Текст книги "Снежный сок. Книга первая"

Автор книги: Эрвин Грау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Конечно, и зима еще не наступила, и текст не самый сильный, но именно эти две строчки хорошо передавали момент. Яркий свет фар бросился в глаза, и я поднял руку, останавливая еще совсем новенькую «Газель». Народу в ней было много, но два свободных места все-таки нашлось. Машина тронулась, и картины центра быстро сменились унылой романтикой многоэтажек. Наш путь лежал на бульвар Ногина. Доехали мы быстро. От остановки до Аниного подъезда была одна минута ходьбы, но эту минуту хотелось немного растянуть. Шли медленно, слушали музыку на ее телефоне и наслаждались последними минутами уходящей пятницы. Господи, благодарю тебя за сегодняшний день – лучший день этого, уже подходящего к концу, года. И вот – мы уже стоим у двери ее квартиры.

– Стасик, огромное тебе спасибо за сегодняшний вечер! Я просто счастлива, ты такой молодец, спасибо, что ты у меня есть!

– Не благодари, это моя роль – благодарить судьбу за нити, которые переплелись в апреле. Люблю тебя!

– Аналогично. До понедельника!

Дверь ее квартиры, скрипнув словно на прощание, закрылась. Аналогично…Анька есть Анька, милый мой человечек. Я вышел из подъезда и подумал: поехать ли домой или пешком пройтись. Мой дом находился в Южном районе города, а до него – примерно шесть километров. Пройдусь, заодно воздухом подышу, послушаю музыку, благо зарядки в плейере было еще достаточно. Я пошел в сторону Головинского вала, улицы-призрака. Она есть на карте, но фактически ее невозможно отыскать. Остался только один дом с ее названием. Пройдя примерно триста метров, я попал в совершенно иной мир, где не было ни ночных окон, ни фонарей, и лишь огни телевизионной вышки вдалеке указывали дорогу. Вал скрывал в себе что-то, отталкивающее от прогулок людей, но притягивающее меня. Неподалеку находилась улица Спартака, где жил мой лучший друг Рубен. Наверное, он сейчас отсыпается после репетиции. Будучи профессиональным гитаристом, он вкладывал всю свою душу в музыку. Свет в его окнах не горел.

Я шел по мосту через крохотную речку, больше напоминающую ручей. Она протекала как раз около общежития Рубена, и мост через нее был единственной прямой артерией в центральную часть города. Деревья, растущие на ее берегах, были сказочно красивы летом, но поздней осенью, особенно ночью, они выглядели чудовищно. Их отражения не было видно в воде, как и всего остального…Ночная вода не носит масок, не показывает в себе отраженную красоту. Она просто течет. Темная гладь… В голове мелькали разные мысли, одна из которых задержалась: ведь мы очень похожи на эту реку, также прячемся за зеркалом, боясь показать настоящее, но только лишимся отражений, может оказаться так, что за зеркалом пусто. Как маски – картины в реке… Странная мысль.

В наушниках заиграла композиция «Вчера» Сергея Маврина, и я окончательно погрузился в город. Настоящий, без фальши центра. До дома оставалось совсем недалеко… Железнодорожный вокзал. Очень красивое здание из стекла и бетона, построенное в начале восьмидесятых. Я всегда любил поезда, дальнюю дорогу и залы ожидания. Пожалуй, стоит зайти, выпить стаканчик кофе в одном из круглосуточных бистро. Поднявшись по мраморным ступеням, окинув взглядом недавно обновленные двери, я вошел в здание вокзала. После ремонта оно не уступало московским, а в некотором плане даже превосходило их. Строителям, несмотря на евроремонт, удалось сохранить неповторимую советскую эстетику здания, его дух. Посаженые в больших деревянных бочках пальмы, новые табло и стены, отделанные мозаикой, всегда радовали гостей нашего скромного города…

Мысль оборвали подошедшие ко мне сотрудники милиции.

– Привет, Стасян! – Это был мой старый приятель Андрей, студент моего института с заочного отделения. Сегодня, как оказалось, была его смена. С ним стояло двое довольно крепких, но, как не странно, приветливых ребят, незнакомых мне.

– Здорово, Андрюха! Дежуришь?

