Текст книги "Забавные рассказы про великомудрого и хитроумного Бирбала"
Автор книги: Эпосы, легенды и сказания
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Под видом йога
Однажды падишах сильно разгневался на Бирбала за его правдивые речи. Бирбал взял да и уехал потихоньку из Дели. Поселился он в чужом краю, и тамошние жители полюбили его всей душой. «Тут меня все любят, а там хмурый падишах», – думал Бирбал и не торопился домой. Так прожил он тайно не год и не два.
Тем временем падишах без Бирбала день ото дня становился все беспокойнее. Разослал он гонцов во все стороны, но никто ничего узнать не сумел. А Бирбалу стало ведомо, что падишах скучает по нем, и ему тоже захотелось свидеться с государем. Принял он вид йога и явился в Дели. Облюбовал себе подходящее место – достославный храм Хану-мана за городом, – уселся в храме и стал возносить молитвы богу. А в храм каждодневно сотни людей приходили. Полюбили люди йога за усердие. Как войдут в храм, так перед Бирбалом ниц простираются, и когда уходят – тоже.
Многих посетителей храма Бирбал знал и иной раз окликал по имени. Уверились тогда люди – великий человек этот йог, и в храм потекли толпы народа, чтобы взглянуть на него.
Дошла и до падишаха молва про необыкновенного йога, и порешил он тайно испытать его силу. Переоделись придворные – и индусы и мусульмане – и пришли в храм. И падишах тоже оделся простолюдином и в это же время пришел. Простерся ниц перед йогом и сел поодаль. А йог одного за другим посетителей окликает. Ждет падишах, ждет, но йог его словно и не видит. Тогда падишах сам заговорил:
– О царь йогов! Вижу я, вы всех окликаете, со всеми беседуете. А я столько времени сижу, вы же на меня и не смотрите. Или я что плохое сделал?
– Господин! – отвечает йог. – Вас я назову последним. Потерпите еще малость.
Послушался падишах, сидит, молчит, ждет, что дальше будет. Вот уже все ушли из храма, только йог и падишах остались.
– Не может быть такого, чтобы я вас не узнал! – сказал йог.
Услыхал падишах эти слова, вздрогнул, так и впился глазами в йога. А тот тоже уставился на падишаха. Вмиг лицо падишаха переменилось. Приметил это йог и сразу же снова начал перебирать четки, точно ничего и не было. А падишах как закричит:
– Да ведь это ты, мой милый Бирбал!
Крепко обрадовали Бирбала сердечные слова падишаха. Он молча дотронулся до браслета на руке падишаха и сел, как раньше.
– Да покровитель бедных! Это я, ваш Бирбал.
Никто тех слов падишаха и Бирбала не слыхал, остались они тайной. На другой день, чуть свет, повалил народ в храм – поглядеть на йога, но место опустело, будто йога там никогда и не было. Горожане еще толковали между собой про йога, а уж мимо них во дворец пронесли паланкин, и в нем сидел Бирбал. Обрадовались люди, что снова видят Бирбала, позабыли про все и разошлись по домам.
Как Бирбал свою веру уберег
После падишаха второй человек в государстве был вазир. Никак мусульманская знать не могла смириться с тем, что на этом высоком месте сидит индус. К тому же при Бирбале и веру индусскую притеснять не смели. Оттого-то вельможи на Бирбала злобились.
Собрались однажды эти вельможи и учинили меж собой сговор против Бирбала, поклялись поселить в сердце падишаха недоверие к вазиру. Стали они сочинять всякие доносы, подавать Бирбалу на суд облыжные жалобы. Но умный Бирбал все их хитрости разгадывал и на удочку не попадался. Он так мудро и разумно вершил суд, что его недруги-вельможи только зубами скрежетали.
Падишаху козни вельмож были не по сердцу, но он их не трогал. «А ведь все козни только из-за того, что Бирбал индус, – как-то пришло ему в голову. – Обратить бы его в мусульманскую веру, и пришел бы конец всем раздорам».
Думал-думал падишах и придумал, как сделать Бирбала мусульманином. Стал он его настойчиво звать к столу, когда садился за трапезу [76]76
Индуизм весьма строго регламентирует все стороны быта, в частности приготовление и прием пищи. Особенно строги эти правила для касты брахманов, к которой принадлежал Бирбал. Есть пищу, приготовленную не брахманом, и на посуде, принадлежащей не брахману, означало оскверниться, изменить вере.
