Текст книги "Замок в крови (СИ)"
Автор книги: Элиза-чан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Фрида не стала близкой подругой боевой Дотти, но они могли найти очень одинаковый язык, когда дело касалось семьи.
– Послушай меня, дорогая, и не перебивай, прежде чем я закончу, – Дотти кивнула, поудобнее перехватывая холодный сгиб локтя.
Её сын постоянно летал с каким-то вампирёнышем, но взрослые вампиры никогда не поднимали их с мужем в воздух ради приватного разговора, не считая достойными.
– Рано или поздно Тони станет вампиром, и это не будет очень взвешенное решение с осознанием последствий, – Дотти возмущённо открыла рот, глотая воздух и задыхаясь, – но это будет не сейчас. Он тянется к солнцу, пусть пытается этого не показывать, и ему нравится ощущать себя особенным. Детские капризы, – Фрида махнула рукой и умилённо улыбнулась, – прямо как у моего мальчика. Ему нравится иметь друга-человека, но он уже подходил к нам с вопросами. Как правильно обращать? Он более дальновиден, но он жил триста лет.
Фрида на миг замолкла и остановилась. Коридор не был пуст, но для вампирши сейчас не существовало ничего, кроме всепоглощающей любви к своему сыну.
– Отсюда все причины. Это очень сложный, трудоёмкий и эмоционально тяжёлый процесс. Они не смогут сделать это сейчас или даже через месяц. Для этого нужно более сильное желание, понимаешь меня?
Дотти кивнула. Она помнила, с каким отчаянием желала рождения Тони. Они с мужем не могли нормально забеременеть два года, и вот, практически отчаявшись и цепляясь за последнюю надежду, это случилось. Сколько до этого они пережили? Внематочная беременность, выкидыши, ужасные неудачи. Дотти рвала на себе волосы, Боб ушёл в работу. Но всё же Тони появился в их жизни. Солнечное чудо.
– Вампиров давно не было. Тони станет для всех нас настоящим чудом. Поэтому сейчас он вполне в безопасности. Тебе может показаться, что они пользуются им в качестве прислуги, – Фрида пристыжено опустила глаза, испытывая невероятное желание прикрыть искривившийся рот веером, – и возможно, что так и есть, пока он человек. Но он точно в безопасности. Никто не станет его трогать. Мы позаботимся о нём. Сейчас. И всегда.
Дотти выдохнула, ощутив невероятное облегчение, и прошептала одними губами:
– Спасибо.
Когда они уезжали, Дотти поцеловала своего сына в лоб изо всех сил, притягивая макушку поближе. Тони раздражённо закатил глаза, не понимая, что творится с его мамой.
Он помахал им рукой на прощанье и повернулся к Рудольфу с Анной, которые так же хищно на него смотрели.
– Вылазка на несколько дней?
– Вылазка на несколько дней, – заговорщически прошептали они и рассмеялись.
Недавно Анна нашла потайной выход из замка и тут же полетела к Тони, рассказать, какая она молодец. Тони подозревал, что таких ходов в этом действительно древнем строении было огромное множество, поэтому сразу сказал Рудольфу. Их целью стало исследовать все потайные ходы, которые можно было бы использовать в качестве отхода во время облав (они надеялись, что этого никогда не будет, но вампиры прожили слишком долго для подобного) и в качестве укрытий во время пряток. Грэгори они ни за что не покажут эти проходы, пока тот их не познакомит со своей девушкой.
– Эй, парень, ты помнишь о том, что должен сделать? – спросил Грэгори вполоборота, уже уходя вместе с родителями, которые были достаточно далеко, чтобы ничего не заподозрить.
– Да-да, – хитро прошептал Тони, – Лу… лучше бы я умер, чем забыл о такой важной вещи, Грэгори.
Грэгори пожал плечами, пока его младшие брат и сестра давили изо всех сил смех внутри.
– Отличная фантазия, – похвалила Анна.
И они отправились в замок, весело перешёптываясь о том, как смогут всех пугать и выныривать из ниоткуда.