– Громко сказано. Прогуливаюсь, анекдоты травлю. Знаешь, это – мент ментам про ментов. – Андрей ухмыльнулся – а ты как здесь?

– С Ногина возвращался пешком, решил зайти кофе попить, а то подмерз слегка.

– Мы тебя поддержим в этом нелегком деле. Кстати, знакомься – это Виталик, а это – Серега.

– Рад знакомству, мужики. Ну что, по кофе?

Все ответили улыбкой и молчаливым согласием. Мы пожали друг другу руки и пошли в первое попавшееся бистро – скромную забегаловку без всяких излишеств, каких по России миллион. Войдя внутрь, Андрей заговорил первым:

– Привет, Айгуль. Дай четыре кофе «три в одном», пожалуйста.

– Товарищ лейтенант, для Вас все что угодно.

Айгуль была молодой, симпатичной татаркой. Кроме того, она находилась в «интересном положении». Я видел ее впервые, так что не берусь судить об особенностях характера этой миловидной девушки.

Взяв стаканчики, мы сели за столик, и Андрей начал разговор:

– А что ты на Ногина делал в такой час? Райончик-то…Сам знаешь.

– Девушку свою провожал.

– Аньку?

– Да. Мы сегодня устроили себе праздник живота.

– Живот ей сделал?! Мужик!

– Ну ты и придурок, Андрюха. Свидание у нас было.

– И все? А это…Ну ты понял.

– Ща врежу! – я засмеялся.

– Не обижайся. Вы офигеть, как друг другу подходите. Когда свадьба.

– Когда капитана получишь! Деньги нужны, сам понимаешь.

Кофе приятно согревал тело, но все-таки имел одну крайне неприятную черту – он заканчивался. Этой «святой троице» дежурить нужно было еще до утра, а мне сильно хотелось поймать такси, поехать домой и завалиться спать. Посидев еще минут семь, я сел в такси и, попрощавшись с товарищами милиционерами, уехал в сторону дома.

В машине я снова подумал про кофе…Моя подруга Марго, психолог по образованию (да и по призванию тоже) делит людей на три категории: при попадании в большую жизнь, как в кипяток, они ведут себя, как яйцо, лук и кофе. Яйцо крепнет, Лук становится мягче и расслаивается, а кофе просто меняет собой окружающую жизнь, отдавая себя…Я – кофе, Маргарита редко ошибается.

На этой мысли такси подъехало к дому, я расплатился, вышел и пошел к подъезду, но вдруг вспомнил, что забыл дома ключи…Вот растяпа-то! Время уже, мягко говоря, позднее, и все мои уже спят, так что в домофон звонить не стоит. В это время обычно в подъезде моей девятиэтажки начинается пахнущая дешевым табаком и спиртом, ночная жизнь. Часто ее сопровождает не то пение, не то скрип старой советской гитары, уже давно разучившейся считать хотя бы до пяти, что не так уж и плохо – ведь средний подъездный игрок на ней не наберет и трех аккордов. Ему хватает такой гитары, более того, это непременный элемент его образа, стиля скромного рок – маргинального интеллигента. Что делать, подожду одного из них и зайду в подъезд. Остальное – дело техники с небольшой приправкой из конспирации. Ждать пришлось недолго – первый же панк по имени…По-моему, Сева, появился через 3 минуты. Не узнав меня, он поместил ключ в ячейку домофона и открыл дверь. Ну и черт с ним, пускай идет, тем более, разговаривать не с кем не хотелось. Сева вошел в подъезд и огромными скачками побежал по лестнице. Скорее всего, квартирник…Стоит обмолвиться, что под этим словом понимается квартирный акустический концерт авторской песни. Признаюсь, не горю желанием их слушать даже через пару стен.

Лифт, как всегда, не работал, и на седьмой этаж пришлось подниматься пешком. На третьем этаже кто-то уже вывернул только вчера вкрученную лампочку. До чего наш народ бывает жадный: в один день купит плазму, а в другой – украдет лампочку. Тройное «П» – приоритетная подмена понятий. Ну да ладно…Седьмой этаж, моя дверь. Аккуратненько поворачиваю ручку…Есть! Брат решил не закрывать дверь, а значит, еще не спит. Тихо пробравшись в коридор, сняв обувь, я задвинул засов. Какой-то тенью проскользнув в свою комнату, я увидел, что Димка сидел в комнате за компьютером и общался по интернету с какой то привлекательной брюнеткой.

