Текст книги "Дом под номером 14 (СИ)"

Автор книги: Feel_alive

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Рысь скачком появилась из пустоты и замерла посреди комнаты, медленно поводя ушами и гоняя голубоватые облачка вокруг.

Белоснежный кролик юркнул под стол и облетел ножки, оставляя позади легкую дымку.

Горностай возник прямо на столе перед Гермионой, которая казалась изумленной, и слегка склонил серебристую голову.

Рано или поздно они все растворялись в воздухе.

***

В ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое я почти не спала – бодрствовала и Гермиона. Уверена, что она ни на секунду не прикрыла глаз в ту ночь – проверяла всё снова и снова, перечитывала, переписывала, переделывала всю их работу.

Надеюсь, что Малфой где-то на другом конце Лондона отоспался за нас обеих.

***

В день икс, отмеченный на календаре, я увидела, как выше по улице появился и двинулся вниз почти бегом незнакомый высокий мужчина с темными волосами и обезображенным какой-то болезнью лицом. Он тащил в руке смятый черный плащ, а из кармана у него торчала маска. Она была серебристого цвета, со странными символами и линиями на лбу и щеках; вокруг прорезей для глаз материал был сильно темнее, что напоминало о синяках. Недалеко от моего дома мужчина замер – я осознала, что его лицо, и без того изуродованное, исказилось. Выглядел он очень болезненно. Тяжело дыша, мужчина наклонился, оттер со лба выступивший пот и, уперевшись руками в колени, несколько раз глубоко втянул воздух. Мгновение – он извлек из кармана небольшую фляжку и опрокинул ее себе в рот.

Оттуда не вылилось ни капли.

Он пораженно застыл, а еще через секунду чертыхнулся и ринулся к дому Гермионы еще быстрее, чем бежал до этого. Я уловила его движение, когда он хотел набросить себе на голову плащ, но удержался и лишь вскинул руку, прикрыв лицо рукавом.

Я фыркнула. Как будто те, кто хотели, еще не успели разглядеть его.

Он пронесся по двору и с разбегу наткнулся на дверь четырнадцатого дома, молотя по ней руками. Когда Гермиона показалась на пороге, он выпалил одно слово и мгновенно втолкнул ее внутрь, пинком захлопнув дверь за спиной.

Слово, произнесенное им, было мне незнакомо: «Дементоры».

Через пару часов, вернувшись к окну, я заметила в кухне Драко: он был бледнее обычного, взгляд отрешенно замер на стене чуть правее окна, а на лбу особенно четко выступала длинная морщина. Одна его рука крепко вцепилась в чашку чая, которую постоянно пополняла Гермиона, а вторая елозила вымазанными пальцами по столу в поисках кусочка шоколада.

Весь стол был завален фольгой и пустыми обертками, а на краю лежали два прутика: тот, что принадлежал Драко, и чуть подлиннее, с витиеватыми узорами.

Незнакомого мужчины не было.

***

К середине апреля все наработки внезапно исчезли – кабинет опустел, а Драко и Гермиона переместились обратно в гостиную. Их отношения стали более прохладными после той неловкой сцены на кухне, как будто это было неподобающим поведением для них двоих.

Я не понимала, что происходило тогда и что случилось двадцать четвертого, осознавая только одно: их ссоры стали гораздо масштабнее.

***

В среду Грейнджер разлила чернила, непонятно откуда появившиеся на столе.

В четверг Малфой сломал карандаш, который крутил в пальцах.

В пятницу она споткнулась о ковер, а он налетел на подлокотник кресла.

В субботу они молчали весь день, но когда стемнело, все-таки не смогли удержаться.

***

В окне мелькнула фигура Гермионы, она двигалась рвано и, похоже, кричала. Форточка была приоткрыта, но до меня не доносилось ни звука.

По шторе проползла мужская тень – Драко ступил следом за Гермионой, слегка ссутулившись и размахивая руками. Его голоса тоже не было слышно.

Мне почему-то совсем не хотелось смеяться – они выглядели нелепо, двигались несуразно, вели себя словно школьники, но было в этом что-то гораздо более серьезное, чем раньше.

