Текст книги "Мрак (СИ)"

Автор книги: Франц Гримм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Вы не видели тут молодого парня, в белой рубашке, примерно нашего возраста? – с надеждой в голосе спросила Син.

– Син! – среди толпы раздался знакомый звонкий голос.

Изольда, явно уставшая от нахождения здесь, шла к ним, расталкивая людей на пути. Её бледно розовое платье всё перепачкалось, а местами подол был порван. Она крепко обняла Син, радуясь.

– Дэя держат отдельно ото всех. Он был особо буйным заключенным, – девушка устало усмехнулась, поправляя свои золотистые волосы, и одергивая подол платья.

– Где?! – в один голос спросили Элай и Син, оглядываясь друг на друга.

– Чуть дальше по коридору, – Изольда не успела договорить, как они ринулись к нужному месту.

И правда, чуть дальше по коридору находилась одиночная камера, в которой из стороны в сторону выхаживал Дэй. Его рубашка, как и платье Изольды, была изрядно выпачкана, галстук все так же небрежно болтался на шее. Под его глазвми залегли темные круги, выдававшие в бессонного человека. И правда, с тех пор, как Дэй попал сюда, он не сомкнул глаз ни на секунду.

– Дэй! – Син отворила замок заклинанием, заходя внутрь.

Увидев девушку лицо парня просияло. Элай снял с Дэя наручники, одарив того презрительным взглядом. Син кинулась обнимать парня, утыкаясь носом в сгиб его шеи, крепко сжимая свои руки вокруг его талии. Дэй крепко обнимал Син в ответ, мысленно ругав её за то, что та вообще посмела сунуться сюда, но он был благодарен. Наблюдавший за воссоединением Элай старался сохранять непроницаемое лицо, сжимая кулаки до побелевших костяшек.

– Что дальше? – спросил Дэй, отпуская Син из объятий.

– Мы выпустили всех магов, они уже должны были телепортироваться отсюда, – холодным тоном констатировал Элай, глядя прямо в глаза Дэя. – Корнелиус набирает армию, укрепляет свои силы, и ему нужна…

– Син… – закончил Дэй.

– Да. Артур убит, – как бы невзначай бросил Элай.

Син прошибло электрическим разрядом от слов парня. Лицо Дэя помрачнело.

– Почему ты говоришь об этом только сейчас? – Син отшатнулась, закрывая рот рукой, в её глазах блестели слезы, а голос дрожал.

– Именно поэтому. Ты бы не смогла здраво мыслить и действовать, узнав об этом раньше.

– Син нужно увезти дальше от Лондона, – в разговор вклинился Дэй, потирая места, натертые грубыми наручниками.

– Что ты предлагаешь?

– Увезти её туда, где точно никто не будет искать. Я заберу ее к себе домой, в мою родную деревню.

Скулы Элая сжались сильнее, играя желваками. Как бы сильно ему не претило это, он был согласен с Дэем. Вдалеке от Лондона Син будет безопаснее всего, особенно в такой глуши.

– Хорошо, – скрепя сердцем согласился Элай.

***

Деревня и правда находилась в самой глуши, до куда было тяжело добраться на каком-либо виде транспорта. Стало ясно, почему Дэй не отправился сюда на Рождество. Спасала лишь телепортация. И вот, измотанные и помятые они телепортировались в скромное жилище парня. Снаружи дом, при взгляде издалека, казался намного меньше и скромнее, представляя из себя типичную деревенскую постройку, ничем не выделяющуюся среди других, с простыми неотесанными стенами, покатой крышей и маленькими окошками. Он был построен из старого дерева, которое потемнело от времени и непогоды. Деревня, словно тихая гавань, расположилась на юге, укрытая от холодных ветров, здесь было значительно теплее, чем в шумной суетливой столице, и это чувствовалось во всем: в мягком ласковом солнце, которое нежно грело кожу даже зимой, в теплом, и ароматном воздухе. Семья Дэя, состоявшая из матери – Этель, отца – Гарольда, и трех младших сестер – Марии, Эстер, и Гвендалин, встретила их со всем радушием. Дэй кратко обрисовал им ситуацию, представив Син. Семья была несказанно счастлива наконец увидеть сына, хоть и в такой ситуации. Так прошли несколько недель. Син уже успела привыкнуть к деревенской жизни. Рано вставать, готовить завтрак с сестрами и матушкой. Дэй же все время присматривал за Син. Иногда её мучили головные боли, но она старалась этого не показывать. Украдкой морщась, а по ночам, сидя в кровати, хваталась за голову, тихо скуля. Казалось, Син наконец обрела покой, о котором давно мечтала. Здесь, вдали от всего, она не знала, что творилось в столице, не знала последние новости, она просто жила тихую и размеренную жизнь, хоть где-то внутри её и гложило нечто, известное только ей. Каждый день она вспоминала Артура, и не могла поверить, что того больше нет в живых. Жестокость Корнелиуса поражала её до глубины души. Она не могла вообразить человека с настолько черствой душой.

