Текст книги "Слоновья тропа (ЛП)"

Автор книги: everythursday

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Эээ. Нет… Нет. Оставила дома.

– Серьезно? – его улыбка стала шире. – Ты могла пересечь границу только имея его при себе, и очень странно, что тебе удалось попасть сюда.

– Ох, ладно. Я держалась за мистера… Синвиттерса, когда прибыла.

– За кого? Я не припомню такого в списке приглашенных.

– Его внесли в последний момент. Другая компания.

– Понятно. Если ты оставила его дома…

– Нет, не дома. Я оставила его внутри. Точно, не дома, так что не могу вернуться, чтобы взять его. И оно лежало в моей сумочке, когда я пришла, вот почему я держалась за мистера Синвиттерса, – Гермиона кивала по мере того, как Малфой становился все веселее. – Я немного запуталась.

– Перепутала место встречи с домом? А я совершенно не удивлен.

Она окинула его взглядом, с силой оглаживая мантию.

– Это все потому, что я устала. Запросишь список гостей?

– Разумеется. Я же параноик, помнишь?

– Точно, – пару мгновений они смотрели друг на друга, наконец Гермиона откашлялась. – Что ж, мне нужно идти. Очень жаль, что мы не можем вернуться обратно, правда.

– Ага, чертовски обидно.

– Но я устала. Просто вымотана. Так что… ухожу спать.

– Да, ты уже упоминала. Доброй ночи, Грейнджер.

– Доброй ночи, – откликнулась она, прежде чем аппарировать.

Она появилась в комнате для аппарации всего за секунду до того, как раздался громкий треск, и Гермиона услышала смех. Она таращилась на Малфоя, на складки вокруг его губ, прищур глаз и на такое чрезмерное веселье.

– Сбежала с вечеринки на работу?

– Малфой, ты такой же, так что и слушать ничего не хочу, – она хмыкнула, когда, двинувшись к лифту, уловила за спиной стук каблуков. – И я не сбежала, а застряла на улице.

– Да ладно? А у меня есть лишние приглашения, если ты так хочешь назад.

Она смерила его взглядом, когда шагнула в кабинку и нажала на кнопку «вниз», к лабораториям.

– Я вспомнила, что кое-что не закончила.

Гермиона заметила его усмешку, когда Малфой заходил за ней и выбирал нужный этаж.

– Я пришлю к тебе кого-нибудь с кофе.

– Отлично, – фыркнула она, приподнимая подбородок. – Если только это будешь не ты.

– Я задет, – протянул он.

– Тогда я рада.

22 февраля, 2003

– Ты поэтому тянула с подписанием нового контракта? Хотела в переговорах использовать мою…

– Нет! Я не имею к этому никакого отношения, особенно учитывая то, что даже не представляю, как это сюда попало!

– Я тоже, принимая во внимание, что это может быть найдено только в Норвегии и незаконно к распространению уже тридцать два года. Эти? Запрещены в Англии. Это? Требуется разрешение министерства после официального запроса. И я вообще не имею понятия, что вот это за две штуковины!

– Я тоже не знаю, так как никогда не видела того, о чем ты говоришь, и обвинять меня…

– Это было в твоем кабинете…

– А почему ты шастаешь по моему кабинету?

– Да потому что в выходные были жалобы на такую жуткую вонь, что она вызывала головную боль у всех сотрудников, кто проходил мимо этого помещения. И я дал указание разобраться в причине! Это собственность моей компании и не…

– Тогда очевидно – кто угодно может зайти в кабинет и положить сюда всё, что захочет!

Драко усмехнулся и стукнул коробкой об стол.

– Для каких целей?

– Я не знаю! Я…

– Да, ты ничего не знаешь, ведь так, Грейнджер?

– Возможно, они были напуганы моей работой и слышали, что мой контракт заканчивается сегодня, не хотели, чтобы я его продлевала! Или, может, по какой-то причине ненавидят меня! А может, стремились нас обоих втянуть в разборки с министерством!

– И это бы сработало! Если бы кто-то другой обнаружил у тебя эти растения, мою компанию закрыли бы! Я…

– Это не я! Зачем мне держать подобные вещи здесь, где их может найти любой?

