Текст книги "Во всём виноват ты (СИ)"

Автор книги: Freya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Не присматриваюсь к лицам прохожих и припаркованным авто. Просто окидываю их беглым взглядом. Знаю, что выхвачу твой облик из любой расплывчатой абстракции. И всё же понимаю, что это бред. Что я делаю?

Чуть сбавляю газ, вот только мысли не замедляют ход. Всё так же звонко бьют по вискам, так же безжалостно полосуют сердце. Где ты, малыш?

***

И вдруг как разряд тока. Сердце пропустило удар, когда усталые глаза поймали что-то неразборчивое боковым зрением. Просто расплывчатое тёмное пятно в окружении сверкающих огней, да только почему так в груди кольнуло?? Выжимаю педаль тормоза, и Порш с визгом замирает возле тротуара. Сижу, словно пытаясь отдышаться, всё так же крепко вцепившись в руль, и почему-то боюсь повернуть голову вправо. Что там? Что?

Рёв сирен, мигание огней, но только взгляд испуганно упирается в собственные дрожащие колени, а в голове рефреном бьётся твоё имя. Крис.

Всего пол-оборота, всего один короткий взгляд и безумие накрывает с головой.

КРИС! НЕТ, КРИС!

Сломя голову несусь туда, бегом. Спотыкаясь на непослушных ногах, забыв про проезжающие мимо машины, про не заглушенный мотор и распахнутую дверь. Бегу туда, к обочине дороги, где собрались полицейские, врачи, прохожие – несколько машин с мигалками и серебристая Тайота чуть поодаль, со включенной аварийкой. А вся суматоха – вокруг большой непонятной конструкции. Что там? Почему так страшно? Теперь подсознание, наконец, дало ответ. Это смутное тёмное пятно, на самом деле искорёженный автомобиль. Легковушка со смятым в гармошку капотом и выбитым лобовым стеклом. И как бы сильно не был изуродован перед, по легкоузнаваемому значку на багажнике понять не сложно – BMW. Чёрный.

Твой.

– Крис! – вырывается гортанный крик, а может я орал лишь в собственном сознании. Ужас, охватывающий всё твоё естество, выпускающий наружу то, чего не позволял себе уже много лет. Слёзы. Болючие и неудержимые. Режущие глаза. Страшные слёзы.

И боль, зажавшая сердце в тиски – мёртвое сердце, отказывающееся биться. И снова твоё имя. И снова крик.

– Отойдите, пожалуйста, – голос высокого мужчины в полицейской форме, его сильные руки преграждающие путь.

– Нет, пустите. Крис! Что с ним? Что с водителем BMW?

– Врачи увезли на скорой. Сейчас пытаются помочь женщине, что сидела рядом, а тот, что на Камри был, – в медицинском фургоне. Почти не пострадал, – говорит ровно, будто стараясь меня успокоить.

– Женщине? – чуть слышно, не понимая смысла сказанных слов.

– Да. А вы родственник? Вам сообщить адрес больницы?

– Родственник? – снова ни черта не понимаю. Каша в голове, сплошная путаница. Вот только женщина. Какая женщина?..

Смахиваю слёзы рукавом пиджака, стараясь сфокусировать взгляд. Отдышаться, поднять глаза и посмотреть туда. Разглядеть то, что должен был заметить сразу.

Номера.

Не твои.

Другие цифры, другие буквы. Совсем другие.

НЕ ТЫ! Слава Господу, Крис, НЕ ТЫ!

И снова не прошенные слёзы на глаза, и колени подгибающиеся не от веса собственного тела, а от груза пережитых эмоций. Таких острых, таких бешенных, таких страшных, что от одного воспоминания всё сжимается в груди.

– Не ты. Не ты. – шепчу, наверное, вслух, медленно опускаясь на ледяной асфальт и не чувствую ничего кроме бешено бьющегося сердца. Снова бьющегося. Благодарящего судьбу за то, что это, – …Не ты…

– Вы в порядке, сэр? Может, позвать врачей? – сильные руки помогают мне присесть на бордюр, поддерживая, не позволяя упасть.

– Нет, не надо врачей. Помогите женщине, – вспоминаю слова, о том, что сотрудники скорой ещё пытаются спасти ей жизнь.

– Так вы чей-то родственник? Или друг?

