Текст книги "Follow me to (СИ)"

Автор книги: Flake

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Пролог жизни ==========

За шестнадцать лет до эпилога жизни

Тяжелая дверь открылась с протяжным скрипом, запуская внутрь прохладу вечернего Мичигана. Пламя горящих свечей колыхнулось в сторону раз, два, сигануло вниз, к фитилю, словно пугаясь вошедшего, а после вспыхнуло яркими искрами. Воск капал белесыми слезами на повидавшее много церковный камень…

Святой отец, обернувшись к вошедшему, по старой привычке потянулся к висевшему на груди массивному кресту, стараясь унять быстро забившееся сердце. «Я не трону никого. Только покажите мне их. И да воздастся нашедшему их за его старания», – вспомнил сладкие греховные слова священнослужитель, но руки от креста не убрал. Лишь махнул новому посетителю, отмечая то, что тот сел на самую дальнюю лавку рядом с мужчиной, что сидел тут уже с утра.

– И давно тебя пускают в церковь? – сипло произнес человек, к которому подсел вошедший.

– А тебя?

Они встретились взглядами и тихо рассмеялись, сплетая пальцы. Пламя свечей над ними бешено билось, словно сталкивалось с незримой преградой.

– Рад видеть тебя на земле, Хаос, – вошедший мужчина улыбался, не сводя изучающего взгляда с лица напротив.

– Игорь. Эту оболочку зовут Игорь, – он нахмурился. – Ты не скрываешься. Весть о твоем возвращении на землю спустя пять лет быстро облетела все уголки…

– Ангелы в любом случае узнают, что мы нашли их.

Игорь согласно кивнул и отвернулся от собеседника, устремляя взгляд на святого отца. Тот тут же отвернулся, до этого со страхом и с простым человеческим любопытством наблюдавший за ними. В его голове, в верующем сознании, никак не укладывался простой факт.

Дьявол и первобытный Хаос в церкви. В ничем не примечательной старой церквушке с выцветшими со временем витражными изображениями святых. Те словно забыли о верующих, о молящихся им и нуждающихся. Святой отец опустил взгляд, боясь вновь сталкиваться с изучающей его чернотой глаз. В груди вновь разрастался цветок сомнения о правильности своего поступка. Ангелы ведь не просто так спрятали близнецов от лучших ищеек Ада? Правда? Но слова Дьявола… Они были так прекрасны, они манили сладостью награды так, что все молитвы забывались.

Он помнил, как пять лет назад нефелим пришел в его церковь и поведал историю о том, что Дьявол ищет двух годовалых мальчиков, двух близнецов, что родились в России. Что ангелы скрыли от дьявольского взора детей и те пропали. И Дьявол взывает к помощи любых существ, обещая любую награду за помощь.

Когда на пороге его церкви оказалась семья с двумя близнецами, святой отец понял – вот они. Вот те две души, которые так жаждет грешный сын Божий. От светлых мальчишеских улыбок стыла кровь в жилах, святой отец не мог дать себе ответ на вопрос: «Что не так с этими мальчиками?» Но кончики пальцев покалывало, в голове билась мысль. Сообщить. Получить награду. Согрешить. Он не спрашивал у нефелима зачем Дьяволу мальчишки, не думал о них, когда взывал к Хаосу, отложив крест в сторону и спрятав слова веры глубоко в душе. Мудрый святой отец знал многое, как и то, что подле Дьявола всегда он. Воплощение страха, войны, бедности. Воплощение порока. Хаос… Всегда, сколько живет святой отец…

Сейчас мальчишки смеялись тихонько рядом с ним, пока родители шикали на них, делая замечания. Но святой отец не обращал на них никакого внимания. Он свою работу выполнил…

– Они чудесны, не правда ли? – Дьявол подался вперед, с улыбкой, полной безоговорочного восхищения, глядя на веселящихся мальчишек. – Такие чистые, такие светлые дети…

В ладонях пульсировало от осознания близости когда-то потерянных близнецов. Ведь он чувствовал, он ощущал натягивающиеся нити, слышал пока такой тихий, едва уловимый звериный вой. Хотелось коснуться их голов, ощутить ту неимоверную силу, что пока скрыта внутри них. Так хотелось вырвать ангельские знаки, не позволяющие Дьяволу до конца ощутить, познать своё. Вспомнить ту непреодолимую жажду, звериную потребность быть рядом. Быть рядом и сломать.