[Закрыть]. Но и Бирбал не промах, всякий раз придумывает причину и откажется. Проходит месяц, другой, падишах что ни день тянет Бирбала к столу, а он знай отнекивается. Но вот однажды Бирбал с головой ушел в дела, а падишах вдруг и говорит:
– Бирбал, завтра здесь обедаешь.
Бирбал возьми и согласись, не подумавши, – в голове-то совсем другие мысли были. Оплошал на этот раз. А слыл он своему слову хозяином, что и падишаху было ведомо. «Принял-таки Бирбал мое приглашение», – ликовал падишах. Известил он об этом самых именитых мусульманских вельмож и поздравил с приятной новостью. А те не помнили себя от радости: «Вот уж примет Бирбал мусульманскую веру». Не было для них вести счастливее.
Устал Бирбал от дел и тут же прилег отдохнуть. А помощник его, тоже индус, говорит:
– Господин вазир! Не подумавши, видно, дали вы сегодня падишаху обещание.
Припомнил Бирбал, как было дело, и у него в глазах потемнело. «Что ж это выходит, придется мне завтра стать мусульманином? Неужто погибнет мое доброе имя? Разве вынесу я попреки и брань родичей и общины? Как покажусь я на глаза индусам, коли пообедаю с падишахом?» Горькие думы совсем замучили Бирбала. Видит он – работа на ум нейдет, пошел домой, но и дома нет ему покоя. Настал вечер, Бирбал не ест, не пьет, ночь уж на дворе, ему все не спится. Так до утра глаз и не сомкнул. А домашним ничего не сказал – стыдно было.
На другой день падишах спозаранку приказал стряпать праздничный обед. Стали всякую снедь варить да жарить. Для такой радости на обед были званы многие богачи и вельможи из мусульман.
Пришло время обеда, собрались гости, и падишах послал за Бирбалом. Вот уж и столы накрыты, поданы яства на золотых и серебряных блюдах, богачи и вельможи, где кому положено, по чинам за столы уселись. Пришел государев посланец к Бирбалу, а на нем лица нет. Да делать нечего, надел он свое придворное платье и пошел во дворец. Идет, не торопится, по сторонам поглядывает, ко всему присматривается. Приметил он ненароком, как ювелир в своей лавчонке товар кисточкой из свиной щетины чистит. И тут вдруг Бирбала осенило. Тотчас зашел он в лавку и потребовал у брильянтщика такую же кисточку.
Пришел Бирбал во дворец и видит: все сидят на своих местах, одного его дожидаются. У падишаха вид довольный-предовольный. Бирбала он радушнее, чем всегда, приветил. Именитые мусульмане встали и Бирбалу поклонились. С радости падишах усадил его с собой рядом. Тогда Бирбал учтиво так говорит:
– Владыка мира! Вот я и пришел обедать, но есть у меня одна просьба: дозвольте мне есть по обычаям моей касты.
– Охотно дозволяю! – отвечает падишах. – Ешь, как велят обычаи твоей касты.
– Тогда мне придется все эти блюда побрызгать водой, – говорит Бирбал. – Если же это кому не по нраву придется, то моей вины тут нет. Вы наперед об этом подумайте, ваше величество.
– Ешь и исполняй за столом обычаи своей касты, – опять говорит падишах. – В этом мы все согласны и перечить тебе не будем. – При этих словах падишах обвел глазами гостей. Они с одобрением закивали головами.
Бирбал повеселел и начал исполнять «обычай своей касты». Он налил в чашку воды, макнул в нее кисточку из свиной щетины и брызнул в тарелки на столе. Так он окропил кисточкой все яства, а под конец брызнул и в тарелку падишаха. Тут вельможа, что сидел рядом с падишахом, разглядел, что у Бирбала в руке, да как закричит:
– Ох! Беда, беда, ведь кисточка-то из свиной щетины [77]77
Ислам запрещает употреблять в пищу свинину. Свинья считается у мусульман нечистым животным.
[Закрыть]!
Всполошились гости, повскакивали с мест, отодвинулись от своих тарелок. На Бирбала посыпались брань, угрозы. Вельможи так распалились, что вытолкали Бирбала за дверь. Они бы его и поколотили, но духа не хватило, ведь ему наперед падишах позволение дал. Потому и молчал падишах, хотя от гнева весь кипел.
Бирбал не помнил себя от радости. В шастрах – святых книгах – он читал, что веру надо беречь пуще жизни.
