Текст книги "Падший бог (СИ)"
Автор книги: Эллаэль
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– Сандор? Что случилось? – Лорас, явно не ожидающий гостей, взлохмаченный, пытающийся понять спросонья, что происходит, открыл дверь своей квартиры.
– Можно мне у тебя переночевать?
– Боги, проходи, конечно!
Если он и хотел о чём-то спросить, то не стал, а просто, тактично промолчав, открыл дверь пошире и впустил неожиданного позднего визитёра.
– Ванная там, – указал он на дверь, разукрашенную всеми цветами радуги. – Иди умойся, а я пока приготовлю тебе постель. Полотенце можешь взять любое, они все чистые.
Сандор плеснул в лицо холодной водой, пытаясь прийти в себя. Весь хмель выветрился из организма, вытесненный волной адреналина. Седьмое пекло! Как можно было так оступиться?! Он с трудом подавил желание врезать по зеркалу, из которого на него с осуждением смотрело лицо незнакомца, сплюнул кровь в раковину – волчица прокусила ему губу, – и в замешательстве уставился на свои руки, только недавно сжимавшие её в объятьях.
Пальцы вцепились в отросшие волосы, словно в попытке вырвать. Он трахнул Арью… От одной мысли в глазах потемнело. Сандор с силой стиснул край раковины. Рвотный спазм подкатил к самому горлу, и он, не сдерживаясь, обильной струёй направил его в унитаз. Тело сотрясала дрожь, лоб покрылся испариной. Он даже не заметил, как в ванную вошёл Лорас.
– Вот, выпей, – он заботливо протянул ему стакан с водой. – Пойдём, приляжешь, тебе станет легче.
Сандор позволил довести себя до кровати. Тело, прежде такое сильное и ловкое, внезапно стало ватным, неуклюжим и неуправляемым.
– Вот так… – Лорас, словно заботливая мамочка, накрыл его одеялом, и он зашёлся в полусмехе-полулае, но помощь принял. Сейчас он был слаб, как никогда раньше.
Пытаясь сдержать озноб, он с силой сжал кулаки. Предал... Предал Сансу… Предал самым наихудшим из способов. Его милая, нежная пташка… Если бы они не встретились, если бы он тогда не решился на отчаянный шаг пригласить её… Их второе свидание – точка невозврата, сломавшая их жизни, черта, которую они переступили, решив связать свои судьбы.
Так же, как ужасно прошло их первое свидание, так же страстно завязалось второе, соединив их на три счастливых года. Тот вечер на набережной Черноводного залива, разговоры до полуночи, её глаза, блестевшие в свете уличных фонарей… Любой бы потерял голову, и он не стал исключением, поддался чарам этой женщины. Их первый поцелуй, нежный, лёгкий, словно осторожное прощупывание почвы под ногами: оттолкнет ли она его, или позволит пойти дальше…
Он ступил на хрупкий лёд, но провалился и позволил себе нырнуть с головой в этот сладкий омут. До сегодняшнего дня Сандор помнил каждую мелочь: как она улыбалась, как хмурилась, как морщила лоб, когда бывала чем-то недовольна… А сейчас он едва мог представить её лицо. Только если посмотреть на одно из множества бестолковых фото, которые пташка обожала делать чуть ли не на каждом шагу, чтобы затем выкладывать селфи – когда своё, когда с ним вдвоём, – на всеобщее обозрение. Тоска сжала сердце ледяной рукой, ломая хрупкую стену, которую он старательно выстраивал все эти два года после её гибели, пытаясь спрятать подальше воспоминания и жить в мире, где больше никогда не раздастся весёлый пташкин смех.
О том, что случилось сегодня в клубе, надо забыть. Вытравить из памяти все картины произошедшего, жирной линией перечеркнуть свой постыдный поступок. Тогда, в тот момент, ярость накрыла его с головой, затуманила разум, разгорячила кровь. Он не думал ни о чём, выплёскивая накопившуюся боль, не видел, кто перед ним… Ему всё было безразлично, имела значение только свирепствующая в душе буря из ненависти, злости, обиды и непонимания… Казалось, что это не озноб, а тело до сих пор трясёт от оргазма.