Быть рядом и увести с пути небесного.

Быть рядом и исполнить вновь Божье предназначение.

Хаос с интересом наблюдал за владыкой Ада, не переставая из раза в раз восхищаться тем, как начинает формироваться связь между Дьяволом и близнецами. С каждым разом всё интереснее. Опаснее. И оттого до головокружения любопытнее. Хаос чувствовал, как пульсировала его сущность внутри оболочки, как черные сгустки дыма вырывались наружу, оплетая сложенные за спиной Дьявола крылья. Он знал, что близнецов надо забрать. Он знал, что Дьявол этого не допустит.

– Ты откровенно пялишься, – с усмешкой заметил Хаос, не отводя взгляда от собеседника.

Дьявол не ответил, продолжая изучать улыбки близнецов. Он знал – с горящими от радости глазами, с попадающей в глаза светлой челкой и широко открытом ртом – Антон; с очаровательной родинкой ближе к середине шеи, с чуть настороженным взглядом, но тонкой, красивой улыбкой – Лёша. Мальчики, которых прятали от него, родителей которых заставили всё бросить и уехать в Америку. Но теперь всё поменяется.

Дьявол вдруг смотрит куда-то вбок, а после прикрывает глаза, делая глубокий вдох.

– Я никогда не просил тебя ни о чем лично, – обратился он в пустоту. – Но прошу. Пригляди за этими мальчишками. Я тебе обещать ничего не буду, просто… Будь рядом.

Пустота отвечает ему сиплым смехом, от которого Игоря передергивает, и он тут же отводит взгляд в сторону. Дьявол же еще некоторое время вслушивался в утихающий звук, после чего со слабой улыбкой выдохнул.

Неожиданно, Антон обернулся, глядя прямо в глаза, и Дьявол замер от переполняемого его сущность восторга. Мальчик еще ничего не знал, не понимал, но подсознательно тянулся. Подсознательно искал его рядом…

Антон помахал ему своей маленькой ладошкой, и Дьявол вскинул руку в ответном жесте.

За полторы тысячи лет до эпилога жизни

Дьявол не видел их смерть. Он не нашел в себе сил, чтобы присутствовать, когда Пустота распахнет свои объятия для двух сгинувших перерожденных в сущности душ. Ведь для людей – смерть; для всех них – пустота.

И сейчас он потерянным взглядом скользил по пустому пространству рядом с собой, понимая, что вновь лишился их. Двух самых близких существ. Люди считали, что падший ангел не испытывает чувств, не может скорбеть, жалеть. Не может любить… За многие тысячелетия своего существования, Дьявол так и не привык к этому разрывающему все нити связи чувству утраты своих гончих. Своих мальчиков… Многие демоны свыклись со своей судьбой, забыли что такое эмоции, что такое жить ради другого существа. Дьявол не забыл. И от этого каждый раз еще больнее потеря.

С этими гончими он был вместе почти пятьсот лет. Довольно-таки мало. Что такое какие-то пять столетий для бессмертного сына божьего? Но эти годы – срок достаточно большой, чтобы связь между дьяволом и гончими сформировалась и превратилась в крепкие стальные цепи. Только вот в этот раз связь не желала формироваться…. И в конце концов, одна из гончих полюбила человека… И любовь чужеродная сгубила их…

– Ты не виноват, – черные пульсирующие волны окутали Дьявола, соприкасаясь с его сущностью, принимая чужую боль. – Ваша связь не желала рождаться с первой встречи. Их смерть была неизбежна, и ты это знаешь.

– Когда знание о грядущей катастрофе делало боль от её свершения меньше? – горько усмехнулся Дьявол не желая слышать, как всё тише и тише становится звериный вой, пока окончательно не смолкает.