За дверью Бирбал натолкнулся на придворных-индусов. Они молились богам и предкам за Бирбала. У них от души отлегло, когда они увидели, что Бирбал не стал обедать. Он украдкой рассказал им про все, что за столом случилось, и пошел домой. Дома Бирбал очистил себя омовением и молитвой и пообедал.
Падишах кое-как утихомирил обозленных вельмож. Еду он приказал убрать со стола и выбросить. Слуги настряпали другие яства и вновь накрыли столы. Только тогда он накормил гостей и сам поел.
Вот так-то Бирбал проучил падишаха, и тот больше никогда не звал его к столу.
Как Бирбал заставил скупердяя раскошелиться
Жил-был в Дели купец – скупердяй, каких свет не видывал. Сочинил как-то раз один поэт стихи и понес их купцу. «Дай, – думает, – улещу богача, глядишь раскошелится и даст немного денег». Но богатый увидел поэта и сразу взъерошился, хотя виду не подал. «Этот рифмоплет хочет у меня своими стишками деньги выудить, – подумал скупец. – Не на такого напал. Ладно же, ты ублажай меня стишками, а я ублажу тебя приятными речами, и уйдешь ты, голубчик, не солоно хлебавши».
Придумал такую хитрость скопидом и говорит поэту:
– О великий поэт! Прекрасные, как музыка, ваши стихи! Чудесные в них слова, приятные созвучия. Под силу ли мне выразить, сколь они прелестны? Их как ни хвали – все мало! Сделайте милость, приходите еще раз, я постараюсь вас порадовать.
От такой хвалы у поэта голова кругом пошла. Счастливый, он поспешил распрощаться.
На другой день в тот же час поэт снова пришел к богачу. Увидел его скупец и тут же отвернулся. Сидит поэт, ждет награды, а хозяин будто его и не замечает. Сидел-сидел поэт, да все напрасно. Тогда он подошел к купцу вплотную. А богач, словно впервые его увидел, спрашивает строго:
– Вы кто такой будете? Зачем пожаловали?
Бедный поэт опешил и стал про себя молиться богам и предкам. Потом собрался с духом и молвил:
– Почтенный господин! Я тот самый поэт, что вчера вам стихи читал. Вы звали меня прийти, обещались порадовать. Неужто за одну ночь все начисто забыли?
– Так-то оно так, но что вчера было, то прошло. Ты мне стихами угодил, а я тебя речами обласкал. Ни я тебе ничего не должен, ни ты мне. Мы с тобой квиты.
И ушел бедняга поэт ни с чем.
Прошло несколько дней, повстречал как-то поэт на улице своего приятеля. Слово за словом рассказал он ему про скупердяя. А в это время проходил Бирбал и ненароком услыхал разговор. Подходит он и спрашивает:
– О чем это вы сейчас промеж себя толковали? Коли не секрет, скажите.
Поэт, конечно, сразу узнал Бирбала и не стал от него таиться, рассказал, как было дело. Бирбал велел обоим друзьям завтра вечером прийти к нему домой и пошел своей дорогой.
На другой день пришел поэт с другом к Бирбалу.
– Ты пошли к богачу своего друга, пусть он с ним знакомство сведет, – стал наставлять поэта Бирбал. – Начнет он к скупцу захаживать, завяжет с ним дружбу, а потом как-нибудь позовет к себе в гости. А вы меня наперед известите, чтобы и я мог прийти в тот день. Но помните, зовите его не обедать, а просто так, в гости. «Заходите, мол, нас навестить». Ну, а там дело покажет, как быть дальше.
Друзья поклонились Бирбалу и отправились восвояси.
Люди бывалые, дошлые, они сразу смекнули, что Бирбал задумал.
Друг поэта уже вскорости сумел поймать на удочку скупого богача. Стал он однажды звать его к себе. Скупец с великой охотой дал согласие. Отчего бы ему не пойти? Скупцу, известно, на даровщинку поесть – вдвое сытнее да слаще.
А Бирбал и поэт пришли загодя. Они переоделись и изменили свое обличье, скупец их и не узнал.
Мало-помалу гости разговорились. Так за беседой время и шло, благо об угощении хозяин не думал. Другие-то гости дома поели, а у скупердяя от голода живот подвело. Поначалу он надеялся, что обед вот-вот подадут. Но уж день клонится к вечеру, а никто и не думает звать его к столу. Не вытерпел скупец:
– Что это, братец, обед так запаздывает? Поторопили бы вы.
