сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
«За миг до того, как всё померкло, знаешь, что последнее мелькнуло у меня в голове? Ты.»
***
Тёмная пелена прохладной ночи окутала Ривердейл, накрыла неким незримым куполом, так старательно скрывающим за собой все секреты, страхи и переживания его жителей. Этим летом произошло жуткое событие, — убийство капитана футбольной команды, Джейсона Блоссома, — так или иначе кардинально изменившее жизни абсолютно каждого, и чаще всего это изменение принимало вовсе не добрую сторону. Но самое страшное событие сейчас происходило в душе одного прекрасного голубоглазого подростка с искрящимися, когда-то давно, глазами.
Звёзды в глазах грустного юноши гасли одна за другой.
Всего несколько минут назад был совершён арест отца Джагхеда. Ко всему прочему, парень узнал, что друзья его предали, и не только лишь друзья, сама Бетти Куппер его предала — он так думал, в чём, по сути дела, ужасно ошибался. Мир парня трещал по швам, рассыпался прямо у него на глазах на миллиарды кусочков, крупиц, созвездий, рушился в геометрической прогрессии, превращаясь в пыль. А его внутренние звери рвут кожу и плоть в клочья, выцарапывают себе путь к свободе, играют на струнах жил. И солёные слёзы стекают влажными дорожками по щекам, он просто уже не в силах держаться, не в силах терпеть постоянные, просто бесконечные удары судьбы — прямо в сердце, на поражение. И самое трудное — понять, жив ли ещё.
Жизнь Джагхеда застыла, замерла, встала на паузу, подобно тому, как застывает вода в сильные морозы, потеряла грёбаный смысл, который, кажется, появлялся только тогда, когда он видел ту прекрасную — любимую — улыбку Элизабет, ту самую, без которой жизнь теряла очертания, расплывалась, словно под водой, теряла все яркие краски и меркла в жуткой тьме бесконечности. В жизни все будто стало тесным, глупым и необыкновенно бессмысленным, впрочем, он вернулся к точке, с которой начинал. Джагхед просто опустошен и разбит этой жизнью. Нет, не верно. Титаник столкнулся со смертельным айсбергом, именуемым «предательство». Убит.
«I’m fucked up, I’m faded»
Он бежал так быстро и бездумно, полностью одержимый одним лишь желанием покинуть это место независимо от последствий, что просто забылся, потерялся в этих бесконечных, мокрых и скользких от недавнего дождя, дорогах. Грубые острые ветви царапали его лицо, преграждая путь, но ни это, ни отдаленные глухие крики бегущей позади Элизабет его не останавливали. Парень медленно, но верно и неизбежно шёл ко дну, тонул, не желая бороться за свою никчемную жизнь.
«I’m so complicated»
И вот путь к отступлению всё дальше. Бетти больше не может бежать, она не понимает, насколько нужно быть обреченным и морально убитым, чтобы невзирая на всю свою неприязнь к пробежкам, нестись так быстро и стремительно, будто от того зависит твоя жизнь. Когда Джагхед наконец видит подъезжающий автобус, он немного ускоряется. Яркие фары, словно два огромных желтых глаза дикого опасного зверя, слепят его глаза, и он, закрывая лицо ладонью, сокращает расстояние до своего последнего шанса уехать — этот автобус, вероятно, последний, что идёт из города в эту ночь.
«Those things that I said
They were so overrated»
Превозмогая боль в области сердца и сильную одышку, Элизабет кричит, срывая голос, почти хрипит:
— Джагги, пожалуйста… Постой… — а слёзы уже давно льются ручьями по щекам, слишком много эта девушка плачет, слишком многое теряет, она не может потерять и Джагхеда. Эта ночь не может стать последней в её жизни. Если он уедет — она погибнет, морально погибнет.
— Бетс, ты предала меня. — Джагхед останавливается, но не оборачивается, чтобы посмотреть в её лицо. Он боится. Боится, что если обернется хоть на секунду, больше не сможет уйти.
— Ты думаешь, я смогу тебя отпустить? Джагхед, пожалуйста, поверь, я не предавала тебя. Даже, чёрт возьми, в мыслях не было! — Она получает возможность подойти ближе, между ними теперь всего несколько шагов, казалось бы, маленьких, но для Бетти они настолько огромны, что даже перепрыгнуть пропасть казалось чем-то более простым, чем преодолеть это расстояние между ними.
— Я уже никому не верю. Прости, Элизабет, но я должен уехать, — каждое слово даётся все с большим трудом, причиняет всё больше боли. Но он уже принял решение.
