Текст книги "Забавные рассказы про великомудрого и хитроумного Бирбала"

Автор книги: Эпосы, легенды и сказания

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Кто чего не может

Рассказывают, что однажды падишах сидел в дарбаре и долго занимался делами. Окончив работу, он захотел поговорить, позабавиться. Завел он с придворными разговор о всякой всячине. Кто сказал одно, кто – другое. Вдруг падишаху пришли на память стихи древнего поэта:

 
Кто не может быть мужем женщины?
Что не может сгореть в жарком пламени?
Никогда не исчезнет в глуби морей?
Что, скажи, не подвластно времени?
 

Спросил падишах у придворных ответа на эти вопросы, но где там, ни один не сумел ответить. Тогда падишах послал в диванхану за Бирбалом. Пришел Бирбал, и падишах прочитал ему стихи-загадку. Ну, мудрый Бирбал такие загадки шутя отгадывал. Он тотчас ответил:

 
Сын не может быть мужем матери,
и не может сгореть вера в пламени,
Не укроется слава в глуби морей,
не стирается имя от времени.
 

Падишах был очень доволен таким умным ответом и дал Бирбалу в награду дорогие украшения. Все вельможи так и смотрели в рот Бирбалу. Стали они славить его мудрость.

Капризное дитя

Собрались однажды в дарбаре все придворные, знать, богачи и сардары. Не было лишь Бирбала. Подождал немного падишах и послал за ним солдата. Бирбал сказал солдату: «Сейчас иду». Воротился солдат во дворец и передал слова Бирбала. Полчаса прошло, а Бирбала все нет. Послал падишах другого солдата звать Бирбала. Бирбал и ему сказал те же слова. Пришел солдат назад и повторил их падишаху. Рассердился падишах и отправил к Бирбалу третьего солдата. Но Бирбал снова не явился. Совсем падишах разгневался и приказал четвертому солдату силой тащить Бирбала во дворец. Пришел солдат к Бирбалу и объявил ему приказ падишаха. «Придется идти», – подумал Бирбал, надел придворный наряд и пошел во дворец. Вошел он в дарбар, поклонился падишаху и молча сел на свое место.

– Бирбал! – строго заговорил падишах. – Сколько раз я посылал за тобой, а ты отвечал «Сейчас иду» и не шел. Что это значит?

– Владыка мира! Дитя плакало, и никак я не мог его успокоить, поэтому…

– Пустое болтаешь, – с досадой перебил его падишах. – Разве могло дитя так долго плакать? Дал бы ему, что оно просило, оно бы и утихло.

– Хуже нет, когда дети капризничают, – ответил Бирбал. – Видно, вам, хузур, еще не приходилось иметь дело с детьми, когда они заупрямятся.

– Ну кто тебе поверит, Бирбал? Будь я на твоем месте, мигом успокоил бы дитя, – стоял на своем падишах.

– Покровитель бедных! Раджа и народ то же самое, что отец и его дети. Уговоримся, что я – дитя, а вы – отец и меня успокаиваете. Если успокоите, значит, правда ваша.

– Ладно, – согласился падишах. – Ну, обрядись дитятей и плачь, а я стану тебя успокаивать.

Надел Бирбал платье, похожее на детское, сел на пол, скривил лицо и захныкал. Падишах подсел к нему, стал его гладить, ласкать, приговаривать:

– Дитя мое! Чего ты плачешь?

«Дитя» увидело около себя падишаха и пуще прежнего заплакало. Падишах, показывая, будто берет его на руки, стал ласково спрашивать:

– Сынок, ну чего ты плачешь? Вот, на сласти, ешь, еще дам, дам все, что захочешь, только замолчи.

Но «дитя» ничего не слушало. Досада разобрала падишаха: никак «дитя» не утихомирит. Бирбал и сам порядком устал, плакать больше не мог. Передохнул он немного и сказал плаксиво:

– Хочу сахарного тростника-а-а!

Падишах послал солдата за сахарным тростником. Тот принес охапку и положил перед Бирбалом.

– Ешь, детка, сколько хочешь! – попросил падишах.

– Не-ет, не-ет, вы сами давайте мне по стебельку, – канючил Бирбал.

Падишах выбрал самый хорошей стебель и вложил его в руку Бирбалу. Но «дитя» опять закапризничало.