– Что торопить, почтенный? – удивился хозяин.
– Да разве вы не пригласили меня в гости?
Тут вмешался Бирбал:
– Да, только в гости, чтобы вас порадовать, вот и все. А не то разве была бы такая задержка? Мы то все давным-давно пообедали.
Догадался скупердяй, что над ним насмеялись, покраснел весь, глаза выпучил и говорит со злостью:
– Нет у вас ни стыда, ни совести! Позвать человека в гости и поднять насмех! Бесстыжие!
Долго он честил их, да так распалился, чуть не с кулаками лезет.
Видит Бирбал, дело далеко зашло, и говорит:
– Послушайте! Вы – именитый купец, богач, надо бы вам наперед думать. Разве вы не подшутили над этим поэтом? Не досадили ему своей насмешкой?
– Какой еще поэт? Да вы-то кто такой? – орет на него скупец.
– Я – Бирбал. Вот вам добрый совет: заплатите сейчас же поэту за его труды, не то вас по закону накажут.
Струсил скупец и тут же уплатил поэту. Так мудрый Бирбал заставил богача исполнить свое обещание. Верно говорится: «Не лезь напрямик, коли ближе околицей».
Мудреная задача
Захотелось однажды падишаху перемудрить Бирбала, и он задал ему мудреную загадку. Провел по земле черту и говорит:
– Бирбал! Сделай эту линию меньше, но не стирай ее и не зачеркивай.
А Бирбал был великий мастер головоломки отгадывать. Он не стал стирать черту, а рядом с ней провел пальцем другую, подлиннее.
– Вот, владыка мира! Теперь ваша черта стала меньше.
Пришлось падишаху сдаться перед мудростью Бирбала.
Как брахманку в мясоедсте [78]78
Индуизм запрещает употреблять в пищу мясо. Особенно строго соблюдаются все религиозные запреты кастой брахманов.
[Закрыть] обвинили
Жила в Дели молодая красивая брахманка. Была она верная, преданная жена и тем по всему городу славилась. Приглянулась красавица одному бесчестному патхану [79]79
Патханы (патаны) – индийское название афганских племен, живущих в Пакистане. Небольшие группы патханов живут также в некоторых районах Индии.
[Закрыть], и он украдкой ходил за ней по пятам. Немало хитростей пустил в ход негодяй, да все зря. Как он ни старался, брахманка на него и глядеть не желала. Тогда он придумал средство, как ее заполучить.
Пошла однажды женщина на реку белье стирать, а пат-хан – крадучись за ней следом. На реке никого не было. Стоит женщина в воде и колотит белье об камни, а он подобрался к куче уже просохшего на траве белья и незаметно завязал в уголке ее сари кусок мяса. Потом патхан нашел стражника, сунул ему взятку и сделал донос: брахманка, мол, мясо ест.
Брахманка выстирала белье и стала складывать сухое. Вдруг видит – в уголке сари мясо. Ее словно громом ударило. Не успела она опомниться, к ней подскочил стражник.
– Ты ешь мясо! – закричал он. – Придется отвести тебя к падишаху. Государь-то так защищает твою веру, а ты тайком мясо ешь и свою общину обманываешь! Идем, ты арестована.
Бедняжка совсем смешалась – стоит, молчит, слова вымолвить не может. А злодей патхан прятался и все время подглядывал да подслушивал. Теперь он подошел и прикинулся, будто за женщину заступается.
– Господин стражник! Отпустите эту женщину. Она это мясо у меня купила. Узнает падишах, мне беды не миновать, а у меня семья на руках. Упрячут меня в тюрьму, а могут и повесить, дети с голоду помрут. Пожалейте меня, несчастного, кончайте это дело тут на месте.
А стражник и слушать ничего не хочет, ведь они наперед промеж себя уговорились. Привел он обоих к падишаху и говорит:
– Владыка мира! Эта женщина купила у патхана мясо и скрытно ела его на берегу реки. Я своими глазами видел и потому привел обоих сюда, чтобы ее наказали по заслугам.
Тягостно было падишаху слушать слова стражника. Повелел он позвать родичей и людей из общины брахманки и стал их про ее поведение выспрашивать. Но ничего худого он не услыхал. Было время дарбара, приходили советники, придворные. Узнали они новость про брахманку-мясоедку и только диву дались: никто не верил, что женщина могла так тяжко согрешить. Но и доказать ее невиновность никак не могли. Наконец падишах призвал брахмана – ее мужа – и сказал:
– Эта женщина осквернила себя. Надобно отдать ее патхану, а он в наказание пусть уплатит семьсот рупий ее законному мужу.
