Текст книги "Тщательное обследование (ЛП)"
Автор книги: emungere
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
========== Глава 1: Тщательное обследование ==========
– Ты совершенно не заботишься о себе, – сказал Джон.
Было утро. Шерлок наблюдал за восходом солнца. На его предплечье было два никотиновых пластыря, и он пил третью за последний час чашку кофе.
– Я забочусь о своем разуме, Джон. Именно он важен. Тело не имеет значения.
– Мм, – хмыкнул Джон в свой чай, – и всё равно, ты должен пройти обследование.
– Зачем, скажи на милость, я стал бы это делать?
– Это улучшит мне настроение.
– И зачем мне улучшать тебе настроение?
– Это удержит меня от выбрасывания плесневой культуры из глубин нашего холодильника.
– Я могу вырастить ещё плесень.
– Ага. Или же ты можешь выйти и встретить меня после работы, я тебя осмотрю, и всё закончится через пятнадцать минут. Твоя плесень будет в безопасности, как и отрубленная рука из морозильника. Я знаю, тебе ещё месяц ждать, пока она обморозится до такой степени, какую ты хотел для сравнения с тем норвичским делом.
Шерлок долго молчал. Он работал над этой рукой уже шесть недель. Он не предполагал, что Джону было известно ее местонахождение.
– Пятнадцать минут?
– Может, немного дольше. Это всего лишь небольшая часть твоего вечера. Можем после заказать пиццу.
– Замечательно.
– Хорошо, – Джон улыбнулся, – это хорошо. Спасибо, что ты разумно к этому отнесся.
Шерлок пристально взглянул на губы Джона, пытаясь восстановить в памяти быстро ускользнувшую улыбку. В ней было что-то, на анализ чего не хватило времени. У Шерлока осталось неприятное ощущение, что он сейчас был свидетелем выражения, совершенно не свойственного лицу Джона Уотсона. За ним пришла в равной степени неприятная мысль, что, возможно, он знал Джона не так хорошо, как он полагал.
+
Тем вечером все растянулось на двадцать минут, но лишь из-за того, что Шерлок отказывался раздеваться полностью и облачаться в нелепую одежду, выдаваемую докторами в подобных случаях.
– С таким же успехом можно быть и голым, – сказал он.
– Если предпочитаешь, – ответил Джон, невозмутимо улыбаясь.
Шерлок сжал губы:
– Пиццу покупаешь ты.
– Конечно.
– Отлично.
После некоторых колебаний он надел рубаху зазором спереди, чтобы проложить хоть что-то между холодным диагностическим столом и своей спиной.
– Эта штука иногда ставит в безвыходное положение, а? – сказал Джон. Он развел в стороны скрещенные на груди руки Шерлока и приложил невыносимо холодный стетоскоп к соску.
Шерлок втянул в себя воздух, но не издал никаких недостойных звуков.
– Прости, прости, – Джон потрепал его по плечу, обнаженному там, где соскользнула рубашка, – я не храню его на льду, клянусь, это только так кажется.
Он приложил стетоскоп к груди Шерлока, на этот раз в более практичном положении. Он велел Шерлоку дышать, и Шерлок делал это. Он прослушал грудь Шерлока, спереди и сзади, вслушался в сердце и лёгкие, и объявил:
– Достаточно приемлемо, учитывая, сколько ты курил.
Шерлок сидел неподвижно, чтобы не лишиться того малого покрова, что у него был. Он чувствовал себя чересчур обнаженным, и рубаха, ставящая в безвыходное положение, была тут ни при чем. Не то чтобы он никогда раньше не был на обследовании. Должно быть, дело было в Джоне, решил он, ведь Джон уже знал его достаточно близко, а теперь вдобавок изучал и его тело.
Их близкие отношения объясняли и ладонь Джона на бедре Шерлока, пока Джон проверял его рефлексы, постукивая по коленной чашечке. Наверняка он не касался своих пациентов так. С другой стороны, у Шерлока было мало опыта в области прикосновений. Может, он ошибался.
Потом Джон купил ему пиццу, и даже позволил ему – с готовностью – заказать анчоусы на половине. Джон ненавидел анчоусы.
