Текст книги "Во всём виноват ты (СИ)"

Автор книги: Freya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Медленно удаляюсь в комнату, прикрывая за собой дверь, и не могу перестать улыбаться, представляя, как она сейчас там стоит в одиночестве и медленно начинает звереть. Да уж, Сибил, до тебя всегда туго доходит. И всё же, если бы не ты, пришёл бы Крис в себя? А в том, что он наконец вернулся, я не сомневался. Видел этот огонь в глазах. Слышал. Чувствовал волны возбуждения, исходящие от него, накрывающие лавиной. Малыш, ты ведь снова со мной?

Поднимаю глаза и вижу тебя, расхаживающего по комнате взад-вперёд и активно жестикулирующего:

– Нет, ты только подумай! Кофе ей, с молоком, бля! Будет ей кофе! С мышьяком, курица тупая!

– Ну, она всё-таки моя сестра, – хочу выглядеть серьёзно, но только ни хрена не выходит. Всё так же улыбаюсь. Потому что до охуения рад видеть тебя таким.

– Да похуй мне, кто она! Пусть лучше заткнётся или я лично выставлю её чемоданы нах из нашего дома, – продолжаешь истерить ты, а я внезапно понимаю, что ты не со злости это говоришь. Ты просто действительно так думаешь. Ты не сомневаешься. Это НАШ дом. И никак иначе. И отчего-то становится спокойно. А ты всё мечешься по комнате, стараясь успокоиться.

– Может, не стоило с ней так жёстко? – с улыбкой нарываюсь на очередную порцию твоей желчи. А просто по кайфу. Ещё, малыш. Я хочу снова видеть тебя таким импульсивным. Таким живым!

– Блять, Кайт. Вот уж ты заткнись нах, ладно? – бросаешь пламенный взгляд, и меня в дрожь бросает. От этого секса неприкрытого в твоих глазах. От этого пламени, от страсти. Малыш, откуда в тебе это всё? И тут же понимаю откуда. Ну конечно. Какой же я идиот! Неделя, целая неделя. И ведь не я один дох от желания, с ума сходил, справляясь со звериной похотью. Ты тоже хотел. ТЫ ОЧЕНЬ ХОТЕЛ! Да едва ли не больше моего. Копался там в своих одному тебе известных мыслях, а где-то в глубине тела всё равно копилось это дикое желание. Копилось до тех пор, пока не выплеснулось. Вот так. На Сибил, на меня, на всё вокруг. И сейчас ты уже не мог взять его обратно под контроль. Нет, зая моя, ты спустил себя с поводка. И слава богу. Иначе мы бы оба скончались от недотраха.

– Иди сюда, – твой чуть хриплый голос, и я пьянею. Не помню, как делаю эти несколько шагов. Не помню, кто их делает. Я или ты. Или мы оба. Помню только, как наши губы впиваются друг в друга. На выдохе, с бешеной силой, со звериной хваткой. Присасываемся друг к другу, как будто последние пары кислорода хватаем. Жадно, страстно. До солоноватого привкуса крови, до синяков на губах. Пальцами рвём всё, что попадается под руки. Твоя футболка – на хуй! Моя рубашка – к чёрту! На мне был галстук или нет? Не вспомнить. Мозг торкнуло так, что уже не отпустит до тех пор, пока оба не кончим. Только знаю, что и этого будет мало.

Впиваюсь пальцами в твои бёдра, чуть приспуская штаны, кусаю нежную кожу на шее. Невольно трусь возбуждённым членом о твой пах и встречаю там такое же сильное желание. Ты отвечаешь мне. Так же порывисто, так же безоговорочно. И эти поцелуи. Похлеще любой дури. Вот не может адреналин так выжигать кровь, ну, не может! Да только внутри всё горит и плавится от твоих прикосновений, от твоих сильных пальцев, оставляющих метки на коже.

Хватаю тебя за плечи и буквально кидаю на постель. Хватит, не могу терпеть. НЕ МОГУ БОЛЬШЕ! И не надо.

Вижу, что и ты этого хочешь. Ох, как хочешь. До закусанных губ и поджатых пальцев на ногах. Лежишь передо мной – такой охуительно сексуальный, что я едва дышу. Твой вид, небрежный и такой убойный. Мужественный такой. Похотливый. Чуть растрёпанные волосы, всё также убранные назад. Подрагивающие ресницы, точёные скулы. Даже щетина эта. Чёрт, малыш, ну же ты творишь со мной? А ты ласкаешь себя, запустив руку в штаны, и я просто дурею от этой картины. Такой ОХУИТЕЛЬНЫЙ! Мой такой. Крис!

