Текст книги "Это маска твоя или ты? (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Давно, Ромио, видит Бог, давно. Только я этого не понимал. А вчера понял. Смотри какой подарок Катенька мне сделала на Новый Год, – я вынул ручку из футляра и показал ее Малиновскому, впрочем, в руки ему не давая.

– С золотым пером, или китайская подделка?

– Это «Рarker», Ромочка, настоящий «Рarker», с золотым пером.

– Она что, подпольная миллионерша? Андрюха! Откуда у нее такие деньги?

– Подрабатывала. Почти полгода подрабатывала.

– Я понял, Палыч! «Она тебя за бедность полюбила, а ты ее за «Рarker» возлюбил».* – Малина мечтательно закатил глаза к потолку. – А переспать ты с ней не пробовал? Сразу бы все прошло. А может, попробовал и не смог? Да ты не расстраивайся, вряд ли у кого-нибудь на нее бы встал.

Я даже бить его не стал, стало так противно и брезгливо, как будто я случайно наступил в какое-то чуть подсохшее дерьмо и оно завоняло.

– Ромка, уходи. Просто уходи и забудь, что у тебя был друг.

– Палыч, ты чего?

– Ничего. Мой друг не мог бы оскорблять человека, которого я полюбил. Тем более, после того, как я его об этом попросил. Знаешь, пить вместе и ходить по бабам вместе, это еще не дружба. Ты был хорошим собутыльником, Роман, прекрасным легким приятелем для поиска развлечений. Но другом, как оказалось, ты никогда не был.

Я не собирался никому и ничего доказывать. Начать сейчас хоть что-нибудь говорить – это значит унизить Катюшу. Да и что я мог ему сказать? Что если бы он вчера оказался на моем месте, то у него не просто бы встал, а и выпрыгнул из штанов? Сказать такое, это оскорбить и себя и ее, превратить то, что было между нами в обычное банальное «захотелось – встало – трахнул», а это не так. Или что? Я должен был рассказать ему, что у нас все было, и что это было прекрасно?.. «Вы не бойтесь, я никому не расскажу»… Я тоже, не расскажу, девочка, я тоже. И вовсе не потому, почему ты думаешь. Просто это было нашим. Нашим и больше ничьим.

– Андрей, я… – начал Ромка, но дверь в кабинет распахнулась, в проеме показалась Кира, с перекошенным от злости лицом.

– И кто она?

– Ты о чем, Кира?

– Кто она, эта твоя Катенька? Лиозова?

– Кира, тебя не учили, что подслушивать нехорошо? – Роман даже прикрыл меня своим корпусом, может, решил вызвать огонь на себя. А может, показать мне, что он все-таки настоящий друг. – Можно же услышать что-то не то, и сделать неправильные выводы.

– Я спрашивала не у тебя. Отойди, – Кира отодвинула Малину рукой и пошла на меня танком. – Кто она, твоя новая пассия, Лиозова? Ты с ней мне изменяешь?

– Насколько я помню, я больше не обязан перед тобой отчитываться. Вот уже девять дней я совершенно свободный человек.

– Ты в днях высчитываешь свободу от меня?

– Знаешь, Кирочка, после четырехлетнего заключения в тюрьме даже не строгого, а особого режима, свободу в минутах высчитывать начнешь, не то что в днях.

Кира подходила все ближе и ближе. В какой-то момент взгляд ее упал на ручку «Рarker», о которой она видно подслушала, и которую я не сообразил спрятать, рванулась ко мне, выхватила ее из моих рук и в мгновение ока переломила пополам.

– Запомни, Жданов, так же я уничтожу любую из твоих девиц, – закричала Кира, бросила обломки ручки на пол и выбежала за двери.

Вот когда я понял, что Ромка мне все же друг. Если бы он не встал на моем пути, я бы уже сидел за убийство. А так… Так мы отделались парочкой синяков, разбитой Ромкиной губой и несколькими нокаутами. И ушел он из моего кабинета только тогда, когда весь свой гнев я уже выпустил.

Я хотел поднять обломки ручки, но их нигде не было, видно Роман, пока отдыхал на полу в нокауте, нашел их и забрал с собой.