Шерлоку остались три впечатавшихся в память воспоминания, которые он пытался и не мог удалить со своего жесткого диска в течение нескольких следующих дней: насколько твердыми были его соски в течение всего осмотра после того легкого прикосновения холодного металла; вид руки Джона на его бедре, три пальца совершенно скрыты под рубашкой; теплая улыбка Джона когда всё закончилось, светящаяся гордостью, одобрением и тем, о чем Шерлок не должен был заботиться ни в коей мере.
+
– Разве это не ежегодная процедура? – спросил Шерлок, не отрываясь от монитора.
– Дааа, – сказал Джон, – для людей, которые регулярно питаются, спят ночью, не подвергаются почти ежедневно воздействию токсичных химикатов, отказываясь надевать перчатки при работе с ними, и не имеют привычки бегать за сумасшедшими по крышам…
– Это было несколько недель назад! И это нельзя считать привычкой.
Джон вздохнул:
– Я беспокоюсь о тебе, Шерлок. Я же не прошу тебя пойти в Бартс и позволить кому-то постороннему обследовать тебя. Всего лишь я. Пятнадцать минут, раз в месяц. Неужели это чересчур? Мне не кажется, что я прошу слишком много.
Шерлок в общих чертах осознавал, что Джон почти ни о чем его не просил и получал ещё меньше. Он постарался сосредоточиться на статье, которую читал (о расписании светофоров; может понадобиться при погоне) но это оказалось сложно.
– Это для твоего же блага, – сказал Джон как никогда мягко.
– О, ладно, ты, как я вижу, не отстанешь.
– Да, я думаю, ты обнаружишь, что гораздо легче согласиться.
На лице Джона опять была та самая улыбка. Шерлок слышал это по его голосу.
+
Второй раз несильно отличался от первого, за исключением того, что после Джон купил ему тайской еды вместо пиццы. За исключением того, что Джон унял холодное прикосновение стетоскопа своей ладонью, и в течение всего ужина Шерлок продолжал чувствовать это: тепло на своей груди, безымянный палец, надавивший чуть сильнее, чем было необходимо, на твердый сосок, щекочущий след, оставленный пальцами вниз до самого бедра. Там находилась рука Джона, пока Шерлок вдыхал и выдыхал по команде.
+
Третий раз был почти рутинным, пока:
– Неужели это и впрямь необходимо? – Шерлок передвинулся на столе, – мне всего тридцать четыре, наверняка…
– Это займет буквально две минуты, – заверил его Джон. Он положил свои ладони на его бёдра.
– Слушай, я обещаю тебе, что больно не будет, если ты этого боишься. Я не буду настаивать на этом каждый месяц, но ты действительно обращаешься со своим телом куда более сурово, чем среднестатистический человек тридцати четырех лет, и…
– Ладно, – сказал Шерлок, сопротивление которого внезапно сломилось, – ладно. Говори, что мне делать.
– Молодец. Спрыгивай и поворачивайся.
Шерлок повиновался и позволил Джону нагнуть его вперед мягким прикосновением к загривку, пока он не оказался наклоненным над столом. Джон слегка сжал пальцы, прежде чем отпустить его, и Шерлок вздрогнул. Это всё прохлада комнаты, должно быть. Рубашка еле прикрывала бедра, а затем Джон поднял её на середину спины, и теперь она не скрывала вообще ничего.
– Я проводил сотни таких обследований в армии, – сказал Джон, – не беспокойся об этом.
Палец Джона был теплым и скользким, ненатурально гладким из-за латексной перчатки, и, когда он проник между его ягодиц к сжавшемуся колечку мышц, у Шерлока перехватило дыхание.
– Расслабься, – прошептал Джон, – нечего бояться.
Его свободная рука размеренно гладила спину Шерлока, скользя вверх и вниз вдоль позвоночника. От этого рубашка задралась ещё сильнее.
Шерлок вцепился в край стола и предпринял осознанную попытку расслабиться. Он не смог сдержать резкий вздох, когда палец Джона скользнул внутрь.
– Очень хорошо, – сказал ему Джон, а затем рядом с первым пальцем внутрь начал вдавливаться второй, и… Впрочем, Шерлок немногое читал на тему осмотров простаты, а в последнее время – вообще ничего. Возможно, техника изменилась.
