Текст книги "Тщательное обследование (ЛП)"
Автор книги: emungere
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Замечательно, – сказал Джон, – теперь мы действительно можем начать.
Шерлок бы напрягся, если бы ему это позволило тело; но ничего особенного не произошло, разве что Джон разрезал его кляп. Холодные ножницы с закругленными концами прислонились к его горячей щеке, разрезая пропитанную слюной марлю. Джон снял перчатки, осторожно коснулся его лица, коснулся воспаленных участков у его рта.
– Повязку снять или оставить? – спросил Джон, – ненадолго.
Шерлок колебался. Джон убрал влажные волосы с его лба и ждал.
Оставить её было в чем-то лучше. Было бы легче представить, что это лишь сон, или искаженная наркотиком версия реальных событий.
Но Шерлок был не из тех, кто предпочитает ложное утешение, да и настоящее тоже. К тому же он хотел видеть лицо Джона.
– Снять, – сказал Шерлок шепотом. Громче он говорить не мог.
Повязка на глазах также была срезана. Джон прикрыл глаза Шерлока рукой, давая ему постепенно привыкнуть к свету. Открывшаяся его взору комната была очень знакомой. Он приходил сюда не только на осмотры, но и чтобы подождать, пока Джон закончит работу; чтобы вытащить его на очередное место преступления; чтобы ему наложили швы на особо глубокий порез (не связанный с делом, лишь несчастный случай во время разрезания бублика; Джон тогда так сильно смеялся, что и Шерлок рассмеялся тоже); чтобы получить прививку от столбняка – спасение от всеобъемлющей скуки.
Черты лица Джона были столь же знакомы: глаза, скулы, у правой брови – почти что незаметная оспина от перенесенной в детстве болезни. Шерлок знал точно, как в уголках рта и глаз появлялись морщинки, когда Джон улыбался или смеялся; знал, как он держался, когда чувствовал себя неуверенно (и сейчас он себя неуверенно не чувствовал), наклон его головы, который означал, что Джон хочет задать вопросы, но не осмеливается прервать мысли Шерлока. Он знал Джона лучше, чем кого-либо другого, возможно, даже лучше, чем Майкрофта. На Джона он обращал внимание.
Он упустил очень важный момент.
Джон взял теплое, влажное полотенце и вытер Шерлока; не только сперму, но и пот и слюну, которую не впитал кляп. Руки Джона успокаивали ноющие мышцы, и он поправил ремни на запястьях Шерлока, чтобы расслабить его плечи.
Может быть, он ничего и не упустил. В Джоне всегда было что-то, что заставляло Шерлока не списывать его со счетов, как разгаданную тайну, а продолжать изучать. Большинство людей было так просто понять. На них были огромные, очевидные кнопки, нажимая на которые, Шерлок знал, какого поведения ожидать. Сейчас он начал думать, что у Джона попросту не было таких кнопок, но, возможно, они просто лучше спрятаны.
Может, сейчас была идеальная возможность найти их.
Он кашлянул, и Джон тут же перевел на него взгляд.
– Воды? – попросил Шерлок.
– Да, конечно.
Джон вновь приподнял его голову и помог ему пить. Шерлок позволил ему поддерживать себя, и, когда Джон убрал стакан, подался в сторону и коснулся губами запястья Джона.
Джон застыл:
– Не смей.
Шерлок прижался к тонкой коже поцелуем, чувствуя под ней пульс; Джон был совершенно неподвижен, словно это его связали.
– Я не собираюсь прекращать, – сказал Джон. После первого прикосновения он отвел взгляд, сосредоточившись на дальней стене. Теперь он взглянул обратно и встретился глазами с Шерлоком.
– Кажется, я тебя об этом и не просил. Не совсем.
Джон порывисто рассмеялся:
– Надо было мне догадаться, что прекращать нельзя было ни на мгновение. Ты успел взять себя в руки, не так ли?
– В некоторой степени.
– Значит, придется мне заново тебя ломать.
– Зачем ты это делаешь, Джон?
– Ты же гений, ты и скажи.
– Как ты уже говорил, это не моя область. Дашь намек, быть может?
Джон убрал руку и нагнулся, чтобы поцеловать Шерлока в лоб.