В эти минуты нет в голове ничего. Ни обиды на тебя – за неделю голодного пайка, ни злобы – за тяжёлые трудовые будни, ни даже раздражения от мысли, что где-то там по квартире бродит Сибил и нам придётся терпеть её присутствие ещё целых две недели. А ну и похуй! Главное то, что происходит здесь и сейчас.

А сейчас я склоняюсь над тобой, заглядывая глубоко в омут твоих почти синих, вконец обезумевших глаз. И страстно ласкаю тебя меж широко разведённых бёдер, пока ты пытаешь расстегнуть мои брюки. Да малыш, скорее, мне уже так чертовски тесно в них. Ты стонешь. Нет, скорее шипишь от возбуждения. А я едва не кончаю, как только твоя горячая ладонь резко обхватывает мой каменеющий член. Блять, Крис! Блять, как же это хорошо!

Что это? Бельё? Нахуй! И штаны твои тоже! Всю одежду к чёрту. Я хочу чувствовать твою влажную кожу, ласкать твоё тело. Руками, губами, языком. В рот. И ты выгибаешься со стоном. Тебе пофиг на то, что нас прекрасно слышно. Тебе сейчас на всё пофиг. Как и мне. Слишком долго, Крис, слишком долго ты мучил меня. Сейчас я заберу всё сполна. Сию же минуту. Бешенный минет, пальцы, сминающие мошонку, проскальзывающие вниз, вторгающиеся в твоё и без того открытое для меня тело. Мальчик мой, да ты готов кончить в любую минуту. Я уже чувствую, как пульсируют вены на твоём стволе. Да я и сам стараюсь не сдаться раньше времени. Нет уж. Я хочу взять тебя. На живую. На полную. Прямо сейчас.

– Блять, – вырывается твой почти рёв и пальцы впиваются в мои руки.

– Да, – шепчу на выдохе, вдавливая тебя в мягкие простыни. Боже, какой кайф! Так давно… сука, так давно я мечтал об этом.

А ты уже не здесь. Ты где-то в космосе. Глаза закрыты, губы рвано хватают воздух, голова мечется из стороны в сторону, а с уст слетают просто нечеловеческие стоны. Я обожаю, когда ты такой несдержанный. Малыш, ты мега. Я просто дурею от тебя. Я с ума схожу. Я кончаю…

Глаза застилает пелена, тело подёргивается в такт последним приливам оргазма. Ты громко напряжённо дышишь, и я понимаю, что ты тоже кончил буквально за пару секунд до меня. И на этой мысли мозг снова клинит. А потом вырубается. Тело ему не принадлежит. Тело ему не подчиняется. Оно само по себе. Распласталось на кровати в приятной истоме, сгребая в охапку второе, такое родное и нужное тело. Такое влажное, такое горячее, такое желанное. Малыш, я был в раю, знаешь?

Я не помню, что шептал тебе на ухо. Только слышал, что ты улыбаешься и киваешь. Не помню, сколько ещё раз целовал тебя, а ты отвечал на эти долгие поцелуи. Не помню, сколько минут мы выдержали прежде, чем снова окунуться в этот водоворот эмоций. Снова слиться в единое целое. Фак, это было… Это было нечто.

И ты уже едва мог стонать, а я не находил сил хватать на лету твои губы. Мы просто трахались. Бешено, до безумия, меняя позы, царапая спины. Помогая тебе руками, размазывая белую влагу по впалому животу. И снова падая без сил, обнимаясь и целуясь, как будто всё ещё мало.

А потом мы оба выдохлись. Нет, не так. Просто приостановились на время, на лёгкий сон. Передышка.

Мы лежали в тёмной комнате, на мятых влажных простынях, и я крепко прижимал тебя к себе. Так крепко, словно боялся, что ты снова уйдёшь в себя. И оставишь меня одного. Нет, больше я не позволю. Я целовал тебя в мокрый висок, вдыхая этот обалденный аромат. Тёрся носом о твою шершавую щёку и бормотал что-то в полудрёме.

– …Завтра позвонишь риэлтору и выставишь квартиру на продажу, – шепнул я, закусывая мочку уха и обжигая прохладную кожу горячим дыханием.

