Текст книги ""Ромео и Джульетта" (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Больше Роман был не в состоянии читать этот бред. Пора было просыпаться. Отшвырнув журнал, он откинул одеяло… и застонал. Весь его гипс был разрисован сердцами, пронзенными стрелами Амура, и десятками надписей, идущих в разных направлениях от сердец – «Я люблю Юлиану!» Надписи были разных размеров и цветов и вообще, издалека гипс, плотно фиксирующий ногу Романа, был похож на флаг ЛГБТ и подходил скорее Милко, а не ему, стопроцентному натуралу!

Это было последней каплей. Больше он ничему не удивлялся, ни стрингам, вместо нормальных мужских трусов, ни татуировке на руке, все с тем же сердцем, пронзенным стрелой и надписью «Я люблю Юлиану». Ничему. Сон, так сон. Ромка хотел позвать Юлиану, но не решился, мало ли кого вместо нее могут подсунуть ему в этом идиотском сне.

Юлиана пришла, и Ромка уверился это сон. Ну подумайте сами, разве могла Юлька, та самая Юлька, которую он так любил и ненавидел одновременно, расхаживать перед ним в красных трусиках-хипстерах, и полупрозрачном коротеньком черном пеньюаре, с босыми ногами и без бюстгальтера. Не то, чтобы Ромео имел что-то против ее вида, отнюдь нет. Напротив, он готов был не есть, не пить, только бы не исчезало это прекрасное видение.

Прекрасное видение подошло вплотную к кровати и проговорило, – Ты что на завтрак желаешь? Яичницу с беконом, сыры с фруктами или меня?

Ромка сглотнул слюну, ему показалось, что он ослышался. Сейчас скажет, – «Тебя», – и огребет по-полной. И все же попробовать стоило. Ну, а вдруг ему показывают хороший сон, ведь до сих пор ничего плохого с ним не случилось, правда он оказался женат, но это такие пустяки, по сравнению с тем, что могло сейчас произойти.

Юлиана была в опасной, слишком опасной близости. Сквозь полупрозрачную черную ткань слишком соблазнительно проглядывала белоснежная высокая, налитая грудь его любимого, третьего размера, а хипстеры были слишком неуместны… и Ромка решился. Он схватил Юлиану за руку и притянул к себе, ожидая чего угодно, только не того, что произошло. Она не сопротивлялась, она была мягка и податлива, как подогретый пластилин. Одним рывком он порвал ее хипстеры и отбросил их в сторону. Она и тут промолчала. И тогда Роман, совершенно потеряв голову, поднял Юлиану на кровать, уже без экзальтации освободил ее от пеньюара и, как грудной ребенок припал к ее груди.

Нельзя сказать, что Ромка не спешил, все же где-то там, на задворках мысли настойчивым буравчиком сверлила одна, – «Вот сейчас проснусь и не успею». – Этого он допустить не мог. Теперь все зависело от нее. Он все-таки был с переломанной ногой. Она и тут не сопротивлялась, сверху, так сверху.

Роман ничего не мог с собой поделать, он панически боялся, что проснется. Все было так реально, так осязаемо, так прекрасно, так странно и так страшно, что этот потасканный, потрепанный Дон Жуан по остроте ощущений почувствовал себя неопытным, страстным юнцом. Да какой там юнцом, даже в пору самого расцвета кобеляжа ему не было так остро, так неожиданно хорошо и так мучительно ярко и любопытно. Он держал свою Джульетту за запястья, боясь, что она исчезнет.

Впервые в жизни его оргазм был не простой физической разрядкой, больше похожей на облегчение, а мощным эмоциональным и физиологическим фейерверком. – Не исчезай, пожалуйста, не исчезай. Не дай мне проснуться, Юленька, – шептал Ромка. Впервые в жизни он понял какая разница между «заниматься сексом» и «любить». Впервые в жизни, ему не только не хотелось бежать от женщины которую уже «опробовал», впервые в жизни он панически боялся, что она бросит его.

– А после меня, чего ты хочешь? Яичницу с беконом или сыры с фруктами? – спросила Юлиана словно ничего сейчас и не произошло.

А может и правда не произошло? Вот она какая спокойная, мягкая, даже дыхание ровное. А может так и должно быть в этой искривленной реальности?

– Юлиана, я хотел бы поговорить.

– Конечно, дорогой, но только после завтрака. Что тебе принести?

– Все неси, – зло сказал Малиновский.

Да, он не отрицает, он повел себя с нею по-свински. Но нельзя же так, в самом-то деле. Он только что любил ее, а она стоит перед ним совершенно нагая и делает вид, что ничего не произошло. Делает вид, что ей все равно. А может не делает вид? Может ей и в самом деле все равно?

Юлька ушла в кухню, по дороге прихватив в гардеробе халат и застегнув его наглухо. Ей тоже было о чем подумать. Начав эту безумную игру, она как-то совершенно упустила из виду, что и она сама не каменная. Более того, что и ей этот паразит не безразличен. Она очень хотела быть безучастной и хладнокровной, когда они занимались любовью. Хотела, но у нее ничего не получилось. Она хотела его не меньше, чем он ее и отдавалась ему, совершенно забыв о мести. Да, она быстро пришла в себя и сделала вид, что ничего не было. Это задело, Романа, еще как задело. Но ее-то цель была не задеть, а… впрочем о цели мы поговорим чуть позже. А пока нужно было на ходу, прямо на поле боя менять тактику.