Даже бежевые стены смотрели на него с немым укором, а потолок навис над головой, угрожая раздавить прессом совершённых сгоряча ошибок. Он виноват перед волчицей, виноват перед пташкой... Сандор обхватил голову руками: казалось, череп вот-вот треснет и мозги вытекут наружу. Надо поскорее всё забыть… Просто вспомнить, как это было с пташкой в их первый раз: рыжие волосы, разметавшиеся по подушке, полные груди, роскошное тело… Но перед внутренним взором всплыло только лицо волчицы.
– Тебе снился кошмар? – услышав вопрос, Сандор осоловевшими глазами уставился на Лораса. – Ты всё время звал жену… Может, отпустишь мою руку?
Он разжал пальцы, выпустив тонкое, как у девушки, запястье Лораса, – видимо, во сне схватил. Тот даже поморщился от боли, когда Сандор ослабил хватку, и потёр онемевшую руку.
– Я пытался снять жар. Ты весь горишь.
– Я что, уснул? – Во рту было сухо, словно в пустыне.
– Да, причём сразу, как только лёг. Может, стоит отвезти тебя в клинику? Я ведь хирург, а не терапевт, и не смогу поставить тебе диагноз…
– Не надо диагноза, – прохрипел Клиган, пытаясь приподняться. – И в клинику не надо. И вообще, никто не должен знать, где я. Ты меня понял? Ляпнешь кому-нибудь, в особенности волчице, – шкуру с тебя спущу.
Обычный человек, наверное, отшатнулся бы, но Лорас расцвёл, словно ему только что признались в любви:
– Ты говоришь точно так же, как он.
– Блядь, я и забыл, что вы с Григором жили...
Теперь понятно, почему кровать настолько огромная, что даже он полностью поместился на ней. Сандор только сейчас вспомнил, как убивался Лорас, оплакивая его брата, тогда как он сам не скорбел о нём ни минуты.
– Жили, – отозвался Лорас и протянул ему стакан: – Выпей, поможет снять жар. И не беспокойся, я никому не скажу, что ты здесь. Оставайся сколько захочешь.
Сандор взглянул в его искренние глаза, полные затаённой, подавленной боли.
– Как ты живёшь без него? Каково тебе осознавать, что никогда больше его не увидишь?
Вопрос был странный даже для него – выяснять интимные подробности у любовника своего брата, – но почему-то именно сейчас ему было важно услышать ответ человека, который тоже кого-то потерял.
– Я и не жил до недавнего времени… Просто существовал, не понимая, зачем живу. Но после разговора с одной очень сильной духом девушкой, я задумался о многом. Например, хотел бы Григор видеть меня таким, бросившим успешную карьеру хирурга, потерявшим смысл жизни? Он полюбил меня, узнав поближе, говорил, что его восхитил мой талант. Ему нравилось, что у меня есть любимое дело, как и у него. И я задумался: а полюбил бы он меня такого, каким я стал сейчас, зарывшегося по горло в бумагах, или бы прошел мимо, не заметив офисного сотрудника, слившегося со стенами своего кабинета?..
Что-то похожее ему сказала волчица. Сердце больно кольнуло, а в душе снова началась буря. Лучше бы он задушил её. Это было бы честнее и не так грязно. В голове вспыли слова, которые она простонала в момент оргазма: «Люблю тебя…» Это она, сука, виновата, это после её слов его так накрыло. Сказать такое – всё равно что предать Сансу. Зачем она это сказала? Это подло с её стороны, нечестно по отношению к сестре.
