Текст книги "Дом под номером 14 (СИ)"

Автор книги: Feel_alive

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Я не слышала, что она сказала, но легко можно было догадаться.

Она обняла его почти по-братски, целомудренно и радостно обхватив за плечи и едва пристав на носочки, – Драко ошарашенно застыл и через мгновение медленно, аккуратно сомкнул руки у нее за спиной.

Не удержавшись, я дернула штору, прикрывая окно.

***

Мокрый асфальт ярко блестел, отражая солнечные лучи. Крупные капли падали вниз; по лужам – маленьким озерам – расходились круги; листья с приглушенными хлопками прогибались под тяжестью водяных горошин, и только весело зеленеющая трава стойко держалась, продолжая тянуться вверх.

Солнечный свет, несмотря на кратковременный, как обещали синоптики, но бурный грибной дождь, заливал двор: скакал бликами по крышам, карнизам, козырькам, рисовал узоры на сверкающем боку гаража и нещадно слепил глаза. Прищурившись, чтобы сберечь зрение, я, как это часто бывало, далеко не сразу заприметила Драко.

Его худощавая фигура двигалась торопливо, решительно и иногда немножко неуклюже; длинные ноги старательно переносили тело через лужи, но нет-нет да и приземлялись прямо в центр очередной, устраивая фонтан из брызг. Малфой весь промок насквозь: челка прилипла к вискам, светлые ресницы слиплись в крохотные треугольники, лоб пересекали водные дорожки: капли бежали вниз, срываясь с кончика носа и заостренного подбородка. Одежда презабавно облепила его тело, и в ботинках хлюпала вода. Желто-белые волосы – до сих пор не знаю, как правильно обозвать этот цвет, – влажно блестели, а кожа мягко сияла и казалась еще более бледной, чем обычно.

Почему-то именно в этот момент мне представился Драко на пляже под обжигающими лучами. Обязательно в солнечных очках и дурацких широких шортах, обмазанный всевозможными кремами для и против загара он бы манерно развалился на лежаке под цветастым зонтиком и незаметно передвигался бы вслед за солнцем, переворачиваясь с живота на спину и обратно по часам. Картинка, возникшая перед моими глазами, была настолько отчетливой, что мне пришлось зажмуриться, чтобы отогнать ее.

Между тем Малфой в реальности уже добежал до четырнадцатого дома – до самого крыльца. Взбежал по ступенькам.

И позвонил.

Никогда не замечала, чтобы он звонил в дверь.

Сквозь витиеватый водный узор на стекле я увидела, что Гермиона, находившаяся на кухне, сполоснула руки и направилась в прихожую, на ходу стягивая через голову фартук.

Она готовила?

Может, ждала его?

Ладно, я не думаю, что она знала о его приходе. Не буду врать – мне бы хотелось верить, что она сделала это специально для их встречи, но это было не так. Она как будто вообще не подозревала о его приходе. Не в этот по-весеннему чудесный день, не в этот час.

Дверь открылась: затылок Малфоя оказался на фоне слегка растрепанной Гермионы. Кот мгновенно оказался рядом с ней: терся у ног, обвивая хвостом лодыжку и голень. Я почти увидела тонкий дымок аромата, исходившего из четырнадцатого дома – на кухне явно шла бурная работа. Никогда до этого не видела, чтобы Гермиона что-то готовила.

Мое предположение: у них был выходной, первый за долгое время, но Малфой почему-то все равно пришел. Грейнджер нахмурилась: она явно думала, что его заставило появиться что-то срочное и очень важное, может быть, даже опасное. Но она не торопилась его пускать: рукой держалась за дверь, застыв на пороге, и что-то спрашивала. Из-за мутных разводов на окне я не могла различить, что она говорила, как бы ни старалась.

Малфой, кажется, тоже не ожидал встречи, как будто только в момент, когда перед ним распахнулась дверь, понял, куда и к кому пришел. Не знаю, почему мне казалось так. Может, об этом говорила напряженно прямая спина и расправленные плечи, руки, сложенные на груди, или носок ботинка, отбивавший непонятный ритм.

