Текст книги "Вязь признаний на твоем теле (СИ)"
Автор книги: Flower Aire
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Ему кажется, что на него таращатся даже стены замка, что уж говорить о портретах, которые хихикали, охали или сочувственно вздыхали.
«Надеюсь, уже завтра об этом не узнает весь Хогвартс», – мрачно думает Драко, который тоже замечает повышенный интерес к их персонам со стороны портретов.
До новых спален они доходят, почти не переговариваясь. Гермиона и Рон обещают прийти завтра днем, Блейз что-то шепчет Драко на ухо, а потом и виновники всеобщего волнения уходят каждый в свою новую спальню, напоследок обменявшись напряженными взглядами.
Спальни учителей донельзя строгие и довольно простые. В комнате Гарри оказалось два шкафа, полностью забитых книгами. В комнате Драко – огромная кровать с плотным пологом и зеркало во весь рост, вместившее бы трех Драко, выстроенных в ряд. Это зеркало Драко тут же возненавидел – оно слишком четко показывало, как его обезобразило черными надписями. Остается только надеяться, что об этом не скоро узнает его отец, иначе стыда не оберешься. Не только умудрился стать партнером Поттера, но еще и заработал от него такое – чего еще желать наследнику древнего рода.
Гарри о таком не волновался – он почти сразу лег в кровать. Несмотря на то, что ничего особенного черные надписи в нем не изменили, все равно казалось, что он выжат, как лимон. Не лучшее начало учебного года, но, с другой стороны, разве он хоть раз начинался хорошо?
Было довольно странно засыпать в новых спальнях. Поначалу Гарри казалось, что кровать слишком твердая, потом – слишком теплая, потом – слишком неудобная. Драко не мог уснуть потому, что полог слишком плотно завешивал кровать, и казалось, что вокруг кромешная темнота. Волей-неволей Малфой-младший воображал себе отвратительных существ, а незадолго до того, как провалиться в сон, вспомнил о поручении Темного лорда. Сразу же захотелось закопаться в подушки и никогда не покидать их теплый плен.
– Интересно, Малфой уже спит? – зачем-то спросил Гарри в пустоту, когда Драко уже и правда спал.
Поттер встал с кровати, потому что она уже совершенно не подходила для сна: простыня сбилась, подушка свисала с края, а одеяло Гарри и вовсе скинул на пол. Было совершенно неудобно.
Добившись того, чтобы комната снова была освещена, Поттер прошел мимо шкафов с книгами, уселся за стол, на котором лежала стопка чистых пергаментов, осмотрел и его.
– Вставать на пары не придется, значит, и спать так рано не обязательно, – нашел себе оправдание Поттер.
В зеркало – единственное, которое было в этой спальне, он старался не смотреть. Если к вязи слов на руках и груди можно было привыкнуть, то слова, идущие по лицу, были просто отвратительны. Оставалось только надеяться, что Дамблдор найдет способ убрать их безболезненно.
Или же… идея получше узнать Драко или хотя бы понять причины его отвратительного поведения не казалась Гарри такой абсурдной. Дружить – нет, ни за что, но понять и немного «сблизиться», лишь бы эти слова сошли – без проблем.
Вот только сам Малфой будет протестовать очень рьяно, почему-то парень это мог предсказать не хуже Сивиллы Трелони.
Еще немного порывшись в столе, Гарри внезапно почувствовал, что ему становится жарко. Потрогав ладонью лоб, Поттер не понимает, то ли лоб такой горячий, то ли руки слишком холодные.
“Это странно”, – мрачно осознает Гарри, поднимаясь на ноги.
Идти ночью в Больничное крыло кажется не слишком дальновидным, а в его нынешнем положении еще и опасным, кто знает, сколько студентов не пожелали сегодня уснуть. Но особого выбора все равно нет, потому что Поттеру кажется, что температура все поднимается.
“Точно умудрился заболеть с этими дождями”, – мелькнула мысль в голове Гарри, когда он сделал шаг, но тут же потухла, как потух и мир вокруг.
***
Гарри нечасто просыпался в окружении стольких людей. То, что все они были взволнованы, тоже наталкивало на не лучшие мысли: Рон явно был уже готов его похоронить с почестями, Гермиона – расплакаться, близнецы, которые непонятно как здесь оказались, выглядели виноватыми.
