Текст книги "Записки неординарной эльфийки"
Автор книги: Эльфарран
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Путь домой и небольшие неприятности
Разношерстный набор серых листков, кусочков ткани.
Перепутанные страницы и недописанные строки, разъеденные морской водой.
Горький привкус морской воды во рту и полный упадок сил – это были все доступные мне чувства. Сквозь прикрытые ресницы я смутно различала два силуэта нагнувшиеся надо мной и тихо переговаривающиеся. Обрывки фраз постепенно стали складываться в предложения.
– А какая симпатичная была эльфочка. Каждое утро она, путаясь в длинном платье, за руку с мамой приходила на игровую площадку. Белая с ромашками юбочка, наивные аквамариновые глазки, всегда широко распахнутые, милая улыбка нежного ротика. Она так трогательно прижимала к себе изящно сплетенную корзиночку с набором для игры в песок и смущенно комкала кружевной платочек, порываясь положить его в карман. Строгая мать её незаметно одергивала, но по всему было видно, что в тайне она очень гордилась своей младшенькой. Тугие локоны, завитых по последней детской моде серебряных волос, слегка тронутые тушью ресницы. Мне казалось, что сама Нимродель из легенды застенчиво лепит рядом песочные цветы. Она серьезно относилась к свои играм и каждый раз беззвучно плакала, глядя как ветер превращает в пыль её песочный замок. Аккуратная и дисциплинированная, она во всем была совершенством. Эталоном эльфийки. – Немного помолчав, тот же голос продолжил. – Мы были очень близки в детстве и, возможно, дружили бы и теперь, если бы не та глупая ссора. Она изменила всё.
– Это ты о ком? – заинтересованно перебил другой неизвестный голос.
– О ней. Как видишь, за каких-то триста лет так измениться, может далеко не каждая. – Наступило долгое молчание, прерываемое смущенным басовитым покашливанием.
Теплое солнышко приятно согревало кожу и одновременно сушило одежду.
"Они разглядывают меня, – дошло, наконец, до моего сознания, – да по какому праву?" Но отяжелевшие руки, вздрогнув, отказались помочь мне подняться.
– Шевелится, смотри, она шевелится. Я уж думал – того…, опять за борт выкинем.
– Она ещё нас переживет, и ничего ей не сделается. В детском саду поспорила на два золоченных ореха, что спрыгнет в верхушки росшего неподалеку мэллорна и спрыгнула, конечно, не совсем с верхушки, но почти. С нашей воспитательницей был двухдневный обморок, а она только ногу сломала.
– А с кем спорила?
– Со мной.
– И получила, орехи?
– Нет, я что зря тащил её домой на своей спине, когда она отрываясь вовсю показывала язык встревоженным родственникам. Во время торжественного посещения королем школы, кидала в него шишками, за что была наказана двумя часами реверансов в большом тронном зале. Я хихикал за пустым троном все это время. Ты бы видел, как она делает большой эльфийский поклон, последняя белка сдохнет от смеха.
"Ах, от смеха! Ну все, теперь я поняла к кому попала, но вот что мне делать? За борт опять не хочется, там холодно и сыро". – Приняв единственно правильное решение презрительного молчания, я повернулась на бок и предприняла вторую попытку подняться. И кто-то, заботливо подхватив меня за талию, усадил, привалив к чему-то .
– Совсем обсмеял, такую девушку, прям, персик наливной.
– Скажи лучше, торнадо в юбке.
– Ты слишком к ней жесток, не знаю, чем она тебя так оскорбила, но может, на время забудешь обиду и наконец-то поможешь, ты ей как-никак родственник.
– Только ради нашей дружбы.
Искорки жизни, пребывающие в полубессознательном состоянии, услышав волшебное заклинание, вздрогнули и побежали в кровяных руслах к сердцу. Оно нехотя вздрогнуло, затем ещё раз, и, уже входя во вкус после вынужденного бездействия, забилось в прежнем ритме. Глубоко вздохнув, я выпрямилась. Так приятно вернуться к жизни после многодневных странствий на деревянном обломке.
Рыжий гном, заботливо обмахивающий меня рукавом, с улыбкой произнес:
– Солнышко, с прибытием в нашу компанию! Мы направляемся в Валинор, ты с нами? Впрочем, а куда денешься, на ближайшие полгода будешь довольствоваться нашим немногочисленным обществом, хотя есть ещё вариант – за борт. Твоё решение?