Не стану описывать эпитеты, которыми я мысленно награждал свою бывшую невесту, «злобная дура», был самым мягким из них. Настроение, такое светлое и праздничное с утра, упало до нуля и стремительно катилось в минусовую отметку. Да еще ни Юлиана, ни Катя не отвечали на мои телефонные звонки. Казалось, что в этом году уже не будет ни одной более или менее хорошей минуты.

– Андрей, ты только глянь! – Ромка снова влетел ко мне в кабинет не спрашивая позволения часа через полтора. – Пока мы тут с тобой махались… Ну, ты попал, так попал. Как думаешь, сколько это может стоить?

– Не быть мне мушкетером, – констатировал я, глядя на мой маскарадный костюм в руках Романа. – Бл@дь, и не лень ей было заниматься такой херней? Вот объясни мне, Ромка, почему у человека так криво мозги устроены? Скреативить чего-нибудь положительное не может никогда, а как на разрушение, так ее мозжечок работает за десятерых.

Взятый напрокат костюм мушкетера был изрезан на тонкие полоски до самого воротника. Можно было бы, конечно, напялить на себя и его, все же воротник и рукава были целыми, но как сдать его назад в пункт проката? Ладно, пусть это будет самой моей большой потерей уходящего года. А вот что делать с ручкой, ума не приложу. Как Катеньке рассказать о случившемся?

– Не парься, Палыч, я уже все придумал. Тебе сейчас привезут другой костюм, правда там мало что осталось, все разобрали. Остались лишь костюмы принцев, видно никто в наше время принцем не хочет быть. Я выбрал тебе по каталогу белый, с голубыми манжетами и вставками.

– С голубыми? А ты меня с Милко не перепутал? – спросил я и мы захохотали.

– Зато эполеты и пуговицы золотые, – сквозь смех проговорил Ромка. – И это… На, держи, – он сунул мне в руки девственно целую ручку «Рarker», точно такую же, как сломала Кира.

– Откуда?

– Да… метнулся в магазин и обменял.

– Так уж и обменял?

– Не важно. Слышь, Палыч, ты это, ты прости меня. Ладно?

Костюм принца был доставлен буквально через час и я спрятал его от греха подальше в Катину каморку. Все налаживалось. Мне начало казаться, что в канун Нового Года и впрямь чудеса возможны, особенно после того, как позвонила Катенька и мы договорились встретиться буквально в первые же часы нового года.

Окрыленный этой радужной перспективой, я стал переодеваться в свой новый костюм. Он сидел на мне, как влитой. Черт его знает, может и впрямь нужно было в лоскуты изрезать мушкетерское прошлое, чтобы дорасти до принца?

Теперь можно было выходить из внутренних покоев в тронный зал, чтобы первым же своим указом публично отменить помолвку. Увы, еще по дороге, в баре возле лифтов меня ждал веселенький сюрпризец…

Комментарий к В канун Нового Года

* Она меня за муки полюбила,

А я ее – за состраданья к ним. “Отелло”

========== Предкарнавальное… ==========

– Кирочка, все мужики козлы! – заплетающимся голосом произнесла Викуся и громко икнула.

– Козлы, – мрачно подтвердила подруга, но икать не стала, только попыталась сфокусировать взгляд на Клочковой. Получалось у нее это плохо, две Вики никак не хотели воссоединиться в одну. – Вы правы, девочки. Представляешь, мой козел с Лиозо… с Лизоо… бли-и-и-ин, с Катькой трахается.

– Козел с Катькой? – ворпосительно икнула Вика. – Пидор, значит. Или бл@дь.

– Девушки, вы не могли бы ругаться потише. Все-таки народ уже начал собираться, – бармен попытался урезонить не в меру разбушевавшихся дамочек.

– Кира Юрьевна, может проводить вас в ваш кабинет? – подскочил к Воропаевой Федор Коротков, курьер компании «Зималетто», парень добронравный и отзывчивый.

Особого костюма у него не было, так черные узкие брюки, серая рубаха навыпуск, подпоясанная широким черным поясом, красная бандана на голове, а вместо маски повязка на один глаз с черепом и перекрещенными костями, из чего даже ребенку становилось понятно, что Федор сегодня выступает в роли пирата. Подходя к двум не совсем трезвым дамам, повязку он снял и стал абсолютно узнаваем.

