Текст книги "Раздвоение (СИ)"

Автор книги: Erebia Brimo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Эй, эй, Стиви! – закричал тот, когда Роджерс шарахнулся от него, как от прокаженного. – Что случилось? Кто тебя обидел?

Возмущение на какое-то время отодвинуло страх. Стив выпрямился во весь свой небольшой рост, намереваясь высказать тому все, что о нем думал. Но наткнулся на искреннее недоумение и участие в серых глазах.

– Баки? – неуверенно позвал он. – Это ты?

– Конечно, я! Ты рассчитывал встретить еще кого-то в нашей квартире? – Баки подмигнул и мимолетно обнял остолбеневшего Роджерса, который резко осознал сразу две вещи. Баки не помнил о вчерашнем происшествии. У Барнса скорей всего было раздвоение личности. Такое предположение очень многое объясняло. – Ты на работу не опаздываешь? Я уже успел проголодаться, а ты все не идешь и не идешь. Кофе? – спросил он и вдруг замер, уставившись в стену и почти не дыша. Стоял неподвижно, пока с его лица стекали озорство и лукавство, а взгляд наливался свинцовой тяжестью.

Он налил Стиву кофе, достал из холодильника загодя заготовленный сэндвич, а потом молча ушел к себе, ничего не объясняя.

Роджерс понял, что не выдержит больше подобного, и вымолил у Фьюри несколько дней отпуска, ссылаясь на хрупкое здоровье. Ему нужно было привести мысли в порядок. Когда жизнь загоняла его в тупик, он всегда ехал к Пегги – своей кузине. Она жила за городом и обладала волшебной способностью поднимать ему настроение.

========== Часть 4 ==========

Каждый раз он приходил в себя рывком. В голове что-то будто щелкало и один кадр сменялся другим. Вот он сидит в съемной квартире за компьютером и отыскивает слабые места в файерволе одного банка, а вот он уже в полутемном баре в окружении незнакомых ему людей. Со всех сторон гремит музыка, в одной руке стакан с коктейлем, а второй он обнимает какую-то девицу.

Джеймс замер на мгновение, оценивая обстановку, гадая, как он мог сюда попасть. Ни единой мысли, ни одного гребаного предположения. Он помотал головой – сенсорная перегрузка сводила с ума, ему срочно нужно было выйти на воздух.

– Баки? – донеслось справа. – Ты в порядке? Ты вдруг побледнел.

Он не удостоил говорившего и взглядом, продолжая сосредоточенно выбираться отсюда: из объятий девушки со слишком приторными духами, из толпы почти не соображающих людей, из ловушки, в которую загнал себя сам, когда согласился на тот эксперимент.

Попытавшегося схватить его за локоть человека Барнс просто скрутил болевым приемом, сжимая заломленную руку до хруста.

– Чувак! – прохрипел человек, распластанный под ним. – Аккуратнее!

Мир плыл, звуки и пространство искажались, глаза заливало потом, но он двигался к выходу, надеясь, что его голова не расколется от боли, и он не умрет в этом аду.

На улице стало немного легче. Джеймс прислонился к стене в ближайшем закоулке за клубом и откинул голову назад, размеренно вдыхая и выдыхая. Медитация, что б ее! Помогало мало.

Что же такое с ним творится? Эти провалы в памяти, головные боли, чужие тряпки, чужое имя, даже чужой запах, который медленно исчезал с кожи. Чертов Зола с круглыми очками и вкрадчивым голосом ласкового убийцы, с новейшими методами гипноза для лечения травматического синдрома.

Он тогда получил предложение, от которого невозможно было отказаться. Еще бы! Если уж полез в систему кибер-защиты секретной организации, то будь готов огрести по полной. Его армейское начальство настояло на принудительном лечении у психотерапевта, сделав вид, что он сумасшедший и они к его выкрутасам не имеют ни малейшего отношения.

Хорошо, что живым отпустили, поняв, что ничегошеньки он увидеть и понять не успел. Но жизнь его разрушили качественно, сделав фактически призраком. Бесплотным существом, что боялось вновь попасть в поле зрения каких-нибудь структур. Он сидел тихо, не имея ни постоянной официальной работы, ни друзей, ни близких.