«Ладно, – подумала Юлиана, – сейчас накормлю чудовище, а уж потом подумаю, какую новую тактику мне избрать, чтобы достичь основной стратегической цели. Ибо тактика является всего лишь инструментом реализации стратегии и подчинена ее основной цели.

========== Часть 18 ==========

Юлиана поставила на поднос яичницу с беконом, три хрустящих тоста, салат из свежих овощей и графин со свежевыжатым апельсиновым соком. – «Потом принесу кофе с сыром, фрукты и все, достаточно. На больше не заработал», – подумала она. Принесла поднос в спальню, поставила на столик. Ничего, допрыгает, еще не хватало пачкать постель.

– Юленька, а ты? Ты завтракать будешь? – Ромка все больше и больше терялся. То, что у него еще с пробуждения наблюдался когнитивный диссонанс по причине логического несоответствия, в этом сомнений не было. То, что в памяти были даже не пробелы, а огромные космические черные дыры – тоже. А вот что со всем этим делать, он не знал.

И Юлька не помогала. Наоборот, она была то мягкой и податливой, то, как сейчас холодной и чужой. Нужно было как-то расспросить ее, когда и как они поженились, но он панически боялся этого. Он боялся, что они, действительно поженились, а он и не помнит ни как, ни когда это произошло. Но так же сильно он боялся, что это все шутка, розыгрыш и, что они не женаты.

Да, да, да… За то время, что Джульетта делала ему завтрак, а он лежал и вспоминал единственный акт любви в своей бесконечной череде половых актов, Ромео успел возблагодарить судьбу, что послала ему в жены самую лучшую, самую сексуальную, самую красивую и самую любимую женщину в жены. Не в любовницы, не в утеху на одну ночь – в жены! А вдруг не в жены? Вдруг это какая-то мистификация. Ромке необходимо было хоть что-то, за что можно было бы ухватиться. Хоть что-нибудь материальное и реальное.

– Нет, я завтракать не хочу.

– Тогда хотя бы посиди со мной. Пожалуйста.

– Ромочка, давай ты позавтракаешь, а я пока приму душ. А уж потом мы посидим и поговорим, и подумаем, как нам дальше жить. Договорились, дорогой?

– Договорились.

Юлька пошла в душ, включила очень горячую и очень мощную струю воды и встала под нее. Нужно было подумать, нужно было решить, что делать дальше. Кажется она перегнула палку. На Ромку жалко смотреть. Наверняка решил, что сошел с ума. А это уже не шутки, это какой-то психологический терроризм получается.

Да, она хотела выбить его из душевного равновесия, хотела десять дней поразыгрывать его жену. Привязать его к себе как следует, потом дать снотворное и снова отвезти в больницу со штампом о разводе. Ей хотелось, чтобы за эти десять дней он не просто привязался, чтобы и помыслить своей дальнейшей жизни без нее не мог. Она не учла только двух вещей. Пора было себе сознаваться – она тоже до безумия, до умопомрачения любила этого оболтуса. И кому через десять дней она сделает хуже ему или себе – это был еще большой вопрос. А отсюда вытекала и вторая ее ошибка. Она просто физически не могла видеть, как страдает любимый человек. А он страдал. Несомненно страдал.

– Юлька! Ты проиграла этот бой! – сказала она себе. – Сейчас ты постоишь еще немного под душем, потом пойдешь и все расскажешь ему. И будь, что будет.

Юлиана шмыгнула носом, наверное она плакала, но под струями воды совершенно этого не замечала. Сильные руки прижали ее к себе.

– Ты намочишь гипс.

– Я обернул его целлофаном. Я боюсь, что ты растворишься, исчезнешь, боюсь, что проснусь, а ты и не моя жена вовсе. Юленька. Если это сон, то я не хочу просыпаться, если явь, то не дай мне уснуть. Чтобы это ни было, я хочу чтобы так было всегда. Я говорю это впервые в жизни. Я тебя люблю.

– Тебе больно стоять, я знаю. Ты стоишь на одной ноге и можешь упасть. Я не хочу новых приключений на наши задницы. Пойдем, в спальню, нам нужно поговорить. Я тоже тебя люблю.

– Я не один, я со стулом, – сказал Роман и Юлька открыла глаза. Глянула на стул, который Роман притащил в душ и который стоял сейчас под струями воды.

– Ты просто немыслимый идиот, Ромка. Этот стул стоит больше, чем я бы дала за твою паршивую жизнь.

– Джульетта, твой Ромео стул все равно уже испортил, так что заканчивай ругаться. Иди-ка лучше ко мне.

***

Поздно вечером Юлиана позвонила тете Ире:

– Теть Ир, мой кобелюга в самом деле хочет жениться. Можно запись там как-то восстановить?

– Юленька, да неужто ты подумала, что я отца твоего ребенка женю на тебе фиктивно? Нет, деточка, все сделано, как полагается. Передай кобелюге, что он уже на тебе женат.