Текст книги "По ту сторону Анвиумского леса (СИ)"
Автор книги: Гарде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Лишайник, выглядящий особенно странно при попадании на него лучей света. Студент пригляделся. Огненно-оранжевая основа поддерживала десятки грибообразных столбиков. Верхушка каждого была немного вогнута, что позволяло растению жить на своем дереве и зимой. Рядом с лишайником, чье название он вспомнить так и не смог, находились уже настоящие грибы. Они росли довольно плотно, к тому же располагаясь в несколько ярусов. Сначала наблюдатель смог заметить лишь небольшой островок рыже-белого цвета, но, присмотревшись, понимал, что этот островок образован несколькими десятками плодовых тел грибов, запоминающихся тонкими белыми ножками и
зонтикообразыми рыжеватыми шляпками. Практически весь ствол старого бука был покрыт зеленоватыми водорослями и лишайниками.
Исаак все-таки отвлекся от созерцания бука и оглядел прочие деревья. Однако они были слишком похожи друг на друга, и рассматривать их было неинтересно. Он оглянулся в поисках друга. Уильям давно пытался отвлечь друга от бесполезного сейчас занятия, собирая тонкие веточки с земли.
Один довольно толстый сук лежал около корней бука, и Мортон поднял его.
С громким фырканьем проснулся маленький ёжик, и, смотря на нападающего, быстро свернулся в клубок. Студенты довольно долго наблюдали за зверьком, пока стук топора не напомнил о первоначальной задаче.
-Может, ты будешь собирать, а я относить? Нет, не смотри так! Просто ты не будешь прерываться на доставку хлама. Сам знаешь, так будет проще.
–Да, пожалуй.-согласился Уильям и направился к другому дереву. Одолженная обувь действительно мешала быстроте движения.
«Глухое местечко»-в который раз подумал Исаак, по привычке ища хорошо протоптанные тропинки и не находя их. Зато он успел заметить пару белок, спящую сову и дикую кошку. Думая о бесстрашии местных животных, Мортон собрал три охапки хвороста и с отчаянием глядел на Уильяма. Тот, очевидно, тоже увлекся рассуждениями о своем и с маниакальным упорством находил уже надоевшие веточки. Со вздохом рыжеволосый подставил руки, куда секундой спустя опустилось большое количество хвороста.
–Я думаю, нам хватит. Возьми часть.
Обратный путь занял куда больше времени. Спустя минут десять они приблизились к лагерю.
–Вот это упорство! Должно хватить надолго, главное, чтобы дождь не пошел.-приветствовал их Гил, указывая на дрова. Свалив свою ношу где-то рядом, студенты сели на другое бревно и привычно наполнили кружки чаем.
–А можно по мху определить сторону света? Я слышал, что он растет на северной стороне.
–Может, и можно. Я по нему предпочитаю определять основное направление ветра. Но в лесу, особенно в таком, это бесполезно.-пожал плечами Гильгамеш. –Ориентируйся лучше по солнцу.
–Есть хочется…
–Хорошо, найду оставшиеся консервы. Или предпочитаешь кашу?-встав с бревна Аллингем направился к палатке.
–То, что можно съесть.
–Хорошо-хорошо. Ого, Данти не забыл макароны! Сегодня будет хороший обед.
Вылив остатки чая под ближайшей сосной, он быстро ополоснул котел водой, после чего подвесил его над костром и налил воды. Сидеть и ждать приготовления обеда было скучно, и Гил все-таки начал разговор:
-На кого учитесь, господа?
–Я-на политолога, а Исаак-на экономиста.
–Тяжелая учеба?
–Простая.-поправил волосы политолог.
–Сложная!-простонал Исаак, и не поднимая головы, продолжил.-Ужасно то, что я не до конца осознал математический анализ, и теперь все предметы, связанные с математикой, вызывают у меня нервную дрожь!
Охотник ощутил ностальгию. Студенческий период своей жизни он не забудет
никогда, как и вынужденные бороться с ним преподаватели.
-Еще эти пни из общежития!-вскинул кулак поУильям.-Не умеют останавливаться вовремя.