Голоса подвели, дрогнули, сорвались, потом подскочили на октаву выше – я и не заметила, как стала додумывать детали происходящего. Предмет их спора, слова, которые они бросали друг другу в запале, короткие выпады вперед… Нет, это уже происходило на самом деле!

Гермиона ринулась к Малфою и толкнула в грудь, но он ловко перехватил ее руки, и произошла заминка. Они оба остановились и… тотчас отскочили друг от друга, оказавшись по разные стороны от окна так, что мне были видны лишь расплывчатые тени на стене.

Раздался хлопок.

Я испуганно дернулась, неловко завалившись набок. Звук напоминал выстрел или громкий, но глухой стук. Я же сейчас не стала свидетелем преступления?

Судорожно сглотнув, я приподнялась чуть выше и оглядела гостиную четырнадцатого дома, насколько это было возможно.

Гермиона застыла посреди комнаты, стиснув зубы и высоко подняв голову; ее руки напряженно вытянулись вдоль тела, а спина неестественно выпрямилась. Когда прядь волос, так невовремя выбившаяся из хвоста, упала на лоб, Гермиона откинула ее порывистым движением и, кажется, всхлипнула.

Тогда я поняла, что Драко Малфой и Гермиона Грейнджер, пожалуй, не так хороши, как виделись мне.

***

В последние дни весны мои окна были распахнуты – я слышала почти все, что происходило снаружи.

Слово «орден» – четыре раза.

После – два раза повторенное «дементоры».

Одна «война», одно «зелье», один «Поттер», семь раз тот самый «маггл» , о котором я когда-то слышала, и еще с десяток непонятных слов и выражений, звучащих для меня, как полнейшая бессмыслица.

После того разговора у меня остался неприятный осадок, который усиливало общее впечатление от их последних встреч, и я закрыла окна, но все-таки услышала еще одно незнакомое слово, которое Драко произнес через два дня.

«Грязнокровка».

***

Первого июня Гермиона не пустила Драко на порог, приняв у него из рук новые документы и захлопнув дверь прямо перед носом.

========== Третий год ==========

Комментарий к Третий год

– Ты купила это чудовище? – сказал Рон, у которого отвисла челюсть.

– Он великолепен, правда? – сияла Гермиона.

Смотря для кого, подумал Гарри. Рыжий мех кота был густым и пушистым, но его лапы явно были чуток кривоваты, а его мордочка казалась страшно сердитой и странно приплюснутой, будто он с разбегу влетел в кирпичную стену. Однако теперь, когда Коросты не было видно, кот довольно мурлыкал в объятиях Гермионы.

Гарри Поттер и Узник Азкабана.

Я была разочарована – мои фантазии были жестоко раздавлены реальностью. Летом я уехала без сожалений, а вернулась обратно без особой радости.

Я не ждала Драко.

Я не выслеживала Гермиону.

Я не считала минуты, не делала заметки на полях, не выдумывала глупости – только изредка заглядывала в окно четырнадцатого дома.

По привычке.

***

Девятнадцатого сентября Гермионы не было дома весь день.

Она появилась под вечер – я даже на заметила, как она вошла, просто увидела, что в спальне зажегся свет. Гермиона мелькнула в окне – уставшая, но довольная. А еще через пару минут на диване в гостиной я разглядела сваленные в кучу коробки, пакеты и свертки разных цветов, форм и размеров. К каждому была прикреплена карточка или открытка на праздничной ленточке.

Почему-то мне казалось, что подарка от Драко там нет.

***

В темноте выше по улице мелькнула светлая голова.

Плотная завеса из дождевых капель мешала обзору, скрывая даже ближайшие деревья у дома, и рассмотреть что-либо было почти невозможно, но когда силуэт проскакивал под фонарями, я все же видела его.

Это точно был Драко.

Он бежал по улице, втянув голову в плечи и прикрыв лицо воротником, белесые пряди облепили виски и лоб, а влажная обувь громко скрипела. Жалкое зрелище, честное слово. Я заметила, что он стягивал куртку на груди и придерживал снизу, как будто нес что-то.

Я метнулась к выключателю, чтобы погасить свет, – в темноту лучше смотреть из такой же темноты. И вернулась к окну, вглядываясь в ночь и, кажется, затаив дыхание.