Продолжать и дальше размышлять или производить рациональный анализ он не мог. Растяжение мышц было слишком интенсивным; не совсем боль, но жжение, которое вновь и вновь требовало его внимания. Он чуть сдвинулся с места, почувствовав, что босые ноги начинают замерзать на холодной плитке пола, и опять ахнул.
Джон усмехнулся:
– Лучше не двигаться. Скоро все закончится.
И Джон пробирался, давил, искал что-то, и, когда он нашел это, Шерлок почувствовал, что собственное тело крепко сжимается вокруг пальцев Джона, не поддаваясь контролю.
– Извини, – сказал он. Голос вышел дрожащим, и Шерлок почувствовал, что у него начинает гореть лицо.
– Совершенно естественно, – ответил Джон.
Это началось всего лишь как намек на ощущение, слишком поздно, чтобы быть правдой, и Шерлок прижался лбом к столу. Бумажное покрытие шуршало при каждом его движении, даже малейшем, но он не мог оставаться совершенно неподвижным.
Пальцы Джона чуть повернулись внутри него, надавливая, прижимая, сначала мягко, затем сильнее. От этого у Шерлока вдоль позвоночника пробежали искры, и он почувствовал, как наливается кровью его член. Джон стоял сейчас совсем близко, его бедро было прижато к бедру Шерлока, легкая шерсть рядом с обнаженной кожей.
– Ещё немного, – сказал Джон, – мой тебе совет: не думай об этом. Что ты хочешь на ужин в этот раз? Пойдем, куда захочешь.
Точно, совершенно точно всё должно было проходить не так. Не эти короткие толчки, от которых пальцы поджимались на ногах, из-за которых его трясло и которые заставляли его задыхаться и прикусывать губу, чтобы молчать. Он подсчитал нарастающие в его теле напряжение, тепло и чистое электричество и вычислил, что он был примерно в шестидесяти секундах от первого не-одиночного оргазма в своей жизни.
– Джон, – сказал он, и было не скрыть, насколько его голос сейчас был низким и грубым.
– Всё, – сказал Джон и осторожно вытащил пальцы, – я оставлю тебя, одевайся.
Звук текущей воды: Джон мыл руки в маленькой ванной по соседству. Шерлок с трудом оттолкнулся от стола и несколько долгих минут мог только держаться за его край, пока колени не вспомнили, что они не желейные. У него стояло так, что было больно, и Джон наверняка об этом знал. В конце концов, он же доктор.
Надевать брюки было мучением, но Джон всё ещё был в ванной, а Шерлок не мог просить его выйти только для того, чтобы он мог довести себя до разрядки.
Он застегивал рубашку, когда Джон вернулся.
– У некоторых людей такое случается, – сказал Джон доброжелательно, – не надо стыдиться. Куда мы идем ужинать? Ты так и не сказал.
– «Зора», – сказал Шерлок. Это был японский ресторан, который не особо нравился Джону и был дорогим.
Джон сразу согласился и, когда они добрались туда, даже не протестовал, когда Шерлок заказал осьминога. Весь ужин Шерлок просидел, чувствуя непрерывную боль в яйцах и решимость по возвращении домой загуглить осмотры простаты.
Почему-то он так этого и не сделал.
+
Джон был самым противоречивым человеком, которого знал Шерлок; не столько железный кулак в бархатной перчатке, сколько неожиданная гранитная сердцевина в шоколадке, в которой должен был быть клубничный крем. Со стороны догадаться невозможно, но укусишь слишком сильно – сломаешь зубы.
Они зашли в «Сэйнсбэри’с» после четвертого обследования (небогатого событиями, за исключением того, насколько Джон был идеально, безукоризненно профессионален во всем, того, что Джон держал свои руки строго при себе и того, как Шерлок чувствовал себя позже – ощущение было слишком далеко от облегчения), и женщина в овощном отделе попыталась подцепить Шерлока у прилавка с баклажанами.
Джон подошел к ним, держа по яблоку в каждой в руке, смерил женщину взглядом и сказал:
– Отвали, ты не в его вкусе.