– Да, пожалуй, она уже не нужна, – киваешь ты, ёжась от этой восхитительно приятной ласки. Мои руки скользят по твоему влажному рельефному прессу. Мы оба едва прикрыты одеялом. И оба медленно отдаёмся на волю сна.

– Хотя, может, лучше сплавим туда твою сестричку? Что скажешь? – голубые глаза игриво впиваются в моё ухмыляющееся лицо. Как же они сияют в лунном свете. Блять, Кайт, и о чём ты только думаешь?

– Думаю, после сегодняшней «беседы» она сама сбежит отсюда, – прикрываю рот ладонью, всласть зевая и устраивая поудобнее голову на подушке.

– Надеюсь, – шепчешь ты, и я понимаю, что сон караулит тебя на кончиках ресниц. Ну и пусть. Ты здесь. Ты рядом. И мои руки крепко сжимают тебя. Никуда больше не отпущу и не позволю снова замкнуться. Я слишком нуждаюсь в твоих прикосновениях, в твоём голосе, в твоей улыбке. Крис, блять, ну что ты со мной сделал, а?

– Кайт… – тихо, словно сквозь сон.

– Да? – горячим дыханием куда-то тебе в затылок.

– Спасибо за цветы…

========== “Эгоист” ==========

***

Где я?

В небольшой уютной комнате отдыха, на втором этаже огромного спортивного центра.

Что делаю?

Стою возле длинного окна, открывающего прекрасный вид на бассейн.

Почему?

Потому что любуюсь тобой…

Не знаю, сколько уже стою вот так. Не раздеваясь, сжимая в правой руке ключи от машины. Просто стою и не могу отвести взгляда от твоего невероятного тела. Такого крепкого, смуглого, мускулистого. От этих сильных рук, рассекающих голубую гладь воды. От этих мокрых, уже довольно длинных, почти чёрных волос. Ты ненавидишь эти идиотские плавательные шапочки. Только очки и зажим для носа. И вперёд, на любимую дорожку. Всегда на одну и ту же. Всегда стремительно резко.

Но сейчас ты уже немного устал. Знаю, что до финиша осталось немного. Наверное, пара разворотов, не больше. Но ты не сбавляешь темп, это не в твоих правилах. Напротив, мне кажется, ты стараешься ускориться. Словно соревнуешься с кем-то, а не просто проходишь привычную дистанцию. Ведь в огромном зале уже никого нет. Поздний вечер, будни. Я видел девушку в спортивном купальнике. Она уходила последней минут 10 назад. Задержалась в дверях и тоже задержала восторженный взгляд на твоём сексуальном теле. А я едва не заскулил от обиды, что не могу спуститься туда и стоять так же близко.

Я знаю, что ты им нравишься. Мужчинам, женщинам – без разницы. Ты не выглядишь на свои годы. Да и какие годы, Кайт? 30? Ты что, смеёшься? Моя мама всегда говорила, что к 30 годам мужчина только приближается к пику своей сексуальности. То есть это ещё не предел? Может быть горячее? Неееет, я этого просто не выдержу, милый! Я на это не подписывался. Ты и так слишком горяч, слишком обаятелен. Я завожусь от одного взгляда на тебя в этих узких плавках и, слава богу, большая часть твоего тела скрыта под водой, иначе я бы просто сошёл с ума!

С тобой всегда так. Или сдаваться на милость безумия под тобой, или шизеть от ревности, видя, какими взглядами тебя одаривают окружающие. На меня тоже смотрят, но это совсем другое. Ведь мне никто не нужен кроме тебя, милый. А ты… А ты всегда загадка. Что творится в твоих мыслях? Какой очередной план по доведению меня до исступления созрел в твоей гениальной головке? Нет смысла заглядывать в эти бездонные чёрные глаза – ничего не увидишь. Вот и остаётся лишь нервно скрежетать зубами, пока ты одариваешь своей обольстительной улыбкой очередную клиентку или разносчика пиццы. Фак, Кайт! Я ведь убью тебя, знаешь?

