Текст книги "Познавая тебя (СИ)"

Автор книги: Гайя-А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Прикоснуться ладонью к ее лицу. Заглянуть пристально в огромные, светлые глаза. Задержать дыхание перед тем, как вдохнуть ее странный, нездешний аромат – каменистые склоны, поросшие мягким мхом валуны, чистые реки, берущие начало в высокогорных ледниках.

Пожалуй, так долго за последние пару тысяч лет своей жизни Трандуил Ороферион ни разу не целовался. Не стремясь к большему и не думая о возможности, забыв о времени, условностях – целуя то осторожно, то напористо, нежно – и страстно, снова и снова. Так, как возможно только в юности – до пересохших губ и испуганно распахнутых глаз, когда все-таки приходится остановиться.

Чтобы обнаружить, что хочется повторить все заново.

Комментарий к Неожиданно приключаясь

“вечно молодой, вечно пьяный” (с)

========== Находя пути ==========

В утро, когда Трандуил и Дис вернулись из своего неожиданного лесного путешествия, целитель прислал сообщение о том, что Фили после сеанса магического воздействия начал выздоравливать. Правда, большего ему не удалось – Трандуил надеялся, что получится чуть больше разузнать о внутренней политике Эребора и обстановке под Горой, но хитроумные наугрим умели хранить свои тайны.

Напоказ же они выставляли лишь то, что интереса не вызывало. Даже, скорее, отталкивало. Пример был у лесного короля перед глазами.

По возвращению во дворец Дис преподнесла ему пучок подорожника со словами:

– Ты попробуй, к болячке своей приложи. Может, пройдет? Моя бабушка так делала, а у нее подагра была. И артрит. И еще, знаешь, такие прыщи…

Нет, она не щадила его чувств. Даже самую малость.

– Вот у моего братца морда в шрамах, не таких, как у тебя, но тоже солидно. Но борода прикрывает, хотя мы-то таких штук не стесняемся. Может, тебе отрастить?

– Наш народ отличается от вашего.

– А ты везде такой лысый? – не сдавалась Дис. Трандуил чувствовал, как краснеют уже кончики пальцев. Это было поистине невыносимо.

– Каноны красоты разнятся. Возможно, вы не разделяете вкуса наших дам, как мы – ваших мужчин, – довольный тем, как ловко повернул беседу в сторону обсуждения эстетических предпочтений, он пригубил бокал с вином.

Определенным образом, вечера с Дис держали в тонусе. Гномка нахмурилась, чуть надув губы. Против воли лесной король вспомнил, каковы они на вкус – жаркие, жадные, податливые…

– Ну да, конечно. Вчера, помнится, ты не был так категоричен в верности своим пристрастиям.

– Я неоправданно поддался минутному расстройству. Мне нет прощения, – он был почти доволен этой сомнительной пикировкой, пусть даже его собеседницей была Дис.

– Да брось, можно подумать. Я так и вижу, как вы сокрушаетесь, ваше величество, – она издевательски сделала движение, напоминающее воздушный поцелуй, потягиваясь и отстраняясь, – кстати, что это такое я съела только что?

– Редкое лакомство. Это бобы, произрастающие на юге Гондора. Возделыванием земель там занимаются вольные кланы, когда-то пришедшие из Дунланда. Горсть таких бобов по питательности…

– Вот это еда, хоть и не мясо, – перебила гномка, одобрительно кивая, – и для огорода полезно, и во рту не вяжет.

– Я предпочитаю молодую вигну, – окрыленный, Трандуил поспешил вернуть разговор в приличное русло, – и полосатую фасоль в базиликовом соусе.

– Ваша правда, ваша правда. Только ты не особо-то на горох свой налегай, – она подалась вперед, – знаешь, как с него брюхо крутит? Пучит, не дай Махал…

Трандуила снова подташнивало.

***

Следующие несколько дней они провели вполне достойно. Трандуил организовал вечер для дам – на том, чтобы мужчины не допускались, настаивали гномы. Дис ворчала, что находится в неприлично трезвом состоянии. Не утешили ее даже песни – по ее словам, это был «тоскливый вой неудовлетворенных баб, и ничего более».

