сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
========== Ловец ==========
Гермиона попыталась разглядеть свое отражение в витринах магазинов, идя по Лютному переулку, но те были слишком грязными. Прежде чем покинуть квартиру, она одиннадцать раз проверила чары Гламура. Не мигая смотрела на странное отражение в отполированных дверях лифта. У нее было два часа, и она полагала, что все успеет. Иначе лишится всего самообладания и тут же аппарирует к своей вменяемости, вспомнить бы еще, где ее потеряла.
Она крепче сжала в кармане снитч, шар разделился надвое. Внутри лежала маленькая записка с указанием места и времени, на бумаге виднелись заломы от многократного складывания. Там же находился и ключ, маленький и черный, со стальной петлей на конце. Гермиона понятия не имела, к чему ведет этот ключ, но знала, что была абсолютно безумна в своем желании это выяснить.
Гермиона свернула в переулок, вспоминая строки на обратной стороне записки. Впереди ждало еще два поворота, две возможности передумать — когда доберется до места, пути назад уже не будет, она была уверена.
Она винила во всем Рона. Знала, что он не хотел этого, но как-то раз он резко шлепнул ее по заднице, и в ней что-то проснулось. Как струйка дыма — развернулась, скользнула и закрутилась раньше, чем кто-либо смог понять, где источник огня. Гермиона помнила, что застонала, и он повторил движение, разжигая ее кровь, подталкивая к краю какого-то странного откровения, но потом рассмеялся, потер место шлепка и перевернул ее.
Он не знал, что она этого желает. Она не знала, чего именно желает, и, возможно, не знала до сих пор. Она пыталась повторить это: имитировала ту же позу, наклонялась, когда знала, что он смотрит, немного отставляла бедра, стоя перед ним. Иногда она шутила на эту тему, говорила о других людях, занимающихся подобным, и собиралась признаться во всем по меньшей мере дюжину раз, но так и не смогла этого сделать — всегда была слишком застенчива, а Рон слишком много над этим смеялся.
Окунувшись в новые знания, Гермиона пыталась подавить это желание. Однако она знала себя — половина ее интереса основывалась на любопытстве. Она посмотрела художественные и документальные фильмы, прочитала статьи и эссе, которые смогла найти. Она прятала среди книг в задней части шкафа застывшие изображения искаженных лиц, связанных тел и растянутых вокруг резиновых шариков губ. Но больше ее заинтересовало… использование этих практик у магов, ведь изображения не были статичными — и в глубине запертого ящика ее стола лежала колдография женщины с задранной кверху задницей, чьи бледные ягодицы становились все краснее и краснее под гладкой деревянной поверхностью паддла. Гермиона знала характер каждого удара, каждый изгиб спины той женщины и каждую мышцу в предплечье мужчины, которая сжималась во время шлепка.
Сначала она этого боялась. Потребность сидела внутри. Всего лишь взгляд на эту колдографию распалял тело огнем, но ведь у нее на расстоянии одного прыжка через каминную сеть был хороший мужчина, который всегда крепко обнимал ее и звучно целовал. Мысль обо всем этом была слишком извращенной, как будто Гермиона не была нормальной, желая чего-то, что другие считали странным. Когда подружки делились чрезмерно откровенной информацей во время девичников, ни одна из них не говорила, что фантазирует о связывании, пока какой-нибудь мужчина шлепает ее, хлестает, бьет стеком или паддлом. Гермионе казалось, что она хранит некую темную, запретную тайну, а после расставания с Роном это стало только ее секретом. Это стало частью того, кем она была, того, чего она хотела. Хоть никогда и представить не могла, что окажется здесь.
Гермиона быстро отвела взгляд от толпы уставившихся на нее проституток, ускорила шаг и повернула налево. Заведений здесь было значительно меньше. Впереди виднелись крошечный магазинчик и еще одно маленькое здание, которое могло быть просто задним входом в какое-то другое заведение. В узком переулке было еще темнее, чем всю дорогу досюда. С обратной стороны зданий доносились звуки, но они были приглушены до уровня низкого гомона, что больше усиливало ее опасения, чем давало ощущение ложной безопасности.