Да, я ревную тебя. И к девушкам тоже. Не так сильно, как к парням, но всё же. Для себя я всё решил давно – женский пол никогда меня не привлекал в сексуальном плане, и ты знаешь это. Я ни разу не был с женщиной. Не хотелось. И не хочется. С тех пор, как я встретил тебя, мне вообще больше никто не нужен. И это ты тоже знаешь. Чёрт! Я для тебя как открытая книга, да Кайт? А ты? Говоришь, что глупо ревновать тебя… хотя бы к женщинам. Может и так. Только я знаю, что в колледже ты не раз трахался с девчонками. Конечно, лишь в перерывах между совращением футболистов-натуралов, минетами в тёмных комнатах гей-клубов и одноразовыми «знакомствами» с парнями через интернет. Свалив, наконец, из ненавистного отцовского дома, ты старался брать от жизни всё по максимуму. И я даже боюсь представить, сколько мужчин ласкали твоё охренительное тело, сколько женщин выкрикивали твоё имя сквозь стоны. Я невольно сминаю плотную ткань короткого серого пальто, едва начиная думать об этом.

«Сейчас есть только ты…». Так ты говоришь, когда я закатываю очередную сцену ревности. «Сейчас..»… А что будет завтра? А через месяц, через год? Видишь ли ты меня рядом в своём будущем? «Сейчас есть только ты…» А что будет, когда я уеду в долгую командировку? Ты снова будешь драть смазливых мальчиков в чилл-ауте? Или сосаться с девчонками в барах? А может, и того хуже – решишь притащить какую-нибудь пидовку прямо к НАМ домой, в НАШУ постель?

Блять. Зажмуриваю глаза и мысленно выдаю протяжный стон. Мысленно. А так в действительности хочется взвыть от этих бесконечных страхов. Я боюсь тебе верить, Кайт. Но так хочу. И верю. «Сейчас есть только ты…». Я это чувствую. Порой мне кажется, что в твоих глазах не только страсть, не только желание. Порой мне кажется, что в них уже давно гораздо большее. Привязанность? Потребность? Даже не так. Любовь? Чёрт возьми, как мне бы ХОТЕЛОСЬ В ЭТО ВЕРИТЬ!

Сначала был тот ключ и хриплый голос, который раздробил мне мозг: «Будешь жить со мной?» А я боялся понять, что сплю. Я нужен тебе? НУЖЕН? А после. Столько всяких мелочей, которые влюблённое сознание распознавало как заботу и ласку. А может, это просто галлюцинации? Может, я всё сам себе придумываю? А эти цветы! О боже, Кайт, эти белые орхидеи! Я даже сразу и не понял, заметив этот великолепный букет в руках у Сибил. Просто чуть отошёл и вдруг замер, как будто наступил на мину. Цветы? Для Сибил? Для твоей сумасбродной ненавистной сестрицы? Не в этой жизни. А значит. Значит… И вот тогда подорвалась эта мина, разнося мой мозг вдребезги, разрывая душу на ошмётки, оставляя лишь сердце, захлёбывающееся адреналином. Они для меня. Ты купил их ДЛЯ МЕНЯ, Кайт!

Что это? Что всё это значит? Забываясь, я часто говорю «Люблю тебя». Но клянусь, иногда твои глаза робко шепчут в ответ «Я тоже». А может это бред? Мечты, пытающиеся обмануть измученный разум и слиться с реальностью? Я просто не понимаю.

И всё же не могу оторвать от тебя взгляд.

А когда ты осторожно выходишь из воды, стаскивая очки и отряхивая волосы, сердце вообще несётся вскачь, забывая, куда нужно гнать кровь. И приливает она совсем не к мозгу. Фак. Сильнее сжимаю в ладони ключи, стараясь утихомирить растущее желание. И ты скрываешься в коридоре, ведущим в сторону душевых.

Я наконец-то могу расслабиться. Распахнуть пальто, ощущая, как взмокла спина. Присесть на мягкий диванчик напротив зеркала и обессилено откинуть голову, ощущая слабость в коленях и тяжесть во всём теле.

Нет, это не мысли о тебе так вымотали меня. Это обыкновенная физическая усталость. Тяжёлый рабочий день, который теперь неизменно заканчивается поздним вечером, а то и глубокой ночью. А ведь сегодня был ещё не самый плохой расклад – деловой ужин закончился засветло, и я до безумия хотел поскорее вернуться домой. Почему? Глупый вопрос.