Вышивку за развлечение она не признавала:

– Ну, по молодости и я, бывало, за штопкой любила глазки кхуздам строить. Но сейчас меня молотом не загонишь без крайней нужды за это дело.

Любоваться садами, Лесом и какими-либо красотами природы наотрез отказалась, сообщив, что хватило с нее и одного болота и последующей ночи в компании короля. При этих словах гномы хмурились, бросали на Трандуила злые взгляды, хватались за топоры. Потом Дис не без интонации недовольства и претензии говорила:

– И представляете, он не тронул меня даже пальцем!

И гномы посмотривали на хозяина с непониманием и неодобрением, словно он позорил весь мужской род.

Переговоры застопорились. А затем пришло срочное письмо от Леголаса, в котором он еще раз отказывался возвращаться в Лихолесье (причем слово «Лихо» было подчеркнуто тройной чертой), но просил у отца денег, так как «поиздержался в дороге». Позорить свое имя сыном, который будет одалживаться у человеческих ростовщиков, лесной король не был готов. И, скрепя сердце, вынужден был спонсировать очередную затею Леголаса на севере.

Казна нищала, запасы спиртного улетучивались с каждым днем пребывания гномов, несмотря на новые закупки, настроение Трандуила стремительно портилось. Именно таким его нашла Дис, забредшая под вечер в его кабинет – судя по виду, изрядно измаявшаяся бездельем.

– Был бы ты попроще, – вздохнула гномка, огибая его и шлепая босыми ногами к столу, – что тебя заставило нос повесить?

– Мой сын. Он не вернется, – глухо произнес Трандуил, глядя в стену. Отчего-то перестало беспокоить то, что волосы так и остались взъерошены, а вечернее домашнее одеяние сползло с плеч, придавая ему непростительно небрежный вид.

Сейчас эльфу было все равно. Он и сам не заметил, как, по старой привычке, подтянул ноги на подлокотник кресла. И плевать на чернильное пятно на колене. И на то, что беззвучно на его бумаги пялится гномка, на синдарине она все равно не читает.

– Что ты писал ему? – ее голос приобрел другую интонацию – мягкую, проникновенную, несколько привычную и долгожданную.

– Ничего нового. Ничего, что изменило бы хоть что-то.

Она понимает. У нее таких балбесов двое. И кстати, младший принял самое живое участие в той афере, благодаря которой Леголас совершенно от рук отбился. Он да его рыжая подружка с нарушением самоидентификации. Интересно, как Дис с этим справится. Хотя она справится, вот ее братец рад не будет.

– Ваш младший сын.

– Кили.

– Тауриэль…

– Убегает к ней дважды в неделю. Мне пришлось просить Двалина договариваться с Бардом – сама-то я не могу, чтобы тот выделил ей фрейлин. Представляешь, специальные тетки, которые следят, чтобы он ее не обесчестил. Или она его не соблазнила, – она фыркнула в сторону эльфа.

– Дороги нынче фрейлины? – усмехнулся Трандуил.

– Разорительно! – вздохнула гномка, бесцеремонно опускаясь на подлокотник его кресла, – если не для кошелька, то для репутации Дуринов перед гражданами Дейла. И Торин бесится. А главное, это бессмысленно. Я знаю своего сына. Если ему что стукнет в голову, клином не выбить.

– Как о моем говорите, – улыбнулся горько лесной владыка, и не сразу сообразил, как это, возможно, звучит.

– Не знаю, что хуже. Сыновья без отца или сыновья без матери.

– Отца можно заменить. Мать нельзя.

– Это звучит мило, но это не так. Сколько ему было, когда ее не стало?

– Восемь. Месяцев.

– Такой крошка.

– Да. Любопытный был – на месте не сидел ни минуты. Целыми днями я его отлавливал по своим покоям. На четвереньках удирал через Лес – и с какой скоростью. Все тянул в рот, пару раз сгрыз еще нераспечатанные письма от владыки Келеборна, – Трандуил усмехнулся, – а если у меня были гости, то эта мордашка в чернилах…

– Вы хороший отец, Трандуил.

Он вскинулся на этот мелодичный зов, но встретил только странный туман в глазах и легкое, едва уловимое прикосновение ее руки к плечу.

– Правда, хороший, – повторила Дис, ласково улыбаясь, – а значит, он вернется. Они всегда возвращаются.