Тем временем Малфой пронесся мимо фонаря прямо напротив моего дома, пригнувшись, словно это еще могло спасти его от дождя, и нырнул в калитку, в несколько шагов пересекая двор.

На крыльце Гермионы зажглись автоматические светильники.

Он вздрогнул и резко остановился, нервно оглядываясь. Вокруг было пусто и тихо, только кусты справа от дома едва заметно шевелились из-за тяжелых капель, падающих с неба.

Я растерянно следила за тем, как он дошел до двери, старательно держа себя в руках, и постучал. Его куртка заворочалась, и он дернулся, удерживая что-то внутри.

Грейнджер открыла дверь, выпуская в ночь звуки, запахи и цвета собственного дома. Мягкий свет, лившийся изнутри, контрастировал с механическим освещением уличных ламп, а сама Гермиона, домашняя, умиротворенная и сухая, резко отличалась от продрогшего и напряженного Драко.

Ее глаза расширились, сузились и замерли – эмоции пронеслись по лицу и застыли в виде безразличной маски. Она сложила руки на груди и оперлась о дверной косяк, молча разглядывая Малфоя.

Она даже не поздоровалась, давая ему шанс заговорить первым.

Я прижалась носом к стеклу. Из-за дождя картинка казалась мутной и походившей на старую черно-белую фотокарточку: яркий свет, мрачная улица, черный Малфой с белыми волосами. Но на общем фоне появилось цветное пятно – Малфой запустил руку за пазуху и вытащил рыжий мокрый комок слипшейся шерсти.

Он притащил ей кота.

С Днем Рождения, Грейнджер.

Малфой продолжал держать бедное животное за шкирку и, видимо, что-то говорил. Лицо Гермионы изменилось – в глазах мелькнуло чувство, которое не показывалось никогда до этого.

Не могу сказать, правда ли мне казалось так или я выдумала это уже позже, но Драко словно просил прощения за что-то. Его ссутулившиеся, подрагивающие плечи, ладонь, судорожно стискивающая кота, испачканные ботинки и края брюк, которые никогда не выглядели настолько не идеально… Это было слишком интимно, слишком непривычно для того Малфоя, которого знала я. Как будто он действительно отмаливал грехи перед Гермионой.

Конечно, тогда я думала, что он вряд ли знал, как правильно извиняться перед девушками – мне казалось, что было необходимо заявиться к ней с букетом цветов и широкой улыбкой, сражающей наповал, – а вот Гермиона, кажется, оценила порыв.

Она покачала головой, слегка нахмурилась, но пустила его.

***

Малфой знал, куда бить.

Я бы ни за что не подумала, что он настолько хорош – так мастерски манипулировать людьми не каждый способен.

Гермиона не просто оценила подарок – она вообще не отходила от котенка: таскала на руках, закупалась кошачьими угощениями, помогала подниматься по ступенькам, выводила прогуляться на участок, пока позволяла погода.

И смотрела на него.

Постоянно смотрела так, что у меня мурашки бегали по спине.

Конечно, при Малфое, который снова стал появляться в доме, она вела себя спокойно, непринужденно и даже хладнокровно. Но, я думаю, он понимал, что значил для Гермионы его подарок. Как будто это была детская мечта, которая наконец сбылась, или воспоминание из далекого прошлого, явившееся прямиком в настоящее.

***

Я стала задумываться, на кого же надо пойти учиться, чтобы проводить время как Гермиона – просиживать на собственном диване часами, изредка – или довольно-таки часто – переругиваясь с сослуживцем.

Да, именно, Малфой снова стал очень частым гостем – как будто они брали отпуск на лето, пока меня не было, а потом возвращались вдвоем, продолжая разыгрывать передо мной сцены из своей странной жизни.

***

Я неспешно брела по улице, раскачивая головой в такт музыке, лившейся из наушников.

Внезапно сквозь громкие ритмы мелодии пробился крик. Я резко дернула провод, обрывая музыку, и услышала, как Гермиона громко и сердито кого-то отчитывает. Ее голос звенел от напряжения, и я было представила Малфоя, который в очередной раз провинился перед ней и теперь раздраженно выслушивал нотации.