Комментарий к О замке
“Держать руки в карманах” – эта поза больше свойственна мужчинам и часто говорит о состоянии некоторой нервозности, в которой находится субъект, а также о том, что ему необходимо как-то разрядиться.
ПБ открыта, не стоит писать в отзывах о паре ошибок на весь текст :)
========== О замках ==========
Комментарий к О замках
О замка́х
И немного пояснений: в оригинале Тони – мальчик, над которым издеваются, однако, видя его поведение в мультфильме, об этом трудно сказать. В любом случае, опытным путём было выяснено, что немцы так или иначе не стремятся общаться с теми, у кого есть акцент.
А ещё тут много немецкого, на половину которого я не буду делать ссылки, потому что вы и так можете всё это понять. Более того, несколько раз нужное слово написано с ошибкой специально.
В повседневное время Тони всё ещё болтает на американском английском.
И вообще – языковой барьер является реально жуткой штукой.
Класс, в который попал Тони – сборный класс для детей-иностранцев, который помогает им адаптироваться к школьной жизни в другой стране. Главная цель – изучить немецкий на достаточном уровне.
Итак, этот день настал. Первый день в школе.
Не то чтобы Тони по-настоящему переживал, но он был прописан в замке в около… ста километров (да, надо привыкать к километрам) от школы, что уже вызывало вопросы. Поэтому они разработали целую схему для этого – вставать на рассвете, чтобы успеть попрощаться с Рудольфом, Анной и остальными, затем садиться на корову и лететь в низинах два часа (можно было бы быстрее, если бы не нужда тени). В лесной территории возле школы они уже вырыли небольшой погреб, который можно принять за склеп, где оставляли Бурёнку. А оттуда он добирался на автобусе.
Мама назвала этот план сумасшедшем и пообещала найти работу здесь, а позже оформить трудовую визу.
Школа настолько далеко – вынужденная мера. Ближе есть только одна, но она даже слишком близко, легко можно увидеть замок. Всё это могло кончиться в лучшем случае “давай устроим крутую вечеринку”.
Мама говорила, что всё это кончится смертью Тони.
Рудольф поддакивал в сторонке, что было совершенно ему не свойственно, и Тони наконец задумался, в чём же дело?
Оказалось, что с таким распорядком он мог спать лишь 6 часов в день в лучшем случае, если учитывать, что корова имела самоустановленный GPS-навигатор в голове, который будет её вести.
Тогда он мог бы спать прямо в школе, что делали в принципе все подростки, но он не мог этого делать, потому что ему нужно было вслушиваться и вчитываться в немецкую речь.
Тони рассмеялся, глядя на Рудольфа.
– В чём дело? – подозрительно спросил тот, ощупывая лоб.
– Я тут подумал, что вы вампиры-эмигранты. Вдумайся.
Рудольф вдумался, пощупал человеческий лоб ещё раз и сказал:
– Вообще-то, мы немцы.
Итак, это был день открытий.
Первое – полёт на корове требовал седла, особенно в течение двух часов. Второе – мать была права, он просто не успевал спать. Третье – ему надо было где-то шататься час до начала занятий. Четвёртое – его немецкий был всё ещё плох для свободной речи.
С последним была особенная беда. Он, как и всякий американец, не считал, что ему действительно нужно изучать какой-то другой язык, ведь все вокруг и так учили английский. Смысл? Смысла не было. Можно было путешествовать по Европе и так, все понимали их язык (исключая Испанию, о, они были крайне заносчивы по поводу своего языка и иногда отказывались отвечать на английском, даже если понимали его). Но теперь, когда он жил в Германии, всё стало немного сложнее, несмотря на ту… глубину проживания.
Серьёзно, они жили в чёртовой глуши.
Тони, зевая и потягиваясь, осмотрел школу. Небольшая, с парковкой для крутых парней, у которых есть машины, вполне аккуратная, нежно-жёлтого цвета. Небольшая парк-зона в виде нескольких столов для еды на газоне, которые наверняка занимают те люди, у которых есть тачки для парковки.