– Сохранение энергии. Двух зайцев одним выстрелом и все такое, – он потянулся к подносу с инструментами, – я считаю, тебе нужно отвлечься.
Он положил две пары зажимов Шерлоку на грудь:
– Вот это будет немного больно. Но, полагаю, сейчас ты это предпочтешь.
– Да.
– Радует, что хоть иногда ты предсказуем.
Он раскрыл один из зажимов и вставил левый сосок Шерлока меж его концов. У Шерлока перехватило дыхание, когда Джон закрепил инструмент и позволил ему упасть на грудь, едва скручивая кожу.
– Ты так чувствителен здесь, – пробормотал Джон, проводя пальцем по зажатой плоти, – тот первый осмотр, твоя реакция… Ты мог бы избежать сегодняшнего дня, если бы потрудился скрыть её.
– Я не мог.
Джон закрепил второй зажим и отвернулся. Шерлок старался не двигаться, потому что каждый раз в таком случае зажимы под собственным весом двигались и оттягивали его соски. Боль была несильной, но, как Джон и обещал, она отвлекала. И это была не только боль. Появилось также особое тепло, чувствительность, которая усиливалась и растекалась по его груди.
– Я подумывал о том, чтобы проколоть их, – сказал Джон, поворачиваясь обратно.
Их взгляды встретились, когда первая, идиотская, эмоциональная реакция Шерлока всё ещё была на поверхности. Глаза Джона расширились.
– Тебе нравится эта идея.
Шерлок почувствовал, что краснеет, и отвел взгляд.
– Рад, что я не совершенно предсказуем.
– Ты ненормальный.
– По-видимому, ты тоже.
Джон медленно покачал головой:
– По-видимому.
Он шагнул ближе и повязал на его глаза новую полоску марли; Шерлок вернулся в темноту с чем-то вроде облегчения.
Облегчение длилось недолго. Прошла лишь пара минут, и Джон вновь касался его, закрывая расширитель и высвобождая его в тишине, нарушаемой лишь тихими вздохами и стонами, которые Шерлок не мог подавить. Джон действовал осторожно и терпеливо, добавляя лубрикант по мере необходимости, но к тому времени, как инструмент был вытащен из него, Шерлок представлял собой сплошное ёрзающее безобразие.
Джон провел пальцем вокруг растянутой дырочки, без труда проникая внутрь и поглаживая его там.
– Прелестнейший вид, – сказал Джон. – Может, мне сфотографировать?
– Не смей, – Шерлок попытался сказать это как можно более угрожающе, однако это было сложно, потому что он всё ещё не мог восстановить дыхание. Возможно, это была тактическая ошибка, но он так не считал.
– Указываешь мне? Не слишком разумно. У меня рядом мой телефон. Да у меня и твой телефон. Могу щелкнуть пару кадров и вывесить на твой сайт прямо сейчас. Я знаю, у тебя подключен такой сервис.
– Но ты не сделаешь этого.
Пауза.
– Не сделаю. Рад, что ты знаешь меня хотя бы настолько.
В его словах был упрек, подумал Шерлок. Это почти рассмешило его, но также заставило вспомнить ранее сказанные Джоном слова. Это было легче, чем я предполагал.
Никаких заключений пока что делать было нельзя. Не строй теорий, не имея данных. В любом случае, построение теорий было бы невероятно осложнено, пока в него легко входили три пальца Джона. Шерлок сглотнул, и Джон резко остановился.
Послышались шаги, звон металла с подноса с инструментами, и Джон подошел к Шерлоку, кладя что-то в его руку.
– Ну, гений, что это?
Предмет был металлическим, тонким и длинным. Плоским с одного конца, изогнутым с другого. У Шерлока не было обширных познаний в области медицинских инструментов, но этот было достаточно легко опознать, учитывая к тому же, что Джон теперь принялся осторожно обмывать его член теплой водой с мылом.
– Буж.
– Очень хорошо. Этот я использовать, конечно, не буду. Маловат, да и к тому же теперь весь твоими руками заляпан.
– Он… – Шерлок сглотнул и прочистил горло, – он не кажется маленьким.
