Текст книги "Вместе (СИ)"

Автор книги: FlowDAY

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

====== Шаг 1. Осознание ======

Кацуки пять, и он всегда знал, кем будет. Знал, к какому виду будет принадлежать. Знал, кем будет работать. Всё это. Поэтому он совсем не удивился, когда в пять лет доктора определили, что его тип – альфа. Он был счастлив и от предвкушения не мог сидеть на месте, хотелось уже поскорее прибежать домой и рассказать маме с папой, что он альфа, самый настоящий.

– Каччан, ты удивительный!

В который раз он слышит это от него? Бакугоу и сам не помнил, но, как бы он ни кривлялся, ему всё равно было приятно, что им восхищаются.

– Я всегда это знал! – но его щёки покрываются лёгким румянцем, он отворачивается.

Его друг, Мидория Изуку, ещё не знает, кто он, и ждёт, когда его позовут в кабинет. От предвкушения мальчишка быстро-быстро болтает ногами, слегка покачиваясь.

– Мидория-кун, – объявляет медсестра, и Изуку мгновенно вскакивает с места и уносится в кабинет.

А Кацуки сидит и думает, кем же окажется Изуку. Ему мало верится, что Мидория будет альфой, он совсем не похож на них: сильных, храбрых. Мальчик ёрзает на месте от нетерпения и какого-то странного предчувствия.

Изуку выходит из кабинета весь бледный, его трясёт, и отчего-то Кацуки тут же подбегает к нему, хватая за руку. Дрожь друга моментально охватывает и его тело. Мидория еле сдерживается, чтобы не заплакать, это видит и воспитательница. Осторожно отстранив Кацуки, она присаживается перед Изуку на корточки, заглядывая ему в глаза.

– Ну, что такое? – разумеется, она уже знает, «что такое», но нужно как-то его успокоить, ведь ничего уже не исправить.

Так решила сама природа.

Кацуки непонимающе выглядывает из-за её спины, пытаясь посмотреть на Мидорию, но почти ничего не видно.

– Я… не альфа, – всхлипывая, произносит он, а из глаз рекой начинают течь слёзы.

– Давай позвоним твоей маме, чтобы она забрала тебя, – женщина аккуратно гладит его по голове, но это не особо помогает ребёнку успокоиться.

Бакугоу непонимающе смотрит на плачущего мальчика, в груди отчего-то больно, хочется подойти, обнять, успокоить, защитить…

Но он ничего не может сделать, Кацуки просто стоит и смотрит, как Изуку сначала куда-то уводят, а потом за ним прибегает Мидория-сан, вся запыхавшаяся, взволнованная. Врач быстро что-то говорит ей, и женщина бледнеет, а затем быстро забегает в кабинет, куда воспитательница завела Изуку. Он видит лишь спину друга, когда они уходят, хотя очень хочется посмотреть в его глаза.

А потом Кацуки узнаёт, что Изуку – омега. Слабый пол. Он знает, как для Мидории было важно оказаться альфой, как его кумир из мультфильма про супергероев Всесильный. Но не судьба. После этого события проходит много дней, а Изуку так и не видно и не слышно.

– Мам, почему Изуку больше не гуляет со мной? – ковыряя ложкой в тарелке супа, спрашивает он за обедом, не выдерживая.

Мицуки смотрит на него сначала удивлённо, а потом в её взгляде проскальзывает понимание.

– Ты скучаешь по нему? – мальчик сначала быстро вертит головой в разные стороны, но затем кивает в ответ.

– Не волнуйся, просто ему нужно немного времени.

– Это потому что он омега?

– разочарованно спрашивает он, смотря на мать.

– Возможно, да, возможно, нет.

Он понимает, что мама не может ответить на его вопрос, и ему не остаётся ничего, кроме как ждать.

Как-то раз на улице Кацуки подслушивает разговор старшеклассников, которые сидели на лавочке на детской площадке.

– Он меня задолбал! Постоянно таскается за мной всюду. Мешается под ногами. А его вечные подозрения об измене – это что-то! Не будь он хорош в постели, я бы уже давно его бросил.

– Тебе он только для этого и нужен?