Дождь продолжал весело барабанить по козырьку, который скрывал Драко и Гермиону. Я приникла к окну и старалась понять хоть слово, но, кажется, старания Энди прошли даром. Губы Гермионы двигались слишком неразборчиво, а лица Драко и видно-то не было.

Мои попытки оказались напрасными.

Сцена переменилась: вот Гермиона убрала руку, слегка подтолкнув дверь и открывая ее шире, сделала шаг назад и впустила Малфоя, кивнув тому головой.

Я улыбнулась.

Спустя шестнадцать секунд Грейнджер уже была на кухне, вновь заняв место у плиты. Еще через полторы минуты туда же зашел Драко. Сухой, абсолютно сухой! Полотенце, фен? Я почти было позавидовала, что его волосы сохли так быстро.

Он пересек кухню и удивленно и слегка насмешливо – куда же без этого? – оглядел Гермиону в ее милом цветастом фартуке и ярко-красных тапочках на босу ногу.

Она проигнорировала его взгляд, скупо кивнув в сторону стула, и поджала губы. Малфой занял места у окна спиной ко мне – сплошное разочарование! – и принялся играть с палочкой, подбрасывая ее в руке, как будто даже напоказ. Я пожала плечами – в любом случае за эти почти три года я так и не поняла, что означала эта ветка и почему Драко постоянно таскал ее с собой. Может, это какой-то символ, метка, что-то вроде отличительного знака, по которому узнают своих. Ведь и у Гермионы была похожая.

Крышка кастрюли на плите подпрыгнула, выпуская клубы пара, и Малфой приподнялся, смотря в сторону плиты, и даже отложил палочку. Гермиона раздраженно рявкнула на него через плечо, – видимо, он спросил что-то очень и очень глупое – а потом крутанула рычажок, выключив газ, и слила воду.

Обед был почти готов.

Спустя десять минут, оказавшиеся невыносимыми для Гермионы, – Драко постоянно отвлекал ее вопросами, мешался, заглядывая за плечо, дергал за фартук и снова отпускал комментарии, – она наконец посадила его за стол и вручила бутылку с ярко-оранжевой жидкостью, этакий вырви глаз, на которой были изображены симпатичные маленькие тыковки. В супермаркетах я таких точно не видела.

Малфой одним точным движением открыл бутылку и разлил напиток по стаканам, наклонившись над столом, затем вернулся на место – и я наконец смогла полностью разглядеть его лицо.

И губы! Губы!

– Если бы знал – принес эльфийского вина, – медленно, протяжно произнес Драко, склонив голову к плечу и наблюдая за суетливой Гермионой, которая заканчивала последние приготовления.

Я нахмурилась – вряд ли мне удалось правильно разобрать предпоследнее слово. Не думаю, что кто-либо вообще слышал об «эльфийском» вине.

Чушь.

Я почувствовала легкий укол разочарования. Мои новоявленные способности меня подвели.

Гермиона почему-то весело рассмеялась, слегка отклонив назад голову, а еще через мгновение наконец сняла фартук и села напротив Драко.

***

Каштан во дворе четырнадцатого дома к маю преобразился: широко раскинул ветви, набрался цвета, окреп и высился теперь над окружающими хилыми деревцами, зацвел: бело-коричневые язычки выглядывали из розовой серединки цветов, ветки прогибались под тяжестью зеленых колючих плодов.

Тем утром поднялся ветер: волновал деревья, играл с занавесками в приоткрытых окнах, гулко врывался в комнаты и радостно встречался на улице с прохожими, одувая их теплой волной воздуха. Кот Гермионы скакал по двору за солнечными зайчиками, которые прыгали туда-сюда, повинуясь движению раскачивающихся створок окна.

Драко и Гермиона сидели в тени под каштаном. Косой луч солнца то и дело высвечивал их лица, пробегая по лбу, щеке, подбородку, груди и вновь бросаясь выше, и заставлял морщить нос и недовольно жмурить глаза.

Я расслабленно улыбалась, глядя на них.

Они привалились спиной к теплому стволу каштана. В руках, как можно было ожидать, книжки: два тяжеленных на вид справочника, которыми они изредка обменивались.