«But I, yeah, I meant it
Oh yeah, I really fucking meant it
Yeah, I meant it»
— Джагги, ты не можешь… Ты не можешь оставить меня! — слова из-за частых всхлипываний превращаются во что-то нечленораздельное, непонятное, в её горле встал болезненный комочек, мешающий дышать, сопровождая каждый глоток воздуха адскими муками. Но даже это не может быть хуже, чем потеря любимого человека. Бетс потеряла семью, потеряла друзей, когда узнала об их предательстве, последнего удара от Джагхеда она не выдержит. Органы внутри сжались в болезненный узел.
«I gave up three times this week
Went through those feelings
Like I wasn’t worth nothing»
Джагхед слышит, слышит её слезы, слышит дрожащий голос. Он слышит, как его сердце отбивает бешеные ритмы, ломая ребра на кусочки, малейшие частицы, атомы, молекулы. С чего ради химия? Да с того, что химия — именно то, что происходило между этими двумя, вот оно, самое настоящее её проявление. Шутка в том, что химия — единственный предмет, который так и остался для Джагхеда чужим, непонятным. Рыдания Бетти — последняя подлость, на какую вообще способна пойти жизнь, дабы разбить его. Пожалуй, даже самая ужасная из всех.
«I thought I can shake this off
No, I can’t be this soft»
Они близко. Казалось бы, пара шагов, подойди и дотронься, но нет, нет. Джагхед так далёк, недосягаем и прекрасен, как звезды на бескрайнем просторе ночного неба, и так хочется коснуться, но нельзя…
— Бетс, пожалуйста, не плачь, не вынуждай меня оставаться. — Его губы создают идеальный полумесяц: настолько опущены и грустны, что способны навевать печаль любому холодному человеку. Его голос не дрожит. Он уже все тщательно обдумал. Нельзя проявить слабость в последний миг.
— Джагхед… Прошу, останься со мной…
— Нет, Бетс, прощай. — Джагхед уже заходит в автобус, все это время ожидающий его.
— Я люблю тебя… — девушка произносит фразу одними губами, едва слышно, тихим шепотом, таким же тихим является лишь легкий шелест листвы. Раньше она никогда этого не произносила. Призналась в любви к этому парню Элизабет только матери. И вот сейчас, не надеясь, что парень услышит, фраза нелепо слетела с влажных от слёз губ, растворяясь в тиши леса. Но он услышал. А что делать, если ты уже поставил точку? Исправить её на запятую.
— Что ты сказала? — шокированно, непонимающе и обескураженно спросил парень, ему показалось в ту секунду, что слух его предательски обманывает. Он не верил в услышанное.
— Я люблю тебя, Джагги. Я так сильно, чёрт возьми, люблю тебя, если бы ты только знал, — чуть громче сказала она, зажмурив глаза и нервно сглатывая. Новая слеза покатилась по щеке, глаза давно опухли и покраснели, губы дрожали, но она все равно была прелестна, превосходна, восхитительна. Для Джагхеда она навсегда останется самой красивой принцессой из всех, каких он только встречал. Рюкзак тут же полетел на землю, Джагхед, спешно сокращая расстояние между ними, прикасается к её губам своими. И они растворяются в нежном, трепетном, будоражащим кровь поцелуе. Мир вокруг растворяется, превращается в прозрачную незримую дымку, подобную туману или, быть может, пепельному табачному дыму. В эти секунды есть только Джагхед и Элизабет, ничего более. И стенки между ними рушатся, исчезают, два любящих сердца снова вместе.
Самые честные поцелуи — поцелуи после ссоры.
— Ты… Ты ведь не покинешь меня, Джагхед? — разрывая поцелуй, тихо, с опаской, спрашивает девушка, ужасно страшась ответа. Горячее дыхание обжигает её кожу. Они наконец близко, так близко, как она даже не мечтала.
— Конечно, нет! Бетс, я тоже люблю тебя. И я тебя никогда и ни за что на свете не оставлю. Даже думать не смей! — произносит юноша в губы Элизабет и снова целует её. По телу Джагхеда проходят разряды тока, приятно покалывая. Девушка ощущает теплую истому во всём теле, это чувство за то малое время успело позабыться, стереться из памяти. И каждый раз, как в первый. Они больше никогда не расстанутся. Теперь, когда та самая фраза была произнесена, они не попадутся на глупые уловки судьбы. И в этом ужасном бренном мире, не имея ничего, они обрели себя. Обрели друг друга.