Потому что сегодня утром ты самолично отвёз вещи Сибил в её свежеотремонтированную квартирку в Верхнем Ист-Сайде. А значит, мы наконец-то свободны! Свободны от непрекращающихся тупых нравоучений твоей долбанутой сестры! Фак! Эта ядовитая Горгона отказалась пожить в моей квартире, той, что этажом ниже, и которая кстати уже неделю как выставлена на продажу. Склеила очередной отмаз, но я-то знаю – ей просто хотелось подгадить мне жизнь. Выбесить до предела, сделать моё существование просто невыносимым. Заставить меня уйти. Нет уж, дорогая моя. Никто и ничто не заставит меня отказаться от него. НИ ЗА ЧТО! Я люблю его, слышишь? И запиши это перманентным маркером на своём деревянном лбу, потому что я никуда не уйду! Он мой, МОЙ!

Хотя я и думал, что ещё немного, и я просто придушу эту гадюку своими собственными руками. Сколько раз мы с ней ссорились? Каждый вечер? А сколько раз по утрам? Ты старался улизнуть из дома пораньше, чтобы не слышать этих мозгодробительных баталий. Только не всегда получалось, и тогда ты оказывался в самом эпицентре маленького ядерного взрыва. Невозмутимо терпел, молчал, пил кофе без единой эмоции на своём прекрасном лице. И лишь однажды коротко ухмыльнулся, когда я назвал Сибил «любимой золовкой» и попросил «свалить на хуй из нашей спальни».

Но вот эти две недели подошли к концу, и я был готов расцеловать Митчелл, подтвердившую, что все деловые встречи на сегодня окончены, а документы подписаны. Почему? Что за глупый вопрос! Ведь Сибил уехала, а значит, наша квартира снова принадлежит только нам. И я, сметая всё на своём пути, готов был лететь домой, зная, что этой ночью мне точно не удастся выспаться. И пофиг!

Мы снова одни, и больше не нужно сдерживать стоны, закрывать двери и ограничиваться одной постелью. Мы снова одни, и будем трахаться всю ночь напролёт, как вздумается и где придётся. На кухонном столе, в душевой кабине, да хоть на коврике в прихожей! И будут крики, мат и стоны, будет полнейший бедлам и битая посуда. Будут обнажённые завтраки и битвы за то, кто первым пойдёт в душ. Будет громкая музыка ночью и снова дикий опьяняющий секс на утро. Будут сумасшедшие оргазмы. Будем только мы, только вдвоём.

С этими мыслями я провёл целый день. С ними я дрожащими руками перебирал накопленную в моё отсутствие гору бумаг. С ними я нервно поглощал суши, сидя в японском ресторане на деловой встрече. Из-за этих мыслей я как конченый идиот каждые полчаса извинялся и убегал в туалет, чтобы хоть немного освежить горящие пунцом щёки и прояснить голову. Боюсь даже представить, что подумал Эндрю, видя меня в таком состоянии. Радует только тот факт, что контракт уже подписан, а это обсуждение мелких деталей было просто формальностью и уже никак не влияло на договор между нашими фирмами.

И вот, стоя напротив зеркала в туалете, в очередной раз представляя в голове наш невероятный секс, я решился тебе позвонить. Потому что до одури хотелось услышать твой голос, узнать, где ты. Триша сказала, что ты уехал чуть раньше обычного, а в офисе я сегодня почти не был. Последний раз я видел тебя с утра. Спящим. Не стал будить. Просто осторожно поцеловал твоё обнажённое плечо, выглядывающее из-под одеяла. Не удержался. И очень радовался, что ты не проснулся. А потом убежал на работу, стараясь не разбудить твою крезанутую сестричку и мысленно ликуя, что сегодня она уезжает. Обмениваться с ней любезностями на прощание не хотелось.

Дальше – долгий рабочий день, куча деловых встреч. После всей той истории с отцом и моей, как ты говоришь, «депрессией», ещё долго придётся вкалывать без продыху. Сам виноват, знаю. Просто не мог тогда иначе. Ступор. Мир как будто рухнул, размазав меня по полу, словно жалкую букашку. Для тебя он просто Арт, бывший начальник, бывший деловой партнёр, и «старый гомофобный мудак». И глупо отрицать это. Вот только он по-прежнему мой отец. Хотя я больше ему не сын. Вот уж охренительно весёлый каламбур.

