Текст книги "Тщательное обследование (ЛП)"
Автор книги: emungere
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Джон вытаращился на него, лицо его вытянулось и побледнело, затем он отвернулся.
– Да, но я принес ее домой неделю назад. Тебя тогда не было дома.
Мышцы ног Шерлока выбрали именно этот момент, чтобы выдохнуться полностью. Он свалился на жесткий деревянный стул, стоявший у стола Джона. И поморщился. Несмотря на заботу и осторожность Джона, сидеть ему сейчас хотелось в последнюю очередь.
Джон молчал все то время, пока Шерлок приходил в себя и снова вставал на ноги, пока он искал чай в пакетиках и молоко и делал чай с четырьмя ложками сахара.
– Не для меня? – спросил Джон.
– Людям, насилующим социопатов, не следует ожидать от них чая, – рассеянно произнес Шерлок. Он заметил, как дернулось, а потом вспыхнуло лицо Джона. – О, прости. Я не должен был использовать это слово? Может быть, ты предпочитаешь слово любовник.
– Нет.
Это было отрицание всей ситуации. Джон закрыл глаза и отвернулся.
– Ты полагаешь, я не знаю, как это, когда хочешь чего-то и просто берешь это, потому что можешь взять? Я делаю так все время, Джон. А ты отчитываешь меня за это.
Джон подтянул колени к груди и уперся в них лбом. Его скованная рука распрямилась и упала назад, словно сломанное крыло.
Обычно Шерлок прилагал много усилий, чтобы не обидеть Джона. Людей было так легко задеть. Джон был более невосприимчивым к оскорблениям, чем большинство людей, но, живя с ним, Шерлок впервые в жизни понял, что бывает время, когда нужно просто держать рот на замке. Странно, что оказалось так легко ранить его целенаправленно, учитывая, что у него не было практики.
– Ты мог бы спросить. Я мог бы даже согласиться. Но я не думаю, что ты этого хотел. Обсуждение условий, стоп-слова и все эти скучные вещи. Ну как, хорошо повеселился?
Плечи Джона вздрогнули. Возможно, он плакал.
Шерлок отхлебнул чай и с минуту смотрел на Джона. Кружка была одной из тех, что стояли дома, одной из тех, что Шерлок стащил из Скотланд-Ярда за три месяца до того, как он встретил Джона. Три месяца назад его жизнь изменилась. Джон не спросил, может ли забрать эту кружку на работу; он просто взял ее. Шерлоку это понравилось. Он понял, что это одна из тех вещей, которые делают друзья: забрали, не спрашивая, отдали, не скупясь.
Хотелось верить, что здесь была похожая ситуация, но Джон слишком очевидно испытывал стыд. Пистолет, скальпель говорили о том, что он считает, что должен страдать из-за произошедшего.
Рад, что ты знаешь меня хотя бы настолько.
Это было легче, чем я предполагал.
Он имел в виду, что Шерлок должен был это предвидеть, что Джон ожидал этого от него и что Шерлоку не удалось этого сделать. И теперь, когда это случилось, у него был только один вариант, который включал в себя самоубийство, совершенное социопатом. Как мило.
Шерлок совершенно неожиданно понял, что у него лопнуло терпение. Если Джон хотел страдать, Шерлок мог ему это устроить. Он схватил пистолет Джона, подошел к нему (волоча ноги, пошатываясь, проклиная все на свете), за волосы дернул голову вверх, и сунул ствол в его открытый рот.
Джон застыл, и его глаза расширились.
– Ты не кончил, не так ли? – сказал Шерлок. – Ни разу за все это время.
Джон слегка покачал головой. Его зубы стукнули о металл пистолета.
– Не могу этого допустить. Расстегни ширинку.
Джон сделал это медленно, совершенно твердой рукой. Он спустил брюки вниз и вытащил член из боксеров.
Шерлок снял пистолет с предохранителя. Он пнул колени Джона, разводя их шире, и вклинился пальцами ног под его бедра, чтобы помешать ему их сдвинуть. Отчасти, чтобы помешать ему их сдвинуть. А отчасти потому, что бедра Джона были теплыми, а пол, как водится, был чертовски холодным, и, при всем при том, где сейчас носки Шерлока? Но он выглядел бы нелепо в одних лишь носках, и, в любом случае, не мог сейчас остановиться; он должен продолжать, это единственный путь.