– Этот плохой, – захныкал «ребенок», надув губы, и отшвырнул стебель.

Дал ему падишах другой стебель, а он и его бросил. И так много раз. Взял он наконец кусок стебля и снова в слезы.

– Сыночек, чего же ты теперь плачешь? Чего еще хочешь?

«Дитя» помолчало, а потом заныло:

– Не-ет, не-ет… сами очистите его и дай-те-е мне-е-е… Падишах взял нож, очистил стебель и вложил его в руку

«ребенку». Тот откусил кусочек, остальное бросил на пол и заплакал.

– Ну, что теперь? – спросил падишах.

– Куски большие, порежьте их, хочу маленькие!

Падишах тотчас порезал стебель на маленькие кусочки.

А Бирбал опять расплакался.

– Ну, а теперь, детка, о чем ты плачешь?

– Положите кусочки мне в карман.

Падишах и это сделал, а «ребенок» обождал немного и снова захныкал. Плачет, а сам кусочки сахарного тростника из кармана вынимает и по полу разбрасывает.

– Дитя мое, я разрезал тростник, как ты хотел, чего же ты опять плачешь?

– Соберите кусочки вместе, хочу, как раньше было, – заныл «ребенок».

– Как раньше было уже не получится, – объяснил падишах.

– Тогда я буду плакать, – пообещал «ребенок».

Падишах был очень доволен Бирбалом.

– Ну, Бирбал, молодец ты, право же, молодец! Доказал свои слова на деле. Очень трудно уговорить ребенка.

Гнев падишаха рассеялся. Бирбал снял «детское» платье и сел на свое место.

Так прошел тот день у падишаха и Бирбала – в ребячьих забавах.

Бирбал у малайского раджи

Однажды на дарбаре у раджи малайского Рохсена все хвалили, прославляли Бирбала, и раджа Рохсен решил проверить его ум. Он отправил такое письмо Акбару: «Высокородно, да неблагородно, низкородно, да благородно, уличную собаку и осла на троне поскорее достаньте и пришлите мне. Коли через шесть месяцев не пришлете, пойду на вас войной».

Прочитал падишах письмо и даже в лице переменился от тревожных дум, голова кругом пошла. Как раз в это время пришел в дарбар Бирбал. Видит он – потемнел лицом падишах, и спросил, что стряслось.

– Слова тут ни к чему, читай вот письмо, сам все поймешь. Как достать то, что с меня требуют? Придется, видно, зря воевать. Понапрасну кровь людская прольется, а виноват буду я. Вот о чем я горюю.

Прочитал Бирбал письмо и сказал:

– Ничего тут трудного нет, напрасно вы тревожитесь. Напишите радже, что надобно время, дайте, мол, год сроку.

Повеселел падишах и послушался Бирбала – послал письмо радже малайскому. А Бирбал начал искать то, про что в письме было сказано. Ох, и трудное это было дело! Где тут справиться за год, год все равно что ничего. Взял он у падишаха лакх рупий на расходы и отправился в столицу раджи Рохсена. Поехал он в обличье ростовщика и прихватил с собой всякие вещи, чтобы вести это дело на чужбине.

Снял Бирбал внаймы красивый дом как раз напротив дома начальника городской полиции. Стал он деньги в рост давать. Проценты брал небольшие, и дело пошло бойко. А сам времени не терял, старался сойтись поближе со своим соседом котвалом [88]88
  Котвал – начальник городской полиции.


[Закрыть]. Бирбал часто устраивал у себя в доме веселые забавы, и котвал постоянно приходил поглядеть на них, послушать пение и музыку, посмотреть танцы. Бирбал привечал и угощал котвала. Очень они сдружились. Прослышит котвал про хорошего певца, музыканта или скомороха и тотчас посылает за ним солдата, а тот ведет их к Бирбалу. Они поют, играют, пляшут, а хозяин дома щедро их награждает. Случилось раз одной вешье приехать в тот город. Была она молода – шестнадцати лет, красавица писаная и великая мастерица петь и плясать. Даже апсары небесные могли бы поучиться у нее этому искусству. Котвал так ее нахваливал, что все, кто слушал его, загорелись одним желанием – поглядеть на нее, послушать ее пение.