Тоскливые размышления сменили мысли о Стиве, добром, светлом и отзывчивом Стиве, который совершенно не заслужил такого опасного соседа. Однако отпустить его Барнс уже не мог, слишком устал быть в одиночестве. Человек, сука, – существо социальное, и в полной эмоциональной изоляции долго жить не может. Плюс – и у тела есть свои потребности, даже у наивного, по-детски открытого и сосредоточенного исключительно на рисовании Роджерса.

Вспомнилось, как тот выгибался в его руках, вздрагивая от наслаждения, вспомнилось, как тот уминал приготовленную Джеймсом еду, стыдливо подбирая кусочком хлеба вкуснейший соус с тарелки, вспомнилось, как тот улыбался тепло и радостно, смело встречая каждый новый день. Такого Стива не хотелось отпускать от себя ни на шаг. Хотелось быть с ним до конца, сколько бы до него не оставалось.

Собравшись с силами, Барнс соскреб себя с замызганной стены и побрел домой, зная, что его сострадательный маленький сосед будет переживать. Не стоило давать ему повода.

***

Поездка к Пегги ожидаемо ничего не решила.

Стив только немного отъелся и отдохнул от бесконечного рисования. Однако он не решился рассказать кузине о своем первом за долгое время сексуальном опыте. Не хотел ее расстраивать.

Ведь если рассказывать все в точности как было, то фактически Джеймс принудил его. Но вот внутри себя Роджерс признавал, что мечтает еще раз оказаться в его объятиях. Только по обоюдному согласию, без ярости и непонимания. В груди при воспоминаниях о произошедшем на кухне что-то сладко сжималось, волна неконтролируемого тепла окатывала тело, заканчиваясь пунцовым румянцем на щеках.

Однако это были несбыточные мечты, потому что по-прежнему обо всем на свете он мог говорить только с Баки, рядом с Джеймсом горло будто перехватывало, становилось страшно произнести хоть слово, потому что сказанное могло стать спусковым крючком для агрессивной реакции.

Тем не менее, никакие опасения не мешали Стиву волноваться за своего соседа.

Сегодня вечером он застал Баки в дверях, тот явно собирался пойти повеселиться. В незнакомой яркой одежде, со сложной прической и, как показалось Роджерсу, чуть ли не с подведенными глазами, он лишь лихо подмигнул и умчался, всем своим видом демонстрируя, что собирался хорошенько отдохнуть.

И Стиву стало тревожно, последнее время он начал замечать слишком частую смену личностей своего соседа. Если раньше тот мог по несколько дней сохранять одну и ту же, то теперь «смена караула» происходила едва ли не каждый час. Он даже привык повторять одну и ту же фразу два раза с разной интонацией, чтобы облегчить переход.

Так что Роджерс сидел на кухне, делая вид, что увлечен какой-то глупой телепередачей, хотя на самом деле не понимал ни слова, прислушиваясь к звукам в прихожей. И ждал.

В замке повернулся ключ, и темная фигура, пошатываясь, переступила порог.

– Ждешь? – хрипло спросил Джеймс, устало прислонившись к стене. Денег у него едва хватило на метро, остаток пути пришлось тащиться пешком. Головная боль отнюдь не способствовала быстрому передвижению, так что теперь он был вымотан, но хотя бы не зол. Ночная прогулка настроила его на умиротворенный лад. – Ложись спать.

– Ты в порядке? – настороженно взглянул на него Стив, понимая, что вернулся не Баки, при этом отчаянно жалея замкнутого Джеймса, явно оказавшегося в некомфортной ситуации.

– Конечно! Что смотришь? Ничего со мной не случилось, – резко сказал он, толкая замершего на пороге кухни Роджерса плечом. Было невыносимо видеть жалость и сочувствие на бледном лице. – Тебе на работу завтра. Проект сдавать скоро, так что выметайся спать. Черт! – он тяжело оперся на стол.

Боль резко ударила по вискам, мерзкой змеей проползла по позвоночнику, особенно усердствуя с левой стороны, и сконцентрировалась в левой лобной доле. Перед глазами потемнело. Ему показалось, что он падает, летит в черную пустоту, где и растворится, перестанет существовать.