– У тебя пять минут. И будь уверен, мой счет будет точным.
Глаза Джона были широко и вопрошающе распахнуты, а еще они были очень синими и очень влажными. Он видел Джона плачущим и раньше, один или два раза, сразу после ночных кошмаров. Шерлок сидел на краю его кровати, абсолютно не представляя, что делать. В итоге он ничего не делал, а Джон благодарил его за это, благодарил его за то, что тот молча сидел рядом, словно это было чем-то исключительным, а не полным провалом.
– Пять минут, чтобы кончить. До того, как я нажму на курок. Тебе ведь нравится опасность?
Джон сомкнул веки и снова покачал головой, на этот раз сильнее. Пистолет проделал увлекательный путь по коже вокруг его рта. Шерлок толкнул ствол к внутренней стороне щеки, чтобы увидеть выпуклость.
– Да, – сказал он. – Начиная прямо с этой секунды.
Свободная рука Джона прикоснулась к бедру. Он сдвинулся с места, пытаясь что-то сказать.
– Я помогу тебе, – произнес Шерлок. – Закрой глаза.
Джон подчинился.
– Положи руку на свой член.
Джон сделал и это.
– А сейчас представь меня, – Шерлок понизил голос. – Связанным. С раздвинутыми ногами. Смотрящим на тебя. Прежде, чем ты завязал мне глаза. Ты был тогда жесток. Думаешь, я не заметил? Ты действительно думаешь, что способен что-то скрыть от меня, Джон? Сегодня ты основательно разоблачил себя.
Грудь Джона вздымалась с каждым вздохом, и его член под поглаживающей ладонью начал твердеть.
– Что именно тебя возбуждало в этой ситуации? Очевидно, мое положение. Невозможность двигаться, беспомощность. Транквилизаторы. Как я, должно быть, выглядел. Слегка вялым, немного слабым. Уязвимым. Да?
Джон попытался отвернуться. Румянец разлился по его лицу и пополз вниз по шее.
– Ты хотел взять меня. Ты хотел, чтобы я сломался. Это сработало, Джон. Ты осознаешь это? Ближе к концу я бы сделал все, что ты хотел.
Джон тяжело дышал, его член полностью встал, он гладил себя все быстрее. Он не укладывался в пять минут, но не мог этого знать. Шерлок наблюдал за ним, размышляя, на что было бы похоже прикосновение к нему.
Часы в голове Шерлока натикали больше шести минут, шесть с половиной. Он потихоньку поставил пистолет обратно на предохранитель. Джон заметил бы разницу, если бы открыл глаза, но не в данных обстоятельствах, подумал Шерлок.
– Твое время на исходе, – сказал он тихо, взвешивая слова, оценивая их эффект. – Собираешься ли ты умолять? Пожалуйста, Боже… О, нет, нет. Пожалуйста, Шерлок, не убивай меня?
Он вытащил пистолет изо рта Джона, и грубо прижал его ко лбу меж его глаз. Ствол был мокрый и блестящий от слюны.
– Пожалуйста, – прошептал Джон. – Сделай это. Просто сделай. Я хочу этого.
Шерлок изменил свой голос, чтобы в нем зазвучало все то – тон, задыхающиеся нотки и отчаяние, – что он издавал на столе. – Пожалуйста, Джон, о боже, пожалуйста, остановись, это слишком много для меня, ты слишком большой, умоляю тебя, я сделаю все, что угодно…
Джон задохнулся, распахнул глаза, кончил, увидел, как Шерлок нажимает на курок – все в один и тот же момент.
С минуту стояла тишина.
– Восемь минут двадцать три секунды, – сказал Шерлок.
– Ты поставил… – голос Джона, высокий и грубый, оборвался. Он сглотнул. – Ты поставил пистолет на предохранитель.
– Ну конечно, я сделал это. Ты непроходимый тупица. Я вовсе не собирался тебя убивать.
Шерлок принялся балансировать на пятках, игнорируя то, что его бедра вопили от боли. Его телу снова придется узнать свое место.
