Текст книги "Жизнь в диссонансе (ЛП)"

Автор книги: everythursday

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Драко обхватил ее запястье, отводя от своего лица населенную бактериями ракушку.

– Там слышно океан, Грейнджер. Я и так в курсе.

Иногда она вела себя так, будто он все детство просидел в запертой комнате, а возможно, так проявлялось ее детское удивление всему, о чем Драко уже позабыл.

– Именно! Ну, это ведь просто ток нашей крови. Но папа сказал, если я ее возьму, то океан всегда будет со мной. Сейчас я понимаю, что это глупо, но мне нравится идея, что все остается с нами, даже если оно уже прошло.

Драко опустил голову и медленно проговорил:

– Это называется воспоминаниями.

Он ухмыльнулся, Грейнджер сощурилась и вернула ракушку на место.

– С этого момента я запрещаю тебе ее слушать. Даже не подходи к моей ракушке.

– Я и не собирался ее слушать. На ней полно микробов. Повезет, если не заработаю воспаление уха.

– Я думаю о том же, когда терплю твой голос. Ты вообще, наверное, сломал мне ракушку одним лишь прикосновением. В ней теперь слышно пустую пещеру.

Грейнджер фыркнула, и Драко выгнул бровь.

– И как же звучит пустая пещера?

– Тихо. И… гулко… Как у тебя в башке.

– Как умно, Грейнджер. Вычитала шутку в сборнике острот? Ей сто лет в обед.

– Я даже не знала, что такой сборник существует, иначе купила бы его тебе, чтобы ты мог со мной поравняться.

– Мне не нравится тащиться настолько медленно, так что я останусь впереди, благодарю.

Тишина. Грейнджер захлопнула рот и только сверлила его взглядом.

– Я выиграл, – ухмыльнулся Малфой. – Запишешь? Я знаю, ты считаешь.

– Ничего подобного. Но если бы я считала, я бы все еще опережала тебя на два очка.

– Требую пересчета: ты предвзята.

– Ну еще бы, – фыркнула она. – Не можешь выиграть сам, поэтому все вокруг жульничают.

– Я выиграл тридцать секунд назад.

– Чудом.

– Ну да, не можешь выиграть сама, поэтому все вокруг выигрывают чисто случайно.

Грейнджер похлопала его по плечу.

– Да, да, еще чуть-чуть…

Драко ухватил ее за локоть и, притянув к себе, опустил другую руку ей на поясницу.

Грейнджер умела выбивать его из колеи, но в хорошем смысле. В таком, что быть вне колеи казалось лучше всего на свете. Драко не понимал, как это получается.

– Если ты сейчас меня отвлечешь, я могу случайно забыть это маленькое происшествие. Просто имей в виду.

Раздался смешок.

– Я запомню.

()

Гермиона восемь месяцев не заглядывала внутрь, но до сих пор помнила, что где хранится, лишь по форме флаконов и углублениям в пробках. Она так часто ныряла в эти воспоминания, что они ощущались ее собственными, будто все случилось с ней самой. В каком-то смысле так оно и было.

Этот же флакон, с неровным верхом и острым краем, беспокоил Гермиону больше всех. Все они беспокоили, и последний должен был мучить сильнее, но в нем крылась лишь злость. В этом же смешалось столько всего, что у Гермионы не получалось выцепить отдельные части – настолько болело сердце. Быть может, потому что она до сих пор не представляла, что происходило в его голове, ведь он уже тогда знал, какой выбор сделает. Быть может, потому что в тот момент ее было недостаточно и не хватило бы в принципе. Или же потому, что долгое время ей казалось, это будет в последний раз.

Гермиона сжала флакон и вернулась к Омуту.

(Сентябрь 1999)

Ужас. Шок. Тугой узел страха, ненависти, горя и неверия. Взрыв эмоций, что выжрал воздух и приглушил другие чувства. Ощущение, от которого хотелось разорвать себе грудь и найти то, что мучительно умирало внутри. Порой на него снисходили ясность и опустошение, но лишь в те мгновения, когда неверие перевешивало все остальное. Это неправда, потому что правдой это быть не может. Ведь иначе он обратится в пыль: живой человек просто не мог столько вынести.