– А для чего ещё? Они годятся, только чтобы их трахать. Ведь все омеги – шлюхи! Как только потекут, так всё – никакой верности, лишь бы им член в дырку засунули и трахали до смерти…

«Все омеги – шлюхи».

Кацуки не знал, что это значит, но по интонации понял, что это что-то очень плохое, и эти слова он никак не мог забыть.

А на следующий день он встречает Изуку на площадке. Мальчишка снова весёлый и зовёт его играть, а Кацуки бежит, стараясь сделать недовольное лицо.

Со временем Кацуки понимает, что омеги не такие, как альфы. Изуку медленнее, слабее, он хилый, и у него огромные зелёные глаза. Кацуки чувствует превосходство над ним, и вместе с этим растёт потребность в общении с кем-то своего типа. Другие соседские мальчишки становятся хорошими кандидатами, но даже среди них Кацуки лидер, поэтому никто не возмущается, почему с ними постоянно таскается какой-то омега.

Переломный момент в их отношениях наступает совершенно неожиданно. Они большой группкой, по очереди, проходят по бревну, но дерево под Кацуки разламывается, и он падает вниз, в реку, протекающую там. Высота совсем небольшая, и ему ни капельки не больно. Все так считают. И Кацуки тоже. Он ведь альфа, поэтому он хочет гордо подняться, но его взгляд натыкается на протянутую ему руку. На него перепуганными глазами смотрит Изуку.

– Ты как? Нигде не больно? – его голос такой обеспокоенный, в груди что-то ухает, и он медленно оборачивается на остальных, видя в их глазах то ли разочарование, то ли ещё что-то.

Бакугоу отбрасывает руку друга, злобно смотря в его перепуганные глаза.

– Не нужна мне твоя помощь! Я – альфа! Только отбросам вроде тебя нужна помощь, жалкая шлюха!

Изуку смотрит на него во все глаза, он не понимает, что значат эти слова, но ему всё равно больно. Остальные тоже не знают значения этих слов, но это не мешает им начать смеяться, тыкая в Мидорию пальцем и повторяя эти слова. Кацуки смеётся вместе с ними. Изуку оглядывается по сторонам, в глазах уже стоят слёзы, он хочет закричать «Прекратите!», но получаются только жалкие всхлипы, которые подливают масла в огонь. Он просто убегает, прижимая к груди горящую руку, слыша за спиной смех.

Инко никак не может понять, что произошло с её мальчиком, всегда весёлый и жизнерадостный, он превратился в блёклую тень. Мицуки тоже не понимает, что с её сыном, из послушного и приличного он превратился в какой-то взрывоопасный механизм, с которым невозможно найти общий язык.

Так проходит ещё год.

В младшей школе вокруг Кацуки собираются другие альфы, они вместе играют в игры, гуляют и издеваются над Изуку.

Кацуки придумывает ему кличку – Деку, и с тех пор у Изуку нет имени, только это прозвище.

Мидория терпит, понимая, что сдачи дать не сможет, а жаловаться на своего друга детства не хотелось, хотя теперь он понимал, что только он считает их друзьями детства.

У Изуку нет друзей, поэтому большую часть времени он проводит один. В школе. На улице. Дома. Всегда один. Хотя в школе есть Каччан, который постоянно смеётся над ним, но тем словом больше не называет, от этого немного легче.

Мидория любит рисовать, в его рюкзаке, в потайном кармане, всегда есть тетрадка. В ней разные герои, в основном – Всесильный, которым он так восхищается, но никогда не сможет стать таким, как он. Изуку часто фантазирует перед сном, как у него появляются друзья и он показывает им свои рисунки, гуляет вместе с ними. Ему очень весело. Он больше не один. Но в реальности его ждёт только Каччан и остальные альфы, и больше никого нет.

– Давай быстрей! – кричит один из одноклассников Кацуки, сам он сидит на своём месте и оттуда смотрит, как ребята запихивают в ранец Изуку большого, с ладонь, волосатого паука.

«Вот ору-то будет», – отстранённо думает он.