Но под ладонями по-прежнему ощущалось крепкое дерево, и где-то рядом взволнованно верещал Стив. Нужно было выбираться, успокоить мелкого.

– Я в порядке, я в порядке, – повторял сползший на пол Джеймс, не замечая, что в действительности шепчет, едва шевеля губами, и тем пугает мальчишку еще больше.

Роджерс суетился, пытаясь одновременно принести аптечку, заварить чай и пересадить Барнса с пола на стул. Ему было дико страшно, потому что его слабых сил могло не хватить, чтобы помочь, помочь, когда это действительно необходимо. Вернуть хотя бы часть заботы, которую исподволь, маскируя грубостью и безразличием, всегда проявлял к нему Джеймс.

Конечно, поднять тяжеленного соседа у него не вышло, а встать самостоятельно Барнс отказывался. Пришлось все разложить на полу: снять плед с кровати, постараться затянуть не сопротивлявшегося, но и не помогавшего Джеймса на него и самому пристроиться рядом, расставляя чашки и тарелки с поздним ужином на расстеленном полотенце, подать таблетки и краснеть, краснеть под пристальным жарким взглядом, который навевал воспоминания о другом позднем вечере, когда Стиву было так же стыдно и очень хорошо.

– Тебе лучше? – участливо спросил он, когда все было съедено и выпито. – Ты напугал меня.

– Я ведь часто тебя пугаю, не так ли? – Баки пытливо посмотрел на Стива. Последствия приступа сходили на нет, но хотелось продлить мгновения странной близости, которая внезапно возникла между ними и наверняка исчезнет поутру. – Страшный тебе достался сосед. Отвратительный, мерзкий, делающий с тобой ужасные вещи, – Джеймс говорил и медленно сокращал расстояние между ними. – И только и мечтающий их повторить.

Роджерс смотрел на него, как кролик на удава, не в состоянии ни отодвинуться, ни податься вперед. Поэтому он молча позволил Барнсу опрокинуть себя спиной на покрывало и задрать рубашку, открывая впалый, тут же поджавшийся живот, по которому прошлись теплые ладони.

Он только судорожно вздохнул, дрожа от предвкушения, когда бесстыдные пальцы проникли сразу под брюки и белье, оглаживая чувствительную кожу, обводя тазовые косточки.

– Джеймс, прекрати, – Стив старался, чтобы его голос звучал твердо, но даже сам понимал, что его слова были больше похожи на стоны, а тело само подавалось навстречу. Он безуспешно пытался отвести взгляд, чтобы вырваться из омута постыдных желаний, в котором увязал все глубже с каждым движением пальцев Джеймса. – Не нужно. Хватит!

– Прости, – хрипло сказал Барнс, не разрывая зрительного контакта, и стянул с хрупкого тела штаны. Провел по внутренней стороне бедра и, не давая опомниться, развел стройные ноги. – Не могу.

Он прижал мгновенно вскинувшегося Стива к полу одной рукой, а второй уже поглаживал промежность. Мир для него сузился до ходящей ходуном грудной клетки под ладонью, синих глаз, в которых протест мешался с темной, жаркой негой, и горячих нежных стеночек, которые он ласкал внутри раз за разом, отстранённо наблюдая, как Роджерс давится вздохами и кусает губы, шепча что-то бессвязное.

И до синяков сжимал в объятиях, ловя дрожь последних отголосков удовольствия, выплеснувшегося из Стива высоким долгим криком.

Разжимать руки совершенно не хотелось, но Джеймс вдруг остро почувствовал, что его время заканчивается. И скоро он опять потеряет кусок своей жизни.

Раньше он никогда не мог предсказать приступ с точностью до минуты. Раньше он знал только, что головная боль преследовала его в те дни, когда память отказывалась выдавать подробности совершенных им в течение этого времени действий.

Он боялся оставлять Роджерса наедине с беспамятным собой, так что со всевозможной скоростью поднялся и практически сбежал в свою комнату, и при закрытых дверях заметался как зверь в поисках якоря, который удержит его внутри, что бы с ним не происходило.