«Это их рук дело? Уверен, если бы они захотели, то смогли бы изобрести какую-нибудь вещицу, которая вызывает жар», – вяло размышляет Поттер, пока что не замечая то, что видит их всех будто через стекло, покрытое инеем.
Он моргает, и тут же вид сменяется другим – друзья видятся более отчетливо, но слишком быстро возвращается белое обрамление, и Гарри не может понять, что происходит. Он пытается открыть рот, чтобы спросить, но губы двигаются с трудом, будто бы покрытые клеем. Гарри остается только непонимающе моргать, и моргать быстро, чтобы не смущать себя еще и белыми разводами.
– Гарри, наконец-то! – Гермиона порывается было его обнять, но ее останавливает Фред.
– Хочешь ожог получить? – резко спрашивает он, и Гарри понимает, что он очень за него волнуется. Что же случилось, Мерлин их подери?
– А… – наконец-то разлепляет губы Гарри, но тут друзей расталкивает мадам Помфри, оказываясь возле Гарри.
– Тебе жарко? Слишком холодно? Чувствуешь тело или не полностью?
Гарри пораженно хлопает глазами, а потом пытается шевельнуть рукой. У него это не выходит, как не выходит и шевельнуть чем-нибудь другим. Даже головой он не может показать, что все «не очень хорошо». Но одно славно: ему не жарко и не холодно, кажется, температура спала.
– Мне кажется, он не может… – начинает Гермиона, крутясь рядом, видимо, желая помочь, но мадам Помфри только шикает на нее.
– Значит, придется довольствоваться этим. Пока мы не найдем способ сбить жар, это единственный выход.
Мадам Помфри уходит, но недалеко. Гарри все еще может слышать ее голос, но не понимает, о чем она говорит, потому что его тут же обступают друзья, начиная наперебой говорить о том, как они волновались.
«Да что же произошло?!» – начинает паниковать Поттер, которому в голову приходят только мысли о том, что он теперь еще и инвалидом стал. Куда уж дальше-то?!
– … не вздумай скидывать одеяло… жизненно важные… поддерживает уровень… – смог уловить Гарри речь мадам Помфри, но эти обрывки ничего не прояснили.
Кому она это говорит? Дамблдору? Объясняет, что с Гарри? Или кому-то еще? Может, это не только у него? Что, если это тоже связано с «партнерством»? И что, если где-то рядом лежит Малфой с точно таким же – пока непонятно каким – диагнозом?
– Моргни один раз, если понимаешь! – потребовал Рон, на что Гарри пришлось моргнуть.
Понимал он крайне мало. И объяснять ему не собирались.
Драко, и правда лежащий на соседней кровати, натянул одеяло до подбородка, отчаянно стараясь не стучать зубами. Он был здесь уже около шести часов, но это его волновало не так сильно, как то, что всего восемь часов назад у него едва не остановилось сердце от переохлаждения, которое было неизвестно чем вызвано. Точнее… не хотелось думать, чем оно вызвано.
Что бы ни говорили злые языки, Драко был сообразительным. А еще он очень беспокоился за свое здоровье, а если мыслить более глобально, то за жизнь. Сейчас его жизнь зависела от раскаленного одеяла, от которого слегка дымилась койка, но кто знает, от чего она зависит на самом деле? Может быть, вся причина опять в Поттере? Возможно, будет безопаснее с ним помириться, наконец?
Но, в то же время, мысль о том, что партнеры вынуждены умереть, если слишком яро возражают против отношений, кажется безумной. Что за маньяк придумывал эту штуку с «истинными парами»? Он точно не хотел истребить волшебников?
– Твои родители будут здесь завтра, – внезапно заключает мадам Помфри и покидает опешившего Драко.
Ему совершенно не улыбается перспектива предстать в таком виде перед родителями. И ладно бы, перед родителями! Но сейчас, Драко почти уверен, их визит в Хогвартс не окажется незамеченным для Лорда. Что будет, если он узнает, что Драко партнер того самого Поттера? Кажется, Малфой похолодел еще сильнее.