Изуку действительно не замечает сначала, но потом на уроке ему понадобилось что-то достать, и он не глядя лезет рукой в рюкзак. Он нащупывает что-то не то и вытаскивает руку, сжимая в ладони большого паука, который смотрит на него всеми своими глазами. Девчонки тут же начинают визжать так громко, как только могут, а мальчишки смеются. Но Изуку не кричит, просто смотрит на этого паука и молчит, пока кто-то из девочек не кидает в него книгой, попадая в голову. Мидория сдавленно шипит, а по его щеке стекает одинокая капля крови. Но он всё так же держит этого паука в руке, другой вытирает кровь, а потом срывается с места.

Он выбегает из класса на улицу. Как можно дальше от всех. Изуку присаживается на корточки под деревом и снова смотрит на паука. Тот смотрит в ответ, ожидая действий мальчика. А Изуку улыбается и немного смеётся, а потом просто отпускает паука и машет ему рукой. Паук смотрит на него ещё пару секунд и убегает.

Альфы недовольны реакцией Изуку и уже думают, что придумать в следующий раз.

А Кацуки вспоминает сияющий взгляд Мидории и быстро мотает головой, стараясь прогнать это странное чувство.

В средней школе Изуку кажется, что он стал лучше рисовать. Он не может понять, правда ли это или ему просто кажется. Но пока что он пребывает в радостной эйфории от этого открытия. Даже в школу он идёт с улыбкой. Но всё это длится недолго, до того момента, пока он не сталкивается с Бакугоу в коридоре. Его горящий ненавистью взгляд и злобное «Деку!» заставляют сжаться в комочек возле стенки и зажмуриться от страха.

Все довольно посмеиваются, а Кацуки просто фыркает и проходит мимо. К обеду Мидория чувствует себя совершенно обессиленным. Именно морально. Бесконечные насмешки и тычки сделали своё дело. Он даже не замечает, как засыпает под деревом во дворе. На улице так тепло и свежо, в отличие от душного помещения классной комнаты.

Кацуки не знает, почему ему захотелось выйти прогуляться, и старается не думать об этом. Просто захотелось, и всё. Но, когда он видит знакомую темноволосую макушку, ему начинает казаться, что это насмешка судьбы. Бакугоу уже быстрым шагом приближается к Изуку и готовится пнуть его, даже ногу занёс для удара, но затем резко замирает на месте, когда видит умиротворённое лицо парня, что безмятежно спит, свернувшись комочком, слегка морща нос. Сердце Кацуки на мгновение замирает, а потом делает кульбит, заставляя своего обладателя резко отпрянуть назад и со всей силы сжать в кулак ткань пиджака в области сердца.

Кацуки тринадцать. Он альфа. Большой авторитет в классе. Он знает, что такое секс. Знает, как сделать больно, не применяя физической силы. Знает, что означает слово «шлюха». И знает, что Мидория Изуку – омега.

Но Кацуки не знает, отчего его сердце постоянно так сильно бьётся, стоит ему лишь увидеть глупого Деку.

«Всё из-за него. Ненавижу! Чёртов Деку!!! Чёртова шлюха!!!»

Он бросает на него испепеляющий взгляд и уходит, так и не ударив.

Одноклассники вовсю интересуются омегами, а Кацуки высмеивает Изуку, потому что такой омега, как он, никому и даром не нужен будет. Все смеются и поддакивают. Кацуки смеётся вместе с ними и вроде не замечает, какие похотливые взгляды иногда бросают на Деку все те, кто смеются над ним. Он старается не замечать.

Все проходят гормональную перестройку. И Кацуки. И Изуку. Все. Просто происходит это у всех по-разному.

Кацуки замечает, что его мышечная масса растёт, да и его запах становится ещё ярче, чем был. Он не страдает недостатком внимания со стороны омег. Тогда какого чёрта он замечает, что Деку тоже изменился?! Его талия стала тоньше, а задница, наоборот, стала более округлой, и Кацуки вовсе не пялился на него, просто мимолётом заметил. А этот запах. Этот паршивый запах кленового мёда с нотками корицы. Слишком сладко. Бакугоу задолбался просыпаться с отголосками этого приторного вкуса во рту и каменным стояком. Он проклинает его, представляя это чёртово веснушчатое лицо, удовлетворяя себя рукой каждое утро. С каждым разом получить разрядку всё сложнее, а издевательства над Изуку становятся всё искуснее.