Дэй, как и всегда, сидел на маленькой кухне, куря одну сигарету за другой, пока мама и сестры не видели, а запах дыма он потом уберет заклинанием. Сейчас на нем была не привычная белоснежная рубашка, а мягкий черный свитер, придававшей его виду уют. Дэй был рад, что с семьей все в порядке, ведь давно не получал от них вестей. Взъерошив волосы на макушке, парень устремил свой взгляд в окно. Там, на скамье около дома, укутавшись в пальто, сидела Син, с печалью во взгляде смотря на ночное небо. Парень вышел наружу, еще пару минут молча смотря на девушку, поражаясь её красоте. Поймав себя на этой мысли, парень смутился и помотал головой, выбрасывая эти мысли подальше.

– Как думаешь, чего от меня хочет Дэвенпорт? – Син уже давно заметила парня, стоящего рядом, пристально смотрящего на неё.

Парень глубоко вдохнул и сказал:

– Я не знаю, Син, – искренне ответил тот. – Знаешь, однажды Артур попросил меня влить тебе в чай некое зелье… – начал парень, потирая шею и виновато смотря на Син.

– И ты вылил?

– Я не смог, – честно ответил парень. – Но потом, когда ты снова впала в беспамятство из-за головных болей, Артур все же напоил тебя им, и…

– И?

– Твои головные боли прекратились, – парень посмотрел на звездное небо. – Я не знаю, что это было, и как повлияло на тебя, но тебе стало лучше.

– Да, но головные боли вновь вернулись, – удрученно выдохнула Син. – Если бы я только знала причину…

Повисло неловкое молчание.

– Так и будешь стоять на холоде? – поинтересовался Дэй.

– Нет, я скоро пойду.

Дэй решил, что лучшим решением будет оставить Син наедине с собой, поэтому молча удалился в дом. Син же продолжала смотреть на чистое звездное небо, размышляя: а что, если она просто сдалась бы, и сама пришла к Корнелиусу? Может тогда бы все прекратилось? И не было бы всех этих жертв, люди не узнали о магии, их бы не выкашивали вампусы. Одинокая слеза скатилась по щеке девушки, затем вторая и третья, превращаясь в тихое рыдание.

17. Воспоминания

Блестящий мраморный пол отражал свет люстр, создавая ощущение бесконечности. Его гладкая поверхность, словно зеркало, отражала танцующие силуэты. Высокие, сводчатые потолки украшала лепнина, фрески и хрустальные люстры. Огромные арочные окна, с тонкими переплетами, открывали вид на ночной город. Вдоль стен на втором этаже располагались балконы, откуда гости наблюдали за происходящим внизу. Украшенные резными перилами и цветочными композициями, они хранили в себе секреты людей. Среди многочисленных людей в масках находился и юноша в чёрном костюме с черной рубашкой, на лице его была такая же черная маска, украшенная черным кружевом. Длинные пшеничные волосы забраны в невысокий хвост. Парень наблюдал за танцующими внизу, как вдруг его по плечу хлопнул его друг. Парень, одетый в черный смокинг с белоснежной рубашкой, и черными, как смоль волосами.

– Корнелиус, чего такой смурной? – друг вопросительно склонил голову набок.

– Джонатан, ты же знаешь, я не люблю все эти маскарадные вечера, – указал парень на свою маску. – Чувствую себя глупо.