С трудом ворочая пересохшими губами, я простонала:
– Я с вами, кто бы вы ни были.
Холодный край хрустального стакана принес облегчение в виде нескольких глотков пресной воды.
Уж лучше бы орки, но выбирать не приходилось. Спустя некоторое время, поддерживаемая гномом, я хромая спустилась в маленькую каютку, где в беспорядке валялись секиры разных размеров, пара зазубренных топоров, куча образцов горных пород, все это выглядывало из под вороха поношенной одежды, а чьи-то кожаные штаны свешивались с грязной лампы посреди этого беспорядка.
– Мы не ждали гостей! – Ворчливо ответил гном на мой вопросительный взгляд. – Иди вон на ту половину, а я приберусь немного. – Стараясь незаметно сдернуть штаны с лампы, он оторвал её, и по полу разлилось душистое свечное масло.
Я присела на аккуратно заправленную соседнюю кровать: зеленое тонкое одеяло, кинжалы в изголовье и высокий лук на стене. Можно не быть специалистом, чтобы понять, чье место я заняла.
– Свой можешь повесить рядом, не дело, чтобы такой прекрасный лук болтался как поварешка. – Помогая мне снять оружие, эльф бережно погладил лук и внимательно прочел изречение, вырезанное на нем древними мастерами. Покачав головой, он слегка согнул его.
– Надо подтянуть тетиву, совсем разболталась. Ты, вообще, когда последний раз его смазывала? – Неодобрительно взглянув на меня, он занялся осмотром стрел. Каждую из них он проверял на стройность и остроту наконечника.
– Ты хоть понимаешь, что они когда-нибудь спасут твою никчемную жизнь, почему так легкомысленно относишься к порядку в колчане. А это уже моё, – он отложил две лориенские стрелы.
Со дна колчана выпал ворох сложенных листочков и несколько самодельных тетрадей.
– Ну и гадость, пойдет разве что на растопку. Гимли, это по твоей части. – Эльф небрежно швырнул мои рукописи в сторону пыхтящего по кроватью гнома, куда тот загнал щетку в порыве трудового уборочного энтузиазма.
– Не тронь, это моё! Забирай стрелы, но дневник оставь, он мой, слышишь! – Внезапно ощутив в себе ярость орка, я перехватила падающие листы, затем, бросившись на колени, сгребла остальные. Судорожно прижимая к груди исписанные листья, салфетки, кожаные обрывки, я была полна решимости отстаивать свое единственное богатство со всем пылом истерзанной души.
– Ну ты, полегче, – помощь пришла неожиданно. – Вот это тоже твоё, – гном принес ещё два листочка. – Я, конечно, ни уха, ни рыла не смыслю в вашем эльфийском письме, но мне кажется, что это нужная вещь. Хочешь, помогу сшить твои записи, – оттирая набежавшую слезинку, он смешливо мне подмигнул. – А если этот будет приставать, обращайся ко мне, договорились? Меня зовут Гимли.
Сидя на полу, мы заключили негласный договор взаимоподдержки.
Прекрасное судно, с лучших верфей, было стремительно как ласточка и послушно как ручная белка. Слегка обдуваемые попутным ветром, мы летели по волнам, взрезая узким носом неповоротливые бирюзовые волны.
– Прекрасный денёк, не находишь, солнечная? – гном неторопливо сворачивал какой-то крепежный канат.
– В час проходим по десять морских лиг, неплохо, – вторил ему эльф.
Теперь, при ярком свете дня, все казалось не таким уж пугающим.
– Спасибо вам за спасение, я не поблагодарила вас сразу, простите.
– Какие счеты, мифриловая моя. Мы с тобой не встречались? Оттенок твоих волос что-то мне напоминает…
– У тебя тогда ещё ножниц не было – насмешливо вставил эльф
Задумчиво подняв глаза к небу, гном пожевал губами. Припоминая всевозможные встречи с длинноволосыми эльфийками, он сосредоточенно загибал пальцы.
– Не было, не было, – он повторял последние слова. – Это не тогда, когда секирой я чуть не снес полголовы несчастной?