Малфой паникует весь день, пока к вечеру не приходит Дамблдор и не сообщает, что не смог отправить сову в такую дождливую погоду из соображений любви к животным, поэтому и чете Малфой, и чете Уизли, которые всеми признавались как неофициальные опекуны Гарри, будет сообщено позже.
После Дамблдор долго говорит. Он тоже не знает, что с ними происходит, почему Гарри становится очень горячим, а Драко очень холодным, но справедливо полагает, что это тоже могут быть «побочные действия» ритуала. Поэтому промывка мозгов на тему того, что ни одна вражда не стоит чьих-то смертей, получилась довольно жестокой. Гарри и не знал – мадам Помфри не говорила уж точно – что его состояние стремительно продолжает ухудшаться несмотря на заклинания и зелья, которыми упорно его пичкали, и еще большое чудо, что из тела Поттера не выкипела вся кровь. Это звучит жутко, и Гарри неуверенно смотрит на Малфоя. Тот тоже выглядит испуганно, потому что его ждет почти та же перспектива.
– Мы… постараемся, сэр, – загнанно отвечает Поттер, думая о том, что Дамблдор умеет угрожать, когда надо.
– Мы же постараемся? – испуганные зеленые глаза встретились с не менее испуганными серыми.
– Угу, – стукнув зубами, поспешно кивнул Драко, но кивнул бы он так совершенно на все, что ему бы сейчас ни сказали.
========== Часть 5 ==========
Смотреть на Малфоя-младшего было совершенно невозможно: сразу же становилось холодно и тебе самому. Несмотря на то, что Гарри и сам был покрыт инеем из-за скопления охлаждающих заклинаний, Малфой, покрытый им же, но так же принявший на себя еще и кучу грелок, заклятий, зелий, которые имели согревающий эффект, казался жутким. Настолько жутким, что хотелось виновато посмотреть на Дамблдора и сказать, мол, они пытались, но не смогли. Или просто признаться директору, что Гарри не решается ничего сделать. Что сейчас возможно? Начать «налаживать отношения»? Поговорить по душам? Извиниться друг перед другом? Обняться? Что?
Гарри нервно оглядывается, но в Больничном крыле совершенно пусто: Дамблдор велел им не мешать. Было бы гораздо лучше, думает Гарри, если бы здесь остался хотя бы Рон.
– Кхм, – гулко кашляет Гарри, вызывая у Драко ответный судорожный вздох.
Самого Поттера лихорадит, но при виде того, как у Малфоя изо рта вырывается пар, свое положение ему сразу же кажется не таким плачевным.
– Думаю, мы оба…
– Заткнись, Поттер, – хриплым шепотом прерывает его Малфой, – и сделай уже что-нибудь. Ты у нас Золотой мальчик, который всех спасает, да?
Поттер хочет хотя бы огрызнуться, но сдерживается и поднимается с кровати, присаживаясь на кровать Малфоя. Тот невольно придвигается ближе к нему – рядом с Гарри тепло.
– Если это очень нужно, мы можем начать все с начала, – говорит Гарри и понимает, что перешел на шепот.
Ему тоже становится лучше, чем было до этого. И все же, эта «магия» теперь кажется Поттеру жестокой чертовкой. «Не хочешь влюбляться – можешь сдохнуть, что не понятно?».
– Ты хочешь самостоятельно Хогвартс построить? – ядовито отвечает Драко, не оценив широкий жест.
Поттер сжимает губы, мрачно смотря на Малфоя, который не растерял своей знаменитой малфоевской «гордости», которую сейчас можно было лишь глупостью обозвать. Неужели именно Гарри больше всех надо? Крест всеобщего мессии вовсе не должен распространяться на его личную жизнь!
Несмотря на то, что стоило бы засунуть свою взбрыкнувшую «гордость» подальше, Гарри не может этого сделать. Он пытался уже несколько раз, почему это всегда должен делать он?
– Вот и займешься этим в одиночку, – буркнул Поттер, поднимаясь и собираясь вернуться на свое место. Теперь Дамблдору можно было честно сказать, что они пытались, но не смогли.