– Куча разных причин! Ты могла…

– Да ты вообще меня знаешь? Д…

– Я знаю, что ты ставишь себя превыше закона, когда считаешь, что это поможет чему-то, что этого заслуживает! Я знаю…

– Поможет чему? Я…

– Да если б я был в курсе! Но ты…

Он схватил коробку со стола, когда Гермиона потянулась за ней и уцепилась за бортик. Она сомневалась, была ли головная боль следствием спора или запаха, но от картона исходило гнилостное зловоние. Что находилось внутри, разглядеть не получилось, но Гермиона знала, что это не ее. В кабинете было несколько ее личных вещей, но ничего незаконного она тут не хранила.

Она снова потянула коробку на себя, шагнув вперед, когда Малфой отступил. Скользнув рукой по днищу, Гермиона наконец крепко ухватилась за верхнюю часть емкости. Дернулась назад, в то время, как Малфой подался вперед, лишая соперницу опоры. Один из бортиков порвался, пальцы сжали пустоту, и Гермиона не сомневалась, что сейчас рухнет на пол, когда крепкая мужская ладонь тисками вцепилась в ее руку. Коробка сползла вниз, и Малфой согнул колено, придерживая дно.

Он сверлил Гермиону тяжелым взглядом, его скулы от гнева порозовели. Она выдохнула, возвращая себе равновесие, прежде чем выпустить рукав его рубашки. И хоть Малфой все еще держал ее за руку, вытащила палочку. Заклинание почти промазало, когда Драко резко выпрямился и сместил коробку, – но та, прижатая рукой к груди, все же исчезла, и Малфой, не удержавшись, со всей силы стукнул сам себя.

Он, не мигая, таращился на пустое пространство, и Гермиона, поджав губы, спрятала палочку.

– Если я пошла на такой риск, что неизбежен при получении этих ингредиентов, ты действительно думаешь, я бы просто заставила их исчезнуть, а не украла бы у тебя?

С нечитаемым выражением лица он поднял голову и опустил руку. Гермиона стояла так близко, что могла разглядеть тонкие морщинки в уголках его рта. Ей пришло в голову: выдохни Малфой чуть сильнее, она бы это почувствовала. Она была растеряна, расстроена и смущена от того, что была так огорчена. Драко подозревал всех. Гермиона полагала, дело было просто в ее желании, чтобы ей он доверял чуть больше, – пусть даже улики становилось трудно отрицать.

– Я не делала этого. Предлагаю тебе выяснить, кто тут замешан.

Малфой схватил ее запястье прежде, чем она смогла полностью отвернуться, но его пальцы лишь слегка сжимали нежную кожу.

– Большинство этих растений используются или по слухам могут применяться в зельях, связанных с памятью, – он поднял голову, когда ее глаза широко распахнулись. – Можешь винить меня за то, что я не игнорирую факты, но просить за это прощения я отказываюсь.

– Я… – она тряхнула головой, прежде чем повернуться к нему лицом, и ощутила дыхание Малфоя на своем лбу. Они действительно стояли слишком близко. – Ясно. Но ты мог бы по крайней мере извиниться за то, что не поговорил со мной об этом, а ворвался сюда с обвинениями.

– А ты могла бы объяснить, почему не хотела подписывать контракт до того, как теперь я укрепил тебя в твоем решении.

– Это не имеет никакого значения. Я понимаю, как ты пришел к своим выводам, пусть и не согласна с тем, как ты их использовал.

Малфой облизал губы, и Гермиона прикипела взглядом к его рту. Для такого наблюдательного человека все должно было быть слишком очевидно. Возможно, и было, а он просто хотел услышать об этом от нее.

– Тогда почему нет?

– Существуют… определенные… обстоятельства… из-за которых оставаться в компании безответственно.

Он передёрнул плечами, и, – она была готова поклясться, – придвинулся ближе.

– А эти определённые обстоятельства… Они помешают тебе работать и соответствовать своим обычным стандартам?

– Нет. Не думаю.

– Тогда проблем нет.

Ее сердце сбилось с ритма.

– Есть. Небольшая.