— За миг до того, как всё померкло, знаешь, что последнее мелькнуло у меня в голове? Ты, — произнес парень, и она улыбнулась. Эти слова выжглись ярким пламенем в её памяти.
Юноша, неприязненно относящийся к прикосновениям и поцелуям, теперь нуждался в её близости, подобно зависимому наркоману. Ее касания были впредь более необходимыми, чем кислород. И мысль покидать город после никогда не всплывет в его голове. Смысл жизни был найден. И зовут этот смысл прекрасным именем Элизабет Купер.
«Yeah, I meant it»
========== Убей. ==========
Комментарий к Убей.
Не уверена, что эту работу можно назвать действительно полноценным драбблом по Барчи, но уж как есть.
Одна из многих работ, в которых описывается сплошная боль, от которой я почему-то не могу никак избавиться. Просто боль описывать легче, чем счастье.
Говорят, работы – отражение самого человека в строках. И я с этим согласна.
***
Арчи ломает. Его ломает по тонким граням, через каждую выведенную ими заранее линию; крошит на маленькие осколки, не поддающиеся починке — попробуй, склей, только кровь прольешь. Арчи — Кай в своем маленьком королевстве. Он запутался, у него больше нет сил собирать эти бесконечные пазлы, разгадывать бессмысленные загадки и подыхать от нескончаемого холода, пробравшегося уже до самого мозга, проморозившего кости, трескающиеся, словно фарфор.
Шерилл, Бетти, Вероника, Мисс Гранди — сколько можно? Как разобраться в собственных противоречивых эмоциях, при этом не ошибившись в очередной раз? От каждого поражения корочка льда на сердце становится всё плотнее и толще, в конце концов совсем скрывая за белым кружевом снежных узоров. Но его коллекция, по крайней мере, постепенно собиралась. Пазл собирался, но не хватало одной детали, от отсутствия которой Арчи впадал в бешенство, и никакие нервы уже не выдерживали.
Стремительное превращение в ледяную фигурку так бы и продолжилось, все набирая бешеные обороты, но даже в сказке про Снежную Королеву появилась своя героиня, предположительно претендующая на роль «его спасительницы».
К сожалению, все-таки не все сказки имеют положительный конец. Бетти Купер разрушает его; Бетти Купер заставляет Арчи задохнуться кислородом в своем присутствии, и никакая Вероника Лодж уже не может это исправить. Вероника Лодж — Принцесса, но одна из тех, какими насыщаешься уже через неделю. Идеальная девушка с безупречной внешностью и бархатной фарфоровой кожей, сногсшибательная, горячая брюнетка с выразительными глазами, идеально подведеными чёрной подводкой, — и все же она не способна заполнить его пустоту.
В конце концов, всегда есть два типа песен. К первому относятся те, которые нравятся, но лишь первое время, быстро становятся раздражающими или просто скучными. Ко второму те, которые можешь слушать до конца жизни, и они никогда не потеряют былого совершенства. Очевидно, Бетти Купер относилась ко второму, редчайщему типу. Повезло, что нашел, но упустил. Не записал название песни. Не подтвердил слова Элизабет.
Вкус поцелуев Вероники забывался каждый раз, стоило Арчи увидеть лучшую подругу, когда-то любившую его. И стоило парню вновь почувствовать сливового цвета губы Вероники на своих, горечь начинала вновь расползаться по телу. Арчи грешил мыслями о том, каковы на вкус поцелуи Бетти, и это сводило его с ума. Парень был точно уверен в том, что это сладкая вата или, быть может, сливочное мороженое.
Он все еще верил, что отношения Бетти и Джагхеда — лишь дурацкий способ пощекотать Арчи нервишки, но он не мог отделаться от мысли, что этот способ жадно и с невероятной скоростью съедает все его нервы. Просто выгрызает их с корнем.
Джагхед Джонс с некоторых пор стал соперником, предметом ненависти и самым настоящим препятствием. Этого не должно было свершиться, их дружба была крепче самого алмаза, но каждый раз, стоило парню увидеть Джагхеда и Бетти вдвоем; стоило ему увидеть их в объятиях или слившихся в поцелуе, мозг тут же отключался. Темнота, безумие, ненависть — вот и все его чувства. Обыденно и скучно. Он знал себя отлично, и мог предугадать любой свой следующий шаг, но только не когда она смотрела на него. В те моменты его светлые чувства разлагались, заменяя себя сугубо мрачными. Но никто этого не знал, ведь Арчи — парень с шаблонной внешностью, всеобщий любимчик и предмет для подражания. Просто немного сходит с ума.