–Ты-староста?-притворно понимающе закивал ранее занимавший комнату Аллингем.
–Да. Я надеюсь добиться стипендии, но теперь вряд ли мне это удастся. Мы с Исааком безнадежно опаздываем.-Студенты грустно вдохнули. Разговор выходил скучным, и твое людей надеялись на быстрое приготовление макарон.
–О, обед.-шелестя листвой, Данталион приблизился к костру.
–А что ты можешь сказать о своей учебе?
–М? Я был теологом, но священник из меня более, чем посредственный. Гил, помнишь те камни? Я нашел такие же, только они расположены по-другому и некоторые исчерчены кругами. Тропинок никаких, из следов людей только наши. Потенциальной еды много, но ненадолго. Как вы уже поняли, местность болотистая…
–А гнуса нет. Непривычно даже.-притворно вздохнул Гильгамеш.
–Еще я начинаю верить в магию-ни одного знакомого ориентира. Кажется, местность поменялась в одно время со смертью моей собаки.
–Все это выяснил и я. Есть что-то еще?
–Я залез на дерево. Не хочу огорчать, но до ближайшей границы леса довольно долго идти, а по прямой и вовсе невозможно: слишком много всего. Нам нужно выйти из соснового бора, и, минуя довольно широкую полосу болот, пересечь реку. Дальше ничего не могу утверждать.
–Есть что-то утешительное?
–Путь немного облегчает мост через реку, но об этом говорить рановато.
–Сейчас бы проводника.-вздохнул Мортон, уже допивая чай.
–Был же здесь какой-то человек. Хотя, шансы найти его ничтожны. -Уильям поправил отросшую челку.
–Не думаю, что он ушел отсюда, и искать нас он точно не будет.
–К нашей разведке можно прибавить еще одну задачу.-усмехнулся охотник. -Еда готова.
Обед прошел в тишине, а после него все разбрелись по делам: студентам пришлось мыть посуду, Данталион ушел спать, Гильгамеш ушел выслеживать лиса, по милости которого он никак не мог уснуть.
После освобождения от ненавистных тарелок Мортон и Твининг пытались обсудить будущие действия, но от разговора стало только хуже. Спустя полчаса сидения около костра их настигла хандра. Исаак в очередной раз перечитал свои записи. Конечно, вел он их не столь тщательно и подробно, как друг, но потеря памяти вынудила прибегнуть и к этой затертой книжечке. Уильям свою потерял где-то. Коротенькие путевые записки давали мало информации, но доказывали странную амнезию. Так, Исаак не помнил, как нашел невероятно длинное перо (которое теперь служило закладкой), а коротенькая запись:” Бедный Фурцице.” Значит, их кто-то вел, но куда?
Ответ они не смогли найти, а вспомнить носителя столь дурацкого имени казалось невозможным. Единственное, что можно было с уверенностью утверждать-“Фурцице” наверняка являлся усопшим домашним любимцем.
-УРА! ДА, МОЙ КОВЕР, ДА!– победный вопль Гильгамеша разносился далеко и долго. Однако в том, что он их слышал, сомнений не оставалось. Аллингем в это время уходил вдаль, размахивая лисицей и что-то напевая.
-Жалко её.-Мортон проводил глазами охотника.
–Не особенно.Исаак, мы все хотим спать.
–Уилл, не забывай, что лисицы превосходные помощники, и только что мы лишились возможности…-договорить ему не дали.
–Тише, пень!
Спустя примерно час, ближе к вечеру, к костру подошел расстроенный охотник:
–Нет, животные не должны быть настолько умными.-подкидыва хворост в костер, буркнул Гил, продолжая про себя:”Почему именно лисы? Почему, черт дери?”
Из палатки, споткнувшись об оттяжки, выполз Данталион. При этом он чуть не уронил коробку с гречневой кашей. Переглянувшись со студентами, Гил кивнул. Начиналось его любимое время: когда усталость дает право на отдых, костёр греет, скоро будет готова еда. Он предпочитал рассказывать и слушать истории именно в такой атмосфере. Хотя Анвиумский лес наталкивал на грустные размышления, у вечернего теплого костра и в сухой одежде Гильгамеш не мог думать о плохом. Еще один день в лесу подходил к концу.