– Ты не прав, Корнелиус, тебе невероятно идет, – усмехнулся Джонатан, поправляя свою маску. – Кстати, ты видел девушку в зеленом платье и белой маске?

– Да о чем ты? Тут столько народа, что черт разберет кто где. Все сливаются друг с другом, – ворчал блондин.

– Я собираюсь пригласить её на танец.

– Так дерзай, если найдешь её.

И он нашел. Джонатан закружил девушку в вальсе, пока Корнелиус наблюдал за их танцем все с того же балкона, растягивая бокал с шампанским, усмехаясь время от времени. Позже Джонатан привел девушку к другу и в этот момент мир Корнелиуса остановился. Улыбка девушки, словно лучи восходящего солнца, озарила его, пленяя. От неё исходил терпкий, соблазнительный аромат темного шоколада, который окутывал его сознание. Её каштановые волосы спадали на её хрупкие, как у фарфоровой куклы, плечи. Он готов был поклясться всеми богами, что за этой маской, за этой загадочной завесой, прячется самая красивая девушка на свете, чья красота затмевает всё вокруг. Сердце билось так часто, как будто вот-вот разорвется от переполнявших его эмоций, лишь от одного её мимолетного взгляда, и это чувство, словно ураган, захлестывало его сознание, и казалось, что оно готово выпрыгнуть из груди и броситься к ней, словно преданный пес к своему хозяину. Её звали Амелия Дюруа. Колдунья из Франции, лишившаяся родителей еще будучи ребенком, воспитывающаяся в доме Аркетт. С того дня не прошло ни минуты, чтобы Корнелиус не воспроизводил в памяти её улыбку, она преследовала его во снах и наяву, словно неупокоенный призрак. Но вот незадача, спустя время Джонатан объявил, что они с Амелией стали парой. В этот момент в душе Корнелиуса стали прорастать ростки зависти. Его лучший друг и девушка, которую он так сильно желал теперь вместе. С одной стороны, он должен радоваться за друга, а с другой, Джонатану всё так легко доставалось.

Углубившись в темную магию, Корнелиус стал проводить за её изучением все время, пока Джонатан и Амелия становились участниками Высшего Эшелона. Зависть пожирала Корнелиуса, ярость бурлила в его груди, не давая нормально существовать.

Корнелиус, интересовавшийся темной магией еще со школы, теперь совсем погряз в ней. Он стал искать последователей, таких же, как и он сам. Тех, кому осточертели правила и претил устав магического мира.

– Корнелиус, одумайся! – кричал Джонатан, указывая рукой на все записи, раскиданные по комнате. – Оно поглотит тебя, пути назад уже не будет.

– Отстань, Джонатан, – гаркнул Корнелиус, отталкивая друга.

– Ну же, скажи ему, Оскар!

Но Оскар лишь открывал рот, как рыба, не говоря ничего. Он страшился гнева Корнелиуса. Оскар тоже переживал, куда могла привести эта кривая дорожка, но не мог сказать ничего против, а лишь безмолвно наблюдал.

Позже, у Джонатана и Амелии родилась дочь – Син Дальстен.

В этот момент Корнелиус сошел с ума безвозвратно, лицо его осунулось, щеки впали, а во взгляде читалось безумие, одержимость. Он забывал есть, лишь искал, как усилить свои способности, и он нашел способ. Собрав кучку последователей, он стал организовывать облавы на людей из Высшего Эшелона, внушая ужас и страх каждому. Видя это, Джонатана обуревал страх. Он знал, что рано или поздно, придут и за ним, за его семьей. И этот день пришел. Когда они с Амелией и Син возвращались домой, на них напали, Джонатан еле успел наложить на ребенка заклинание.

– Беги и не оборачивайся! – кричал отец, пока девочка бежала, не видя перед собой ничего из-за слёз.

Позже, она забудет, как напали на родителей, забудет яркие вспышки, забудет, как бежала, куда глаза глядят. Она окажется в приюте, после того, как её найдет полицейский.

Корнелиус заляжет на дно и будет ждать, ждать, когда Син исполнится восемнадцать и он сможет заполучить её.