Я возненавидела её, а иногда хотела, чтобы она и вовсе исчезла. Она всегда забирала себе всё самое лучшее, а я уступала и отходила в сторону…
Она постоянно неоднозначно намекала, а он не слушал и не обращал внимания. Если бы он раньше узнал об этом, то даже на лигу не подпустил бы её к себе. Когда это началось? До или после его встречи с пташкой? Если до – тогда понятно, почему она так быстро свалила из их общего с сестрой дома и больше ни разу, пока та была жива, в нём не появлялась. Получается, пташка знала о чувствах сестры, поэтому с ума сходила от ревности каждый раз, как он проводил время с волчицей, то катаясь с ней наперегонки по ночным улицам города, то просиживая в барах. Он не понимал причин, но ему нравилось, что пташка ревновала. И делал всё наперекор, не задумываясь о том, что причинял ей боль, заставлял её жить в постоянном страхе, что изменит ей с Арьей, которая почти каждый день проводила рядом с ним. Наверное, поэтому она так мечтала, чтобы сестра встретила хорошего мужчину, вышла за него замуж и оставила Сандора в покое… Если бы пташка рассказала ему о том, что её так мучило, он бы обязательно принял меры…
Сандор устало закрыл глаза, вспоминая, с чего всё началось. Он сам запутал нити, связавшие их троих в одно целое. Арья не виновата… Когда-то она даже нравилась ему. Её живой характер и задор очень привлекали его, но он не знал, как себя вести, как выказать ей свою симпатию, и решился на это только однажды, сильно надравшись в баре… Тогда он сам дал ей надежду на что-то большее. Собственно, он и хотел большего, но потом встретил пташку, и все мысли об Арье мигом вылетели из головы. Волчица спросила вчера, любил ли он кого-нибудь до встречи с её сестрой… Он знал точно – нет. Все прошлые связи были пустышками, не оставляющими после себя ни тонкого шлейфа, ни даже послевкусия. Когда ринг был его единственной страстью, когда он выигрывал один бой за другим, женщины летели к нему, словно бабочки к огню. И он выбирал ту, которую хотел в данный момент, не запоминая ни лиц, ни имён. Для него все они были на одно лицо, безликими. Пока не встретил Сансу, лицо которой запомнил, сам того не желая, до мельчайших подробностей.
Поначалу он был уверен, что это обычная взыгравшая похоть, но даже не заметил, как она стала для него той самой, единственной, с которой он бы хотел прожить жизнь. А Арья… Она просто незаметно отошла в сторону, вытесненная красавицей-сестрой, проводившей с ним всё больше времени. Наверное, именно тогда волчица и затаила на неё обиду. Он, сам о том не догадываясь, загнал их в любовный треугольник, создал опасную ловушку. Он мучил их обеих, расставив по разным углам ринга. Столько намёков, столько случайно оброненных фраз… Он мог бы обо всём догадаться и раньше, если бы включил мозги. Идиот… Какой же он всё-таки идиот…
– Он ведь у тебя ночевал? Только не лги мне.
Серо-стальные глаза внимательно смотрели в лицо, ожидая, когда он своей мимикой выдаст и без того неумелую ложь. Но он обещал Сандору, что никому не скажет, поэтому боролся до последнего.
– Нет, – дрожащий неуверенный голос выдал его с головой, но волчица, к счастью, не стала больше задавать вопросов. – А что ты делаешь?
– Собираю вещи. Он исключил меня из клуба.
– Да брось, Арья! За этот год он нас с тобой день да через день исключал. Наверное, вчера из-за жара ляпнул тебе что-то не то…
– У него жар? – сразу встрепенулась она.
Как глупо он проболтался! Хотя Арья и так знала, что он лжёт.
– Впрочем, уже неважно. Я сюда больше не вернусь.
– Арья, послушай, – Лорас поймал её руку и крепко сжал ладонь. Видимо, что-то произошло между ними вчера. Что-то серьёзное, что привело Сандора в такое состояние, а волчицу заставляло прятать глаза. Лорасу очень хотелось спросить, но он не осмелился. – Не обижайся на его грубые слова, он ведь не со зла. Потерпи ещё немного, не оставляй его без поддержки.
Она мягко высвободила руку и ласково потрепала его, словно шкодливого мальчишку, по взъерошенным каштановым волосам.
– Спасибо тебе. Оставляю всё на тебя: Сандора, клуб, бумаги. Позаботься обо всём. Хорошо?
– Ты ведь сообщишь мне, где будешь?
– Обязательно. Я напишу, не беспокойся.
Лорас в порыве чувств крепко её обнял. Она была в этом клубе с самого его открытия, и ему не верилось, что она уходит. С ней как будто уходила часть души «Цепного Пса».
– Передай ему, чтобы возвращался. Я не буду искать с ним встреч. Пусть не боится.
– Я уверен, что он сам вскоре тебя найдёт.
Арья улыбнулась, пытаясь скрыть за улыбкой стоявшие в глазах слёзы.
– Ещё увидимся… Когда-нибудь.