Она с прищуром посмотрела на петляющий почерк Пэнси, нащупала ключ с выжженной в его верхней части цифрой двенадцать и крепче обхватила палочку. Пэнси. Это была вина Гермионы — она слишком расслабилась. Когда люди проводят много времени наедине со своими секретами, порой они забывают обо всех мерах безопасности. Как-то Гермиона вышла из кухни и обнаружила, что Пэнси и Невилл изучают книги на ее столике, их следовало убрать подальше. Невилл улыбнулся. Лицо Гермионы залилось румянцем, а язык отяжелел, когда она, запинаясь, выдумывала предлог, якобы это для исследования. Только когда Невилл отошел в уборную, Пэнси призналась в том, чего Гермиона никак не ожидала.
По крайней мере, теперь она поняла, как эти двое вообще сошлись друг с другом.
Снитч прибыл спустя неделю, и в голове Гермионы пронеслись слова Пэнси, когда та покидала ее квартиру: «Если хочешь — лови» — словно усиленные Сонорусом. И вот теперь она здесь, вспоминает небрежно брошенное предложение Пэнси продолжить исследования на примере живой демонстрации — вместе с обещанием, что участвовать будут она и Невилл. На записке была указана дата — через две недели, — и ей пришлось задуматься, насколько хорошо Пэнси может ее знать, чтобы догадаться: Гермионе потребуется немало времени, чтобы уговорить себя.
Не то чтобы она уговорила себя. Скорее это был текущий проект. Шаг 529 по направлению к месту назначения — развернись. Шаг 530 — не трусь. Шаги с 531 по 568 — шагай вдоль здания, пока не наберешься достаточно смелости, чтобы продолжить путь, или достаточно ума, чтобы уйти.
Большая стальная дверь, в правом верхнем углу которой было выгравировано изображение снитча. Ни неоновой вывески, ни нелепого слогана, ни нарочито умного названия. Она почти умоляла открыть себя во всем своем неописуемом, таинственном великолепии простоты. Гермиона затаила дыхание и уверенно коснулась ручки, но внутри нее все дрожало. Словно буря взыграла в крови, она почувствовала, как все вокруг затряслось — так сильно, что все эмоции представляли собой комок в животе.
Ключ в руке вспыхнул жаром в тот момент, когда она повернула ручку, и дверь бесшумно распахнулась, являя небольшое помещение с красным ковровым покрытием. Стены были обшиты деревянными панелями и так же пусты, как и холл, за исключением маленьких медных прямоугольников рядом с каждым коридором. С тяжелым вздохом Гермиона вошла внутрь, и какое бы потрясение ни ждало ее напряженное тело, ничего так и не произошло. Дверь бесшумно закрылась, и Гермиона, не оборачиваясь, потянулась к ручке, желая убедиться, что при возникновении необходимости сможет покинуть это место.
«Ладно. Ладно. Ты внутри, ты здесь. Все в порядке».
Она снова пробежалась по всем «за» и «против», заученным в специальном порядке. Это возможность, вот и все. Просто возможность изучить тему более тщательно. Она ведь не встречалась с незнакомцами для секса. Просто проводила практическое исследование, причем под прикрытием. Да. И кто знает, когда — если вообще подобное случится — ей снова выпадет подобный шанс. Было бы нехорошо тратить его впустую. Скорее всего, в таком случае она бы даже пожалела об этом.
Дверь темно-красного цвета. Номер двенадцать. Ключ в руке застыл у замочной скважины. Тишина.
Она не знала, чего от нее ждут — криков, ударов, громких приказов или жалобных просьб? В коридоре каждый шаг вызывал скрип половиц, словно возвещая весь мир о ее нерешительном присутствии. Наверное, на двери комнат были наложены Заглушающие чары, но если изнутри можно было слышать шум из коридора, мог ли некто по звуку шагов судить о ней как о новичке?
Гермиона закрыла глаза и опустила голову, глубоко задышала. Уверенность. Ей следует смотреть на это так, как если бы это был эксперимент или интересное проявление смешиваемого зелья. По-научному. Это все для дела.
Поворот ключа в замке — словно движение пули в стволе.
Голову — поднять, выражение лица — пассивное, губы плотно сжаты. Замок дважды щелкнул, и Гермиона на мгновение подумала о том, чтобы постучать, прежде чем распахнуть дверь со всей поспешностью человека, который знал, что в следующую секунду может передумать. Она почти закрыла ее, приоткрыла рот.