Демоны вокруг забились в свои щели, не рискуя трогать господина в день его печали. В день их общей скорби. Смерть гончих – утрата и боль всего Ада. Дьявол – сердце подземного грешного мира; гончие – продолжение Дьявола, его броня, самые верные существа, которым суждено безоговорочно любить Дьявола, быть ими же любимыми. Ведь Бог создал гончих для защиты своего сына, чтобы рядом были те, кто смогут уберечь его от самого же себя. Но как там говорится? Пути Божьи неисповедимы? Господь знал, что любое существо подвержено пороку, что говорить о тех, кому суждено быть ближе всех к Дьяволу. Поэтому для гончих было три правила, три заповеди. Нарушишь хоть одну из них – смерть. Смерть всех гончих. И звучали заповеди так просто, что, казалось, нарушить их невозможно. Не возлюби никого кроме Дьявола своего. Не убей никого не по приказу Дьявола своего. Не допусти опасность для Дьявола своего.

– Они родятся на земле вновь. Два близнеца, – напомнила Дьяволу Тьма, что тихо появилась рядом, оплетая его ноги.

Неожиданный вой сотряс нутро Ада, и ему вторили все демоны, все темные существа, плача вместе со своим Дьяволом. Ад пульсировал от боли, плавился от бессильной злобы своего хранителя. Ад оплетал детей своих темным куполом горечи как траурным полотном.

– И сколько лет пройдет, прежде чем они родятся? – тихо прошептал Дьявол, вплетая свою сущность в черный дым Тьмы и Хаоса. Те обвились вокруг него, даря успокоение, разделяя его боль, принимая очередной вызов небес.

– И вечность помехой не будет нам.

Комментарий к Пролог жизни

Дьявол

https://pp.userapi.com/c847216/v847216284/dfd48/lTnRO1uFci8.jpg

========== Красный ==========

«Бес гордости бывает причиною бедственнейшего падения души. Он внушает ей не исповедать Бога Помошником себе, но самой себе приписывать свою исправность и надыматься над братиями, как невеждами, потому что не все так о ней думают. За гордостью следует гнев и печаль, и последнее зло – исступление ума и бешенство, и видение многих в воздухе демонов.”

Добротолюбие. Том 1.

За два года до эпилога жизни

– Да, Лёша, я загляну в магазин, – Федя вошел в кофейню, тут же оглядываясь. – Ты считаешь это хорошей идеей? Нет, малыш, не думай, что я буду покрывать каждую твою шалость.

Завидев знакомую темно-рыжую макушку, Смолов направился к нужному столику. Антон уже вовсю махал ему рукой, широко улыбаясь и сверкая радостными глазами.

– Ну, может, только часть. И то я подумаю. Антон? – Федя сел на диванчик рядом с Миранчуком и посмотрел тому прямо в глаза. – Не знаю, где пропадает он. Угу. Скоро буду. Да-да, зайду в магазин. В конце концов, позвони Игорю!

Убрав телефон в карман пиджака, Федя потянулся к щеке Антона, оставляя на ней легкий поцелуй, чем вызвал очередной недовольной вздох со стороны одного из братьев.

– Опять Лёшка чем-то недоволен?

– Ничего нового, – Федя запустил пальцы в чуть отросшие волосы Антона. – Как же здорово, что вся вредность досталась ему, а не тебе.

После этих слов, Антон словно расслабился. Он расправил плечи, уже чуть иначе смотрел на Федю, и самое главное – улыбался. Улыбался так, как умел только он, когда был счастлив, когда по-настоящему верил в Федины слова.

– Если честно, – Антон придвинулся к Феде ближе, положив голову ему на плечо, – я рад, что мы выбрались только вдвоем.

– Без Лёшки? Возможно…

Федя тихо рассмеялся, сползая по диванчику вниз, чтобы Антону было удобнее. Миранчук, подобно ребенку, вёлся на любую лесть, любую похвалу, особенно, если это говорил Федя. Виной тому слепая любовь или же дар самого Смолова – он сам не мог ответить на этот вопрос.

Антон неожиданно скривился, зашипел, вздергивая правую ладонь вверх, к глазам.

– Жжется, – обиженно произнес он, с интересом рассматривая кольцо. – В последнее время довольно-таки часто, кстати. Твоих рук дело?