– Баба!? Дим, у тебя явный прогресс!

–Ааай! Козел, напугал! Ты когда пришел-то? Родители уже спят.

– А ты сидишь и дрочишь. Щутка-юмор, да! Я минуты три назад пришел.

– Тебе в разведке надо служить, якудза хренов! Ты про девушку спросил – это Катя, моя одноклассница. Мы только про домашнюю работу говорили.

– Аааа! – Многозначительно воскликнул я с неизменной саркастической интонацией.

Димка был младшим ребенком в семье, но в свои двенадцать он был поразительно неглупым человеком, очень здраво мыслил, иногда даже давил меня интеллектом. Внешне он был невысоким, полным блондином с большими голубыми глазами и очень добродушным лицом. Как говорит наша мама, более разных людей нельзя себе даже представить.

Вообще нас в семье трое. Братьев, в смысле, но Леха, старший, сейчас живет в Петрозаводске, работает в службе безопасности какого-то там банка. От нас он уехал три года назад, как только закончил институт и женился. Кстати, Жанна, его жена, училась в моем ВУЗе и, надо сказать, я сам когда-то имел виды на нее. Но не будем об этом.

Димка покидать просторы интернета не планировал, и я решил выключить свет. Брат, увлеченный виртуальными диалогами, этого даже не заметил. Разобрав свою кровать, я лег спать и, уставший после долгой прогулки по ночному городу, очень быстро заснул.

Глава 3. Встреча

Мне снился довольно странный сон: я стоял в синагоге и по очереди зажигал свечи довольно оригинальной спичкой с белой головкой. Она горела зеленым пламенем, не сгорая, и пахла по-разному, от свечи к свече. Старый еврейский подсвечник, красный воск, семь больших свечей, холодный, неосязаемый огонь. Рядом со мной стоял раввин, лица которого не было видно в тусклом свете, и предлагал сыграть с ним в шахматы. Я молча кивнул. Партия длилась две минуты и закончилась моим полным разгромом, но только после эндшпиля я заметил, что на месте его ферзя все время стоял король, а ферзь занимал главную клетку. Находясь не на своем месте, он был сильнее всех моих фигур, и убивал их, даже не дав понять, кто стоит перед ними. Они не знали…Они видели другую фигуру и не чуяли в ней угрозы. В утешение раввин дал мне выпить красного вина. Очень много красного вина. На висящих рядом часах была половина одиннадцатого вечера. Он все время молчал…Я направился к выходу, но за спиной послышался шепот. Его шепот: exorcio…

…Я проснулся. На часах было шесть утра. На улице стоял приятный полумрак, Димка еще спал. Так…Хрень какая-то приснилась, труднообъяснимая. Надо завязывать с вермутом… Вообще я по вероисповеданию агностик – я сомневаюсь во всем, что недоказуемо. Существование Бога или другой высшей силы не может быть ни подтверждено, ни опровергнуто. Я могу лишь допускать его существование…И допускаю, все равно мне кажется что «что-то есть». Но в вещие сны, приметы, демонов я не верю. Простое совпадение – самое, на мой взгляд, разумное объяснение того, что обычно приписывают им. Но сон мне все равно не давал покоя хотя бы потому, что раньше ничего подобного не снилось. Обычные, адекватные сны.

Не выспался…Положив голову на подушку, я снова заснул, уже без снов.

Луч уже давно вставшего солнца упал на глаза, пробившись сквозь только что отодвинутые занавески. Димка проснулся примерно на минуту раньше меня и впустил новый день в окно. На часах было одиннадцать, и запах горячих бутербродов с сыром тянул меня из постели на кухню. Ай-да Димка! Надо отдать должное – готовит он просто замечательно.

– Доброе утро, гуляка. Пошли есть, я уже бутеры приготовил. Заодно расскажешь, где был.

– Подожди, дай одеться.