– Здравствуй, Санса. – Она положила на надгробье букет цветов. – Я пришла попрощаться. Наверное, мы теперь не скоро увидимся.
Арья помолчала. Тяжело было признаваться в совершённом грехе, пусть даже безмолвному призраку сестры. Язык не поворачивался, отказываясь озвучивать нелицеприятный поступок. Но терять было больше нечего: она приняла решение и не позволит себе сойти с намеченного пути.
– Это всё-таки случилось… То, чего ты так боялась… – Дыхание перехватило, давно сдерживаемые слёзы подступили к горлу. Она всхлипнула и стёрла их рукавом белоснежной кофты, размазав по манжетам чёрную подводку. – Прости меня. Если бы ты была жива, этого никогда бы не произошло. Если ты слышишь меня где-то там, наверху, то знай: я не прощу себя за это. Не сердись на Сандора… Он просто сломался… Его почти уничтожил твой внезапный уход. Я хотела помочь ему, заботилась о нём… А в итоге облажалась, как и всегда... Но думаю, что нашла выход. Я постараюсь стать счастливой, несмотря ни на что, постараюсь исполнить твоё желание. Я обязательно выйду замуж, чтобы ты смогла за меня порадоваться. Спасибо тебе за всё…
Уже на выходе с кладбища Арья издалека увидела высокую фигуру. Он шёл к ней, к своей пташке. Она сжала кулак, мысленно собрав в него всю силу воли. Она не станет бегать и трусливо прятаться от него. Пришла пора признать, что между ними теперь ледяная стена, настолько огромная, что её уже никогда не получится разрушить.
Они прошли мимо друг друга, не поднимая глаз, как два незнакомца, пришедшие каждый к своему покойному родственнику, и Арья не оглянулась ему вслед. Больше их ничто не связывало.
– Неожиданно… – Джейме, похоже, был слегка шокирован. Ей понравилось искреннее удивление на его красивом лице. – И что сподвигло тебя изменить решение?
– Кто знает…? – пожала плечами Арья. – Может, я осознала, что люблю тебя, а может, что-нибудь ещё. Твоё предложение до сих пор в силе?
– Да, детка. Я позабочусь о билетах. Если ты не передумаешь, то будь готова, завтра мы улетаем… Ты ведь не передумаешь?
– Нет. Это моё окончательное решение.
Осталось последнее дело, которое она должна была завершить в этом чёртовом городе. Ещё двое людей, с которыми необходимо было проститься. Оберина она нашла в офисе его компании. А на ресепшн её встретила Эллария. Как всегда неразлучны, мысленно улыбнулась Арья. Неужели и у неё теперь будет такой человек?
– Уезжаешь? – Эллария сразу погрустнела, как и Лорас.
– Ты так расстроилась, словно мы останемся без связи. Всегда можно созвониться, да и вы в любой момент сможете приехать ко мне в Браавос.
– Надеюсь, ты приняла правильное решение, – сказал Оберин, запечатлев нежный поцелуй на её щеке. – Не забывай нас.
– Вас-то? – рассмеялась Арья. – Вас я никогда не забуду. Мне до сих пор интересно, почему из всех вы выбрали именно меня?
– Ты была такая потерянная… И в глазах было столько боли, что я просто не смог пройти мимо.
Арья хорошо помнила тот первый раз, после которого стала часто посещать особняк Мартеллов. День, когда Санса позвонила ей и сказала, что они с Сандором решили узаконить свои отношения… Очередной побег от реальности в клуб… Оберин сам подошёл к ней и предложил угостить её коктейлем. Она тогда даже обрадовалась: красивый мужчина, сразу видно, что при деньгах, и весьма неплохих, – именно то, что ей было нужно. В другое время она бы обошлась простым флиртом, но в тот момент ей было настолько больно, что казалось, ещё немного – и сердце проломит грудную клетку и выпрыгнет наружу. Она как воду пила коктейли, которые ей покупал Оберин, и даже не пьянела, попутно болтая с ним. Он оказался неплохим собеседником, очень интересным и остроумным, и помог ей отвлечься от печальных мыслей. Алкоголь, наконец, подействовал, и ей захотелось большего. Арья сама сделала первый шаг: положила ладонь ему на колено. Чёрные глаза мужчины заблестели жадным блеском; он нежно погладил её по лицу, давая понять, что не против уединиться… Предложил снять номер в отеле, она согласилась.