Кажется, теперь у него был тот, ради кого стоило выяснить природу своих приступов, ради кого стоило побороться за себя. Тем более, что провалы в памяти становились все чаще и чаще.

========== Часть 5 ==========

Стив предпочел бы лежать дома на кровати и смотреть в потолок, перебирая воспоминания о вчерашнем вечере, если бы мог себе это позволить. А вместо этого спозаранку сбежал на работу. Со дня на день должно было начаться альфа-тестирование «Мстителей», поэтому все бегали как укушенные.

Сам он просматривал игру на предмет нестыковок в графике: например, фиолетового солнца или красной травы – но никак не мог сосредоточиться, потому что все вокруг напоминало о вчерашнем. Напоминали стаканчики с кофе, которыми он обложился, пытаясь стимулировать рабочий процесс. Напоминали черты лица одного из персонажей, который вышел очень похожим на Барнса. Напоминало собственное тело, которое, казалось, еще чувствовало обжигающие прикосновения.

Стив чуть переместился на стуле и сжался от прострелившей его сладкой боли и свербящей потребности тела опять быть заполненным снизу. Его преследовало ощущение, которое нельзя было назвать дискомфортом или же подсмотренным в интернете словом «растянутость», скорее он просто обнаружил, что в его теле есть некая зона, способная подарить ему потрясающее удовольствие, и теперь он физически не мог перестать об этом думать.

Не мог перестать думать о Джеймсе. О сильных руках, без труда удерживавших его хрупкое тело, о потемневших глазах, что смотрели на него, как на нечто прекрасное, нечто желанное, о ярко-красных губах, которые, наверняка, могли быть как мягкими и нежными, так и жесткими и яростными. И о внезапном бегстве, которое Стив ничем не мог объяснить, как ни старался.

Мысли бегали по кругу, пока титаническим усилием воли он не смог взять их под контроль и сконцентрироваться на работе, решив отложить выяснение отношений до возвращения домой.

***

Домой Стив вернулся далеко за полночь. Едва держась на ногах от усталости и проклиная свою гиперответственность, он прошел на кухню, понимая, что нужно поесть. Однако есть не хотелось. Ему хотелось, чтобы кто-то неравнодушный встретил теплой улыбкой, потянулся навстречу и крепко обнял, укрывая от всего равнодушного и жестокого мира.

Но в квартире стояла оглушительная тишина, как будто целый день никого не было. Все предметы на кухне: вымытые чашки у раковины, блюдце с засохшим кусочком сыра на столешнице, полотенце на спинке стула, сам стул – стояли именно на тех местах, на которых их оставил Роджерс.

Он заглянул в холодильник, надеясь прояснить, кто из Барнсов сегодня был в квартире. Хозяйственный Джеймс обязательно приготовил бы за день что-то съестное, хотя бы салат с тунцом, а Баки уничтожил бы все сладкое. Осмотр показал, что продукты остались нетронутыми.

Обеспокоенный Стив тихонько подошел к двери соседа и прислушался, по какой-то причине опасаясь постучать. Из-за двери не доносилось ни звука. В нерешительности потоптавшись на месте, он совсем было собрался уходить – скорей всего соседа не было дома – как различил неразборчивое сдавленное мычание.

Теперь, уже не медля ни секунды, Роджерс толкнул дверь, которая, к его удивлению, легко поддалась. Открывшееся зрелище повергло его в шок.

Барнс полулежал на кровати, прикованный к изголовью наручниками. А мычал он потому, что во рту у него был здоровенный кляп. И в таком состоянии он явно находился давно, потому что губы у него потрескались от жажды, а на штанах Стив разглядел влажное пятно.

Он бросился к прикованному, чтобы помочь, но тут же в ужасе отпрянул. В голове крутились сотни мыслей, панических, мучительных. Что произошло? Кто-то напал? Они еще здесь? Почему бросили жертву в таком состоянии?

– Джеймс? – севшим голосом позвал он, но реакции не добился. Тогда, подчиняясь какому-то отчаянному импульсу, Роджерс вылил на находящегося в беспамятстве соседа стакан воды. – Джеймс! – с облечением прошептал он, когда мужчина закашлялся и приоткрыл мутные глаза.