– Нет, к счастью нет, – отрицательно качаю головой, ежась от холодного ветра, и пытаюсь изобразить улыбку, вот только губы дрожат, а слёзы продолжают течь. Блять. Неужели это взаправду? Неужели я подумал, что это можешь быть ты, малыш? Подумал и умер на секунду, решив, что теряю тебя. Нет, уже потерял. Речь не о ссоре или глупых словах, речь о жизни, Крис. О твоей жизни, которая мне давно дороже собственной. И эти слёзы… Я забыл, что это такое. Забыл, какие они сильные, какие безжалостные. Забыл, какие они болючие, когда думаешь, что потерял самое главное. Как будто сердце из груди вырвали. ТЕБЯ вырвали из моей души. Крис, малыш… Но это не ты. Не ты… И я готов целовать асфальт, усыпанный битым стеклом в благодарность за то, что это не твоя машина сейчас похожа на груду металлолома. Что не твоя жизнь висит на волоске. И боже помоги тем, кто пострадал в этой аварии, но всё это уже не имеет для меня значения. Главное, что это НЕ ТЫ.

***

Я приехал домой лишь спустя час.

Хоть и ехал медленно, спокойно выжидая все стоп-сигналы светофора, всё равно большую часть времени провёл там, на обочине. Сидя за рулём своей машины и пытаясь унять упрямые слёзы. Не помню, о чём думал. Не помню, дышал ли. Да, наверное, дышал. Может даже курил – помню солёную влагу на губах с привкусом никотина. Помню, как постепенно восстанавливало ритм сердцебиение. Как постепенно переставали дрожать пальцы. Как медленно проходил ледяной озноб. Я кутался в пальто, стараясь побыстрее согреться, включал обогреватель сильнее, но холод отступал всё равно слишком медленно.

Я не торопился уезжать. Не знаю даже почему. Безумие растворялось вместе с тревогой. Уходило прочь вместе с болью и страхом. Сменяясь пугающей ясностью абсолютно трезвого разума.

Всё потеряло смысл и обрело его заново. Всё изменило значение. Всё, кроме тебя, малыш. Ты по-прежнему не покидал моих мыслей. Только больше не хотелось куда-то бежать, искать тебя, судорожно придумывая план по возвращению домой. Добровольному или насильственному. Всё стало глупым, всё стало неважным. Важна лишь твоя жизнь. Важно лишь моё желание всё вернуть, а значит, всё будет хорошо. Я всё исправлю. Обязательно исправлю. И если нужно будет встать на колени и умолять выслушать меня – я это сделаю. А если не захочешь слушать с первого раза – буду следовать за тобой по пятам и снова просить прощения, и снова молить вернуться. Всё будет. Всё так и будет.

Едва я осознал, насколько всё изменилось, как в окно автомобиля постучались. Полицейский. Тот самый, что не пускал меня к разбитой тачке, которая теперь для успокоившегося разума не имела почти ничего общего с твоей. Другая модель, двухдверная. Что уж говорить про номера. Но тогда эти мелочи были где-то на втором плане, а на первом – мысль о том, что ты пострадал. И по большому счёту из-за меня.

Мужчина махнул рукой, и я опустил стекло:

– Женщину вроде откачали. Крови много потеряла, но сказали, что шансы хорошие. Увезли вслед за мужем. Вы точно не хотите поехать в больницу? – уточнил полицейский, ещё раз оглядывая моё бледное измученное лицо.

– Нет. Но спасибо, что сказали. Извините за беспокойство, – благодарно улыбаюсь в ответ и действительно чувствую облегчение, что все живы. Ведь на их месте мог быть ты.

Мужчина с пониманием кивает и возвращается на противоположную сторону дороги. И только теперь я осознаю, что ждал этих новостей. Не мог уехать отсюда именно поэтому.

Зажигание, поворотник и на ближайшем светофоре разворот назад, домой.

***

Не знаю, какой сейчас час. Темно. И тихо. Только не в моей голове.

Лежу на холодной постели, чуть прикрывшись одеялом, как это обычно делаешь ты. Где-то на полу валяется пиджак и брюки, мобильник, ключи от машины. На мне всё та же окровавленная сорочка, расстёгнутая до середины. Только нет сил снять её целиком. Я просто лежу, уставившись в одну точку, и понимаю, что эта первая ночь за последние полгода, когда я вынужден засыпать в этой постели один. Без тебя, малыш.

