Текст книги "Это маска твоя или ты? (СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Коль! – закричала она вдруг, и я вздрогнул, – представляешь, а я на Новый год осталась одна!

Она повернула голову в сторону, как я понимаю, кухни. Я стоял как раз на пути ее взгляда она уткнулась им в меня, подслеповато прищурилась, присмотрелась и все краски мигом стерлись с ее лица. Личико стало белое и испуганное.

– Кто здесь?

– Простите, мне Катя нужна. Вы ее сестра?

– Андрей Павлович? Это вы? – у нее даже губы сделались белыми.

– Да, это я. Мне нужна Катя.

– Мамочки! – закричал испуганный ребенок. – Господи, мамочки!

Она почему-то подпрыгнула вверх, а потом бросилась мимо меня в двери рядом с кухней. И уже через секунду вышла оттуда в длинном халате, в Катиных очках и с подвязанными крендельком косичками.

– Простите, Андрей Павлович, я думала, что это мой друг пришел. Я была без очков, я не поняла, что это вы. Простите.

Она лепетала что-то еще, а я, ошеломленный и ошарашенный открытием, думал только об одном, как мне вернуть мою маленькую босую девочку. Я знал, что для этого мало снять с нее халат, нужно еще стать тем самым Колькой, Колькой, которому она доверяла. Ему доверяла, а мне нет. Какой-то Колька мог запросто приходить сюда, смотреть на ее грудь, на ее бархатный плоский живот, на ее попку. Он мог! А я нет? А может он вовсе ей и не друг, а что-то большее? Это не укладывалось в моем понимании. Это же моя Катя, моя секретарша. Моя! При чем тут какой-то Колька?

Одна мысль о том, что вот эта девочка с косичками могла принадлежать какому-то Кольке привела меня в такое неистовство, что мозги напрочь покинули мою голову. Не понимаю, как можно ревновать не любя. Да еще так ревновать, как это случилось со мной. Скорее всего я извращенец. Никогда раньше даже не предполагал, но тем не менее это так – я извращенец! Иначе как я могу объяснить себе произошедшее дальше? Никак!

Я подошел к Катерине вплотную, прижал ее к стене и снял с нее очки. Вот тут я окончательно сошел с ума, потому что впервые увидел ее глаза так близко и без очков. Огромные, в пол лица, карие с золотыми искрами глаза смотрели на меня испуганно и вместе с тем доверчиво, как смотрит ребенок на взрослого родного человека, когда тот ловит его на какой-то шалости и собирается отругать.

– За что я должен тебя прощать? За что? Разве ты сделала что-то постыдное? Глупенькая моя, хорошая моя, за что ты извиняешься? – бормотал я держа ее лицо в своих руках и осыпая его поверхностными поцелуями в одно касание.

– Андрей Павлович, что вы делаете? Зачем? Что вы делаете? Не надо! – слабо отбивалась она, начав дрожать всем телом.

– Катенька, пожалуйста, Катенька. – бормотал я, целуя ее глаза, щеки, лоб и шею.

Я все еще не решался поцеловать ее в губы, как это не покажется странным, мне мешал халат.

Халат был старый и большой, он поглотил, сожрал напрочь аппетитную грудь третьего размера, тонюсенькую талию, аккуратную, возбуждающую попку, абсолютно плоский живот и стройные ножки с тонкими щиколотками. Но самое страшное не это, самое страшное, что этот проклятый халат сожрал и Катину сестричку вместе с ее сексуальной энергией, оставив мне только ее оболочку – Катю Пушкареву, мою нелепую секретаршу, бесполое существо, калькулятор в кроссовках.

Я не мог ему этого позволить, никак не мог. Впервые в жизни мне так хотелось не модель, не какую-нибудь красавицу, а живую, теплую, настоящую, дрожащую под моими руками девочку, при этом я не собирался с ней спать.

Господи! Если ты меня сейчас слышишь, ты знаешь, что я говорю правду! Я не собирался заходить так далеко, я всего лишь хотел снять с нее этот халат, он убивал ее женственность, ее сексапильность, ее естество. Она была в нем, как в футляре, и я сбросил с нее этот футляр.