========== Глава 9 ==========
Ужин оказался скуднее обычного и наесться они не смогли. Хмуро глядя на содержимое ложки, Уильям вздохнул. “Нет,-думал он-есть это я уже не в силах.” и, словно закрепляя победу брезгливости, положил ложку в тарелку. То же, но гораздо тише, проделал его рыжеволосый друг. Идти куда-либо, искать выход стоило громадных усилий и победы над своей ленью:практичный ум студента видел бесполезность таких действий. Все, что оставалось им с Мортоном-надеяться на двух аристократов.
Аристократы, очевидно, не слишком беспокоились о происходящем. Прямо сейчас они обсуждали обвал акций очередной обанкротившейся компании и чему-то смеялись. “Для них этот лес-обычная ситуация. Если нет, то панику они скрывают очень уж умело. Допустим, рассказы Данталиона наполовину правда-тогда волноваться не о чем, а нет-надеяться можно на Гила. Тот ещё тип, он многого не говорит.”
Задумавшийся Твининг не заметил, когда Исаак ушел за хворостом, и, мученически вздохнув, оттащил посуду к ближайшему ручью.
Пока студент страдал над тарелками и котелком, попутно вылавливая упавшие в ручеек ложки, друзья обсуждали дальнейший путь. Ближайшая граница леса была довольно далеко. Рассказывая о разведанном, Аллингем очень хотел побиться головой о ближайшее дерево или закурить. В последнем его поддержал Хьюбер, и скоро оба задумчиво затянулись.
Исаак уже успел вернуться и теперь надоедал рассказами о увиденном, а Данталион и Гильгамеш никак не могли прийти к единому мнению.
Темнело небо, подарив короткий закат; стремительно теряли краски деревья, сливаясь в одну многоглавую громаду. Звуки, запахи стали явственнее. В воздухе витал аромат прелых листьев и трав, каких-то болотных цветов и хвои. Дрова уютно трещали, и огонь сыпал искрами, освещая на миг низкие кроны деревьев.
Уильям устало объяснял Исааку произношение латинского, постоянно зевая. Мортон устало смотрел в огонь, ощущая, как закрываются глаза. Гильгамеш немного отошел от Данталиона и слушал их разговор, теперь уже шутливо споря с графом. Постепенно шуточный спор стал тягостным выяснением источником пищи в осеннюю пору. Слушать чужие препирательства о еде, которая грозила кончиться, Уильяму не хотелось, и он ушел в палатку вместе с другом. В ней послышалась возня, тихие голоса и шелест одеял. Скоро все затихло. Придя к согласию, Гильгамеш и Данталион пожали друг другу руки, погасили догорающий костерок и ушли спать.
Выспаться им не удалось-среди ночи раздался гром, начался ливень. Стоит ли говорить, что палатка студентов находилась в низине? Сначала проснулся Уильям, не понимая, почему ему так холодно и мокро. Не успел он вылезти из импровизированной еровати, как их временный приют начал куда-то скользить. Разбудить Мортона было действительно трудной задачей. Наконец они вылезли и осмотрелись: повсюду сверкали молнии, казалось, что гремит сама земля, жутко скрипели от ветра сосны и буки. Где-то в отдалении упал старый тис, визжали в отдалении какие-то звери…
Тем не менее палатка более опытных путешественников стояла на месте. Студенты подбежали к ней и быстро залезли внутрь, трясясь от холода. От их вторжения проснулся Гильгамеш; Данталион продолжал спать. Зевая и потягиваясь, он весьма неохотно подвинулся. Уильям присел ближе к выходу, привалился к рюкзаку Аллингема и скоро засопел. Исаака в чувство привел тихий голос охотника:
-Да, гроза жуткая.-еще раз зевнув, он прикоснулся к пологу.-Эх, надеюсь, старушка выдержит ливень. Зато мы можем поговорить!
–О чем, позвольте?-Мортон согревался и ощущал, как его клонит в сон.
–Сколько не путешествую, а в лесу ещё ни разу не видел последователей ордена магов. Что с этим чертовым лесом не так?