Холодно. Пусто. Немного больно. Нет, это просто головная боль вернулась, чтобы напомнить о нашей последней встрече в клубе. Сердце уже не болит. Оно засыпает, измождённое этой долгой ночью. Оно засыпает, а я не могу. И не только потому, что тебя нет рядом. Всё эти чёртовы мысли.

Я знаю, что сегодня уже ничего не изменить. Но будет завтра. И будет новый шанс всё исправить. И чего бы то ни стоило, я им воспользуюсь.

Наверное, я всё уже решил, хотя и смущаюсь этих странных мыслей. Знаю, что сделаю и что скажу. И пусть весь мир встанет с ног на голову, – это мой единственный шанс. Как бы ни было страшно и стыдно, я тебя уже НИКОГДА не отпущу.

Крис.

***

***

Это всего лишь дверная ручка. Но тогда почему так страшно?

Я в последний раз открыл ключами дверь нашей квартиры… Нет. Твоей квартиры, Кайт. Так ты сказал. И я должен поверить в это? Просто принять?

Должен.

Блять. Почему всё так вышло?

Та встреча в клубе. Пьяный и весёлый, ты обжимался с очередным смазливым мальчишкой. И вроде всё как всегда. И пора бы привыкнуть. Но только, кажется, я никогда не привыкну. Никогда.

Потому что люблю тебя, Кайт, знаешь? Знаешь.

И всё равно послал меня к чёрту.

И я всё понял. Поистерил, покричал, набил тебе морду и даже вволю наплакался, припарковав тачку где-то поодаль клуба. Потом извинился перед Стивом и отвёз его в гостиницу. Сам снял соседний номер, вот только понимал, что не смогу заснуть. Просидел пару часов в пустом баре. Выкурил несколько сигарет, которые не фига не помогали. Подумывал напиться, но что-то остановило. Поднялся в номер, завалился на холодную одинокую кровать и понял, что ещё не всё выплакал. Ревел как девчонка несколько часов к ряду, колотя подушку, и злился на самого себя, зная, что ты бы никогда не проронил и слезинки ни в чью честь и лишь посмеялся бы, назвав истеричкой. Только больше не назовёшь. Потому, что я больше не вернусь. Потому что больше тебе не нужен. И был ли нужен вообще?

А потом я просто уснул, обессиленный и разбитый.

И проснувшись утром, знал, что сделаю. Приведу себя в порядок, отвезу Стива в аэропорт и ближе к вечеру приеду за вещами, надеясь, что ты снова зависаешь в клубе. От мысли, что я больше не вернусь в эту квартиру, где мы прожили почти полгода, становилось так тяжело, что иногда я был готов сдаться. Готов был наступить на горло собственной гордости и попросить прощения за твой разбитый нос. В конце концов, это действительно было слишком. Так просто вышло, понимаешь? Вот только знаю, что глупо и бессмысленно. Знаю, что это ничего не изменит. Ты снова сделаешь вид, что ничего не было, и я соглашусь играть в эту игру, забив на собственное эго, лишь ради того, чтобы ты снова заснул рядом. Вот только не выйдет из этого ни хера, знаешь?

Все те месяцы, пока мы были вместе, действительно ВМЕСТЕ, пока ты забыл про свои тусовки в «HM» и трахи на стороне. Пока ты был только МОИМ. Я был почти счастлив. Я почти поверил, что ты… Боже, Крис, какой же ты дурак!

Нет, Кайт. Хватит играть с моими чувствами, хватит разбивать мне сердце, когда оно меньше всего этого ждёт. ХВАТИТ. Я не прощу и не вернусь назад, как бы ты этого ни просил. И ты не попросишь, я знаю. Потому что ты – это ты. А я… А я дал себе твёрдое слово, что последний раз переступаю порог ТВОЕЙ квартиры. И будь что будет.

Скрип открывшейся двери, осторожный шаг в объятья сумраку прихожей и убивающей тишины. Тебя нет?

Но внезапно замечаю тусклый свет со стороны спальни и приглядываюсь, делая шаг вперёд.

Хруст под ногой. Что это?

Боже…

Невольно возвращаю ногу назад, пока глаза ошалело взирают на длинную дорожку из белых орхидей, ведущую в спальню. Изящные бутоны словно светятся в полумраке – множество белых расплывчатых пятен, рассыпанных по тёмным прямым стеблям. Их так много, что не возможно уцепиться взглядом за один конкретный цветок – просто взираешь на всё это великолепие сразу. Кайт, что это?