– Андрей Павлович, не надо, – простонала Катюша, обвивая руками мою шею и всем телом прижимаясь ко мне, – это неправильно, у вас есть невеста, – вот тут я и поцеловал ее в губы, – бедная девочка, она и целоваться-то не умела…

– Что не надо, маленькая? Почему не надо? – спрашивал я перемежая вопросы поцелуями, хотя она уже не сопротивлялась.

Катя была удивительно нежной и чуткой, отвечая мне на каждое мое движение, принимая меня и даря мне себя. Впервые в жизни я получал удовлетворение, глядя, как выгибается ее спина, как замирает она, а потом сотрясается всем телом в момент оргазма. Впервые в жизни мне гораздо больше хотелось видеть женщину на пике наслаждения, чем самому взлететь на этот пик.

Это была безумная ночь, совершенно безумная. Ночь страсти, нежности и полного растворения друг в друге. Ночь с Катей Пушкаревой, кому ни скажи, не поверят.

– Мне пора ехать, Катенька, – сказал я ей под утро.

– Ты… Вы… Конечно, езжайте, Андрей Павлович. Хотя, подождите. А зачем вы вообще приезжали?

– О, Господи, во дурак-то. Я приехал, чтобы поздравить тебя с Новым Годом.

– Таким способом? Оригинально.

– Нет-нет. Вот, держи, это тебе, – я протянул ей коробочку.

Катюша открыла ее и замерла. – Это мне? Это правда мне?

– Тебе, конечно, кому же еще. Там пока вбит только один номер, мой.

– Спасибо, Андрей Павлович. Огромное вам спасибо.

– Это тебе спасибо. За все.

– Андрей Павлович, – остановила она меня уже в дверях.

– Да, Катенька.

– Вы не бойтесь, я никому не расскажу.

– А я не боюсь. С Новым Годом тебя, девочка.

– С Новым Годом.

– Уверена, что не хочешь прийти на маскарад?

– Уверена.

– Ну, тогда до встречи в новом году.

– До встречи.

Я вышел из подъезда, сел в машину, завел мотор. «Нужно будет как-нибудь это повторить», – промелькнуло у меня в голове. И я поехал домой.

Катя едва дождалась восьми часов, набрала номер с нового мобильного. Ответили сразу.

– Алло!

– Юлиана, это Катя Пушкарева.

– Слушаю тебя, Катенька.

– Я согласна.

Комментарий к Сюрпризы excitatio

Всех, всех, всех, поздравляю с Новым Годом!

Здоровья вам, удачи и любви.

========== Наполеон отдыхает ==========

Если бы Виноградова могла убивать силой мысли, Андрей Павлович до маскарада бы не дожил, был бы убит. Потому как надоел он ей за день хуже горькой редьки, названивая каждые пятнадцать минут и слезно умоляя сделать все от нее зависящее, чтобы Катенька Пушкарева на праздник пришла. Он даже сам готов был оплатить карнавальный костюм, маску и услуги стилиста для своей секретарши, раз за разом повторяя Юлиане, что на самом деле Катюша не такая, как кажется, а очень даже симпатичная. И вовсе она не синий чулок, а напротив – веселая, задорная и очень-очень женственная.

Если учесть, что и Катюшин мобильный периодически разрывался от звонков шефа, мешая Юлиане осуществлению ее плана, то станет понятно, отчего часов с двенадцати пополудни, эта стильная, уверенная в себе женщина, в последний день уходящего года мечтала не о подарках, и не о нарядах, не о развлечениях и даже не о любви, а о киллере.

– Катенька, – в который раз пытала Пушкареву Виноградова, – Андрей к тебе вчера не заезжал?

– А почему он должен был ко мне заехать? – в который раз вопросом на допрос отвечала юная пионЭрка Катерина.

Часам к двум дня Юлиана не выдержала, отключила свой мобильный, перед этим дав четкие указания Андрею в какую часть тела ему следует идти. Затем завела Катюшу в кафе, заказала легкий обед и началось…

– Девочка моя, если вы со Ждановым решили из меня сделать идиотку, то должна тебя предупредить, что у вас это не получится. Быстро рассказывай, что у вас произошло вчера вечером, а может и ночью.

– Юлиана, я не не понимаю о чем вы.