– Я не собираюсь делать тебе одолжение. Я не знаю, почему ты вдруг подумал, что я это сделаю. И, более того, ты тоже не убьешь себя. И ты не съедешь. Я перечислил все, что приводит в замешательство твой крохотный мозг?
– Это… Да, пожалуй. Шерлок… Я не понимаю.
– Это потому, что ты идиот.
Джон чаще всего смягчался, когда Шерлок оскорблял его интеллект. Еще одно доказательство его уникальности; это никогда не работало ни с кем больше.
В данном случае это было не совсем справедливо, учитывая то, что Шерлок тоже не понимал. Он только знал, что не собирается отказываться от Джона. Не из-за произошедшего, и, вероятно, не из-за чего бы то ни было. Не дай Бог, Джон однажды по-настоящему захочет оставить его. Это закончится плохо для них обоих.
– Ты не можешь так легко простить это, – сказал Джон.
– Я могу делать все, что пожелаю. И, в любом случае, я не прощаю. Прощение подразумевает гнев. Я не сержусь. Я устал. Я полагаю, что мог бы рассердиться позже. Но сейчас я хочу вернуться домой, и, думаю, после всего, произошедшего этим вечером, было бы чертовски хорошо получить то, чего я хочу.
Джон сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
– Совершенно верно. Твоя одежда там.
Шерлок оделся. Он взломал замок на наручниках Джона. Очевидно, Джон не предполагал, что будет нужен ключ.
Они вернулись домой. Джон сделал чай. Все было почти как прежде, исключая то, что Джон отсел немного дальше. Исключая то, что Шерлок обнаружил, что скорее хотел бы быть к нему ближе. Все то время, пока они смотрели что-то ужасное по телевизору, он спрашивал себя, что это значит. Вероятно, это означало, что они оба были сумасшедшими. Но он уже знал это.
========== Глава 2: В глубине ==========
– Я иду в магазин, – сказал Джон. – Нужно что-нибудь?
Шерлок полсекунды смотрел на него поверх газеты, а затем развернулся на стуле, как сложная фигурка оригами.
– Я пойду с тобой, – сказал он.
В Джоне немедленно проснулась подозрительность, которая вызывалась скорее собственным чувством вины, чем мотивами Шерлока пойти с ним, чтобы купить хлеба. Предположительно, даже Шерлоку в конце концов могло надоесть валяться тут и там по всей квартире на манер готической героини.
Прошел уже месяц. Они вернулись к своего рода ужасающей нормальности, и это заставляло Джона вздрагивать каждый раз, когда он думал об этом. Он старался не думать об этом вообще, что было возможно примерно настолько же, как не думать о том, что Шерлок вообще существовал. Светлой стороной было то, что ему теперь редко снились кошмары о войне. Они заменились еженощным повтором пары последних безумных моментов перед тем, как он кончает, и тихим щелчком, с которым Шерлок нажимает на курок. Иногда во сне пистолет не стоял на предохранителе. Эти сны были лучше, чем другие.
Он потянулся за курткой, но Шерлок отбросил его руку.
– Она тебе не нужна, пойдем.
Снаружи было достаточно тепло, бледный солнечный свет просачивался сквозь шифер цветными облаками. На деревьях распускались почки. Во время прогулки Шерлок рассказывал о том, как проходил эксперимент с горчицей и ногтями и о странной настойчивости миссис Хадсон время от времени пропылесосить пол в их квартире; вариант светской беседы по Шерлоку. Он казался довольно веселым (для себя самого), так что подозрения и опасения Джона несколько ослабли.
Джон все еще ждал, когда Шерлок подведет под всей этой ситуацией черту, ждал, что проснется связанным и с ножом у горла, или еще хуже – увидит в глазах Шерлока боль и осуждение за предательство: это, как он считал, должно было происходить всякий раз, когда тот смотрел на него. Но Шерлок смотрел на него так же, как и всегда – невозмутимым взглядом собственника, или даже, возможно, с толикой нежности.
Когда они добрались до места назначения, Шерлок нес корзину для продуктов все то время, пока Джон наполнял ее. Молоко, хлеб, салат, нарезанная ломтиками индейка, горчица. Шерлок использовал все содержимое банки с горчицей для чего-то, что в конечном итоге оказалось в ванне, оставляя пятна на эмали и невыносимо воняя. Джон не стал жаловаться.