–В-все в порядке, мистер Аллингем, мы действительно пришли для палеонтологических исследований!
– Что вы выяснили о лесе?-не слушая студента, продолжил Гил.-Никогда не верил в магию, хех.
–Магия существует, но…-беззвучно шевеля губами, Мортон подбирал слова.-Здесь, в совершенно точно мистическом месте, буквально дышащим энергией, она не действует!
–Как это все объясняет, друг. Клянусь, если мы вылезем, я не сдам вас полиции или психиатрической больнице!-Аллингем даже рассмеялся.
–А как вы нас узнали?
–Случайно прочел твою записную книжку. Ещё раньше мне очень везло на твоих соратников. Со временем начинаешь отличать подобных людей от других. Что вы узнали о лесе?
–Ну, лес сам по себе не мыслящая сущность.
–Это всё?
–Увы, мы без привычных инструментов.-зевнул маг,и, устроившись на своем друге, тихо захрапел.
Аллингему необходимо было всё обдумать, и, желательно, выпить. Спиртного взяли мало (для душевного тепла), и тратить его столь неосмотрительно не стоило. Судя по звуку, ливень уже перешел в дождь. До рассвета оставалось достаточно времени, и он, устроившись поудобнее, уснул.
***
Утро было неприятным:их поляна из уютной превратилась в неприятное скользкое болото. Наспех позавтракали, достали из сбежавшей палатки вещи, отметив, что та порвалась и для использования не годится. Пришлось её бросить. “Может, найдут палатку, станут искать людей…-сонно думал Данталион, привязывая котелок к рюказаку.-Хотя, кто сюда забредет.” Дождь кончился.
Тащить палатку предстояло студентам. Она была легче, чем казалась, как сказал Гил. Уточнять, что при этом она должна быть сухой, он не стал. Идти им предстояло на северо-восток, стараясь не сворачивать. Данталион достал компас и первым двинулся в заросли.
Через полчаса они ненавидели колючий кустарник, росший буквально везде. Сначала казалось, что идти по мокрой траве трудно. Потом, когда пришлось идти по голой земле под раскидистыми каштанами, являвшей собой совершенную грязь. Пусть дождь кончился, но мокрые листья роняли капли на путников. Через два часа пути все промокли до нитки.
Шли они напрямик, потому что бесполезно было искать тропу. посмотрев вперед, Данталион улыбнулся: перед ними высился небольшой холм, поросший елями и березками. Они достигли первого ориентира. Общим голосованием было принято решение пересечь препятствие поперёк. Одион край возвышения был более пологим, чем другие-по нему и забрались. С вершины холма они увидели свой путь: он пролегал сквозь почти сплошные лесные толщи, вилась лентой река, которую предстояло пересечь. После неё расстояние несколько скрадывалось, и судить о нем никто не стал.
-Наслаждайтесь этим местом.-Данталион указал на реку.-Пока мы можем обойтись без компаса.
Видя измученных парней, он объявил дневку. Быстро собрали дров, среди которых сухих почти не было, уселись поудобнее и по очереди пытались зажечь костер. Спустя минут сорок смеха, ехидства и ругательств огонь запылал, окруженный паром. Беда была лишь в том, что сухие дрова сгорали быстро, а сырые долго сохли. Но они успели согреться и приготовить легкий обед. Трёхчасовая дневка грозила занять гораздо больше времени: они выдохлись. Гил, не теряя времени, дремал; двое друзей ушли искать что-нибудь съестное.
-Эй, Данти, ты же слышал вчерашний разговор?
–Не называй меня так. Конечно, слышал-тебя трудно не слышать. Неплохо их наставник над ними поиздевался?
–Наставник?
–Да, Мазерс. Уверен, он их отправил сюда.
–А, это тот, кто череп описывал?
–Да.
Аллингем по непонятной причине засмеялся, и закурив, стал вспоминать знакомых из их секты. Все они были интеллигентами, все прекрасно знали несколько языков и, если не учитывать странные интересы, были вполне неплохими людьми. Маги для Гила обозначали фанатиков, и тому было наглядное доказательство-двое студентов, не помня себя, отправились по первому слову учителя. Повезло, что они хищников не встретили, хотя временами был слышен отдаленный вой. Попросив Данталиона осматривать деревья на предмет следов медвежьих когтей, Гильгамеш немного успокоился. В конце концов, они не часто нападают на людей, а взрослые особи ещё и лазать по деревьям не могут. И, конечно, у них есть ружья.