Её щеки вспыхнули, она что-то невнятно пробормотала и ушла, держа в руках баклажан, который ей, скорее всего, был не нужен.
– Это было… не очень вежливо, – сказал Шерлок неуверенно, потому что Джон всегда был вежливым, а Шерлок не слишком-то разбирался в этом понятии, и, может быть, он неправильно понял?
Джон пожал плечами и легко прикоснулся к спине Шерлока, направляя его к капусте:
– Это было правдой.
Тем вечером – вчерашним – Джон приготовил для него на удивление вкусное китайское блюдо на воке.
Стащив себя с дивана и прервав тем самым свои размышления, Шерлок пошел подогревать то, что осталось от вчерашнего ужина. Джон взял с него обещание, что тот нормально пообедает, и каким-то образом Шерлок согласился с его определением понятия «нормально» (включающего в себя овощи и белки) в противоположность его собственному (включающему в себя кофеин).
В последнее время жизнь Шерлока была слишком заполнена Джоном. Голова Шерлока была слишком заполнена Джоном. Задница Шерлока была слишком заполнена Джоном. И он всё ещё не узнал, есть ли в действительности та техника, которую использовал Джон при осмотре, а это означало лишь то, что на самом деле он не очень-то и хотел это знать.
За рисом и жарким он решил, что и здесь с ним что-то не так. Джон это вычислил, и поэтому четвертый раз был таким… обезличенным. Значит, он продолжит быть таковым, и больше проблем не будет.
Шерлок резко кивнул и выбросил остатки еды в ведро, лишившись аппетита.
+
В пятый раз было поздно. Шерлок зашел к Джону по пути домой с места преступления (самое скучное убийство в мире); никого, кроме Джона, здесь уже не было.
– Почти всё, – сказал Джон, – сейчас разберу бумаги и займусь тобой, – он передал Шерлоку чашку чая и сел за свой письменный стол, склонив голову; свет от настольной лампы разлился по его шее теплой дымкой.
Шерлок выпил чай, переоделся в дурацкую больничную рубаху и стал обдумывать, куда Джон отведет его поужинать в этот раз. Прошло пять минут.
– Ты всю ночь собираешься этим заниматься? – спросил он.
– Ещё недолго.
Десять минут. Шерлок растянулся на столе. Комната казалась теплее, чем обычно, веки были тяжелыми. Странно. Он спал этой ночью полноценных четыре часа. Он позволил глазам закрыться.
Следующее, что он ощутил: его руки были вытянуты у него над головой, обе ноги соприкасались с холодным металлом, и, когда он разлепил глаза, он увидел Джона, привязывающего его левую щиколотку к металлической опоре для ног кожаным ремнем.
Шерлок с трудом сглотнул:
– Что-то в чае.
– Легкий транквилизатор. Хочешь воды?
Шерлок осторожно кивнул; он был уверен, что в целом это не совсем хорошая ситуация, но и поза Джона, и выражение его лица говорили о том, что это… хорошо. Нормально. Для Шерлока Джон был критерием нормальности, критерием того, что хорошо, а что нет, что верно, а что неправильно.
– Что все это значит? – спросил Шерлок.
Джон, поддерживая его голову, наклонил к губам Шерлока стакан. Вода была прохладной и желанной, а во рту было так сухо, что, казалось, он не пил ее, а впитывал в себя.
– Я подумал, что пришло время для более тщательного обследования, – мягко сказал Джон.
Он прикатил медицинский столик на колесиках, на котором было полно инструментов. Шерлок узнал около половины. Больше других беспокоило наличие медицинского расширителя и скальпеля.
– Тщательного, – повторил он.
– Мм, – Джон размотал кусок марли и повязал его на глаза Шерлока, вокруг головы, вновь на глаза, опять и опять, пока мир из белого не расплылся в полную темноту.
– Просто несколько анализов.
Он убрал в стороны края рубашки Шерлока, полностью обнажая его.
– Джон…
– Сперва несколько вопросов. В настоящее время ты сексуально не активен, верно?
– Я… Да, верно.
– И никогда не был.
Факты, накопленные за пять месяцев, промчались в голове Шерлока, яркие и острые, неожиданно сложившиеся в совершенно иную картину, нежели та, которую он держал в уме с прошлого раза.