– Нет, не тогда. Это было в племени нолдор.
– А она откровенно стоила тебе глазки, такая остроносенькая вертушка. Останься мы там ёще на немного и…
Дальше пошли перечисления приятных встреч с очаровательными представительницами разных рас.
– Я, Эльфи, – потеряв всякое терпение и с досады топнув ножкой, я продолжила, – Эльфарран из Мордора.
– Еще скажи, из Изенгарда, совсем память отшибло, – разозленный перечислением его подвигов со слабым полом, едко выдавил эльф.
– Там я тоже была, жаль, конечно, что нас с Изиком смыло, на мустагримские равнины.
– Стоп, ребята, я совсем запутался, какой Мордор, какой Изенгард, там эльфам быть не положено, только по делам службы. А чтобы слабая эльфийка да в рассаднике орков? Кто-то из нас нагло врет. – Авторитетно закончив полемику, подвел итог Гимли.
Мой родственник, взяв его за плечи, зашептал что-то на ухо.
– Да мало ли, с кем ты целовался…, и на руках носил…, а она сбежала…, ну как всегда…, – обрывки восклицаний гнома я старательно ловила своими острыми ушками.
Наконец, они развернулись в мою сторону, и эльф запинаясь произнес:
– Нам надо подружиться и на время забыть обиды. Теперь, когда мы вместе в этой лодке, здесь должны царить согласие и доверие. Хорошо?
Вложив свои пальцы в протянутые ладони новых друзей, я кивнула.
Проверка началась уже следующим вечером. Нахмурившееся небо послало нам маленькую тучку, она росла, росла и, по мере её увеличения, ветер из ласкового превратился в бурю. Волны с рычанием обрушились на нас. Бедный Гимли, при первом порыве упавший на палубу, покатился к противоположенному борту. Я краем глаза увидела, как он барахтается отчаянно борясь с силой воды, что упорно тащила его вглубь.
– Держись за веревку, – перекрывая рев, следующего вала крикнула я ему, кидая конец веревки.
Но он, ослепленный соленой водой, только кашлял и отплевывался, безуспешно пытаясь встать на ноги. Зажав в зубах, вновь скрученную петлю, я, хватаясь за все выступающие детали корабля, поспешила на помощь. Трижды поскользнувшись и дважды приложившись к мачте, и ещё раз к той же мачте, я на четвереньках подползла к нему. Гимли принял меня за морскую ведьму, приплывшую за ним.
– Нет, не сейчас, – отчаянно замахав руками, задохнулся он.
На разговоры не было времени – третья волна на подходе. Обернув вокруг толстенькой гномьей талии спасительную нить, я на бантик привязала его к поручням, успев при этом тоже за что-то зацепиться. Грохот обрушившийся изумрудной массы воды, оглушил. Крепко держась одной рукой за веревку а другой – за Гимли, я в какой-то момент оказалась за бортом. С треском лопнул узел, и, увлекаемая мощной силой волны, что перекатывалась через наше суденышко, я полетела в синюю бездну, уже перестав сопротивляться и вручив свою сущность святому Низе, когда кто-то крепко схватив меня за руки втащил обратно.
– Нас несет на рифы, руль сломан, – в отчаянье кричал эльф.
– Мы погибнем, я плавать не умею, – еще громче кричал Гимли.
В бушующих волнах мелькнули зеленые косы – это русалки с интересом наблюдали, как борется наша маленькая яхточка с седым океаном. Для них это было единственное развлечение.
Упав на колени, я взмолилась на языке Лики. Русалки вздрогнули, прислушиваясь к воплю отчаяния. Стараясь не перепутать падежи подводного наречия, я взывала к их душам. В минуту затишья они приблизились к нам на безопасное расстояние и, ударив хвостами по волнам, поднырнули под днище и развернули нас против ветра, что немного смягчило следующий удар стихии.
– Мы сейчас, подождите.
Как норовистый конь, корабль все выше задирал нос, лопнули неснятые паруса. Все предметы пришли в движение: за борт полетели бочки, ящики, какие-то узлы, мимо проехал набор навигационных инструментов. И мы проводили его печальными взглядами.