Оставалось надеяться, что контроль сейчас у Джеймса, сильного и способного справиться с последствиями, а не у чуткого, ранимого Баки. Стив налил еще один стакан и, пока Барнс жадно глотал предложенную воду, осторожно собрал упавшие на лицо волосы в пучок, скрепив сзади резинкой.

– Стиви? – спросил пришедший в себя мужчина. – Мы стали настолько близки, что уже разнообразим нашу жизнь ролевыми играми? Может, уже освободишь меня?

– Я… – Роджерс часто терялся, когда слышал пошлые шуточки Баки. Временами они задевали его сильнее, чем грубость Джеймса.

– Ключ, Стиви, – протянул мужчина, выразительно погремев наручниками. – Нужно было привести кого-то из клуба для защиты от моего маленького домашнего тирана, – улыбка Баки стала совсем ехидной. – И сколько ты меня мучил? Десять минут? Или дотянул до получаса?

– Но…

– Эх, не надо было сегодня пить тот ядерный коктейль. Сейчас бы не было так хреново, – посетовал Баки, который, похоже, не сознавал, что его плохое состояние вызвано не похмельем, а суточным беспамятством, все время которого он пробыл прикованным. – Давай, давай, Стиви, я мечтаю переодеться. Что ты смотришь, будто у меня вместо рук протезы?

– Ээээ… – обескураженно протянул Роджерс.

– Очень красноречиво. Ну, в чем дело?

– Я не знаю, где ключ, потому что не я тебя приковывал. И твои штаны… – кажется, покраснеть еще мучительнее было невозможно. – Они… Ты не помнишь? Я помогу…

Тут мужчина словно вынырнул из дурмана и внимательно осмотрел себя. Наверное, Стив на его месте смутился бы так, что неделю не смог поднять глаза. Но Баки все было нипочем.

– У тебя что, не было братьев или сестер, приползающих из клуба? О, мои иногда в таком состоянии возвращались… Их и узнать-то можно было с трудом, – он болтал как ни в чем не бывало, блуждая взглядом по комнате. То, что он очнулся беспомощным и ничем не мог объяснить произошедшее, заставляло Стива нервничать. Как взрослый человек может быть настолько без тормозов? – О, вот и ключ! Кстати, как твоя работа? Вы закончили? Тогда дай мне скорее доступ к игре.

– Что? Ты играешь? – Стив выглядел очень удивленным.

Сегодня определенно был странный вечер. Барнс, по неизвестной причине приковавший себя к кровати. Следов постороннего присутствия в доме не было, и пришлось сделать такой неутешительный вывод. А теперь еще эта странная просьба от Барнса-Баки, который никогда не интересовался его работой в ЩИТе.

– Я не могу, у меня нет доступа к ключам. Подай заявку и подожди бета-версии…

– Стиви, тебе жалко, что ли? – замки на наручниках были наконец открыты, и мужчина растирал затекшие руки. – Я ведь знаю, что ты можешь! Сказано тебе – добудь! – и на мгновение в его глазах мелькнула злоба и жуткая решимость выбить вожделенный ключ силой.

В этот момент Баки стал походить на какую-то бездушную куклу, которую невидимый кукловод дергает за веревочки. Лицо его дергалось, меняя выражение от лукаво-доброжелательного до пустого и холодного. Губы то улыбались в привычной веселой улыбке, которая потом резко перетекала в злобный оскал Джокера из фильмов про Бетмэна.

Поймав взгляд Стива, Баки отвернулся и, не оборачиваясь, ушел в ванную мыться, а Стив юркнул в свою комнату и прижался к двери, подавляя желание впервые воспользоваться

прикрученным изнутри к двери замком. Он больше не доверял Баки. Он хотел видеть Джеймса. Теперь тот казался ему более надежным и родным.

========== Часть 6 ==========

Стив волновался. Вот уже неделю он не видел Джеймса. Еще ни разу Баки не задерживался так надолго. И это была ужасная неделя.

Выходя утром из своей комнаты, он надеялся, что все будет как раньше. Легкомысленный Баки забудет о том, что произошло накануне и не будет настаивать на своей просьбе. Однако утром стало только хуже.