Сколько успеет забрать у тебя мир, пока не отнимет нечто жизненно важное? Важное для тебя, твоей природы, существования? Когда ты уже обобран до нитки, а он забирает еще. Придет ли понимание тотчас? Или ты будешь двигаться подобно марионетке на подрезанных нитях, скелету, держащемуся на честном слове – падение рывками, треск костей, и ты уже на земле не в силах подняться. Останешься ли валяться или поднимешься, хоть не можешь пошевелить и пальцем?

Он не желал двигаться. Если бы дыхание не было непроизвольным актом, он бы и не дышал.

– Драко? – прошептала Грейнджер, протянув к нему руку, но она еще никогда не была так бесконечно далека.

()

Гермиона забрала со стойки коктейль и, выгнув шею, вгляделась в толпу, ища Финка. Тот вел легкий разговор с группой бизнесменов, которые пару минут назад покинули привилегированную часть паба. Если повезет, ему удастся хоть что-нибудь узнать.

Любая информация о «БГК» и О’Кифе заводила расследование в тупик, хотя у Гермионы в списке еще оставались зарубежные компании, к которым она пока особо не присматривалась. Не все ее действия до сих пор считались законными, но встрять в проблемы в другой стране было бы слишком. Но именно О’Киф дал Кливу зелье, а значит, был кто-то еще, кто это зелье приобрел – тот, кто хотел отомстить, как заметил Малфой. Ей просто оставалось найти этого человека.

Гермиона поспешно пробралась к ближайшему столику, пока его не заняли. Свободные места здесь оставались свободными считанные секунды. Паб принадлежал одному из собственников «БГК», и выяснить информацию о видных гостях значило ближе подобраться к самому владельцу. По двум из них Гермиона ничего не нашла, и оставалось проверить еще пару, пока голова окончательно не взорвалась от раздражения.

Финк как раз похлопал мужчину по плечу, а за ее столик кто-то сел. Гермиона отклонилась посмотреть, пошел ли мужчина на контакт с ее напарником, но за толпой людей ничего не разглядела.

Она отпила из бокала и одарила соседа по столику раздраженным взглядом. Тот поднял бровь, потер большим пальцем стакан и оглянулся через плечо. Малфой сегодня довольно скверно замаскировался, сделав волосы черными, а глаза зелеными, но оставив своим лицо. Торопился сюда, видимо.

– Ты подражаешь Гарри?

Он обернулся и, посмотрев поверх ее головы, остановил взгляд на ней. Малфой нервничал – его волнение впервые с начала расследования было видно невооруженным глазом. Его присутствие здесь не радовало не только ее.

– Если бы я был Поттером, ты бы меня послушала?

– Вероятно.

Нет, но иногда Гермиона впадала в детство, да и любая вспышка раздражения, которую можно было в нем вызвать, хоть чуть-чуть, но облегчала то состояние, в которое он сам ее загнал.

– А Поттер в курсе, чем ты занимаешься? Мне почему-то кажется, если бы знал, он был бы твоим напарником, а Поттеру таким высоким можно стать только с Оборотным, – Малфой мотнул головой назад, пригубил бокал и склонил голову. – Я заметил, низкие люди всегда самые обозленные. Им постоянно приходится смотреть снизу вверх.

– Нет, это те, кто смотрят снизу вверх и пытаются равняться на Гарри. Вот они всех злее.

Малфой сощурился.

– Намекаешь, это я равняюсь на Поттера?

Гермиона попыталась подавить ухмылку, но та осталась улыбкой на губах.

– Какой интересный вывод.

Малфой бросил на нее недобрый взгляд, а Гермиона снова завертелась в поисках напарника.

– И что… он знает про все твои дела?

Почти. Вроде того.

Она достала из кармана холодные на ощупь часы.

– Про все.

– Да ну? Так если я расскажу ему про встречу в кабинете… как его там… Гэри?

– Тогда он узнает, кто ты, и арестует тебя.

– Но я могу притвориться Гэри и заявить, что ты вломилась в мой кабинет. Вряд ли твой напарник это оценит.

– Тогда я скажу ему, кто ты, и сама тебя арестую.

Иногда Гермиона убеждала себя, что должна все бросить, раз Малфой не испытывает ни капли благодарности, но позже вспоминала, что он ведет себя так специально, рассчитывая, что она сдастся, и понимала, что не остановится.