18. Ответы

Каждую ночь девушка тихо сидела на скамье у дома Дэя, размышляя, что же сейчас происходит в магическом мире. Ей не присылали писем, она совершенно была оторвана от мира. Её сковывал необъятный страх, каждый раз, как она вспоминала хищный оскал Корнелиуса, и взгляд его бесцветных глаз.

Встав со скамьи, Син принялась ходить из стороны в сторону, пиная камешки под ногами, и теребя края свитера, что так любезно ей предоставила мама Дэя. Она была ужасно приятной женщиной, с легкой проседью в волосах и лучезарной улыбкой на лице. Каждый день она вставала рано утром, и принималась за домашние дела: пекла хлеб, готовила на всех завтрак, обед и ужин, прибиралась дома. Отец Дэя на первый взгляд казался суровым мужчиной, но все это было напускное, пока на его лице не появлялась добродушная улыбка. Он занимался деревенскими делами, за что ему платили местные. Думая об этих людях сердце Син кровоточило. Она боялась, что рано или поздно, Корнелиус доберется и до них.

Ночь, вступившая в свои владения, и окутавшая небо темной пеленой, скрывала горькую улыбку девушки. Ее голову посетила лишь одна мысль – сдаться. Сдаться ради всех невинных душ, что уже пострадали и еще могут пострадать. Прислонившись к стене дома, она замерла в нерешительности.

– Телепортаре, – Син прошептала это настолько тихо, насколько могла.

Холодный морской воздух пробирал до костей. Во мраке ночи, уже знакомый пляж, казался зловеще пустым. В каждой коряге мерещились угрожающие силуэты, освещенные лунным светом. Та самая пещера пугающе зияла в скале, а мокрый песок неприятно прилипал к подошве и хрустел под ногами. Син колебалась, стоя посреди песков и тишины, разбавленной лишь шумом волн. Мысли хаотично бегали в голове, словно там случился пожар, и каждый маленький житель её головы старался устранить его. По привычке Син обдирала кожу вокруг ногтей, отчего она начинала кровить и щипать, но сейчас это казалось мелочью. Больно закусив губу, девушка глубоко вздохнула и закричала, что есть мочи:

– Я здесь! Ну же! Приди и забери меня!

Отчаянье, пропитавшее её голос, эхом улетало в пустоту бушующего и холодного моря. Из ниоткуда перед ней возникло два силуэта – двойняшки. Эдмунд смотрел на неё пустым и колким взглядом своих серых и безжизненных глаз. Он стоял близко, настолько близко, что Син могла разглядеть его лицо в лунном свете. Тощий юноша с копной светлых, беспорядочно лежавших волос, в черном балахоне, как у тех, кто тогда вломился к ней в дом. Эйвери же привычно пряталась за спиной брата, словно немая тень, преследующая его по пятам, и пришитая к нему намертво.

– Пойдем, – парень протянул руку, и Син, колеблясь долю секунды, положила свою ладонь в его. Его ладонь оказалась шершавой и теплой.

Яркая синяя вспышка озарила пустующий пляж, оставляя волны плескаться в одиночестве.

Корнелиус, в привычной ему манере, восседал на своем «троне», перебирая в руках волосы Веры, сидящей подле, обвивающей его ногу своими руками. Она терлась щекой о его бедро, мерзко хихикая, приговаривая под нос что-то нечленораздельное.

– Ну наконец-то, – шипит Корнелиус сквозь зубы, сильнее сжимая длинные волосы Веры, наматывая их на кулак. – Я думал ты уже никогда не явишься.

Хищный оскал мужчины пробирал до мурашек, заставляя все органы сжиматься в напряжении. Логово мужчины, как всегда, было погружено во мрак, освещаемый лишь свечами с синим пламенем, из-за чего на лицах играли уродливые тени, искажающие черты лица присутствующих. Син покорно стояла посреди холодного зала с каменными стенами, исподлобья смотря на Корнелиуса. Ярость и презрение смешивались в один большой ком, заставляя тело биться в мелкой дрожи. Перед ней сидел он – убийца её родителей, её ночной кошмар, ставший явью. Корнелиус гордо восседал перед ней, вальяжно развалившись на своем «троне». Он сидел, закинув ногу на ногу, Вера продолжала тереться о его бедро, почти мурлыкая. Она устремила свой взгляд на девушку, расплываясь в улыбке. Двойняшки, доставившие ее сюда, отошли в сторону и их моментально поглотил мрак помещения.