– Фи, натурально, мадам, вы не понимаете*. Вчера Андрей меня пытает на предмет, что тебе подарить и сетует, что не увидит тебя, до нового года. Я ему советую съездить к тебе домой. И voila… Загибай пальцы, девочка. Чуть свет ты звонишь мне и говоришь, что согласна на аферу, на которую вчера не соглашалась ни за какие коврижки. Это раз. У тебя сегодня новый мобильный, дорогой аппарат, вряд ли тебе его подарили соседские мальчишки. Это два. Андрей звонит без перерыва то мне, то тебе и все по одному и тому же поводу – он хочет, чтобы в новогоднюю ночь ты была рядом. Это три. У тебя сегодня впервые с тех пор, как я тебя знаю, сияют глаза. Это четыре. Вывод?

– Юлиана, я правда, не понимаю о че…

– Вы переспали, – перебила Катю Виноградова. – И запомни, врать своей фее, ce nʼest pas comme il faut, не комильфо. И не надо краснеть, переспали и переспали, главное не вздумай им увлечься всерьез. Это такой бабник, что уже не одно и не два разбитых сердца восстановлению не подлежат. Впрочем, о чем это я? Ты из тех, кто даже если будет знать наверняка, что обожжет крылья, все равно на огонь полетит. Ладно, говорить с тобой бесполезно. Иди домой, отдыхай, выспись как следует, повтори свою роль. Холодного не пей. К семи вечера жду тебя у проходной «Мосфильма». Если придешь раньше меня, попросишь позвать Регину. Пусть начинает.

– Юлиана, спасибо вам большое. И простите меня, пожалуйста. Вы же знаете, он не свободен и трепать его имя я не могу.

– Дуреха. С сегодняшней ночи он будет свободен… от Киры, – загадочно добавила Виноградова. – Паспорт не забудь, иначе на «Мосфильм» не пропустят.

– Не забуду. До вечера.

– До вечера.***Кира тоже готовилась к маскараду. Понапрасну ломать себе голову она не стала, когда-то она танцевала Красную Шапочку в «Спящей красавице», костюм остался, вот его, вместе со своими длинными, балетными ногами, Воропаева и собиралась представить публике. Даже хорошо, что вместо юбки на ней будет балетная пачка. Пусть все видят, какая она красавица. А если будет необходимо, то она и станцевать может, пуанты, на всякий случай, Кира тоже положила в кофр. А что? Будет очень даже пикантно, если к своему жениху она подойдет не так, как подходят другие невесты на церемонии бракосочетания, а в танце.

Запасной вариант, на случай если Милко не успеет дошить ее свадебное платье, был готов.

Да-да-да, Кира задумала выйти замуж прямо на маскараде! И к церемонии все было готово, кроме ее платья и жениха, который понятия не имел о матримониальных планах своей, как он теперь думал, бывшей невесты.

Он собирался устроить маскарадную свадьбу, с Линой Григорьевной из пошивочного цеха в роли работницы ЗАГСа и с исчезающими чернилами на штампах. И не с Кирой, а с совсем другой девушкой, с Танечкой из раскроечного в роли невесты, которой за этот спектакль было заплачено. Для Андрея очень важно было дать понять Воропаевой, что никогда он на ней не женится. Публично дать понять! Потому что приватно не получалось.

Андрей уже в день планерки, после очередной публичной попытки Кирюши посадить его в тюрьму, четко и ясно сказал ей, что он расторгает помолвку. На что Кира заявила, мол, имел смелость публично сделать предложение, имей смелость и отказаться от меня публично, прекрасно зная, что Андрей терпеть не мог прилюдных скандалов и будучи уверенной что на такой шаг он не решится.

Напрасно Ромка, лучший друг Андрея убеждал его, что ничего публично устраивать не обязательно. Можно просто дать интервью любому, пишущему в светской хронике, о том, что он разорвал помолвку, и Кире ничего не останется, как признать сей прискорбный факт.

– Нет, Ромио, нет! – закусил удила Жданов. – Она хотела публичного моего отказа от нее, она его получит. Неужели она думает, что у меня не хватит пороха сказать, что я женюсь совсем на другой. А потом мы проведем это маскарадное бракосочетание. Благо все будут в масках, Кира не узнает Лину Григорьевну и Танечку. Будет думать, что все всерьез и оставит меня, наконец, в покое, уверенная, что я женат.