– Сколько можно повторять, я не сделаю тебе больно. Ты же мне доверяешь?
– Да, Джон, – Шерлок понизил голос. Руки Джона приостановились; это длилось лишь мгновение, а затем он принялся смывать мыло и, помыв руки в маленькой ванной, вернулся к Шерлоку.
– Готов? – спросил Джон.
– Есть какая-то разница, готов я или нет?
– Никакой.
– Ты уверен?
Он услышал, как Джон сглотнул.
– Шерлок, прекрати. Это не сработает.
– Лишь при условии, что ты знаешь мою цель.
Джон не спросил, какова была его цель. Это было к лучшему, потому что Шерлоку было бы сложно быстро придумать что-нибудь правдоподобное. По правде говоря, он и сам не знал своей цели, помимо желания наконец раскрыть секреты характера Джона, заставить его отреагировать.
– Так, – громко вздохнув, сказал Джон, – ты должен сразу сказать мне, если будет больно; я имею в виду настоящую боль, потому что ощущения будут странноватыми.
– Ты собираешься запихнуть почти фут стали в мой член. Я и не полагал, что ощущения будут обычными.
– Я снял кляп чтобы ты мог сообщить, если будет больно, а не для того, чтобы ты препирался со мной.
– Тебе нравится, когда я разговариваю.
Это было правдой, хоть Шерлок никогда и не понимал причины. Джон позволял ему говорить часами на любую тему, и даже отводил ему разумную долю своего внимания.
– Ну а сейчас мне понравится, если ты заткнешься.
И Шерлок заткнулся, потому что Джон взял его член в руку и надавил чем-то – пластиковым, а не металлическим – на головку. Давление, ощущение чего-то почти жидкого, входящего в место, предназначенное для работы исключительно на выход. Шерлок невольно поморщился, единственным словом, приходившим в голову, было фу, и он не собирался произносить это вслух.
– Смазка, – пояснил Джон.
– Я смотрел видео такого рода в сети, – выпалил Шерлок. Это заставило Джона остановиться, что и было целью, – никто не заморачивается со всей этой подготовкой.
– Тогда они должны быть осторожнее, и они заслуживают каждую полученную ИМП.
Холодная, скользкая сталь коснулась кончика его члена, и Шерлок внезапно осознал, что странное ощущение внутри его живота действительно может быть страхом. Закругленный кончик инструмента покружил вокруг, затем едва скользнул внутрь.
– Не надо, – сказал Шерлок. Он не хотел этого говорить, но слова возникли сами по себе, громкие и неожиданные, словно речь была автоматической функцией тела, как стук его сердца.
– Тебе больно? – спросил Джон.
Шерлок покачал головой, потому что если бы он открыл рот, он бы сказал: «Нет, не надо, пожалуйста, хватит, прекрати». Фраза уже вертелась на языке. Но он не собирался произносить ее. Не сейчас, когда ни к чему хорошему это не приведет.
– Тогда продолжим. Возможно, ты почувствуешь, что тебе надо помочиться, возможно – будто хочешь кончить, но, опять же, боли быть не должно.
Это был голос Джона-доктора, спокойный и уверенный, и Шерлок заставил себя сосредоточиться на этом. Потому что единственное, на чем еще он мог сосредоточиться, – паника, спиралью сжимавшая его грудь, пока Джон вворачивал буж в его член. Это было совсем не больно, но настолько неправильно, что Шерлок не знал, как это воспринимать; и чем глубже проникал Джон, тем сильнее это ощущение становилось.
Пальцы на ногах поджимались, и он не мог удержать себя на месте, пока Джон не прикрикнул на него, чтобы тот лежал спокойно. «Лежать спокойно» почти выходило за пределы его возможностей. Ощущение бужа внутри обжигало – не болью, а чем-то вроде отдаленного возбуждения, но даже без эрекции; буж касался его и двигался внутри, и так до тех пор, пока «лежать спокойно» и «держать рот закрытым» не стали взаимоисключающими понятиями.
– Чёрт, – вырвалось у него, и это было таким облегчением, что он немедленно повторил, – чёрт, Джон, какого, не надо, я не хочу, что это, прошу…
Джон медленно повернул буж – четверть оборота, может меньше; Шерлок откинул назад голову и тяжело задышал.