Изуку четырнадцать. Он омега. Изгой всего класса и груша для битья. Он знает, что такое секс. Знает, что у него нет и вряд ли появится друг. Знает, что Бакугоу Кацуки – альфа. И знает, что не может его ненавидеть, несмотря ни на что.

Мидория не любит смотреть в зеркало, потому что стоит взглянуть на своё отражение, как его и так заниженная самооценка падает ещё ниже. И он по-настоящему боится, что его внешность помешает ему найти себе друга, про альфу он даже не думает. Слишком страшно.

И этот страх разгорается лишь сильнее.

Изуку не сопротивляется, когда на него сваливают очередное дежурство. А есть смысл? Всё равно его мнения никто не спрашивал.

Он уже помыл полы в классе и пошёл в туалет вылить грязную воду. Мидория даже не успевает понять, откуда здесь взялись эти альфы и почему на него так смотрят. Но обдумать это ему и не дают, просто хватая и швыряя в стенку, разливая немного грязной воды на пол. Изуку ударяется спиной и зажмуривается, а открыв глаза, понимает, что происходит. Его больно хватают за волосы, заставляя поднять голову. Он видит эти похабные улыбки, и тело самопроизвольно начинает дрожать. Альфы смеются над его реакцией. Кто-то из них проводит ладонью по его щеке, поглаживая, спускается к шее и слегка сдавливает. Парень хрипит, с ужасом продолжая смотреть на своих одноклассников.

Мидории Изуку четырнадцать. Он знает, что его все ненавидят и никому и дела не будет до того, что его хотят изнасиловать в туалете. Он знает, что никто о нём и не вспомнит. Он знает, что ему нужно рассчитывать только на себя.

От этого осознания тело немного отмирает, хотя страх никуда не делся, но стало легче. Руки, до этого момента казавшиеся онемевшими, снова приобретают чувствительность. Изуку понимает, что всё это время сжимал в руках ведро. Всё, что он смог сделать, —это со всей силы ударить альфу, что уже приближался к его губам, сдавливая подбородок, по лицу. От удара парень отступил назад, а Изуку, отшвырнув ведро в сторону, рванул от них подальше. Вот только он забыл, что здесь был не только тот парень. Понимание приходит в тот момент, когда его ловят за шиворот пиджака и со всей силы бьют кулаком в живот несколько раз. Изуку настолько больно, что весь мир теряет очертания, а слёзы ручьём льются из глаз.

Ему кажется, что он слышит, как дверь туалета слетает с петель, но не может понять, правда это или нет. Его отпускают, и он падает на пол. Затем Изуку слышит какой-то шум, но всё вокруг будто в вакууме. Его хватает, только чтобы доползти до ближайшей кабинки, где его выворачивает наизнанку. Живот будто режут изнутри, Изуку страшно и слишком больно. Его трясёт, а рука самопроизвольно поглаживает живот, всё внутри отзывается уже не такой сильной болью. Он даже не сразу замечает, что всё вокруг стихло. Когда спазмы уже не такие сильные, он переводит мутный взгляд на дверной проём кабинки. Ему кажется, что он видит знакомый силуэт, знакомые вихры пепельных волос и красные глаза, которые расплываются, становясь похожими на два догорающих уголька. У Изуку нет сил что-либо говорить, даже если это не видение и это настоящий Каччан. Всё равно. Да и нечего говорить. Тошнота не проходит, парень снова отворачивается, чувствуя подступающий ком.

Бакугоу Кацуки четырнадцать, и он понимает, что означает его учащённое сердцебиение, стоит только увидеть этого глупого Деку. Он понимает, что ему мало избить тех уродов, что посмели тронуть этого омегу. Его гнев превращается в жажду крови. Он непроизвольно рычит, сжимая кулаки. Этот приторный запах больше не ощущается. Вместо него пахнет «страхом», именно «страхом» и «болью». Этот запах «страха» с отголосками кленового мёда и нотками корицы заставил просто прийти и проверить, чтобы его чёртово сердце наконец успокоилось и перестало так грохотать и болеть. Но вместо того чтобы успокоиться, теперь оно болит ещё сильнее. Видя, как страдает этот омега, понимая, что могло случиться, если бы он не «повёлся» на своё сердце, Кацуки чувствует, как всё внутри него изнывает от боли.