– Прости, Палыч, но это какой-то детский сад. Это даже слышится, как детский сад. А уж наяву, так вовсе будет как утренник в яслях.

– Не будет, я все хорошо продумал. Вот увидишь, Кира поверит, что я женился.

– Делай, что хочешь, только знай, что я изначально был против.

По воле злого для Андрея и счастливого для его бывшей невесты рока, именно этот разговор друзей и удалось подслушать Кире Юрьевне.

Первой мыслью было тут же войти в кабинет и устроить этим паразитам грандиозный скандал. Особенно Ромке Малиновскому за его такую простую и действенную идею. Да уж, опубликуй хоть один журнал интервью Андрея, где он говорит о разрыве помолвки и все, ничего уже поправить бы не удалось.

Правда можно было бы еще разыграть карту с беременностью, но это было тоже чревато последствиями. Андрей мог бы ее отвести к любому частному гинекологу, заранее не говоря к какому, и обман тут же вскрылся бы.

– Тот кто нам мешает, тот нам поможет, – вслух вспомнила цитату из «Кавказской пленницы» Кирюша.

Она не стала устраивать скандал, не стала никому бить морду, она вообще не подала вида, что ей хоть что-нибудь известно о планах Андрея. Быстренько позвонив по нескольким номерам, Кира придумала план, как можно фиктивную свадьбу превратить в настоящую, заполучить себе штамп в паспорт, затащить Жданова в постель и, действительно, забеременеть.

Для этого и надо-то всего-ничего. Перевербовать Лину с Танечкой, заплатив им намного больше. Вместо Лины придет настоящая регистраторша, а вместо Танечки будет сама Кирочка. Главное вовремя как следует подпоить Андрюшу. А буде он не станет пить много, бросить ему всего одну таблеточку в бокальчик с шампанским.

А дабы скрыть дело своих шаловливых ручек, таблеточки можно подбросить прямо в бутылки с шампанским. Ну, перепьются люди, что поделаешь? Это же не смертельно, в конце концов. И потом, причем здесь она, Кирочка? Это же не Кира покупала шампанское, а Юлиана, с нее и спрос! Самой, конечно, тоже не стоит фаршировать бутылки, для этого есть Викуся.

Именно этот Кирюшин план и слышали Катенька с Виноградовой. Именно его и решила расстроить Юлиана.

Комментарий к Наполеон отдыхает

* Цитата из “Мастер и Маргарита” М. Булгакова.

Честное слово, отвечу на все комментарии. Чуть легче руке станет, и отвечу.

========== Лирическое… ==========

Лирическое отступление, которое вполне можно не читать.

POV Андрей Жданов

Ведьма! Самая настоящая ведьма, вот она кто, эта Юлиана. Не успела пожелать мне влюбиться и вот я уже не могу работать, не могу ни о чем думать, кроме моей маленькой девочки, как маньяк раз за разом воскрешая в памяти наклон ее гибкого тела к ведру, маечку, оголившую спину, дрожь ее тела в моих руках. Так, все, хватит, а то в приемную уже не выйти, брюки начинают топорщится под натиском взбунтовавшейся плоти.

Удивительно! Мне тридцать один год, я прожженный циник и бабник. Десятки, а может и сотни, красивых, иногда очень красивых, иногда знаменитых, сексапильных девиц ложились в мою постель. С некоторыми из них у меня даже были романы, длящиеся неделю, а то и две. Но никогда и ни с кем я не оставался на ночь. Почему? А потому что ни с кем из них мне не хотелось просыпаться… «И если тривиальная кровать постелью продолжает называться, то это значит, есть с кем спать и абсолютно не с кем просыпаться»…. Не хотелось видеть их помятые, чуть припухшие после выпитого вечером лица, их размазанный макияж, а самое главное, мне никого их них не хотелось наутро обнять и о чем-то поговорить, разговаривать утром с ними было не о чем. Все дежурные фразы были сказаны вечером. Все… все как одна говорили мне ночью: «люблю», и ни одной из них я не верил.

У меня всегда было только два сценария развития очередного перепихона. Или я снимал гостиницу, заказывал ужин в номер, потом получал свою порцию секса, сажал партнершу по игрищам на такси и адье-с! Или приходил к партнерше на ее территорию с дежурной бутылкой хорошего вина и коробкой конфет, а после полученной разрядки, отбыв повинность в виде получасового трепа уезжал к себе. И никогда! Никогда не привозил девиц в свой дом, потому что выгонять труднее, чем уходить самому, да и неудобно как-то.