Надев на себя первые попавшиеся под руку шорты, я пошел на кухню, где Дима готовил чай и ждал меня. Он знал мои утренние привычки и «Ахмад» был только в его чашке. Я же пил по утрам только заварной кофе, который готовил сам в турке на открытом огне. Такой вот у меня вкус.

Взяв турку, я просушил ее на плите, после чего засыпал туда две ложки «Буржуа» – хорошего французского молотого кофе, и аккуратно поводил ей над огнем, чтобы чуть-чуть выпустить аромат волшебного напитка. Залив турку водой, я продолжал готовить. Варить кофе нужно только на весу, никогда не ставить на плиту, и уж тем более – не оставлять без присмотра. Как только он закипит первый раз, нужно поднять турку повыше, чтобы кофе немного остыл, затем снова опустить, и так – три раза. Когда кофе уже сварился, я добавил в него грамм двадцать бренди, для вкуса и тонуса, и две ложки сахара. Результат из раза в раз превосходил мои ожидания, тем более – процесс готовки это отличный способ начать субботнее утро. Взяв кружку и добавив в нее немного сливок, я сел завтракать.

– Рассказывай, Стас, где был. Чувствую, блин, не просто с друзьями гулять ходил. Поделишься?

– А почему нет…Только ты ведь дедукцией хорошо владеешь. Вот и думай.

– Так…Рубен все время был онлайн, Артем за городом, Гришка и Витек к тебе вчера вечером заходили, Кирилла отметаем сразу, потому что ты пришел трезвым. Ясненько…Как ее зовут?

– Аня.

– Которая? Я ее знаю? Не Петрова, часом?

– Нет, я тебе про нее не рассказывал, хотя мы уже давно встречаемся.

– Фамилию можно узнать?

– Можно. Запашная ее фамилия. Хотя, я уверен, тебе это ни о чем не скажет.

– Почему не скажет? Это фамилия известных дрессировщиков. Не родственница?

– Нет.

– Куда ходили? Надеюсь, не во дворе сидели с пивом, как ты любишь делать?

– Нет. Мы в «Оазисе» были, поужинали, потанцевали…

– Выпили…

– Она не пьет. Хотя я выпил немного вермута.

– А откуда деньги на «Оазис»? – Димка положил в рот последний кусок бутерброда, и, как мне показалось, вопрос был последним.

– И все тебе знать надо. Секрет фирмы или, если хочешь, государственная тайна.

– Ладно, не буду доставать тебя. Все, мне на футбол надо.

– Давай, собирайся.

Дима всегда в субботу ходил на футбол, любил эту игру всей душой и болел за «Локомотив». Всегда ценил его увлечение – чем бы дитя ни тешилось…, но сам к футболу я равнодушен. Мне нравится, как играет ЦСКА, что Димку слегка раздражает.

Быстро одевшись, он, взяв мяч, вышел на улицу. Играют они в его школе – время года обязывает. Родители оставили записку на столе. Из нее следовало, что они уехали на дачу к бабушке. Наша бабушка жила в пригороде, примерно в часе езды на машине, так что можно будет ближе к вечеру тоже поехать к ней. А сейчас я думал, что поделать дальше. Интернет не тянул к себе, так как я никогда не чувствовал себя мухой, угодившей во всемирную патину. Лучше взять гитару и немного помузицировать. В углу комнаты мирно отдыхал мой «Джексон» – черная электрогитара классической формы со странной, но красивой гравировкой золотого цвета. Никогда не задумывался, что она означает, но мне она нравится. Взяв ее в руки, я стал перебирать пальцами по струнам, производя на свет пока еще не сформировавшееся подобие музыки. Ноты струились, и сами по себе строились в мелодию. Простую и в то же время запоминающуюся…На полке зажужжал телефон. На дисплее высветилась довольная физиономия моего друга Артема. Неужели, уже приехал?..

– У аппарата!

– Стасян, привет! Как дела? Я сегодня работаю – приходи с гитарой, поиграем.

– Не поверишь, я как раз об этом подумал, да и гитара у меня в руках сейчас. Когда приехать?

– Давай через час, там как раз Витек подтянется.

– О’кей, скоро буду.