Бакугоу Кацуки четырнадцать. Ему больно от осознания того, что он своими руками причинял боль Мидории Изуку. Ему больно смотреть, как тот плачет, как содрогается его тело в истерике. Он понимает, что влюблён в Изуку слишком давно. Он понимает, что слишком много дерьма сделал, чтобы просить прощения, – такое не прощают. Поэтому всё, что он может, – быстро бежать за учителем, в мыслях повторяя: «Всё хорошо. Всё хорошо. Всё будет хорошо». А потом смотреть, как мать Изуку плачет, забирая своего сына домой, и прислушиваться к своему изнывающему сердцу, которое обливается кровью.

====== Шаг 2. Принятие ======

Изуку не было в школе неделю. За это время Кацуки дословно объяснил всем желающим распрощаться со своим достоинством, что Мидория Изуку неприкосновенен. И себе он это тоже пытался объяснить. Эротические сны продолжали преследовать его, но теперь концовка была другая. Вместо одноразового траха была долгая страстная ночь, а после ещё более страстные объятья, поцелуи и признания в любви. Кацуки никак не мог успокоиться, а его сердце, казалось, разорвётся от этой любви. Всякий раз, когда его мать звонила Мидории-сан, он прислушивался к каждому слову и вздоху, но, как назло, Мицуки ни слова не говорила про Изуку. Эта неизвестность пугала его до чёртиков. Дошло до того, что ему приснился кошмар, в котором Изуку всё-таки изнасиловали, и он, не выдержав, покончил с собой.

Кацуки проснулся в холодном поту, с загнанным дыханием, а перед глазами всё ещё были эти пустые глаза и хрупкое тельце, лежащее в собственной крови, которая маленькими змейками струилась из вскрытых вен. Бакугоу пытался убедить себя, что это просто сон, просто очень плохой сон, но его сердце билось всё быстрее, он уже чувствовал, как оно бьётся где-то в районе горла. Поэтому, просто не выдержав, парень вскочил с кровати и побежал к дому Изуку. На дворе ночь, все спят, и только он стоит перед их квартирой, тяжело дыша. Кацуки осторожно прислоняется ухом к двери, пытаясь расслышать даже малейший шорох, но ничего не слышно. Будто бы там и нет никого. Он сглатывает неприятный ком в горле, его сердце, казалось, замерло. В его голову начинают закрадываться мысли, что, возможно, они просто уехали куда-нибудь и остались там на ночёвку. Но он понимает, что это ложь, – Мицуки только сегодня говорила с Инко по телефону.

Он отлип от двери, стараясь успокоиться. И тут он почувствовал это.

Запах. Запах Изуку. Он здесь. Он дома. Он в доме. За дверью. Рядом.

Их разделяет только эта дверь. Кацуки прекрасно понимает, что, если он вынесет эту дверь, ему «спасибо» никто не скажет, да и он не какой-то там супергерой, которому под силу выбивать двери с пинка. В его голову закрадывается идея. Он прикрывает глаза, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Он никогда этого не пробовал, но, говорят, что омеги очень чувствительны к ментальному общению, таким образом в средневековье строптивых омег наказывали, «избивая» их ментально, и это было куда хуже, чем физическое насилие. Всё его тело вмиг напряглось, сосредотачиваясь на запахе, в котором уже не было той приторности, что была раньше. Бакугоу пытался представить, будто он протягивает к Изуку руки, хочет обнять его.

Сначала Кацуки не чувствует ничего и уже хочет оставить эту идею и просто просидеть всю оставшуюся ночь под дверью Мидории, но все эти мысли тут же исчезают, стоит ему почувствовать слабый отголосок в ответ, словно его ментальные руки натыкаются на что-то. Кацуки чувствует такую волну облегчения и уже раскрывает «объятия» для Изуку, прося позволить обнять себя и приласкать.