С Кирой все было еще хуже. Тут существовал всего один сценарий, ну может, за исключением одного-двух раз, когда она без моего ведома его нарушала. Сценарий был прост, примитивен и довольно противен. Я приезжал к ней и начинался спектакль, по самодеятельному сценарию сценариста-дилетанта Воропаевой, срежиссированный самодеятельным режиссером-дилетантом Воропаевой, и разыгранный самодеятельными актерами-дилетантами Воропаевой и Ждановым.

О! Это был тот еще цирк! Гламурный цирк, безликий и бездушный. Всегда красивая и дорогая посуда, прекрасно отсервированный стол и пресная безвкусная еда. Всегда шелковое фиолетовое белье на постели, всюду расставленные свечи и благовония и пресный безвкусный секс с не желающей его, но разыгрывающей бурную страсть Кирюшей. Варьировалось только одно – время скандала. Иногда это было перед едой, иногда после, но обязательно до секса. Ведь нужно было продемонстрировать бурное примирение. А потом я всегда старался уйти. Если не получалось и приходилось оставаться ночевать, то я всегда спал отдельно на диване, мотивируя это тем, что мне нужно выспаться, а уснуть рядом с такой жаркой женщиной я не в состоянии, мол завожусь с пол-оборота. Киру такое объяснение вполне устраивало.

Кукольный Кен, в кукольных домиках, кукольных Барби… Так я себя чувствовал до того момента, когда увидел живые глаза живой женщины.

Она единственная не говорила мне: «люблю», но я точно знаю, что только она и любит. Она не разыгрывала страсть, заботу и нежность. Она просто была страстной, заботливой и нежной, моя девочка. Мы не пили с ней дорогого вина и не закусывали дорогими конфетами. Но мы были пьяны и нам было сладко. Я не говорил ей, что не могу уснуть рядом с ней, я просто не мог уснуть, а когда мы дремали, отдыхая от только что пережитого счастья, я не мог выпустить ее из своих объятий, мне было необходимо чувствовать ее присутствие каждой клеточкой своего тела. Она первая женщина с которой мне не хотелось и утром расставаться. И меня не смущали ее чуть припухшие глаза, и помятый вид взъерошенного воробья, и лохматые волосы. Меня ничего в ней утренней не смущало и не раздражало, а только умиляло. Даже ее дурацкая фраза, что она никому не расскажет.

Удивительно, полгода рядом со мной работал человечек, работал прекрасно, сметая на моем пути все преграды и трудности бизнеса, сглаживая любые бытовые проблемы, защищая меня ото всех, даже от меня самого. Я к ней так привык, что уже не мог бы без нее обойтись на работе. Я бы не выжил, мой бизнес бы не выжил, если бы Катенька вдруг уволилась. Это, как если бы сразу и навсегда полетела вся база данных компании, исчезла бы отовсюду. Все. Конец! Она стала мне необходима, как моя правая рука.

И вдруг я обнаруживаю у своей правой руки, у своего калькулятора в кроссовках, маленькую аппетитную попку и высокую девичью грудь, и тихий стон, когда ее касается моя рука, и жаркую страсть, когда просыпается ее чувственность, и глаза… Мама дорогая, какие у нее глаза! Кто придумал, что она некрасивая? Кто загнал ее в футляр? Я никогда больше не позволю ей носить ее дурацкие очки, и ее одежду я тоже выкину на помойку. Все, хватит, пора выбрасывать старый огромный халат. Пора выходить в свет.

Я потряс головой. Что-то меня занесло слишком далеко. Катюша вообще-то не позволяла мне распоряжаться ни ее внешним видом, ни, тем более, ее жизнью.

– Мон женераль, – в кабинет без стука ворвался мой вице-балбес, мой друг и соратник по прожиганию жизни, Роман Малиновский. – Докладываю! Костюмы висят в моем кабинете, кабинет заперт на ключ. У Киры получено именное приглашение на Лерочку, я заявил ее, как свою пару. С тебя разрешение на охмуреж Тропинкиной.

– Вольно! Все отменяется, о мой веселый друг.