Мы не виделись и не разговаривали с тех пор. Слышал, что он устроил в офисе – слухи всегда расходятся быстро. Я знаю, что многие сотрудники уже судачат о твоей ориентации. Про меня почему-то молчат – или же я просто не знаю. Волнуюсь за тебя, немного. Но тебе начхать на всё. Ты по-прежнему безупречно выполняешь свою работу и приносишь фирме новые контракты на блюдечке с голубой каёмочкой. Как у тебя это получается, Кайт? С такой лёгкостью. А я вкалываю как проклятый. И уже не потому, что хочу порадовать отца, как раньше. А потому что мне важна судьба «InversE» и потому что мне действительно это нужно. Или я снова обманываю себя? Может, теперь я хочу выглядеть лучшим в чьих-то других глазах? В твоих? А Арт… Глупо было думать, что я смогу скрываться вечно. Сейчас я даже рад, что всё уже позади. Я так устал рваться из-за всех сил, быть идеальным сыном. Я устал от вранья.

Наверное, я знал, что я гей всегда. Когда все ровесники начинали засматриваться на девочек, я совершенно спокойно понял, что мне приятнее любоваться на мальчиков. И не видел в этом ничего ужасного, хоть и приходилось скрывать. А скрывать было не так уж сложно. Я не был манерным и женственным. Даже светлые волосы и чуть длинная стрижка, которую я не меняю уже много лет, не придавали моему облику избыточной мягкости. Напротив, я рос настоящим мальчишкой. Непоседливым, несдержанным, упрямым – вечно сбитые колени, драки. Занятия футболом помогали мне поддерживать себя в спортивной форме. И я неплохо играл. Это было не только для радости Арта – я до сих пор люблю погонять мяч со старыми приятелями из колледжа. Кстати о колледже. А вот экономику я выбрал лишь из желания пойти по стопам отца, как и положено настоящему сыну. Повезло, что были задатки. Самому вскоре понравилось. А Арт был просто в восторге.

После учёбы меня, естественно, ждала солидная должность в «InversE» – кажется, отец начал готовить для меня кабинет, едва я объявил о желании поступать на эконом. И мне снова понравилось. Реклама хоть и представлялась мне чем-то слишком абстрактным, но всё же неразрывно связывалась с финансами и я попал в свою стихию. Отец радовался моим успехом, из-за чего видимо и решил отойти от дел раньше, чем планировал.

А потом всё так внезапно открылось. И любимый сын, отцовская гордость, единственный наследник, резко стал «пидором, хуесосом и предателем». Больно. До сих пор чертовски больно. И наверное всегда будет. Да только на что я мог рассчитывать? Я всегда знал, как отец относится к голубым. К пидорам, блять. Никогда не забуду, как один из игроков его любимой баскетбольной команды совершил публичный камминг-аут в прямом эфире. Это был конец. Конец моих надежд на то, что однажды отец сможет принять меня таким, какой я есть. Арт долго матерился, выслушав репортаж, говорил, что это «нелюди», «уроды», «извращенцы», «убивать таких надо», «изолировать от общества». А я сидел рядом, едва сдерживая слёзы, и не понимал, НЕ ПОНИМАЛ! Почему? За что? Того игрока не выгнали из команды. Он сам ушёл, не выдержав отношения бывших товарищей. Не выдержав угроз и давления СМИ. Он ушёл, а я ясно понял, что ждёт меня впереди – бесконечное враньё, жизнь, разделённая пополам. Понял, но видимо так и не смирился. Хоть и жил с этим. До того самого дня.

Мы больше не разговаривали. И я не уверен, что кто-либо из нас будет готов к разговору.

Позавчера решился позвонить маме. Просто очень хотелось узнать, как она… Знает ли.

Услышал её голос в телефонной трубке и едва удержал слёзы. Прекрасно понимаю, что ещё не всё выплакал той ночью. Фак. Мужчины же не плачут. Меня всегда так учили. И я всегда придерживался этого правила. А тут…

«Это я, мама» – и слышу, как её голос дрогнул – «Крис…». А дальше несколько секунд молчания и не бьющееся сердце. Я чуть не умер, боясь, что она не захочет разговаривать. Ведь она всё знала. По голосу понял. Арт всё ей рассказал. И представляю, в каком свете.

А потом она прошептала: «Ты как?» – так ласково, так тепло и нежно, что я наконец-то начал дышать. Всё в порядке. Она не отказалась, она не отреклась.