– Всё это время ты…
– Готовил тебя.
– Манипулировал мной.
– Это было легче, чем я предполагал, – он прервался и положил ладонь на бедро Шерлока, – но это действительно не твоя область, да?
Он убрал руку с бедра Шерлока и принялся что-то регулировать – скрежет металла о металл, требуется смазка – и опоры разъехались, широко раздвинув ноги Шерлока.
– Мне нужно научиться не строить теории без достаточной информации.
– Есть ещё несколько вещей, которым тебе следует научиться, – сказал Джон.
– И ты планируешь меня им учить?
– Конечно. Это моя область, – он стоял между ног Шерлока, положив руки ему на колени, – и я твой доктор. Только дурак не слушает своего доктора, правильно?
Шерлок перестал ощущать тепло тела Джона у своих ног и услышал шаги и звук, будто что-то неметаллическое передвинули по чему-то металлическому. То, что он почувствовал, было холодным, и Шерлоку понадобилось мгновение, чтобы признать в нем стетоскоп, прижатый к его соску и удерживаемый на нем.
– Тело – это больше, чем транспорт, Шерлок. Ты можешь заставить свой голос делать всё, что ты хочешь, но я слышу твое сердце. Почти девяносто ударов в минуту*. Ты, конечно, всегда был быстроват, но это чересчур даже для тебя.
Последовала минута тишины, или минута, которую ни один из них не пытался заполнить словами. Шерлок слышал движение транспорта снаружи, слабый звук сирен скорой помощи и стук косого от ветра дождя, барабанящего по крыше и окну.
– Так. На чем мы остановились? Никогда не был сексуально активен. Верно?
– Джон…
– Шерлок. Это важный вопрос. Мне нужно знать все это, чтобы определиться с твоим лечением.
– Лечение?
Шерлок не привык к замешательству, но сейчас он был так сбит с толку, так ни в чем не уверен, как никогда не был в своей жизни. Не то чтобы он не понимал, что Джон хотел сделать (более или менее, скорее ему не хватало деталей, которые его воображение с радостью ему подкидывало). Но его собственная реакция заставляла чувствовать себя не своей тарелке.
Джон недовольно вздохнул; он наверняка стоял, уперев руки в бедра; раньше он всегда делал так, позой и выражением лица показывая, что Шерлок ведет себя неразумно.
– Шерлок, я должен знать. Понимаю, это может быть слегка неловко, но я же твой доктор. Ты должен доверять мне.
Он и доверял Джону. Даже сейчас. В этом-то и была вся проблема. Он больше не знал, как ему не доверять.
– Верно, – сказал он. Получилось не так уверенно, как ему хотелось бы – тихое сдавленное слово в комнате, полной тишины.
Он услышал дрожащий вздох Джона – и больше ничего – пока он считал в уме, пытаясь сохранить спокойствие. Двадцать один, двадцать два, двадцать три…
– Хорошо, Шерлок. Спасибо, – и вновь голос Джона был совершенно спокоен. Он говорил своим обычным голосом, разве что слышался чуть более глубокий тембр, связанный с напряжением горла – обычно вызывается сильными эмоциями, часто является показателем лжи, но также гнева, страха, и возбуждения, и…
Рука Джона легла на низ живота Шерлока, в дюйме от его члена. Поезд мыслей Шерлока сошел с рельсов, зрелищная авария, сломанные рельсы, огненный шар, ни одного выжившего.
– Но ты мастурбируешь? – спросил Джон, – никаких проблем с достижением эрекции или эякуляции?
Шерлок покачал головой.
– Это обнадеживает.
Шерлок почти засмеялся. Джон даже звучал обнадеживающе. У него всё очень хорошо получалось. Он делал это раньше? Ясно, что его ни разу на этом не поймали, что неудивительно, если он настолько осторожен, настолько точен и терпелив. Шерлок снова профильтровал в памяти последние пять месяцев. Ему нужно было больше информации.
– Шерлок.
Звук растянутого латекса, с щелчком вернувшегося на место; перчатки. Был вскрыт тюбик.
– Не отвлекайся, пожалуйста. Чтобы затея работала, мне нужно всё твое внимание, и я его получу.