Наверняка сектанты слышали их разговор, но что им до доверия, если после леса они не увидятся никогда? Вернувшись, Мортон и Твининг показали грибы,и, убедившись в том, что они съедобные, положили их обратно в карманы. Ягод им не попалось, как и животных. Только птицы щебетали.
-Отдохните пока.-Хьюбер подхватил котел, кое-как сполоснул его водой. Аллингем смотрел на догорающий костер.
Через сорок минут пошли дальше. Идти с холма было гораздо легче, чем на него; на определенных участках можно было скользить по траве и листьям, не прилагая сил. Но скоро они вернулись в мир полумрака,стволов-колонн и мягких мхов.
Гил указал на ствол дерева, на котором была содрана кора:
–Как будто давно…
–Насколько?
–Достаточно. Выставляем часовых ночью?
Данталион усмехнулся. До этого дерева он замечал старые отметки, но не беспокоился о них: следы почти заросли корой, а значит, их никто не посещал. Мысли непривычных студентов вились вокруг тяжелой палатки, ноющей спины и нестерпимо болеющих стоп. Но насекомых не было, что не могло не радовать. Они вновь вымокли. Больше всего на свете путешественники желали добраться до ночевки. Стало холоднее, и они остановились. Стоять было тяжело, и студенты сели на палатку. Аллингем ушел искать удобное место для ночевки.
Вернулся он через минут семь, и повел их к возвышенной поляне-она была суше остальных мест. Они расположились поближе к деревьям, натянули веревку вокруг лагеря. Исаак с Данталионом ставили палатку, Гильгамеш ушел искать пригодные для костра дрова. Уильяма отправили мыть котел, указав ближайший ручей, появившийся из-за дождя и грозящий совсем обмелеть.
-Эй, Данталион, как насчет охоты? Я видел свежие следы кабанихи.
–Да, и не забудь стрелять с дерева. Почему именно свинина, Гил?!
–Мне она нравится. Я охотился в прошлый раз, теперь твоя очередь. Да, не забудь затески оставить, нам без тебя не выбраться, удачи!-Хьюбер вздохнул, взял ружье и ушел в указанном направлении.
Он действительно скоро нашел следы. Быстро, но тихо подкрадываясь к предполагаемому семейству кабанов, Данталион думал, что Гил устроил крайне интересную беседу на троих. В зарослях что-то шевельнулось, и в сгущающихся сумерках Хьюбер разглядел коричневую шкуру. Животное двигалось неестественно, но граф решил, что лучше рассмотрит его подробнее труп, чем будет ждать, когда зверь покажется. Интуиция говорила Данталиону не стрелять. Подумав, Хьюбер тихо зарядил ружье средней дробью, и, прицелившись, выстрелил. Шорохи в траве будто замерли, и настала тишина, в которой раздался тихий, полный боли человеческий крик.
========== Глава 10 ==========
Тихо шумела листва, скрипели деревья, роняя на головы отдыхающих путешественников сухой лишайник и мох, шуршала оставшаяся трава под тихими шагами зверей. вдали слышался щебет ночных птиц и шелест их крыльев.
Гильгамеш довольно долго смотрел в костёр, но не видел насекомых, обычно всегда летящих к теплу. Видимо, зима наступала раньше срока. Он огляделся: некоторые деревья ещё не потеряли листья, и, подходя к ели, человек мог найти старые ягоды черники. Рябина не горела алым, а на дубах ещё остались жёлуди. “И крапива, куда же без неё.-потирая обожженную ладонь, думал Аллингем.-Особенные здесь места.» Хотелось спать. В голову лезли странные вопросы, не дающие покоя: за последние дни он думал медленнее, чем за всю остальную жизнь, а его поведение ещё никогда не было настолько непоследовательным. Зачем он отправил Данталиона ночью на охоту в незнакомый лес и даже « заказал» дичь? И почему Данталион, всегда упрямый и никогда не делающий лишнего движения, так легко согласился? Анализ чужого характера-увлекательное занятие, и за прослеживанием причинно-следственных связей охотник проводил многие часы.