– Что отменяется? Маскарад? Палыч, ты что сошел с ума? – Ромка сразу стал серьезным. – Да наши дамочки порвут тебя на тысячу маленьких Жданчиков, если ты им такой облом…

– Ромио, заткни фонтан и послушай. Никто маскарад отменять не собирается. Отменяется Лерочка и отменяется «свадьба», я просто объявлю о разрыве помолвки. Все остальное в силе. А да, отменяется твой охмуреж Тропинкиной. Оставь ее в покое, ей и без тебя хватило в жизни бед.

– Все еще хуже чем я предположил. Андрей, что случилось?

– Я, кажется, влюбился, Ромка.

– Оба-на! Ты? Влюбился? Вот это сюрприз. – Малиновский помолчал немного. – Андрей, а может, все не так печально? Может, ты не влюбился? Она что, не дала, и тебя это завело? Палыч остынь, хочешь я принесу тебе холодненькой водички?

– Боюсь, что не поможет.

– Тогда я знаю только одно средство, но стопроцентно излечивающее от любви.

– И какое?

– Нужно с ней переспать. И все, любовь как рукой снимет.

– О, мой недалекий друг. Во-первых, кто тебе сказал, что я хочу излечиться? А может, мне безумно понравилось это состояние? Может, я хочу болеть своей любовью. А во-вторых, с ней нельзя переспать, с ней можно только любить друг друга.

– Жданов, это случаем не заразно? А то я пошел, мне этот геморрой на фиг не сдался. – Ромка, и правда, пошел к двери, но передумал, вернулся к столу. – Кто она? Я ее знаю?

– Знаешь.

– Кто?

– Предупреждаю, чтобы нам в последний момент не менять костюмы с мушкетерских на загипсованных инвалидов, ни одного слова, оскорбляющего или унижающего ее я не потерплю. Ни одного, Ромио! Ты все еще готов услышать ее имя?

– Имя, брат, имя!

– Это Катенька.

– Какая Катенька? Лиозова?

– Нет. Это Катя Пушкарева.

Наступила такая тишина, что если бы за окном вдруг пролетела муха, мы услышали бы ее жужжание. Ромка смотрел на меня ошалевший, не зная как реагировать, не понимая, всерьез я говорю, или это у меня такая новогодняя шутка. Наконец он не выдержал и захохотал во все горло.

– Это лучшая новогодняя шутка, которую я когда-либо слышал.

– Это не шутка, Ромка. Это совсем не шутка.

– Во дурак-то, – глаза у друга расширились от ужаса.

– Ромио, ты просто ее никогда не видел без маски… Ты мне еще завидовать будешь.

– А я уже завидую! Такая экзотика, – он сделал руками жест, напоминающий клацанье челюстей акулы и тут же получил хук под ребра, – Андрюха, ты что всерьез? – едва отдышавшись спросил он.

– Все более, чем серьезно, Ромка…

========== Вы поедете на бал? ==========

POV Катя Пушкарева.

Это не могло быть правдой, никак не могло. Я просто вижу прекрасный сон вот и все, а во сне все может случиться, абсолютно все. И Андрюша может прийти ко мне домой с подарком, чтобы потом любить меня всю ночь. И я могу глядя на себя в зеркало гримерной «Мосфильма» видеть прекрасную таинственную незнакомку. Почему бы нет? Во сне это так естественно. Только бы не проснуться раньше времени, только бы успеть съездить на бал и спасти от козней злой волшебницы моего принца.

– Ну теперь ты мне веришь? – Юлиана с улыбкой смотрела на меня.

– Нет, конечно. Это всего лишь прекрасный сон. Я не могу быть ею, – я показала рукой на зеркало.

– Можешь, Катенька. Еще как можешь.

– Это костюм Золушки?

– Не знаю, это просто бальное платье, но если хочешь быть Золушкой, будь Золушкой.

– Тогда вы моя Фея! У вас и костюм подходящий.

– А я буду твоей Феей, договорились, девочка. Только условия про двенадцать часов я тебе ставить не буду. У меня совсем другие условия. Совсем другие.

– Какие? – я была готова на любые! Фея, которая из меня сделала вот такую красавицу одним взмахом своей волшебной палочки, заслуживала моего беспрекословного выполнения любых ее условий. Ну, разве что кроме продажи души.