Скользкое тепло между разведенными ягодицами, вновь палец Джона, давящий, проникающий внутрь. Под повязкой Шерлок крепко сомкнул глаза.
– У тебя есть вопросы, – сказал Джон.
У него должны быть ответы, но Джон всё же привлек к себе всё его внимание, и он не мог заставить свой мозг работать исправно. За одним пальцем быстро последовал второй, они сплетались внутри, сгибались, и Шерлок, закрывая глаза все крепче, видел звезды. Его член твердел, дыхание было тяжелым и прерывистым. Тем не менее ему нужно было знать.
– Кто ещё? – спросил он, хватая ртом воздух, – кто-нибудь?
– Не заходил настолько далеко. Пару раз проворачивал эпизод с осмотром простаты.
– Легко… позволить человеческому смущению… – теперь он задыхался. Толчки Джона были гораздо сильнее, чем в прошлый раз, гораздо более отточенные, они попадали в цель каждый раз. Шерлок натянул ремни на щиколотках и беспокойно заёрзал; бумага под ним зашелестела.
– Да, действительно. Никто не хочет думать об этом, не говоря уж о том, чтобы заводить беседу. Полдюжины армейских юношей с кризисом сексуальной самоидентификации. На этом, в общем-то, и всё.
Он вытащил пальцы, и тело Шерлока сжалось вокруг пустоты. Шерлок повернул свое лицо к плечу в поисках укрытия.
– Это, конечно, не все, о чем я мечтал, – сказал Джон, – полагаю, я ждал нужного момента. Или нужного человека.
– И этот человек – я?
– Кажется, что так, не правда ли? Теперь расслабься. Ещё немного смазки, и мы продолжим.
Джон выдавливал в него холодный гель до тех пор, пока Шерлок не понял, что отчаянно хочет вывернуться. Это, конечно, было невозможно, и он ощутил себя слишком влажным и скользким, слишком открытым, доступным.
– Проблемы? – спросил Джон.
Шерлок впился ногтями в собственные ладони.
– Если бы я попросил тебя остановиться, – начал он, запинаясь, выдавливая из себя каждое слово, – ты бы… есть ли какая-нибудь вероятность…
– Шерлок.
Он узнал эту интонацию. Она была похожа на ту, которую он использовал сам в те моменты, когда Джон бывал невыносимо бестолковым. В исполнении Джона она была гораздо мягче, и Шерлок, неожиданно для самого себя, был ему благодарен за это.
– Впрочем, полагаю, что нет. Не на данном этапе.
– Я рад, что ты это понимаешь.
Послышался скрежещущий звук, стремена качнулись вверх и назад, пока колени Шерлока не оказались почти что над его бедрами.
– Может быть немного неудобно, но ты должен сказать мне, если будет больно, понял? Больно быть не должно. Ты же доверяешь мне, Шерлок, не так ли?
– Да, Джон.
Он действительно доверял ему, но страх тонкой нитью прокрался в его мысли, за страхом последовала уверенность в том, что на сей раз он не сможет выйти сухим из воды, что обновленная информация о личности и образе мышления Джона всё ещё формировалась, и он не мог предугадать, насколько далеко Джон зайдет, и что в любом случае предположения ему не помогут.
Что-то гораздо более толстое, гладкое и твердое, нежели палец Джона, втиснулось в него, и он ахнул.
Джон мимолетным, успокаивающим движением коснулся рукой его бедра, затем жадно провел пальцами по краю растянутого колечка мышц. Кожа там была слишком чувствительной; Шерлок попытался уклониться. Ему это не удалось.
– Прекрасно, – пробормотал Джон, убирая пальцы, и продолжил работать с инструментом (расширителем? Параметры, казалось, совпадали с тем, что он видел на столике) внутри Шерлока; и да, это действительно был расширитель, потому что он становился больше, растягивая его сильнее.
– Джон.
Джон остановился.
– Больно?
Несколько долгих секунд привыкания и холодного пота на груди прошло, прежде чем ему пришлось признать, что нет, несмотря на неудобства и ощущение заполненности, боли не было. Он покачал головой.