– Что же привело тебя сюда? – Конелиус отпустил волосы Веры и встал, подходя к Син вплотную, положив свою холодную ладонь на щеку девушки.

От этого жеста Син вздрогнула, отшатнувшись. Её прошибло электрическим разрядом, пропитанным воспоминаниями о похожем моменте там, в поле, где вся жизнь замерла.

– Как будто ты не искал меня всюду, – злобно шипит Син, поднимая взгляд на Корнелиуса, смотря на него снизу-вверх.

– Разумеется, – все так же гладя Син по щеке, второй ладонью он приподнимает её лицо за подбородок, заглядывая ей прямо в глаза.

– И что дальше? – голос Син, несмотря на её внутреннюю дрожь, прозвучал резко и требовательно, она стояла неподвижно, каждый её мускул был напряжен, словно натянутая струна. Она боялась пошевелиться, но ярость внутри разгоралась все с новой силой, это чувство обжигало её изнутри, словно раскаленная лава, готовое вырваться наружу. Казалось, она в любой момент потеряет над собой контроль, и это ожидание взрыва, подобно тишине перед бурей.

– Мне надо тебя убить, – усмехается мужчина, расплываясь в самодовольной ухмылке, сжимая её лицо в своей ладони. – Видишь ли, внутри тебя запечатано проклятье, которое мне просто необходимо, – обойдя Син вокруг, он встаёт за её спиной, положив руки ей на плечи, слегка сжав их. – Но не просто убить. Нет. Это было бы слишком просто. Мне нужно провести обряд.

– Что за обряд? – не пошевельнувшись спросила Син.

Но Корнелиус не отвечает, содрогаясь от тихого смеха, стоя у неё за спиной. Он снова обошёл её, снова положив холодную ладонь на щеку.

– Ты так похожа на неё, – он провёл ладонью по щеке Син. – Но внешне ты копия своего ублюдка отца.

Звонкая пощечина выбила воздух из лёгких девушки. Больно, очень больно. Приложив ладонь к горящей щеке Син согнулась и рассмеялась, и с каждой секундой истерический смех заполнял пространство.

– Не нравится смотреть и видеть перед собой копию того, кто был лучше во всём?

Син играла с огнём и знала это. Глаза Корнелиуса запылали ненавистью, но он тут же взял себя в руки. Ярость застилала Син глаза красной пеленой. В зал кто-то вошёл. Шаги, словно тяжелые капли дождя, эхом разлетались по всему залу, нарушая вязкую, гнетущую тишину. Они наполняли пространство тревогой и ожиданием.

– Друг мой, ты как раз вовремя, – Корнелиус сделал шаг в сторону таинственного гостя, разводя руки в стороны.

Син не решалась обернуться, но любопытство взяло верх, и, посмотрев, через плечо, её прошибло холодным потом, а ноги подкосились. Перед ней, освещенный тусклым светом, стоял Оскар. Лицо его ничего не выражало.

Мужчина, бывший другом её родителей. Мужчина, что привёл её в этот мир и всегда был рядом, словно отец, оберегающий её и дававший советы. Син не могла поверить своим глазам. Ей казалось, что всё происходящее – одна большая шутка или сон. Зажмурив посильнее глаза, она потрясла головой, больно закусывая губу надеясь прогнать морок, но, к сожалению, всё было более, чем реально.

– Ты… – пыталась собраться с мыслями Син и вылить весь гнев, но вместо этого получался лишь сдавленный писк. – Как ты мог, Оскар? – безысходность сковала душу.

Оскар молчал. Убрав руки за спину, он сожалеюще отвел взгляд в сторону, стараясь не встречаться глазами с разочарованным взглядом Син. Девушка ощущала себя загнанной в угол, как вдруг перед ней в синеватой дымке появился Элай. Всё происходящее казалось всё более абсурдным.

– Вот ты где, – сказал Элай, а затем перевел взгляд за спину девушки, видя там отца. – Что ты здесь делаешь?!