Робкие шаги вперёд, по краю дорожки, боясь снова наступить на эти хрупкие очаровательные создания. И вот я уже стою на пороге спальни, ещё более изумлённый, чем в начале пути.

Ты сидишь на краю кровати, усыпанной всё теми же белыми орхидеями. Чуть ссутуленный, устало опрокинувший голову вниз, так что лицо завесили отросшие тёмные прямые волосы. Руками облокотился о разведённые колени. На тебе тот же костюм, что был прошлой ночью. Чуть помятый пиджак, брюки, только рубашка другая – чёрная, шёлковая. Ты знаешь, что я пришёл, но упрямо смотришь в пол, будто боясь обернуться. А моё сердце предательски бьётся о рёбра, желая броситься к тебе в объятья.

– Я такой еблан, Крис… – чуть хрипло, куда-то в пол, а потом уже громче, поднимая на меня свой измученный взгляд. – Я такой придурок.

И эти чёрные глаза, сверкающие даже в тусклом свете бра. Такие невероятные, что нет сил сопротивляться воспоминаниям о том, как впервые увидел их. Только сейчас они совсем другие. В них ВСЁ другое! Что? Усталость, страх, невесёлая ухмылка, вина, нежность, боль, надежда? Я бы поклялся, что заметил там чуть выступившие слёзы, но лёгкий полумрак не позволял мне утверждать со стопроцентной уверенностью. Да и это казалось полным бредом.

Ты снова опустил взгляд. Что с тобой, Кайт? Разве это ты? Не верю. Только сердце верило и неслось вскачь на встречу тебе. Нет, подожди, родное. Подожди и послушай. Я не сделаю ни шага вперёд, пока ты снова не заглянешь мне в глаза и не ответишь, что здесь происходит? Так сказал гордый разум, не зная, что любящее сердце всё уже давно простило…

– Присядь, пожалуйста, – продолжил ты, и я даже вздрогнул, услышав такую осторожность в твоём напряжённом голосе. Ты медленно откинул голову в сторону, указывая на белый кожаный пуфик, стоящий рядом с кроватью, а я мысленно усмехнулся, понимая, что ты впервые предлагаешь его использовать по назначению. Эта мысль заставила чуть-чуть расслабиться разболевшиеся от напряжения мышцы, и я шагнул вперёд, опускаясь на мягкое кожаное сидение. По-прежнему молча. Понимая, что сегодня говорить будешь ты. И пальцы безвольно дрожали, от осознания того, что ещё никогда ты не выглядел таким взволнованным и серьёзным.

– Я кретин, малыш, – говоришь ты, поднявшись с кровати и выпрямляясь в полный рост прямо передо мной. Не поднимаю головы, просто ловлю твой взгляд, смотря исподлобья, пытаясь понять, о чём именно ты говоришь. Стесняешься этой горы цветов? Да, наверняка и это тоже. А что ещё?

– И если ты снова решишь ударить меня, я не стану сопротивляться. Заслужил.

Не могу сдержать глупую ухмылку, вспоминая о том «разговоре» в «HM», и понимаю, что вряд ли когда-нибудь снова рискну поддаться такому безумию. Хотя не скрою – было приятно смотреть как ты, удивлённо прикрываешь ладонью разбитый нос, теряя контроль над вестибулярным аппаратом. Ты не мог поверить, что удар был таким сильным? Да, честно говоря, я и сам не мог поверить. Давно не решал вопросы кулаками.

– …То, что было в клубе, – продолжаешь ты, стыдливо опуская глаза в пол. Тебе стыдно?! – …это было… – не можешь подобрать слов. – Это не повторится! Никогда!

Я невольно приоткрываю пересохшие губы от удивления. Это что, обещание? Зачем ты обещаешь мне что-то, Кайт? Впервые со дня нашей встречи, ты что-то МНЕ обещаешь. Я не понимаю.

– Я заглажу вину перед Стивом, даю слово.