Осторожно подойдя к забору, я заглянула в окно.

На полу перед Гермионой испуганно сжался кот с перепачканной шерстью. Он то и дело облизывал мокрые усы и сверкал глазами в сторону большой белой лужи. В метре от него были разбросаны мелкие осколки.

Я приглушенно хихикнула и развернулась, направляясь домой, но успела уловить краем глаза грациозное движение руки с зажатой в ней веткой. Перейдя дорогу к своему дому, я обернулась.

В кухне было чисто.

***

Глянув в окно, я увидела, что кот повис на Драко – на пальце Драко, вцепившись в него зубами.

Малфой злобно зашипел от боли, а Гермиона прикрыла рот рукой, но я заметила, как смеялись ее глаза.

Спустя три дня, когда Малфой случайно – не совсем уверена в этом – наступил котенку на хвост, я заметила, как Гермиона напряженно сжала карандаш в руке.

Мгновение спустя я поняла, что это был не карандаш.

***

– Мерзкий, грязный, отвратительный таракан! – я поежилась, услышав крик Гермионы.

Надеюсь, к нам эти твари не проберутся – усатое чудище в кухне кому хочешь аппетит испортит.

Может, Малфой выведет их.

***

К середине октября двор напоминал цветастое лоскутное одеяло – листья разукрасили землю желтым, красным, бурым, зеленым и еще сотнями цветов и оттенков, оставив лишь небольшую протоптанную тропку от забора до крыльца. По ночам в мое окно стучались полуголые ветви дуба, словно упрашивая выглянуть и полюбоваться осенней улицей, но я не поддавалась – мне хватало того, что я видела при свете солнца. Меня не интересовала темная, чернильно-черная ночь с редкими скоплениями звезд, ведь днем было намного веселее…

В тот день мы с отцом убирали в гараже: прятали по коробкам летние вещи, расставляли все по полкам, выдвигали вперед то, что могло бы пригодиться зимой. День был спокойный, листья уверенно держались на деревьях – ни одного не облетело с самого утра. В такой тиши легко было различить любые звуки, и когда отец углубился в гараж, оставив меня ждать у забора, я услышала крик.

Честно, первым порывом было закатить глаза и цокнуть, что я и проделала. Думаю, даже вам уже не нужно объяснять, кто снова стал источником шума на нашей улице.

– …министерство! – взвизгнула Гермиона.

Я прислушалась, но из ответа Драко смогла расслышать только невнятные половинки слов – даже моей фантазии не хватило, чтобы додумать, что же он сказал.

– …безответственный! – вновь подскочил голос Гермионы. —…в Азкабан!..

Я напряглась и медленно, аккуратно развернулась лицом к четырнадцатому дому – я уже знала слово «азкабан».

– Гриффиндор… – неожиданно рявкнул Малфой, и я пригнулась, боясь, что они могут заметить меня. – …влияет на!..

Грейнджер деланно рассмеялась – так громко, что я услышала без особых усилий. Конечно, как и всегда хватило лишь пары фраз, чтобы заинтересовать меня. После было сказано еще многое: они обзывали друг друга, сыпали какими-то незнакомыми словечками, ссылались на министерство, орден и даже какого-то лорда, упомянули то самое двадцать четвертое марта – я удовлетворенно кивнула, убеждаясь, что правильно запомнила.

Тем временем я медленно, но верно ползла вдоль забора, одним ухом продолжая слушать, одним глазом отслеживая папу в гараже. Не скажу, что мне было комфортно, но я наконец достигла своей цели – отодвинув шатающуюся доску, я смогла разглядеть окно на противоположной стороне.

И вовремя, скажу я вам.

Очень вовремя.

Я до сих пор удивляюсь, что никто – ни один человек с нашей улицы! – никогда не обращал внимания на то, что творилось в четырнадцатом доме. Даже когда у нас обсуждали соседей, – а это происходило часто и с особым удовольствием, – никому и в голову не приходило упомянуть Гермиону и Драко.

Как будто их не существовало.

Или словно никто, кроме меня, не слышал, не видел и не замечал их.