Пускай немного. Пары минут будет достаточно. И снова тишина, но парень не отступает. И вот он чувствует, что его «руки» будто смыкаются вокруг кого-то. От сердца отлегло, он тут же начинает поглаживать его, покачивая, в мыслях представляя Изуку в своих настоящих объятиях. Бакугоу уже себя не контролирует, эйфория от того, что ему ответили, что позволяют «обнимать» себя и успокаивать, захватила полностью. «Объятья», «поглаживания» начинают переходить в «поцелуи», и тут Изуку начинает вырываться, заставляя Кацуки остыть и успокоиться, возвращаясь к простым «прикосновениям».

Он стоял там ещё около часа, пока не почувствовал, что ответа больше не получает. Сначала парень испугался, начиная придумывать, что могло случиться, а потом посмотрел на небо, которое окрашивалось первыми солнечными лучами, и понял: Изуку просто заснул. Да и сам Кацуки чувствовал себя просто выжатым как лимон – ментальная связь очень выматывает, но это того стоило. Уставший и довольный, он волочит ноги к своему дому, надеясь поспать ещё хотя бы часик. А потом каждую ночь приходит к квартире омеги и «общается» с ним.

Изуку появляется в школе только через несколько дней, и Кацуки очень надеется, что его вздох облегчения ему слышен не был. Парень всё так же пугливо озирается по сторонам, готовясь к очередным насмешкам, но ничего не происходит, его вообще не замечают, будто его нет. Он видит, что мужской половины класса нет на месте, кроме Каччана, который смотрит в окно. Изуку сразу вспоминает те тёплые «объятья», которые почувствовал несколько дней назад. Сначала он испугался, но они были такими тёплыми, от них он не ощущал никакой угрозы, поэтому решил довериться. Вот только кто это мог быть, он так и не смог понять. У него не было друзей. И тем более альфы. А он чувствовал именно альфу. От этого Изуку чувствовал себя чуточку счастливее и слегка улыбался. От ударов на животе проступили внушительные синяки, которые болели при нажатии на них, а так ничего больше и не напоминало ему о том случае.

Уроки заставили время ускорить свой ход, и ни Изуку, ни Кацуки даже не заметили, как перешли в другой класс.

Начало третьего класса средней школы принесло в их жизни немного красок, для каждого свои.

Изуку всё лучше рисовал, продолжая самосовершенствоваться, а Кацуки всё больше убеждался, что чувства, которые он испытывает к Мидории, – это любовь. Не влюблённость, а именно ЛЮБОВЬ. Самая настоящая. Но легче от этого не становилось. Всё, что он мог, – это смотреть на него издалека, подмечать, как меняется его тело, какое у него настроение. Кацуки понимал, что если так будет продолжаться и дальше, то он станет просто параноиком, хотя он уже им стал. Это он понял в тот момент, когда заметил, что Изуку постригся на какие-то пару сантиметров! Но и просто признаться он не мог.

«Йо, Деку, знаешь, я тут сел, подумал и понял, что я тебя люблю. Ты прости, что я тебя травил много лет, давай всё забудем, окей? Будь моим омегой!» Так, что ли?!

Он и сам понимал, что это полный бред. А на большее он был не способен. Значит, вариантов развития событий два: Первый – Изуку его сразу пошлёт; Второй – Изуку кинется ему на шею и разревётся, потом поймёт, кто ему признался, и всё равно пошлёт.

«Короче, он меня в любом случае пошлёт. Я бы и сам себя послал!»

Изуку рисовал во время обеденного перерыва под своим любимым деревом. Он настолько увлёкся процессом, что даже не заметил склонившуюся над ним фигуру, а когда понял, то вскочил с места, сталкиваясь с незнакомцем лбами. Характерный стук, и парень сидит перед Изуку на пятой точке, во все глаза уставившись на вмиг побледневшего омегу.

– Привет, – улыбнулся он, поднимаясь с земли и отряхиваясь.

– П-при-ивет, – Мидория старательно отводил взгляд, прикрываясь своей тетрадкой как щитом, но это, казалось, даже не смутило парня.

– Ты очень красиво рисуешь, – он протянул ему руку, – Такеда Джиро.

– С-спасибо. Мидория Изуку, – омега слегка вздрогнул, ощутив в ответ сильную хватку, но добрая улыбка оппонента внушала доверие, да и не чувствовал он от него открытой угрозы.

– А ещё покажешь?

И Изуку показал. Не мог не показать. Впервые за всё время младшей и средней школы он говорит с кем-то.