– Думаю, можем взять размер побольше, – сказал Джон. – Держись. Наружу он обычно идет лучше, чем внутрь, таким, во всяком случае, был мой опыт.
Какая-то часть мозга Шерлока говорила: он сначала испытал это (всё это?) на себе. Остальная была занята беззвучным криком, в то время как Джон поворачивал буж, постепенно вытаскивая его. Можно было сказать, что стало лучше, но сказать, что стало хуже можно было с тем же успехом. Буж поглаживал его член изнутри, и это было похоже на затянутое окончание оргазма, когда член еще слишком чувствителен, и пик наслаждения уже прошел, но ты все еще нуждаешься в большем. К тому времени, как Джон полностью вынул буж, Шерлок чувствовал испарину на шее и на лбу.
Не было ни паузы, ни передышки, а лишь ещё один, более крупный стальной стержень, толкнувшийся, вошедший и медленно заскользивший внутрь, словно живой. В добавление ко всему прочему, на этот раз было ощущение, что его растягивают, что в него проникают, раскрывают и трахают в месте, которого ничто не должно даже касаться.
Джон тронул кончик бужа и надавил на него. Он погрузился в Шерлока и поднялся обратно. Джон опять втолкнул буж внутрь, в буквальном смысле трахая им Шерлока, так медленно и осторожно, что Шерлок подумал, что может сойти с ума.
Девятый или десятый осторожный толчок сломил его.
– Прекрати, я не могу больше, – выдавил он.
Джон даже не ответил ему, пока не повторил движение ещё десять раз.
– Ты это говорил и раньше, но ты можешь. И будешь. Кстати говоря, помнишь тот вибратор, который был у тебя в заднице ? Я могу продолжить делать то, что делаю сейчас в течение, ну, скажем, десяти минут, или я могу приложить вибратор к кончику бужа на шестьдесят секунд. Позволяю тебе выбрать.
Это было изобретательно. Коварно, потому что ожидание сработает против него, независимо от его выбора. Находчиво, потому что бросало вызов его уму так же, как и телу.
– Десять секунд на то, чтобы определиться, – сказал Джон.
Здесь не было меньшего из двух зол. Это были равные варианты, которые с равной возможностью свели бы его с ума. Можно пойти и на новое испытание.
– Вибратор, – его голос был хриплым, горло болело. Шерлок неожиданно задумался – дошел бы Джон до того, чтобы трахнуть его горло, если Джон вообще планировал прикасаться к нему чем-то, кроме своих докторских рук и всех этих инструментов, позволяющих держать дистанцию.
– Хорошо. Считай вслух.
Шерлок услышал щелчок и жужжание, почувствовал, как колеблется воздух от приближающегося вибратора. Когда он коснулся кончика бужа, прошло не меньше десяти минут, прежде чем Шерлок вспомнил, как управлять своим голосом, не говоря уже о том, как считать.
Он ощущал это по всей длине своего члена, снаружи и глубоко внутри. Та самая точка внутри него горела жестоким, неистовым наслаждением, которого не было, когда вибратор был у него в заднице. Шерлок громко застонал и почувствовал, как выгибается его тело.
– Одиннадцать, – прохрипел он.
– Сначала. Всё вслух.
Шерлок вздрогнул и возобновил счет. На двадцатой секунде Джон переключил вибратор на следующий уровень мощности, и Шерлок сбился со счета и на мгновенье забыл обо всем мире, потому что всё сузилось до неправдоподобной, неестественной интенсивности.
Жужжание прекратилось, и он, постепенно приходя в себя, обнаружил, что Джон рукой удерживает его бедра, не позволяя приподняться.
– Ты должен лежать смирно, – сказал Джон, – слишком велик риск повреждения тканей когда ты так мечешься.
– Я не могу, Джон, не могу, прости… – Боже, зачем он извиняется? Он не был виноват; ясно, что это вина Джона, но непроизвольная речь у Шерлока, похоже, перешла в статус-кво. Может, это было не так уж и плохо, потому что Джон успокаивал его, говорил ему, что всё хорошо, и это утешало гораздо больше, чем должно было бы.