Тони снова нервно рассмеялся, пробормотав про себя по слогам “Скуч-но”. Эх, сейчас бы быть асексуальным брюнетом с кудрями, крутым пальто и шарфом.
Он смог позавтракать в ближайшем кафе за относительно небольшую сумму – или потому что это евро, боже, тут другие исчисления, почему он не может просто остаться жить в замке и не выходить оттуда, – дожидаясь треклятых 7:45.
Раньше в школу по определению не пускали.
Первый урок был с классным руководителем, они поздоровались перед началом, представились. Тони к сожалению констатировал, что занимаются они по парам, и пара немецкого – последнее, чего он хочет в первый день. А ещё его немецкий был отвратительно-старомодный, и чего он ожидал за три месяца, в общем-то.
Их класс был сборным и небольшим, несколько мальчиков из США, как и он, но они жёстко настаивали исключительно на немецком, потому что надо развивать свою речь. Парочка девочек: из Финляндии, России и Эстонии. Кто-то ещё, кого Тони банально не запомнил, потому что все они выглядели (и были) предельно скучными.
Обычные джинсы, обычные футболки, обычные толстовки, обычная речь. Нет, ну, они все пытались говорить по-немецки, но выходило у них всех одновременно так себе. Übergang Klasse, о да. Тони ощущал буквально кожей и затылком, насколько они выделялись из всей толпы учеников, которые уже видели эту школу, которые знали, как надо вести себя, что делать можно, а что нет.
На первом уроке новички просто представились друг другу:
– Антон Томпсон, можно просто Тони, приятно познакомиться.
На втором уже была математика, на которой Тони с реальным ужасом осознал, что ему правда скучно. Всё это он проходил в прошлом году.
Девочка из Финляндии (господи, дай сил запомнить её такое обычное имя) повернулась к нему и сказала:
– Привыкай, здесь первые полгода посвящены повторению предыдущего последнего полугодия.
И, наконец распутавшись в своём мысленном переводчике, Тони поёжился. Все те работы, которые ему дали для срочного перевода, сейчас будут растянуты на полгода в невообразимой форме. Всё это будет подслащаться тычками в спину, косыми взглядами и непониманием, что говорят люди вокруг.
Определённо, Рудольф стоил гораздо больше этих мелких неудобств.
Тони лениво записывал что-то в тетрадь с доски, прикрывая телефон пеналом и наслаждаясь обновлениями в инстаграме. В замке интернет был ни к чёрту, поэтому сейчас он наконец мог потвитить со старыми друзьями из родного городка и со всеми теми, с кем он встречался во время путешествия с родителями.
Он даже выложил их общую с Рудом фотку, подписав это как #best_friend. Кто-то из друзей шутканул про #thebestfirstlove в комментариях, Тони справедливо возмутился, и дальше пошла перепалка о том, что лучше – безалкогольный мохито или пепси. Тони твёрдо был готов отстаивать пепси, потому что не было ничего лучше (потому что скучно).
На переменке их всех выгнали на улицу, подышать свежим воздухом. Никто особо не хотел с ним разговаривать, поэтому Тони даже нашёл свой профиль на фейсбуке, понимая, насколько отчаянное положение.
С ним в принципе никто не хотел разговаривать, даже в кафе сдачу дали неохотно. Тони заметил, насколько со скрытой неприязнью относились к людям с акцентом – это не зависело от национальности, это зависело от акцента, – что правда бесило. В его прежней школе хотя бы издевались в открытую.
Пролистывая ленту в телефоне, один из парней, которые были за чистоту их языка, недовольно сказал:
– Er sieht wie ein Schwül.
Итак, стоило заметить, что Тони далеко не дурак. Он научился быть наблюдательным. Заметив край своей ленты в инсте и незаметное хихиканье девочек, Томпсон осознал – ему нужны были люди. Не сколько для социализации, сколько для того, чтобы понимать, как именно его обзывали.
Что он знал? Он был на кого-то похож. На кого – загадка. Толком не запомнив слово, он записал его транскрипцией в заметках, потом попробовав загуглить или в крайний случай спросить у Руда.