Он знал. Он точно, определено, однозначно знал. Его взгляд порхал по ее лицу, и она почти что видела, какие расчёты производятся у него в мозгу. Риск, жертва, выгода.

– Не согласен. Если ты можешь выполнять свои обязанности с тем же результатом и скоростью, что и до возникновения проблемы, то причин для увольнения нет.

Господи, он был близко. А она даже не смогла остановить свое тело, которое подалось вперед, чтобы соприкоснуться с Малфоем носами. Он был гигантским магнитом. Или книгой, полной того, что она хотела знать. Задачей, которую никто больше не мог решить. Тем, чему она не могла сопротивляться.

– Я хочу, чтобы мой нынешний контракт был продлен еще на месяц, пока я думаю.

– Готово.

– Он должен включать повышение выплат и увеличение бюджета, упомянутые во втором предложении.

– Готово.

– И неделю отпуска.

– В течение месяца? Три дня.

– Четыре.

– Готово.

Она снова качнулась вперед и пальцами вцепилась в его плечо.

– И не мешать мне в лаборатории. Во время рабочих часов.

– Не буду, только если это не уведомление, экскурсия или регулярная проверка.

– Ладно, – она вспыхнула румянцем, разглядывая его лицо. – И ужин. Пятница.

Он ухмыльнулся.

– Готово.

– Хорошо. Я остаюсь, – проговорила Гермиона.

И затем она его поцеловала.

1 мая, 2003

Драко перевернул страницу отчета, который читал, – будто и не делал никаких других движений. Гермиона окинула взглядом его лицо, документы, полупустой контейнер с едой и перевела глаза на книгу, которую Малфой только что подтолкнул к ней. Открыла том на случайной странице, перевернула ее, прочитала параграф, снова перелистнула страницу.

– Спасибо.

– Я раздобыл ее, когда ездил на встречу в Данию. Мне сказали, она редкая, но безумно полезная. Были еще другие издания на подобную тему, но так как я не в курсе конкретики проблемы, то решил, что лучше всего взять что-то более всеобъемлющее.

– Никто не знает конкретики проблемы, – его взгляд замер на середине листа, и Гермиона невидяще уткнулась в книгу. – Они просто не могут вспомнить.

– Ты говорила, они помнят часть прошлого?

– Больше нет, – Гермиона с усилием сконцентрировалась на россыпи слов. – Они помнили почти все, когда я впервые применила контрзаклинание. Кое-какие пробелы были, но я списала это на обычную забывчивость и возраст. А может, они пытались приспособиться к внезапно полученным воспоминаниям обо мне в их жизнях на протяжении восемнадцати лет после того, как прожили без этого два года.

– Известно, что такая ситуация провоцирует путаницу и вопросы о том, что реально, а что нет.

Гермиона кивнула, прокручивая в памяти то, как они временами смотрели на нее. Будто не понимали или не доверяли собственному рассудку.

– Знаю. Но затем они забыли такое… например, мое пригласительное письмо в Хогвартс. Потом дату моего рождения, само название «Хогвартс», я тебе рассказывала. То, что они помнили всего две недели до этого, стерлось из их памяти, либо же в этих воспоминаниях не было меня.

Драко отложил отчет на стол и посмотрел на Гермиону.

– Ты уверена, что изначальное заклинание было снято полностью?

– Об этом я подумала в первую очередь. Но мы не смогли найти никаких его следов. И я решила, что все дело в двойственности воспоминаний.

– Контрзаклинание не стирает измененные воспоминания и не помещает те, в которых нет тебя, под оригинал.

– Правильно. Поэтому иногда дубликаты побеждают. Или разум, стараясь разобраться, выбирает выдумку в качестве истины. Но временами воспоминания отторгаются полностью, как будто мозг блокирует их, не имея возможности проанализировать. Иногда он работает… очень странно.

– И ты до сих пор не знаешь причины?

Она покачала головой.

– Мы пытаемся выявить ее, прорабатываем любую теорию, которая может подойти. Но лучше не становится. Изначальное заклинание, оно… оно изменило все воспоминания в течение их жизни. Начиная с двух лет они знали, как их звали в каждый из моментов их бытия. Начиная с двадцати, они знали обо мне в каждую секунду своего существования. Всё должно было быть изменено.