– Господин сетх! – сказал Бирбалу котвал. – Вы только узнали про нее и уже сам не свои, а как услышите пение, да увидите пляски красавицы, всю жизнь помнить будете. Надо, чтобы она спела и сплясала у вас в доме.

Бирбал дал свое согласие.

На другой день, к вечеру, явилась вешья к Бирбалу. Она и вправду танцевала и пела очень искусно. Все гости без устали нахваливали ее. Бирбал спросил у котвала:

– Как ее наградить?

Котвал поднял два пальца – надо, дескать, дать ей двести рупий. Бирбал тут же деньги отсчитал. Получила вешья щедрую плату и обрадовалась.

– Господин сетх! Никогда не встречала я такого доброго человека. Мне не хочется расставаться с вами, не хочется уходить одной.

А сетх – Бирбал то есть – ответил:

– Хотя мне, человеку семейному, не должно так поступать, но не в силах я тебе отказать.

Завлекла вешья Бирбала в свои сети, позвала к себе домой, и провели они ночь в любовных усладах. Наутро Бирбал вернулся домой.

Однажды котвал принялся уговаривать Бирбала жениться. Хотелось ему, чтобы тот навсегда остался в этом городе. Бирбал принял совет друга и сказал:

– Господин котвал! Я могу жениться только на девушке из знатного рода.

– Это – моя забота, – ответил котвал. – Все силы на это положу.

– Воля ваша. Прикажете – женюсь, – промолвил Бирбал.

Котвал котвалом и останется. Кто-кто, а уж он своего добьется.

Пустился котвал хлопотать и устроил дело – сосватал Бирбалу девушку красивую, добронравную, родовитую. Даже сумел показать ее жениху [89]89
  По старинному обычаю, еще и сейчас бытующему в Индии, особенно в деревнях, браки детей устраивали родители. Молодые встречались впервые во время свадебного обряда.


[Закрыть]. Друзья жениха и родные невесты все обговорили и скоро, по законам и обычаям, как сказано в шастрах, справили свадьбу. Новобрачная вошла в дом ростовщика.

Еще больше сдружились котвал и ростовщик. Друг без друга и дня прожить не могут. Днем ли, вечером ли, хоть раз в день непременно свидятся.

А дома ростовщик завел такой порядок: из дому не уйдет, пока жену по спине плеткой не огреет.

Купил он однажды спелый арбуз, разрезал его пополам и завязал каждую половинку в чистую тряпку. Из узелков, понятно, красный сок закапал. Показал он жене свою ношу и говорит:

– Гляди держи язык за зубами, никому ни слова не говори, а то несдобровать тебе. Я сегодня отрубил головы сыновьям раджи.

Запер он узелки в сундук, хлестнул жену по спине плеткой два раза и вышел из дому. Только он вышел, жена заплакала, заголосила. На ее стоны и вопли сбежались соседи. Увидел толпу котвал, кликнул стражников и – к соседу. А женщина рыдала все громче и громче.

– Ты что плачешь? – спрашивает котвал.

– Сегодня мой муж отрубил головы сыновьям раджи и запер их в сундук. Меня без всякой жалости отхлестал по спине плетью и сказал: «Берегись! Молчи, а скажешь кому, пеняй на себя». От его побоев, от боли я и плачу.

Огнем горели у нее на спине рубцы от мужниной плетки. Она оголила спину и показала их котвалу. У него от гнева глаза налились кровью. Немедля приказал он стражникам найти и арестовать ростовщика. Словно туча саранчи накрыла улицы – то стражники разбежались по городу, искали Бирбала. А он прогуливался по городу и попал в руки одного отряда стражников. С бранью и пинками приволокли они его к котвалу.

– Господин котвал! – взмолился ростовщик. – Вы мой друг, и при вас солдаты так надо мной измываются!

– Ах ты убийца! – закричал котвал в ярости. – Ты еще посмел назваться моим другом, позоришь меня! Нет тебе пощады за такое преступление. Один только раджа может решить твою судьбу.

Котвал привел ростовщика к радже.

– Владыка мира! Этот человек отрубил царевичам головы.

В порыве гнева раджа не стал ничего проверять и приказал ростовщика повесить. Котвал тотчас повел его к месту казни.