– О! Еще два козла! Все вы козлы. Вика! Вику-у-у-уся. Ты видишь? – вопрошала Кира.

– Это Федька, – уверенно икнула Виктория. – Он знаешь, как селуиса хорошо? Знаешь?

– Что?

– Селуе… Селуесса, вот.

– Козлы не умеют целоваться, – еще мрачнее чем прежде припечатала Кира.

– Сама ты не умеешь, а Федька умеет. Правда, Федька? Ты умеешь? – с этими словами Вика впилась в губы Федора, который от неожиданности даже забыл подумать о последствиях. Так и стоял столбом, пока его не отшвырнуло взрывной волной.

Взорвалась ни много, ни мало, танцовщица канкана, в костюме которой сегодня была Мария Тропинкина. Увидев, что ненавистная Клочкова всосалась, как пиранья, в губы ее воздыхателя Федьки, Маша подхватила руками свою шикарную пышную, многоярусную, пеструю и длинную юбку так высоко, что стали видны специально дополняющие костюм панталоны и, не раздумывая дважды, ринулась вперед.

Подбежав и оставив юбку в покое, девушка дала волю рукам. Секунда… и Федор отлетел в одну сторону, Викуся в другую. Бедная пьяная Вика, на ногах ей устоять не удалось и она шмякнулась на пол. Этого наказания Машке явно было недостаточно, не нужно забывать, что был уже одиннадцатый час, и Машенька тоже слегка приложилась к спиртному. А посему, она подняла соперницу, ухватив ее за лацканы пиджачка и зло процедила:

– Еще раз увижу рядом с Федькой, все космы повыдергиваю. У тебя есть твой Малиновский, вот его и лобызай, если позволит. А Короткова не тронь! Усекла? – Маша отпустила Викусю, отряхнула ладони, взяла под руку пирата и гордо пошла к остальному женсовету, рассказывать, как она поставила на место «эту Клочкову».

На свою беду именно в этот момент мимо бара проходил не подозревающий ни о чем Малиновский. Вот тут представление и началось…

Мрачная и пьяная Кирюша, увидев раздвоенного ее зрением Романа в костюме мушкетера, решила что это друзья-мушкетеры вышли на прогулку в поисках приключений. О том, что она собственноручно изрезала костюм одного из них, Кира напрочь позабыла.

– Стоять! – властно сказала она.

Малиновский остановился, он же не подозревал, что ему нужно отсюда бежать, и чем быстрее, тем дальше. Кира попыталась подняться с барного стула, но это у нее не получилось ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего. Ромка решил, что Кирюше нехорошо и подошел, чтобы помочь, а вот этого делать и не стоило. Но же не мог предположить, что бывшая невеста его друга, опрокинула в себя два коктейля «Зомби», теперь у нее двоится в глазах, и он сейчас для Воропаевой словно двуликий Янус.

– А ты пошел вон, тебя я не звала, – рявкнула Кира кому-то совсем рядом с Ромкой. Он оглянулся по сторонам, но никого не увидел. – Ты мне?

– Нет, милый, не тебе, Малиновскому. А ты иди сюда. Сюда, поближе.

«Нормально, – подумал Ромио, – иди сюда, стой там», – Кирочка, ты хорошо себя чувствуешь?

– Андрей, ты козел! Все вы козлы!

– Я, может, и козел, но точно не Андрей.

– Прогони Малиновского, я хочу поговорить с тобой наедине.

– Кира, это уже не смешно. Что с тобой?

– Андрюшенька, не бросай меня, я же тебя люблю.

Воропаева пьяно заплакала, вытянула губы и попыталась поцеловать Ромку, правда метила с поцелуем все время куда-то рядом, тогда она попыталась на нем повиснуть, но и это у нее это не получилось. Вначале она раз за разом промахивалась, а потом к ним шатаясь подошла Викуся.

– Все мужики козлы! – в который раз за вечер икнула Клочкова. – А бабы суки! Ты чего к Роману лезешь? Тебе Андрея мало? Тебе еще и Ромку подавай? Кирочка, он так селуется, ты не представляешь. Ромочка, посссселуй меня.

– Вика! Тут люди, ты что творишь? – Малиновский попытался отстранить женщину.