Артем звал меня к себе на работу. Примерно раз в три дня мы ходили к нему в сторожку. Он работает охранником на территории храма в центральной части города. Но, несмотря на выгодное расположение, далеко не каждый сможет найти этот храм и уж тем более – сторожку. Храм как будто затерялся среди умирающих деревьев, кормящих листвой припорошенную землю. Странная погода в этом году – еще ни одного полноценного снегопада, несмотря на позднюю осень и холода. Листья как будто не хотели отпускать своих родителей, предпочитая сухие ветки сырой земле. В такой атмосфере мы брали с собой гитары и под чай сочиняли песни. Неповторимое ощущение тепла в любую погоду давало нам это место – маленький кусочек настоящей жизни среди бесчисленных стеклянных глаз равнодушных окон. Платили Артему немного, но иногда мне кажется, что тут он готов работать даже бесплатно…

Солнце играло в замерзших лужах, разбиваясь на сотни тысяч цветов, окропляющих слегка побелевшую за ночь землю. Утро плавно переходило в день, редкие машины куда-то спешили по проспекту, и только маршрутные такси проезжали каждую минуту. Триста рублей в кармане, гитара за спиной и улыбка – что еще надо человеку для счастья? Только любимая девушка и верные друзья. А значит – я действительно счастливый человек.

…Каждый раз, проходя мимо старого «икаруса», стоящего у моего дома, ловлю себя на мысли, что это автобус – единственное, что так и не изменилось за всю мою пока не самую долгую жизнь. Не помню, когда увидел его впервые, не знаю, откуда он вообще здесь взялся. Как будто он был стоял тут всегда, намертво вливаясь в дворовую картину. Странно, почему его до сих пор отсюда не убрали…И слава Богу – есть хоть что-то постоянное.

Романтизм…Романтиком я стал недавно. Лишь пару лет назад я стал видеть красоту городских новостроек, восхищаться светом фонарей под холодным осенним дождем, ощущать ни с чем не сравнимое ощущение тепла, когда сидишь прохладной лунной ночью на лавке около старого моста, смотришь на противоположный берег, где раскинулся на «малый Петербург» с теплыми огнями еще не замененных на неон лампочек и пьешь чай из термоса. Один ли, или с кем-то…Не важно. Понимаешь, что жизнь, та самая, настоящая жизнь не так далека, как кажется.

…В маршрутке я ехал уже около пятнадцати минут. Как ни странно, Артем жил в том же доме, где моя Аня, более того, они были хорошо знакомы, часто ходили на секцию скалолазания. Работал он тоже недалеко, в трехстах метрах от его дома, да и на одну остановку ближе ко мне. Я вышел на улице Карла Маркса, на которой прекрасно уживались элитные новостройки со старыми «хрущевками» и маленькими деревянными домиками, давно приговоренных к сносу, но еще живыми благодаря мощной защите их пожилых жильцов. Облупившаяся краска, просевший фундамент…И что-то еще. Что? Не знаю, наверное, искренность. За это мне и нравится эта улица – я никогда не любил искусственной атмосферы.

А не зайти ли в магазин? Рядом с остановкой находился супермаркет с незамысловатым названием «Корзинка». Винный отдел…Мясной… Так, вот кондитерский. Тортик, значит, надо взять, чаю с сахаром и пару шоколадных рулетов. Задумавшись о предстоящих посиделках, я и не заметил, как в тележке оказалось еще и печение, банка кофе, оливки и хлеб. Наверное, хватит. На кассе меня встретила довольно интересная продавщица лет шестидесяти лицом человека, которому реально досталось от жизни…Вернее, от которого реально досталось жизни.

– Двести девяносто рублей, шестьдесят копеек, и побыстрее, шпана, люди ждут!

– Зачем так резко, я ж к Вам по-доброму подошел, со сладеньким, а вы…

– Разговорчики!

– Спасибо Вам!

– Поговори мне еще!

Веселая женщина…Такой совдеповский типаж работника торговли со своей фирменной полнотой, грубостью и безмерным цинизмом. Не став говорить лишнего, дабы не нарваться на очередной «комплимент», я вышел из магазина. Не люблю опаздывать, но времени оставалось мало. Как угодно, но обещание быть вовремя, данное другу, нужно выполнять. Хотя, говоря откровенно, сам Артем пунктуальностью не отличался.