Внимание Драко стало слишком пристальным, и Гермиона не могла не отвести глаз, но кожей все равно чувствовала его взгляд и то, как сгущается воздух вокруг.

– Они забывают всё?

– Нет, насколько мы можем судить. Только то, что связано со мной. Они еще помнят кое-что, но их это смущает. Не всегда понимают, кто я. Мама… – Гермиона подавилась словами и, тряся головой, пыталась собраться с мыслями, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– Должен быть способ исправить это. Тебе просто надо его найти.

– Знаю, – она вскинула голову. – И я найду.

7 июня, 2003

Гермиона застонала, вытащила из-под головы подушку и накрыла ею голову.

– Не смотри на меня.

– Почему? – в его хриплом после долгого сна голосе звучало веселье.

Она сконцентрировалась на красном пятне за закрытыми веками.

– Потому что солнце отражается от серой радужки, и твои глаза светятся так, будто где-то внутри горят лампочки. И это настолько ярко, что жжет мою сетчатку, – кажется, будто разгорается пожар. Так что тебе надо продолжать глядеть в сторону.

– Мои глаза заставляют чувствовать пожар в твоих? – он хмыкнул, и от его движения чуть прогнулся матрас. – А огонь распространяется? Или румянец на твоих щеках является следствием чего-то еще?

– Распространяется. В конце концов, все мое тело будет похоже на помидор, а кровь станет по-настоящему жаркой, и я начну потеть. А могу покрыться фурункулами. И это заразно, а ты же не хочешь, чтобы я стала такой, когда ты тут лежишь рядом очень голый. Так что прекрати смотреть на меня своими опасными глазами. И нечего хихикать.

– Это не хихиканье. Это неприкрытый смех над твоим сумасшествием. Я не могу определить, каково это, все время быть внутри твоей головы. Это либо чудесная страна, полная фантастических вещей и развлечений. Или же подобие полету на самой большой скорости на метле без тормозов через неизведанный мир. Что бы там ни было, всё звучит довольно-таки пугающе.

– Шшшр, – Гермиона покачала головой. – Гениев часто недопонимают.

Она рассмеялась вместе с Драко и ничего не имела против, когда он, отшвырнув подушку с кровати, прижался губами к ее плечу. Одной рукой собрал ее волосы в горсть, а другой поглаживал отметину, оставленную им же у нее на животе прошлой ночью.

– Это наш последний день в Испании. Послушай, мы же не делаем ничего, что творили бы в Англии.

Он обхватил Гермиону рукой за талию и повернул к себе спиной. Его губы блуждали по ее шее, и она втянула в себя воздух.

– Я категорически протестую.

– Ладно. Но мы можем сделать только что-то одно из того, чем обычно занимаемся дома.

– Только одно? – он замолчал и затем хмыкнул ей в челюсть. – Я выбираю?

Судя по тому, как он к ней прижимался, Гермиона предположила, что их интересы совпадают.

– Да.

– Тогда полагаю, мы остановимся на звуках, которые ты издаешь.

– Звуки? – из ее горла с шумом вырвался выдох, когда Малфой прикусил кожу за ее ухом, от движения его пальцев по всему телу побежали мурашки.

– Раз. А их около дюжины. А так как я знаю, что ты предпочитаешь обстоятельность, то мой долг вызвать каждый из них. Так что теперь ты представляешь, чего ожидать от остатка этого дня.

– Остатка д… Ччух.

Он улыбнулся ей в щеку:

– Два.

13 сентября 2003

– Ты в порядке?

– В норме.

– А вид такой, будто сейчас в статую превратишься. Кстати, очень белую, учитывая твою бледность. Скоро я, может, смогу увидеть, как человеческое тело работает изнутри, при том что сам индивид жив и двигается.

Драко раздраженно посмотрел на Гермиону.

– Это лишь потому, что ты выглядишь так, будто тебя может стошнить в любой момент, и я предпочитаю держаться подальше.