Гермиона удерживала книгу двумя руками, любовно поглаживая страницы. Ее юбка слегка задралась, приоткрыв острые коленки с небольшим синяком на левой и длинной царапиной на правой.

Малфой сидел, небрежно закинув руку за голову, согнув одну ногу, и неотрывно водил глазами по строчкам.

Не поверите – так и провели часа три, даже не изменяя положения.

Но потом что-то или кто-то все-таки стукнуло их, привело в голову чудесную мысль, озарило великой идеей!

Гермиона потянулась, размяла шею и плечи, отложила книгу, заложив нужную страницу, и поднялась на ноги.

Я была недовольна – в густой траве, где осталась книга, и названия-то не разглядеть.

Я перевела взгляд на Малфоя. Он дочитал до конца строчки, предложения, абзаца или страницы и встал следом. Тут мне повезло – он захлопнул свою книгу и подержал пару секунд в руках, так что я успела выхватить главное слово. Но оно разочаровало меня.

«Крестражи».

И снова я без понятия, что бы оно могло означать. Но это наверняка что-то важное, раз написаны такие книги, и Малфой с Грейнджер уделяют столько времени их прочтению.

Впрочем, я быстро забыла об этом и вновь обратила внимание на Драко. Только сейчас я заметила, что он выглядел совсем не так, как обычно.

Он был слишком спокоен – не равнодушен, а скорее умиротворен. Стоял, засунув руки в карманы и перекатываясь с носка на пятку, и переговаривался с Гермионой. Я еще раз осмотрела его, стараясь понять, что именно смущало меня во всем его виде: темные брюки, как и обычно, слегка растрепанные волосы, смятый воротник белоснежной рубашки и небрежно закатанные до локтей рукава. Я поняла, что впервые видела предплечья Драко.

Странное наблюдение.

Но тут меня словно приложило головой.

Я поняла!

На фоне бледной кожи и светлой ткани рубашки на левом предплечье особенно отчетливо выступал рисунок.

Я не верила своим глазам. У Драко Малфоя татуировка?!

Да быть не может – он же не такой.

Я прикусила язык – мысленно, ведь я подумала так, а не произнесла вслух, – я ведь совсем не знала этого самого Драко Малфоя. Почему бы и нет? Может, у него и пирсинг есть. В каких-нибудь местах, недоступных моему глазу.

Пока я неверяще терла глаза, стараясь уложить в своей голове эту новую информацию, Гермиона махнула Малфою и вошла в дом. Я мельком взглянула на нее – она прошла на кухню и принялась рыться в каких-то ящиках – и перевела взгляд на руку Драко.

Это был череп. По крайней мере, больше всего походило именно на череп, изо рта которого выползала змея.

Устрашающе. Даже жутко.

Я постаралась прислушаться к себе и понять, как я воспринимала подобное. Такая татуировка явно не подходила тому Драко, которого я наблюдала изо дня в день на протяжении трех лет. И это значило одно из двух: либо я совсем не знала Малфоя, либо мне было не дано понять смысл рисунка.

Если он вообще был.

Я раздраженно отвернулась от Драко, застывшего в нескольких метрах от крыльца, и посмотрела на дверь, которая открылась как раз в этот момент.

Когда Гермиона вышла, я заметила, что ветер усилился.

Она сделала пару шагов вперед, удерживая в руках громадный поднос, на котором стояла тарелка с печеньем, два стакана и пузатая бутылка с газировкой – надпись «Три метлы» ничего не сообщила мне.

Неожиданно по улице промчался особо сильный порыв ветра: деревья зашумели, где-то хлопнули створки окон, а после он подхватил подол юбки Гермионы, покачнул поднос, раздул рукава блузки. Резинка, удерживающая волосы, лопнула, и они рассыпались по плечам, прикрыли лицо, уши, шею. Гермиона застыла и тряхнула головой, но этого было недостаточно. Несколько прядей остались на щеке, приникнув к уголку губ.

Секунда – и пальцы Малфоя заправили непослушные волосы за ухо Гермионе, скользнув по щеке и скуле.

Я замерла, затаив дыхание.