Золотое кольцо с аккуратно обработанным крупным торбернитом заманчиво поблескивало в искусственном свете кофейни. Когда Федя подарил братьям по одинаковому кольцу, рассказывая, что это за «необычный зеленый камень», ему потом долго пришлось успокаивать Миранчуков, что торбернит в их кольцах безопасен для них и для окружающих. Просто Феде хотелось преподнести для своих мальчиков подарок как-то связанный с домом. Он просил его не снимать, всегда носить на безымянном пальце левой руки. И братья слушались. Знали всегда где чье кольцо, несмотря на практически стопроцентную идентичность украшений. Ободок кольца был выполнен из причудливо сплетенных, словно золотых, нитей, которые оплетали камень, будто вжимая его в себя.

– Давай взгляну, – Федя мягко взял ладонь Антона, рассматривая ставший заметно более ярким камень. Подавив довольную улыбку, мужчина коснулся губами запястья Миранчука, переплетая их пальцы. – Не переживай, думаю, камень просто реагирует на моё присутствие.

Антон пожал плечами, не задаваясь этим вопросом. Ведь Федя всё контролирует. Рядом с Федей можно ни о чем не переживать и жить в своё удовольствие, наслаждаясь такой чудесной и спокойной жизнью. Наконец-то можно было легко открывать утром глаза, а не заставлять себя просыпаться, выкарабкиваться из-под той тяжести гнетущих проблем, что преследовали братьев до их знакомства с Федей.

За эти полтора года, которые прошли с момента, как братья узнали о том, кем является их парень, Миранчуки сильно поменялись. Их отношение к жизни, к проблемам, которые волновали их раньше и беспокоили, стало более пофигистичным. Сам мир для них стал выглядеть иначе, и они сами себя в этой судьбе увидели словно с другой стороны. Власть всегда пьянит. А когда ты можешь управлять этой властью, как считали братья, то сложно устоять от искушения быть погребенным под тяжестью собственных пороков и мнимой вседозволенности. И Федю это беспокоило, ему не хотелось, чтобы мальчики, к которым он был привязан нерушимой почти что нитью, портили свою жизнь. Губили себя. Но Дьявол понимал, иначе – никак.

Кто сказал, что Господь не уготовил испытание и для сына грешного своего?

– Лёша, наверное, переживает, – задумчиво произнес Федя, вновь целуя пальцы Антона. – Всё же сегодня наша общая годовщина.

– Но тем не менее мы здесь с тобой вдвоем, без Лёши, – хитро сверкнул глазами Миранчук.

В его взгляде сквозила абсолютнейшая детская радость превосходства, словно нереализованная с детства мечта, победа. Выбрали его. Не брата. А его.

Когда всю жизнь идешь бок о бок, когда минуты расставания можно пересчитать на пальцах, страшнее всего потерять самого себя. Проснуться в один день и не суметь отделить себя от близнеца. Понять, что «мы» – единственное, что осталось, и такое редкое, но всё же существующее ранее «я» окончательно потерялось в вас. И когда почти что размытую границу кому-то удается увидеть, удается разделить, разглядеть и полюбить два таких разных «я», появляется иная опасность…

– А останови время! – неожиданно попросил Антон, заглядывая в глаза Феди. – Пожалуйста!

Миранчук смотрел так, словно от решения Смолова зависела его жизнь. Судьба.

Только Федя знал одно – от его слов зависело их будущее.

Вдруг Антон обернулся, прислушиваясь к чему-то, после чего помотал головой, словно отгоняя навязчивый звук.

– Точно ты тут ни при чем? – вновь спросил Антон уже тише. Он крепче сжимал ладонь Феди и на его недоуменный взгляд пояснил. – Сначала кольцо, а сейчас словно волки завыли вдалеке. Так тихо… Или это проделки Игоря?

– Ты просто устал, малыш, – Федя ободряюще улыбнулся и прижал парня к себе, целуя его в висок. Чуть отросшие волосы Антона щекотали подбородок, и Смолов не смог себя сдержать – прижался губами к макушке Миранчука, крепко зажмурившись. – Ты у меня такой потрясающий, Тоша…

Над головой что-то тихо заскрипело, и Феде не надо было поднимать взгляд, он и так знал что это.

Наконец-то.

Началось.

– Так ты остановишь время? Ради меня? – Антон боднул Федю в плечо и прикоснулся пальцами к его губам. – Встречаться с Дьяволом и не иметь возможности его целовать…

– Только ради тебя, – улыбнулся Смолов, и мягко лизнул указательный палец Миранчука, игнорируя его последние слова. – Только ради тебя, малыш.