Стив? Да причём тут Стив? Он уже на полпути во Францию, цел и невредим. Правда убеждён, что мой «теперь уже бывший» любовник «полный мудак» и «таких нужно держать в клетке, чтобы на честной народ не бросались». Да, он всё знает про нас. Я сам рассказал брату и про свою ориентацию, и про то, какие на самом деле отношения связывают ведущего копирайтера и нового директора «InversE». Просто ближе него у меня никогда никого не было. Он был моим лучшим другом с 12 лет, и я не сомневался, что он всё поймёт. И Стив понял, сказав, что это моё личное дело и ничего по большому счёту не меняет. И даже согласился переночевать в доме, где я живу со своим любовником, когда я ему и об этом рассказал. Рассказал обо всём, кроме этой долбанной кружки. А когда узнал, что произошло в моё отсутствие, долго не мог понять – каким чокнутым придурком нужно быть, что избить человека из-за какой-то дурацкой кружки? Избить не просто постороннего, а моего двоюродного брата?

Я был зол, заводя свой BMW и направляясь в «HM». Стив рассказал что-то про бэк-румы, и я сразу понял, куда ты отправился. Я был безумно зол и никак не мог поверить, что ты действительно сказал мне убираться из ТВОЕЙ квартиры. Я не верил.

А потом та встреча. Ты, пьяный, вполне довольный жизнью, тискающий смазливую малолетку в центре танц-пола. И злость превратилась в ярость. А потом в боль. А потом снова в тупую безрассудную злость. И я уехал, черкнув короткую записку. И пофиг. Просто не было сил. Я ничего не понимал.

А сейчас понимаю ещё меньше. Что происходит, Кайт?

– Прости меня, малыш, – вижу, как ты медленно опускаешься на колени передо мной и в душе всё переворачивается. Как это? Зачем?

– Я конченый идиот, знаешь? Вот только я никогда тебя не отпущу, – а это уже уверенно, громко, глаза в глаза.

– Ты сам велел мне убираться из своей квартиры, – бормочу первое, что приходит в голову, хотя бушующие внутри эмоции совсем не те, совсем не о том.

– Это НАША квартира, Крис. НАША! И блять, ты как никто другой это знаешь. Знаешь, ведь? – чуть тише, боязливо.

– Знаю, – произношу это и сам офигеваю, что так легко сдался.

– Спасибо, – это уже едва слышно, куда-то в пол, опуская голову мне на колени, и я просто теряю рассудок от высшей степени удивления. И улыбаюсь, как придурок, потому что стало гораздо легче, как только ты снова меня коснулся.

– …Никогда больше не смей уходить, понял? – а вот этот тон уже больше напоминает тебя, Кайт. – Даже если я полный мудак и облажался дальше некуда.

– Ты же пообещал, что этого больше не повторится, – ухмыляюсь в ответ, перебирая пряди твоих волос дрожащими пальцами.

– Блять, Крис. Ты понял, о чём я! – поднимая голову, нервно заглядывая в мои улыбающиеся светлые глаза. Понял я, понял.

– Иди сюда, – обхватываю ладонями твоё бледное лицо и притягиваю к свои губам. Я всё понял, Кайт. Это и так больше, чем могут вынести наши сердца. Больше, чем ты сам можешь себе позволить. Я всё понимаю. Это мольба, это почти признание, и я всё прекрасно понимаю.

Нежный поцелуй этих родных мягких губ. Любимые руки, прижимающие крепче. Горячее дыхание, обжигающее ухо:

– А это, чтобы ты не забывал, ГДЕ твой дом, – шепчешь, зарываясь носом мне в волосы, и я не понимаю, о чём ты, пока, наконец, тепло твоих рук, сжимающих мою правую ладонь, не сменяется прохладным прикосновением металла. Опускаю взгляд и теряю дар речи, в который раз за этот «разговор».

Ошалевшим взглядом впиваюсь в кольцо, неизвестно откуда возникшее на безымянном пальце моей правой руки. Красивое, золотое по краям и с серебристой полоской в центре, обрамлённой двумя рядами маленьких едва заметных камушков. И зная тебя, даже боюсь подумать, что это за камни и во сколько тебе это обошлось. Хотел бы оторвать взгляд от этого чуда и заглянуть тебе в глаза, вот только ты по-прежнему уткнулся лицом мне в плечо и отказываешься выбираться из своего убежища.

– Что это? – шепчу словно в бреду. Потому что просто не верю в реальность происходящего.

– Блять, Крис. Ну, вот не надо, а? Сам всё видишь, – наконец отстраняешься от моего плеча, но всё равно блуждаешь взглядом по полу, не поднимая лица к свету.