Я ведь даже не заметила, что он стоял так близко.

Глаза Гермионы расширились – она, определенно, не ожидала такого.

Драко и сам от себя такого не ожидал.

Знаете, я ведь уже не раз давала понять, что не воспринимаю всерьез всю эту романтическую чушь: такие банальные, шаблонные ситуации никогда не впечатляли меня, но здесь… Здесь явно не было никакой романтической подоплеки, я ведь знала, что Драко даже недолюбливал Гермиону, когда они только начинали сотрудничать.

И вместо всех глупостей, здесь было что-то другое. В этот момент я ощутила, какой огромный шаг они оба сделали за эти три года.

И, кажется, я сделала его вместе с ними.

Мгновение прошло, Гермиона перестала глупо взирать на Драко, моргнула и залилась краской, отшагнув в сторону. Тогда он спохватился, перехватил поднос из ее рук и поспешно отнес к каштану, под которым они сидели.

Когда Малфой и Грейнджер сели на свои места и пригубили пенящийся напиток, который Драко разлил по стаканам, они оба старались не смотреть друг на друга.

Он ушел через несколько часов, за которые они перебросились от силы парой слов.

После этого дня у меня сложилось впечатление, что они избегали друг друга.

========== Четвертый Год. Первое полугодие ==========

Внимание: не бечено!

∆∆∆

Папа сказал – мы не можем поехать к бабушке в этом году.

Мама сказала – я прекрасно проведу время и дома.

Энди сказал – он тоже остается в городе на все лето и мы могли бы заниматься чем-нибудь вместе.

Наверное, это даже хорошо.

***

Это был июнь.

Обычно в июне жарко, знойно, солнце печет ужасно, а с неба неделями не проливается ни капли.

Обычно.

Этот июнь был пасмурным, прохладным – приходилось накидывать куртку или плащ каждый раз, когда хотелось выйти из дома. Ветер разгулялся на улице, и я уже почти было забыла, каким прекрасным, дружелюбным и располагающим к себе было начало мая. Конечно, может, еще рано волноваться – на дворе только третье…

А, нет, уже четвертое, и, знаете, лучше не стало.

Тоскливо, скучно, немного одиноко – я маялась, не зная, чем себя занять.

А пятого наконец увидела Гермиону.

Она пересекла гостиную, прошлась по кухне, замерла у окна в спальне, постояла, раскачиваясь, у шкафа в кабинете, и уселась за стол, сжав в пальцах ручку. Строчила без остановки: слово, пропуск, фраза, штрих, точка, завитушка, восклицательный знак, слово, слово, слово…

Я немного расстроилась, что задевала куда-то свою подзорную трубу – и думать было нечего, чтобы разглядеть хоть буковку, хоть маленькую запятую.

Ничего не понять.

Знаю только одно – когда Гермиона в конце концов поставила последнюю точку, она была совсем недовольна написанным. Придирчиво перечитав текст не раз и не два, она резко приподнялась из-за стола, через мгновение схватила куртку в прихожей и вышла из дома.

В три часа пополудни она вернулась и выставила в кухне картонную коробку. Кот живо заинтересовался ей и запрыгнул на стол, но Гермиона нервно махнула на него рукой, прогоняя прочь.

Волновалась?

Похоже, что да.

Она глубоко вздохнула, шагнула вперед и медленно сняла с коробки крышку.

Я приникла к окну.

Это была статуэтка – небольшая, размером примерно с кота, если того избавить от длинной, взлохмаченной шерсти, выполненная из непонятного материала: то ли камень, то ли металл.

Это был дракон – присевший на задние лапы и раскинувший перепончатые крылья. Слегка изогнутый хвост словно был готов качнуться в любую минуту.

Был готов и качнулся.

За долгие годы я уже почти привыкла ко всем странностям, происходящим в четырнадцатом доме, но это было что-то новенькое.

Гермиона отступила на шаг, повернувшись ко мне спиной, и взмахнула рукой – честно, я не могла увидеть, что именно она сжимала в пальцах, но что-то там явно было.