– Я отлучусь на пару минут, мне надо сделать один телефонный звонок, – сказал новый знакомый. Арья тогда решила, что он заказывал номер, но, как выяснилось, он позвонил жене и предложил ей новую забаву.
– Это что, шутка такая? – Волчица помнила, как оцепенела, когда, войдя в роскошный номер, увидела раскинувшуюся на огромной кровати обнажённую женщину.
– Это моя жена Эллария, – улыбнулся Оберин, проведя пальцами по чёрным с чуть заметной проседью волосам.
– Я в эти игры не играю. – заявила Арья и повернулась, чтобы уйти, но женщина остановила её.
– А ты хоть раз пробовала? – призывно спросила она.
Арья удивлённо вскинула брови. Серьёзно? Она действительно жена её нового знакомого, и совсем не против того, что её муж будет трахать при ней другую женщину?
– Не захочешь – ничего не будет, – продолжила Эллария. – Просто посиди с нами, выпей шампанского, расслабься...
Этого Арья никогда не пробовала. А почему бы и нет, подумала она… В конце концов, что она теряет?
Пьяно улыбнувшись, волчица смело стянула с себя юбку и трусики и поймала на себе одобрительные взгляды этой странной супружеской парочки.
– И что мне надо делать?
Супруги переглянулись.
– Ничего. Позволь сегодня нам доставить тебе удовольствие. Если тебе понравится, мы научим тебя всему…
Эллария пригубила шампанского, но не глотнула, и, передав бокал Арье, приникла к её груди. Холодные пузырьки благородного напитка во рту женщины приятно защипали соски, и волчица шумно выдохнула, наслаждаясь новыми, неизведанными ощущениями: её целовали, гладили, трогали, ласкали, и она совершенно отключилась от реальности… В какой-то момент, вынырнув из забытья, она увидела, как Эллария застёгивает на талии тонкие ремешки розового страпона. Оберин лёг на спину, жестом приглашая новую любовницу сесть сверху… Волчица с энтузиазмом подчинилась, взяв инициативу на себя, но взвизгнула, когда Эллария раздвинула её ягодицы и коснулась пальцем в густой смазке чувствительного колечка мышц.
– Расслабься, дорогая… – Ласковый язык прошёлся по уху, и она почувствовала, как палец легко скользнул туда, где прежде никто не бывал. Тогда она решила идти до конца, коль уж встала на этот путь, расслабилась и позволила тёплому розовому латексу войти…
После она часто играла с ними в подобные игры, но в тот первый раз это было невероятно, страстно и захватывающее: они обращались с ней бережно, наслаждались её молодым телом, зная, что это доставляет ей небывалое удовольствие. Арья помнила, как Эллария умело ласкала её пальчиками внутри, пока Оберин брал её в попку, утоляя их общую похоть и сбрасывая скопившееся напряжение. Она млела, когда они её жёстко трахали, наслаждаясь каждым движением женских пальцев в своем лоне и каждым толчком Оберина сзади. И её совершенно не волновало, что о ней подумают окружающие. Как и самих Мартеллов – они просто жили как хотели…
– Я была настолько жалкой? – спросила волчица, позволяя Оберину в последний раз поцеловать себя.
– Ты была прекрасной и сильной, – ответил он, припав губами к её груди.
– Но потерянной, – договорила за мужа Эллария, тоже запечатлев на её теле прощальный поцелуй.
– Мы очень надеемся, что ты вернёшься…
Они крепко обнялись на прощанье, поставив точку в их непростых и страстных отношениях.
====== Едкое одиночество ======
А на третий день толпа замкнула кольцо
Все плотнее людской любви ослепленный круг
И она отворачивала лицо
В час, когда он кормил их золотом с рук…
Мельница
– Уехала? – Сандор не мог в это поверить. – Вот так просто собралась и отчалила неизвестно куда?
Лорас кивнул.
– Возвращайся в клуб. Она сказала, что больше не побеспокоит тебя.
– Отлично. Давно пора. Скатертью дорога! – рявкнул он, сам не понимая, почему так сильно разозлился. Ведь именно этого он хотел – чтобы волчица сгинула с глаз долой и оставила его в покое. Разве нет? Теперь можно спокойно заниматься делами клуба, не думая о том, как смотреть ей в глаза после того, что случилось.