…Подобие забора, сваренное из остатков арматуры, в свое время ушедшей под склад, стоящий неподалеку, ворота, висящие, так сказать, «на честном слове», и калитка – вот как выглядит вход в нашe скромное убежище от непогоды, невзгод и прочих перипетий судьбы. Я вошел на территорию и перекрестился – привычка прижилась уже с первого дня. Храм Иоанна Предтечи был великолепен в любое время суток, но только он, словно хрустальный бокал в куче грязной посуды. В этой же раковине, рядом с бокалом, лежал маленький старый кофейник – сторожка Артема. Дверь, как всегда, была не заперта, Артем сидел на своем любимом диванчике и играл на недавно купленной гитаре. Казалось, что моего появления он даже не заметил, и повернулся в мою сторону, только когда я закрыл дверь.

– Стас! Привет, дружище, как дела? Давно с тобой не виделись!

– Ага, давно! Дня, эдак, четыре… Приколист ты!

– Лаааадно тебе, проходи давай. Ты, я вижу, не с пустыми руками. Стас, будь добр, поставь чайник.

– А где он у тебя?

– Под диваном посмотри.

Чайник под диваном…Оригинально. До последнего момента я надеялся, что Тёма так шутит, но чайник действительно лежал под диваном между свернутым ковром и какими-то книжками. За водой приходилось идти на колонку в частном секторе, но в этот раз, слава Богу, Артем удосужился наполнить бутылку из-под минералки, и идти никуда не пришлось. Поставив чайник, я откинулся на стоящее рядом кресло и задумался об идее написания новой песни. Артем же импровизировал в своем любимом стиле – блюз. Что сказать, тут наши вкусы не совпадают, ведь я предпочитаю рок.

– Стас, как вчерашний вечер прошел?

– Нормально, а что?

– Я Аню твою видел сегодня. Просто светится от счастья, видимо после свидания, а вопрос, с кем не стоит. Кстати, я и не знал, что она увлекается фотографией.

– Чего? Я сам не знал. А как ты понял?

– Мы с Витьком гуляли недавно ночью, и в окне ее комнаты горел красный свет. Так обычно проявляют негативы, вот только обычно свет постоянный нужен, а у нее лампочка, похоже, мерцала.

– Странно…Она мне обычно все рассказывает, но про это слышу впервые. Может, просто телевизор работал?

– Так ярко и одним цветом? Не знаю, вряд ли.

– Я у нее на досуге поинтересуюсь. Смотри, чайник кипит. Вырубай давай, откладывай свою метлу и попьем чаю. Когда Витек придет?

– Через час обещал подтянуться.

Попьем чаю…Вечная метафора, указывающая на любой горячий напиток, Даже если Тёма пьет какао, а я – кофе, то все равно мы будем пить чай. Привычка, так сказать. Быстро наполнив стаканы, мы разрезали торт и начали очередной праздник живота, думая каждый о своем. Мы не любили говорить с набитым ртом, да и не нужно было.

Аня увлеклась фотографией…Аналоговой…Дома, с поломанной лампой и втайне от меня. Разумеется, у каждого должны быть свои секреты, но не в таких мелочах же. Странно это все, нужно будет у нее спросить. Ненавязчиво, мягко перенеся разговор в этот ключ. Хотя…Люблю людей с тараканами в голове, может быть, это еще один из Анькиных бесчисленных плюсов. Может быть, я использую этот секрет по-умному – подарю ей фотоаппарат на новый год, до которого оставалось чуть больше месяца…

Мысль оборвал голос Артема, еще не прожевавшего кусок торта:

– Как там с музыкой? Написал что-нибудь новое?

– Да, есть тут парочка довольно неплохих вещей, но они еще сырые.

– Допьем – покажешь?

– Конечно. Только над одной из вещей ты, наверное, просто посмеешься.

– Как называется?

– Первая – «на пленке», вторая…Я еще не придумал название.