В гостиной, как и той весной, замерли темными силуэтами на занавесках две напряженные фигуры. Замерли лишь на одно мгновение, затем сдвинулись с места: широкие взмахи руками, покачивания головы на шеях, кивки и выпады – как обычно, ничего интересного. Голоса продолжали скакать, сообщая мне совершенно непонятную и оттого ненужную информацию.

Однако я слушала и смотрела.

Не зря.

Неожиданно к двум теням на шторе прибавилась третья – не кошачья, совсем нет.

И четвертая. Пятая. Шестая. Се…Во… Десятая!

Вскоре я сбилась со счета.

Наверное, вы сейчас решите, что я сошла с ума, и перестанете меня слушать.

Все это выглядело так, будто в четырнадцатом доме подлетели в воздух все канцелярские принадлежности, блокноты, несколько папок с бумагами, небольшая табуретка и парочка диванных подушек. Я моргнула – ничего не изменилось. Только над головой Гермионы возникла – как будто возникла! – стайка птичек. Чувствую себя, будто говорю полнейший бред, но я видела, как они быстро-быстро машут тонкими крылышками – или, точнее, не они, а их тени на шторе.

– …Ежедневный пророк, – громко заявил Малфой и дернулся в сторону, а рядом с ним в воздух взвилась крупная книга.

Грейнджер что-то ответила.

У меня шумело в ушах, а в голове расползалась туманная дымка, как у голограмм Драко и Гермионы. Даже если все, увиденное мною раннее, было игрой больного воображения, теперь я не могла найти никакого мало-мальски достойного объяснения тому, что происходило. Занавеска медленно поползла вверх; складка образовалась ближе к карнизу, как будто кто-то тянул за нее, собирая ткань, или включился мощный вентилятор, который поднимал штору.

Спустя считанные секунды мне открылись несколько парящих в воздухе бумажных листов и одна баночка с чернилами. Я разглядела ноги, бедра и локти Драко и Гермионы – руки были согнуты, как будто они оба удерживали что-то в ладонях.

Еще бы немного. Совсем чуть-чуть.

Я бы увидела, что именно!

– Оппуньо!

Стайка птичек над головой Гермионы метнулась в сторону Драко. Маленькие комочки быстро и точно атаковали его – Малфой взвизгнул, вскинув руки и прикрывая лицо.

Я крепко зажмурилась и нечаянно отпустила доску. Раздался стук, крик, треск, вой и снова стук. Мне даже не было ясно, причиной каких звуков явилась я.

Отец выбежал из гаража, и я мигом вскочила на ноги, стараясь привести себя в порядок и одновременно не подать виду, что была как-либо причастна к произошедшему. Он подозрительно оглядел меня, мотнул головой и позвал на помощь. Я дружелюбно улыбнулась, широко и неестественно растянув уголки губ.

Заходя в гараж, я все-таки обернулась – не могла не сделать этого.

Шторы опали. В воздухе не висело ни одного предмета, по крайней мере, я больше ничего не видела. Птичек как не бывало.

Только Драко, Гермиона да кот, перебравшийся на подоконник.

Я недовольно покачала головой, протерла глаза и последовала за папой.

Уже изнутри я услышала, что в четырнадцатом доме смеются.

***

Десять дней спустя.

Малфой задумчиво отвел покрасневшие от напряжения глаза от бумаг, бездумно уставившись в пространство, и в этот момент котенок энергично перепрыгнул с подлокотника кресла на стол, перекувырнувшись через голову и опрокинув подставку для карандашей. Гермиона испуганно вскинула голову и благодарно кивнула Драко, когда увидела, что тот поймал за шкирку неудачливого путешественника.

***

В День всех святых даже на нашей улице нашлось множество детей, готовых принарядиться и пойти клянчить конфеты.

Когда я оказывалась рядом, замечала, что четырнадцатый дом тоже посещают призраки, ведьмы, скелеты и супергерои. Грейнджер даже вырезала парочку тыкв – одну из них мгновенно оприходовал рыжий, подросший кот. Хорошо, что он успел, пока не были зажжены свечи.