Мы проговорили лишь несколько минут. Ни о чём. О здоровье, о погоде. А потом я услышал, как хлопнула дверь на фоне и её голос снова задрожал. Арт вернулся домой, и мама понимала, что ему лучше не знать, с кем она разговаривает. Просто извинилась. Сказала, что нужно идти разогревать ужин. И я кивнул, ответив, что понимаю. Мы попрощались. Но прежде чем повесить трубку, тихо, шёпотом: «Всё будет в порядке. Я люблю тебя, Крис». И сердце снова ожило, а слёзы, наплевав на все дурацкие правила, хлынули по щекам. Спасибо, мама. Спасибо.

Стоял там как дурак и плакал. И больше всего боялся, что это увидишь ты. Просто знал, что сойдёшь с ума, если снова увидишь мои слёзы. Что можешь наделать глупостей и в сотый раз поклянёшься избить Арта. Но он мой отец, милый. Как бы больно ни было. Он мой отец. А ты, Кайт, ты – то единственное, что помогает моему сердцу биться дальше. Что помогает дышать. Только ты способен заставить меня улыбнуться, даже когда внутри рвутся нервы, как натянутые струны. Только ты. ТОЛЬКО.ТЫ.

Только благодаря тебе я пережил ту страшную неделю.

И вот теперь я снова такой, как прежде. Какой? Влюблённый до одури. В тебя влюблённый.

Стоял там напротив зеркала, опираясь о раковину, стараясь справиться с неконтролируемым возбуждением. И в голове не было ни единой грустной мысли. ДА ВООБЩЕ НИ ЕДИНОЙ МЫСЛИ. Только безграничное желание услышать твой голос. И я сдался. Позвонил.

И вот я здесь. Жду, пока ты выйдешь из душа, оденешься и поднимешься сюда.

Почему я жду? Да потому что ты снова забыл заправить свой чёртов Порш и понял, лишь припарковавшись на стоянке возле спортивного центра! Ты уже собирался заказать такси, когда я позвонил. Но я пообещал, что сам приеду за тобой. И отключился, пока ты не придумал очередную колкость. А потом извинился перед Эндрю, прикрывшись неотложным делом, и быстро попрощался. Хорошо, что он не принял мой скоропалительный уход за оскорбление. Впрочем, мне было пофиг. Мне отчаянно хотелось к тебе. Хотя и знал, что ты проведёшь в бассейне ещё не меньше часа. Сама мысль о том, чтобы увидеть тебя, мощными рывками рук разрезающего толщу воды, крошила мозг и взвинчивала нервы, накаливая желание под молнией брюк. Я едва добежал до своего чёрного BMW, припаркованного возле ресторана, а потом рванул с места так быстро, как ещё никогда не позволял себе. Я несся по окружной трассе на другой конец города, и мне было пофиг на всю нелепость этой ситуации. Я ехал к тебе. Я думал о тебе. Я хотел тебя.

– Моё личное такси прибыло? – слышу голос, от которого неизменно начинают танцевать мурашки где-то на спине. – Давно директора фирм стали подрабатывать извозом?

– Мне было по пути, – вру в ответ, сгребая в кучу остатки собственного достоинства. Поднимаю взгляд и убеждаюсь в своих опасениях. Ты слишком сексуален, чтобы смотреть на тебя без дрожи в коленях. Низко сидящие джинсы, серая спортивная толстовка, в которой твои плечи кажутся ещё шире. А волосы всё такие же влажные и спадают на лицо, чуть прикрывая тёмный прищуренный взгляд. Отвожу глаза, боясь, что подавлюсь словами, если сейчас же не разорву этот зрительный контакт. Фак, Кайт. Какой же ты нереальный.

– Надо будет попросить кого-нибудь приехать завтра за тачкой, – спокойно говоришь ты, будто не замечая моего взвинченного состояния. И слава богу. Не хочу выглядеть влюблённым мальчишкой на первом свидании… Ха, у нас даже ни разу не было настоящего свидания. Да и как ты себе это представляешь, Крис? Совместный ужин в ресторане? Или прогулка по парку? Что за херня в голову лезет! Ты бы пристрелил меня, едва заикнись я о подобной чепухе. Да и к чему всё это, если мы итак живём вместе? Наверное, ни к чему. Наверное…

– Эй, ты идёшь? – закидываешь за плечо спортивную сумку и замираешь в дверях.

– Да, – возвращаюсь, наконец, в реальный мир и поднимаюсь с дивана.

***

Ты не смотришь в мою сторону, когда я за рулём. И не куришь. Но не потому, что я не люблю запах дыма и сам курю крайне редко. Просто на улице слишком холодно, чтобы опускать стекло. Ты смотришь в окно, за которым уже давно стемнело, и водишь пальцем по кожаной обивке сидения, вероятно, сам не замечая этого.