– И как же это должно помочь мне не забывать, ГДЕ мой дом? – улыбаюсь просто потому, что невозможно сдержаться, видя, как ты смущаешься и злишься за это на самого себя.

– А там, блять, гравировка с твоим домашним адресом на внутренней стороне! – злобно чеканишь в ответ, поднимаясь и нервно отшатываясь в сторону.

– Дааа? – продолжаю смеяться. – Как любопытно посмотреть, – опускаю взгляд на руку и начинаю медленно стаскивать кольцо, а ты замираешь, стоя ко мне спиной.

– Хоть раз снимешь – придушу нах…

Тихо, но до дрожи в коленях серьёзно. И я тут же отдёргиваю пальцы. А ты всё молчишь, словно ждёшь очередной колкости в ответ.

– Дурак ты, Кайт, – поднимаюсь и подхожу так близко, что ощущаю тепло твоего тела. Склоняюсь к твоей обнажившейся шее и целую её, обвивая руками крепкий напряжённый торс. – Самый любимый дурак…

И знаю, что ты улыбаешься.

========== Пленяясь взглядом хищника ==========

***

– Эй, ты куда это собрался?

– Домой.

– А почему так рано? Ещё и полуночи нет! Золушка, вы нарушаете условия контракта!

– А ты, я смотрю, себя крёстной феей возомнил?

– Конечно. Я же исполняю все твои желания.

– Мои?

– Ну, хорошо. И свои тоже.

– …

– Крис, ну останься ещё хоть на часик, а?

– Не могу.

– Ну, пожаааааалуйста! Хочешь, я тебе… массаж сделаю?

– Спасибо, и так, уже размялся.

– Ну, Криииис! Куда ты вечно торопишься? Номер же сам до утра оплатил. А я там джакузи видел…

– Вот и наслаждайся.

– А ты?

– А я не могу.

– Ну, почему?

– Мартин, достал, сам прекрасно знаешь! И отдай мои штаны!

Гневно вырываю из рук зеленоглазого упрямца свои чуть помятые серые брюки. Ну, вот! Опять испортил мне костюм! Ну, что за несносный мальчишка? И зачем я вообще согласился на эту встречу?

Ну да, я много работал на этой неделе – готовил отчёты для налоговой – отец ежеминутно напоминал о важности этих документов. Особенно в свете тех событий, что ожидают фирму в ближайшем будущем. Завтра важный день. И потому я никак не могу остаться. Прости, Мартин. Дела, дела… Хотя, какого чёрта, – я просто не хочу!

– Вот вечно ты так, Златовласка, – обнажённый парень, едва прикрывшись мятой белой простынёй, откинулся на подушку, смахивая со лба непослушную косую чёлку. Окидываю хозяйским взглядом узкие плечи, худое чуть бледное тело с выпирающими ключицами и серебристым колечком в правом соске. Такое же, как и в брови. И в левом ухе. И на нижней губе. Хотя вру. Из губы кольцо он всё-таки вынул. И штангу из языка, кажется, тоже. Знает, что я не перевариваю весь этот его пирсинг. Хватит и крашеных чёрных волос.

Меня просто убивает этот эмошный имидж Мартина: в конце концов, парню уже почти 20 – пора взрослеть, а тут детский садик полным ходом: игрушки и сказки про принцесс. Вот только ни одной из них не светит встретить своего ненаглядного принца, ибо Мартин непременно познакомится с ним раньше, очарует его своими изумрудными глазами и пушистыми ресничками, а потом быстренько заманит к себе в постель, сделав потенциального жениха полностью недееспособным для женского пола. По его словам, так бывало уже не раз. И зная упрямый характер Мартина, я почему-то склонен ему верить.

– И не называй меня Златовлаской, – поправляю галстук перед зеркалом, а в отражении уже мелькает обнажённая бледная задница, бесцеремонно щеголяющая по номеру явно не из благих побуждений.

– А мне нравится так тебя называть.

– А мне не нравится! – фыркаю в ответ, делая вид, что не замечаю его неумелых попыток соблазнить меня. И что за несносный мальчишка? Впрочем, в постели он более чем сносен. Получше многих. Интересно, когда он успел набраться опыта?

– Хорошо, давай заключим договор, – ухмыльнулся Мартин, откидывая длинную чёлку с глаз, чем снова вынудил меня раздражённо хмыкнуть – нет, ну подстригись нормально и не будет ничего в глаза лезть! Хм, это с каких пор я говорю, как мой отец? Ладно, проехали.