Элай непонимающе вертел головой, смотря то на ухмыляющегося Корнелиуса, то на потерянную Син, то на странную женщину, сидящую у массивного кресла, то на отца, все так же неподвижно стоящего. «Что она здесь забыла», – думал про себя Элай.

– Ха-ха-ха, браво, – Корнелиус развернулся, аплодируя и смеясь. – И твой щенок здесь, как любопытно.

Мужчина склонил голову на бок, смотря на запястье Син, на котором поблескивал браслет, подаренный парнем.

– Отслеживающий браслет, как умно, – смех Корнелиуса становился все громче.

Син подняла руку, хватая себя за запястье, с немым вопросом смотря на Элая. Элай молча посмотрел ей прямо в глаза, переводя свой взгляд обратно на отца.

– Отец, что ты здесь делаешь?

– Элай… – начал было Оскар, но был бесцеремонно прерван.

– Щенок не знал, что его папаша предатель?

– Что?! – парень растерянно отшатнулся, чуть не спотыкаясь о ступеньку, ведущую к подножию «трона».

В этот момент его взгляд растерял всю свою былую непроницаемость и отстранённость. Его плечи, до этого момента напряженные и прямые, резко опустились, и он, словно подкошенный сделал еще шаг назад. Сейчас, в этом уязвленном виде, он был всего лишь потерянным мальчишкой, чье лицо, словно разбитое зеркало, отражало боль и разочарование, а взгляд полный горечи и непонимания, был устремлен на человека, казавшегося ему самым близким. Оскар оказался тем самым предателем, о котором говорил Артур, тем самым волком в овечьей шкуре. Оскар, который всегда был рядом, всегда поддерживал, всегда, как казалось, был на его стороне, теперь предстал в совершенно ином свете, и это осознание, как удар ножа, пронзило его сердце, оставив в нем зияющую рану.

– Отец, скажи, что это не так! – голос Элая срывался на отчаянный крик.

– Мне жаль, – с тяжестью на сердце выдохнул мужчина.

– Да я смотрю у нас сегодня день встреч, – Корнелиус опустил свою голову вниз так, что его волосы заслонили его лицо. – Хах, приведите второго щенка.

Син совершенно не понимала о ком он говорит, она старалась собраться с мыслями, но западня, в которую она попала, напрочь выбила почву у нее из-под ног. Словно зловещие тени, скользящие по стенам, в черных капюшонах, натянутых так низко, что их лиц почти не было видно, грубо вывели Дэя из темного проема. Дэй, словно марионетка, безвольно повисший между ними, еле передвигал ноги. Кровоподтеки, словно темные пятна на полотне, покрывали все его лицо, и каждый синяк, каждая ссадина, казалось, рассказывала историю о пережитом насилии и боли. Одежда его была изорвана в клочья, и эти рваные края, словно раны на его теле, свидетельствовали о жестоком обращении. Сердце Син, глядя на это ужасное зрелище, сжалось от боли и беспомощности, она почувствовала, как оно обливается кровью. Эта боль пронзила её душу, порождая в ней желание отомстить. Отомстить за боль и страдания, причиненные Дэю.

– Нет! – Син кинулась к парню, но Элай остановил её, резким рывком схватив за запястье.

– Неужели этот мальчишка и правда тебе так дорог? – Корнелиус подошёл к парню, больно схватив того за волосы, поднимая его голову, чтобы он видел Син. – Забавно.

Сердце Элая отбивало бешенный ритм. От слов Корнелиуса у него перехватило дыхание. Он крепко сжимал запястье Син, словно от этого зависела его жизнь.

– Видишь ли, для ритуала нужно принести в жертву кого-то, кто тебе дорог. Таким образом, тринадцать лет назад, я поглотил силу твоего отца, убив Амелию, – на секунду тень печали залегла на лице мужчины, но мгновение, и от неё не осталось ни следа. – Я любил её. Правда любил, но всё самое лучшее всегда доставалось Джонатану, – лицо мужчины исказила гримаса ненависти.

– Вы же были друзьями, – говорит Син, не веря словам Корнелиуса.

– Были, – в руке Корнелиуса из ниоткуда появился кривой кинжал. – Держите девчонку! – крикнул тот.