Девочки продолжали общаться с ним, как и парни, но последние вмиг стали отстранённее, чем были до этого, если пару переброшенных слов можно было так назвать.
Два часа унижения на немецком, обед-ужин в кафе и озарение – ему нельзя добраться до дома до наступления темноты. Он просидел в кафешке час, вызывая подозрение у одного-единственного владельца, что противный американец лишь хотел на халяву вай-фая или скрыть отсутствие денег.
Путь обратно был отвратительным, и в голову пришла мысль, что времена года всегда сменяют друг друга. А ещё существуют снег, ветер, дождь.
Прилетев домой примерно к полночи и попав в объятья Рудольфа и успокаивающие поглаживания по спине Анны, Тони понял, насколько сильно устал. Они не требовали от него каких-то подробностей, отвели к домовладельцам, которые с радостью накормили бедного мальчика, а затем к собственным родителям. Те придирчиво осмотрели вверенного им человека на повреждение и эмоциональное состояние, остались не очень довольны, но отпустили со словами “Ему надо поспать”.
– С тобой точно всё в порядке? – Анна облетела его с ног до головы, постоянно прикасаясь кончиками холодных пальцев к голове, словно могла прощупать боль. Это было достаточно мило, чтобы заставить улыбнуться. По крайней мере, он ощущал себя в относительной безопасности по сравнению со школой, где на него пялились.
Надо было поговорить с мамой по поводу домашнего обучения. Наверняка есть такая возможность. Типа ездить в школу, только пару раз ради контрольных или вроде того.
– Я просто чертовски устал, – простонал Тони, плюхнувшись наконец в свою кровать и утаскивая за собой Рудольфа, не замечая недовольно поджатые губы Анны. – А ещё они все такие скучные, что просто засыпаешь, глядя на них.
Тони попялился в потолок, пока от него ожидали продолжения, и дополнил:
– А ещё я так сдохну. Мне нужно немного поспать.
Рудольф понятно хмыкнул, не ожидая, что кто-то из людишек действительно мог бы сильно заинтересовать их Тони, и уже поднялся, но был остановлен чужой рукой. Томпсон уже с закрытыми глазами похлопал по постели рядом с собой, отвернувшись на другой бок.
– Не люблю человеческие кровати, – недовольно сказал Рудольф, практически оскалившись. Анна хихикнула и прилегла с другой стороны.
– Зато я готова потерпеть, честно-честно.
– Сам же будешь потом дуться, что у нас мало времени вместе, так что лежи, – пробормотал Тони и пихнул руки под подушку.
Тони проснулся в четыре часа ночи злой и недовольный, потому что Рудольф практически душил его. Анна уже куда-то улетела, не смирившись с тем, что надо было ютиться с самого края.
– Тебе не надо было бы ходить в школу, если бы ты был одним из нас, – недовольно пробормотал Рудольф, перехватывая чужие запястья и смотря на синие вены.
Тони вздохнул и решил сделать вид, что ничего не слышал. Серьёзно, эта тема начинала напрягать. Вместо этого он взял телефон с зарядки, пролистал заметки и спросил, сонно моргая и тыча экран прямо в лицо вампира:
– Знаешь, что за слово?
Рудольф тут же встрепенулся, рассматривая незнакомое слово, и человек вспомнил, с каким трудом вампир переварил “чёрт” и “круто”, а последнее вообще до сих пор путал, принимаясь ощупывать свою кожу. Это было плохой идеей, наверное.
– Я вижу по тебе, что ты хочешь сказать. И, несмотря, по твоему мнению, мою отсталость от жизни, – Рудольф обиженно фыркнул, – точно могу сказать, что это либо написано неправильно, либо это “душно”, в чём я сильно сомневаюсь.
Тони рассмеялся, заблокировав телефон.
– Окей, понял. Я плохой мальчик, который попёрся в немецкую школу, толком не зная языка, и это было глупо с моей стороны. Всё будет в порядке, и ты должен признавать мои потребности в общении с обычными людьми, – Тони успокаивающе помахал ладонью, словно отмахивался от проблемы.
– Мы волнуемся за тебя, – внезапно признался Рудольф.