Малфой, кстати, был тем вечером у Гермионы. Я даже впервые заподозрила, что он иностранец. На его лице показывалось такое неподдельное удивление всякий раз, когда Гермиона приоткрывала дверь и, выслушав традиционное «кошелек или жизнь?», отсыпала детям конфет, что мне становилось смешно.

Как и самой Гермионе.

Она веселилась, поддевая его. Малфой морщился, а затем на некоторое время даже перестал выходить из гостиной, погрузившись с головой в работу.

Длилось это ровно до того момента, когда Гермиона заставила его взять в руки пакет со сладостями и с радушной улыбкой распахнуть дверь перед симпатичной феей и пухлым дровосеком, которые совсем не выглядели устрашающе.

Энди, к слову, тоже предлагал зайти в четырнадцатый – я отказала.

Энди – мой одноклассник.

Мы друзья.

Он милый, веселый и любезный. Многие восьмиклассницы завидуют мне из-за нашего тесного общения, но я лишь пожимаю плечами, слыша все их завистливые замечания и ревнивые придирки.

Мы иногда гуляем, вместе сидим на обеде, много смеемся и много разговариваем, а на Хэллоуин он стал тем, кто вытащил меня из дома – но нам ведь по тринадцать, о чем речь?

Мы друзья, хотя Энди просто замечательный.

А еще, что очень важно, он не похож ни на Драко, ни на Гермиону – когда я с ним, я почти забываю о них.

Почти.

***

В начале второй недели ноября солнце еще пригревало, и свет разливался по всему ярко-голубому небу. Выглянув в окно, я была вынуждена прикрыть глаза из-за слепящего солнца, а, попривыкнув, заметила, как Грейнджер медленно ковыляла по улице, согнувшись под тяжестью большой коробки, которую она тащила в руках.

Малфой нагнал ее у пятого дома.

– «Левиоса», – услышала я из приоткрытого окна, – а не «Левиоса». Или простенькое «Акцио». Неужто магглы так плохо влияют на тебя?

Гермиона громко шикнула на него и неловко махнула рукой, заставляя замолчать или хотя бы говорить тише. Я раздраженно закатила глаза – как будто кто-то мог понять смысл сказанного.

Малфой ухмыльнулся и, протянув руки, забрал у Гермионы ее ношу – она поблагодарила, и они вместе двинулись к дому.

– И все-таки что это? – полюбопытствовал он, когда они проходили мимо моего дома.

– К…точка, – смутившись, выдавила Гермиона.

– Что? – нахмурился Драко.

– Когтеточка, – чуть громче произнесла Грейнджер и сокрушенно покачала головой: – Он совсем меня замучил. Сам видел: диван, кресла, пуфики – всё в клочья.

– А «Репаро» уже не в ходу? А говорят – могущественная волше…

– Малфой! – возмущенно прикрикнула Гермиона, и они вместе скрылись в доме.

***

К декабрю я с удовлетворением признала, что пререкания между Малфоем и Грейнджер сошли на нет – серьезные, я имею в виду. Они все еще переругивались, поддразнивали друг друга, иногда Драко смотрел на Гермиону почти презрительно, а она, бывало, не пускала его дальше кухни, но в общем и целом их отношения явно перешли на новый уровень.

Это было сотрудничество.

И хотя я не могла понять или вспомнить, кем приходились они друг другу в самом начале, больше двух лет назад, теперь я мысленно называла их приятелями.

Ну, или хотя бы партнерами.

***

Оставалась неделя или две до Рождества, а я уже знала, что Гермиона снова исчезнет.

Я сидела, облокотившись на подоконник и подперев щеку рукой, и смотрела, как Драко в гостиной четырнадцатого дома приподнялся с пола, неловко отряхнулся, разгладил складки на брюках и повернулся к Гермионе.

В такие моменты я всегда замирала, чувствуя беспокойство и даже страх, что он собирается не просто махнуть рукой и уйти, но попрощаться.

И больше никогда не показываться на нашей улице.

Но чаще всего он просто выходил из четырнадцатого, медленно проходил мимо моего дома, заворачивая за угол, а после возвращался через день, через два – да хоть через месяц, главное, что возвращался. Бывали и другие случаи, когда он просто скрывался в коридоре, покидая гостиную, но не покидая дома, – тогда я стыдилась своего волнения, упрекая себя в излишней нервозности.