Оскар, махнув рукой, обездвижил Элая, а мужчины, ранее державшие Дэя, грубо схватили Син за руки, скрутив их у неё за спиной. Корнелиус приставил нож к горлу Дэя, надавив на него так, что на шее парня появилась кровавая полоска. Дэй, совершенно обессиливший, стоял на коленях, словно безвольная марионетка. У него не было сил дать отпор, не было сил даже пошевелиться. Он видел Син, но его затуманенный разум не понимал, что происходит. Син неистово рвалась вперед, но все попытки были тщетны. Её больно пнули под коленями, и она свалилась на пол, больно ударившись о каменный пол своими костлявыми коленями. Стоя на коленях, она истошно кричала. Элай, обездвиженый, все еще парализованный чувством предательства, молча наблюдал, стараясь не сорваться и не закричать вместе с девушкой.

Эдмунд и Эйвери, словно призрачные наблюдатели, затаившись в глубокой тени, следили за разворачивающейся сценой. Эйвери, не в силах выдержать этого зрелища, с силой зажмурила глаза, словно пытаясь оградить себя от ужаса. Ее лицо, до этого бледное и испуганное, исказилось от боли и отвращения, а сердце билось о ребра, как израненная птица. Эдмунд же становился немым свидетелем, он бы ни за что не посмел вмешаться. Он, с трепетом и почти с благоговением, смотрел на Корнелиуса, который, словно хищник, занес кинжал. Его взгляд, словно прикованный, следил за каждым движением руки Корнелиуса, в глубине его глаз читался ужас, но вместе с тем и болезненная заинтересованность.

Голова Син вновь начинала раскалываться, но сейчас ей казалось это мелочью. Всё так же истошно крича, она брыкалась, стараясь освободиться от хватки теней. Получив очередную пощёчину, она замолчала, вперев свой взгляд в кровожадно усмехающегося Корнелиуса. Всё просходило с молниеносной скоростью. Вот, от невыносимой боли у неё скатилась одинокая слеза. Еще мгновение и всё ее тело обуял невыносимый жар, словно она находилась не в холодном подземелье, а прямо в костре, сгорающая заживо. Жал пронизывал каждую клеточку тела, начиная от макушки, заканчивая кончиками пальцев. В животе завязался тугой узел. Син ощутила, как с неё спадают незримые оковы. Ярко красная вспышка охватила всё её тело, озаряя помещение.

– Быть не может, – шептал Корнелиус, ослабив хватку, отчего голова Дэя упала тому на грудь. – Всё это время… Не было никакого проклятья. Ты и есть проклятье! – мужчина сорвался на крик, восторженно смотря, не веря тому, что видел. Осознание молниеносно влетело в его голову.

Син пылала ярче огня, обжигая каждого, кто смел к ней прикоснуться. Тени отшатнулись от неё. Истерический смех мужчины звучал всё громче. Вытянув руку, он подошёл ближе, больно обжигаясь. Увидев истинную мощь девушки, Корнелиус хищно облизнулся. Истошно крича, Син поднялась с колен. Корнелиус пятился назад, пока не уперся в стену. Сжигая все на своем пути, девушка надвигалась на него. Глаза её закатились, а на устах, словно высеченная ножом, появилась кривая улыбка. В беспамятстве Син подходила все ближе, не замечая перед собой ничего.

– Уходим! – прокричал Корнелиус, и десяток синих вспышек наводнил подземелье. Оскар, кинувший напоследок печальный взгляд, отправился вслед за остальными.

Элай, наконец обретший способность двигаться, не думая ни о чем, сорвавшись с места, побежал к Син. Ему было плевать на пламя, обуявшее её, плевать на боль и жар. Он лишь хотел привести её в чувство, вернуть прежнюю Син. Он не думал ни о чем. Сильно прижавшись к Син со спины, он крепко обнял её. Ему было мучительно больно от её жара, но парень не отступал, сжимая кольцо своих рук вокруг неё все сильнее.

– Приди же в себя, Син! – кричал Элай, утопая в боли. – Син!

Услышав неистовый крик Элая, Син словно очнулась ото сна, падая на колени, но Элай поймал её, обнимая еще крепче, беря её лицо в свои ладони.

– Син! Скажи что-нибудь!

Но Син молчала. Она обмякла в его руках, а тьма поглотила её сознание.