– Хэй, Стиви, устроишь мне экскурсию по ЩИТу? – полуодетый Барнс, только вышедший из душа, бросил на Роджерса озорной взгляд и придвинул к нему простенький бутерброд с сыром. – Должно быть, увлекательно работать в такой большой корпорации? Чувствуешь себя значимым?

– Б-баки… – промямлил Стив, разрываясь между желанием понаблюдать, как лучи встающего солнца подсвечивают капли воды, стекающие по сильной шее (это ведь было тело и Джеймса тоже, а он бы точно не позволил посмотреть), и закончить неприятный разговор. – Директор Фьюри помешан на безопасности, нам запрещено приводить кого-то.

– Ну, Стиви, – проныл Баки, – уверен, есть лазейка. Подумай.

– Мне… Мне не… Я могу потерять работу.

– Ничего тебе не будет. Старый одноглазый лис обожает тебя.

– Откуда ты знаешь? – неприятно засосало под ложечкой. Он никогда не рассказывал Барнсу подробности о своей работе. И уж точно не говорил про директора. А тот ненавидел публичные выступления. Может быть, как раз из-за своего увечья. – Он ровно относится ко всем сотрудникам.

– Да какая разница! Давай, Стиви. Разве ты не готов на все ради своего друга? Единственного друга, не так ли?

Появившаяся на его лице гримаса: страдальчески заломленные брови, просящий взгляд, полный надежды и чуть приоткрытые губы, словно в ожидании чуда – до ужаса напомнила Роджерсу его собственное лицо после слов Баки о том, что они друзья. Чрезвычайная настойчивость обычно витающего в облаках соседа пугала. Его готовность давить на болевые точки, не считаясь с эмоциями собеседника, неприятно контрастировала с привычной Стиву доброжелательностью.

– Нет, – вдруг вызверился Роджерс, который ненавидел бояться, ведь в его случае бояться приходилось очень многих вещей. – У меня еще есть Джеймс!

Если бы не позвонила Пегги, неизвестно, что еще он мог бы сказать. Глупого, жалкого, горького.

***

Еще Стиву казалось, что за ним следили.

Неприметные люди в серых костюмах сопровождали его в парк, на работу, сидели за соседними столиками в любимом кафе, стояли под окнами его кабинета в ЩИТе. И везде они располагались так вольготно, так по-хозяйски, словно мир вот-вот будет принадлежать им. Стив больше нигде не чувствовал себя в безопасности. Мучительное ощущение взгляда в спину, взгляда хищника, который уже наметил жертву и теперь лишь игрался с ней.

Как-то ему даже сказали, что кто-то ждет его на проходной. Стив тогда сбежал в туалет и сидел там почти сорок минут, прижимаясь ледяными, онемевшими ладонями к гладкому кафелю, пока не решился вернуться на рабочее место. Его загоняли в угол, и он совершенно не понимал, что со всем этим делать.

Он убеждал себя, что все это плод его разыгравшегося воображения. И пока рядом были люди – коллеги по работе, например, – сдерживать нарастающую паранойю еще хоть как-то удавалось, но стоило выйти из офиса, как страх овладевал им с новой силой. От волнения перехватывало дыхание и заплетались ноги, но он упорно брел домой, потому что там его мог ждать Джеймс, с которым явно происходило что-то страшное и опасное.

Стив уже совсем не понимал, что происходит. Почему Баки так упорно пытается заставить провести его в офис ЩИТа? Почему так резко перестал проявлять дружелюбие? Куда уходит вечерами? И, наконец, когда вернется Джеймс?

***

Совершенно измучившись, Стив даже начал читать в интернете про раздвоение личности, но мало что понял и забросил это дело. Ему было тревожно, и теперь ночами он часто подолгу лежал без сна, прислушиваясь к звукам, доносящимся из другой комнаты. Обычно, если Баки был дома, раздавались звуки шагов и невнятных разговоров, словно тот ни минуты не мог усидеть на месте, а также остаться без общения.