– Если хочешь быть счастливой, слушайся меня сегодня беспрекословно. Согласна?

– Надеюсь, что вы не прикажете мне совершить экономическую диверсию или украсть компьютер со всей базой данных из кабинета президента, – вздохнула я.

– Ну, что ты, Золушка, я даже не попрошу тебя «прибрать в комнатах… вымыть окна, натереть полы, выбелить кухню, выполоть грядки, посадить под окнами семь розовых кустов, разобрать семь мешков фасоли – белую отделить от коричневой… познать самую себя… и намелить кофе на семь недель»*. Где моя волшебная палочка? – Юлиана взяла с гримерного столика реквизит. – «Сейчас-сейчас буду делать чудеса. Обожаю эту работу»*.

– Надо же, вы почти дословно помните фильм.

– Ошибаешься, девочка, некоторые куски я помню не почти дословно, а дословно, – и вдруг, без предупреждения она сменила тему, – Катя, ты очень его любишь?

– Кого?

– Не придуривайся. Ты очень любишь Андрея?

– Очень. Я так его люблю, что готова забыть все, что было, только бы ему было хорошо. Пусть и не со мной.

– А замуж за него хочешь?

– Да, – прошептала я.

– А пойдешь?

– Нет. Вот так, обманом? Нет, не пойду.

– А если и он этого захочет?

– Чтобы я пошла за него замуж? Юлиана, не смейтесь надо мной. Это больно.

– Сегодня волшебная ночь, кто знает, что за сюрпризы ждут мою Золушку? Ведь я же Фея. Ладно, шутки в сторону. Мне нужно на минутку отлучиться, а ты пока позвони Андрею и предупреди, чтобы он ничего не пил, особенно шампанское. Ты же слышала, что задумала Кира, правда? И черт его знает, когда она попытается начать выполнять свой план.

Юлиана вышла, а я, секунду поколебавшись, дрожащей рукой набрала тот самый номер, который вбил в мой аппарат он сам. После того, что случилось сегодня ночью было так страшно ему звонить и разговаривать с ним, словно ничего не произошло.

– Катенька, это ты? Как хорошо, что ты позвонила. Ты целый день не отвечаешь мне на мои звонки. Что случилось? Алло! Что же ты молчишь, Катенька? Алло! – я не молчала, я просто не знала, как к нему обратиться, на «вы» или на «ты».

– Андрей Павлович, здравствуйте, – наконец, решилась я. – Юлиана попросила вам передать, чтобы вы до ее приезда ничего не пили. Спиртное, я имею ввиду. Вообще ничего, а шампанское в особенности.

– Почему?

– Я не знаю почему, – черт, ну где же она? Я не знаю, что ему можно говорить, а что нет. – Но она очень просила чтобы вы не пили.

– Если ты пообещаешь приехать, то даю тебе слово, что я не прикоснусь к спиртному.

– Нет-нет, я не могу. Да мне и не в чем.

– Ты будешь праздновать со своим Колей?

Было что-то такое странное в его голосе, что я сразу поняла, скажи я «да», и он сейчас напьется. Удивительно, но в этом чудесном сне Андрюша меня ревновал. Честное слово, ревновал, по-настоящему.

– Нет, Андрей Павлович, я буду одна. Посмотрю телевизор и лягу спать.

– А родители?

– Они вчера еще улетели в Вологду, к папиному полковому другу.

– Не ложись спать, пожалуйста. Я приеду около двух и мы с тобой проведем Новогоднюю ночь вместе у тебя. Или, если захочешь, поедем ко мне. Правда у меня пустой холодильник, но это не страшно, я что-нибудь придумаю. А если и этого не захочешь, можем поехать на Воробьевы Горы, там будет гуляние. Что же ты молчишь, Катенька? Ты не хочешь, чтоб я приехал?

– Нет, я молчу, чтобы не проснуться и не оказалось, что мне это снится.

– Девочка моя! Я приеду. Слышишь! Я обязательно приеду. С Новым годом тебя, моя Снегурочка.

– Золушка, – прошептала я так, чтобы он не слышал.***К девяти часам вечера у Киры все было готово. Растворенные в воде таблетки шприцем с длинной тонкой иглой были впрыснуты во все бутылки с шампанским «трудолюбивой» Викусей, пока сама Кирюша примеряла готовое свадебное платье в мастерской у Милко. Венецианская полумаска Дамы, цвета слоновой кости, украшенная стразами, парчой и перьями, была в тон платья. Только утром доставленная из самой Венеции, она прекрасно завершала образ Киры-невесты.