У Вики, в отличие от Киры в глазах не двоилось, у нее только ноги были ватными, буква «ц» не выговаривалась да мозги, и без того соломенные, окончательно покинули голову. Это не помешало ей видеть перед собой одну цель, Ромкины губы, к которым она и присосалась.

Кира, увидев, что ее лучшие подруги целуются сразу и с ее женихом и с его другом, решила положить конец этому безобразию и принялась размахивать руками, делая при этом хватательные движения. Где-то с пятого-шестого раза ей удалось схватить прядь Викиных волос. Это было победой! Кира дернула за прядь. Виктория заорала и повернула голову к подруге.

– Все они козлы и не умеют селовасса, – последнее, что пробормотала Викуся и возобновила прерванный поцелуй, правда на этот раз с… Кирой.

– Кира, тут люди, – Ромка попытался растащить подруг, но у него ничего не получилось, казалось, что они срослись.

Именно эту картину и застал наш красавец-принц, Андрей Павлович Жданов.

Нет вы только себе представьте… Стойка бара… люди в костюмах, совершенно ошарашенные происходящим… Роман, руку которого не выпускает из мертвого захвата рука Виктории, с вытаращенными глазами, с ярким румянцем на щеках, совершенно обалдевший от ситуации, смотрит на Вику и пытается вырвать у нее свою руку… Вика пылко целующая Киру, обнимает ее при этом другой рукой… Кира, не вырывающаяся и не сопротивляющаяся поцелую.

Ничего себе картинка, правда? Особенно если учесть зрительский аншлаг.

– Ромка, что здесь происходит? – тихо спросил Андрей.

– Тебе одним словом или тремя? – так же тихо ответил Малиновский. – По-моему девочки в зюзю. Нужно их тащить от людей подальше.

– Так чего ты стоишь? Потащили.

– А ты попробуй их оторвать друг от друга.

– Давай на три-четыре.

– Давай. Три-четыре, – скомандовал Ромка и рванул на себя Викторию. Беда заключалась лишь в том, что и к Андрею Вика была ближе, чем Кира. Вот он тоже ее и рванул на себя.

Дикий крик пьяного женского голоса сотряс стены «Зималетто», а следом за ним раздался отборный русский мат, сотрясший сами устои приличия и морали. Но и это было еще не все. Бедная, бедная Кирюша. Ее кто-то поддерживал, ее кто-то целовал, она не очень понимала кто, но это по крайней мере была хоть какая-то опора. Опору выбили и Кира кулем стала валиться на пол вместе со своим барным стулом.

Хорошо у Андрея прекрасная реакция, в последний момент он успел подхватить свою бывшую на руки и понес в кабинет Малиновского. Почему не в свой или Кирин, он не очень мог бы себе ответить. Наверное от растерянности. Там он ее уложил на диван, достал из шкафа плед, накрыл девушку, послушал немного ее похрапывания и, совершенно успокоившийся, вышел к бару. Малиносвкого, впрочем как и Виктории, видно не было, словно их корова слизала языком. Андрей набрал номер друга.

– Ты где?

– Уложил Вику у Милко. Только бы она ему ничего не облевала. Сейчас иду.

– Иди сразу в демонстрационный, пора открывать бал-маскарад. Потом расскажешь, что там у вас произошло…

========== Мир, где существуют Феи ==========

POV Андрей Жданов

Все-таки Юлиана гений. Как ей удалось на такой относительно небольшой площади устроить такой роскошный бал, я просто не имел понятия. Это какую же нужно иметь голову, какое пространственное воображение, чтобы так рационально использовать демонстрационный зал? Юлькину!

По трем сторонам зала вплотную к стенам стояли столы с шампанским, фруктами и разовой посудой. Все, что приносили работники с собой они так же выставляли на эти столы, вместе со спиртным. Я сделал вид, что «левого» спиртного просто не вижу, а вижу лишь шампанское. Получился импровизированный шведский стол, ломящийся от всяких домашних вкусностей, вин, и выпечки. Может и не такой, как положено по этикету, зато семейный.

Двери в демонстрационный были распахнуты настежь! В виду невменяемого Кириного состояния я решил, что билетерша должна праздновать Новый Год с нами, а не сидеть цербером у двери. Долой зону!