– Какой ещё договор? – принимаюсь шнуровать ботинки, присаживаясь на край кровати, а Мартин с разбегу плюхается рядом и продолжает разрушать прекрасную тишину в моей голове своей надоедливой болтовнёй.

– Я больше не буду называть тебя Златовлаской, а ты за это сходишь со мной завтра в «Reborn»! – радостно выпаливает черноволосое недоразумение, обхватывая меня со спины и целуя куда-то за ухо. Щекотно. Напрягает.

– Куда? – переспрашиваю, хотя на самом деле даже не пытался вникнуть в суть его гениального предложения.

– Ну, клуб такой есть. Тебе там понравится, – уверенно констатирует Мартин, а я оборачиваюсь к нему, демонстрируя ледяной взгляд а-ля «мальчик-ты-чегото-попутал». Но парень смиренно выжидает ответа, продолжая улыбаться своими по-детски невинными глазками. Да уж, чего только не видала в свои юные годы эта «сама невинность»!

– Исключено, – поясняю я, и лишь тогда зелёные глаза грустнеют, а губки надуваются бантиком. Он что, серьёзно? Меня ждёт каприз в стиле «мама, хочу шоколадку!»? Этого ещё не хватало. – Ты же знаешь, я не хожу по такого рода заведениям.

– А «Reborn» и не такого рода! Это обычный ночной клуб.

Удивлённо вскидываю бровь и даже на секунду замедлился, накидывая пиджак.

– И в чём подвох?

– Ни в чём. Обычный клуб. А тематическая тусовка собирается там по средам как бы без афиш. Так что если кто понравится – можно глазками стрельнуть и продолжить общение за пределами клуба. А если не хочешь быть пропаленным по теме, то просто сделай вид, что не вкурил, прикинься ничего не знающим натуралом. Можешь даже девочку для вида снять. Я ж знаю – тебе это ничего не стоит. Ты ведь такой красавчик, – Мартин снова подкрался, воспользовавшись моим замешательством и усыпляя мой усталый разум своей сладкоголосой речью. – Особенно в этих дорогих костюмах, – худенькие шаловливые ручонки обхватили меня со спины и принялись расстёгивать пуговицы пиджака, которые я всего пару секунд назад с таким усердием застёгивал.

– Ты решил задобрить меня комплиментами? Я на это не ведусь, мальчик, – пытаюсь высвободиться, хотя и не спорю, что прикосновение его рук приятно, да и эти поцелуи в шею… Фак. Нужно прийти в себя.

– Я просто предлагаю – не хочешь, не соглашайся. Но я же не на свиданку тебя зову, – ухмыльнулся Мартин, отстраняясь и гордо дефилируя в сторону окна, подхватив с тумбочки пачку сигарет. – Мне просто пойти не с кем, а совсем одному как-то скучно, – тонкие пальцы выхватили из пачки сигарету и поднесли к пухлым розовым губам. По телу почему-то побежали мурашки. Почему-то? Да потому что ещё полчаса назад эти губы, обхватывали кое-что поинтереснее сигареты. Фак.

Вот теперь я вспомнил, почему согласился на его предложение. Парень улётно делает минет и весьма горяч в любой роли. Впрочем, это было единственным его достоинством. А про недостатки, такие как возраст, характер, стиль (а вернее, его отсутствие, на мой взгляд), я уже упоминал. Всё это делало Мартина отличным любовником на ночь, но не более того. По правде говоря, желания заснуть с ним в одной постели у меня никогда не возникало, но вот задержаться ещё на часик, чтобы совсем не спать… Пожалуй, я так бы и сделал в любой другой раз. Но завтра важное совещание, и я непременно хочу выспаться, чтобы выглядеть на все сто.

– Ну, так что скажешь? – парень чиркнул зажигалкой, стараясь выбить огонёк. С первого раза не вышло.

– Брось бяку, – выхватываю у него сигарету и осторожно чмокаю его припухшие губы, удерживая за подбородок.

– Как скажешь, Златовласка, – ухмыляется это пирсингованное чудо. – Закурю, когда ты уйдёшь.

– Умница, – треплю парня по чернявой макушке, – Вот без меня – травись на здоровье!