Вероятно, самым ужасным во всей этой ситуации было то, что он не смог бы даже упрекнуть Шерлока, что бы тот снова ни сделал. По крайней мере, это было худшим вариантом из всех, что он мог придумать, когда не убирал квартиру (снова), чтобы найти, где Шерлок спрятал его пистолет.
– Всегда есть кухонные ножи, – сказал Шерлок, обрывая на середине свою тираду о красителях в сухих завтраках.
– Ты сказал, что не допустишь этого.
– Ты не станешь так делать по другой причине. Пистолет предполагает быструю смерть. Но чтобы вскрыть вены, требуется решимость, а ты не уверен, хватит ли ее у тебя. Ты не хочешь умирать. Ты просто думаешь, что должен.
Джон посмотрел на свое отражение в отполированном полу.
– Можем ли мы – пожалуйста – вести этот разговор в каком-нибудь другом месте?
Шерлок несколько долгих мгновений пристально вглядывался в него, затем протянул ему корзину, и наклонился, чтобы зашептать на ухо.
– Ты все еще думаешь об этом? Ты это представлял себе, когда мастурбировал прошлой ночью? Я слышал тебя. Жалеешь, что не трахнул меня, когда у тебя был шанс, когда я не мог остановить тебя? Наверное, в конце я умолял бы взять меня, если бы ты приказал мне сделать это.
Джон уставился на него, а затем уткнулся взглядом обратно на пол, потому что так было проще. Он сглотнул. Первым делом ему нужно было закрыть рот – тот открылся без какой бы то ни было сознательной мысли или разрешения.
– Шерлок. Боже.
Шерлок не ответил. Джон смотрел, как его длинное отражение скользило прочь по плиткам пола, в то время как звук его шагов становился все тише. Когда он поднял глаза, то успел увидеть Шерлока в вихре его черного пальто как раз на выходе из магазина. Джон не мог последовать за ним. Он еще должен был оплатить покупки. По дороге домой он думал о Темзе, мостах и способах утонуть, но он знал, что Шерлок был прав. Он не стал бы этого делать.
+
Второй раз был на месте преступления, шесть недель спустя.
– Ваше профессиональное мнение, доктор?– сказал Шерлок.
Джон тщательно изучил тело. Он готов был биться об заклад, что удар по голове мужчины произошел до того, как была сломана его шея. Он так и сказал, и Шерлок присел рядом с ним, чтобы изучить синяки, похожие на следы от пальцев.
– Сначала он был задушен, – сказал Шерлок.
– Возможно, – согласился Джон. Он мог примерно представить, как все происходило: злоумышленник схватил мужчину за горло, тряхнул его, мужчина начал отбиваться, напавший ударил его чем-то, попавшимся под руку, а когда обнаружил, что тот не умер, сломал ему шею.
Шерлок наклонился к нему и прошептал:
– Когда ты накрыл ладонью мой рот, я едва мог дышать. Я никогда не чувствовал себя таким беспомощным.
А потом он отошел переговорить с Лестрейдом, оставив Джона безнадежно, беспомощно возбужденным. Он остался, как был, присев у тела, игнорируемый, как аксессуар, каким он всегда был на месте преступления. Ненужный.
На этот раз он не думал ни о своем пистолете, ни об утоплении.
+
Третий раз был всего лишь двумя неделями позже. Шерлок явился к нему в кабинет во время обеда и потребовал, чтобы Джон принял его. Из соседней «Зоры» им привозили блюда японской кухни, и Джон как раз принялся за еду.
– Ударился и поставил синяк, – сказал Шерлок, глядя на него поверх дымящейся миски мисо. – А те, которые остались от ремней, держались почти три недели.
Джон подавился воздухом, но прежде, чем он успел придумать хоть какой-нибудь ответ, Шерлок уже рассказывал что-то о деле, которое они только что закончили – в нем фигурировал таинственно опустевший банковский сейф, который в конце концов оказался вовсе не пустым.
Вскоре после того, как принесли темпуру, Шерлок прервал свой монолог, чтобы сказать:
– Кожа вокруг моих сосков тоже в синяках из-за зажимов.
– Я… Мне очень жаль, – осекся Джон.