Клонило в сон. Может быть, из-за заклинаний, может быть потому, что уже был вечер, а день прошел крайне напряженно. Может и просто потому, что Гарри было слишком тепло, а в тепле засыпают абсолютно все… Поттер смог бороться со сном лишь несколько минут. В Больничном крыле было тихо, если не считать тяжелого и напряженного дыхания Малфоя-младшего.
«Холодно», – это было почти единственным, о чем мог думать Драко.
Он уже тысячу раз проклял себя за несдержанность, потому что приходилось признать – без Поттера становилось хуже. Да, Люциус не будет рад, если его сын будет жаться к человеку, с которым враждовал столько лет, да и вообще не будет рад, если Драко приблизится к Поттеру, когда семья Малфоев поддерживает совершенно другую сторону, но разве он будет доволен смертью единственного наследника? В том, что его сердце вот-вот остановится, Драко не сомневался.
Вздохнув и прикусив губу, Драко осторожно спускает ноги с кровати, с ужасом смотря на то, как пол начинает покрываться инеем.
«Что же это такое?» – скулит про себя блондин, обхватывая плечи руками.
***
Хогвартс затихает поздно. Все встревожены исчезновением Драко и Гарри, хотя и знают, что школу они не покинули. Легенда о неком «проклятии» только заставляет всех сильнее волноваться. Особенно гриффиндорцев, которые теперь обходят слизеринцев за версту или же, наоборот, зажимают в коридорах – обычно тех, что помельче – чтобы выяснить, служат ли они Темному лорду. Слизеринцы в ответ носят с собой что-нибудь тяжелое, чтобы доступно объяснить красно-золотым, что хоть Лорду они и не служат, но убивать во имя него вполне могут.
– Мисс Грейнджер, вы же не собираетесь сидеть здесь и ночью? – тихо спрашивает мадам Пинс, которая тоже знает, что случилось с мистером Поттером и мистером Малфоем.
– Я… нет, я посижу еще час и уйду. Можно? – Гермиона почти не спала все прошедшие два дня.
Казалось, что она одна во всем виновата. Ведь могла же летом поискать книги, чтобы узнать больше о партнерстве. Нет, вместо этого по пять раз прочитывала учебники! И сейчас Гарри…
Гермиона едва сдержалась от всхлипа, быстро пролистывая несколько страниц книги, которую все-таки достала из Запретной секции. Ничего полезного там не было, но Грейнджер решила, что хотя бы просмотрит ее: вдруг она случайно пропустит что-то важное, что не будет слишком явным.
Через час она так ничего и не находит и покидает библиотеку еще более расстроенной, чем пришла туда. По коридорам Гермиона бредет тоже совершенно бездумно, даже не замечает, что проходит поворот к гриффиндорской башне. Она думает о том, как помочь Гарри и можно ли это сделать вообще. Даже Дамблдор сказал, что теперь только они могут помочь друг другу, но Грейнджер прекрасно знала, что если не Гарри, то Драко уж точно будет против. Так они и…
Девушка порывисто вздыхает, оглядываясь вокруг, чтобы отвлечь себя от плохих мыслей. Она забрела в совершенно незнакомую часть замка. Здесь было всего два факела в пределе видимости, на стенах отсутствовали портреты, а пол, кажется, был покрыт столетней пылью. Если не столетней, то пятидесятилетней точно. На ней очень четко отпечатались следы Гермионы, что заставило ее облегченно вздохнуть. Теряться сейчас было вовсе не нужно.
Развернувшись, гриффиндорка пошла обратно, стараясь не думать, что что-то может напрыгнуть на нее из-за спины. Она шла торопливо, то и дело оглядываясь через плечо, но не замечала ничего, кроме слабо мерцающих факелов.
Очень скоро Гермионе пришлось повернуть в коридор, который был еще менее освещен, чем тот, что она оставила за спиной. Неужели она не замечала, что идет в темноте? Или кто-то успел погасить факелы, когда она уже прошла дальше в коридоры? Что это вообще за место?
Гермиона нервно накручивает прядь волос на палец, ускоряя шаг. Впереди, кажется, еще темнее, и очень скоро Грейнджер понимает, что это действительно так. Впереди темно. Потому что впереди тяжелая кованая дверь, которую слабо освещает свет пламени.