Джон продолжал раскрывать его, останавливаясь время от времени, чтобы прикоснуться к краям его растянутой дырочки или слегка повернуть инструмент из стороны в сторону. Чувствительное, навязчивое почти–наслаждение заставило Шерлока закусить губу и сильнее упереться ногами в холодный металл.
– Хм, – сказал Джон, когда Шерлок, уверенный в том, что расширитель раскрыт полностью, чуть ли не дрожал, – я надеялся на обзор получше. Боюсь, нам придется перейти к следующему размеру.
Шерлок почти не слышал собственный стон, вызванный этими словами; он дрожал, пока Джон медленно вытаскивал из него расширитель.
– Извини, не могу закрыть его полностью, может быть защемление тканей.
Расширитель был извлечен, оставив за собой ощущение пустоты, и Шерлок, на мгновение потеряв контроль над собственным телом, отчаянно пытался сомкнуть колени.
– У меня есть распорка, и я могу использовать её для твоих коленей, если придется, – сказал Джон рассеянно, – поэтому, думаю, что ты захочешь прекратить это.
Шерлок втянул воздух сквозь зубы, сосредоточился на первых тактах Второй скрипичной Сонаты Прокофьева до-мажор и повиновался. Это было нелегко, но мысль об ещё большем ограничении движений была достаточным стимулом.
Каждый удар его сердца, казалось, сотрясал всё тело.
– Уже лучше, – сказал Джон. – Попробуем ещё раз.
К тому времени, как второй, более крупный инструмент был раскрыт внутри него, на глазах Шерлока были слёзы.
Внутри всё давило и распирало, ощущения колебались между слишком сильным удовольствием и болью, а над этим он слышал голос Джона, мягко уверяющий его в том, что он прекрасно справляется.
– Восхитительно. Просто невозможно устоять, ты так чувствителен. Давай-ка посмотрим, насколько.
Джон ввел что-то тонкое и жесткое в раскрытое расширителем отверстие, кончик приспособления соприкоснулся с его простатой. Джон его немного покрутил, затем послышался щелчок, и инструмент завибрировал.
Шерлок выгнул спину и тяжело задышал, безумно дергая бедрами из стороны в сторону, но Джон каким-то образом зафиксировал вибратор, потому что никакие действия со стороны Шерлока не приносили облегчения.
– Джон… Джон!
Джон засмеялся.
– Шш. Я знаю, что это не больно.
– Я не могу… не могу… —
Джон шагнул в сторону, и рот Шерлока накрыла шершавая рука:
– Пожалуйста, не так громко.
Рука сменилась ещё одной лентой марли, которую Джон обмотал вокруг головы Шерлока и пропустил между его губ. Повязка врезалась в уголки рта, заглушала и искажала речь. За это Шерлок был почти благодарен, иначе через несколько мгновений он бы начал умолять.
– Можешь, – сказал Джон, – мы и близко не подошли к максимуму того, что ты можешь выдержать. Большинство людей, говоря о пределах человеческого тела, имеют в виду боль, но наслаждение может быть столь же насыщенным. Я прав?
Шерлок не мог ответить, даже не мог найти в голове слов. Его член был твердым, смазка стекала по стволу и липла к животу. Шерлок был так близок к разрядке, что дрожали мышцы. Если бы он только мог дотронуться до себя, всё было закончилось через пару секунд.
– Конечно, боли тоже отведено свое место. Но в контролируемых ситуациях, вроде этой.
По правому бедру Шерлока прошлись острые зубчики. Это не столько причиняло боль, сколько отвлекало, но чем выше они продвигались, тем более чувствительной была кожа. Когда инструмент коснулся его мошонки, Шерлок резко втянул в себя воздух и замер.
– Колесо Вартенберга, – пояснил Джон, – используется для тестирования раздражения нервов. Сейчас делают и одноразовые, но я предпочитаю стальные. Что думаешь?
Колесико прошлось по члену Шерлока, острыми, такими острыми зубчиками по натянутой коже. Грудь Шерлока тяжело вздымалась; оргазм отступил. Джон провел инструментом по головке, заставляя Шерлока сжать челюсти, затем вверх по животу и груди и обратно вниз; на коже, казалось, проступали нервные окончания.