– Куда же делась слепая вера?

– Вера остается слепой, пока нет времени открыть глаза. А когда ты угрожаешь рассказать все моему напарнику, она уж точно прозревает.

Малфой наклонился вперед, совершенно не смущаясь ее взгляда, обещающего крайне болезненные, тяжело заживающие телесные повреждения.

– Почему тебя постоянно тянет бежать навстречу опасности? Это один из твоих огромнейших недостатков.

Гермиона всегда полагала эту черту положительной… пусть даже та бывала в тягость.

– А твой – навлекать ее.

– Она сама меня находит. Я бы жил как жил, если бы мог.

– Ты мог. Жить почти так же как раньше. Но ты сделал выбор.

– Нет, – отозвался он, и Гермиона сжала лежащие на коленях руки. – Еще нет.

Гермиона протянула руку через стол, удивившись, что он не отдернул свою, когда она обхватила его пальцы и потянула к себе. Он мог бы легко вырваться, но не стал. Гермиона просто отдала бы Малфою часы, но подозревала, что он оставил бы их на столике, и ей из-за чувства некоего обязательства пришлось бы их забрать.

Запястье у него на ощупь почти горело, а может, так казалось на контрасте с холодными пальцами. Гермиона обмотала браслет, избегая смотреть ему в глаза, но чувствуя устремленный на нее взгляд. Просунула язычок в снитч и протолкнула крылышки в металлические защелки. Она едва касалась Малфоя, но сердце почему-то колотилось как сумасшедшее.

Гермиона попыталась убрать руку, но Малфой развернул ладонь и поймал ее, удерживая. Она тут же подняла на него глаза, замерев словно пригвожденная, желудок сжался.

– Здесь мой напарник.

Гермиона чуть не стукнула себя по лбу. Малфой ухмыльнулся, она дернула рукой, но он лишь сжал пальцы крепче. Оба знали, что она не особо-то и сопротивлялась.

– Что, думаешь, я сделаю? – поинтересовался он низким голосом, едва слышимым за ритмом музыки и разговорами. Его большой палец скользнул на внутреннюю сторону запястья, затем обратно, и Гермиона постаралась призвать всю злость, лишь бы утихомирить сердце. – Ты встречаешься с кем-нибудь?

– Не твое дело. И какая тебе вообще разница?

Малфой сжал челюсти – и это было то, что нужно. Злость – это правильно.

– Я знаю, зачем ты дал мне эти часы, – кашлянув, Гермиона повысила голос: – Верность же? Как какой-то знак, что… что это все что-то значит или чтобы я поверила в… – но она покачала головой. – Но это ничего не значит. Ты сделал выбор и сейчас продолжаешь поступать как знаешь. Ты мог просто поделиться, и мне не пришлось бы через это проходить и искать ответы. Ты верен только себе. Это ничего не значило. И поэтому для меня это тоже ничего не значит.

Гермиона вновь дернула рукой, его хватка усилилась, и ей пришлось буквально вырвать ладонь, прежде чем опустить ее на колено. На коже чувствовался след от его пальцев. Его ладонь сжалась в кулак, и Малфой убрал руку.

– Ты ошибаешься.

Гермиона не расслышала самих слов, но догадалась о них по движению губ.

Заглянув за Малфоя, она заметила Финка, который смотрел на нее с вопросом в глазах и уже пробирался сквозь толпу. Гермиона мотнула головой, а когда переключилась на Малфоя, тот уже поднимался из-за столика.

– Еще увидимся, – попрощался он, но будто хотел сказать совершенно иное. Знал бы он, как скоро.

Она проводила его, уходящего в противоположную от Финка сторону, взглядом и уставилась на обшарпанный столик.

(Октябрь 1999)

Драко протолкнул палочку сквозь щель в двери и услышал, как та упала. С ее помощью Министерство могло его отыскать, а так от него не останется и следа, когда власти опомнятся. Помещение под гостиной проверять не станут, дверь по-прежнему перекрывали доски, установленные после первого обыска.

Драко вернулся по лестнице к чемодану. Он упрямо не сводил глаз с гладкого черного бока, не осмеливаясь оглядеть дом. Все напоминало о матери.