Он легко подул вперед и жизнь в кофейне приостановилась. Замерла девушка-официант, ставящая на соседний столик десерты; замер суетливый бармен, разливающий кофе за стойкой; замерли посетители, занятые своими делами. И не подозревающие о том, как легко управлять их жизнями.

– Мне так нравится смотреть на них, – прошептал Антон с восхищением глядя на людей, словно в первый раз видит замершее время. – Смотреть и знать, что только мы вдвоем можем дышать.

Федя потрепал Миранчука по волосам, позволяя мальчику до конца упиться восхищением, собственным превосходством, таким греховно сладким и терпко падшим вкусом величия . Но улыбка коснулась его губ, когда он откинул голову на спинку диванчика. Когда взглянул на нависшее над ним грядущее. Старые железные кандалы, что оплетали прогнившие, мерцающие алым пламенем кости существа, позвякивали с каждой минутой всё громче. Оно раскачивалось из стороны в сторону с глухим гулом, задевая голову Феди фантомными касаниями железных оков. Из пустых черных глазниц подобно слезам капали кроваво-бордовые капли, растворяясь в воздухе, не касаясь Дьявола. Существо вновь закряхтело, капли уже лились лавой, и Федя в предвкушении облизнул вмиг пересохшие губы. Кандалы с глухим звоном спали с существа и вместо них вспыхнул снобом алеющих искр длинный меч. Дьявол словно в первый раз прикоснулся своей темной сущностью к существу, оплетая черным дымом кровавые кости. Благодаря существо за то, что оно отдало мальчикам часть себя. Нутро затрепетало, существо со скрежетом опустило голову к Феде. Короткий поклон головы, как признание, как уважение. Как вечная клятва.

…Опасность вознести свое «я» над своей зеркальной копией и сломать идентичную грань фарфоровой связи.

***

– И что ты хотел? – Игорь прислонился к дверному косяку, без интереса наблюдая за движениями Лёши.

Тот суетился на кухне, заглядывая то в духовку, то под крышки сковородок, которые источали приятные запахи, находясь на плите. В Лёшиных движениях явно читалось волнение – лопаточка так и норовила выпасть из подрагивающих пальцев, масло часто попадало на не вовремя подставленные оголенные руки. Миранчук нервничал, дергался, и явно хотел о чем-то попросить Игоря. Не зря же позвал.

– Да… – Леша обернулся к нему, вытирая руки полотенцем. – Федя задерживается где-то, не знаю, успеет ли. И Антона нет. А я забыл вино купить. И укроп. Сходи, пожалуйста…

– Ты не охамел, мальчик? – Игорь в удивлении вскинул бровь, усмехаясь. – Я тебе не «подай-принеси».

– Но я же тебя позвал! – воскликнул Лёша, глядя на своего собеседника широко раскрытыми в удивлении глазами. – Ты должен выполнять то, о чем я тебя прошу, Хаос!

Игорь громко рассмеялся, запрокинув голову назад. До чего же удивительные были мальчишки у Дьявола. Настолько они уже привыкли к потустороннему в своей жизни, к злу, которое их окружает каждый день, что потихоньку начали терять грань, забывать о том, кто стоит перед ними. И что может сделать. От Лёши не фонило страхом, лишь беспокойством о том, что он не успевает что-то сделать и раздражением от того, что его не слушают. Не делают так, как он хочет.

– Федя вас разбаловал.

– Не твоего ума дело, – фыркнул Лёша, подходя вплотную к Игорю. – Наши с братом отношения с Федей, с Дьяволом, тебя не касаются.

Склонив голову на бок, Игорь с улыбкой сделал шаг вперед, вторгаясь окончательно в личное пространство Миранчука. Но тот даже не дрогнул. Смотрел так же ровно, так же надменно. Внутри он разжигался, горел от гнева, что Игорь медлит, не слушает его так, как тому бы хотелось. Но он знает – Игорь всё равно выполнит просьбу, какой бы она ни была. Глупый.

– И вы даже не пригласите меня на вашу вечеринку? – Игорь сделал шаг назад. – Я ведь…

Полотенце, брошенное в него Лёшей, прервало его слова. Игорь с недоумением смотрел на парня, после чего вновь хрипло рассмеялся. Долго. Громко. Упиваясь ситуацией. Упиваясь моментом. Упиваясь тем, как всё идет хо-ро-шо.