«Может, у меня получится подружиться с ним?»

Кацуки почувствовал, будто его ударили по голове пыльным мешком. Какой-то левый альфа общается с ЕГО Изуку. Он приходит к ним в класс, зовёт его, а этот глупый омега бежит, как собачонка, виляя хвостом. Кацуки в бешенстве, и это чувствуют все. Его злобная аура давит на одноклассников ментально, дошло до того, что одной из омег стало плохо. Да и альфам было не легче, всё-таки Бакугоу силён как самец, но вот как человек он то ещё дерьмецо. Он и сам это понимал, но вслух не признавал, гордость не давала пасть ещё ниже.

Кацуки знал, что Изуку нужно общение. Он ничего не имел против этого. Только пускай общается с какой-нибудь омегой, а не с этим…

«Нет, ну серьёзно, неужели у нас омег мало, что этот придурок выбрал себе в „друзья“ какого-то мудака?! Чёртов Деку…»

Парень понимал, что то, что он сейчас чувствует, – это ревность в чистом виде. А что бы вы чувствовали, если бы тот, кого вы любили, общался с кем-то другим, чуть ли не в рот ему заглядывая?!

Но последней каплей стало то, что этот ушлёпок облапал Изуку. Это было мимолётное прикосновение, но Кацуки заметил. Когда этот мудозвон пришёл, Изуку побежал к нему, прижимая к груди какие-то тетрадки. Эту хрупкую фигурку альфа одарил раздевающим взглядом и в одно мгновение поймал подбегающего Изуку в объятья, проводя своими лапами по ягодицам омеги.

ЭТОТ. УРОД. ОБЛАПАЛ. ИЗУКУ.

ЭТОТ. УРОД. ЛАПАЛ. ОХРЕНИТЕЛЬНУЮ. ЗАДНИЦУ. ИЗУКУ.

ЭТОТ. УРОД.

НЕ. КАЦУКИ.

ЭТОТ УРОД…

«Хана тебе, пидорас!»

Кацуки прижал его к стенке после уроков. Пока Изуку убирал класс.

Альфа храбрился как мог, но это плохо получалось с перепуганным выражением лица и дрожащими коленками.

«Такой мусор, как он, который не в состоянии за себя постоять, Деку нахер не нужен!»

От этого заключения руки сильнее вжали бедолагу в стенку, Кацуки ухмылялся, показывая клыки, демонстрируя своё превосходство.

– Слышь, «самец», дам тебе совет: на пушечный выстрел не смей приближаться к Изуку, – это имя, произнесённое собственным голосом вслух, было таким приятным для ушей, что Кацуки на мгновение замер, наслаждаясь им. – Он – мой омега!

– С каких это пор он твой, Бакугоу? Что-то я не припоминаю, чтобы он о тебе хоть что-то говорил за всё время нашего о-о-о-очень близкого знакомства, – эта похабная улыбочка только подтверждала догадки Кацуки о том, для чего этот отброс сблизился с одиноким Изуку.

– Я смотрю, ты очень пиздадельный. Ну так давай проверим на деле, – занося кулак, медленно растягивал слова он.

Такеда зажмурился и вжался в стенку, ожидая удара, которого не последовало, а когда открыл глаза, то понял, что это была проверка, которую, судя по оскалу Бакугоу, он не прошёл.

Кацуки встряхнул недоальфу и ещё раз приложил спиной о стену, прошипев в лицо:

– Жалкий кусок дерьма! Такой, как ты, даже пылью под его ногами быть недостоин! – и отпустил, разворачиваясь, собираясь уходить.

– Он никогда не будет твоим. Ты и сам это понимаешь!

– Заткнись! Закрой рот! – Кацуки перестал контролировать себя, из-за чего Джиро прибило к стене ментальной силой.

Бедный альфа резко побледнел и съехал по стене на пол, дрожа всем телом.

Бакугоу захотелось врезать ему, но он сдержался.

– Ещё раз увижу тебя рядом с Изуку – прибью. И поверь, в следующий раз ты так легко не отделаешься. Ты меня понял?

Ответа не последовало.

– Я спросил: ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?!