Тони внезапно застыл на месте с открытым ртом, держа один из немногих учебников в руке и не зная, что должен был сказать.
– Эм, спасибо, наверное.
– Ты не можешь ездить на большие расстояния на ней, – так же внезапно перескочил на другую тему вампир, критично рассматривая потёртые джинсы, словно зная, насколько это было больно. – Когда вернёшься, будем учить тебя основам верховой езды.
Мальчик посмотрел на друга как-то немного по-другому, замечая, что куртка немного задралась, а косточки на щиколотках слишком выглядывали из-под штанов. Это было странно.
– Ладно-ладно, только дай поспать пару часов.
– Я могу отвезти тебя? Ты уверен, что не хочешь угнать машину или нечто вроде этого?
Тони снова открыл рот, чтобы сказать нечто возмущённое, но это было так мило и так веселило, что он не сдержал улыбки. Так просто говорить про угон машины, чтобы можно было побольше поспать. За что ему такой лучший друг?
Господи, как он его любит.
– Всё будет нормально, я уже собрался, сейчас поем и полечу, а ты можешь спать.
Они вместе пошли в столовую, когда их перехватил один из старших вампиров клана, довольно грубо и больно дёргая за локоть.
– Окно. Ты забыл оставить то окно открытым.
Рудольф зашипел, и вампир отпустил локоть, но готов был в любой момент схватиться за красный капюшон толстовки и задушить человека.
– Я начал ходить в школу, поэтому есть некоторые трудности…
– В следующий раз не облажайся, – прошептал он, угрожающе блеснув глазами, и скрылся за углом коридора.
Тони, почему-то, боялся оборачиваться и смотреть на Рудольфа.
– И часто так?
– Не то чтобы часто…
– Я поговорю с отцом.
Это звучало как настоящая угроза, и человек не мог определиться, сказать спасибо или “нет, не надо”, поэтому просто заткнулся, ощущая, как настроение понизилось на градусов двести вниз.
Итак, с плохим настроением, промотавшись вокруг школы час с лишним, Тони всё же смог зайти внутрь. Единственный плюс, который он видел – вай-фай и практика немецкого. Коридоры за пятнадцать минут до звонка были переполнены школьниками, и только сейчас Томпсон обратил внимание, насколько сильно на него пытаются не смотреть.
Он подошёл к своему шкафчику, бросил портфель и взял единственный учебник, который ему сегодня был нужен. На немецком они проходили какие-то газеты – то ли как правильно их читать, то ли как правильно их оформлять, – и это тоже было скучно.
Пожалуй, не скучным был толчок в спину такой силы, что Тони налетел лбом прямо на дверцу до крови. Боль пронзила глаза, и он пошатнулся, пытаясь поймать равновесие или хотя бы точку опоры рукой.
– Schwül! – крикнул ему какой-то парень на года два старше, смеясь и показывая два средних пальца одновременно. Компания рядом с ним заржала, и они пошли в свой кабинет; Тони не мог толком их рассмотреть, лица расплывались из-за слёз.
Но он прекрасно понимал, что нужен был действительно повод, чтобы стать центром издевательств на второй день. Поэтому абсолютно не понимал того, что происходит вокруг.
– Хэй, это было действительно жестоко. Ты в порядке? – девочка из его класса подошла к нему, отводя ладонь Тони от его лба. – Боже, это кровь. Я скажу фрау Вегеле, что с тобой произошло, а ты иди в медпункт. Стоять можешь? Всё в порядке?
У девочки были красивые чуть кудрявые блондинистые волосы, и её руки были очень-очень тёплые, но она так сильно напомнила ему Анну, что Тони не сдержался и улыбнулся.
– Стоять могу, только голова немного кружится, спасибо.
Тони разочаровано посмотрел на кровь, которая стекала и капала на ладонь. Это было чертовски разочаровывающе. Получить рану в школе, когда каждый второй вампир хочет выпить всю твою кровь в твоём доме.
– Ты не обращай внимания на то, что они говорят, это полный бред. Здесь просто не любят людей с акцентом, к тому же глубинка, должен понять. Я лучше тебя провожу.