Она ожидала многого, но увидела совсем другое. А еще она рассчитывала на какое-нибудь медленное, неловкое знакомство, но Пэнси всегда предпочитала грандиозное появление. Это что, спандекс? Черное платье, обтягивающее как вторая кожа, грозило в любой момент оголить задницу. Чулки до середины бедер мало помогли бы, если бы это произошло, и Гермиона не могла представить, чтобы эти каблуки были хоть сколько-нибудь удобными. Она лишь мельком взглянула на чью-то обнаженную фигуру, а затем сфокусировала взгляд на прическе Пэнси. Вероятно, она бы вытаращила глаза, если бы не пришлось прищуриваться, приспосабливаясь разглядеть что-то в мерцающем золоте свечей после яркого света зала.
— Ну, — начала Пэнси, и Гермиона подскочила, — закрой за собой дверь.
Гермиона сглотнула, чувствуя сухость в горле, вошла внутрь и закрыла дверь. Интересный эксперимент с зельями, интересный эксперимент с зельями... Она услышала, как Пэнси прищелкнула языком в центре комнаты. Гермиону окутал запах воска, пота и кожи.
— Напрягает, да? — Гермиона удивленно оглянулась, но Пэнси обращалась не к ней. — Ты ведь предпочитаешь меньше движений…
Пальцы Пэнси в перчатках заплясали от связанных запястий ее партнера вверх по веревке, по свисающему с потолка кольцу, а затем вниз по веревке к другому кольцу в стене. Пэнси наклонилась, она что-то делала со вторым кольцом, и, когда Гермиона больше не могла видеть ее голову, переместила взгляд на мужчину.
Черный цвет фетиш-маски сильно контрастировал со светлой кожей. Ей потребовалось мгновение, чтобы распознать полосы более тусклого бежевого, золотистого и желтого, — воск свечи. Его спина и задница были напряжены и блестели от пота, мышцы сжимались и расслаблялись. Его лодыжки были связаны, и короткий край веревки крепился к двум кольцам по обе стороны расставленных ног. Там же, между его ног, еще одна веревка спускалась к третьему кольцу в полу. Гермиона видела достаточно на картинках и в фильмах, чтобы знать, что веревка, скорее всего, была привязана к одному очень важному органу. В этом процессе все было продумано до мелочей.
При громком ударе хлыста взгляд Гермионы метнулся в сторону Пэнси. Веревка, связывающая запястья мужчины, еще сильнее натянулась в кольцах, и он дернулся, встал на цыпочки со стоном, который, казалось, вырвался из груди Гермионы. Господи, это происходило на самом деле. Сердце подпрыгивало в груди, и это тревожило почти так же сильно, как веревка, висящая между ног этого мужчины.
Пэнси выпрямилась и прищурилась, внимательно изучая мужчину. Ей должен был открываться прекрасный вид — как Невилл согласился на подобное, Гермиона не знала. Пэнси очень ясно дала понять, что все стороны участвовали в этом добровольно, и ей пришлось задуматься, вдруг Невилл… Впрочем, она предпочла бы не задаваться этим вопросом.
Явно довольная Пэнси кивнула и снова наклонилась.
— Ты можешь сесть.
Гермиона не знала, как именно он должен был сесть, огляделась. Откашлялась, опустила дрожащие руки и подошла к дивану. Наверное, она выглядела как испуганный ребенок, стоящий перед дверью и борющийся с постоянным желанием убежать. Пэнси казалась совершенно спокойной. С тех пор как Гермиона вошла в комнату, не было ни одного двусмысленного взгляда или ухмылки, и пусть это не очень помогало успокоить нервы, по крайней мере, она не аппарировала прочь. Она не думала, что Пэнси осудит ее, ведь тело той облегало платье из спандекса, а мужчина был связан.
Она могла бы это сделать. Она хотела это сделать. Мужчина не мог ее видеть, а даже если бы и мог, он не знал, кто под чарами. Если бы он был напуган присутствием постороннего наблюдателя, уже выкрикнул бы стоп-слово. Это был шанс узнать и испытать все на деле, получив не больше осуждения, чем от колдографий, которые она периодически просматривает, — осознание этого каким-то образом вызвало приятное волнение, и, тщательно осмотрев обивку дивана на предмет пятен, она села.
Пэнси уставилась на грудь мужчины, и Гермиона услышала тихий звон, выдох из-под маски, затем стон. Из-за положения бедра и икры мужчины были напряжены, и с нового места ей открывался вид на нижнюю часть его яичек. Гермиона покраснела и заерзала на месте.