– Давай, бери гитару, показывай. – Артем с неизменной улыбкой и добродушными глазами замер в предвкушении. Не знаю, почему, но ему всегда нравилось мое, прямо скажем, не самое сильное творчество. Я расчехлил свой «Джексон» и, подключив его к комбоэмулятору, заиграл простым перебором. Мягкий, но колоритный звук металлических струн с легким хорусом, чуть-чуть эхо… На этом оборудовании музыка наконец-то стала выглядеть законченной. Подойдя к стойке микрофона, я запел:

…В моих холодных пальцах – огненная нить,

Бумажных роз шипы, осколки…

Все – как живое, но искусственная жизнь

Не чует страха, ей не больно…

На пленке – снова голоса…

На пленке – сладкие слова…

…В этот момент перебор сменился боем, а затем – довольно жестким перегрузом в режиме «дисторшн». Короткий, медленный, но ритмичный проигрыш, и…

…Твой нежный голос тихо шепчет в темноте,

Но свет зажегся – ты исчезла.

Остались только три огарка на столе:

Когда-то – праздничные свечи.

На пленке – снова голоса…

На пленке – сладкие слова…

…Ритм песни снова поменялся, представ мощнейшим гитарным рифом. Повысив голос, я озвучил припев:

…Вернись ко мне!

Позволь взглянуть в твои глаза…

Вернись ко мне!

На пленке – сладкие слова…

Я вижу свет,

Но лишь безумие в ночи

Дает ответ…

Давно погасли три свечи…

Это был не конец песни – оставались еще третий куплет и соло, но для ознакомления сойдет и так. Группой надо играть, такие вещи в одиночку не делаются. Артему, судя по выражению лица, понравился этот порыв творческой души. Но не знал, что песня была написана минуты за четыре. Кивнув пару раз, Тёма спросил:

– Надеюсь, это не про Аню?!

– Сплюнь! Это о событиях трехлетней давности. У меня даже не осталось ни одной ее фотографии, только пара записей на пленке. Жалко ее, Женю…

– Ты рассказывал?

– Не помню, скорее всего, нет. Женя Астафьева. Мы в одном классе с ней учились, потом встречались некоторое время…

– Расстались?

– Убили… Артем, давай закроем тему.

– Извини, что спросил.

– Ничего. Просто не хочу про это никому ничего рассказывать, честно – сам еще не до конца отошел.

– А нашл…..

– Проехали!

Всему свое время…Не буду лишний раз травить себе душу воспоминаниями, да и не интересно это будет. Рано или поздно, все тайное становится явным, и тут я не отличаюсь оригинальностью, но сейчас не время рассказывать о прошлом – слишком уж хорошее настроение у меня этим утром, не буду его портить.

– Стас, песня замечательная, но уж больно трагичная. Главное что – сам себе настроение ей испортил, сам в прошлое влип, а теперь еще огрызаешься. Хреново у тебя с приоритетами, и не спорь. Кстати, Витек смс-ку прислал: сказал, что скоро придет. А давай-ка еще чаю?

– Наливай.

Казалось, и не было его – этого воспоминания… Настроение вернулось, солнце ласкало стекла, погода шептала на ухо свежий осенний речитатив. В общем – замечательное утро у двух гитаристов-любителей продолжалось. Пользуясь настроением, нам захотелось поиграть в «Хирундец». Кому-то может показаться, что я сейчас выругался, но это не так. Хирундец образован от немецкого Hier und jetz, что переводится как «Здесь и сейчас». Это импровизационный жанр, предполагающий, что у одного в руках гитара, на которой он задает случайный ритм. Другой же подстраивается и начинает петь, что в голову взбредет. Чем-то напоминает реп-баттлы, только здесь нет соревнования, да и сама музыка на выходе больше напоминает панк-рок. Придумали эту, не побоюсь сказать, фигню исключительно для веселья. Пробовали так на серьезные темы сочинять – получается, опять же, фигня. В этот раз мы решили спеть про наш любимый институт, только приготовились к импровизации, и в дверь постучали. «Витек!» – подумал я. Наконец-то этот уникальный человек пришел. Уникальный, потому что, не умея хорошо играть, он умудрялся сочинять удивительно «цепляющие» вещи. Сказав хором «Открыто!», мы увидели медленно отворяющуюся дверь. Секунда, и на пороге стоял…Тот самый мужик, с которым я вчера виделся на остановке. Что он тут забыл?… Они знакомы или ему опять на выпивку не хватает? Вряд ли, ведь в этот раз он был одет вполне себе прилично, чисто выбрит, от чего казался моложе лет на десять, и производил впечатление довольно приличного человека. Узнает ли он меня? Если он в хороших отношениях с Артемом, то надеюсь, что нет.