Дракончик распрямился, вытянул шею, потоптался на месте и, взмахнув крыльями, взмыл в воздух. Кот, испуганно взвизгнув, шарахнулся в сторону и замер в углу, привстав на задние лапы и нещадно шипя на нарушителя спокойствия. Но статуэтка, оказавшаяся вполне подвижной, даже не обратила на того внимание.

Дракон пролетел прямо под потолком, чуть не задев крыльями люстру – в размахе они были ох как широки, – и мягко спланировал прямиком на шкаф.

Гермиона развернулась ко мне полубоком, и я поняла, что же там происходило – да он же радиоуправляемый! Обыкновенная игрушка, каких тысячи, только, возможно, чуть более изящная и дорогая – у Грейнджер был неплохой вкус.

Моя фантазия подкинула мне парочку вариантов, зачем Гермионе могла понадобиться игрушка – но я была слишком любознательна и, чего уж скрывать, любопытна, чтобы довольствоваться малым. Я продолжила наблюдать, как дракончик по велению руки Гермионы порхает по всему дому: из кухни в прихожую, потом вверх по лестнице, круг по второму этажу и вниз – в гостиную.

А еще через десять минут туда же вошел Драко.

Я не знала, что он был в доме. Я не спускала глаз с четырнадцатого дома с самого утра – у меня нет предположений, как он попал внутрь, только если он не умел возникать прямо из воздуха.

Смешно.

Хотя вот Гермионе не было – когда он окликнул ее, она резко развернулась, покачнулась, словно ноги резко отказались держать ее, и опустила палочку…

Дракон, потерявший командира, сложил крылья и медленно, но верно стал приближаться к земле.

И тут вдруг – внезапно и неожиданно! – Малфой вскинул свою палочку, и дракон завис прямо у пола. Но крылья так и остались сложены – он как будто был выключен, а на весу его держала совсем другая, неведомая мне сила.

Драко – Драко! Как дракон! – да, я это серьезно – опустил игрушку на пол и, подойдя к дивану, сел на него, устраиваясь поудобнее. Гермиона подняла с пола дракончика и смущенно улыбнулась-усмехнулась Малфою.

Что-то было не так.

Конечно, за три недели я уже привыкла к этой неловкости. Знаете, мне было странно наблюдать за Драко и Гермионой после произошедшего во дворе: их будто подменили. Казалось, что до этого они всегда полностью были уверены в своих действиях, поступках, словах, а главное – отношении друг к другу. А потом пошатнулось одно – и весь их спокойный, но чудаковатый мир начал рушиться.

Мне было чуждо это.

Тогда я совсем не понимала, как спокойная, размеренная жизнь – целая жизнь! – может пойти по другому пути лишь из-за одного события. Я скидывала все на общее прошлое Грейнджер и Малфоя, их тайные дела, возможно, мировоззренческие или религиозные убеждения, но… сколько бы я ни пыталась хоть на мгновение представить себя на их месте – у меня не выходило.

Это было невозможно.

Гермиона была Гермионой – никто и никогда бы не смог понять, что именно происходило в этой слегка лохматой, заумной голове. Так же как и никто никогда бы не смог вывести на чистую воду Драко. И даже я… почему говорю «даже»? Да ведь я знала их лучше всех! Даже я не могла определить, что конкретно происходило с ними этим летом.

Впрочем, не стоит забегать вперед.

Гермиона и Драко перекинулись парой слов, затем она направилась в кухню, махнув ему рукой, чтобы следовал за ней. Секунд десять-двадцать он оставался на месте, будто показывая, что не намерен торопиться. Поднялся лениво, прошел на кухню, изображая полное равнодушие, презрительно глянул на кота, который бросился ему в ноги, надеясь заполучить порцию ласки, скривил губы, сложил руки на груди, приподнял бровь – всё это было настолько знакомо, почти близко: родные детали далекого и чужого Драко Малфоя. Я на секунду подумала, что он специально примеряет эту маску, вспоминает свой старый образ, чтобы повернуть все вспять и вернуть на круги своя.

Но, знаете, у него не вышло.