– Я был другим, – покачал головой эльф, по-прежнему держа уже пустой бокал в руке.

– Наши дети лучше нас. Нам не всегда легко это признать, но они лучше, смелее, отважнее, чем были мы. Немного безрассудны, но тут уж ничего не поделать.

– Вы так считаете? Мы полагаем, каждое следующее поколение хуже предыдущего.

– Это не так. И вы увидите от своего сына то, что заставит вас передумать.

Она поднялась, направилась прочь, Трандуил поймал ее руку. Сам не очень понимая, чего ждет от этого касания. Пламени страсти? Разряда, удара молнии, знака свыше – чего-то, что снимет с него всякую ответственность за происходящее?

Но Дис лишь лукаво улыбнулась и покачала головой.

– Смотри, я себе тоже парочку фрейлин заведу. Бородатых и с топорами.

– Прошу, не стоит…

Но все-таки особое чувство, родившееся, когда он держал ее руку, давало надежду, правда, эльф и сам не знал, на что.

***

К празднику цветения слив – который, вообще-то, не предполагалось отмечать широко – дворец готовился, как к осаде. Особенно это касалось спиртного, которое пришлось заказывать издалека. Расходовать дорогие и редкие вина на гномов Трандуил зарекся, а наугрим удовлетворялись любой выпивкой, если она относилась к одной из двух категорий. В первую входили все горючие жидкости, во вторую – пиво.

Эллет радовались поводу принарядиться. Дис испарилась без следа.

– Ее нет в садах.

– Нет, ваше величество.

– Нет в мастерских.

– Нет, ваше величество.

– Нет в ее покоях, нет в купальнях, нет нигде. Куда она могла пропасть? – Трандуил строго воззрился на растерянную Этиль, – может быть, она осталась недовольна подарками твоих швей?

– Мерки были сняты точно. Даже на груди платье сошлось. Она была довольна, ваше величество.

– Тогда куда она подевалась? Не могла же она напиться до беспамятства и свалиться под кусты малины?

На лице эллет появилось замешательство. Все верно: гномка могла. И напиться, и найтись под кустами – крыжовника ли, смородины ли или волчьих ягод.

Правда оказалась более пугающей. Дис нашлась на дворцовой кухне, где бодро, закатав рукава, управлялась с вертелом, изготовленным, очевидно, тут же из подручных средств. На вертеле Трандуил, лично пожелавший увидеть принцессу, обнаружил злосчастного кабана.

– Вы недовольны нашей кухней? – слабо поинтересовался эльф. Гостья даже ухом не повела.

– Признаться, ваша кухня всем хороша. Только порции – врагов кормить, да и питания никакого. Здоровье себе погубите на одних овощах. Чем крепче выпивка, тем жирнее закуска, – пропела гномка, сдувая с лица волосы.

– Вам не стоило утруждать себя, миледи. Достаточно отдать распоряжение – и всё…

– Ну уж нет! – Дис в два раза интенсивнее завращала вертел, – если варенье варить или пироги печь я твоим девочкам доверю, то с этим гадом, – она кивнула на печально почившего лесного великана-секача, – я должна была разобраться сама, один на один.

– Один…

– Я эту падлу выследила.

–…на один? – Трандуил схватился за сердце. Гномка расплылась в кровожадной улыбке.

– Ага. Пошла с парой ребят на то болото, поставила силок, подождала, пока стадо пойдет… я его еще тогда приметила хорошо. Поймали троих, двух других ребята тебе на зиму посолят, будет еще и сало.

– Но… как вы…

– Смотрю, стоит, сволочь, копытом дрыгает, глазом косит. Я ему: ах ты подлая тварюга, получай теперь в бочину, попомни кхазад, а ну, сын Наина, дай мне нож, и – на, на, на! – Дис сделала выпад воображаемым ножом, – кровищи хлынуло – лужа! Хрипел долго еще.

По стене, кажется, сползал кто-то из наиболее впечатлительных синдар. Трандуил светски улыбался, мысленно пребывая в эту минуту где-то далеко за морем.

«Я вода… спокойная вода… так ты учил меня, отец? Только вот Дис, кажется, цунами похлеще той, что погубила Нуменор».