Я рад, что ты не смотришь в мою сторону. Мой пульс и без того зашкаливает. Стекла очков иногда начинают запотевать, и тогда я понимаю, что нужно встряхнуться и успокоиться. Хотя бы ненадолго. Хотя бы пока не доберёмся до дома. И очень надеюсь, что к тому моменту мы оба будем живы, ведь сегодня я гоню под сотню. Знаю, что ты удивлён – читаю это в лёгкой ухмылке, касающейся твоих тонких губ, когда меня чуть заносит на поворотах. Хорошо, что мало машин. Вот только снег, похоже, усиливается. И почему-то твои ещё влажные волосы беспокоят меня сильнее, чем авто, несущееся на приличной скорости по быстро леденеющей трассе. Включаю обогрев посильнее, хотя у самого вся шея взмокла и даже распахнутое пальто не помогает. Просто не могу перестать думать о тебе. Представляю, как это будет…

И ты это знаешь. Чёрт.

***

Захлопнутая входная дверь и мозг, посланный на хуй!

Дикие поцелуи и цепкие настырные пальцы. Летящие в сторону вещи. Твоя драгоценная куртка на меху, моё пальто, шарф. Сумка, подвернувшаяся под ноги. «Блять» – сквозь шипение, в чьи-то губы. Обувь – в стороны. Сильные руки, властно прижимающие за талию, вырывающие ремень из брюк, стаскивающие пиджак. И я сам срываю галстук, словно он виноват в нехватке кислорода, а не твои ненасытные губы. Прижимаешь к стене. Нет, буквально впечатываешь в неё спиной. Я слышу звук ключей, слетающих с тумбочки. Влажные тёмные пряди волос сквозь пальцы и горячие ладони, нарушающие границу пояса моих брюк. Мой рваный стон. Или твой. И привкус крови во рту от умопомрачительных поцелуев. Короткий визг расстёгнутой молнии. Толстовка, стянутая через голову, и жар твоего тела, которое всего полчаса назад мог ласкать лишь взглядом. Рубашка, белым призраком отлетевшая в сторону, в темноту. И эти пальцы, впивающиеся ногтями в бока, бёдра, стягивающие остатки одежды.

Я знаю, что мы никуда не уйдём, не включим свет и не станем проверять, закрыта ли дверь. Просто уже ни одной мысли, ни одного лишнего слова. Полный аут в сознании и неконтролируемое желание в каждой клеточке тела.

Руки, творящие всё, что захочется, с покорным телом. Губы, терзающие возбуждённую плоть, вздрагивающую от прикосновения влажного тёплого языка. Ласки похожие на пытки, нежность сродни жестокости, наслаждение неотделимое от боли. И любимые карие глаза, чуть отражающие далёкий свет, пробивающие насквозь острым как бритва взглядом. И снова эти безжалостные пальцы, творящие что-то невообразимое.

А потом секундная боль, которую желаешь больше любой ласки. Которая вызывает восторг, сменяясь неописуемым наслаждением.

И больше нет понятия времени и пространства. Остаётся лишь смешение запахов, звуков и вкусов, ощущений, таких сильных, что всё остальное проваливается в небытие. И всё это превращается в абсолютный кайф, разбегающийся по телу оттуда, где обжигают кожу твои прикосновения, где вызывает трепетную дрожь твоя близость.

И бешеное сердцебиение, которого уже просто не замечаешь, замирая в невесомости.

Ещё будет тишина, и вернётся сила земного притяжения. И лёгкие снова наполнятся кислородом. Может даже пересохшим губам посчастливится урвать глоток прохладной воды. Спасительной, освежающей. Позволяющей возродиться лишь для того, чтобы вновь сгинуть в бездну удовольствия. С тобой, вдвоём…

И так будет повторяться снова и снова. Пока хватит сил. И даже когда они иссякнут. Потому что каждое твоё прикосновение разжигает пожар. Каждый поцелуй вызывает аритмию. Потому что это ты. И с тобой не бывает по-другому.

***

– Крис, вставай уже.

Я что, жив? Я ещё дышу? И твой голос где-то рядом…

– Крис, блин. Ну, правда, вставай!

Понятно. Значит, я просто отключился от переёба и теперь у меня не стоит, а тебе всё мало. Ну да, ничего удивительного, любимый.