Ее немного мутило от переживаний, но она надеялась, что кажется достаточно невозмутимой, чтобы успокоить его. Очевидно, она всё только усугубляла. Гермиона схватила Малфоя за руку, стараясь унять нервозность Драко, и его раздражение вытеснилось чем-то, что она не смогла разобрать.

– Я неправильно застегнула пуговицы, – пробормотала она, потянувшись, чтобы вытащить пятую пуговицу из четвертой петли.

Вся эта суета, конечно, свидетельствовала о ее тревоге, но такое невнимание еще красноречивее говорило о его. Ведь Драко – тот человек, который отмечал всё. Он был слишком взвинчен, чтобы оттолкнуть ее, когда она набросилась на его застежки в офисе в расчете хоть чем-то занять руки. И лишь изумленно посмотрел на Гермиону, когда та застыла во время третьего складывания его мантии и уставилась на пальто, которое заставила надеть до этого.

Гермиона заметила медсестру, которая прошла мимо, и нахмурилась, когда женщина кивнула Драко. Перевела взгляд на Малфоя, но тот не выглядел удивленным.

– Ты уже бывал здесь?

– Нет, – он посмотрел так, словно обсуждать тут было нечего, и опустил глаза на ее дрожащие пальцы.

– Они, ээ… иногда они думают, что я девочка, с которой их дочка играла в детстве, – Гермиона дважды сглотнула, пытаясь справиться с голосом. – Обычно я говорю, что произошёл несчастный случай, и…

– Знаю.

– Но бывает, ситуация ухудшается, так что возможно…

Он поймал ее ладонь, и Гермиона затихла, чувствуя, как унимается трепет в груди, когда Драко посмотрел ей прямо в глаза.

– Хорошо, – прошептала она, не совсем отдавая себе отчет, что же именно имела в виду.

Ему же такого ответа было достаточно, и он крепко взял ее за руку и развернул. Гермиона переплела свои пальцы с его, пока вместе с Драко направлялась к своим родителям, и если и сжимала его ладонь слишком крепко, Малфой ничуть не возражал.

4 декабря, 2003

Гермиона расцепила руки, когда Драко принялся за очередной лоток с фиалами, замирая над каждым пузырьком и читая этикетку. Малфой выглядел более худым, чем прошлым вечером, и она задумалась, а как он вообще питался в связи со всем этим стрессом из-за грядущего судебного разбирательства. Ему не о чем было волноваться, она не сомневалась, что он не третировал магические существа, – да она бы сама всё исправила задолго до того, как разъяренный бывший сотрудник попытался бы извалять имя Малфоя в грязи, – но Драко не доверял министерству. Он даже отказывался нанимать на работу тех, кто там раньше работал.

– Подозреваешь, – он подпрыгнул от неожиданности, – меня в подлых интригах за твоей спиной? – спросила она. Драко развернулся, и Гермиона прищурилась. – Сколько ты спал за последнее время?

Она не рассчитывала на ответ, он опустил пузырек на место и всмотрелся в Гермиону.

– Немного.

– Я говорила, что ты ничего не найдешь, потому что находить нечего. И нет, они не собираются подбрасывать улики, чтобы разрушить твою… как там? – она закатила глаза: – Империю.

– Я…

– Я знаю, не всем можно доверять, Драко. Но ты каким-то образом стал достоянием общества. А никто не хочет ломать нечто хорошее. Пусть тебя и подозревают в чем-то плохом.

Крутя в пальцах палочку, он проследил взглядом, как Гермиона устроилась на столе и одернула юбку.

– Тебе может быть нелегко отказаться от раздражающего желания смотреть на мир в розовых очках, но у людей существуют разные представления о хорошем. И когда дело касается тех, кто имеет больше, чем другие, о помощи и поддержке речь обычно не идет. Этот мир любит созидать. Но еще больше ему нравится наблюдать за теми, кто падает с большой высоты.

– Хм, – Гермиона пожала плечами. – Твоя точка зрения мне ясна. Мне не особо приятно видеть, как ты растишь свое эго, но мне очень понравилось, как ты рухнул на асфальт в прошлом месяце.

На его переносице появилась морщинка, когда Драко нахмурился.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Она прищурилась и медленно покачала головой.