Министерство временно, пока с Драко не снимут подозрения в убийстве собственной матери, заблокировало доступ в его ячейку, но он запасался галлеонами еще с того времени, как кончился его испытательный срок. Так ему хватило денег на покупку коттеджа у мужчины, который особо не задавал вопросов, а после Обливиэйта совсем перестал что-либо спрашивать. Если Драко не справится за пару месяцев, ему не хватит денег, но с проблемами он будет разбираться по мере необходимости.

Сейчас голову занимали дела посерьезнее.

()

Гермиона посмотрела на часы, возвестившие, что сейчас «4:57», и, решив, что это почти пять утра, больше не стала испытывать свое терпение. Если портключ сработает, значит, Малфой не заметил наложенные на часы отслеживающие чары. Она не сняла его заклинание, с которым он подсунул ей часы, надеясь, что при проверке он обнаружит свое и уберет только его. Ее заклинание было более сложное и даже более незаконное, но, если Малфой не снял часы, у нее появится прямой доступ к месту его проживания.

Гермиона просто надеялась, что план сработает. Что Малфой будет спать, а у нее появится время обследовать каждый уголок дома в поисках ответов.

В животе потянуло, Гермиона едва не улыбнулась и глубоко вдохнула, закрывая глаза. Малфой просыпался от каждого шороха, так что ей придется быть настолько тихой…

Поверхность под ногами у Гермионы прогнулась, и она повалилась вперед. У нее была лишь секунда понять, что под ней что-то шевелится, а в следующую Гермиона уже болезненно ударилась спиной об пол. Дыхание вышибло, и она огромными глазами уставилась на руку и лицо, что показались из-за края кровати.

Вздох оборвался, но легкие тут же наполнились кислородом – Гермиона перевела взгляд с направленной на нее палочки к глазам, скрытым за челкой, в лунном свете кажущейся серой.

– С каких пор ты не снимаешь часы в постели?! – закричала она.

– Господи, Грейнджер!

Малфой сорвал одеяло и спустил ноги с кровати, чуть не наступив на Гермиону. Та вскочила. В худшем случае ей грозило упасть на тумбочку, ведь она полагалась на тот факт, что Драко всегда снимает перед сном часы и кольцо.

– Откуда…

Малфой опустил голову, и, хоть ее волосы частично загораживали обзор на его лицо, Гермиона видела щеки, челюсть и знала, что он зол. Щелкнула застежка, и на тумбочку по правую сторону от Гермионы с громким стуком прилетели часы.

– Стоило…

Он рванул к ней, когда она осветила комнату, и закрыл ей глаза ладонью. Малфой, видно, надеялся, что она не разглядит обстановку, чтобы потом сюда аппарировать, но его ждало разочарование. Толкнув его, Гермиона отступила на шаг, но чужая ладонь лишь сильнее надавила на лицо.

Едва Гермиона подняла палочку, Малфой схватил ее, и заклинание с грохотом врезалось в потолок, а им на головы посыпалась штукатурка.

– Ты правда в меня целилась, – прорычал он. – Я знаю, что…

Она уперлась ладонью ему в грудь и дернула другой рукой, отступая, все-таки вытащив у него свою палочку. Гермиона сморгнула и сощурилась от вспышки яркого света, Малфой выругался, наставив на нее палочку.

– Даже не думай про Обливиэйт, у меня все записано, – сообщила она.

– Ну еще бы, – рявкнул он.

– Вообще-то незаконно наставлять на меня эту палочку.

– Я бы не стал, если бы ты не тронулась.

– Тронулась?

Малфой выгнул бровь, и в миг, когда Гермиона подняла глаза к потолку, палочка вылетела из ее рук. Гермиона крутанулась, но он поймал ее за талию, и она вцепилась в его руку, пытаясь отодрать от себя, и бросилась вперед.

– Гермиона.

Внутри что-то дернулось, будто задвижка, которую она последние месяцы всеми силами удерживала закрытой, но Гермиона проигнорировала это ощущение. Она изогнулась, вновь упершись в него рукой, пытаясь вывернуться из хватки. Резко наклонилась вперед и, почувствовав ослабшее давление, уперлась ногами в пол, но Малфоя лишь повело за ней. До палочки оставалась всего-то пара шагов.