–Ч…что? – шепчет девушка, оглядываясь назад.
Сзади полутемный коридор с отпечатками ее следов. Они очень четко видны, но Грейнджер помнит, что когда она начинала этот путь, все было точно так же. Неужели она опять задумалась и пропустила какой-нибудь поворот? Развилку? Или она проходила через эту дверь, когда шла сюда? Вдруг ее можно открыть?
Подрагивающими руками девушка достает палочку и шепчет самую простенькую “Алохомору”, которая уже не раз облегчала ей жизнь. Мгновение ничего не происходит, но потом Грейнджер слышит тихий скрежет петель. Дверь открывается.
Девушка тянет дверь на себя и заглядывает в образовавшуюся щель. За дверью светлее, чем в коридоре, но это ни капли не хорошо.
***
Хогвартс затих. Только в одном из коридоров, рядом с подземельями, слышались тихие голоса.
– Как это не помните? Вы же были рядом с Малфоем!
Грегори Гойл почесал лоб. Он и сам не понимал, почему не помнит, что произошло в Хогвартс-экспрессе. Кажется, для него этот день начался с пира в Большом зале, когда все уже вовсю обсуждали новость о проклятых Поттере и Малфое. Тогда Грегори волновало только наличие на его блюде куриных ножек, но уже на следующий день он задумался о том, кто же все-таки проклял Драко и где в это время был он сам. Как только он задумывался над этим больше минуты, голова начинала жутко болеть, поэтому Гойл старался обходить эту тему в размышлениях. Когда-нибудь все найдут ответ и благополучно сообщат ему, зачем же переживать, в таком случае?
– Наверное, я… я отошел за шоколадной лягушкой! – радостно пробасил Грегори.
Слизеринец, крепко прижавший его к стене, раздраженно фыркнул и отпустил однокурсника. После он обернулся к Винсенту Крэббу, но наткнулся на точно такой же маслянисто-сытый взгляд, что заставило слизеринца прошептать пару проклятий и пойти прочь. Оставался только Забини, но сейчас его было не поймать: постоянно бегает то к Снейпу, то к Дамблдору, то в Больничное крыло. Нужно будет дождаться его после пар ЗОТИ и хорошенько расспросить, думает юноша, и будет лучше, если Блейз ответит по-хорошему.
========== Часть 6 ==========
Драко прислушался к тихому дыханию Поттера и еще раз напомнил себе, что это все ради его же – Драко – благополучия.
Пока Гарри не говорил, он казался даже симпатичным. Впрочем, Драко тут же обругал себя за такие мысли, потому что «симпатичный» вспыхнуло у Поттера на щеке, подло разогнав все остальные слова в радиусе пары сантиметров. Такое только слепой не заметит. И Малфою вовсе не хотелось бы выдерживать на себе лукавый взгляд Дамблдора.
Но изменить было уже ничего нельзя, поэтому Драко еще раз переступил с ноги на ногу, стараясь особо не стучать зубами, и потом, ощущая себя идиотом, прыгающим в ледяную воду зимой, забрался с ногами на кровать Поттера, стараясь не затронуть его лишний раз.
Замерев, Драко оценил обстановку. Поттер все еще спал. Дыхание было таким же ровным, а сопение раздавалось на все Больничное крыло. Малфой еще раз мысленно оправдался перед собой, а после начал удобнее устраиваться, перетягивая еще и половину одеяла на себя.
Поттер что-то сонно пробормотал, заставив Малфоя испугаться, но потом снова затих.
«Я так седым стану», – мрачно подумал блондин, прижимаясь щекой к спине Поттера.
Тот был теплый. Очень скоро Малфой уже грел и руки, даже колени умудрился устроить в тепле. Было просто потрясающе, но Драко не собирался в этом признаваться.
Изначально Малфой хотел полежать так пару минут, но очень скоро мысль вернуться в ледяное состояние начала казаться откровенно бредовой. Поэтому Драко решил переосмыслить свое отношение к Поттеру на эту ночь. Может быть, на несколько следующих ночей тоже.