Услыхала брахманка приговор падишаха и помертвела. Каково-то было ей, честной, верной жене, вынести такой позор и надругательство! Пошли брахманы с жалобой к Бир-балу. А Бирбал не терпел кривды и всегда заступал ей дорогу, даже если накликал тем беду на себя. Он тотчас все свои дела бросил, надел придворный наряд и вместе с брахманами пошел в дарбар.
Всех по очереди допрашивал Бирбал: патхана, стражника, брахманку. Под конец он спросил у нее:
– Сестрица, скажи мне, поела ты утром или натощак пошла с бельем на реку?
– Утром мне подали молоко и хлеб. Только это я и съела и ушла из дому, – ответила честная женщина.
– Ладно. Посиди в сторонке, отдохни, а я проверю твои слова.
И Бирбал послал слугу за известным в городе лекарем.
– Господин вайдья! – сказал ему Бирбал. – Дайте этой женщине рвотное.
Дал ей лекарь пилюлю, она проглотила и вскорости ее вырвало. Посмотрели, что она вырвала, а там только молоко и хлеб. И все поверили, что женщина не виновата.
За оговор и ложный донос патхана и стражника наказали. Счастливая, женщина воротилась в дом к своему мужу. Люди дивились уму Бирбала и в один голос славили его.
Лавочник-мошенник
Поссорились однажды два лавочника. Один торговал овощами, а другой – растительным маслом. Пошли они к Бирбалу, чтобы он их рассудил.
– Кто из вас жалобщик, а кто ответчик? – спросил Бирбал.
Торговец маслом назвался жалобщиком, а зеленщик – ответчиком.
– Ну так рассказывайте подробно про свое дело.
– Господин вазир! – начал торговец маслом. – Сижу я однажды в лавке, товар переставляю. Тут входит зеленщик и просит отвесить масла. Спрашивает раз, другой, ну, я бросил все дела и отвесил ему масла. Час ли, два ли прошло, я малость освободился, глядь, ан кошелька-то нету! А за все это время, кроме зеленщика, никто в лавку не заходил. Я и подумал на него и сразу к нему побежал. Прибегаю, а кошелек-то мой у него в руках! Я требую свое добро, а он мне: «Ты что, с ума спятил? Увидел чужие деньги, да и позарился? Это мой кошелек». Вот какое мое дело, господин вазир. Все, что я сказал, – истинная правда, ни единого словечка не соврал. Прошу вас учинить суд праведный и вернуть мне мои деньги.
Пришел черед зеленщика рассказывать.
– Защитник бедных! Считаю я, значит, выручку, а ко мне торговец со своим маслом пожаловал. Он – мой ближний сосед, и я все года беру масло у него. Взял я и нынче, и он сразу же ушел. Я опять давай считать, сосчитал и хочу положить деньги в кошелек, а он пропал! А ведь только маслодел в лавку и заходил, после него никого не было. Я и подумал на него, кинулся вслед и догнал на улице. Он как увидел меня, сразу оробел, хотел схитрить да обмануть. Но я у него из рук свой кошелек выхватил. Вот как было дело, сказал я вам все как есть, по правде. Ваша милость, присудите отдать мое добро.
Послушал Бирбал обоих торговцев и сказал:
– Ступайте домой, а завтра в это же время приходите оба сюда. А кошелек с деньгами покуда оставьте у меня.
Лавочники ушли. А Бирбал уже придумал, как узнать правду. Он высыпал монеты из кошелька в теплую воду и стал их мыть. «Если это деньги маслодела, – подумал он, – они в масле, и оно всплывет на теплой воде». Но масла на воде не было, от монет пошел совсем другой дух.
Назавтра, когда пришли лавочники, Бирбал дал им святую «Гиту» [80]80
«Гита» – сокращенное название философской поэмы «Бхагавадгита», которая считается священной.
[Закрыть] и воду из Ганга [81]81
Вода из Ганга считается у индусов священной, как и сама река.
[Закрыть]. Клянитесь, мол, что правду сказали. Оба торговца стояли на своем, оба дали клятву. Тогда Бирбал отдал кошелек зеленщику, а маслодела приказал строго наказать. Проучили плута плеткой как следует и велели убираться восвояси.
Даулат [82]82
Даулат – букв, «богатство».