В груди неприятно кольнуло. Чем больше он думал об этом, тем сильнее росло его раздражение. Он подсознательно искал оправдание своему срыву, пытаясь переложить собственную вину на Арью, убеждая себя, что она шлюха, и для неё раздвинуть ноги перед любым мужиком всё равно что поздороваться. Он вспоминал все пикантные ситуации, о которых слышал, свидетелем которых становился сам или на которые кто-либо намекал, и пытался таким образом успокоить совесть. Но чувство стыда за содеянное жгло изнутри, и ожоги эти ещё не скоро затянутся.
«Цепной Пёс» встретил его холодной, сжимающей сердце пустотой. Всё было на месте: ринг, макивары*, награды, пылившиеся в стеклянных шкафах, и даже бутылка из-под коллекционного рома, который они с волчицей распили накануне. Но чего-то не хватало, словно клуб разом лишился всех его обитателей, и жизнь в нём замерла, застыв во времени и пространстве.
Сандор вошёл в свой кабинет. Грязный пластиковый контейнер, в котором Арья приносила ему обеды, так и остался стоять на столе – она не забрала его. Сложно было поверить, что она действительно уехала. Ещё пару часов назад он видел её на кладбище... Казалось, вот сейчас откроется дверь, и она войдёт, швырнёт ему что-нибудь в лицо, наорёт, потребует объяснений или заплачет… Нет, эта сука не умеет плакать. Сколько раз она жёстко получала в боях, сколько раз ей мяли рёбра, но она была крепка, словно из стали, и мужественно переносила боль, не издавая ни звука. Ей бы родиться мужиком и в средние века – стала бы рыцарем, размахивала бы огромным мечом, побеждала бы на турнирах. Но боги посмеялись над ней, заключив такую сильную волю в хрупкое женское тело. И было бы куда проще, будь она парнем: хороший и верный друг получился бы. И не возникла бы эта поганая ситуация, где они втроём оказались запертыми в злополучном любовном треугольнике, в котором нет победителя, только проигравшие…
Пустой желудок отчаянно просил есть. Сандор и забыл, когда ел в последний раз. Наверное, дня два назад. Арья регулярно таскала ему обеды, потому что сам он готовить не умел. Он с раздражением смахнул контейнер в мусорное ведро – нахер её подачки! Он не ребёнок, и ему не нужна ни её забота, ни она сама.
Дверь позади открылась: кто-то вошёл. Так он и знал! Никуда она не уехала, просто решила застать его врасплох, а этот мудак Лорас ей подыграл. Развести его хотели, как лоха?!
– Какого хуя припёрлась? – Он резко повернулся, решив на глазах у всех за шкирку выкинуть эту сучку из клуба, чтобы отвадить раз и навсегда.
– Это я, успокойся! – Лорас испуганно остановился на пороге. – Я же сказал тебе, что она уехала.
Значит, не соврал. Арья действительно свалила. Видимо, сразу после кладбища... Куда – Сандор уточнять не стал, ему было плевать. Он хотел только одного: не слышать её, не разговаривать с ней и не видеть этих серых, всегда печальных глаз…
После обеда в клубе собрались ученики. Разогреваясь перед основной тренировкой, готовились к спаррингу, как поставит тренер. Сандор непроизвольно остановил взгляд на ринге, где вчера они с Арьей бились не на жизнь, а на смерть, а потом он сорвался и… трахнул её. Снова к горлу подкатил ком: Санса никогда не простит ему этого. А он так и не решился ничего ей рассказать. Трус. Несчастный трус.
Два года прошло после её гибели, но он до сих пор не мог её отпустить. В каждой рыжеволосой девушке, случайно встреченной на улице, увиденной по телевизору или в интернете, он искал её черты, каждую ночь во сне ему грезились рыжие волосы, слышался её серебристый смех. И чувства, которые он испытал однажды, до сих пор ранили сердце осознанием, что ему больше никогда не прикоснуться к любимой женщине. Пташка так и осталась для него живой, и он не мог думать о ней иначе. Как ему теперь просить у неё прощения за содеянное? Что сказать безликому надгробному камню, чтобы облегчить свою душу?