Гермиона пораженно осматривала большое помещение, в котором оказалась. В нем мерцало пять факелов, освещая один единственный предмет, расположенный в самом центре и накрытый плотной серой материей. На секунду Гермиона подумала, что предмет – это зеркало Еиналеж, о котором Гарри рассказывал еще на первом курсе, но тут же отогнала глупые мысли. И с чего бы это было зеркало?
Девушка подошла к предмету, с опаской прикасаясь к ткани. Та была покрыта толстым слоем пыли. Кажется, что в помещении кто-то часто убирался, но то, что хранилось здесь – не трогал. Боялся? Не хотел сломать?
Дверь за спиной все еще была закрыта, поэтому долго рассуждать Грейнджер не стала. Если она не просто так заблудилась, значит вполне возможно, что она должна узнать, что скрывается под тканью.
Девушка уверенно потянула ее вниз.
– Малфой! Черт побери, Малфой, вставай и вали на свою кровать! Я не собираюсь оправдываться перед Снейпом!
Драко осоловело уставился на Поттера, который встряхивал его за плечи.
– Тепло… – сонно пробормотал он, все еще не разобравшись, что происходит.
– Потом вернешься, только свали сейчас!
Гарри вытолкнул Малфоя с постели, усадил на его кровать, накинул блондину на голову одеяло – чтобы он уже пришел в себя, черт возьми – и улегся на свое место.
Добби нервно посмотрел на наследника семьи Малфой, стянувшего с себя одеяло, и исчез. Профессор Снейп как раз заканчивал разговор с мадам Помфри.
Гарри чувствовал легкую досаду.
Добби разбудил его вовремя, сказав, что «добрый хозяин Гарри Поттер» может не захотеть, чтобы профессор Снейп увидел его в таком… положении. Сначала Поттер не понял, что за положение и откуда взялся Снейп. А потом почувствовал, что его сзади крепко обнимают. Выбор был между Малфоем, запнувшим свою гордость куда подальше, и каким-нибудь извращенцем. Оказалось – Малфой, и Гарри был жутко удивлен.
«А ты так Хогвартс построить не против?» – мстительно подумал Гарри, но долго упиваться маленькой победой не мог – Добби тряс его за рукав.
– Что Снейп? Откуда Снейп?
– Профессор Дамблдор попросил профессора Снейпа осмотреть вас!
– Зачем ему осматривать нас ночью?
– У профессора Снейпа мало времени, – затравленно пискнул Добби, виновато комкая края своей одежды.
– Черт… где он сейчас?
– Разговаривает с мадам Помфри о самочувствии хозяина Гарри.
– Черт-черт-черт! Малфой!
Сейчас, когда опасность миновала, Гарри чувствовал себя не слишком хорошо. Никто и не сомневался, что Малфой не может перестать быть самодовольным ублюдком так сразу, но Гарри не ожидал, что его так сильно будет задевать это. С чего бы Драко так ненавидеть Поттера? Сколько себя помнил Гарри, это именно Драко и куча слизеринцев портила ему жизнь, а не наоборот.
Может, пару подлостей со стороны Поттера были, но он не мог припомнить ничего серьезного. Так почему Малфой так возмущается, черт возьми?
Это он, Гарри, должен яро протестовать. Вот только яро протестовать не очень хотелось.
«Наверное, опять сказывается жизнь у Дурслей», – мрачно рассуждает Поттер с закрытыми глазами, пока Снейп тихо ходит возле Драко. У Малфоя хватило ума притвориться спящим.
«Панику развел», – пробормотал Снейп через пару минут и покинул больничное крыло.
Гарри замер в ожидании. Сначала все было тихо, и Поттер начал раздумывать над двумя вариантами: Драко заснул и Драко отыскал свое самолюбие. Лихорадка пока не вернулась, значит и Малфою все еще относительно тепло.
«Вряд ли он вернется», – заключает Поттер.
«Да, все дело в Дурслях», – решает он.
Несмотря на то, что у него есть хорошие друзья, он все еще чувствует потребность быть любимым.
Когда только появились эти надписи, Поттер был больше расстроен, чем напуган. Еще бы, истинная пара, тот, кто, как объяснила Гермиона, должен был его любить всем сердцем, внезапно думает о нем такое. Кажется, ненавидит. И ненавидит сильно.