Подиум, тянущийся от самых кулис сужающимся языком вглубь зала, Юлиана оставила как танцевальную площадку и место проведения всяких конкурсов. Музыкантов разместила у подиума возле столов справа, а елку слева и таким образом освободила пространство. А если еще учесть, что зал был великолепно украшен шариками, снежинками и мерцающими гирляндами, а верхний свет был выключен, то становится совершенно понятно почему настроение у всех было таким праздничным. У всех, кроме меня!

Мое настроение уходило в минусовую отметку с той же скоростью, с которой оно поднималось вместе с градусом, принятым на грудь, у моих работников. А с чего мне было веселиться? С чего?

Во-первых, я не пил и собирался, ну, разве что пригублю шампанское в двенадцать часов. Впервые в жизни мне не хотелось являться пьяным к женщине. Даже не пьяным, а просто выпившим. Не хочу! Зачем мне пить, если я с ней и так пьяный?

Во-вторых, спектакль, устроенный моей бывшей и ее подружкой, большого повода для веселья не давал. И как только Кира не понимает, что она нажралась на глазах у своих подчиненных? Как смогла вытворять такое? Это же окончательно уронило ее авторитет, и без того невысокий, благодаря снобизму и скандалам, регулярно закатываемым ею публично.

В-третьих, было уже около одиннадцати ночи, а Юлианы все еще не было. Если бы она пришла, как обещала, в десять тридцать, то я уже поговорил бы с ней. Хочу попросить Юльку помочь Катюше выйти из футляра. Денег я дам сколько нужно, дело не в них, и даже не в стилистах дело, с этим я справился бы сам. Дело в том, что мне кажется, что Виноградова раньше меня догадалась о моих чувствах к Кате, и отнеслась к ним весьма благосклонно. А еще, мне кажется, что она очень тепло относится к моей девочке, и только она сможет убедить Катеньку сбросить защитный панцирь. Я обожаю Юлиану уже только за ее отношение к Кате.

Было еще и в-четвертых, я безумно соскучился. Безумно. Еще три часа без Катюши казались мне пыткой, тем более, что мое услужливое воображение настойчиво рисовало мне картину: круглый стол, шампанское в бокалах, за столом двое – босая Катя в шортиках и обтягивающей маечке и тот самый Коль, которому она еще вчера пыталась сообщить, что сегодня ночью она будет одна в доме. Часы бьют двенадцать раз, они поднимают бокалы, чокаются, пьют, потом поздравляют друг друга и… начинают целоваться.

Ну, и откуда мне взять хорошее настроение после таких картин?

– Андрюха, – Ромка влетел в зал и сразу подлетел к мне, – ты почему бал не открываешь? Без пяти одиннадцать. – Мой друг вообще не умеет ходить. Он или летает, или ползет. – Ты кого-то ждешь, что ли?

– Юлиана вот-вот должна прийти, тогда и откроем бал.

– Знаешь что? А если она в пробке, а если вообще решила не приходить? Давай, открывай уже.

Он был прав, люди не виноваты, что у меня мерзейшее настроение. «Пора, брат, пора», – подумал я, глубоко вздохнул и пошел на подиум к микрофону.

В ту же секунду из-за кулис к микрофону стала подходить… нет, не подходить, это неправильное слово, скорее подлетать, Фея. У нее были длинные светло-сиреневые волосы, фиолетовое, украшенное звездами, платье в пол, сиреневая же полумаска закрывала ее лицо, а в руках она держала сверкающую на разноцветными бликами волшебную палочку. За спиной у Феи каким-то волшебным образом покачивались полупрозрачные крылья. Может быть, именно поэтому и создавалось впечатление, что она не идет, а летит.

К микрофону мы подошли одновременно, я сделал рукой жест, приглашающий Фею говорить первой. Как Юлиана ни была на себя непохожа, но ее пластика, и то, как она держала волшебную палочку (словно свой неизменный зонт), сразу выдали мне имя Феи.

– Добрый вечер, друзья! – Юлиана взмахнула волшебной палочкой и с потолка начал падать снег. Понятно, что это была игра света, но она завораживала. – С Новым Годом! – и снова взмах палочки. На елочке зажглась гирлянда. – Мы начинаем, – взмах палочки. Музыканты заиграли «Диалог у новогодней елки». Юлиана запела: – Месяц – серебряный шар со свечою внутри, и карнавальные маски – по кругу, по кругу!

– Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку, и – раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три!.. – подхватил я. Приобнял ее и закружил по подиуму в вальсе.

Мое мрачное настроение куда-то испарилось под натиском этого чуда и волшебства. «Все будет хорошо, – думал я. – Все будет просто отлично! Не может не быть хорошо в мире, где существуют Феи! Никакой Колька Катеньке не нужен! Она ждет меня и только меня. Я дурак, я болван. Но я люблю! Бог мой, как это прекрасно». Я люблю! – я и не заметил, что последние слова уже не подумал, а почти прокричал. Благо музыка заглушила их для всех. Для всех, кроме Юлианы. Она отстранилась, очень внимательно посмотрела на меня и захохотала. Не обидно, а так легко и весело, словно зазвенели колокольчики сообщающие о приближении Нового Года.

– Поздравляю тебя, Андрюша, кажется, мое пожелание начало сбываться. Ты, и правда, влюбился.

– Юлька, тебе не кажется. Только не влюбился. Не влюбился, а люблю.

– Вдвойне поздравляю. Ты понял какая разница между минетом и любовью?

– Да!

– С Новым Годом тебя, Андрюша. С новым счастьем. Только учти, тебя еще ждут трудные испытания, не пройдешь их, потеряешь любовь. Мы, Феи, любим когда наши подарки ценят, а не разбрасываются ими.

– Юль, ты о чем?

– Будем посмотреть, мой мальчик, будем посмотреть! Помнишь у Экзюпери? Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь!

– Юль! Ты о чем?

Но музыка кончилась и Юлиана спустилась в зал, оставив меня в состоянии недоумения, ошарашенности и некоторой грусти. Зазвучала другая мелодия, ритмичная, бравурная и не требующая парных танцев. Пестрая шумная толпа поднялась на подиум и задергалась в такт музыки. Меня толкали, меня пытались вовлечь в хоровод веселья, но я-то знал, что Виноградова никогда не бросает слов на ветер. Поэтому я спустился в зал, отошел подальше от всех и глубоко задумался над последней Юлькиной фразой.

Меж тем веселье набирало обороты. Мелодии сменяли одна другую, несколько раз мне даже пришлось танцевать, остро ощущался дефицит мужчин и меня все время кто-нибудь приглашал на танец.

Время близилось к полуночи, еще пятнадцать минут, и я смогу выпить со всеми шампанское, и незаметно покинуть сеё веселое собрание, чтобы отправиться, наконец, к Кате.

Я снова рассмешил Бога своими планами! И он решил доказать мне, что я всего лишь предполагаю, располагает Он! Был как раз перерыв в музыке, музыканты играли тишину, давая людям возможность подкрепиться и восстановить силы. Все были так увлечены поглощением яств, что, кажется, на подиум смотрел лишь я один. А там явно что-то происходило. Свет над помостом стал чуть ярче и поменял цвет с желтого на голубой, снег тоже стал падать только над помостками. Наконец, заиграла очень нежная и тихая музыка, а на подиум вышло новое действующее лицо нашей Новогодней сказки…

Комментарий к Мир, где существуют Феи

Всех, кому это актуально, я поздравляю с Рождеством.

“Диалог у Новогодней елки”:

https://youtu.be/G8ZPjho3DLw

========== С Новым Годом ==========

Это – лунная ночь невозможной мечты…

Но недвижны и странны черты:

– Это маска твоя или ты?

Вот чуть-чуть шевельнулись ресницы…

Дальше… Вырваны дальше страницы.

© И. Анненский.

На подиум из-за кулис неуверенно шагнула девушка, и Андрей на мгновение перестал дышать. Да что там Андрей, все, кто в этот момент случайно глянул на подмостки, уже не могли отвести взгляда от открывшегося им прекрасного видения.