– На самом деле, – Тони замялся, наблюдая как коридор быстро пустел, но никто не оборачивался в их сторону и не обращал на них даже взгляда, – я толком не понимаю, что они говорят.
Девочка на миг застопорилась, широко раскрыла глаза и немного сжала плечо, заводя в медкабинет.
– Я не помню, как это будет на английском языке, извини. Но они говорят, ну… Schwul. В нашем классе ничего не бойся, никто тебя так точно не назовёт, да и не похож ты! Не переживай, Антон. Блеснёшь знанием математики, станешь чуть общительнее или просто на физре отлично себя покажешь, другие сразу отстанут. А в новом году другие старшие будут, эти противные. Подтянешь немецкий, всё будет очень-очень хорошо.
Она щебетала вокруг него, пока медсестра с недовольным лицом говорила, что нельзя быть таким неосторожным в школе. Тони наморщился, когда пластырь с львятами украсил его лицо, но продолжал упрямо молчать. Вдруг у них тут людей с акцентом ещё и лечить не хотели, мало ли.
– Просто ты в первый день показался всем таким заносчивым, вот они и нашли, к чему придраться. Больше улыбайся, тебе идёт.
– Эм, спасибо, правда. Какие у нас сегодня уроки?
– Физическая культура, немецкий дополнительный и биология. Я провожу тебя.
Они весело разговаривали и опоздали на первый урок, зато пришли ко второму. Она оказалось довольно весёлой девочкой, к тому же было здорово обсудить что-то современное, вроде новых ужасных найков, которые те как-то додумались выпустить, смысла крутить спиннер, новые хэштеги в тви. Тони должен был признать, что ему этого совсем чуть-чуть не хватало.
– Слушай, я вчера видела, что ты до заката тут ходишь. Ты же далеко живёшь, да?
Мальчику стало неловко. Это было щекотливой ситуацией, и он точно не собирался признаваться, что живёт, по мнению окружающих, один в огроменном замке.
– Ммм, да, меня могут забрать только в вечернее время суток, так что приходится ждать, – Тони кивнул, словно убеждая самого себя.
– Тут есть пара клубов, которые смогут помочь тебе скоротать время. Как на счёт журналистики? К тому же есть местная радиостанция, можно поработать с оборудованием. Они могут… разнообразить словарный запас.
Томпсон мысленно вернулся к загадочному слову, катая его произношение на языке. Schwul. Потом можно будет надиктовать на переводчик, теперь он его отчётливо расслышал.
Девочка, имя которой он так и не вспомнил, пихнула ему листовку в руки, и сказала:
– Я сегодня тоже первый раз, приходи, будет весело, я уверена.
Затем они вошли в класс.
Их учительница – нет, он ни за что не запомнит, что надо говорить “фрау” и о погоде, когда здороваешься, – спросила его о самочувствии, поблагодарила Анну (о боже, это такое совпадение, что Тони не смог не улыбнуться) и продолжила вести урок. Они сели на свои места, улыбнувшись друг другу, но на этом во время урока их общение закончилось.
Из окна били солнечные лучи, опускаясь прямо на его руку, вены, пальцы из прорезей штор. Тони развлекал себя тем, что ловил их пальцами, пытаясь словно вытянуть свет из их траектории. Он скучал по солнцу, если честно. В последнее время Рудольф и Анна отнимали всё его время, и это время было ночным, поэтому радость доставляли лишь закаты и рассветы. А чтобы вот так лучи, которые грели – прямо ностальгия.
Он занимался этим весь урок, наблюдая, как краски света сменялись тенями, и греясь. А потом внезапно с чёткостью осознал – он не хочет становиться вампиром. Он хочет играть с солнцем, разговаривать с людьми, отстаивать себя в школе, не хочет пить кровь и носить нелепые вроде бы байкерские вещи. Тони искренне любит Рудольфа, но не настолько, чтобы останавливать свою жизнь сейчас и больше никогда не разлечься на пляже посреди дня и полностью обгореть.