В этот час с сетхом был его старый слуга. Хозяин послал его к своей жене за помощью. Поведал ей слуга о лихой беде, что стряслась с ее мужем, а она в ответ:

– Хорошо еще, братец, что я жива осталась. Об одном молю, чтобы этого лиходея поскорее повесили. Он всегда так жестоко избивал меня.

Пошел слуга к ростовщику и все ему пересказал. Тогда ростовщик послал его к вешье и велел сказать, что пойдет на казнь мимо ее дома, пусть, мол, выйдет свидеться в последний раз. И попросил котвала:

– Господин котвал! Сделайте милость, ведите меня мимо дома той вешьи.

Котвал подумал: «В конце концов бедняга идет умирать, надо ему снисхождение сделать». Подошел ростовщик к дому блудницы и громко закричал – дал ей знать о себе. Она выглянула из-за занавески и увидела его под стражей. Сбежала она тогда с лестницы и стала котвала упрашивать:

– Господин котвал! Очень вас прошу, два часа обождите вешать этого человека. Я пойду к радже, буду молить его о милости.

И котвалу двести рупий в руку сует. Знает, без взятки полиция ничего не сделает. Котвал взял денежки и сразу повеселел.

– Иди, я задержу казнь на два часа, но поторопись.

Нарядилась вешья получше, украсила себя драгоценностями и отправилась к радже. Хитростью удалось ей сделать так, что он согласился смотреть ее пляски. Начала она петь и плясать, да так хорошо, что совсем покорила сердце раджи.

– Вешья! – воскликнул раджа. – Я очень тобой доволен. Проси награды какой хочешь.

– О раджа! Коли вы мною довольны и согласны дать мне, что я хочу, то даруйте жизнь ростовщику.

– Да его уже, верно, нет в живых, повесили, как было приказано.

– Но если он жив, то прикажите не вешать, – просила вешья.

Согласился раджа и послал котвалу приказ отпустить ростовщика.

Блудница пешком пришла к месту казни, увела сетха к себе домой и приняла с большим почетом. Очень она горевала, что он попал в такую беду.

– Об этом ты не беспокойся. Я все это нарочно подстроил. Теперь я вернусь на родину, пробуду там несколько дней, а потом приеду и тебя с собой заберу.

Бирбал пошел домой, закончил свои дела и уехал в Дели. Вскоре он повидался с падишахом и рассказал ему про все, что с ним на чужбине приключилось.

– Владыка мира! Готово все, что раджа требует.

– А где же это? – спросил падишах.

– Я все там же пока и оставил, – ответил Бирбал.

Несказанно обрадовался падишах этой вести.

– Теперь мне нужно от вас письмо, чтобы доставить радже, что он потребовал, – напомнил Бирбал.

Падишах велел приготовить письмо на имя раджи и поставил под ним свою печать. Взял Бирбал письмо, побыл с семьей одну ночь, а утром собрался в путь. На этот раз он выехал пышно, как вазиру подобает, со свитой и слугами, со слонами и лошадьми.

Через несколько дней прибыл он в царство малайское. Добрался Бирбал до столицы, поставил шатры под городской стеной и отправил гонца известить раджу о своем приезде. Раджа послал своего вазира встретить Бирбала, и, когда тот приехал во дворец, его приняли с большим почетом. Сам раджа поднялся с места и усадил его подле себя. После вежливых вопросов про здоровье Бирбал подал радже письмо падишаха и сказал:

– Падишах прислал вам все, что вы требовали.

Очень обрадовался раджа.

– Вы просили уличную собаку – это господин котвал. Вон он сидит перед вами, государь. Первое и второе ваши желания – две женщины из вашего города. Велите послать за ними.

Послали солдат, и вскоре они привели жену Бирбала и вешью.

– О раджа! Это моя жена, – заговорил Бирбал и рассказал всю свою историю.

– Когда я послал к ней за помощью, она и не подумала помочь своему супругу. Она из родовитой семьи, значит, про нее-то и можно сказать: «Высокородно, да неблагородно».

А эта вешья – женщина низкородная, но всем ведомо, как великодушно она меня защищала. Вот и выходит: «Низ-кородно, но благородно».

Показав пальцем на котвала, Бирбал сказал:

– О раджа! Этот котвал ведет себя в точности как уличнал собака. Ведь пока собаке кидаешь куски, она перед тобой виляет хвостом. Много удовольствий и радости видел котвал в моем доме, но стоило моей жене сказать, будто я убил царевичей, и он даже ничего не проверил, сразу же арестовал меня.