Одновременно Джон закрепил поверх его бёдер широкий, тяжелый ремень.
Хорошо подготовился, подумал Шерлок. А затем Джон опять включил вибратор, и каждая мысль в голове Шерлока превратилась в белый шум. Сквозь гул Шерлок слышал, как Джон считает за него. Шерлок знал, что благодарность, которую он чувствовал за это, была совершенно нелепой. И всё же он её чувствовал.
– Шестьдесят, – сказал Джон, и всё прекратилось.
Шерлок упал на спину, и только тогда осознал, как сильно врезался в бедра ремень. Завтра там будет синяк, сплошной фиолетово-синий пояс. Он все еще лежал и дрожал.
Джон прикоснулся к ремню в том месте, где тот впился в кожу.
– Я должен был обернуть его тканью, – сказал он. – Прости.
Шерлок начал смеяться. Это был довольно жуткий смех, подумал он. Хриплый и почти истерический. Это потрясло его сильнее, чем то, что он не мог унять дрожь.
–Все в порядке, – пробормотал Джон. – Все в порядке.
Он стянул перчатку, по крайней мере, с одной руки, погладил щеку и шею Шерлока и запустил пальцы в его волосы.
Смех иссяк так же внезапно, как и появился.
–Я хочу видеть тебя, – сказал Шерлок.
–Нет. Мы продолжим.
Ремень был ослаблен, должным образом обернут тканью, а Шерлок пытался остаться неподвижным, не двигать даже мышцей, в то время как его разум, наконец, заработал. Зажимы все еще оттягивали его соски, вызывая боль, или даже что-то острее боли; и буж по-прежнему касался его слишком глубоко, но это можно было терпеть. Что бы Джон ни запланировал дальше, терпеть это будет невозможно. Будет что-то похуже вибратора, если судить по тому, как все происходило до сих пор.
Джон повышал ставки при каждой замене, при каждом продвижении вперед и вариации. Мысленно Шерлок мог представить себе все это в форме музыкального произведения. Он понял – впереди крещендо, и при мысли об этом почувствовал, как его пульс ускорился до такой степени, что это вызвало головокружение. У него не было достаточно информации или опыта, чтобы начать строить догадки о том, что может произойти дальше, но даже если бы он смог догадаться, то ничего не смог бы с этим поделать. Беспомощный. Он никогда не был беспомощным.
Джон подошел ближе, обошел вокруг и снова оказался между его ног, а его рука не переставала прикасаться к коже Шерлока. Она остановилась, лишь обхватив внутреннюю часть бедра Шерлока. Его свободная рука, все еще в перчатке, уже опять скользкая, снова поглаживала растянутый анус, и Шерлок помимо своей воли напрягся.
Джон похлопал себя по бедру.
–Я бы посоветовал тебе расслабиться, но тебе это не нужно. Ты пока вполне расслаблен. Сказать тебе, что будет дальше?
– Следует думать, что-нибудь еще в моей заднице.
Он хотел и не хотел знать, что именно. За каждой мыслью и чувством, что у него возникали, теперь, казалось, следовало прямо противоположное. Он хотел, чтобы его отпустили. Но что бы его ни ждало, дальше должно было быть легче, если бы он крепче держал себя в руках. Но это абсурд – если он был бы свободен, дальше ничего не было бы, ничего другого, вставляемого в его задницу или вытаскиваемого из его члена, никаких больше рук Джона. Он обнаружил, что это трудно себе представить.
– Ты прав, – сказал Джон и провел чем-то по его анусу.
Он все еще был растянут настолько, что кончик вошел внутрь без всякого давления. Он был холодным, жестким, металлическим, как буж, и так сильно смазан, что Шерлок чувствовал, как смазка капает с предмета и течет по его коже.
–Этот немного шире, – сказал Джон. – Но я думаю, ты справишься.
На этот раз никаких «скажи мне, если будет больно», но Шерлоку в любом случае не нужно объяснять больше одного раза, и, кроме того, Джон не причинит ему боли. Или причинит ее намеренно, а Шерлок по-прежнему находил, что сдавливающие его зажимы прекрасно отвлекают.