[Закрыть] у порога
Как-то раз не угодил падишаху его старый слуга по имени Даулат, и государь прогнал его. Бедняга знал, что один только Бирбал может пособить его горю, и пошел к вазиру. Выслушал его Бирбал и дал совет:
– Ступай еще раз во дворец и скажи падишаху: «Даулат тут, у порога, прикажите – останется, а нет – уйдет».
Слуга так и сделал. Услыхал падишах эти слова, подозвал слугу и сказал внятно:
– Пусть Даулат всегда будет со мной.
Придворные уразумели истинный смысл слов слуги и государя и рассмеялись.
Так Бирбал своей хитрой придумкой выручил из беды старого слугу.
Кто умнее – Бирбал или Тансен?
Девятью драгоценными камнями славился двор падишаха Акбара, девятью сокровищами. И одним из них был Тансен – великий знаток пения и музыки, по вере – мусульманин. Слава о Тансене дошла до чужих краев. Из дальних стран приезжали в Дели цари послушать его пение. Возвратившись домой, они не уставали хвалить и славить Тансена. Очень делийские мусульмане гордились Тансеном, очень им выхвалялись. Нет, мол, никого лучше при дворе падишаха. А Бирбал был выше его по должности, и придворных это сильно печалило. Они только и ждали случая, как бы свалить Бирбала, и все норовили, будто невзначай, похвалить Тансена при государе.
Однажды на дарбаре падишах беседовал с вельможами. Один начал ум Тансена нахваливать. Таких умников, дескать, и на свете больше нет. А о Бирбале – ни слова. Падишах слушал-слушал, да и говорит:
– Все-то вы Тансена хвалите. Может, то, что вы говорите, – правда, но до Бирбала ему далеко.
Слова эти для придворных были словно оплеуха, но ведь шел дарбар, и они промолчали. Вечером сошлись вельможи у одного сардара и уговорились устроить праздник. Разубрали, разукрасили зал в доме этого сардара, посреди зала поставили золотой трон для падишаха. Пожаловал туда и Тансен со своими инструментами. Потом самые именитые вельможи пошли уговаривать падишаха пожаловать на праздник.
Как вошел падишах, Тансен запел веселую песню Дипак [83]83
Дипак – светильник. Песня под этим названием исполняется при традиционном зажжении светильников во время некоторых празднеств.
[Закрыть]. И в тот же миг вдруг сами собой зажглись все светильники, в зале стало светлым-светло. Время было летнее, солнце пекло, Тансен вскорости заметил, что падишаха томит духота, и запел Малар [84]84
Малар – мелодия, отчасти имитирующая шум дождя; ее исполняют в период дождей.
[Закрыть]. Сразу же пошел дождь, воздух посвежел, в зале стало прохладно. Очень был кстати этот дождь, он всем принес отраду,
Падишаху пришлись по душе утехи, что придумали для него сардары. А у них был свой расчет. Увидели они, что падишах в духе, и осмелели. Самый знатный вельможа Мумтаз-уд-дин почтительно сложил руки и сказал:
– Владыка мира! Теперь вы воочию убедились, сколь велик умом Тансен. Отныне вы, верно, и сами будете считать его мудрее Бирбала и по справедливости отдадите должность Бирбала Тансену. Мы на это надеемся.
Другие сардары поддакнули. Видит падишах, все вельможи заодно, все против Бирбала.
– Ваша правда – Тансен и впрямь очень ученый человек, а все же с Бирбалом тягаться не может. В скором времени я покажу это на деле, и тогда вы сами увидите.
Прошло время, и сардары забыли про весь разговор. Тогда падишах написал письмо царю Бирмы, запечатал его и приказал Тансену и Бирбалу отвезти в Бирму.
В напутствие им падишах сказал:
– Смотри, Тансен, дело это важное, тайное, никто другой с ним не справится. Неспроста я вас вдвоем посылаю. Поспешайте к бирманскому махарадже, уладьте все и поскорее возвращайтесь.
– Хорошо, исполним, – ответили Тансен и Бирбал. Они спрятали письмо и, снарядившись, в тот же день пустились в дальний путь.
В дороге Бирбал все думал-гадал: «Не иначе как тут большая тайна скрыта. Ну, ладно, поглядим. Теперь уж скоро все само собой откроется. Что проку изводиться понапрасну. А как придет пора – гляди в оба!»