Но сегодня все было по-другому. Сосед точно был дома, однако из-за стены не доносилось ни звука. Почему-то тишина настораживала, била в уши, усиливая напряжение последних дней, в ожидании чего-то плохого, чего-то ужасного.

В какой-то момент дверь в комнату Стива медленно приоткрылась. Барнс, стараясь не шуметь, подошел к кровати и осторожно опустился на нее. Сидел, опустив голову и плечи, будто на него давила страшная тяжесть.

Роджерс замер, не дыша, притворяясь спящим. Сердце колотилось так, что заполошный стук должен был выдать его с головой, но замерший черной тенью будто не слышал ничего вокруг. Несколько мучительных минут ни один из них не шевелился, пока Барнс не протянул руку, собираясь коснуться. И Стив не выдержал, отпрянул, сильнее зарываясь в одеяло, силясь протолкнуть протестующий крик через сведенное горло. Ему казалось, что сейчас его будут душить.

Но мужчина опустил руку, тихо выдохнув и встал, собираясь уходить.

– Джеймс? – несмело позвал Роджерс, которого колотило уже от облегчения. Он схватил своего ночного гостя за руку, не веря, что тот в порядке и рядом. – Как ты?

– Как я? – хрипло переспросил Джеймс. – Скорее уж я должен задать тебе такой вопрос. Прости меня, – помолчав, добавил он.

Придя в себя и обнаружив, что «отсутствовал» неделю, он первым делом бросился проверять, как там его хрупкий сосед. Он не знал, как выбрался из наручников, не знал, что делал все это время. Пора было начать выяснять, что с ним сотворили, но он первым делом пришел в темную спальню смотреть украдкой на светлую макушку и трогательное розовое ушко.

– Нет-нет, – горячечно шептал Стив, вжимая лицо в теплую ладонь. – Все хорошо, теперь все хорошо, хорошо.

– Не делай так, – как можно равнодушнее произнес Барнс, не стараясь в то же время вытащить из своеобразного плена свою руку. Ему было приятно и немного щекотно, когда теплые губы задевали запястье. Но дальше так продолжаться не могло, потому что внутри поднималась жгучая жажда, которая могла снова толкнуть его на неправильные поступки. – Я не смогу остановиться.

Роджерс вскинул на него блестевшие в темноте глаза, ожег решительным взглядом, а потом бесстрашно поцеловал в самый центр ладони, быстро провел языком, оставляя огненное клеймо, знак принадлежности. Джеймс вздрогнул, а потом молниеносно прижал несопротивляющегося парня к постели, одной рукой удерживая его поперек груди, а другой выпутывая из одеяла и белья.

Он ласкал его как в прошлый раз, наслаждаясь приглушенными стонами. Гладил живот, внутреннюю сторону бедра, сжал член, проводя несколько раз по всей длине, но уже вскоре опустил руку ниже, чувствуя, как все сильнее дрожал и бился под ним Стив.

Обжигающее, стыдное удовольствие затопило с головой, стоило только длинным чутким пальцам коснуться поджавшихся мышц. Едва-едва подавив желание выгнуться, раскрыться, усиливая контакт, Роджерс зажал рот ладонями, заталкивая обратно грозящие вырваться мольбы. Было так хорошо. Но хотелось больше, ближе, глубже.

С большим трудом оторвав руки от собственного рта, он слепо потянулся к лицу Барнса, обводя скулы, аккуратно касаясь щек, лба и носа, а после останавливаясь на губах. Нежно поглаживая, вкладывая в трепетные прикосновения свою немую, темную просьбу, окончательно признаваясь в своей неправильности, извращенности.

– Стив, – прошептал Джеймс, понимая, к чему подталкивал его неугомонный мальчишка, – не получится. Нужно… – теперь он сам оказался в ситуации, когда необходимо было сдерживать стоны, потому что тонкие, чуть прохладные руки, перестали гладить его губы и теперь забрались под футболку, рассылая волны мурашек по груди и бокам. – Стив.

Роджерс приподнялся, оказываясь совсем близко, а потом просто поцеловал, разом вынуждая сдаться. В этом был он весь, казалось бы, хрупкий и беспомощный, и в то же время неотвратимый, вынуждающий следовать за собой одной лишь силой своей веры.