– Здравствуйте, дядя Паша! Какими судьбами?

– Привет, Артемка! Здравствуй, Стас…

Здравствуй, Стас???!!! Я ему своего имени не называл, может быть, Артем про меня рассказывал…Надеюсь, что так.

– Станислав, Вас здороваться не учили?

– Доброе утро, – буркнул я: Мы знакомы?

– А то! На остановке состоялась наша короткая встреча, на которой вы, так сказать, были не очень-то приветливы. И скупы.

– А имя мое как узнали? – моя подозрительность не думала уходить, хотя не сказать, что я испытывал к дяде Паше какой-то антипатии: Я вроде его не называл. Артем рассказал? Кстати, вы с ним давно знакомы?

– Я знаю немножечко больше, чем нужно, и уж тем более, больше, чем вы, Стасик. С Артемом знаком недавно, с тех пор, как он стал посещать мои лекции по богословию в местной семинарии. О Вас, откровенно говоря, он не рассказывал. Я просто знаю, и не нужно больше вопросов. Налейте лучше чаю.

Странный мужик, выдающий себя, черт знает, за кого. Преподаватель по богословию вчера напоминал кандидата помойных наук, а сейчас и следа от рассечения нет, и «фонарь» прошел, и одежку где-то прикупил. Наверное, решили меня разыграть. Ну, Артем, ну засранец. Не удивлюсь, если Витек придет во фраке, да еще с прострелянной головой. Только зачем все эти шутки?

– Можно поинтересоваться, как вас лучше называть? – Я спросил серьезно, без ехидства.

– Павел Семенович.

– Павел Семенович, объясните, почему Вы вчера были в таком виде, что смотреть больно?

– Я уже говорил – бывают в жизни трудности. Я могу взглянуть на Вашу гитару?

– Пожалуйста, смотрите. Что Вас в ней заинтересовало?

– Гравировка. На ней выбит довольно интересный символ. Он означает изгнание. Старая, по мнению многих, утерянная скандинавская руна. Только как она оказалась на гитаре?

– Не знаю, у меня она появилась уже такая.

– И не интересовались?

– Нет, думал, обычный барельеф. Признаюсь, я и сейчас так думаю.

– И ошибаетесь. До Вас никакого символа на ней не было. Видите заводской номер? Значит, гитара серийная, а символ явно ручной работы. Откуда у Вас эта гитара?

– Девушка подарила. Только она всякой символистической хренотенью не увлекается.

– Вы и про проявление фотографий по ночам не знали, может, и сейчас ошибаетесь?

На это я не смог ничего ответить. Семеныча захотелось послать куда подальше, а Артему и вовсе надавать по голове. Трепло…

– Не надо так называть Артема, к чему подобные мысли?

– Не понял…

– Говорю же – я знаю больше, чем надо.

– Кто Вы?

– Скажем так, я простой преподаватель богословия. Кстати, Вы купили очень вкусный чай, Стас. А продавцы в этом магазине всегда грубили покупателям.

– Шпион… Или неплохой логик, ведь по пути сюда только один магазин.

– Как угодно. Когда Виктор придет, знаете?

– Скоро должен. Вы и с ним знакомы?

– Только заочно. Засеките 58 секунд, он придет. Скажет: «парни, я сегодня без гитары – оставил у брата. За барабаны можно сесть?»

– Прикол такой? Артем, а ты чего молчишь?

– Павел Семенович знает, что говорит.

– Сговорились? Цель прикола?

– Мы не прикалываемся, Стас.

Я не знал, что думать. Оба несут какую-то странную, но вполне объяснимую околесицу. Наверное, подговорили Витька в этом поучаствовать. В этот момент в дверь постучали. Витек, слегка заспанный, стоял у порога. Без гитары. Спустя ровно 58 секунд.

– Парни, я сегодня без гитары – оставил у брата. За барабаны можно сесть?

– Ты хорошо слова выучил, Вить. – я продолжал язвить – Только уж больно неубедительно. Ладно, рассказывай, зачем вы се меня наколоть хотите?