Парень активно закивал, и Кацуки спокойно пошёл дальше. Ему нужно немного прогуляться на свежем воздухе, чтобы успокоиться.

Изуку не может дождаться окончания дежурства, и, когда последнее ведро с грязной водой отнесено в туалет и вымыто, он со всех ног бежит за своими вещами, а потом к своему другу.

«Друг. У меня появился друг. Настоящий».

На его лице сияет улыбка, он так счастлив, что словами не передать. Мечта всего его детства сбылась. Вот он видит знакомую фигуру и бежит ещё быстрее, придерживая рюкзак и крича:

– Такеда-кун!

Парень поворачивается к нему лицом, и Изуку сразу замечает, что что-то не так. Джиро не улыбается, как обычно, и не машет ему рукой, просто стоит, а его лицо от голоса Изуку странно морщится.

– Такеда-кун, извини, что так долго! Давно ждёшь? – он вздрагивает, когда на него переводят полный презрения и ненависти взгляд. Омегу словно током ударяет. – Что-то случилось? – осторожно спрашивает он, сжимая руками лямки рюкзака.

– Мидория, нам надо серьёзно поговорить, – медленно произносит он, делая акцент на имени. – Видишь ли, я долго думал, ждал, когда же ты созреешь, чтобы понять, для чего я с тобой познакомился.

– И… для чего… же? – к горлу подкатывает ком горечи, он догадывается, но не хочет верить в это, пока ему прямым текстом не скажут.

– Я думал, что ты очень хороший вариант, понимаешь, я – альфа. А альфам всегда нужен партнёр, такова наша физиология, а ты одинокий, никому не нужный омега, у тебя даже друзей нет. Ну, я и подумал, почему нет, ты не откажешь, нужно просто немного поближе познакомиться, но ты оказался тем ещё тугодумом. Неужели ты думал, что мне и вправду нравится проводить с тобой время? – смотря на дрожащего парня, насмешливо спросил он. – Конечно, если тебе так хочется, чтобы я и вправду был твоим другом, то можно прямо сейчас пойти в какой-нибудь отель...

– Достаточно! Я… тебя понял… – Изуку выставил руки вперёд, прося остановиться.

Такеда пожал плечами.

– Ну, как хочешь, я предлагал, но раз ты не согласен, то думаю, говорить больше не о чем. И не подумай, что я последняя мразь, именно из сострадания к тебе я и говорю всё это в лицо. Ведь, если бы я просто резко перестал общаться с тобой, ты бы начал преследовать меня. Зачем тебе ложная надежда, а мне лишний гемор?

– Я бы не стал тебя преследовать, а так получается, что ты пожалел меня…

Альфа отвернулся, уходя.

Изуку быстро развернулся и широко зашагал как можно дальше. Несмотря на то, что внутри он плакал, в глазах не стояло ни слезинки. Не было ничего. В конце концов, он догадывался, что что-то не так, часто замечал, что его не слушают и собеседнику неинтересно. Парень старался менять темы, но всё это было без толку. Теперь ясно почему.

Кацуки только закончил «проветривание», когда увидел, как Изуку быстрым шагом направляется к помойным контейнерам, которые ещё не вывезли.

Сначала он не понял, что тот собирается делать, а когда Мидория достал из рюкзака тетради, те самые, которые он постоянно таскал показывать Такеде, до него дошло.

«Значит, сказал».

Изуку просто взял их все и выбросил, но он не плакал, что поразило до глубины души. Это было слишком странно. Получается, Такеда для него ничего не значил. Или же, наоборот, значил настолько многое, что у Изуку даже нет сил на слёзы, потому что он разбит изнутри. От этой мысли Кацуки стало не по себе.

Мидория тяжело вздохнул, поправил рюкзак и пошёл дальше, даже не оглядываясь.

А Кацуки, дождавшись, когда он уйдёт, – и для надёжности, выждав ещё минут десять, чтобы не спалиться, на тот случай, если Изуку передумает и вернётся за тетрадками, – полез за ними в мусорный бак.

Изуку брёл по улице, устремив взгляд в землю. Внутри было как-то пусто.

«С чего я взял, что у меня наконец-то появился друг? Все эти годы никого не было, а тут раз – и появился. Наивный дурак. Прав Каччан, я действительно Деку».