Вечером, когда клуб опустел, и Лорас, окончив бумажную работу, попрощался и уехал домой, он остался один, и все накопленные за день мысли навалились разом. А ведь Арья была права: в какую же он превратился тряпку! Безвольный, напуганный одиночеством, пытающийся переложить ответственность за свои поступки на кого-то… И когда он успел стать таким трусливым жалким слабаком? После той ужасной ночи два года назад, на двадцать первой миле окружного шоссе, когда увидел бездыханное тело любимой женщины на мокром асфальте, в голове что-то словно заклинило. Он позволил себе развалиться на части, позволил горечи утраты взять над собой верх.
Стянув футболку, Сандор надел шингарты, встал в боевую стойку и что есть силы принялся бить по груше, чтобы дать выход гневу, раскалённой лавой бурлившему в венах, но лучше от этого не становилось. Память, уже ничем не затуманенная, безжалостно восстанавливала события минувшего вечера, и от понимания, насколько осознанным был его срыв, стало неприятно. Он хотел. Да, блядь, в тот момент он хотел её! Хотел как никого на свете! Два года воздержания, алкоголь, адреналин, ярость, хорошая драка, боль – всё смешалось в термоядерный коктейль, породивший порочное и низменное желание, но самым паршивым было то, что он словил от этого кайф.
Он остановился, вконец запыхавшись, ещё больше разозлившийся на самого себя. Какой же он, к херам, Цепной Пёс, если в очередной раз, поджав хвост, бежит от ответственности, прячась у себя в клубе? Надо было поговорить с Арьей, надо было рассказать всё Сансе… Иные побери, как же это, оказывается, тяжело сделать! Но он должен научиться смотреть в лицо своим страхам. И, первое, что необходимо, – повиниться перед пташкой, пусть даже она его и не услышит.
Букет цветов, с которым Сандор спустя месяц после случившегося в клубе пришёл на могилу, был втрое больше тех, что он дарил пташке при жизни. Опустившись на колени, не замечая ставшей уже привычной боли, он склонил голову над белым холодным камнем. Отросшие волосы упали на лицо, закрывая обзор вокруг, но он ему был без надобности. Всё, что сейчас было нужно – надпись на надгробье, плохо различимая в сгущающихся сумерках.
– Прости… – единственное слово, которое он смог произнести. Что это – слёзы застлали ему глаза или дождь с неба, такой же, как в ночь её гибели? До сих пор не затянувшаяся рана на сердце снова открылась, причиняя страдания. – Прости, пташка… Я недостоин тебя. И никогда не был достоин. Зря ты связалась со мной. Это я привёл тебя к гибели…
Ветер зашелестел в кронах кладбищенских деревьев, словно подтверждая, что она слышит его и понимает.
– Все говорят мне, что я стал жалким… Так и есть. Посмотри, в кого я превратился без тебя... Печальное зрелище, не так ли? – он горько усмехнулся. – Но теперь я готов взять себя в руки, пташка. Я буду жить. А когда придёт время нам встретиться, тебе не будет стыдно за меня… – Он прервал свой монолог, подавившись тугими словами извинения, комом вставшими в горле, прислонился лбом к холодному мрамору и закрыл глаза, пытаясь набраться смелости.
– Я плохой человек, пташка… Я предал тебя самым худшим образом… Ты ушла, забрав с собой мою душу… Поверь, была бы ты жива – я бы никогда не оступился, никогда бы не посмотрел на другую женщину. Но я искуплю все свои грехи, стану достойным тебя, обещаю…
Уходя с кладбища, Сандор чувствовал на душе горький осадок. Он был разочарован в самом себе, но сердце его наполнилось решимостью сдержать данное пташке обещание.
– Что это? – Он повертел в руках лист бумаги, заполненный красивым ровным почерком.
– Я решил вернуться в хирургию, – застенчиво ответил Лорас. вспыхнув, словно только что признался в чём-то постыдном. – Это моё заявление об уходе.
Внутри что-то неприятно сжалось, стиснуло сердце, перехватило горло. Почему он чувствует себя так, словно его предали? Лорас решил уйти, волчица сбежала неизвестно куда... За прошедшие четыре года о ней не было известно почти ничего, кроме того, что она вышла замуж за Джейме Ланнистера.