– Не ври. Я помню этот момент и буду смеяться над тобой всю свою оставшуюся жизнь.

Прежде чем он приподнял бровь, на его лице промелькнула какая-то эмоция.

– Уверен, что я только лишь передразнивал твое собственное неумение сохранять равновесие.

– Нет, ты был слишком занят пожиранием меня глазами, чтобы заметить ступеньку на тротуаре, хотя мы и были на работе, – она подняла руку. – И не считается, что мы находились не в здании, ведь теперь правило гласит, что мы не можем делать ничего такого… эээ, что бы отвлекало другого перед работой. И это твоя вина, ведь в тот ужасный день ты… отвлекал меня все утро и день и вынудил набро… свершить возмездие в твоем офисе.

Он так ухмыльнулся, что Гермиона крепче схватилась за край стола. Она говорила себе, что было бы неплохо проверить комнату, – вдруг рядом кто-то есть, – но отвлекаться от Малфоя не хотелось.

– Технически, это ты отвлекала меня все утро, так что именно ты нарушила правила.

– Это не моя вина! Я просто бежала к двери, потому что опаздывала. По твоей милости.

– Допуска…

– Мы отвлеклись от моей мысли. Которая заключалась в том, что тебе не о чем беспокоиться. И тебе надо питаться, спать и… Да что ты копаешься в этих зельях?

– Я их проверял. Какие из них для компании?

– Почти все, кроме вот тех, – она указала на небольшой лоток на столе.

Он сделал три шага по направлению к Гермионе, сокращая дистанцию, и остановился рядом. Поднял каждый из семи фиалов, читая этикетки, хотя обычно этим не утруждался.

– Тебе следует принять Животворящий эликсир.

– Ты сварила только его и Бодроперцовое зелье?

Она потянулась к складке на его рукаве и провела по ней пальцами, со смущением поглядывая на Драко.

– А почему ты удивлен? Мы…

– Нет. Просто я думал, ты изготовишь больше зелий для личного пользования, учитывая все ресурсы в твоем распоряжении, – он странно посмотрел на нее, и было в его выражении лица что-то, от чего Гермионе стало не по себе.

– Нет. У меня не было времени из-за нескольких неудачных экспериментов, но их все равно можно использовать в работе. Драко, ты в порядке? Странно выглядишь.

Он сердито сверлил глазами стол, прижав два пальца к виску, а когда Гермиона дотронулась до его плеча, прикрыл веки.

– У меня просто стресс, Гермиона. Я испробовал все, и неважно, что я делаю…

– Стресс уйдет, когда проблема разрешится, а так и будет. Я знаю, ты считаешь глупостью поиски позитива, но надо помнить, что всё уже почти закончилось. И радуйся, что это не начнется снова, – он открыл глаза и повернулся к Гермионе. – Все знают, что обвинения ничтожны. Ты не злоупотребляешь магическими существами.

– Конечно нет, – пробормотал он. – Хенли заплатит большой штраф и принесет публичные извинения, чтобы избежать тюремного заключения за фальсификацию информации, лжесвидетельствование в Визенгамоте и клевету.

Гермиона улыбнулась.

– Именно. Хотя его зовут Хенсли.

Ее улыбка меркла по мере того, как Малфой не сводил с нее взгляда, и Гермиона потянулась, чтобы обхватить ладонью его лицо. Принимая во внимание обстоятельства, она пришла к выводу, что ей можно немножко отойти от правил – совсем чуть-чуть, поэтому она его поцеловала. Рука Драко легла на ее затылок, прежде чем Гермиона смогла отстраниться, и язык скользнул между ее губ, начиная свой волнующий танец.

Толкнувшись, он раздвинул бедрами ее колени, а рукой обнял за талию. Гермиона откинула голову, хватая воздух, и Драко уткнулся носом ей в шею. Он сделал глубокий вдох и, выдыхая, согрел ее кожу. Она крепко обняла его, когда Драко снова вдохнул, и чуть ослабила хватку, лишь когда он поднял голову, чтобы ее поцеловать.