Он чувствовал отличия от расширителя. Определенно, предмет был шире, но вместе с тем и массивнее, и почему-то опаснее. Джон был так же терпелив с этим, как и со всем остальным. Он добавил смазки, покрутил предмет, пошевелил им, и еще с четверть дюйма вошло без труда. Шерлок мог принять его в себя, но его разум был прочно нацелен на то, что должно было произойти дальше, и это сделало его дыхание поверхностным и заставило ладони судорожно сжаться.
–Джон… – он не знал, что собирается сказать. Он только хотел услышать от Джона хоть слово, абсолютно все, что угодно.
–Не больно? Это самое широкое место. Ты знаешь, я думаю, что могу сейчас засунуть в тебя весь свой кулак целиком.
Шерлок издал такой звук, который даже он сам не смог бы интерпретировать, высокий и слишком бесстыдный, если он вообще мог еще чего-то стыдиться. Даже мысль об этом была слишком большой и, в придачу, совершенно точно – невыносимой, но все же он не мог не задаться вопросом, как бы это было, если сравнивать с ощущениями от твердого куска безжизненного металла в нем.
–Нет, – сказал Джон. – Этого мы делать не будем.
–Ты не будешь делать это, – огрызнулся Шерлок. – Я, черт тебя дери, не делаю ничего, но все же лежу здесь.
–Совершенно верно.
Джон вытянул металлический плаг на дюйм, мышцы сжались вокруг него, а затем снова толкнул его вперед, остановив на самом широком месте, медленно поворачивая, вытаскивая снова, толкая, до тех пор пока Шерлок не начал судорожно втягивать в себя воздух и натягивать ремень на бедрах. Только тогда Джон протолкнул внутрь широкую часть, после чего плаг начал сужаться. Джон толкнул его дальше, так глубоко, что любое, даже самое незначительное движение Шерлока приводило к тому, что плаг потирал внутри него ту же самую точку, напротив которой с другой стороны был установлен буж.
Джон наблюдал за ним. Шерлок не мог видеть, но он чувствовал это, и все еще не мог заставить свое лицо ничего не выражать. Он задыхался, дыхание перехватывало в груди с каждым поворотом и толчком, которые производил Джон. Он дергал ремни на запястьях до тех пор, пока не услышал, как что-то скрипнуло, и задался вопросом, не его ли это кости.
Джон сделал последний, почти жестокий толчок, а затем шагнул назад. Шерлок отследил его по звуку шагов, по лязгу и глухому стуку передвигаемых и перебираемых вещей, но не смог угадать его цели.
Легкое движение, как будто Джон коснулся предмета внутри него. Еще более легкое движение, словно он обошел и прикоснулся к бужу. Шерлок почувствовал, что нечто повисло в воздухе.
–Это будет немного странно, – сказал Джон. – В первую очередь оно будет чувствоваться как боль. Трудно описать.
–Что? Что ты собираешься сделать?
–Я уверен, ты решишь эту задачу.
Была долгая пауза до того, как что-то начало происходить, достаточно времени, чтобы разум Шерлока вышел из-под его контроля, разворачивая перед ним фракталы все более и более невероятных ситуаций, заставляя страх выползти из желудка и поселиться в глотке.
Сначала это было слабой пульсацией. На мгновение он подумал, что это вибрирует плаг в его заднице, но это было не то. Это было дрожью и подергиванием его собственных внутренних мышц, едва ощутимым, но, несомненно, происходившим не в его воображении.
Металлический плаг. Металлический буж. Он чувствовал покалывание и зуд вдоль всего члена и гораздо глубже. Замкнутая цепь, проходящая прямо через ту самую проклятую точку внутри него, соединяющая плаг и буж, и… вот оно.
– Электричество, – сказал он. – Джон, это…
– Совершенно безопасно. Обещаю. Это может быть больно, но не обязательно. Я знаю, что я делаю. И сейчас я собираюсь увеличить мощность.
Один щелчок. Два щелчка. Это было так быстро, так же часто, как биение его мчащегося вскачь сердца, но каждый импульс по-прежнему выделялся. Три щелчка подняли все до ровного гудения, которое, как чувствовал Шерлок, должно было переноситься легче, но не переносилось. А затем, с четвертым, что-то изменилось. Он перешел какой-то порог скорости или интенсивности, перестал чувствовать все, что ощущалось как физические вибрации, и начал – то, что никогда не чувствовал раньше.