И вот опять это гнетущее состояние, словно его придавило тяжёлым камнем. Никакого облегчения после отъезда Арьи он не почувствовал, зато никак не мог отделаться от вязкого ощущения утраты. Пора было признать, что с тех пор как эта несносная девчонка вошла в его жизнь, он перестал быть одиноким. Он вываливал на неё все свои беды, не заботясь о её собственных чувствах, ни разу не поинтересовался, как её дела, чем она живёт, что у неё на душе… Он даже не считал нужным слушать, о чём она пыталась ему сказать. А потом, женившись на её сестре, начал загружать её уже семейными проблемами. Он всегда воспринимал её как должное. И она была ему хорошим другом. А из него получился дерьмовый муж. И худший друг.
Сколько сожалений в жизни… Сколько слов, которые он мог бы сказать, но не сказал…
– Ты сильный, ты справишься без меня, – Лорас словно прочёл его невесёлые мысли. – А я чувствую, что настало моё время идти вперёд. Я готов. Но ты не думай, я тебя не оставлю. Обещаю часто заглядывать.
– Мне плевать, – передёрнул плечами Сандор, подавив желание послать его куда подальше. Вместо этого подписал заявление и откинулся в кресле. – Документы будут готовы завтра. Заберёшь у администратора.
– Спасибо. Надеюсь, ты не в обиде на меня?
– Проваливай уже. Ты давно меня бесишь. Просто не знал, как тебя послать поделикатнее, – отмахнулся от него Клиган, стараясь за грубостью скрыть сожаление об уходе сотрудника и… наверное друга.
– Не думай, что так просто от меня избавишься, – Лорас тряхнул каштановыми кудрями, в которых сверкнули серебряные нити, появившиеся после смерти Григора. – Я уже купил билет на твой бой. – Он широко улыбнулся. – Уверен, это будет грандиозное зрелище – возвращение гладиатора на арену! Я очень надеюсь, что после трёх операций твоё колено полностью восстановилось. Хирурги в наше время поистине творят чудеса. Только не вздумай проиграть! Я поставлю бабки на твою победу.
– Ты слишком во мне уверен, – фыркнул Сандор. – Я уже и забыл, что такое бои без правил. Простые спарринги сделали из меня что-то вроде макивары… – Он замолчал: в памяти всплыл дикий, почти животный бой с волчицей, не на жизнь, а на смерть. Если бы всё было как прежде, она бы до хрипоты, разрывая связки, выкрикивала из зала его имя… Но теперь некому его поддержать, кроме Лораса. Фанаты, боготворившие его, уже давно позабыли даже его агрессивное прозвище, а новые ученики понятия не имели, почему его клуб называется «Цепной Пёс». Ну что ж, один болельщик – это лучше чем ничего. Он вернёт свою славу, его снова вспомнят…
– Да, уверен. Ты в отличной форме, вот и покажи себя во всей красе. Я очень жду твоего триумфального возвращения, поэтому не смей проиграть, – Лорас ещё раз улыбнулся. – А если тебе станет одиноко – у тебя есть мой номер. Можешь звонить в любое время.
– Даже не надейся.
После длительной тренировки болела каждая мышца, а голова была совершенно пуста: он основательно готовился к своему возвращению на ринг, вытравливая все чёрные мысли изнурительными упражнениями. Но заниматься сутками напролёт всё-таки не мог, поэтому поздно вечером вернулся в свою квартирку, во многом напоминающую ему конуру, в которой жила Арья, – серую, безликую, пыльную, куда приходят, чтобы переночевать. Пришлось купить её, так как жить в клубе становилось неудобным. Его устраивал такой вариант. Ничего лишнего: стол, холодильник, телевизор и кровать. В случае переезда не придётся тащить всё это с собой. Теперь ему было понятно, по какому принципу жила волчица. Одиночка, не привязанная ни к чему, и в квартире только необходимый минимум. Поэтому она и уехала так легко – её ничто не держало в этом треклятом городе. Сандор давно её не видел, но стал понимать намного лучше, чем когда она была рядом. Теперь он и сам жил, как она, без цели в жизни, без привязанности, потерянный и одинокий. Всё, что у него осталось, – воспоминания о прошлом.