========== Пять ==========

24 августа, 1998

Гермиона скрестила на груди руки и отвернулась от стойки, чтобы повнимательнее рассмотреть Драко Малфоя. Вот уже второй раз она замечала его в своей любимой кофейне и понятия не имела, что же он тут делал. В своем углу, прислонившись спиной к стене, Малфой выглядел вполне себе расслабленным. Одетый в простые черные брюки и рубашку, он ничем не демонстрировал свою принадлежность волшебному миру. Даже газету читал маггловскую.

И всё это выглядело очень неправильно.

Может быть, его сослали к магглам после войны. Министерство еще практикует такое? А может, Малфой залег на дно после того, как в тюрьму отправили его отца. Ей бы, наверное, тоже хотелось сбежать подальше от ненавидящего ее мира. Гермиона не была так жестока, чтобы опускаться до уровня своего бывшего школьного недруга и указывать людям на их место, но после всего случившегося особого смысла в его нахождении здесь не было. В маггловском мире. В этой кофейне. Читающим газету в окружении магглов так, будто та действительно была ему интересна.

Гермиона схватила свой кофе, оставила деньги на столешнице и начала протискиваться между столиков, за которыми велись приглушенные утренние беседы. Когда она остановилась перед Малфоем, тот даже не поднял головы, хотя Гермиона настолько сурово в него вглядывалось, что у нее даже заныли глазные яблоки.

– Малфой, что ты здесь делаешь?

Он приподнял брови, что-то дочитал, посмотрел на незваную гостью и перевернул страницу.

– Пью кофе.

Гермиона вспыхнула.

– Ну конечно. Я имею в виду, что ты делаешь здесь, в моей кофейне?

– Не знал, что ты владеешь кофейней, Грейнджер.

– Я прихожу сюда уже три месяца, а тебя здесь увидела всего пару дней назад. Учитывая то, что я оказалась тут раньше, она скорее моя, чем твоя, – Гермиона наклонилась вперед. – Или, с технической точки зрения, я здесь уже около двадцати лет, так что она очень даже моя. Думала, ты всё это ненавидишь.

Похоже, его не слишком задели ни ее прищур, ни обвинительное выражение лица.

– Я ненавижу много чего. Маггловский мир в этот список не входит.

– После жизни, полной необоснованной и убийственной ненависти, тебя склонили на свою сторону при помощи кофе?

– Опять ошибка, – пробормотал он, взглянув на Гермиону. – Она никогда не была убийственной, разве нет? Кажется, для того, кто так часто предпочитает быть правым, тебе было бы лучше держать рот на замке.

Она сердито уставилась на него и заметила, как дрогнули его плечи в немом вздохе.

– Почему ты здесь?

– Я уже говорил…

– Существует миллион кофеен там, где тебе было бы комфортнее, так что не может быть просто…

– Тут фантастический кофе.

Она открыла рот – с языка чуть было не сорвались слова совсем не подходящие для публичных мест, – но затем сжала губы. Издала звук больше похожий на рычание, когда Малфой вернулся к своему чтению, развернулась на каблуках и промаршировала к выходу.

29 сентября, 1998

– Я не знаю, можно ли избежать своей судьбы.

– Если только ты в нее веришь.

– А ты нет?

Гермиона пожала плечами и сделала глоток кофе.

– А что есть судьба? Дорога, которая была предначертана нам с рождения?

– Нет. Это дорога, обусловленная нашим выбором.

– Тогда ее нельзя избежать? Или, точнее сказать, изменить? Мы выбираем разные вещи. Совершаем выбор, которого не делали раньше. И всё может поменяться. Ты больше не предопределен на должность главы министерского отдела, а путешествуешь по миру.

– Но что случится после твоей поездки? Вернешься назад и сделаешь выбор, который снова приведет тебя в Министерство?

– Возможно. Суть в том, что мы сами создаем свою судьбу. Наше будущее. Мы сами себя определяем.

Малфой покрутил бортики своего стакана, устраивая в нем водоворот.

– Нас определяет множество вещей. Нам нравится думать, что нас формирует наш выбор, а значит, и мы сами, но не только. Это и семья, и решения окружающих нас людей. Мы мало можем повлиять на то, кем становимся.