Огонь слепил глаза, вызывая сноп белых пятен в мозге, голова кружилась и его клонило в сон. В поисках опоры он облокотился о ствол давно надоевшей сосны. Рельефная, грубая кора жесткими островками впилась в спину, но Гильгамеш едва ли это ощутил-дрема заглушала остальные чувства, а истрепавшаяся походная одежда представлялась удобным одеялом. На плечо упала маленькая веточка с иголками, и Аллингем резко поднялся, и, потянувшись, решил посмотреть на студентов. Те сейчас казались не людьми, а сектантами в самом сатирическом смысле этого слова. Иными словами, он решил хоть как-то развлечь себя.
Уильям сидел на упавшем стволе дерева, закутанный в запасную куртку Данталиона, и бездумно смотрел на огонь. Губы его шевелились, но слов нельзя было расслышать. Освещенный красными бликами огня, смотрящий в одну точку и произносящий что-то на непонятном языке он выглядел бы устрашающе, если бы на нем была нормальная куртка и подходящая обувь. Как Твининг смотрел на огонь, так и Аллингем смотрел на него, силясь понять душу мага. В колдовство особенно хотелось верить сейчас, когда ты застрял в лесу с двумя неучами и не знаешь, сможешь ли выберешься.
Над ними темным облаком нависла скука-для поддержания костра все было приготовлено, есть не хотелось, игра в слова скоро бы надоела. В такие моменты Гил предпочитал придумывать истории про всё, что видел, и зачастую они были более абсурдны, чем факт его собственного существования. На эпизоде с семьей полевых мышей, удирающих от злобного дуба, послышался треск тонких веточек и осторожные шаги. Исаак аккуратно вышел из-за кустов, шелестя листвой под ногами, помахал другу и сел рядом с ним. Между студентами начался тихий разговор, а Гил посмотрел в небо. Было ещё довольно светло, несмотря на тяжелые серые тучи, прятавшие солнце. Воздух словно уплотнился, и можно было расслышать множество непонятных звуков, надеясь, что хищники не будут их искать.
Предчувствие или интуиция заставили насторожиться, придумать хоть какую-то защиту для их общей палатки. Возможно скука заставила заняться заострением ненужных дров с двух концов и последующим вбиванием в землю колышка, но именно уверенность, что произойдёт что-то страшное заставила готовиться. За этим занятием троица провозилась довольно долго, все устали и с чувством выполненного долга поставили воду кипятиться.
Пронзительный, пробирающий до души крик пробудил их, принуждая как можно быстрее принимать решение. Стараясь не суетиться, Гильгамеш жестом приказал остаться магам, а сам, на ходу прихватывая ружье, как можно быстрее и незаметнее направился к предполагаемому месту трагедии. Множество раз приходилось слышать вопли животных, удивительно похожих на человеческие, однако этот точно принадлежал собрату. С каждым шагом, приближающим его к источнику крика, все больше крепла мысль: «Только бы не он». Подумав, он ускорился.
И столкнулся с живым и невредимым другом, испугавшимся от внезапного появления Аллингема. На плечах Данталиона, придерживаемый за ногу и руку, лежал человек. Две длинные сиренево-голубые локоны доставали Хьюберу до пояса. По изяществу фигуры и длинным волосам Гильгамеш определил девушку. Лицо, наверняка искаженное гримасой боли, Аллингем не видел. Невольно обратил внимание на её одежду: темно-коричневая кабанья шкура была порвана в нескольких местах, как будто в несчастную стреляли; из ран текла кровь. Наверняка среди темных стволов и валежника девушка, стоя спиной к наблюдателю была незаметна с этой шкурой, хотя остальная одежда была совсем других цветов. Значит, мех она надела для тепла и вышла на прогулку? Секунду он смотрел на тело неизвестной: да, в бирюзовой кофте и серых брюках, заправленных в странного вида полусапожки она явно не пряталась и диких медведей почему-то не боялась.