Взбудораженная удачной охотой, гномка не могла не прицепиться к нему за ужином, который он был вынужден с ней разделить. Потрясая кулаком и периодически стуча им по столу, она вновь в красках расписала подробности охоты на своего обидчика, его последующего упокоения и готовки.

– А хороши вышли котлетки, – завершила она свой рассказ, облизывая пальцы и цокая языком в знак одобрения собственного произведения кулинарного искусства, – у нас есть поговорка о настоящем мужчине, который приносит мясо, добытое собственноручно, домой.

– Изречения древности? – полюбопытствовал владыка.

Дис изрекла на кхуздуле нечто короткое.

– Ты приносил своей жене мясо, лесной король? Или эти ваши бобы?

Возможно, это был самый простой вопрос для гномки, но Трандуил вздрогнул, как от удара.

– Я редко бывал дома в те далекие времена, – скупо обронил он и поднял бокал, – позвольте провозгласить тост за семейные ценности. Как вы считаете, лето будет жарким или дождливым?

Дис на попытки поменять тему не среагировала.

– А что у вас принято дарить женщинам?

«Белые камни, которые вы, жадные гномы, прячете у себя», хотел ответить Трандуил. Но вновь сдержался.

– Смею вас заверить, преданная своему супругу женщина ценит его самого по себе.

– Хочу посмотреть на такую, – пробурчала Дис, щедро посыпая солью свой кусок мяса.

– Вы сомневаетесь…

– Значит, ты считаешь себя самого бесценным подарочком, – продолжила женщина себе под нос, неодобрительно поглядывая на эльфа, – и по-твоему, жена не заслуживает ничего?

– Достойные жёны сидят дома, – подчеркнул разгневанный до ледяного высокомерия Трандуил слово «достойные», – хранят честь мужа и семьи и рады его возвращению. Они знают, как он страдал вдалеке от дома. Они ценят то время, которое он способен уделить им.

– Скажите, пожалуйста! – возмущенная Дис постукивала ногой по полу, сложив руки на груди, а глаза ее нехорошо сверкали, – какой бедняжка! Он страдал, видите ли. А где были его страдания, пока бедная женщина проливала слезы, думая, принесут ей мужа мертвого целиком или по кускам? А где он был, пока она в его отсутствие решала, на что жить, как вести дом? И – Йаванна свидетельница моим словам – он ни разу не сказал ей «спасибо» за то, что полагал само собой разумеющимся. Тогда как она надрывалась, чтобы его тощей заднице уютно было расслабляться в любимом кресле после очередных никому не нужных подвигов.

Трандуил сморгнул.

– А вы, миледи? – тихо возразил он, уже зная, к чему идет их странный спор без начала и конца, – вы сказали ему «спасибо»?

Дис тяжело дышала, грудь ее вздымалась, руки были крепко сжаты в кулаки. И, хотя она и задрала воинственно подбородок, сейчас она казалась ему как никогда маленькой и беззащитной, и вовсе не в росте было дело.

– За то, о чем он молчал? За то, что его не спрашивали, хочет ли он быть мужчиной и играть в мужские игры – но играл по правилам, и только ради вас, я уверен? За сыновей? – расстояние между ним и гномкой было шага три, но преодолеть их было невозможно, – за поступки, в ответ на которые он хотел только одного: вашего признания.

Другая бы на ее месте с ледяным лицом прошествовала бы в свои покои, бросив на прощание что-нибудь ядовитое и оскорбительно-вежливое. Только не Дис, которая промокнула глаза собственной косой и часто заморгала, глядя на Трандуила.

– Это в самом деле так бывает? – нижняя губа у нее задрожала, придавая гномке вид обиженного ребенка.

– Всегда, – твердо ответил Трандуил, протягивая ей платок. Дис трубно высморкалась и протянула его обратно, но эльф сделал вид, что ее жеста не заметил.

– По крайней мере, я его любила и слушалась, – складывая платок и утирая ладонью лицо, размазывая по щекам потекшую сурьму, деловито продолжила гномья принцесса, – Махал знает, все считали, что он мне не пара. Слишком безрассудный, как огонь, вспыхивал от любого слова, от косого взгляда. Везде хотел быть первым и лучшим. Характер у него был тот еще. Но из тех, кто за мной бегал, никто не решался выйти против Торина, а он даже не раздумывал.