– Это не так.
Это было правдой. И не было ей. Это перепутало все внутри, насквозь пронзило его чувством вины и привело к своего рода болезни, проявляющейся с периодичностью три раза в неделю с того самого дня, как все произошло. И все же, когда он прикасался к себе, это было буквально единственным, о чем он мог думать. Иногда ему казалось, что он абсолютно ни о чем не жалеет. Ему лишь было жаль, что он должен был жить с этим результатом.
– Ты был так осторожен, так боялся сделать мне больно, – сказал Шерлок. – Я полагал, что ты заботился о последствиях. Если бы это действительно было так, то, очевидно, ты думал, что в следующий раз я мог бы быть сговорчивее. Но, кажется, ты действительно ожидал, что я убью тебя, так что это не подходит. Я считал, что это было проявлением искренней заботы о моем благополучии, но если ты ожидал, что я буду расстроен достаточно, чтобы убить тебя, то было немного странно беспокоиться из-за нескольких синяков. В любом случае, это было бы намного более жестоко, тебе не кажется? Оставить мне воспоминания об удовольствии, минимальные физические признаки насилия и труп моего единственного друга. Особенно мерзка попытка психологической манипуляции, если, конечно, предположить, что я вообще способен испытывать чувство вины.
Джон мог только потрясенно смотреть на него. Это даже не приходило ему в голову, но Шерлок был абсолютно прав. Это был самый ужасный поступок, который только можно было совершить. Который он совершил, ну или почти совершил.
– О, не смотри на меня так, – сказал Шерлок, изящно взмахнув палочками для еды, в которых был зажат кусочек теста и жареные креветки. – В конечном счете я все понял. Ты просто не хотел использовать боль. Гораздо легче сломить чью-нибудь волю при помощи удовольствия. Мы концентрируемся, когда нам больно. Мы учились бороться с болью с момента нашего рождения. Но у нас слишком мало встроенной защиты от удовольствия. Особенно сексуального удовольствия.
Джон сделал глоток чая, потом еще один. Он был рад, что решил отказался от пива.
– Ты способен испытывать чувство вины, – сказал он.
– Я социопат.
– Я так не думаю.
Шерлок приподнял брови, как будто некто участвующий в этом разговоре, исключая его самого, наконец-то выдал что-то интересное.
– Кто же я тогда?
– Ты двинутый на всю голову, и умен так, что способен навредить самому себе, – сказал Джон.
– Это профессиональный диагноз?
– Да.
– Хм.
Шерлок откусил кусочек и принялся жевать, задержав палец на своей губе.
– Что тебе понравилось больше всего? – спросил он.
– Что?
Шерлок просто смотрел на него. Конечно. Он ненавидел повторяться.
– Я… Я не могу…
Шерлок наклонился ближе, зашептал тихо и отчаянно, так же, как и тогда. Он идеально копировал интонации.
– Я не могу, Джон, о, пожалуйста, он не войдет в меня…
Слова затихли, и тишина повисла между ними, как паутина.
– Зву… – голос Джона оборвался, и он даже почувствовал пощипывание в уголках глаз от набегающих слез, что было – о, так глупо. Он не имел права плакать из-за этого.
– Звуки. Те, что ты издавал в первый раз. Твое лицо. Боже, твое лицо.
– Хм, – протянул Шерлок.
Он откусил еще кусочек, а затем сказал:
– Миссис Хадсон недовольна состоянием нашей ванной.
– Это ты виноват, твоя чертова горчица… – начал Джон, а затем резко прервал себя.
Уголок рта Шерлока дернулся вверх.
– Совершенно верно. Полностью моя вина.
Джон чувствовал себя так, будто участвовал сразу в двух отдельных разговорах, только один из которых он понял.
+
В четвертый раз это был лишь шепот, губы Шерлока, прижавшиеся к его уху, когда тот проходил мимо Джона по кухне:
– Ты – единственное, что осталось тогда в моем разуме, Джон. Ты был для меня целым миром.
+
Все это заставляло Джона со страхом и трепетом ожидать пятого раза. Не то чтобы он не видел явного прогресса в том, что происходило между ними, но прошли месяцы с тех пор, как были сказаны те несколько нежных слов на кухне, и больше не было ничего.