Кот, устроившийся на диване невдалеке от Драко, вскинул голову. Гермиона потянулась, качнувшись на стуле, и обернулась. Она улыбнулась Малфою – думаю, это вышло непроизвольно. Он развел руками, что-то говоря ей.

«Прощаясь, прощаясь, прощаясь», – билось в моей голове.

Она кивнула, нахмурилась, снова кивнула, прикусила кончик карандаша и отвлеклась от Малфоя, приподняв палец, словно призывая того замолчать. Грейнджер быстро наклонилась к столу, черкнула что-то на листке и заговорила сама.

Я вновь посмотрела на Драко.

Он развернулся ко мне полубоком, и я видела, что настала его очередь кивать.

Чуть напряженный наклон головы, кивок, еще один, еще…

Внезапно он перебил ее и покачал головой. Не споря – просто останавливая. Гермиона замолкла, встретившись глазами с Малфоем, и всего на секунду, почти незаметно, отвела взгляд, а после снова посмотрела на него и мягко улыбнулась.

«С рождеством, Драко».

Через три минуты он вышел из дома и медленно, будто нехотя, побрел по темной улице…

Гермиона уехала на следующий день.

***

Моим рождественским желанием стал питомец.

***

Тридцать первого января была метель. Снег кружился, порхал по улице, не падая, а летая – вниз, вбок, даже вверх. Сугробы росли на глазах, крыльцо у всех домов завалило, но ни один из наших соседей не спешил браться за лопату – все наслаждались настоящей зимой.

Когда спустя два дня Малфой приоткрыл калитку, прошел по заснеженному двору и оказался у двери, она резко распахнулась, и на улицу вылетела Грейнджер. Они чуть не столкнулись, но она успела остановиться, недоуменно разглядывая Драко.

Гермиона была обмотана до невозможности длинным шарфом красно-оранжевого цвета и выглядела в нем одновременно смешно и мило. Я не знала, что отразилось на лице Драко в этот момент: усмешка, улыбка, удивление, но он шагнул к ней и приподнял конец шарфа, болтающийся на уровне бедра, потер между пальцев и что-то сказал. Гермиона зарделась, поморщилась, а потом неожиданно рассмеялась – громко и заразительно – и, быстро окинув улицу взглядом, схватила его за грудки и затащила в дом. Через мгновение они уже вынырнули обратно, и на Малфое был точно такой же шарф, только серо-зеленого цвета.

Мне показалось это очень символичным, – наверное, так и было, – и я улыбнулась, когда он ковырнул носком ботинка сугроб, отчего снег полетел в сторону Гермионы.

Она тоже улыбалась.

***

Драко и Гермиона одновременно закончили писать, отложили ручки в стороны и обменялись листами.

***

На мой четырнадцатый день рождения Энди научил меня читать по губам. Он всего лишь объяснил основные принципы, научил концентрироваться и показал несколько впечатляющих примеров, правильно воспроизведя даже полную белиберду, которую я шептала. Это было забавно и интересно. Правда, сначала я не была уверена, что мне понадобится такое умение, но после вспомнила, где мне иногда совсем не хватало звука.

Я решила опробовать свое новое умение на Драко и Гермионе.

Подлость, скажете вы, ну и что? Это лишь маленький эксперимент – вряд ли я смогу понять что-то особо секретное, тайное или личное.

В любом случае, попытка не пытка.

***

Знаете, что такое весна?

Весна – это растаявший снег, который уже начал угнетать; легкая утренняя дымка, пронизанная солнечными лучами; розово-желтые рассветы и теплые звездные ночи.

Знаете, кто такая Гермиона Грейнджер?

Я не знала, но всё еще строила предположения.

Гермиона Грейнджер – это вечно спутанные волосы; карандаш, ручка или даже перо в руке; книги – иногда на полках и на столе, реже – на полу. Гермиона Грейнджер – это любовь к коту и терпимость к Малфою – не наоборот, это я вам точно говорю.

Знаете, что такое кот Гермионы Грейнджер?

Одно сплошное недоразумение!