Его руки сжимали веревку над головой, и она поняла почему, когда над линией широкого плеча поднялась свеча. Она была недостаточно близко, чтобы обжечь, но он, должно быть, почувствовал сильный жар и покачнулся на носках. Вторая рука Пэнси была вытянута, в ней она держала другую свечу — подальше от него, ее глаза были прикованы к его коже. Когда жар первой свечи достиг основания его шеи и края маски, она быстро поднесла другую свечу и капнула воск на другое плечо.
Раздался звук, похожий на вздох и шипение, когда мужчина дернулся, и Гермиона уловила вспышку улыбки Пэнси, прежде чем проследить за стекающими каплями. Воск покрыл его лопатку, затем образовал единственную линию вдоль спины. Пэнси склонилась над его плечом, поджав губы, и тихо подула на струю. Стоило воску затвердеть, как Пэнси подалась ближе и на крепкую спину капнул уже воск из первой свечи. Звук из-под маски повторился, и Гермиона слегка очаровалась тем, как воск повторил округлость ягодицы.
Пэнси поставила свечи на пол. Гермиона поняла, что все это время не дышала. Она тяжело сглотнула и расслабила сжатые словно в тиски руки. Пэнси выпрямилась, за движением последовал мягкий звон, и ее глаза опустились вниз. Гермиона поймала себя на том, что слегка наклонилась в сторону, пытаясь разглядеть происходящее, и только еще больше заинтересовалась возобновившимся жужжанием. Мужчина что-то пробормотал, и Гермиона удивленно подняла глаза, гадая, не закончил ли он только что игру, но Пэнси только рассмеялась.
— Тебе не нравится? — спросила она, приподняв бровь, и мужчина вдруг со стоном подскочил. Пэнси медленно ухмыльнулась, и жужжащий звук стал нарастать. — Не лги, питомец. Будет только хуже. — Пэнси посмотрела на Гермиону, и в течение очень долгой секунды она понятия не имела, куда прятать глаза. — Знаешь, обычно он не позволяет мне играть. Уже много лет как. Но в этот раз он мне задолжал.
Гермиона пошевелилась, когда Пэнси пристально посмотрела в глаза своего партнера, ее плечо дернулось, и мужчина снова громко застонал. Гермиона не знала, куда смотреть, испытывая неловкость из-за того, что Пэнси снова с ней заговорила. Пэнси поняла это и отошла в сторону, в тень, откуда виднелись лишь ее ноги. Цикл нарастания и понижения жужжащего звука становился все короче, и, когда замер на ровном уровне, Гермиона увидела блеск серебра, прижатого к нижней части его яичек — что-то медленно двигалось взад и вперед. Раздался громкий утробный стон, звучащий так, как будто исходил из глубины его груди.
Гермиона вздохнула и скрестила ноги, чувствуя, как внутри все сжимается. Голова мужчины откинулась назад, а бедра подались вперед. Он рыкнул, пошатываясь на цыпочках, и она увидела, как побелели костяшки его пальцев.
Господи. Возможно, если бы его тело не было в такой форме, ей было бы легче взглянуть на это с научной точки зрения. Она надеялась увидеть нездоровую кожу, дряблость и какие-то странные пятна. Единственными следами или странными отметинами, которые она видела, были темное пятнышко у основания его позвоночника и черная линия на левом предплечье, которая могла быть татуировкой или чем-то еще…
Гермиона прищурилась, когда его рука слегка повернулась. Пэнси снова подняла маленький вибратор, и мужчина покачнулся. Если бы это была… Это могла бы… Голова мужчины снова откинулась назад, а рука повернулась ровно настолько, чтобы Гермиона смогла разглядеть его предплечье. Она вскочила на ноги еще до того, как смогла сделать вдох, ее глаза расширились, все обрушилось на нее одновременно — жар на щеках, напряжение мышц его ягодиц, запахи, звуки и сумасшедший пульс ее крови.
Быть того не могло. Даже если и могло, то не в этой жизни. Рост был подходящим, телосложение, длина пальцев… У Гермионы возникло безумное желание сорвать с его головы маску, как будто она только что обнаружила давно утерянный артефакт, быстро покинуть сессию и притвориться, что этого момента никогда не было.