Это как профессия – даже лучшие друзья могут поступить в разные университеты, и ничего с этим не сделать, если вы уважаете мнения друг друга.
– Хэй, Антон! – Анна потеребила его за плечо, практически приподнимая лицо над партой, которая манила своим теплом и в принципе прямотой поверхности. Тони протёр глаза и устало вздохнул; что же, это рано или поздно случилось бы. – Не выспался? – заботливо спросила она, поправив кудряшки на голове.
Эта Анна так сильно напоминала его Анну, Анну из замка, что практически настораживало. Сэквилбек вела себя с ним так, потому что хотела получить всё внимание, даже то, которое принадлежало её брату. Что хотела от него эта девочка, он не понимал.
– Сложности с проездом, – Тони отмахнулся и положил учебник биологии в рюкзак, тут же натягивая его на одно плечо. – Следующая физ-ра, да? Я немного не понял, как она здесь проходит.
Анна нахмурилась, постучала пальчиком по губе, вызывая иррациональное умиление у Тони до тех пор, пока не взяла его под локоть и не потащила к одной из парт, где сидел долговязый парень, явно недовольный солнцем, которое било в глаза.
– Флинт, Флинт! – она дёрнула парня за рукав, и тот повернулся с таким недовольным лицом, которое вообще можно было скорчить посреди дня. Тони скривился в ответ. – Позаботься о Антоне…
– Тони, – машинально поправил Томпсон, кривясь уже от собственного полного имени.
– Тони, – кивнула Анна, согласившись, и требовательно посмотрела на Флинта. Тот оказался среднестатистическим подростком с опаршивленным лицом, немного курносым носом, забавными веснушками возле глаз и грязными волосами. – Он живёт далеко, поэтому не мог находиться среди нас летом, так что для него всё слишком в новинку, понимаешь?
Флинт сразу как-то смягчился, осматривая нерадивого мальчика, который явно был младше его. Потом вздохнул, взъерошил волосы и спросил:
– Интернет-парень? Тот самый?
Тони был готов бы вспыхнуть, если бы не имел опыт крайне неловкого общения непрерывно уже два месяца, но увы. Он лишь пожал плечами, не отводя взгляда, и сказал:
– Дома интернета толком нет.
Лицо Флинта по-странному просияло, будто выражая искреннюю радость, и Тони правда был готов уже обидеться, когда услышал:
– Я так и знал! То, что говорили те два придурка, полный бред.
В последнее время в жизни Тони “бред” – это чистейшая правда, и он остолбенел, осознав, куда клонил новый знакомый.
– У нас физкультура пока на улице раздельно для парней и девчонок, физрук будет заниматься вместе с нами, в остальном отличий не найдёшь, честно. Пошли, – он хлопнул “новичка” по плечу, тот вздрогнул, ощутив силу. Как бы Томпсона не обозвали в первый день, было принято решение ни за что не оправдать это название.
– На самом деле, я пока не очень понимаю немецкий, как ты мог заметить, – начал он издалека, когда они зашли в раздевалку. – Так что все мне сказали, что меня уже успели как-то по-противному обозвать, но только разожгли мой интерес, серьёзно.
Мальчик младше самого Тони (лет десять?) уставился на него, не понимая, как можно было не знать таких основ, а потом рассмеялся. На нём была забавная футболка с эмблемой супермена, и Тони решил, что ему точно можно было доверять. Никто не напялит футболку супермена на физкультуру, если он плохой чувак.
– Меньше знаешь, крепче спишь. Всё равно с нами особо не общаются, поэтому навряд ли над тобой начались бы настоящие издевательства, – Флинт хохотнул, открывая свой собственный шкафчик и доставая оттуда шорты. Похоже, здесь не было какой-то своей спортивной формы, и это нравилось американцу. Он уже уставал от того контроля в его прошлой школе.
Под пластырем противно жгло рану.
– Тебя обозвали педиком, – просветил местный “супермен”, – но, похоже, твой немецкий хуже всех из нас, поэтому лучше будет тебе говорить всё сразу. И в телефоне здесь сидеть не принято на уроках. Если кто из окна увидит не из наших, то сразу сообщат. Тут принято обо всём говорить учителю, – важно покивал он головой. – Я Нигель, кстати.