Шерлок, казалось, вполне восстановил душевное равновесие (Джон все еще не был уверен, была ли у него вообще такая необходимость), вел себя как обычно, более чем готов был пользоваться затянувшимся чувством вины Джона, что было… совершенно в его характере. Ночные кошмары Джона (иногда мокрые сны, иногда и то, и другое вместе) неизменно продолжались.
А потом Джон проснулся на утро Рождества и нашел на тумбочке у кровати пистолет, ствол которого был обвязан красной бархатной ленточкой. Он схватил его и прижал к груди на несколько долгих минут, прежде чем проверил обойму. Она была полной – легче легкого вставить пулю, снять пистолет с предохранителя и зажать ствол между губ.
Это было таким облегчением. Он знал, что не собирается нажимать на курок, и это тоже было таким облегчением, что ему пришлось закрыть глаза и откинуться на подушку из-за головокружения. Это было похоже на прощение, и в течение нескольких минут он позволял себе верить, что так оно и есть.
Он провел влажным стволом по щеке. Он чувствовал, что снова начинает засыпать, что было невероятно глупо и опасно со снятым предохранителем, но сейчас опасность его заботила в последнюю очередь.
Шерлок толкнул дверь и подошел к его кровати.
– Тебе лучше? – сказал он.
– Что это было? – спросил Джон. – Это… Все эти месяцы. Наказание? Флирт? Честно, Шерлок, я не знаю. Я знаю, ты пытаешься мне что-то сказать, но…
– Но ты слишком глуп, чтобы понять это. О, потрясающе глуп.
Джон ждал. Шерлок все объяснит в свое время. Он всегда, в конце концов, пускается в объяснения.
Шерлок забрался на кровать. На нем были пижамные брюки и его синий халат, ничего больше. Он устроился, скрестив ноги, у ног Джона.
– Ты никогда не планировал, что сам возьмешь меня, не так ли? Ты никогда не планировал прикоснуться ко мне в сексуальном смысле, без использования всяких там своих медицинских штучек.
– Как ты…
Шерлок указал на него.
– У тебя не все в порядке с головой, поэтому мне понадобилось так много времени, чтобы получить этот кусочек головоломки.
Джон сощурился на него.
– Очень сожалею, что моя больная психика причинила тебе столько беспокойства.
– Все в порядке, в конечном счете я понял. Ты знал, что я был девственником. Ты хотел меня в любых позах, в каких только возможно было меня поиметь. И, кроме того, ты разорвал почти все стандартные привязанности или сексуальные отношения, вследствие несколько неуместной доброты, которая заставила тебя думать, что мне было бы легче, если или когда я решил бы потрахаться с кем-то другим. Правильно?
Он произнес слово «доброта» так, как будто это было ругательство.
Джон кивнул.
Шерлок принял тот самый самодовольный я-все-знаю вид и пополз по Джону наверх.
– Эй! Эй, что…? – Джон схватил его за плечи и попытался спихнуть с себя, что не возымело никакого эффекта.
– Что ты имеешь в виду под словом «что»? Очевидно, мы собираемся трахаться.
– Шерлок!
Шерлок оседлал его талию и сел, прижав задницей его член, который явно был заинтересован в происходящем, что бы там ни говорила голова.
– Мы собираемся трахаться, – сказал Шерлок. – Неужели ты думаешь, что у тебя есть право спорить со мной по этому поводу?
– Я думаю, тебе нужно проверить голову!
– Не будь таким прозаичным. Мы оба, очевидно, ненормальные, но я думаю, при этом мы отлично дополняем друг друга. К тому же у меня есть наручники, а у тебя нет выбора.
Он достал их… откуда-то. Возможно, из задней части пижамных штанов. Они выглядели, как настоящие.
– Ты у Лестрейда их стащил?
– Вообще-то, у Донован.
Они обменялись краткими, совершенно сюрреалистичными ухмылками. Усмешка Джона быстро поблекла.
– Они тебе не понадобятся, – сказал он.
– Я так и думал.
Шерлок встал на кровати, дернул плечами, сбрасывая халат, и позволил пижамным штанам соскользнуть вниз по его бедрам к ступням. Он вылез из них и ногой отпихнул с кровати.