И Тансен призадумался: «Видно, дело это очень трудное. Недаром падишах послал с Бирбалом меня, знать одному ему не справиться. Вот и хорошо вышло, постранствую по свету, а еще как порадую махараджу своим пением, то и награду получу». От этих мыслей радость распирала ему грудь.
Падишах дал им быстрых коней, и путники за несколько дней добрались до столицы Бирмы. Солнце стояло низко, и пришлось им заночевать за стенами города. Бирма – страна лесистая, гористая, места – чужие, незнакомые, и Бирбал посоветовал спать по очереди: два часа спать, два – караулить.
Первым стал на караул Бирбал. Вдруг откуда ни возьмись подходит к нему старик какой-то и говорит:
– Сдается мне, вы люди чужедальние, а тут джунгли, львы бродят, не надо вам в этом месте ночевать. Пойдемте ко мне, отдохнете в моей лачуге, а на заре поедете своим путем.
Бирбал, не подумавши, сперва было отказался, но старик уговорил путников. Сели они на коней и поехали к нему. Лачуга его была недалеко. Коней привязали во дворе под навесом и вслед за хозяином вошли в дом.
На рассвете Бирбал встал и начал собираться в путь, но тут во двор приковылял, опираясь на посох, старик. Стал он Бирбала упрашивать:
– Уж и не знаю, за какие заслуги в прежней жизни послал вас господь в мою лачугу. Ночью-то я не мог вас угостить, стыдно мне, но теперь грех уезжать не поевши. Не обижайте меня, человека ничтожного, не откажитесь принять скудное угощение, так и вера наша велит.
А Бирбал с Тансеном уже сутки ничего не ели. К тому же чужая сторона – свои порядки… Когда-то еще поесть удастся! А главное – не годится старика обижать. И Бирбал согласился позавтракать. Обрадовался старик и приготовил еду из лесных плодов и кореньев. Поели путники, распрощались с хозяином и – в город.
Красивые были улицы в бирманской столице. Дома высокие, во много этажей, куда лучше, чем в Дели! А раджа был добрый, храбрый, своих подданных любил, под его рукой народ жил припеваючи. Сильный слабого не обидит, об этом и говорить нечего, тигр и коза – и те на водопой вместе ходили. Словом, ни в сказке сказать, ни пером описать. Истинное царство Рамы! Чиновники блюли законы и стояли за правду. Лихоимство начисто вывели, а если кто сулил взятку, его же и наказывали.
Горожане догадались, что путники в роскошных нарядах – люди высокородные, и встречали их приветливо. Ехали Бирбал с Тансеном по улицам и расспрашивали, где царский дворец. У ворот встретил их дворецкий и сказал:
– Добро пожаловать! Для чего прибыть изволили? Откуда путь держите, почтенные?
– Мы жители Дели, – ответил Бирбал. – Приехали повидать махараджу, привезли письмо от нашего падишаха.
Дворецкий повел гостей в царский совет. Оставил их в прихожей, а сам пошел доложить о приезде чужестранцев. Махараджа повелел их ввести. Они приветствовали махараджу очень учтиво и по его знаку сели на указанные места. Кончил махараджа свои дела и начал гостей спрашивать, зачем, мол, пожаловали. Бирбал молча подал письмо падишаха. Махараджа распечатал его и стал читать. А там было написано: «Этих чиновников надо казнить за тяжкое преступление. Но здесь этого сделать нельзя – народ может взбунтоваться. Поэтому посылаю их к вам. Соблаговолите совершить кару, как мы просим».
Прочитал махараджа письмо и подал его своему главному советнику. Тот только диву дался. Смекнул он, что тут непременно какая-то тайна кроется, и дал о том понять государю:
– Надо посадить их на время в тюрьму, а там поразмыслим и поступим как следует.
Раджа умному совету очень обрадовался и так и сделал: велел приезжих вельмож на две недели заточить в тюрьму.
Тансен сильно встревожился, когда ему надевали кандалы, совсем голову потерял. Заметил это главный советник раджи и объяснил:
– Причина этого наказания – письмо, что вы привезли. Так приказал ваш падишах.
Тансена и Бирбала отвели в тюрьму. Тут Тансен взмолился:
– Бирбал, братец! В какую беду мы попали! Пришел, видно, наш смертный час. Моя голова ничего не соображает, вся надежда на вас. Сделайте милость, придумайте что-нибудь.