По крайней мере, этот паренёк вызывает у меня уважение. Мартин всегда говорит всё как есть. «Криииис, ну давай встретимся! Ну, мне оооочень надо!» И никаких фальшивых «я так скучал», «может сначала поужинаем?». Этот мальчишка прекрасно знает, что ему надо. Как и я. Нам обоим иногда просто «надо».

– …И чтобы больше я не слышал этого дурацкого прозвища, – вполголоса, уже застёгивая пальто у двери.

– Так ты согласен? – радостно выкрикивает маленький террорист, даже не пытаясь скрыть своего восторга.

– Завтра вечером заеду за тобой.

– Договорились, – продолжает улыбаться Мартин, а я уже жалею, что подписался всю завтрашнюю ночь работать нянькой для этого эмо-переростка.

***

Нервно окидываю взглядом собственное отражение в зеркальной стенке лифта.

Вот же идиотизм. Волнуюсь, как мальчишка.

Мальчишка в дорогом, идеально сидящем костюме, белоснежной сорочке и шёлковом галстуке. Мальчишка, который выглядит как топовая модель на показе Gianfranco Ferre. Голубые глаза, золотистые волосы, аккуратными волнами спадающие до середины подбородка, обаятельная улыбка – и никто никогда не услышит скрежет моих белоснежных зубов.

– Придержите дверь! – пронзительный женский крик заставляет меня очнуться, и лишь когда двери лифта плавно начинают закрываться, я догадываюсь нажать на «Stop».

– Большое Вам спа… – и прежде, чем я успеваю разглядеть лицо моей будущей попутчицы, на меня приземляется кипа бумаг вместе с их неуклюжей хозяйкой. – Простите!

Бумажный ураган, наконец, утих, и двери лифта закрылись позади сидящей на коленях девушки.

– Давайте, я помогу, – опускаюсь и наши взгляды сталкиваются на расстоянии нескольких сантиметров. Вот теперь можно и рассмотреть это смущенное личико – карие глаза, едва заметный мейк, короткие тёмные волосы. Стройная девушка в бежевом пиджаке и узкой классической юбке. Невысокие шпильки, изящные ножки. Её можно было назвать милой. Впрочем, из меня весьма хреновый ценитель женской красоты.

– Спасибо большое, – через пару секунд бумаги были снова собраны в стопку, и девушка, робко опираясь на протянутую руку, привстала с колен.

– Вы давно участвуете в забегах на шпильках?

– Что? А! Сегодня второй день. Только устроилась, – симпатичная незнакомка одарила меня смущенной улыбкой.

– Вам на какой?

– Двадцать пятый.

Хм, значит, работает у нас? Мило.

– А мне на двадцать третий, – нажимаю кнопку, и лифт трогается с места.

– Вы извините, что я на вас налетела. Просто никак не привыкну к каблукам. А здесь дресс-код строгий.

– Работаете в «InversE»? – уточняю из чистого любопытства.

– Вроде да. Хотя, честно говоря, думаю, что меня уволят ещё до конца испытательного срока. Я устраивалась личным ассистентом директора, но похоже, его нынешний секретарь уже подготовил эту должность для себя. А меня просто гоняет со всякой мелочью, ждёт пока где-нибудь напортачу, чтобы повод был избавиться. Этот Джим – сущий дьявол!

О да, Джим. Дьяволом я бы его не назвал. Так, мелкий проказливый чертёнок. Хотя меня умиляет, как он прыгает передо мной на задних лапках, понимая, что скоро Арт оставит пост директора агентства. А нагретое местечко отдавать без боя он не намерен. Впрочем, Джим весьма хорошо справляется с делами, да и на вид. Высокий, симпатичный, в этих неизменных очках. Чёрные волосы, точёные скулы.

И я бы его да.

Но сейчас не об этом.

– Простите, а как Вас зовут? – внезапно понимаю, что разговор завязался сам собой, а вот именем своей попутчицы поинтересоваться я не удосужился. Невежливо как-то.

– Оу, – смутилась девушка. – Митчелл.

– Ну, зачем же так официально?

– Нет, нет, – снова обворожительная улыбка. – Это моё имя. Митчелл Уилсон.

– Даже так? – удивлённо вскинутая бровь, и девушка тут же решила, что эта ситуация нуждается в пояснении.

– Ну, мой отец, в третий раз забирая из роддома дочку, всё-таки смирился с тем, что наследника у него не будет. А вот обещание назвать сына в честь погибшего на войне товарища, это слово чести. Маме пришлось согласиться.