– Гермиона, твою мать, я ничего тебе не сделаю.

Она это знала, но происходящее шло не по плану. Легкий Ступефай и тщательный обыск дома. Если не удавалось получить ответы от него самого, она нашла бы их среди вещей. Должно же быть здесь хоть что-нибудь полезное, что подкинет ей информацию, которой отказывался делиться Малфой.

– Я ничего не записываю, здесь нечего искать, – мышцы на его руке сократились, голос прозвучал тише: – Нельзя спать там, где убиваешь насекомых.

Гермиона обмякла на секунду, переводя дыхание и с отчаянием глядя на палочку. Малфой ее не отпускал.

– Тогда почему не отдашь мне палочку?

– Потому что ты продырявила мне потолок и, скорее всего, меня парализуешь.

– Нет.

– Врунья.

– Скорее врешь здесь ты.

Что-то мазнуло по затылку, Малфой, глубоко дыша, теснее прижался к ее спине.

– Возможно.

Его выдох потревожил кудряшки, и Драко опустил голову ниже, вновь втягивая воздух. Гермиона сильнее сжала его руку, сосредоточилась на его движениях, и перед глазами поплыло.

– Что ты делаешь? – прошептала она.

Другая рука Малфоя, сжатая в кулак у ее бедра, скользнула вверх и прижалась к животу. Носом он задел мочку ее уха. Гермиона задышала чаще лишь потому, что постаралась отыскать логику и здравомыслие, словно те были разлиты в воздухе.

– А если я с кем-то встречаюсь?

Малфой замер, пальцы на ее животе дрогнули.

– С Эвансом? – вопрос вышел резким.

– Э… ой, да брось, ты… И вообще не твое это…

– Я бы не ушел, если бы мог.

– Ты мог остаться.

– Если бы мог, остался бы. Я хотел.

– Недостаточно. Я бы не дала тебя арестовать…

– Не в этом дело.

Гермиона развернулась, тряся головой, его рука так и продолжала обнимать ее за талию.

– Тогда…

– И если бы ты с кем-то встречалась или не хотела здесь быть, ты бы не пришла.

– Др… – У нее округлились глаза, когда Малфой опустил голову ниже. – Драко…

Один толчок, и он улетит на кровать, а она подхватит палочку. Но изнутри ее прошиб дикий, статический заряд, не имеющий никакого отношения к побегу. В характере Гермионы было встречать пугающие ее трудности лицом к лицу. Малфой внушал ей желание сбежать, и поэтому, гораздо сильнее, ей хотелось остаться. Сдаться, хотя бы в этот раз. Сражаться, стоя посреди бури, которую они создали вместе, отдавшись чувству, которое – Гермиона так и не решила – вызывало то ли боль, то ли эйфорию.

В конце концов, она всегда проигрывала. Они оба проигрывали. Но мир не делился на черное, белое и серое – его наполняли различные цвета, и иногда проигрыш в конце концов означал выигрыш.

Малфой носом скользнул по ее щеке, ладонью сильнее нажимая на спину. Его плечи дернулись, Гермиона отреагировала на дробный звук по тумбочке, с трудом сглатывая через подскочившее к горлу сердце. Его палочка докатилась до стены, и освободившейся рукой Малфой невесомо провел по ее шее.

Гермиона встретилась с ним глазами, и взгляд этот пошатнул стены вокруг сердца, оставляя в груди руины.

– Хорошо, – она закрыла глаза, и Малфой ее поцеловал.

(Январь 2000)

Заклинание взрезало кожу на челюсти, но мужчина все-таки повалился на землю, извиваясь в путах. По шее Драко потекла горячая жидкость, он выругался и подошел к лежащему человеку. Палочка матери работала хуже его собственной даже на уровне ощущения, что гораздо больше оставляло его открытым для нападения.

– Еще раз, – спросил Драко, глянув вдоль улицы, – где ты его достал?

Он гонялся за информацией уже несколько месяцев, но был не сильно готов сражаться с противником. Даже знание, кто его конечная цель, не оставляло много вариантов. Нужно было добраться еще до пары человек, и с ними придется вести себя осторожнее, чем он действовал до нынешнего момента.