Где произошел сбой в системе?
Где была допущена непростительная ошибка?
Всего одно её быстрое «привет», брошенное между делом, невзначай, а он уже проваливается в эту бесконечную бездну, непременно иссиня-черного цвета, взявшуюся из ниоткуда, поглощающую его с головой, беспощадно. Он думает, что уже утонул, но после лишь с небывалым разочарованием замечает, что все еще тонет, погрязая в этой мерзкой липкой жиже, цвета, давно вызывающего тошноту — чёрного. И наверное, Арчи будет задыхаться еще долго, дабы Элизабет Купер наслаждалась его болью как можно дольше.
Арчи умер. Нет, сам он об этом конечно, не догадывается, но он умер прямо сейчас, всего лишь оказавшись пойманным одним ее мимолетным взглядом. В плену своих же безумных мыслей, запутанных в паутину; спутанный клубок, побывавший в лапах нашкодившего котенка. Арчи потерян в созвездиях.
— Арчи? — а Элизабет не понимает, в чем причина такого взгляда парня. Она пыталась найти в его глазах, непременно когда-то любимых, так искренне желанные ответы, но не выходило. Нечитаемые эмоции. Несвойственные Арчи, чужие. — Все в порядке? — с наигранным беспокойством спрашивает блондинка, ей давно плевать на парня, так беспощадно разбившего ее сердце. И она мстит, сама о том не догадываясь.
Арчи ведь для Вероники.
Арчи не для Бетти.
«Как все может быть в порядке, если ты так далека? Рядом… Но далека.»
А вслух только:
— Да, Бетс, как всегда превосходно, — и фальшивая улыбка по выработанной привычке, как и полагается самому популярному тинейджеру школы — за исключением, разумеется, Джейсона, с которым его так часто сравнивали; настолько приторная — даже горечь не различишь.
— Правда? — как-то уж слишком недоверчиво спрашивает девушка, но ей не интересно. Давно плевать.
— Конечно.
— Я, вообще-то, хотела спросить, не видел ли ты Джагхеда? — Бетти смотрит прямо ему в глаза без прежнего стеснения, без той неловкости и скромности. Парализующим, испепеляющим взглядом. Но на этот раз его сердце трещит по швам, не её. Смена ролей, игра контрастов.
Снова Джагхед. Имя, произнесенное из ее уст, кажется ему чем-то ядовитым, пропитанным желчью, до невозможности мерзким, определенно химозным и совершенно точно опасным. Арчи мысленно рисует в голове картинку, новую историю, в которой Джагхед стёрт со всех страниц; где Джагхеда не существует. И от того чувствует ненависть к себе же самому, ведь эти двое — его лучшие друзья, так нельзя.
Но Арчи не волнует, что там можно, а что нельзя. У него свои правила. В конце концов, было ли когда-нибудь хоть что-то, чего Арчи хотел и не добился?
Было.
Одно единственное, незавершенное, без галочки напротив. Элизабет Купер. Он уже не знает, для чего так намертво хватается за мысль о том, что безумно жаждет заполучить Бетс. Только из-за возникшего непреодолимого желания получить всё? Это пассионарное желание. Неудовлетворенность от мысли о том, что кто-то все-таки ему неподвластен. Ведь Арчи всегда получает то, чего хочет.
Она была у него под носом, но выскользнула, не успел он оглянуться. Он не думал, что она сможет так быстро найти ему замену, Бетти должна была продолжать бегать за Арчи,, но она решила иначе, играя по своим собственным правилам. Не по его правилам.
— Нет, не видел, — говорит парень, понимая наконец, что слишком долго простоял в ступоре. Подозрительно, но она все равно не поймет. Никто не понимает. В этом мерзком городе, погрязшем во лжи и грехах, никто никому не верит, никто никого не понимает.
Но отношения Джагхеда и Бетти идеальны, и его это вымораживает.
Вымораживает во всех смыслах этого слова. Арчи не чувствует, что жив, слишком много льда; слишком много холода. Этот замкнутый круг из вечной вакханалии его порядком доканал.
— Что с тобой? — снова удивленные глаза и напыщенная заинтересованность. Браво, Бетс.
«Ничего, просто… Ты режешь меня без ножа. Я ненавижу тебя, Бетс. Ненавижу, потому что не могу контролировать.»
А вслух лишь:
— Хей, я же сказал, все замечательно.