Не задумываясь, Данталион осторожным бегом, стараясь не бередить рану, понёс её в лагерь. Аллингем даже удивиться не успел
Должно быть, они быстро вернулись, так как закат, начавшийся до его поисков, еще не кончился. Быстро расстелили куртку Гильгамеша на землю около костра, аккуратно посадили раненую, а точнее, раненого (в суматохе Хьюбер смог сказать только это). Столько ему ругаться ещё не приходилось– на дрожащего Исаака, некрепко держащего голову пострадавшего, на графа, на себя.
Гильгамеш осторожно снял поврежденную одежду. Данталион указал Уильяму и Исааку на руки, ушел в палатку и вернулся со спиртом и бинтами. Махнул рукой, и, почти не глядя, полил на руки и маленький нож, который ранее они использовали для отрезания мяса. Больной сильно дернулся, когда холодные руки прикоснулись к спине, зажмурился и сжал зубы. Проводить такие операции, в свете костра и такими инструментами. Хьюбер старался быстрее закончить с извлечением дробин, считая их в уме и одновременно надеясь, чтобы хотя бы часть осталась на шкуре. Часть металлических шариков раскололась от выстрела– именно из-за них раны были частью рваными. Хорошо заметные темные пульки были заметны на белой спине, и через 8 целых дробин и трех осколков он понял, что стоит вновь обеззаразить спиртом и наконец-то забинтовать. Гильгамеш, обрабатывая кусок ткани упомянутым спиртом, словно не слышал всхлипов и вскриков, смотря на израненную спину парня. Словно во сне подал его Данталиону, а тот бережно положил его на спину, быстро заматывая бинтами и укрывая своей курткой. Студенты сильно побледнели, Исаак отвернулся, и удерживали они его весьма слабо, и не вырвался он только из-за бессилия.
Подумав, Аллингем налил чай и добавил туда бальзам. Хьюбер уже привык к тому, что этот безумный тащит самые неподходящие вещи в самые неподходящие для них места, а лица студентов не смог бы написать никакой художник. Немного нервно смеясь, Гил предложил кружку Ситри( именно по этому имени обращался к нему Хьюбер в попытках успокоить). Маги понятливо опустили руки. Трясясь как в лихорадке, дрожащими руками он взял кружку. При попытке отхлебнуть он чуть не выронил её, но Данталион прижал его ладони к кружке и поднес к губам. Странный парень быстро выпил предложенное и сморщился-ему явно ничего подобного пробовать не приходилось, однако он попросил ещё. После второй ему явно захотелось спать. Алкоголь притуплял боль, и скоро он заснул в спальном мешке под своей шкурой единственной палатке. Ему повезло: граф немного промахнулся и его только задело, дробь не ушла слишком глубоко.
Только после его мнимого исчезновения походники налили выпить и себе:
–И с-сколько нам ещё идти так? Вы говорили о реке, что дальше?– шепотом спросил Мортон, стараясь нарушить давящую тишину. В наступившей тьме привычно шумел лес.
–Там полоса лесов, не понять, насколько широкая. А здесь-Гильгамеш повел рукой, показывая,-не понять. До реки идти недалеко. С раненым мы пойдём медленнее. Кто пристрелил, тому и нести.
–Зато он может ответить, что с этой могилой не так. Особенно о меняющейся топографии. –Данталион зевнул и ушел в палатку. Гильгамеш что-то коротко сообщил ему, едва увернулся от локтя и вернулся к теплу костра. Поднял пустую бутылку, не глядя кинул её в костёр и ушёл проверять натянутость верёвки. Она показалось ему недостаточной, но, скрипя зубами и напрягая каждую мышцу своего тела в течение трёх минут, он ничего не исправил. Аллингем махнул рукой и приблизился к костру, грея руки.
–Что вы ему сказали? -зевая, спросил Исаак. Уильям разглядывал звёзды, спрашивая себя о причинах нахождения здесь.
–Хирург из него так себе. Ну, ещё что ему предстоит разделить спальник с Ситри-все остальные заняты, а в появлении лишнего груза виноват он. Учитывая, что попал наш общий кормилец ему в ребра, всё не так грустно, как могло бы быть.