– Но достаточно, чтобы отличать себя от тех, кем нас хотят видеть другие. Или кем вынуждает быть их выбор, – она многозначительно на него посмотрела. – У нас есть силы, чтобы стать лучшими людьми. Согласно нашему представлению.

– И все равно то хорошее «я», к которому мы стремимся, столкнется с препятствиями или плохим влиянием извне. Никто не может вознестись из тьмы лучом света.

– Неужели? Возможно, не таким ярким, как другие люди, которым были предоставлены иные возможности, и которых окружали более достойные люди. Но если человек горит в темноте, он все равно является светом, – Гермиона отвлеклась на прозвеневший над входной дверью кофейни колокольчик и снова перевела взгляд на Малфоя. – Может, и не в наших силах полностью сформировать себя, но мы можем стать лучше.

– Тогда и судьба, на которую может быть оказано стороннее влияние, не строится нами полностью. Все сделанное нами приводит в движение нечто, что нам не подвластно.

– Мы как гигантские снежные шары, – проговорила Гермиона. – Начинаем, как хлопья снега на ветру, и растем, растем. А потом катимся вниз с холма, и к нам прилипает разная всячина – ведь дует ветер. И мы не можем повлиять, что же к нам пристанет, а что останется лежать на дороге. Но в конце концов мы достигнем дна, и вот – мы сделаны из того, с чем соприкоснулись на нашем пути. А затем ветер начнет раздувать снег в стороны, и разлетится то, что нам без надобности.

– Кое-что. Ты не можешь залезть в середину снежка, вытащить что-то наружу и рассчитывать, что шарик останется целым.

Она подняла вверх палец.

– Но если нужно, это возможно. Ты cломан и больше не являешься цельным, но это жизнь. И есть миллионы других холмов. Ты можешь выбрать склон. Только не получится выбрать, что случится по пути вниз. Так что судьба… изменяема.

– Но ты не не в силах прервать свой спуск. Так что судьба неизбежна. Неважно, что ты приобрел по пути, какую дорогу выбрал, или как именно дул ветер, в конечном счете ты доберешься до точки назначения – в данном случае, дна. Так что не играет роли, что ты делаешь или меняешь, ты всегда достигаешь одного и того же места.

– Но дно – это смерть. А она неизбежна для всех людей. Все остальное в нашей судьбе можно изменить, кроме этого. Только если это не несчастный случай или что-то подобное, в таком случае… – она подняла глаза к потолку. – Я не знаю, машина времени.

На его лице появилась ухмылка, которая еще совсем недавно так беспокоила Гермиону. И, возможно, все еще должна была.

– Даже тогда – из всех возможных дорог и склонов для снежного шара, как ты узнаешь, какой именно отрезок ускорит твой путь ко дну? – лицо Малфоя на секунду скривилось, и Гермиона подумала, что он сейчас сам себе показался нелепым.

– Может, и не узнаешь. Но как ты говоришь, всё взаимосвязано. Какая-нибудь мелочь может привести в действие то, что скажется на чем-то еще.

– И ты не в состоянии изменить это, не зная первопричины. В противном случае, всё повторится снова и снова.

– Если так, ты должен найти то, что лежит в основе, но это может быть опасно. Путаница со временем. Так же, как и в случае с тропинкой нашей судьбы, малейшая деталь может изменить всё. И вероятно, было бы лучше просто сдуть шар с холма. Как ураганом.

– Бесспорно, это бы всё изменило, пусть и перестало бы быть неизбежным.

– Перестало бы быть неизбежным в этот момент. Полагаю, всё зависит от обстоятельств. Возможно, было бы лучше поступиться неизбежностью, дабы не потерять всё.

Малфой нахмурился, его пальцы скользили по стенкам стакана.

– Если под неизбежностью имеется в виду смерть от несчастного случая, ты всё равно всё потеряешь.

– Но у тебя же есть то, что ты приобрел раньше. Воспоминания, холмы, люди и дороги. Изменив всё, ты их потеряешь. Но если, сохранив, все равно умрешь, они останутся с тобой.

Долгие несколько минут он внимательно смотрел на свою собеседницу.

– А не будет ли лучше и сохранить их, и изменить неизбежное?