – «Й-йа?!» – от неожиданности я даже поперхнулся, превратив удивленный возглас в испуганный писк из-под стола, куда я нырнул по старой привычке в очередном приступе самоуничижения – «А я-то что смогу сделать?». – «Ты можешь петь, ты очень похожа на предполагаемую жертву, а самое главное – ты знаешь, какова будет цена неудачи» – холодно произнесла принцесса ночи – «От тебя не требуется ничего особенного – лишь позволить себя похитить. Мои верные стражи позаботятся об остальном». *** – «Кажется, уже скоро» – прошептал мне Медоу, скрываясь в тенях стропил, коими изобиловало все пространство за кулисами кантерлотского театра, отчего мне все время хотелось вскинуть голову, и наконец-то отыскать глазами ночного стража, скрывавшегося в тенях, отбрасываемых мешаниной из балок, веревок и блоков – «Наши сообщили, что несколько минут назад трое неизвестных пони влезли в окно чулана из подворотни. Имей в виду, возможно, все будет происходить именно через него». – «Ну вы хотя бы осколки стекол обобьёте, умники?» – прошипел я, делая вид, что крайне увлечен примеркой платья, которое великодушно пожертвовала мне Мунлайт Сонг, с который мы впервые встретились в Кафе, после моего приснопамятного визита к принцессе. Похоже, эта страж была большой модницей, и легко уступила мне одно из своих многочисленных платьев, впрочем, смотревшемся на мне немного мешковато. «Ну да ничего – все равно его порвут или выбросят во время операции». Немного краски, чуть мешковатое платье с кучей оборочек и перьев – и вот уже перед публикой выступит не Скраппи Раг, а абсолютно незнакомая публике бурая провинциалочка-земнопони, получившая разрешение на дебют во время Праздника Теплого Очага, на котором будет присутствовать сама Принцесса Луна. – «Обижаешь!» – донеслось до меня сверху презрительное фырканье – «Мы предусмотрели все. Среди этих обормотов нет ни одного пегаса или единорога, поэтому следить за ними не составляет никакого труда. Этот крутой внешний вид, достающийся каждому стражу, служит не только для украшения, знаешь ли…». – «Ну-ну. Смотри, что бы ничего не сорвалось… БЭТМЕН!» – иронично фыркнул я, за нарочитым сарказмом скрывая нарастающее беспокойство – «Кстати, Медоу, ты не мог бы мне сказать – куда пропал Графит, а?». Однако ответить мне ночной страж не успел. – «Скрапс, скоро твой выход» – в закуток, предназначенный для моего перевоплощения в провинциальную звездочку, влетела взъерошенная Грасс, похоже, изрядно выбитая из колеи просьбой самой Селестии помочь мне в одном деликатном деле. За спиной зеленой пони маячила надменная морда какого-то местного администратора, безжалостно распекавшего персонал и собравшихся актеров, и мне пришлось подавить внезапно возникший порыв швырнуть в этого коричневого хама чем-нибудь тяжелым, срывая нарастающее нервное напряжение. – «Кажется, все готово» – критически осмотрев меня, вынесла вердикт Грасс, разглаживая невидимую мне складку на спинке платья – «Правда, я до сих пор не могу понять, зачем было скрывать твои природные цвета… Но повелительнице виднее. Скажи мне – как ты? Я же чувствую, что что-то затевается, и это «что-то» заставляет меня бояться за тебя. Скажи, что случилось – и я обещаю, я смогу тебе помочь!». – «Спасибо тебе, Грасс» – проговорил я, порывисто обнимая зеленую пони – «Ты такая умная, и добрая, и понимающая… Я всегда мечтала о такой старшей сестре, как ты. Спасибо, что ты была у меня, даже и недолго». – «Эй, эй, эй! Что происходит, Скрапс? Почему ты прощаешься со мной так, словно…». – «Да не обращай внимания. Тебе показалось» – как можно беззаботнее отозвался я – «Но то обещание… Похоже, всю правду обо мне тебе придется узнавать уже у наших родителей. Поверь, они знают обо мне все». – «Но…». – «Ваш выход, мисс» – прозвучало из-за занавески, и одновременно с этим, сверху раздалось тихое шипение Медоу, означавшее, что страж на месте и готов начать операцию. Ловко вывернувшись из объятий сестры, отвлекшейся на непонятный звук, я двинулся в сторону сцены. Несмотря на кажущееся спокойствие, я чувствовал, как внутри меня начинает заводиться стальная пружина беспокойства, заставляющая мои задние ноги дрожать от еле сдерживаемого напряжения и мелкого, липкого страха. Мимо меня проходили актеры, уходившие со сцены после поклона зрителям, в очередной раз увидевших какую-то авангардную версию спектакля о единстве, дружбе и прочих обязательных радостях этого веселого праздника. Кажется, их вариант всем известного предания был сконцентрирован на взаимоотношениях персонажей, с обязательным наличием любовного треугольника, счастливо разрешенного под конец на радость восторженно топающим зрителям. «Ну что же, моя песня явно будет в тему. Нужно постараться исполнить ее как закрывающую всю основную тему спектакля – тогда никто не обратит внимания на мои ошибки». Обернувшись перед занавесом, я в последний раз поглядел на сестру, маячившую за спиной мордатого администратора. Кажется, под потолочной балкой что-то пошевелилось, но усилием воли я заставил себя смотреть только на сестру, не выдавая моего невидимого сопровождающего. – «Грасс… Помирись с родителями, ладно? По крайней мере, это даст мне надежду, что все, что я тут натворила, принесет хотя бы немного добра». Ответа сестры я так и не расслышал. Всего один шажок – и я вышел под свет яркой, слепящей прожекторной лампы, освещавшей мою фигурку на сцене. Шорох опустившегося за мной занавеса затих, и я остался один – один, на пустой сцене, в лучах яркого, слепящего меня света. *** «The valley green was so serene In the middle ran a stream so blue A maiden fair in despair Once had met her true love there and she told him» «She would say “Promise me, when you see A white rose you’ll think of me I love you so never let go