Драко направил на мужчину палочку, и тот зажмурился.

– Я украл.

– У кого?

– У того парня. Того парня, я не знаю! Джим… Джим Лейвезер, кажется. Он говорил, что получил его от кого-то и должен отнести в лабораторию. Сказал, улучшит рецепт и распространит сам.

– Какая лаборатория?

– Я не знаю! В «Рансоне», наверное, он там работает.

– Где ты с ним встретился?

– В «Ридикулусе», потом мы пошли в «Фелман», но он распсиховался и сбежал даже без мантии. Я ее забрал. Больше ничего не знаю.

Отступив, Драко взмахом палочки разорвал путы и аппарировал.

========== Глава 6 ==========

()

Подвинуться, замереть. Подвинуться, замереть. Гермиона закрыла глаза, глубоко вдохнула и сместилась еще на пару дюймов. Его пальцы соскользнули с ее живота, и рука упала на простыню. Гермиона вновь замерла, выжидая, не пошевелится ли, не проснется ли Малфой, а затем как можно тише выбралась из постели. На носочках прокралась мимо кровати, схватила со спинки стула его рубашку и накинула на себя.

Спальня сразу же вела в пустую гостиную. В столовой располагались стол и лишь один стул, а кухня сперва совершенно не вызвала интереса, пока Гермиона не обнаружила, что за дверью, как ей казалось, в кладовку на самом деле скрывается лестница в подвал. А внизу ей открылось… нечто важное, оставалось только разобраться, что это такое.

В помещении оказалось пять столов, на одном из которых рядами лежали неподписанные ингредиенты. Пространство на остальных занимали два-три котла с одинаковым содержимым, и лишь один был пуст. На каждом столе лежали блокнот с пером и стояла чернильница. Листы были пусты, но на них отпечатались следы прошлых заметок.

Из маленьких окошек проникала едва ли пара лучей света, поэтому Гермиона чуть не пропустила в одном из котлов движение, заметив его краем глаза. Она оглянулась, рассчитывая увидеть муху или свисающего на нитке паука, но вместо этого наткнулась на темное изображение голых ног на поверхности зелья.

Гермиона подошла ближе, задерживая дыхание от удивления и чтобы горький запах не осел на языке. Картинка отливала мутно-фиолетовым, но было видно… руки, накрывающие ноги, икры и… пена. Что-о? Действие разворачивалось дальше, Гермиона покраснела, даже в приглушенном свете не сомневаясь в том, что видит. Она ощущала себя точно так же, когда наткнулась на коробку в шкафу Рона или не потрудилась перед входом постучать в дверь Гарри. Но здесь должно было быть какое-то объяснение.

Дверь на вершине лестницы заскрипела, и Гермиона, метнув в ту сторону взгляд, поспешила к соседнему котлу. Черный. На другом столе котел показывал пассажиров лифта, двери которого открылись, позволяя обеспокоенной женщине втиснуться в толпу. Изображение сместилось на панель мигающих кружков с этажами, будто бы… будто бы его показывали чужими глазами.

Малфой спустился уже до середины лестницы, и Гермиона потянулась к палочке, но нащупала лишь обнаженное бедро. Нет, нет, нет, ей нужно посмотреть, а она еще даже не перебрала ингредиенты на столе, не заглянула в ящики справа и слева, в шкафчик на стене…

Здание. Широкое, в два-три этажа. За ним поднималась гора, а перед входом располагался ряд теплиц. Земля по большей части утопала в грязи и была засыпана камнями, хотя вокруг теплиц кое-где пробивалась зеленая трава. Судя по положению солнца, времени там было примерно как в Англии.

– Нашла что-нибудь полезное?

Гермиона подпрыгнула, хоть и знала, что он подходит. Она даже не понимала, что видит перед собой, потому не могла решить, насколько это полезно. Котел теперь показывал широкие двери, близ которых стояли двое мужчин в темных мантиях.

– Что это? Следишь за людьми?

– Да.

Гермиона, не ожидая мгновенного признания, перевела на него удивленный взгляд. В руках у Малфоя ничего не было, он надел лишь белье и даже не причесался после сна и сейчас подходил к столу с ингредиентами. Она думала, что он постарается выгнать ее из помещения, но Малфой лишь прислонился к столу и почесал живот.