– Ты ведь знаешь, что гордыня – смертный грех?

С любопытством тихо произнес Игорь, глядя куда-то за спину Леши. Тот обернулся, но ничего не увидел.

– Федя рассказывал нам про вашу Смерть. И как он может с ней договориться, так что мне плевать.

Игорь улыбнулся, глядя на то, как еще в начале, когда Игорь только появился на кухне, ярко-рыжее существо практически поблекло. Сущность шла светло-рыжей рябью, и была едва различима. Тяжелый меч волочился за существом по полу, пока то медленно придвигалось вперед, остановившись только за спиной Лёши. Оно медленно подняло слабо мерцающие длинные пальцы, касаясь Лёшиных лопаток. И стоило этому произойти, как Миранчук тихо ойкнул, потирая безымянный палец левой руки, на котором красовался дьявольский камень, обвитый «адским» золотом. Но Лёша ничего не сказал – вновь выжидательно посмотрел на Игоря. Склонив голову вниз, Акинфеев практически вышел из комнаты:

– Укроп? Хорошо. Но – Игорь обернулся, – не забывай, Лёша, что принятие гордости – нескончаемая война с самим собой.

Прости, дитя моё.

«И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нём дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч.»

За четыре года до эпилога жизни

– Они так изменились…

Игорь сделал небольшой глоток сухого вина, отставляя бокал в сторону. Он с любопытством смотрел в спину официанта, который только что принес им фужеры с красивой бутылкой из темного стекла, и аккуратно разлил терпкий напиток. Лёша… Высокий, широкоплечий, с коричнево-рыжей копной волос, поднятой вверх, и красивыми, добрыми глазами, в которых так и хотелось раствориться.

– Для меня они остались всё теми же, – Федя чуть наклонил бокал в сторону, тут же вернув его в прямое положение, наблюдая за тем, как медленно сползает по стенке остаток напитка. – Лишь внешне стали еще прекраснее.

Он, как и Игорь, отставил фужер в сторону и облизнул губы, находя взглядом второго брата. Антон… Тот ловко протирал бокалы за барной стойкой, изредка бросая так старательно маскируемые взгляды в сторону брата. Тоша… Такой солнечный, с кучерявой челкой, до одури красивый.

И оба они были отравлены изнутри.

– Сладкий запах порока, – Игорь прикрыл глаза, делая глубокий вдох. – Как же он пьянит. Тем более от них.

Федя негромко рассмеялся:

– Аромат братской связи ни с чем не спутаешь, – произнес он облизывая губы, пробуя на вкус витающий в воздухе запах. – Что может быть чудеснее инцеста, не правда ли?

Игорь улыбнулся этим словам, понимая, насколько Федя прав. Насколько прав Дьявол. Братья шагнули за черту, сами сделали первый шаг к грешной жизни, облегчая им всем задачу. Сами взрастили зерно порока друг в друге. Годы одинокой, самостоятельной жизни в стране, которая так и не стала им домом; потеря родителей слишком рано; переезд обратно на родину, давшийся им особо тяжело; многочисленные попытки самостоятельно построить жизнь с нуля; страх такого близкого одиночества. Всё это всегда приводит к спасению в никогда не дрожащем от ряби собственном отражении в воде. В котором желание утонуть, погрузившись с головой, не закрывая глаз, пересиливает все воздвигнутые верой устои.

– Ваш стейк, – подошедший Лёша аккуратно поставил тарелку с ароматным мясом перед Игорем. – И ваша паста с морепродуктами.

Ставя блюдо ровно перед Федей, Лёша случайно коснулся его пальцев, вздрогнув от неожиданности прикосновения.

– Простите, – стушевался мгновенно парень, одергивая руку, но Федя успел обхватить его запястье, оглаживая чувствительную тонкую кожу подушечками пальцев.

– Всё хорошо, мой хороший. Иди.

Лёша покраснел и поспешил удалиться, пряча смутившийся взгляд под темными густыми ресницами.

– Здесь кормят просто отвратительно, – скривился Игорь после того, как прожевал первый кусочек мяса.