– Так. А осел на троне? – спросил раджа.

– Котвал привел меня к вам на суд, и вы тут же объявили приговор: повесить. Не узнали даже – убиты ли царевичи или живы. Значит, осел на троне – это вы.

Теперь соблаговолите написать мне расписку, что получили все, что требовали, – попросил Бирбал.

Бирбал забрал свою законную жену и молоденькую вешью и вернулся в Дели. На другой день он явился в дар-бар, все пересказал и отдал падишаху расписку раджи. Падишах несказанно обрадовался. За свои большие труды Бирбал получил щедрую награду.

Бесчестный судья

Жила в Дели мусульманка по имени Фатима. Муж у нее давно умер, детей не было. Пришло ей в голову поехать на богомолье в Мекку. Распродала вдова свое хозяйство и драгоценные украшения, а вырученные золотые монеты сложила в мешок, горловину завязала, камедью запечатала и на нее свою печать поставила. В мешке было восемьсот мухуров. Решила Фатима отдать этот мешок на хранение честному, правоверному мусульманину. Долго раздумывала она и наконец вспомнила про одного кази [90]90
  Кази – судья у мусульман.


[Закрыть]. Слыл он в Дели набожным, честным человеком. Фатима пришла к нему со своим золотом, сделала салам и сказала:

– Господин судья! Я хочу поехать на богомолье в Мекку, да есть одна помеха. Подсобите мне.

– Биби [91]91
  Биби – вежливое обращение к женщине.


[Закрыть], какое такое у тебя дело, что я, ничтожный, могу принести пользу? Говори, не медли, – ответил кази.

– В этом мешке восемьсот мухуров, – стала объяснять Фатима. – Я хочу отдать их вам на хранение. Если умру в дороге – можете потратить деньги по своей воле, ну а коль ворочусь жива и здорова, вы отдадите мне мешок в целости и сохранности.

Обрадовался кази и говорит:

– Всей душой рад я, ничтожный, помочь такой набожной женщине, как ты, биби. Оставляй спокойно, что тебе надобно.

Фатима отдала судье мешок и поехала на богомолье в Мекку. Была она женщина умная и наперед пометила все свои монеты особым знаком, да так, что никто бы тот знак сразу и не приметил.

Пока она добралась до Мекки, ходила по святым местам и ехала назад, прошло пять лет. А кази тем временем задумал подлое дело – украсть золотые монеты. Он нашел такой способ – и золото забрал, и печати на мешке не тронул, – с виду все осталось как было.

Воротилась Фатима домой, пришла к кази. Отдал он ей мешок, вдова обрадовалась, поблагодарила кази и довольная пошла домой. Открыла мешок, и в глазах у нее потемнело – вместо мухуров там пайсы, камни, куски меди! Схватила Фатима мешок, прибежала к кази и показывает, что внутри лежит.

– Виби! – ответил судья. – Я-то ведь не знал, что у тебя в мешке было. Каким ты мне его дала, таким и назад получила. Откуда мне знать, золото в нем или камни?

– Господин кази! – взмолилась вдова. – Здесь было все мое добро, больше у меня ничего нет, и жить мне не на что. Сделайте милость, отдайте мое золото. Пожалеете сироту, и зачтется вам заслуга, да и я век за вас буду молиться. Сама же я, своими руками, отсчитала восемьсот мухуров и положила в мешок. Если не хотите отдать все, отдайте хоть половину. Весь город считает вас достойным человеком, люди вам верят. Грех так обманывать слабую женщину.

Разозлился кази за такие слова, глаза выпучил и говорит:

– Умолкни! Хватит с меня! Еще хоть слово дурное мне скажешь – плохо тебе будет. Прикуси язык да проваливай, не то дам по шее и вышвырну.

Несчастная вдова совсем растерялась и молча ушла. В душе у нее клокотал гнев на бесчестного кази. «Пойду к падишаху, – подумала женщина, – иначе не заставить мошенника отдать золото».

Пришла она к падишаху и рассказала свою историю. Падишах приказал позвать кази. Тот явился во дворец, и падишах спросил у него:

– Что ты можешь сказать о ее золотых монетах?