– Чему удивляешься, Грейнджер? – он лениво улыбнулся, и Гермиона на секунду поддалась желанию его разглядеть. Она любила такое его состояние, когда Драко вел себя непринужденно, когда он, совсем ненадолго, был удовлетворен.

– Я удивлюсь, если ты скажешь, кто это.

– Кто они. И нет, не скажу.

– Это происходит сейчас, в настоящем? – Малфой промолчал, но это само по себе было ответом. – Что это вообще?

– Нечто вроде зелья.

– Чтобы пить?

– Чтобы смотреть.

Гермиона вновь обратила внимание на изображение в котле. Оно показывало здание изнутри, человек шел по коридору, где под потолком летали шары света.

– Как? Это чары? Или… они выпили зелье, а в оставшемся отваре видно то, на что они смотрят?

– Почти, – ухмыльнувшись, Малфой оперся руками о край стола. – «Эйфория».

Гермиона глупо заморгала.

– Это… это «Эйфория»?

– Отчасти. Вместе с ней это совершенно другое зелье. Я думал, ты сама разберешься, раз уж заполучила образец, правда, следов в нем было ничтожно мало. – Он пожал плечом и взглянул на интересующий ее котел. – Это старый рецепт с некоторыми изменениями, поэтому оно действует. И ни у кого уже не вызовет подозрений.

– Так значит, «Эйфория»… со всем этим связана? Если ее выпить, тебя покажет котел? Следов чего?

– «Эйфорию» нужно выпить три раза, тогда ее содержания будет достаточно, чтобы она возымела эффект. Обнаружить ее в организме можно было бы, если бы я не разделял ее на три дозы, а оставил одну. Проблема в том, что все дозы должны быть из одной партии, четвертая добавляется в котел, – Малфой махнул на столы. – Если принять часть из другой партии, результата не будет.

– Из-за легких изменений, – пробормотала Гермиона.

Человек из котла вошел в зал, в котором за длинным столом сидели трое мужчин. Они, казалось, чего-то ждали, и Гермиона ждала вместе с ними.

– Я читал, что организм может ее переработать, но на это уйдет несколько месяцев. Так что с этой стороны пока проблем не было. Засада только с одной партией, так что зелье работает через раз.

– Какой рецепт?

– Так сразу не скажу.

Гермиона закатила глаза.

– То есть ингредиенты незаконные. Просто скажи мне.

– Что, Грейнджер, любопытство убивает?

– Нет, но оно довольно болезненно сказывается на тех, кто его вызывает, – она одарила его выразительным взглядом, но тот остался проигнорированным. – Но зачем ты раздал «Эйфорию»? Или поручил другим ее распространить…

– Я уже сказал: я не распространял ее и никому не продавал. Некоторые получили ее в подарок… как испытуемые, но все по согласию. Остальные дозы украли, и кто-то другой, кого я вообще не знаю, стал их продавать.

Гермиона уставилась на чемоданчик из котла.

– Так просто пришли сюда и украли? Или украли с того склада? Со слабыми охранками, – она посмотрела ему в глаза. – Ты это спланировал. «Эйфория» стала популярной, и эти люди не заподозрили, что ее сварили только из-за них. Ты не продавал ее, но позволил украсть.

Выражение лица Малфоя было непроницаемым. Гермиона ненавидела такие мгновения.

– Я не отвечаю за тех, кто ее украл. Они делают, что хотят.

– И что хочешь ты.

– Если бы я так хотел ее распространить, я бы сам ее продавал.

– Рискуя попасться? Вот уж нет. Но ты дал им возможность, и они поступили именно так, как ты того ждал, – Гермиона покачала головой; Малфой не признавался, но она хорошо его знала. – За кем ты следишь?

– Ты не довольствуешься малым, да, Грейнджер?

– Да, но с тобой приходится. – Малфой зыркнул, и она, поняв, какой прозвучал намек, отвела глаза и откашлялась. Драко отлепился от стола. – Скажи мне, что ты ищешь. Это касается противоядия?

– Еще что скажешь? – поинтересовался он, направляясь в ее сторону.