А Бирбал разгадал замысел падишаха и даже ахнул про себя: «Вон ведь что затеял падишах, лишь бы сделать проверку нашему уму!» Вслух он сказал, чтобы утешить тревогу Тансена:
– Милый Тансен! Я придумал средство спастись. Удастся – хорошо, а нет – не миновать нам гибели. Вот что я надумал: перед казнью каждый из нас должен просить, чтобы его вперед повесили. Вот и все. Лучшего средства я не вижу.
В тоске и горе встретили узники день казни. Вот повели их солдаты на виселицу. С виду Тансен веселый, довольный, а на душе у него кошки скребут. Пришли на место казни. Тут Бирбал выходит вперед и говорит:
– Братцы, вешайте меня первым.
А Тансен Бирбала отталкивает, на его место становится:
– Ну нет! – кричит. – Этому не бывать! Я первый!
Так они долго спорили, кому помереть раньше. Видит палач, что каждый так и рвется вперед другого на тот свет отправиться, рассмеялся и про себя решил, что оба свихнулись. Он послал солдата передать эту весть махарадже. А у него как раз главный советник был. Послушал он солдата и говорит махарадже:
– Достойнейший господин! Я вам сразу сказал: есть в этом деле какая-то тайна. Без причины никто в петлю не запросится. Надо позвать их сюда и расспросить.
Махараджа послал солдата за чужестранцами. Привел он их, и стал раджа выпытывать: что это им не терпится умереть?
– Это тайна. Горе будет нам, коли она откроется, – ответил Бирбал.
Такой ответ еще пуще раззадорил махараджу.
– Что ж, – пригрозил он, – коли не хотите говорить, всю жизнь в тюрьме просидите, там и помрете.
Бирбал пригорюнился, голову опустил, а сам в душе радость прячет.
– О махараджа! Раз уж вы так понуждаете, делать нечего, придется рассказать. А все же сердце-то не велит. Ну, ладно уж, благоволите выслушать! Уже давно страна ваша словно бельмо на глазу у нашего падишаха Акбара. Он только о том и думает, как бы прибрать ее к рукам, да руки-то коротки – знает ведь ваше могущество. Однажды все как есть вельможи и сановники собрались в дарбаре, и падишах решил спросить у них совета: как забрать под свою руку бирманское царство. Думали-гадали придворные, но никто ничего придумать не смог. Тогда заговорил один старый,
очень ученый брахман:
«Владыка мира! Укажу я вам одно средство очень далее простое. Пусть тамошний раджа казнит двух ваших подданных. В следующем рождении [85]85
Согласно догмату индуизма о перерождениях, душа живого существа после его физической смерти рождается в новом облике: человека, животного, растения или даже камня – в зависимости от заслуг в предыдущем существовании.
[Закрыть] первый казненный станет бирманским раджой, а второй – его главным советником. Тот же, кто предаст их казни, всю жизнь будет прислуживать падишаху. Так бирманское царство само попадет к вам в руки».
Долго толковали, спорили вельможи про это дело и наконец послали нас к вам. Так вы уж, будьте милостивы, не делайте проволочки и немедля прикажите нас казнить.
Эти диковинные речи открыли радже глаза – так вот в чем тайна чужестранцев! Он взглянул на своего вазира, а тот был потолковее и поумнее раджи. Он сказал:
– Владыка мира! Вижу я, как не терпится им помереть, и сдается мне, что он говорит правду. Разумный человек не станет сам себе вредить. Надобно отослать их ни с чем обратно.
Радже пришелся по душе совет вазира. Кинул он взгляд на Бирбала и Тансена и сказал им такие слова:
– Езжайте назад в свою страну, никаких препон вам не будет. А падишаху скажите: «Раджа Бирмы тебе не слуга и твои приказы исполнять не желает. Коли хочешь кого казнить – сам на своей земле и казни. Я же не стану понапрасну брать на себя грех за убийство».
Тансена томил голод, он только и думал, как бы поскорее унести ноги, но Бирбал с важным видом стоял на своем:
– Почтеннейший раджа! Вы уже приказали меня казнить, а теперь передумали. Не к лицу это вам, знаменитому радже. Уж вы исполните приказ нашего падишаха. Не хотел я открывать нашу тайну, знал, что навредим мы себе без меры. Неужто не смилуетесь, не прикажете казнить нас?
– Чего ради мне самому на себя беду накликивать? А Акбар для меня ничто, пустое место. Вот вам мой приказ: сей же час убирайтесь из города. И не мешкайте, не то солдаты свяжут вас и выкинут за городские стены.