– Это смело.

– Ага, он его побил. Торина побил. Тот ему: ты мою сестру поимел, а он – если бы и поимел, ты бы об этом не узнал, а он – так поимел? А он – нет, вот как ты о ней думаешь, и кто из нас, говорит, хуже, тварь ты беспутная. И давай его бить-волочить.

– Торина? – Трандуил не мог не улыбаться.

– Ну. Фрерин потом ему в ответку навалял… зачем я это рассказываю вам, у вас-то, поди, все не так было.

– Не так, – Трандуил уселся в кресло обратно, взглянул в окно, за которым заливалась малиновка, – у нее братьев не было. Я в первый раз увидел ее на свадьбе.

– На чьей?

– На нашей.

Дис даже рот открыла от удивления. Лесной король рассмеялся, легко и непринужденно.

– Да, у нас так. Это было очень давно. Многое изменилось в наших обычаях. Мой отец… владыка Орофер, хотел, чтобы дочь его ближайшего друга вошла в нашу семью. Все, что я знал о ней – что она неплохо управляется с хозяйством, умеет вышивать монограммы и в доме своего отца ни разу не произнесла слова «нет». За всю церемонию она не подняла на меня глаз.

– Какой кошмар, – чистосердечно высказалась гномка. Трандуил пожал плечами, потягиваясь.

– В нашем доме с первого дня «нет» стало ее любимым ответом на любое мое предложение, просьбу и даже приказ. Она была чрезвычайно противоречивой натурой, как я выяснил потом. Целеустремленной и старательной, упорной, терпеливой, бесстрашной. Великолепно владела собой. Мне… мне ее очень не хватает.

Сказав это, он осекся. Неловкости не было, но очень уж странно – рассказывать женщине, которую хочешь, а теперь Трандуил мог позволить себе роскошь это признать, о достоинствах покойницы-супруги.

Впрочем, Дис думала наверняка о чем-то в схожем направлении. И совсем не странным показалось почему-то, что, уходя, она подошла к креслу лесного короля и чмокнула его быстро в висок.

***

Эльфы спали редко.

Сон их всегда отличался тем, что был поверхностен. Почти всегда. Но даже и такого сна Трандуилу категорически не хватало в последние полторы недели. Он вертелся на кровати, то скидывая тончайшее одеяло, то натягивая его на себя и лежа под ним с головой.

Сон не шел. Ни поверхностный, ни глубокий, никакой. Нельзя было выкинуть из головы то обстоятельство, которое отсрочить на сто лет – как было характерно для Трандуила – не получалось. Обстоятельство в виде гномки средних лет, взбалмошной и противной особы, неповторимой леди Дис.

Напряжение между ними достигло критической отметки. Конечно, он мог его игнорировать. Мог – гасить холодностью и ледяным безразличием. Мог бы, и даже собирался, как делал это всегда с чересчур навязчивыми эллет. Но эллет проявляли свое внимание, даря венки из полевых цветов, приглашая полюбоваться рассветом, сыграть на арфе. Дис не приглашала. Она приходила сама. Случайно или нет король эльфов уже трижды находил ее полуобнаженной в собственной купальне, он не знал. Но на третий раз перестал сомневаться.

– В гостевом крыле нет воды именно в покоях гостьи. Мы пытались понять, в чем причина, но не вышло, – отчиталась Этиль, – может быть, мастера наугрим смогут разобраться?

Он не сомневался, что одна одаренная мастерица эту поломку и организовала. Это было слишком просто и грубо. В ее стиле.

И это пленяло. Его внимания добивались. Как никогда прежде. Трандуил снова перевернулся на другой бок, яростно взбил матрас кулаком. Ситуация глупее не придумать. Определенное очарование в ней есть, но…

Каждую ночь он ждал. Каждую. И каждую слышал веселый звук ее шагов – походка как будто чуть шаткая, а все из-за особенностей – назову ее роскошные формы именно так, решил Трандуил, – фигуры. Шуршание многочисленных юбок. Скрип половиц в переходе – там давно надо было восстановить перекрытия, но все как-то недосуг. Шаги приближаются, многообещающе стучат каблучки, дробно отмеряя время, отсчитывая мгновения до…

И удаляются.