Гермиона пробежала взглядом по блокноту, вернулась к котлу, который явил еще одного вошедшего. Часто ли Малфой сидел в этой комнате, наблюдал за чужой жизнью и записывал увиденное, ища нужную информацию? Можно было поверить, что дело в противоядии, но… точно не в нем одном.

– Если… Я знаю, что один флакон с «Эйфорией» предназначался тебе, но в него добавили яд. Такой же, какой выпил твой отец. Значит, те, кто знают, как создать противоядие – а это те же люди, которые придумали яд, – знают, и кто ты такой.

– Вероятно. Но это не значит, что они в курсе, что такого есть в «Эйфории» или зачем она мне нужна. И они не обязательно поделились информацией о моей личности с тем, кому дали противоядие.

– Кто они такие?

Малфой заглянул в котел, а Гермиону посетило желание пригладить вихор на его макушке.

– Не знаю. Но если им хоть почудится, что их раскрыли, все мои усилия пойдут насмарку. И они убьют всех, кто знает лишнее. Поэтому притормози с моим «делом».

Гермиона вскинула подбородок, и Малфой, даже не глядя на нее, покачал головой.

– Ты, кажется, сказал, что я здесь ничего не найду.

– Ты, кажется, сказала, что скорее всего я вру, – оглянувшись, он ухмыльнулся, ловя ее взгляд, направленный ему за плечо, на шкафчик. – Здесь больше ничего нет. Иначе я бы остановил тебя, пока ты гусеницей выползала из кровати.

Гермиона покраснела и взглянула на Малфоя весьма недобро. Мог бы хоть убрать с нее руку или прямо сказать, что она вольна осмотреться. Он наверняка едва сдерживал смешки, пока она, извиваясь, с колотящимся сердцем выбиралась из кровати.

Гермиона невольно вздрогнула, когда бедра коснулись пальцы, подцепившие полу рубашки, и потерли ткань. Она попыталась взглянуть на него, будто сейчас уйдет, но если бы это было правдой, ей изначально следовало бы одеться, забрать палочку, а потом уже устраивать вылазку.

В следующий раз, когда она проснется, его здесь уже не будет.

– Спасибо, что хоть это рассказал, – засопела Гермиона. – Как под пытками. Наконец-то.

– Вот это благодарность.

Она фыркнула.

– Не за что. Мог бы давным-давно все рассказать, сэкономил бы мне прорву времени и сил. Не говоря уже о том, что ты не упомянул…

– Теперь ты все портишь.

– Теперь ты меня поймешь.

– С тобой опасно находиться рядом, Грейнджер.

– Только когда мне приходится иметь дело с тобой.

– Приходится?

– Да, – для убедительности еще и кивнула Гермиона. – Я пришла к выводу, что вселенная настроена против меня. Куда бы я ни пошла, где бы ни оказалась, поблизости всегда крутишься ты.

– Я пришел к тому же неутешительному выводу. – Его рука скользнула под рубашку, провела по боку, и на спину легла ладонь. Гермиона прижалась к нему без всяких указаний.

– Какая досада, – пробормотала она, поднимаясь на носочки.

– И не говори.

Гермиона поцеловала Драко, обнимая его за шею, и запустила пальцы в волосы. Губы у него были теплые, мягкие, и от этого пустилось вскачь сердце и забурлила кровь, как случалось всегда, независимо от того, что он выражал этими губами. Малфой повел ее в спальню, и она пошла за ним.

(Апрель 2000)

Драко засунул в карман портключ – наименее отслеживаемое средство перемещения из Мунго. Аппарировать там запрещалось и, вероятно, вообще бы не вышло, а при полете на метле он был легкой мишенью, хоть лучше и было бы рискнуть, чем потратить портключ и, переместившись в палату, нарваться на целителя.

Он ненавидел сюда приходить. Да и довольно долго вообще не приходил. Драко не хотел видеть ни проявления болезни, ни вытекающую изо рта пену. За пределами больницы Драко занимался делом. В палате он чувствовал себя, да и был совершенно беспомощным. Возникало ощущение, что он посещает склеп, и если бы Драко не знал, что где-то существует противоядие, ему было бы во сто крат хуже. Приходить к мертвым сложно – приходить к умирающим живым, которым неведомо ничего за пределами нескончаемых страданий, гораздо тяжелее.