–Это почему же? Спирт вовсе не такой уж хороший антисептик, особенно разбавленный. Придется перевязывать-а пока мы будем варить бинты, его рана будет открыта.
–Люди выживали с такими ранами и вовсе без лечения, Уильям. Тут главное хотеть жить. –Мортон смотрел на плавящуюся бутылку.-К тому же, полоса леса может быть совсем узкой.
–Идите лучше спать, дети. А я скоро приду.
«Дети» специально продолжили сидеть, а Гильгамеш достал сигарету, сунул на секунду в огонь и скоро затянулся, выдыхая серый дымок. Мортон и Твининг спорили сначала о вопросах, которые зададут Ситри завтра, потом о учёбе и магии. Гильгамеш неосознанно навострил уши. Начали они с, видимого, сотого обсуждения системы леса. О том, что их мучитель делится на сектора, иногда меняющиеся местами, он догадался ранее, но вот цель… Если предположить, что Ситри-человек, и с рождения живет здесь, то явно не в одиночестве. Значит, его соплеменники будут искать его, а у них могут оказаться лекарства и еда. В подробностях обсудив малейшие детали такой вероятности в течение двух сигарет, они перешли к «потустороннему» происхождению Ситри, но увы, тот явно был материален. На этом их уже не тихий разговор перешёл в весьма громкую стадию, и Гилу пришлось прикрикнуть на них. Спать расхотелось, и разговор незаметно затянул его. Он самозабвенно рассказывал о легендах народов посещенных стран, слушая в ответ советы по управлению магией. Костёр догорал, выбрасывая в посвежевший воздух искры.
Заключением стало общее решение поспать, а между тем для сна осталось мало времени. Кое-как расположившись в палатке по спальникам, они быстро заснули. Звёзды ярко сияли на безоблачном небе, ночные звери тихо шумели, создавая в воображении суету родного дома.
Утро настало быстро, и они были вынуждены торопиться: больше времени будет для ходьбы, от которой ужасно ныли ноги. Приготовили поесть(когда уже закончится эта каша!), Данталион разбудил Ситри, и тот, морщась от боли в спине и голове, с недовольной миной оперся о его руку, а Хьюбер поддерживал его за талию. Они довольно долго шли до бревна, где уже поевший Гил отдал свою тарелку и ложку подопечному графа, предварительно положив туда немного каши. Аккуратно протянул руку и взял тарелку. В том, как он принял еду, как ел и держал себя можно было судить о истинно аристократической манере держать себя. Откуда она появилась, никто не смог предположить, но в его положении это было невыгодным распределением сил.
Студенты проснулись раньше, удивляясь раннему пробуждению и тому, что они смогли поместиться в палатке. Правда, было довольно тесно: Ситри положили на грудь Данталиона, Аллинегм спал сидя, вытягивая ноги практически до Уильяма, задевая Исаака. Разжигать костёр, искать еду, стараясь не разбудить остальных своей суетой… Сварили они неповторимый шедевр, как выразился Гильгамеш, не в силах вынести аромат единственного в своем роде блюда. Приготовленную еду с натяжкой назвали «съедобной», и дружно решили, что овсянка – вполне хороший завтрак.
Житель леса отставил тарелку спустя ложки три. Его будущий носильщик пододвинул её к остальной посуде, весело кивая найденышам на котёл. Гильгамеш со присвистом раскладывал вещи Данталиона по рюкзакам. Удовлетворённо осмотрев и сравнив оба рюкзака по массе, он пошёл складывать спальники и палатку. Хьюбер было присел около костра, мечая о минутке безделья, но невольно обратил внимание на своего пациента. Тот сидел, стараясь расслабиться, всё равно сжимая плечи словно от холода. В попытках его отвлечь за неимением лучшего средства граф решил поговорить, но Ситри отвечал кратко, сквозь зубы, трясясь от боли. Данталион узнал, что его фамилия Картрайт, смутно знакомая ему, а так же то, что до его дома они могут и не добраться-слишком далеко. Да, части территорий могут меняться местами.