Тони захлопнул рот, не зная, что мог ответить. Он? Педик? Да как они вообще смогли о таком подумать! Он ведь не похож совсем, никаких обтягивающих футболок, никаких узких джинс, да ему только четырнадцать вот-вот исполнилось!
– Да ладно, не парься. Говорю же, что не похож совсем, – Флинт снова рассмеялся, высматривая каждую чёрточку на лице нового одноклассника, говорившую об отвращении. – Давай, порази остальную школу каким-нибудь трюком, и всё, можешь забыть об издевательствах.
Рана на лбу противно жгла, жгла так сильно, насколько может жечь огромная рана под рёбрами, между третьем и четвёртым, и распоротое лёгкое вместе с ним.
– Сальто назад подойдёт? – убито спросил Тони, рассматривая поле. И солнце уже так не радовало, как могло бы. И руки не казались такими важными. И произносить имя Рудольфа здесь даже про себя казалось неправильным.
Следующий день Тони прогулял, перед этим проспав всю ночь и даже не встретившись с лучшим другом взглядом. Постель и вторая подушка пахли мертвечиной, таким запахом гнили, от которого можно задохнуться. Он впервые подумал, что это противно. Противно вот так спать в кровати, где лежал практически разлагающийся труп.
А ещё он знал, что Рудольф смотрел на него во сне, тихо бормоча себе что-то под нос, но Тони не смел открыть глаза. Он не мог посмотреть на Рудольфа без смущения, потому что наверняка всё пошло из-за той глупой (но очень крутой) фотографии в инстаграмме.
Прогуливаясь по маленькому городку, заглянув в этот раз в Макдак и взяв обычный Хэппи милл, Тони посмел написать в твиттере “Мне всё равно, что думают обо мне другие”.
Он пришёл к этому, разглядывая солнце за тучами – где бы ты не был, какие бы сказочные здания тебя не окружали, и как бы вокруг не пахло дождём и сырой землёй, небо всегда одно. Даже если рядом с тобой говорят по-немецки, а в другом месте по-английски. Даже если ты более живой и тёплый, чем остальные вокруг. Даже если ты делаешь что-то не так по чужому мнению, но по твоему – всё нормально.
Внезапно пришла в голову мысль, что охотники на вампиров, типа Рукери, навряд ли пользуются социальными сетями.
А потом, откусив кусочек действительно вкусного наггетса, Тони опубликовал ещё пару фотографий с Рудольфом. На некоторых затесалась Анна, на каких-то потерялись прекрасные пейзажи, где-то виднелся небольшой ожог Руда из-за закатного солнца. Эти фотографии были тёплыми и живыми, особенно те, которые не были сделаны намерено или были смазаны из-за испуга вспышки. Анна была очень милой, когда пугалась.
В рюкзаке лежала смятая листовка, приглашающая в небольшой клуб журналистики.
========== О пятнах крови на цепях ==========
Издевательства не прекратились. Тони не ожидал на самом деле, покрепче сжимая рукава своей красной толстовки, что они действительно прекратятся. Но то, что он был единственным, над кем так открыто (на фоне остальных) издевались, начинало уже бесить.
Он ходил в школу, встречал возле ворот Анну и Флинта, обоим по-прежнему не доверяя, но с радостью посвящая в свои трудности с очередным домашним заданием, и скрывал своё тело от Рудольфа, который был слишком погружён в алхимию. Анна лишь фыркнула однажды на замечание Тони и сказала, что просто период увлечения. Года через два пройдёт. Теперь Тони мог не переживать года два, что его лучший друг может стать маньяком-убийцей.
Томпсон ещё понимал, глядя на всех этих фрау и принимая недовольные взгляды, раздражённые жесты, что к учителям было нельзя. Что в Калифорнии, что здесь – к учителям нельзя, начнётся сразу либо подлизывание, либо его просто уничтожат, потому что родители до сих пор не могли найти здесь работу.