Оставалось только встретить работницу ЗАГСа, переодеть ее в костюм Ангела, приготовленный Андреем для Лины Григорьевны из пошивочного цеха, дать ей инструкции. Затем нужно было сходить к Жданову, предложить выпить мировую, это была самая уязвимая часть плана. Андрей мог отказаться не только пить с Кирюшей, а и вообще разговаривать, уж больно грандиозный скандал сегодня пополудни она ему закатила. Потом нужно было переодеться самой и идти в демонстрационный зал, ждать, пока Андрей начнет разыгрывать свой спектакль. Ну, а там уж останется только выйти замуж и дать интервью со штампом в паспорте.

Но что-то явно пошло не так. Работница ЗАГСа все не появлялась и не появлялась. А телефон ее вдруг перестал отвечать. Кира начала нервничать… Ее счастье, что она и представить себе не могла, что бедная Викуся потратила кучу времени и сил, накачивая таблетками муляжи, что работница ЗАГСа, перевербованная Юлианой, и не думает приходить, а костюм Ангела давным давно экспроприирован из Кириного кабинета.

Как Виноградова и рассчитывала, прождав у лифта уже пятнадцать лишних минут, Кира потащила Вику в бар, резонно полагая, что и из бара они прекрасно смогут увидеть выходящую из лифта даму. Ну, или по крайней мере, дозвониться до нее.

А вот тут подружек поджидал второй сюрприз. Положа руку на сердце, можно честно сказать – убойный!

– Два кофе, – бросила Кира сквозь зубы. Парень за стойкой кивнул и занялся приготовлением напитка. – Викуся, что-то я не помню этого паренька. Разве это наш бармен?

– А кто еще? Просто он в маске, вот ты его и не узнала.

– Возможно.

– Ваш кофе, – парень подал две чашечки и девушки на секунду потеряли дар речи, так красиво на пенке были нарисованы розы. – Это тоже вам, за счет заведения.

– Что это?

– Коктейль «С Новым Годом».

– Спасибо, – Викуся пригубила золотистый напиток, украшенный вишней и мятой. – Ммммм… Вкусно!

– С наступающим вас, – бармен отошел к кофемашине.

– И правда очень вкусно, мягко и некрепко, – Кирюша вынула соломинку и осушила бокал в несколько приемов. – Повтори, пожалуйста.

– И мне тоже, – сказала Викуся через минуту.

Ну, откуда подружкам было знать, что и бармен не тот, и коктейль-обманка. За кажущейся мягкостью и небольшим градусом, скрывался самый убойный коктейль «Зомби», одной порции которого вполне хватало, чтобы свалить с ног настоящего мачо. Секрет этого коктейля хранится в большой тайне, но мы-то знаем, что на 70% это ром Бакарди 151, тёмный и светлый ром, смешанные с соками ананаса, апельсина и лайма, абрикосовым бренди, одной ложкой сахара, а также сладкий сироп гренадин, для убойного эффекта, и лед…

Комментарий к Вы поедете на бал?

* Цитаты из фильма “Золушка” 1947 г. с Я. Жеймо и Ф. Раневской.

========== В канун Нового Года ==========

POV Андрей Жданов

– Андрюха, ты что всерьез? – едва отдышавшись от хука под ребра, спросил меня друг.

– Все более, чем серьезно, Ромка. Она удивительная, нежная, тонкая, теплая и такая родная, как будто мы вместе уже долгие годы. Понимаешь? Ты понимаешь меня?

– Вот и хорошо, вот так и относись к ней, как к старой, давно прочитанной книге.

– Малина, ты так ничего и не понял. Катенька для меня… Как же тебе объяснить? Если это прочитанная книга, то она настольная, которую хочется читать и перечитывать, каждый раз находя какие-то новые намеки, полунамеки и сюжетные ответвления.

– Да ты, батенька, поэт. Это же надо такую фразу завернул. Вот это тебя накрыло, не дай Бог никому. А давно накрыло-то? Вроде еще вчера у тебя с Лерочкой роман был.