Когда бело-серый взор, выражающий ледяное спокойствие и безразличие, пал на дракона, занявшего свое место в коробке, где уже лежала открытка, а через мгновение переметнулся на Гермиону, расположившуюся возле подоконника спиной к окну – расслабленной спиной, с опущенными плечами и отсутствием малейшего намека на напряжение, словно Грейнджер забыла про волнение, нервы и беспокойство, пустив все на самотек, – Драко оторопел.

Тогда-то я и поняла, какой была последняя строчка в открытке.

«С днем рождения, – нет, скорее всего, не «Драко», – Малфой».

Гермиона застенчиво улыбнулась – забудьте, я ведь не видела ее лица, – и шагнула вперед, наверное, говоря что-то.

Вряд ли это были пожелания и поздравления – у меня отчего-то возникло подозрение, что она оправдывалась за эту маленькую слабость. Она ведь подарила ему игрушку – о чем речь?

Правда, это была очень хорошая игрушка и, пожалуй, прекрасный подарок для Малфоя – даже с моей точки зрения такой серебристый дракон подходил Драко по многим параметрам, и ведь это не учитывая всего того, что знала о нем сама Гермиона. Думаю, ему понравилось.

Однако я не успела стать наблюдателем восторга и восхищения, благодарностей и первых полетов, если все это вообще имело место, – отец заглянул в комнату и, не дав ни единого шанса его остановить, увел из комнаты – помогать со срочными, неотложными, невероятно важными делами, которые, конечно же, непременно требовали моего участия.

Когда я наконец смогла вернуться к себе, в доме я застала лишь Гермиону – Драко уже стоял на пороге, говоря последние слова и готовясь уйти с нашей улицы привычным маршрутом. Я и моргнуть не успела, как он пересек двор и ступил на тротуар.

А через секунду Гермиона выбежала за ним, хлопнув калиткой.

– Малфой, – окликнула она.

Он остановился и медленно развернулся.

– Да?

Она замялась.

Боже, да я стопроцентно уверена, что она хотела сказать что-то важное, что-то значащее для них обоих, в конце концов, что-то интересное для меня!

– Драконифорс, – торопливо произнесла она и кивнула, словно ее слова требовали какого-то подтверждения. – Не забудь.

Он кивнул в ответ, и уголки его губ дрогнули.

– Ты здесь не самая умная, Грейнджер, – мягко пожурил он, словно она просила запомнить его очевидные вещи.

Да что такое это чертово «драконифорс»?! Я устала чувствовать себя глупой и недоразвитой.

Между тем Гермиона нахмурилась, вскинула руки, сложив их на груди, и, кажется, собиралась было злобно огрызнуться, но Малфой опередил ее:

– Я запомнил, – он снова кивнул – складывалось впечатление, что это был единственный мало-мальски приличный жест, на который они оба были способны. – Честное слизеринское.

Лицо Гермионы внезапно озарилось, и она рассмеялась.

Улыбка не сходила с ее лица, пока она следила за Малфоем, который прошел по нашей улице и скрылся за поворотом.

Может, «драконифорс» – это имя того дракона?

Хотя Гермиона почти стара, чтобы давать имена детским игрушкам.

***

В окне второго этажа мелькнул яркий бело-голубой огонек. В комнате было темно, снаружи тем более, но этот отблеск отчетливо виднелся на стекле. Я подумала, что это отражение луны, но тогда была неделя ближе к новолунию – на небе светила лишь тонкая дуга. Такой серпик уж точно не мог сиять так ярко.

Кроме того, огонек двигался.

Яркое пятно скользнуло по окнам второго этажа, как будто кто-то внутри нес в руках светлячка, и спустилось по лестнице. Я видела его сначала в маленьком оконце наверху, а спустя пару секунд сияние охватило кухню, мягко проступили очертания холодильника, обеденного стола, пары стульев… и вновь все скрылось под темным покрывалом ночи.

Было около трех, как мне кажется. Может, ближе к половине четвертого.

В любом случае всем приличным, ничего не замышляющим людям давно пора было спать и вставать еще было рано. Но я все равно не разочаровалась в Гермионе, когда в гостиной зажегся верхний свет, и я увидела ее, застывшую посреди комнаты.