Длинные платиновые волосы девушки свободными локонами падали на спину до самой талии, тонкость которой подчеркивал заканчивающийся спереди мысом корсет ее небесно-голубого платья. Само же платье заставило открыть рот даже модельера компании, Милко. Глубокое декольте, обнажающее часть груди, выглядело невинным и девственным из-за довольно широкой драпировки, пущенной по верхнему краю корсета. Эта то ли оборка, то ли рюша, то ли Бог его знает, как она называется, казалось сотканной из облаков, из воздуха, из самой нежности и прикрывала совсем небольшую часть плеч и рук. Юбка, идущая от корсета до самого пола была выполнена из той же ткани, что и драпировка, но была многослойной, создающей впечатление, что девушка летит в облаках. Лицо закрывала полумаска, выполненная из того же атласа, что и корсет, украшенная воздушной тканью, стразами и перьями.

И все же, никакая маска не могла скрыть красоты и нежности этого милого лица. Четкая линия подбородка, без намека на расплывчатость; сочные розовые губы, с красивым абрисом; прямой аристократический нос, с тонкими ноздрями; белоснежная чуть застенчивая улыбка и глаза! Глаза не требовали ни определения, ни эпитетов, их золотое сияние не могла скрыть никакая маска.

Легкая, воздушная и такая красивая, что казалось это сам Ангел посетил бал-маскарад, чтобы украсить его своим присутствием. Да что там маскарад, Ангел спустился с небес в этот мир, чтобы сделать его чуть лучше, чище, добрее.

– Андрюха, это кто? – Ромка-Мушкетер даже подпрыгивал на месте от возбужденного нетерпения.

– Понятия не имею. У нас, вроде бы, таких не было.

– Вот в кого нужно влюбляться, Палыч, а не в Катеньку. Чур моя!

И не дожидаясь, что скажет на это друг, а может, опасаясь того, что он скажет, Малиновский, увиливая от предложений потанцевать, поступающих с разных сторон, бросился на подиум.

– Приветствую вас, о таинственная и прекрасная незнакомка. – Роман снял свою мушкетерскую шляпу и отвесил глубокий почтительный поклон, что на языке реверансов было еще и приглашением к танцу, и собственно, танцевальным па.

Девушка намека не поняла, или не захотела понимать, и лишь слегка холодно наклонила голову в ответ. Это задело Ромку, зацепило за живое. Еще ни одна себя так не вела. Как правило все бабы вешались ему на шею сами, а уж если он сам проявлял инициативу, то готовы были в первую же секунду стаскивать с себя трусики. «Да что она о себе воображает? – подумал он. – Несколько килограмм газовой ткани и удачный стилист – вот и весь гонор. Хочешь поиграть? Давай поиграем! Можно даже заключить пари, что сегодня же пересплю с ней. О! Точно, сейчас поспорю с Палычем».

– Я чем-то вас обидел, прекрасное дитя?

– А я вас? – у девушки оказался очень знакомый голос с чуть заметной хрипотцой. Очень сексуальный голос, заводящий почище полуобнаженной груди его любимого третьего размера.

– Вы меня? Нет!

– Тогда к чему был ваш вопрос?

– Ну, я вас пригласил на танец, а вы…

– А я отказалась. Не время для танцев, часы вот-вот пробьют двенадцать.

– Я сейчас принесу вам шампанское, – закричал Ромка на бегу и не слышал, что ему ответили:

– Спасибо, не нужно – девушка сначала робко, словно пробовала обувь на устойчивость, а потом все увереннее и увереннее пошла по подиуму вглубь зала. Дошла до того места, где в гордом одиночестве стоял прекрасный принц и протянула ему руку, чтобы он помог ей спуститься в зал.

Принц был воспитан, принц был вежлив, но все-таки принц был мужчиной, а когда на мужчину с небес смотрит прекрасный Ангел, то он забывает и о вежливости, и о воспитании и, вместо того, чтобы протянуть свою руку незнакомке и помочь ей спуститься, мужчина двумя руками подхватывает Ангела за талию, которая так чудесно вся вмещается в его ладони, приподнимает ее над подмостками и нежно, и бережно опускает на пол рядом с собой, забыв убрать руки с ее талии, но это, как видно, лишь для того, чтобы убедиться, что Ангел прочно стоит на полу и не думает взлетать.

А в это время по подиуму взад и вперед бегает Ромка с двумя фужерами шампанского, пока не находит взглядом свою прекрасную незнакомку в объятиях друга…

Ангел застенчиво и нежно улыбается, улыбается и принц… Ему очень хочется подать девушке бокал с шампанским, но для этого придется выпустить ее из своих рук, а это немыслимо, невозможно.