– Теперь ты, – сказал он.
Джон сглотнул; он стягивал вниз свои собственные штаны, пока они не потерялись под покрывалом в ногах постели, теперь они, скорее всего, перепутаются с простынями в прачечной и их перекрасят в розовый цвет. Он усиленно думал о розовых простынях, потому что иначе он не смог бы думать ни о чем, кроме того, что Шерлок стоял перед ним голый.
На грудь упал тюбик лубриканта. Он был холодный и тяжелый.
– О, – сказал Джон.
– Ты сам это сделаешь или я?
– Сде…
– Нужно подготовить меня. Очевидно.
Джон моргнул.
– Тебя?
– Конечно, меня. Ты же хочешь меня тра…
– Я сделаю это!
Шерлок фыркнул и снова уселся на ноги Джона, на этот раз лицом к его ступням. Он наклонился вперед, уперев локти в кровать, и Джон смог увидеть … все. Бледную кожу, шрамы тут и там от драк и неудачных экспериментов, заднюю часть его бедер, гладкие изгибы ягодиц, яйца и мягкий член.
– Я не буду этого делать, если ты даже не… Если ты даже не хочешь этого, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал решительнее, чем он себя чувствовал.
– Все данные свидетельствуют, что возбудить меня – для тебя не проблема. Покончим с этим.
Джон, дрожа, перевел дыхание. У него определенно не было проблем с тем, чтобы возбудить себя самого.
– Хорошо. Да.
Он выдавил немного смазки на большой палец и провел им по анусу Шерлока, глядя, как мышцы сжимаются от холода. Смазав еще один палец, он легко нажимал и потирал до тех пор, пока жесткое колечко мышц не начало расслабляться.
– Презервативы? – спросил он.
– Нет.
– Уверен?
– Я видел твою медицинскую карту. Ты сдавал все необходимые анализы, и я знаю, что ты ни с кем не спал после того дня со мной. И, разумеется, я чист.
Джон кивнул и прикоснулся ладонью свободной руки к его яйцам. Он легко сжал пальцы, и Шерлок зашевелился и опустил голову вниз, на сложенные руки. Джон медленно просунул кончик пальца внутрь. Шерлок был узким и горячим, и Джон не мог не вспомнить его широко растянутым, полностью раскрытым и слишком чувствительным; и дрожащим, когда Джон просовывал в него палец у края расширителя.
Он сглотнул и протолкнул внутрь вторую фалангу пальца слишком быстро, и тело Шерлока сильно сжало его. Он заставил себя остановиться и дышать, но Шерлок толкнулся бедрами назад и взял его глубже. Джон автоматически поворачивал палец, согнув его, чтобы найти простату Шерлока, и с силой надавил.
Шерлок издал долгий низкий стон, и Джон прикусил губу. Каждый раз, когда он моргал, перед закрытыми веками мелькали изображения: лицо Шерлока, выражающее уязвимость и удовольствие; член Шерлока, напряженный, сочащийся смазкой; покрасневшая дырочка, растянутая настолько, что было бы так просто толкнуться внутрь, если бы он захотел, если бы он позволил себе.
Он протолкнул еще один палец рядом с первым. Шерлок задохнулся, и сильные руки сжали икры Джона, впившись в кожу пальцами.
– Все в порядке? – спросил Джон.
– Я обязательно сообщу вам, если будет больно, доктор.
Ебать. Этого было недостаточно, так что Джон повторил это вслух.
– Ебать.
– Да. Может, приступим?
Джон за бедра потянул его назад и усадил к себе на колени. Член Джона терся между ягодицами Шерлока каждый раз, когда тот шевелился в захвате его рук. Глядя через плечо Шерлока, Джон видел его член, полностью вставший, напряженный и побагровевший. Джон обвил рукой живот Шерлока и приставил член к его входу. Он услышал слабый высокий стон Шерлока, когда Джон провел членом по напряженным мышцам, и почувствовал, что тот натянут, как струна, и дрожит.
– Джон… – его голос сейчас был мягче, из него исчезли все острые грани.
Джон провел ладонью по всей длине члена Шерлока, а затем развернул их так, что Шерлок оказался под ним лицом вниз, и наткнулся взглядом на наручники… Прямо здесь, в шести дюймах от руки Джона. Он не стал думать дважды. Он вообще не стал думать.