– Милосердный государь! Как собралась она в паломничество, так вручила мне мешок, запечатанный камедью и печатью. Вернулась она через пять лет, и я отдал ей мешок в целости и сохранности. Не знал я, что у нее в мешке – пыль или же священный пепел [92]92
  Священный пепел – пепел, употребляемый аскетами-подвижниками в ритуальных целях.


[Закрыть].

Падишах отпустил судью, но чует, дело тут нечистое.

– Ты, – говорит он Фатиме, – не беспокойся. Получишь свои мухуры. А пока иди домой и молчи.

Много дней подряд пропавшее золото не шло у падишаха из головы. Ни о чем другом и думать не мог. Однажды ночью он встал, взял ножницы и разрезал полог над своей кроватью, а сам потихоньку ушел в другую комнату. Утром пришел слуга-постельничий и стал убирать постель. Вдруг он заметил дырку в пологе. Перепугался постельничий и позвал других слуг. Затряслись они все от страха, убоявшись гнева государева. Стали прилаживать полог так, чтобы дырку не было видно. Тут один старый бывалый слуга и посоветовал:

– Не так уж это страшно. Есть в городе один искусный штопальщик. Позовите его, он так починит полог, что от нового не отличишь.

Так и сделали слуги. И впрямь, штопальщик ловко заделал дыру. Порезанное место даже не найти.

Пришел ночью падишах в спальню и стал искать на пологе дыру, но как ни вертел его, а ни дыры, ни следов починки не нашел.

Наутро падишах позвал постельничего и начал допрос. Слуга, бедняга, совсем сбился, не знал, как отвечать, чтобы не прогневить государя.

Видит падишах, что у слуги от страха руки-ноги трясутся, и говорит:

– Ты чего боишься? Скажи мне правду, и я прощу тебя.

– Владыка мира! Вчера я убирал вашу постель, глянул невзначай на полог и так и обмер – на нем дыра! Совсем я покоя решился, очень гнева вашего боялся. Созвал я всех слуг, и один старик посоветовал полог починить и штопальщика назвал. Я привел сюда того мастера, и он заштопал полог. Вот и все, больше ничего не было. Владыка мира! Коли я в чем оплошал, пожалейте меня, бедного, помилуйте!

– Приведи ко мне штопальщика, тогда я тебя помилую, – строго сказал падишах.

Слуга тотчас исполнил приказание. Падишах услал слугу и спросил у штопальщика:

– Говори по правде, приходилось ли тебе когда чинить мешок, запечатанный камедью?

– Приходилось, владыка мира! Это ведь мое ремесло. Года два-три назад один кази велел мне починить мешок.

– А что в том мешке было?

– Куски олова и меди, а еще немного пайс.

– Что дал тебе судья за труды?

– Два золотых мухура.

– Где эти мухуры? Можешь ты их показать?

– Покровитель бедных! Я могу показать только один мухур, другой я разменял и потратил.

– Ладно! Хватит и одного, живо неси его сюда.

И падишах велел позвать Фатиму и кази. Вскорости все трое пришли в дарбар. Увидел кази штопальщика и в лице переменился.

Падишах приметил это и совсем потерял доверие к судье. Взял он у ремесленника золотую монету и подал ее Фатиме:

– Погляди получше и скажи: есть ли на ней знак, которым ты свои монеты метила, или же нету?

Пригляделась Фатима, нашла свою метку и показала ее падишаху. А он спросил штопальщика:

– Скажи-ка, миян, не этот ли мешок ты чинил когда-то?

– Этот, этот! – отозвался штопальщик.

– А в каком месте он был разрезан?

– Владыка мира! Приглядитесь, и вы найдете следы моих стежек, их почти и не видно.

Падишах повернулся к кази.

– Все у тебя на глазах проверяется. Если по-твоему что не так, говори!

Кази молчал, не знал, куда от срама деваться, и глаз не подымал.

– Арестовать этого мошенника! – приказал падишах.

Бесчестного судью отвели в темницу. Дом его обыскали и нашли золотые монеты. Фатима их все по одной перебрала и показала падишаху свои метки. Имущество кази падишах забрал в казну, а вдове отдал ее мухуры и напоследок сказал:

– Впредь будь поосторожней, не делай больше таких глупостей.

Штопальщику в награду за правдивость падишах подарил пять мухуров.