Как в его руках оказался какой-то крем, Джеймс не понял, как он оказался внутри Стива – тоже. Запомнил только выражение безграничного доверия и какой-то тихой радости, почти облегчения в голубых глазах, что светились в темноте не хуже звезд. Он успел только понадеяться, что не от непролитых слез, прежде чем рухнул в наслаждение, в сладость обладания и жгучее безумие принадлежности.

– Мне нужно научиться самозащите, – сказал Роджерс, когда тихонько выбравшийся из объятий Барнс собрался уходить.

«Я смогу тебя защитить», – было первой мыслью. «Тебе нужно бежать от меня. Я главный источник неприятностей», – тут же заговорил здравый смысл. «Тренировки могут подорвать твое здоровье», – подняло голову беспокойство.

– Хорошо. Начнем утром.

«Если я не пропаду», – мысленно добавил он.

========== Часть 7 ==========

Просыпаться опять от чужого присутствия начинало напрягать. И, пожалуй, он был зол за это на Барнса, в какой бы ипостаси тот сейчас ни находился.

– Кто здесь? – тихо спросил Стив, скрестив пальцы на удачу.

– Ты просил научить тебя самообороне, но твое тело слишком хрупкое. Нужно делать зарядку каждый день, – большая теплая ладонь нежно прошлась по щеке и шее, а потом бесцеремонно сдернула одеяло с худых плеч. – Вставай, покажу упражнения.

– Лучше удары, – Роджерс с облегчением вздохнул, «Джеймс», окончательно проснулся и стал настраиваться на бой. – Сколько я ни бился со своей физической формой, ничего не выходило. И никто не соглашался вставать со мной в спарринг.

– Конечно, тебя же пришибить страшно, – если бы не серьезность ситуации, в которую они попали, Джеймс бы улыбнулся, глядя на растрепанного, но решительного парня. – Ты поэтому ходишь темными переулками? Ищешь партнёров для тренировок?

С трудом удержавшись от желания показать язык, Роджерс удалился в ванную. Когда он вышел, Барнс уже сдвигал диван в гостиной – единственной комнате, в которой хватало места для разминки сразу двоим.

– Я бы посоветовал тебе бить в пах, а потом бежать что есть силы, но ты же благородный дурак. Не сверкай глазищами, скажешь, я не прав?

Очень хотелось подойти и ударить так, как предлагалось, но Стиви, много общавшийся с параноиком и интриганом Фьюри, взвинченный происходящими непонятными вещами, неожиданно даже для самого себя решил отомстить тоньше.

– Ты сам-то часто пользуешься нечестными приемами? Из-за них ты запер себя в четырех стенах? Никто не хочет иметь с тобой дело?

Сказал и тут же пожалел об этом. Общение никогда не было его сильной стороной, и он еще раз с блеском доказал это, незаслуженно обидев чуть ли не единственного человека, который принимал его таким какой он есть. Он почти набрался смелости для извинений, но Джеймс заговорил первым.

– Я запер себя в четырех стенах, потому что представляю опасность. И кому, как не тебе, знать, почему, – мрачно проговорил он, занавесив лицо волосами. – То-то ты кинулся вчера ко мне как к родному.

– Прости, Джеймс, прости, – хотелось броситься вперед и уткнуться носом в такое родное плечо, но, кажется, он обменял эту возможность на откровенный разговор. – Я сорвался. Мне не стоило так говорить. Просто Баки заставил меня нервничать.

– Баки? Ты уже не первый раз упоминаешь это имя, – справившись с собой, Барнс поманил к себе Стива, ухватил за ладонь, показывая правильное положение, а затем нанес удар его рукой. – Прямой удар раскрытой ладонью. Лучше наносить в нос, челюсть или шею. Шея и нос мягче, в челюсть – больше шансов вырубить. Пробуй. Так что там с Баки?

– Баки – это ты. Так правильно? – Тепло сильного тела за спиной одновременно отвлекало и успокаивало, даря уверенность в себе. Оттого и удары получались лучше, чем когда объяснял кто-то незнакомый, кто-то чужой. – Ты же знаешь, что иногда… Пропадаешь?