Музыка смолкает, видно и музыканты хотят встретить Новый Год с наполненными фужерам, становится слышнее гул голосов, а эти двое смотрят в глаза друг другу, ничего не слыша и не видя вокруг. Наконец, все стихает, часы начинают отсчет последних секунд уходящего года.

Андрей вздрогнул, выпустил девушку из своих объятий, быстро взял со стола бокалы, один протянул Ангелу. Они успели даже чокнуться, перед тем как осушить свои кубки.

– С Новым Годом! – говорит принц, но его слова тонут в грохоте хлопушек и криках «Ура».

– С Новым Годом! – говорит Ангел, но и ее слов не слышно.

Тогда они не находят ничего лучшего, чем поздравить друг друга с праздником нежным и чувственным, хоть и очень поверхностным, очень недолгим поцелуем.

– С Новым Годом! С Новым Счастьем! – раздается со всех сторон.

Снова звучит музыка. Люди заняты кто чем, веселятся, смеются, танцуют, закусывают. Танцовщица канкана о чем-то жарко спорит с Пиратом, а может и не спорит вовсе, а наоборот, жарко говорит ему о своих чувствах.

– Ты кто? – успевает спросить принц перед тем, как его за руку утаскивает на танец Фея.

– Я Золушка, – но ее ответ слышит уже не принц, а Мушкетер.

– Я, конечно, не Фея, но я и не мачеха, и танец ты мне, Золушка, должна. И не надо говорить, что боишься за сохранность своих хрустальных туфелек. Я все равно не поверю, – Ромка, так же, как Андрей перед этим, обхватывает Золушку за талию и поднимает на подиум. – Никаких возражений, пошли танцевать.

Ромка и сам не мог понять, что с ним происходит. Да, ему понравилась эта куколка. Да, он был задет ее невниманием. Да, он хотел ее, хотел с первой секунды, как только увидел. Но никогда прежде он и не пытался вставать на пути друга. На их век уж как-нибудь баб хватит, чтобы из-за такой мелочи рушить крепкую мужскую дружбу. Но, во-первых, Андрей сам сказал, что полюбил Пушкареву, во-вторых, Ромка первым к этой Золушке подошел, а в-третьих… нечего. Раз даже не влюбился, а полюбил, то нечего за другими юбками ухлестывать. Он, можно сказать даже услугу сейчас другу оказывает, уберегая его от измены и, соответственно, раскаяния.

Но было еще и в-четвертых, которого Ромка никак себе объяснить не мог, и которое его беспокоило. Ему, почему-то, было небезразлично, что чувствует сама Золушка. Этот вопрос никогда нашего Ромео не волновал раньше. «Какая разница, любит тебя девушка, не любит? Главное, чтобы она вызывала у тебя положительные эмоции, желание и чтобы умела закружить тебя в постели». – не раз и не два говаривал Малиновский. И это не было пустыми словами, он, действительно, так думал. Всегда! Но не сейчас.

Сейчас ему, почему-то, очень важно было не просто понравиться этой Золушке, ему было важно пробудить в ней хотя бы ответную симпатию, а хорошо бы и еще что-нибудь посерьезнее…

========== Узнал? Не узнал? ==========

– Юлиана, ты не Фея, я ошибался, ты злая ведьма.

– Опаньки. А что так?

– Настоящая Фея никогда не разлучила бы меня с этим Ангелом.

– Нет, вы только посмотрите на этого свинтуса. Во-первых, это не Ангел, а Золушка.

– Ну, зачем ты мне врешь?

– Это где же я тебе вру?

– Золушка должна уезжать до двенадцати, а этот Ангел только ближе к двенадцати приехал. И карета не превратилась в тыкву, а платье… – тут он резко замолчал.

– Во что?

– Я не помню, во что там превращается гардероб Золушки. Помню только, что там что-то с туфелькой было. А во-вторых?

– Что во-вторых?

– Ну, ты сказала, что во-первых, это не Ангел, а Золушка. Вот я и спрашиваю, а что во-вторых?

– А во-вторых, – Юлиана даже танцевать перестала, несколько отодвинулась от Андрея и стукнула его по плечу своей волшебной палочкой, – ты же сам мне во время первого танца говорил, что любишь Катю, причем взаимно.