Пять щелчков были добела раскаленными и странными, и бежали вверх и вниз по его позвоночнику, и он издавал такие звуки, которые вовсе не были словами или как раз пытались быть ими. Шесть были словно огонь, и он попытался сказать Джону, что ему больно, но у него все еще не было слов, он не мог даже остановить беспрерывные подергивания, но, так или иначе, Джон это знал.
– Что ж, тогда так, – сказал он, возвращая прибор на одно деление назад.
Щелчок был самым громким звуком в комнате, в мире, и понимание, что Джон намеревается оставить его так, на этом уровне – безумие – наполнили его сознание. Это был пронзительный вой удовольствия; его словно пронзали насквозь пылающие лезвия. Его руки были выгнуты дугой, веки плотно сомкнуты, челюсти сжаты, каждая мышца в его теле напряжена до предела. Это было слишком много, непереносимо, и это не прекращалось.
Не прекратится. Он даже не был уверен, была ли у него полноценная эрекция, но даже если и была, он в любом случае не смог бы кончить из-за чертова бужа внутри него; а если предположить, что он мог бы это сделать – это все равно не имело бы ничего общего с обычным физическим удовольствием. Разрядка не принесет облегчения. Не существовало абсолютно никакой причины, которая могла бы помешать продлить это до бесконечности.
И казалось, что так могло быть. Все оставалось на том же уровне, но реакции Шерлока на это менялись. Он чувствовал себя до крайности измотанным, потерял чувство времени, перед глазами плясали цветные пятна, звенело в ушах, нервные окончания горели от непроизвольных судорог. В конце концов, это не будет продолжаться бесконечно. Рано или поздно, он, весьма вероятно, отключится.
Он осознал, что говорил, только когда почувствовал, как рука Джона накрыла его рот, заглушив звук. Ладонь Джона была шершавой и теплой, и Шерлок вдавил в нее слова, и зубы, и язык с несдержанностью, которой он никогда не позволял себе, никогда бы не позволил себе, если бы был выбор.
–Джон, пожалуйста, пожалуйста, ты, этого… Ты должен… Этого так много, так много…
Не «слишком много», отметила какая-то часть его сознания, но затем и этой части не стало. Больше не было внутреннего наблюдателя, только его тело, выплескивающиеся из него беспомощные звуки и стоны, и рука Джона, останавливающая все это.
Давление на его рот был сильным. Пульс и кровяное давление Шерлока с каждым криком поднимались все выше, и такой же высокой была его потребность в кислороде. Это была та комбинация факторов, которая толкнула его, наконец, через край. Он забился в том, что должно было быть оргазмом, но им не было, закричал в ладонь Джона, и провалился во тьму.
+
Когда он пришел в себя, Джон осторожно вытягивал из него буж, но Шерлок был так измучен, настолько потерял самообладание к тому моменту, когда очнулся от этого, что горло сдавили рыдания, и повязка на глазах внезапно стала влажной, а глазам стало горячо и больно.
– Все в порядке, – прошептал Джон. – Ты в порядке.
Шерлок стиснул зубы, но слова вырвались помимо его воли:
– Пожалуйста, не надо больше. Хватит, Джон. Достаточно.
– Да. Достаточно.
Плага уже не было. Буж вышел свободно, и Шерлок вздрогнул и почувствовал, как его член напрягся, и, о боже, он не хотел этого. Не хотел прикосновений теплых и обнаженных ладоней Джона, как одной из них, мягко ласкающей его член, так и второй, разжавшей зажимы на сосках. Боль была на удивление интенсивной; достаточно острая, она выдернула его обратно к рациональности.
Должно быть, он издал какой-то звук. Джон сказал:
– Больнее, когда все закончилось, а?
Шерлок не ответил, отчасти из-за отвлекающей его ладони Джона, отчасти потому, что формулировка вопроса Джона заставила его задуматься о других вещах, про которые можно сказать так же. К примеру, о войне.