В руке эта вечная дурацкая ветка: Гермиона что-то прошептала, и на конце погасла та самая искра.

Да что же это такое! Что за волшебная палочка? Будь мой словарный запас побольше – я бы непременно выругалась. Сколько можно возиться с непонятными деревяшками?

Признаюсь честно, я громко цокнула, хотя моя мама просто ненавидела эту привычку и вечно пыталась отучить меня. Но здесь было без вариантов.

Я обвела глазами гостиную, удостоверившись, что все предметы стоят там, где должны: местами потертый диван, заваленный подушками; крепкий стол, тоже заваленный – только бумагами, книгами, карандашами, ручками, какими-то другими письменными принадлежностями и даже перьями; кресло, стул, тройка громадных шкафов, набитых – снова! – книгами; маленькое существо, сжавшееся перед Гермионой; рыжий кот, примчавшийся прямиком за хозяйкой…

Постойте!

Я протерла глаза, сомневаясь в здравости своего рассудка.

Маленькое, словно ребенок, лысое, сморщенное, с гигантскими ушами и выпуклыми глазенками, взирающими на Гермиону, оно выглядело отвратительно и пугающе.

Какого… черта?!

Мне хотелось вскочить с постели, выбежать из собственного дома, броситься к четырнадцатому, ворваться в гостиную и спросить у Гермионы Грейнджер, что за ерунда происходит у нее в доме вот уже три года.

Три года я наблюдаю за ней и ее дурацким коллегой (или другом, или врагом – зовите как хотите) и так ничего и не поняла. Я, быть может, не самая прилежная ученица, не знаток, не специалист во многих сферах, но я человек – человек, у которого есть глаза, уши, мозги, в конце концов.

И то, что случалось в четырнадцатом доме день изо дня, – ненормально!

Я протянула руку – на тумбочке стоял стакан – и глотнула воды. Пару раз моргнула. Еще раз потерла глаза.

Ни-че-го.

Точнее, всё.

Маленький мутант все еще находился посреди гостиной, и Гермиона совсем не выглядела испуганной – лишь слегка взволнованной. На самом деле, она даже говорила с ним. Улыбалась ему.

Настал тот самый момент, когда я поняла, что пора перестать думать и размышлять – достаточно простых наблюдений за четырнадцатым домом, чтобы сойти с ума. Мне до невозможности захотелось дернуть занавеску, прикрыть окно и отправиться в постель, но нет.

Нет.

Это же я – нельзя просто уйти и сдаться.

Надо понять.

Существо подтянуло повыше один из цветастых носков, оправило мешковатую тунику на теле и влезло на диван – видимо, по приглашению Гермионы. Она тут же опустилась рядом, без испуга или брезгливости – только с робкой улыбкой на лице.

Они говорили без остановки: размахивали руками, смеялись или хмурились, увлеченно слушали друг друга, будто были старыми друзьями. Я с удивлением наблюдала, как в конце концов непонятное нечто – не животное и не человек – вскочило с дивана, метнувшись к столу, и указало Гермионе на гигантскую стопку книг.

Я видела, как тонкие, будто младенческие губы произнесли «хогвартс».

И что-то, похожее на «дамодор».

Стоит ли говорить, что я не имела ни малейшего представления о значении этих слов?

Да и сами книги не произвели на меня такого большого впечатления. Мало ли старинных и заумных томов я видела в четырнадцатом доме? Тем более разглядеть названия сейчас не представлялось возможным.

А вот Гермиона, кажется, была крайне заинтересована в «новой поставке».

Она бросилась к столу и распахнула первую попавшуюся книгу, забыв про все на свете: про часы, стрелка которых приближалась к четырем; про свой помятый и растрепанный внешний вид; про создание, продолжавшее что-то увлеченно рассказывать.

Ей не было до этого дела.

Казалось, что Грейнджер получила новый материал и была готова приступить к его изучению прямо сейчас. Перед моими глазами мигом возникла картинка: Гермиона в пижамных штанах и мягкой цветной майке привычно склонилась над книгами, раскинув локти, едва заметно сгорбившись и напряженно всматриваясь в буквы, строки, абзацы и страницы…

Но этого не произошло.