Сегодня, перед тем, как открылась дверь, каблучков не звучало, так что Трандуил подскочил на кровати, не готовый к тому, что это все-таки окажется она.

Ночная рубашка упала к ее ногам. Звуки быстрых босых ног по каменному полу. Легкий смешок:

– Хоть бы коврики постелил, холодно же.

Он все еще не мог поверить.

– Какие коврики? – ошарашенно пробормотал, чувствуя, как Дис тянет его тонкое летнее одеяло и проскальзывает под него – горячая и совершенно нагая.

– Ну коврики, лоскутные такие, не видел? Я как-нибудь пришлю в подарок… двигайся, – и она толкнула его бедром.

И этого было достаточно, чтобы он потерял всякие остатки самообладания. О эта ужасная, невозможная, отвратительно распущенная и прекрасная Дис!

– Миледи, вы с ума сошли, – но руки Трандуила жадно шарили в полумраке под несносным одеялом, так некстати мешающим схватить ее в объятия, – это неправильно.

– Конечно, это неправильно, это запретно и греховно, – гномка шепнула это, прихватывая кончик его уха своими умопомрачительными губами, – и именно потому так нам необходимо. Немедленно. Обоим.

Она была маленькой. Мягкой. Упругой, фигуристой и удивительно юркой. Она помещалась в руках Трандуила, словно игрушечная. Под его ладонями оказались ее роскошные бедра – пожалуй, что-то все-таки эта безумная женщина будила первобытное. Что-то, почти забытое на благословенных берегах, что осталось только в Средиземье.

Живут же лаиквенди и авари, не помышляя о высоких идеалах… пропадай оно все пропадом, благоразумие, сдержанность, здравый смысл.

– Не покалечь меня, ты длинный, как алмазная… ох! шахта!

– Молчи, заклинаю тебя, молчи…

Непристойная маленькая женщина. Ловкие умелые руки, пышная грудь, которой она вжимается в его тело, и удивительно нежные ямочки на пояснице сзади. Не отдельные короткие волоски – а развратно пушистый холмик под рукой, и гномка нетерпеливо вертится, жаркая, тяжело дышащая. Нельзя было ждать – иначе кто-то мог передумать. Минуту или две они пытались найти позу, в которой это бы получилось. Трандуил почти отчаялся.

– Ты меня раздавишь, остроухий! – зашипела Дис из-под него, – вот уж не думала, что в таком хилом тельце столько веса.

«Хилое тельце» и некоторые наиболее выдающиеся его части от возбуждения сводило судорогой, а от осознания того, что, собственно, происходит, вообще пробирала лихорадка.

– Не двигайся, – прохрипел эльф гномке в ухо, изогнувшись в три погибели, – и ради всех Валар, помолчи, Дис.

– Нет-нет-нет, только не так, ой, ой, ой! – она всхлипнула на его коленях, дернулась, – ты что творишь!

– Ну, а как?

Снова возня, пыхтение под одеялом, тяжелое дыхание, беспорядочные рваные поцелуи и касания. Пожалуй, такое желание обоим только мешало.

– Это была плохая идея, – простонала гномка, когда они в очередной раз потерпели поражение, – и о чем я думала.

– Я погибну, если не овладею тобой здесь и сейчас, Дис, – признало животное начало Трандуила. Женщина хихикнула:

– Ты же вроде как бессмертный.

– Ты же вроде как первая захотела.

– И?

– Придумай, как.

– Кто здесь мужик?

Поскольку ниже падать было уже некуда, а позориться – не перед кем, эльф растянулся на постели и протяжно вздохнул, не убирая рук с ее потрясающих ягодиц.

– Ты невозможно желанная женщина. Самая желанная.

– Говори еще, – она подползла ближе, подумав, оперлась локтями о его грудь и легко поцеловала чуть ниже ключицы.

– Что сказать? Если бы здесь были твои бородатые фрейлины, мне пришлось бы развязать войну. Хотя этот вариант развития событий я не исключаю.

– Как заманчиво.

– Все войны мира ведутся в конечном счете ради того, чтобы обладать такими, как ты.