– Но мы и не за едой сюда приходим.

Федя не отрывал взгляда от Лёши, и тот тоже смотрел, словно загипнотизированный, прикованный взглядом прямо к притягивающим его глазам Дьявола. Терялся, тонул, топил себя в этом клиенте. И Лёша понимал, и братик понимал – конец близок. До дна подать рукой. Но что на этом дне? Спасение или же безрадостная тишина?

Забирая счёт и делясь с братом щедрыми чаевыми от этих двух постоянных клиентов, Лёша едва заметил выпавшую картонную карточку. На ней аккуратными тонкими линиями был выведен обыкновенный мобильный номер. Миранчуки с трепетом смотрели на цифры, понимая, что выход только один. Всё было понятно, когда еще в первый раз эти двое зашли в ресторан, когда один из них тут же отыскал взглядом сначала одного брата, затем другого. Братик, мы пропали. Желание – одно на двоих. Любовь – одна на двоих. Телефонный номер – один на двоих.

Они сами привязали к своим ногам неподъемный груз и упали в воду, разрезая тихую гладь своим счастливым воплем грядущего падения.

========== Белый ==========

За бесконечность до эпилога жизни

Люди всегда с трепетом относились к самому понятию «Бог», произнося его имя то с бездумным восхищением фанатика, то с искренней верой, не лишенной любви, то с рокочущей ненавистью, отдающей гордостью за свою индивидуальность и непокорность. Молитвы, церкви, сотни трактований одной и той же элементарной истины – всё это присуще человеческой вере, в которую Небеса не спешили вмешиваться, позволяя людям самим разбрестись и дать названия своим религиям с одним и тем же божеством.

Для Дьявола это было незнакомо и непонятно, он никогда не знал никакого Бога, не испытывал безумную слепую любовь и не видел в нем никогда одну единственную правду. Он знал лишь Отца, того, кто его создал, кто дал ему жизнь, научил смотреть на мир правильным взглядом, кто всегда выделял его среди остальных детей и кто был строг с ним больше всего.

– Я стал больше времени проводить на земле, – тихо произнес Дьявол. – Создал себе подходящее тело…

– И выбрал красивое земное имя. Мне нравится. Феодор, – ласково улыбнулся Отец, смакуя это имя. – Гордыня – твой любимый грех, сын мой. Но я рад, что ты наконец-то познал земную красоту и оценил её по достоинству.

Дьявол усмехнулся, не разделяя отцовской радости. Ведь посещение людей всего лишь предлог сбежать из Ада, сбежать от той ответственности, которою возложили на его плечи, заставив в который раз безоговорочно подчиниться. Ад – одна большая дыра, служащая местом скопления той силы, которую не могут сдерживать Хаос и Тьма. Пустая, темная дыра, по которой он вынужден скитаться в одиночестве, оберегать непонятно от кого эту мощь. Да, принимать человеческие души, отдающие свою силу Аду, и не более. А так…

– Ты никогда не задумывался ли, сын мой, о силе, спрятанной в Аду? Постоянна она или изменчива? – голос Отца звучал тихо, убаюкивающе, даря позабытое ощущение дома. Наверное, прошло слишком мало времени, но Дьявол никак еще не мог назвать Ад своим домом.

– Думал, – так же тихо ответил Дьявол. – Ад растёт, его сердце становится мощнее. И в нем всё так же пусто.

– Так сотвори. Ты – Хранитель, ты можешь создать в Аду ту жизнь, которую хочешь. Прекрати уже попытки вернуть то, что ты никогда не обретешь вновь, Люцифер.

– Меня так больше не зовут, – зашипел Дьявол, яростно взметываясь вверх. – Ты отнял у меня это имя, когда навсегда запретил мне возвращаться домой, когда отправил оберегать то, что создал даже не ты, когда…

– Это больше не твой дом. Пойми уже и сотвори то, что сможешь любить и считать своим домом. Пойдем.

Картинки вокруг них мелькали, пейзажи сменялись, ночь перетекала в день и наоборот. Колесо мира крутилось, пока не остановилось на одном простом виде. Виде двух идентичных младенцев, похожих друг на друга как две капли. Еще совсем маленькие, укутанные в какие-то выгоревшие шкуры, они тихо спали, сладко причмокивая губами.