Чудище вновь привлекло ее внимание, рассыпавшись в каких-то извинениях, или объяснениях, или благодарностях, или комплиментах – я могла судить лишь по позе: он чуть присел, подобострастно поклонился, и от этого кончики ушей подпрыгнули и закачались.

Гермиона изменилась в лице.

Она замахала руками, что-то вскрикнула и бросилась вон из комнаты.

Я старалась сохранять спокойствие и более не поддаваться на это провокационное сумасшествие.

Гермиона вернулась спустя две-три минуты: почти вбежала в гостиную с победной улыбкой, размахивая руками с зажатыми в них предметами одежды. Существо весело подпрыгнуло и бросилось к ней, принимая из рук дары – вязанные шапочку и шарф кричащего алого цвета. Оно тут же нахлобучило шапку на голову и размашистым движением повязало шарф вокруг тонкой морщинистой шеи.

Гермиона улыбалась.

Монстр тоже скалился в подобии улыбки.

Знаете, ведь и мне стало смешно и как-то приятно на душе, и подумалось, что это самая обычная сцена из жизни. А нечто, которое теперь крутилось вокруг своей оси, демонстрируя Гермионе новый наряд, показалось даже симпатичным.

Всего на мгновение.

Я неприязненно отшатнулась от окна, когда уродец выпрямился в полный рост и протянул Гермионе руку. Она, кажется, смутилась и неуверенно пожала крошечную ладошку.

«Спасибо, Добби».

Он поднял руку в воздух, щелкнул пальцами и… испарился.

***

Следующие две недели я пыталась незаметно выведать у Энди, что или кто это могло быть. Даже если это был сон – а, скорее всего, так и было, – я и предположить не могла, откуда в моем подсознании подобные образы. А Энди умный и даже эрудированный, как говорит мама. Задавая ему вопросы, я старалась, чтобы мой голос звучал безразлично и с легкой долей иронии.

Актриса из меня никудышная.

Но он не расспрашивал – говорил только по теме. Шутил про гоблинов, орков и эльфов – мальчишек часто интересует подобная чушь. Однако никакого конкретного ответа не дал – даже Энди не имел ни малейшего понятия, что было или могло быть в гостиной Гермионы в ту ночь.

***

В первое июльское утро по улицам ползла тонкая дымка тумана. Он опустился на город и по обещаниям синоптиков должен был рассеяться уже к полудню.

Малфой шел по улице, слегка нахмурившись и шевеля губами, будто повторял что-то про себя. Руки – в карманах, волосы зачесаны назад на непривычный манер, лицо в мелких точках – щетина, как я поняла позже.

Он был каким-то уставшим, изнуренным. Кожа побледнела еще больше, если это возможно, приобрела какой-то сероватый оттенок – он почти расплывался в тумане.

И еще как-то странно морщился, наступая на правую ногу…

Пожалуй, все это было неожиданно.

Драко разбудил Гермиону – я видела, как она вылезла из кровати, услышав звонок в дверь, и медленно, сонно спустилась вниз, даже не удосужившись переодеться. Потерла глаза сжатыми кулаками – такой детский, беззащитный жест – и сморщилась от резкого света, падающего из окна.

Дверь открылась бесшумно.

Грейнджер что-то буркнула и почти было развернулась, махнув Малфою рукой, видимо, собираясь направиться на кухню или в гостиную.

Драко остановил ее.

Не знаю, что он сказал. Не имею ни малейшего понятия. Пожалуйста, добавьте это в список вещей о четырнадцатом доме, которые ни вы, ни я никогда не узнаем.

Гермиона застыла на месте в смешной, нелепой позе, будто мгновенно превратилась в объемное изображение себя самой. Малфой не сдвинулся с места: он не шевелился, не пытался войти, не двигал руками или ногами, не качал головой, хотя, как мне кажется, все это время говорил что-то.

Что-то важное.

Настолько важное, значимое и ценное, что с Гермионой, которая внимательно слушала его, не пропуская ни единого слова, произошло кое-что. Тоже важное и значимое.

В первый раз я видела, чтобы она…