Опять по внутренней стороне бедра. Теперь было почти щекотно – Джон едва его касался. Шерлок дернулся, и зубчики впились в кожу, вызывая яркую вспышку ощущений. Шерлок прерывисто вздохнул. Он даже не мог классифицировать это ощущение – было ли это болью, наслаждением, или чем-то совершенно иным; оно было вне его понимания.
– Ты так чутко реагируешь, – заметил Джон. Казалось, ситуация его забавляла.
Послышался щелчок, и вибрация внутри Шерлока усилилась как минимум в два раза. Он ударился головой о стол, изогнув шею, будто бы это могло привести к облегчению. Облегчения не было.
Зубцы вновь начали свой путь по внутренней стороне бедер, и затем вниз, к тонкой, уязвимой коже вокруг расширителя.
Джон кружил на одном месте; за острыми бликами почти боли следовали прикосновения его пальца. Вновь смазанный кончик пальца протиснулся между краем инструмента и краем растянутой дырочки, уводя Шерлока от разрядки.
Сдавленный всхлип прорвался сквозь кляп, и Шерлок прикусил щёку.
– Прекрасно, – тихо сказал Джон.
И вновь колесико, ползущее по его животу, кружащее вокруг его члена постоянной угрозой, но ни разу его ни касаясь. Мышцы его живота дрогнули, и Шерлок натянул ремни, сдерживающие его запястья.
– Вот так ты кончишь, – сказал Джон, – Немного как в эквилибристике: постоянно держишь баланс. Вибратор и колесико. Твое тело не может решить, на что реагировать, в результате дело затягивается.
Боли не было. А Шерлок хотел, чтобы было больно. Было бы легче, если бы было больно. Тогда можно было бы классифицировать эти ощущения, сохранить в одной из папок его мозга, понять их. Но вместо этого был жуткий, сводящий с ума зуд, будто что-то ползло по его члену. Как Джон и говорил, колесико воевало с вибратором, и когда оно кружило по головке, это было достаточно похоже на боль, чтобы у Шерлока перехватывало дыхание.
Колесико исчезло. Джон обхватил его член и провел затянутой в латекс рукой по стволу один-единственный раз. Этого хватило, чтобы Шерлок выгнулся как только мог и начал умолять лишь о еще одном прикосновении, потому что знал, что и его будет достаточно.
– Пожалуйста, – сказал он, но кляп исказил речь, и Шерлок не знал, понял ли его Джон. Колесико возвратилось, покалывая и оттаскивая его от края.
– Шестьдесят секунд, – сказал Джон, – если можешь, считай в уме.
Шерлок пытался, но, должно быть, он сбился со счета. Он дошел только до сорока семи, когда теплая рука Джона вновь обхватила его и прошлась от основания до головки крепким, теплым, идеальным прикосновением. Потом опять появилось колесико, и глаза и горло Шерлока горели от отчаяния.
– Шестьдесят секунд, – повторил Джон, – я пытаюсь помочь тебе с этим, Шерлок. Чтобы ты справился с этим тестом как следует, я вообще не должен тебя касаться.
По подсчетам Шерлока на этот раз прошло семьдесят шесть секунд, и рука Джона была блаженством. Или он неправильно считал, или Джон был нарочно неточен, чтобы сбить его с толку. Его ощущение времени начало подводить. Как долго Джон держал его в таком положении? Обычно он знал бы с точностью до минуты. Теперь же он мог только предполагать, учитывая тридцатиминутную* погрешность, а это было неприемле…—
– Шерлок, ты опять отвлекаешься.
Джон вновь коснулся его и провел рукой по его члену трижды; и Шерлок был так близок, что не чувствовал больше ничего, ни стол под собой, ни кожаных ремней вокруг щиколоток, ни собственных ногтей, впившихся в ладони.
– Пожалуйста, Джон, пожалуйста, прошу, не останавливайся… – сейчас он себя совершенно не слышал. Слова превратились в всхлипывания, когда Джон совсем перестал касаться его и переключил вибратор на следующий уровень.
Шерлок кончил длинными струями себе на живот и грудь. Перед его глазами кружились цвета, каждая мышца напряглась. Когда всё завершилось, он обессиленно рухнул и лежал неподвижно, без единой мысли в голове.