– А где твоя заумная хрень о свете, тьме и победе справедливости? Обольщай меня возвышенно, – ее губы сместились ниже, а заостренные ноготки опасно поглаживали живот ниже пупка. Трандуил запустил пальцы в ее волосы. Тяжелые, густые, жесткие. Она не пискнула, когда он сжал их в горсть у нее на затылке.

– Очень сложно это делать, когда ты – там.

– Где – там? Скажи словами, эльфушка, я тебя не понимаю.

Ее губы сомкнулись на головке его члена, и он протестующе мотнул головой, ударившись затылком о спинку кровати. Нет, ниже некуда.

– Так уже лучше, – услышал он, а потом Дис с решительным возгласом, напоминающим боевой клич, оседлала его, и на этот раз всё получилось, хотя не без труда.

Незнакомое опьянение – хлещущие по лицу длинные ее волосы, жалобный ее стон, когда он все-таки подмял ее под себя и не щадил, не снижал темп, не останавливался, когда она молила, как в беспамятстве, плача и крича под ним. И получая, без сомнения, удовольствие.

Никогда прежде ни одна женщина не давала понять это столь явно. И точно ни одна не драла его поясницу в кровь, вопя на кхуздуле при этом.

Если Этиль пройдет мимо, она, конечно, ничего не скажет с утра. Дипломатический скандал не грозит – гномы спят крепко, вряд ли за своим храпом услышат даже нашествие орков или налет дракона. Хотя Дис по громкости не уступала ни тому, ни другому.

Особенно в тот последний миг, когда орала так, что из Леса наверняка поразбежались не только пауки, но и кроты должны были бросить свои норки и припустить прочь. По крайней мере, так Трандуилу показалось.

– Уф, ну ты… ты, хоть и без бороды… – услышал он хриплое и сладкое из-под себя.

Ничего не ответил, пытаясь отдышаться.

– Ой, подожди! Больно! Не дергайся так!

– Это что?

– Нельзя же так сразу! Нужно еще полежать в обнимочку, пообжиматься…

– Если это можно контролировать – отпусти меня.

– Раньше надо было вытаскивать, остроухий. Ты вообще с этим аккуратнее, на будущее, у тебя с детьми не складываются воспитательные моменты.

– А ты… – он не придумал. Услышал протяжное зевание, прежде чем Дис прижалась к нему, забившись под его руку, и ткнулась своим длинным носом ему в подмышку.

– Такой ты гладкий везде, – хихикнула она сонно, – вот уж не думала…

– Ты что? – он немного испугался, когда она коротко всхрапнула.

– Мне… ну очень надо… после этого…вздремнуть. Потом будешь меня терзать дальше.

«Кто кого терзает», вздохнул Трандуил и сосредоточился, пытаясь отодвинуть хотя бы до рассвета подступающие муки совести и мысли о собственном моральном падении и перспективах грядущего.

========== Одаряя ==========

– Зачем ты тратил время, катая меня на всяких бешеных свиньях по зарослям вокруг твоего домика?

– А ты бы предпочла сразу перейти к той части, где я снимаю с тебя…

–…носки. В прошлый раз ты их не тронул.

Ножки у нее были удивительные. Хотя размер их удивлял. Мягкие широкие ступни с маленькими нежными пальчиками, что так чувствительны были к щекотке. Не случайно гномы прятали их в тяжелые сапоги.

– Скажи мне, почему ты ничего не носишь под юбками?

– Эти части моего тела любят свободу, – Дис перекатилась своей растрепанной головой по груди Трандуила и продолжила рассматривать его ладонь, – я думала, у эльфов не бывает мозолей.

– Это от меча, – их пальцы переплелись, и гномка хихикнула, утыкаясь в его шею, уютно посапывая и иногда целуя его в подбородок и не забывая напоминать каждый раз, что таких гладких не видала даже у своих детей в младенчестве.

Шестую ночь они проводили вместе, и она была последней – чуть свет гномы покидали Лихолесье. Мирный договор был подписан, владыка Трандуил великодушно отказался от дополнительных условий на следующие пятьдесят лет, а Дис убедила его, что Фили, получив однажды корону, не забудет того, кто помогал ему в тяжелые дни после ранения.