Когда парой оказался Малфой, все стало понятно, но стало ли более приятно от ненависти?
Поттер уткнулся щекой в подушку и закрыл глаза с явным намерением заснуть, а завтра провести весь день в библиотеке. Нужно узнать, как избавиться от этого партнерства, потому что не слишком упорно Дамблдор ищет, судя по всему. На силу любви надеется. Как же!
Гарри почувствовал, что начинает злиться. Нет, сейчас нужно было уснуть, а вот утром…
Поттер резко напрягся, когда соседняя кровать скрипнула, затем скрипнула еще раз, и послышались тихие шаги.
«Что он…» – успел подумать Поттер, прежде чем вздрогнул от того, что кровать прогнулась под весом чужого тела.
Малфой крепко обхватил его сзади и затих. Пару секунд Гарри оторопело хлопал глазами, а потом вспомнил, что для того, чтобы жить, надо дышать. Он слишком громко вдохнул, заполняя легкие воздухом.
«Звучит как «отлично» по Зельеварению», – прокомментировал невероятность ситуации Поттер.
– Кирпичи для постройки собрать?
– Иди к черту, Поттер, – отозвался Драко.
– Идти тут…
– Заткни-и-ись, – сонно тянет Малфой и бьет Поттера лбом в спину.
Не больно, конечно, но странно. Поттер решает, что осмыслит это утром. А сейчас нужно уснуть, чтобы встать до того, как Дамблдор явится в Больничное крыло.
Гермиона резко откинула ткань, но тут же закашлялась от пыли, которая попала даже в глаза. Девушка старательно замахала перед собой руками, чтобы скорее разогнать клубы пыли.
– Мне очень жаль, что ты испытываешь дискомфорт, маленькая мисс, – внезапно раздается живой и громкий голос совсем рядом.
От неожиданности Гермиона ойкает и во все глаза смотрит на предмет, который оказывается перед ней. Это портрет, на котором изображен взволнованный юноша во фраке века пятнадцатого. Он обеспокоенно смотрит на Гермиону и, кажется, протягивает ей белый платок, который зажат в холеной руке. Конечно же, взять его девушка не может, но то, что незнакомец настроен не враждебно, немного успокаивает.
– Здравствуйте, – вежливо приветствует его Грейнджер, думая, стоит ли делать реверанс – юноша кажется действительно древностью.
– Здравствуй, маленькая мисс. Не сочти за фамильярность, я взрослее тебя на несколько веков, никак не могу это выкинуть из головы.
– Нет-нет, все… в порядке. Меня зовут Гермиона, мистер…
– О, меня звали Фрэдерик, маленькая мисс. Можете звать меня лордом – не понимаю я современные обращения, не то, что в пору моей юности. Когда-то, когда-то… Впрочем, не будем о грустном. Знаете, когда ты портрет – очень хочется поговорить о днях, когда ты еще им не был. А зачем? Грусть разводить? Бессмыслица какая-то. Впрочем, я сам не следую своим словам. Лучше расскажите, как вы здесь оказались?
– Я потерялась, лорд Фрэдерик.
– Действительно? Как жаль. В последнее время я только и жду, когда ко мне кто-нибудь зайдет, но заходят редко и ненадолго, шуршат, стучат чем-то, а поговорить со старым волшебником не хотят. И не понимаю, почему.
Гермиона поняла, что немного отвлеклась, рассматривая золоченую раму портрета, и подняла глаза на лицо изображенного юноши. И тут же застыла, похолодев.
Она поспешно моргнула, и вздохнула свободнее. Юноша недовольно, но по-доброму смотрел на нее, и Гермиона почти сразу же забыла о том, что видела, будто лицо портрета «растекается» по холсту, а все его тело покрывается тысячью слов на непонятном языке.
Комментарий к
Простите за долгое ожидание – сказывается конец учебного года. Постараюсь выкладывать продолжение почаще~ Спасибо, что вы со мной!
========== Часть 7 ==========
Хогвартс будто замер в страхе и смятении. Возвращение Волдеморта, проклятые Гарри Поттер и Драко Малфой, пропавшая Гермиона. И дождь. Проклятый дождь, из-за которого никто не выходил на улицу дольше чем на десять минут, из-за которого квиддичное поле превратилось в непонятное месиво и из-за которого половина Хогвартса постоянно ходила в Больничное крыло, чтобы получить Бодроперцовое зелье.