– Они прекрасны… – неожиданно произнес Дьявол, не имея возможности оторвать взгляд от младенцев.

– Я создал их и буду создавать специально для тебя, мой мальчик… Ты прав. Ад накапливает силу, но что же произойдёт, когда он будет наполнен ею до краёв?

Дьявол оторвал взгляд от близнецов, с любопытством глядя на Отца. Тот любил тайны, любил долгоиграющие истории.

– Ты никогда не думал, как именно должен произойти Апокалипсис? – Отец улыбнулся, подходя к сыну, ласково касаясь его сущности. – Когда Ад будет переполнен мощью, вы разделите её и перезагрузите этот мир.

«Тоска происходит и от других причин: от оскорбленного самолюбия или от того, что делается не по-нашему; также и от тщеславия, когда человек видит, что равные ему пользуются большими преимуществами; от стеснительных обстоятельств, которыми испытывается вера наша в Промысл Божий и надежда на Его милосердие и всесильную помощь. А верою и надеждою мы часто бываем скудны, от того и томимся»

Преподобный Амвросий

За полтора года до эпилога жизни

Федя аккуратно припарковал свой черный Porsche рядом с рестораном, в котором продолжали работать братья. Правда Антон уже занял почетную должность администратора, в то время как Лёша продолжал принимать заказы у клиентов и разливать дорогие вина в высокие бокалы. Нельзя было сказать, что Лёша завидовал брату. Он отчасти понимал, что не приспособлен для такой ответственной работы, что не справится с клиентами, и в случае чего, всегда удобнее и привычнее спрятаться за спину брата. Из них двоих более раскрепощенным, свободным был всё же Антон, в то время как Лёше досталось спокойствие и природная скромность. Даже в отношениях с Федей инициатором чего бы то ни было выступал Антон, что порой раздражало Лёшу. Но его всегда успокаивали ласковые объятия и тихий шепот мужчины о том, как тот любит те моменты, когда Лёша мысленно взвешивает в голове все минусы и плюсы, как он рассуждает, пусть порой это и не требуется, но… Лёшу это успокаивало. Придавало внутренней уверенности. И даже то, что на работе всё оказывалось практически как и в его личной жизни, это почти не смущало Лёшу. Но всё равно доля зависти порой проскальзывала в его взгляде. Когда начальство хвалило Антона за его работу, подкрепляя слова благодарности приятными премиями; когда Федя задерживал взгляд на Антоне дольше, чем на самом Лёше. Наверное, он даже не догадывался, что точно такие же мысли посещают и голову его брата. Особенно, когда Смолов оставался в кровати с Лёшей по утрам, вместо того, чтобы помогать Антону с завтраком; когда Федя с ласковой улыбкой выслушивал недовольное бурчание Лёши о какой-то мелочи; когда они ждут вечно опаздывающего Лёшу, и Смолов ничего ему не говорил, хотя Антона бы уже наградил недовольным взглядом. Но братья молчали. Понимали, их в отношениях на одного от «нормального» больше, а значит количество проблем увеличено на целого одного человека. Они не говорили о том, что их гложет, скапливали внутри себя все обиды, проглатывали горечь. Взращивали депрессивную боль.

Кончики пальцев Феди покалывало в нетерпении, и он ощущает, как его сущность внутри этого тела непроизвольно тянется наружу. Чувствовал, как зудит спина в районе лопаток. Федя зажмурился, сдерживая свою силу, загоняя ее вовнутрь и не позволяя крыльям явиться в этот мир. В последнее время даже самому Дьяволу становилось сложнее контролировать своё настоящее тело, удерживая его в земной оболочке. С того момента, как Война отдала братьям свою силу, поглотив их грех, запустив обратный отсчет, все существа Ада ощутили ужасающий всплеск темной энергии. Ощутили мощь грядущего, такое почти что забытое ощущение целостного сердцебиения Ада. Дьявол чувствовал, как пульсирует Ад в такт с его сущностью, ощущал, как накапливается мощь, понимая, что он не в силах ее обуздать. Пока что. Ведь связь с близнецами крепла с каждым днем, опоясывая их тела новым витком золотой цепи. Но сколько должно пройти времени, прежде чем последнее дитя Хаоса отдаст свою силу?..