Он схватил их и, перекинув цепочку через планки в изголовье кровати, защелкнул на запястьях Шерлока, и все это меньше чем за десять секунд. Прошло, определенно, меньше времени, чем потребовалось Шерлоку, чтобы осознать сделанное Джоном и начать сопротивляться. Джон перевернул его. Цепочка была короткой, и руки Шерлока оказались перекрещены. Джон уселся верхом на его бедра, на случай если Шерлок начнет пинаться, и, о боже, что он делает?
Шерлок поднял на него взгляд, и выражение его глаз, широко распахнутых и потемневших, оттененных страхом, словно бы ударило Джона в живот и одновременно заставило его липкий от предэякулята член дернуться. Это было то, чего он хотел: беспомощный и неуверенный Шерлок, сосредоточивший на нем все свое внимание, на которое только был способен его удивительный разум.
– Сделай это, – сказал Шерлок.
Джон был вынужден закрыть глаза и просто дышать, в равной степени чувствуя огромное облегчение и пронзившее его острое возбуждение, пробежавшее вдоль позвоночника к члену. Он жаждал погрузиться в тело Шерлока сейчас же, немедленно, но один толчок прямо сейчас – и все было бы кончено.
Вместо этого он наклонился вперед и обхватил губами головку члена Шерлока. Даже это было для него почти чересчур из-за осознания того, что никто и никогда раньше не делал этого для Шерлока, и того, как Шерлок пронзительно вскрикнул и выгнулся на кровати, издавая звуки, которые наводили на мысль, что Джон давал ему сейчас намного больше, чем просто тепло и влажность. Джон взял его глубоко, еще глубже, один раз сглотнул вокруг него, и с причмокиванием выпустил изо рта.
Шерлок покраснел и тяжело дышал. Волосы были влажными от пота. Грудь поднималась и опускалась с каждым жадным глотком воздуха.
– Не останавливайся, – пробормотал он. – Почему ты остановился, о боже, Джон, это жестоко…
Больше невозможно было ждать. Джон встал на колени между его ног, толкнул колени Шерлока вверх, к груди, один раз провел рукой по своему члену и, приставив его ко входу, длинным плавным толчком начал движение внутрь.
Веки Шерлока затрепетали, и он замотал головой из стороны в сторону по подушке. Шерлок позволил себе делать это, осознал Джон. Ничего более интенсивного, чем то, что происходило сейчас, Джон с ним раньше не делал. Шерлок позволил себе метаться, потому что Джон хотел – нет, нуждался – в том, чтобы видеть, как это с ним происходит.
– Джон.
Голос был хриплым и низким, настолько низким, что Джон почувствовал, как он отдается в его собственном теле, и это вынудило его толкнуться жестче, быстрее, чем он намеревался. Он посмотрел туда, где его член в данный момент полностью вошел в тело Шерлока, и все равно толкнулся вперед, вращая бедрами, чтобы услышать, как Шерлок хватает ртом воздух.
– О боже, – Джон услышал собственный голос. – О боже, Иисусе, Шерлок. Я хочу оттрахать тебя по-настоящему жестко.
Шерлок по-прежнему смотрел на него, но взгляд был не совсем таким, какого добивался Джон.
– Ты помнишь, что было после того раза? – сказал Джон. – Как было больно сидеть, каким чертовски растянутым ты чувствовал себя в течение нескольких последующих дней? Я видел, как ты ерзал на стуле за завтраком каждое утро, и каждый раз от этого у меня был впечатляющий стояк, и, хотя я ненавидел себя за это, но все же дрочил сразу после, думая об этом, о тебе, о том, как тебе больно, несмотря на всю мою осторожность.
Шерлок сглотнул, на бледных щеках проступил румянец.
– Сейчас я не собираюсь быть осторожным, – сказал Джон.
И вот он, этот маленький проблеск страха, остекленевший взгляд, открытый, уязвимый вид, и Джон толкнулся еще раз. Ему потребовалось два или три толчка, чтобы найти правильный угол, а потом Шерлок закричал под ним, даже не пытаясь сдерживаться. Джон стиснул руками его бедра и начал двигаться жестче.