Джон продолжал, и обыкновенное, нормальное физическое удовольствие приносило столько же облегчения, сколько и боли. Его оргазм показался тусклым, как огонек свечи в сравнении со взрывом сверхновой, но он был уже настолько вымотан, что, когда все закончилось, он все равно весь дрожал.
Прошло немного времени. Он был далеко, когда Джон развязывал его, когда его тело свернулось клубком абсолютно без его участия, когда Джон укрывал его одеялом. Может быть, он спал. Может, просто вырубился снова.
Когда он очнулся, повязки на глазах не было. Он открыл глаза и внимательно оглядел комнату. Радикально изменились детали: Джон стоял в другом конце комнаты с наручниками, сомкнутыми вокруг одного из запястий, пистолет Джона и скальпель лежали в пустом лотке для инструментов. Джон увидел, что тот проснулся, и защелкнул другую половину наручников на радиаторе.
Шерлок поднял пистолет, поскольку тот явно предназначался для него. Он проверил обойму – она была полной. Он вставил один патрон.
Джон сел на пол и серьезно посмотрел на него.
– Ты выбрал чересчур сложный и потенциально болезненный способ убить себя, – сказал Шерлок.
Джон пожал плечами.
– На моем столе инструкции по уходу за собой. Проблем с ИМП быть не должно, все было стерильно, но, на всякий случай, там еще курс антибиотиков. Если они не нужны тебе сейчас, то, уверен, когда-нибудь потом они тебе понадобятся.
– А тебя не будет рядом, чтобы назначить их. Потому что прямо сейчас я должен выстрелить тебе в голову, так? Я могу придумать восемь способов спрятать твое тело так, чтобы его никогда не нашли.
Джон улыбнулся ему.
– Только восемь?
– Я ведь только проснулся.
Он взял скальпель в левую руку.
– А сначала я могу сделать тебе очень больно. И, возможно, могу делать это очень долго.
– Я знаю, – сказал Джон.
Шерлок сел и спустил ноги со стола. Он хотел пройтись, но его тело дало понять, что, даже если он встанет на ноги, долго он на них не продержится. Он остался в этом же положении, вцепившись в свое одеяло. Он изучал человека на другом конце комнаты. Его скучного, обыкновенного, совершенно удивительного Джона.
– Ты очень хорош, – сказал Шерлок. – Некоторые, вероятно, могли бы платить тебе за то, чтобы ты делал это с ними. – Он заметил, что полоска марли, которая закрывала его глаза, теперь аккуратно сложена и оставлена в стороне, как трофей. – Я не плакал с четырех лет, – сказал он. –Тогда это произошло потому, что я сломал руку.
Он думал, что получит в ответ улыбку, но Джон только опустил голову и провел свободной рукой по лицу. Шерлоку по-прежнему чего-то не хватало.
– Все в порядке. Ты планировал это несколько месяцев. Почти с того момента, как мы познакомились. Никогда не делал этого раньше, никому другому, только мне. Ясно как день, что ты был заинтересован мной все это время, я всегда это видел, и кто может винить тебя? Я привлекателен.
Наполовину это было абсолютной правдой, а наполовину – усилием, направленным на то, чтобы заставить Джона снова улыбнуться, что тот любезно сделал. Так значит, оно действительно было реальным, это чувство. Возможно, девяносто процентов всего, что Джон демонстрировал ему на протяжении последних шести месяцев, было реальным. Или даже девяносто пять. Шерлоку нужен был никотиновый пластырь. Или даже чашка чая.
Ну, он мог бы сделать чай. Джон ведь никуда не собирается.
Он слез со стола. Чайник располагался на низком подоконнике на другом конце комнаты. Ему пришлось цепляться за спинки стульев и за столы, но он сделал это. Он принес его к раковине, наполнил и воткнул штепсель в розетку.
– Какого черта ты делаешь? – крикнул Джон.
–Ты действительно думал, что я, ничего не выясняя, убью тебя? Нет. Ты меня знаешь. Ты, должно быть, убеждал себя, или же, напротив, достаточно долго готовил все это – очень аккуратно, антибиотики были последним штрихом, – но сейчас-то ты должен понять, каким ты был идиотом. Разве в прошлом месяце я не оставлял здесь упаковку никотиновых пластырей?