Трандуил только пожалел, что пылкой привязанностью к некоторым одаренным специфической харизмой рыжим эльфийкам обладает младший наследник престола Эребора, а не старший. Впрочем, симпатия будущей королевы-матери тоже могла значить немало. Хотя не стоило обманывать себя, пытаясь изыскать отсроченную выгоду у шести удивительных ночей чистого удовольствия и восторга.

– Ты тренируешь только боевые навыки или…

– Нет, дорогая. Любовное ложе со мной за последние тысячи лет делят только грезы.

– Лжешь ведь.

– Лгу. Но ты не захочешь слышать правду.

– Ты ошибаешься. Я хочу слышать другую правду.

– М-м… дай подумать, госпожа… ты – единственная, что превзошла самые смелые мечты!

– Так-то, эльфушка.

Правдой было то, что в мечтах, даже самых непристойных, Трандуил был со многими дамами, и, надо признать, пару раз представлял и прекрасных юношей. Но гномов среди них не было.

Об этой женщине не напишешь балладу, нельзя будет спеть и пары виршей, нельзя заказать ее портрет – обнаженной на мехах, она бы смотрелась просто великолепно. Прислать ей в подарок что-нибудь со смыслом, подразумевающим близость, и то нельзя, ведь рано или поздно изменница Тауриэль может разъяснить значение тайных символов послания.

– Я еще не раз увижу тебя во снах, – вот и всё, что он мог обещать. Дис надула губки, недвусмысленно опуская руку ему между ног:

– Смотри, поверх старых мозолей новые не заработай.

Нет, другой такой любовницы ни до, ни после у короля Трандуила Орофериона не было и не будет. Стоило терпеть Дубощита и его балаган ради этих шести ночей.

***

С утра он помогал ей одеваться. Процесс был долгим, учитывая количество предметов одежды, а также то, что, дотронувшись до страстной гномки, Трандуил несколько раз забывался, и приходил в себя в постели – и она снова была раздета.

– Хорошие вышли переговоры, – вздохнула немного грустно Дис, когда задерживаться было уже нельзя, – а я хоть мир посмотрела.

– И как тебе?

– Может, мне увлечься политикой? Вроде, король Дейла тоже вдов.

Трандуил сам не понял, как оказался над ней, нависая всем телом и строго глядя в ее искрящиеся лазурью глаза.

– Не смей. Даже. Думать.

– Ты ревнуешь? – она закинула руки ему на шею, коротко прильнула губами ко лбу, – и начнешь войну?

– Могу. После меня к этому грязному лодочнику…

– Вот и вся цена твоим обещаниям дружбы и – как там было? – «делить все поровну»?

– Делить тебя не согласен ни с кем. Дис! Тот, кто имел счастье…

– Имел меня, – она подлезла ниже, разводя ноги и сладко постанывая.

–… имел счастье быть с тобой, как я…

– Мне больше всего запомнился твой балкон. Удобные перила. Только розы в зад впиваются.

– То есть, гномы могут уводить эльфиек в Гору, а эльфы гномок в Лес – никогда?

Она смотрела немного насмешливо и печально. И Трандуил знал смысл этого взгляда. И знал, что сладкие слова, признания и клятвы ценны сами по себе для того мига, в котором произнесены.

– Заткнись, – посоветовала Дис шепотом, – прекрати гнать всякую чушь. И отделай меня так, чтобы у меня ноги подкашивались еще лет семь, когда я тебя вспомню.

– А ты вспомнишь?

– Зависит от тебя.

И он подчинился. В последний раз. Потом, лежа на постели обнаженным, скинув морок, который почему-то впервые мешал, смотрел, как она, ругаясь, одевается, натягивая свои юбки, носки, рубашку, подбирая уроненные серьги.

– А купальня? – спросил эльф, отчаянно желая задержать ее еще хотя бы на несколько минут.

– Не хочу. Унесу с собой в Эребор немного тебя, – и она усмехнулась, лениво потягиваясь и зажимая ладонь между бедер. Трандуил закрыл лицо подушкой и в голос застонал.

– Ну скажи, что переговоры не удались, – заворчала гномка, кидая взгляд в зеркало, – скажи, что на моем месте предпочел бы видеть брата.

– Ни за что. Особенно сейчас.