– Поттер, подвинься, иначе мы оба свалимся с кровати, я уж это обеспечу! – гневно шипит Малфой, уже смирившийся с тем, что Поттер и не думает отпускать его дальше, чем на десять шагов.
Проснулись они три часа назад, когда в Больничное крыло вбежал испуганный Рон. Открывшимся видом он был окончательно добит, поэтому сейчас лежал на кушетке Драко, которая все равно пустовала.
«Должно быть, он хотел сообщить что-то важное», – думает Гарри, но мадам Помфри уже сказала, что лучше бы Рону дать отдохнуть: слишком уж много потрясений за эти несколько дней.
То, что его лучший друг мирно спит, обнимая его самого заклятого врага, скорее всего, стало большим из них.
– Если ты скажешь это еще громче, то сам будешь оправдываться перед своими «змеями», я уж это обеспечу, – отвечает Гарри, но немного сдвигается.
На одной кровати сидеть жутко неудобно, особенно когда она закрыта ширмой, но Гарри категорически настроен против появления лихорадки: еще ее только не хватало. А так был вариант, что магия успокоится, когда поймет, что они не настроены друг друга убивать. Или не успокоится. Как повезет.
– Считаешь, что гриффиндорцы будут в восторге? – ядовито интересуется Драко, натягивая одеяло так высоко, как только может.
Ему уже не холодно, но видеть кожу, покрытую черными надписями, не хочется.
– Они решат, что во всем виноват ты, – пожал плечами Поттер.
Они замолчали на несколько минут, слушая, как очередной студент просит у мадам Помфри что-нибудь от насморка. Гарри молча рассматривал Малфоя, стараясь не замечать «хорька», «ублюдка», «папенького сынка» и прочие фразы, которыми его награждал. Малфой был самым обычным красавчиком-блондином, который привык пользоваться отцовским авторитетом для достижения целей. Почему? Потому что мог.
Гарри подумал, что если бы его отцом был Люциус Малфой, то он бы и сам был бы не против получать все благодаря его громкому имени.
– Драко.
– Чего тебе, Поттер?
– Ничего. Просто «Драко». Я бы хотел, чтобы только это было на твоем теле.
– Я был бы против даже этого, – буркнул Малфой. – Надеюсь, Блейз найдет выход скорее, чем я встречусь с отцом в таком виде.
– Ты отправил его искать способ избавиться от всего этого?
– Как и ты свою гр.. Грейнджер, не так, что ли?
– Так, – кивнул Поттер. – Поспорим, что Гермиона найдет первой?
– У Блейза еще и архивы его семьи есть, учитывай это, Поттер, – усмехнулся Малфой.
– Тогда уж тем более тебе нечего бояться. Спорим?
Драко с сомнением посмотрел на протянутую руку. Спорить не хотелось, как и взаимодействовать с Поттером в принципе, но в случае выигрыша можно было потребовать, чтобы Гарри отстал от него на весь год. Было слишком заманчиво, чтобы отказаться. Да и какой процент того, что даже в случае победы Поттера тот придумает что-то действительно ужасное?
– Хорошо, Поттер.
– Прекрасно, – Гарри сжал руку Драко, а потом вернулся в прежнее положение. – С призом определ…
– Ты будешь держаться подальше от меня весь год, если Блейз найдет способ раньше, – перебил его Малфой, желая сразу же обозначить свои требования, чтобы потом Поттер не возмущался.
Гарри замер и помрачнел.
– Без проблем, Малфой. Если проиграешь ты – я не отойду от тебя ни на шаг, – Гарри сжимает одеяло в кулаке и смотрит на Драко так, что тот хочет провалиться под землю. И немедленно.
Он сглатывает, невольно отводя глаза, но быстро приходит в себя и кивает. Что ж, раз Поттер решил совершенно вывести его из себя, то нужно сделать все возможное, чтобы ему помешать.
– И в подземелья жить переедешь? – нагло смотрит на Поттера Драко, надеясь вызвать у него такую же реакцию.