В начале апреля Гермиона раскрыла окна, видимо, устав от спертого воздуха и духоты комнаты. Кот не преминул воспользоваться этим.

Уже к обеду жалобный и немножко устрашающий крик заставил всех вокруг выглянуть из окон, чтобы узреть рыжий – потолстевший и распушившийся за зиму – комок, застрявший в ветвях каштана между бело-желтыми соцветиями. Мне было видно, что вокруг него порхали первые проснувшиеся бабочки, которых он старательно, хоть и безуспешно, сбивал лапой в перерывах между заунывным воем.

Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно. Гермиона весь день не находила себе места: она звала его и снизу, и из окон, она угрожала ему или завлекала, несколько раз доставала откуда-то из кармана ветку, печально смотрела на нее и, покачав головой, прятала обратно.

Малфой появился к пяти – вы и так знали, что он придет, правда же?

Я вот знала.

Он прошел мимо моего дома, несколько раз скривился, услышав рев кота, а затем увидел Гермиону во дворе, рыжее пятно среди зеленых веток и открытые нараспашку окна – и все понял.

Казалось, первым его порывом было развернуться и уйти, но Драко переборол себя. Он прикрыл за собой калитку и сразу же подошел к Грейнджер. Я даже не старалась прислушаться к их голосам – кот кричал слишком громко, чтобы было возможно что-нибудь расслышать. Единственное, что я заметила – Малфой тоже достал из рукава свою палочку, но, заметив строгий взгляд Гермионы, что-то раздраженно пробурчал и убрал обратно.

Он не был похож на принца или чудесного спасителя – ни из сказок, которые мы слушаем в детстве, ни из дешевых мелодрам, которые крутят по всем каналам, ни из сильно преувеличенных историй знакомых. Но Малфой на какой-то короткий – очень короткий, правда, – промежуток времени стал героем для Гермионы.

Вот до сих пор вспоминаю эту фразу и зубы сводит: слишком громко сказано.

Конечно, он тогда не замолкал ни на минуту: жаловался, страдал, возмущался и негодовал. И, наверное, немножко боялся. Пожалуй, он был слишком капризным и вечно – та самая бесконечная вечность! – недоволен Гермионой, ее домом, окружающими предметами, людьми, погодой (неважно, светило ли солнце, была метель или шел дождь) и более всего дурацким рыжим котом, которого он сам и притащил.

Одно всегда устраивало Драко – он сам.

И даже тогда, карабкаясь сначала по шаткой лестнице, а после – по раскидистым ветвям, Малфой был преисполнен чувства собственного достоинства. Знаете, как аристократ, который, даже выпивая кофе из пластикового стаканчика в дешевой забегаловке, отставит в сторону кончик мизинца.

Я подошла поближе к окну, всматриваясь в переплетение ветвей. Драко уже был совсем близко – протянет руку и, если не сорвется, сможет схватить сорванца.

– Мне бы метлу! – громко крикнул Малфой, обращаясь к Гермионе. У меня оказалась открыта форточка, и я все же услышала его голос, хотя после – снова вой, еще более раздраженный от того, что Драко наконец схватил кота за шкирку и прижал к груди, держась за ствол только одной рукой.

Грейнджер внизу охнула и побелела – не знаю, за кого она волновалась больше.

Однако Малфой справился без особых травм и потрясений – лишь ободранное о жесткую кору запястье и несколько царапин… почти везде.

Но он почему-то теперь держался вполне уверенно и спокойно – а я ведь не врала, когда называла его капризным, – и я даже не успела представить, как бы Драко воспользовался метлой, окажись она у него. Он спустился пониже и, минуя лестницу, спрыгнул вниз, нацепив особо высокомерную и презрительную маску.

Шок?

Не похоже.

Гермиона облегченно выдохнула и счастливо улыбнулась, бросившись к Малфою. Все долгие минуты, что он покорял каштан, она стояла, не сдвинувшись с места, но теперь не выдержала. Она приняла из его рук кота, который тут же вырвался и умчался на безопасную территорию в стенах дома. Гермиона вновь расплылась в улыбке, проследив его путь, а потом развернулась обратно к Драко и сделала короткий шаг к нему.