Следующий удар был страшен – судно вздыбилось почти вертикально и с шумом ухнуло в страшную пропасть. Отплевываясь, мы уже не кричали, сосредоточившись на крепости наших рук.
– Дайте канат, – раздалось с правого борта, – скорее.
Вряд ли эльф мог знать язык русалок, но резким броском он кинул им несколько витков самого толстого каната. Шлепок и звонкий смех подтвердили точность попадания.
– Что они задумали, – тряся насквозь промокшей бородой, пробормотал гном.
Мы, пожав плечами, ещё крепче вцепились в поворотный брус. Резкий рывок, и натянувшийся канат повлек нас прочь от смертельно опасных рифов. Борясь с волнами и с полузатонувшим кораблем, гигантская черепаха упорно тащила нас туда, где из-за плотных туч уже пробивались лучи закатного солнца. Грозя лопнуть, жалобно скрипели доски обшивки. Теряя части такелажа и палубного оборудования, мы медленно ползли к спасению. Разочарованный океан, бросив нам вслед последний комок пены, переключился на других.
Свесившись за борт и протянув руки, я прикасалась к щекам русалок, благодаря их. Они с улыбками желали нам доброго пути, обещали передать привет Лике и навестить нас на рассвете.
Ночь окружила нас спокойствием, Гимли всхлипывая спал тут же на голых досках палубы. Накрытый единственным не улетевшим парусом, он походил на крупную куколку шелкопряда, и когда он ворочался, мне казалось, что сейчас покажется голова прекрасной бабочки. Море такое обманчиво ласковое, уже забыв о дневном буйстве, мягко покачивало нашу полуразрушенную лодочку. Всплескивая синеющую гладь, мимо проплыли дельфины, выставив на поверхность лоснившиеся спины со смешно топорщившимися мокро-солеными плавниками. Распевая песенку странствий, они плавно обогнули нас и затерялись в темнеющем просторе.
Мы сидели рядом с нашим другом, тут же на полу. Аранен, обхватив голову руками, предавался отчаянию, но со свойственной ему сдержанностью старался этого не показывать. Я, положив подбородок на притянутые к груди колени, также молча искала выход а точнее выплыв. Лунный отблеск скользнул по нашим лицам, обернувшись я увидела усталую печаль в уголках глаз Лега, две упрямые морщинки на лбу, руки сбитые в кровь с обломанными ногтями и, в первый раз забыв о своей мести, я пожалела его: бедняга, вот над кем вечно довлело ярмо больших надежд и ожиданий, к нему вечно были притянуты многочисленные взгляды, и каждый день надо было оправдывать высокое звание принца. Какое счастье выпало мне быть простой дочкой первого лорда совета двенадцати, самой младшей, когда твои сестры и братья уже поддержали авторитет рода, и ты свободна все вечерние два часа, абсолютно свободна, и можно влезть в самую глубокую пещеру за толстыми раками, вывозиться в черной глине и порвать воротничок, можно забраться на сухую сосну и пугать белок, можно просто болтать босыми ногами в многочисленных озерах поднимая тучи взбаламученной тины или бегать ночью за падающими звездами.
– Несчастный еж, – негромко и задумчиво произнес эльф.
– Еж? Причем здесь еж? – выпав из сладких грез, озадаченно спросила я.
– Притом, что пока мы бегали за звездами, ты в темноте наступила на него, – так же отстранено глядя на разгорающеюся зарю ответил он.
– Точно, в первом классе, мы сбежали с вечерних стрельбищ и бродили по лесу. Когда скатившаяся звезда, взмахнув искрящимся хвостом, упала на край нашей поляны, все побежали ловить её. Тогда я и наступила на этот коврик с торчащими иголками. Никто даже не заметил, как ойкнув я присела.
– Почему не заметили, я же вернулся.
– Вытащил все иголки из ноги и похоронил ежа.
Взглянув, друг другу в глаза, мы отвели взгляды. Шумно заворочавшись, Гимли осведомился:
– Уже приплыли?
Ярко красный рассвет, полыхая воспоминаниями вчерашней бури, обрушил сияние восходящего солнца на ещё темнеющие вальяжные волны. Отблески лучей закружились золотистыми ручейками и, все дальше пробиваясь в толщу сонного океана, защекотали медлительных рыб.
Внезапно с громкими всплесками и фонтанами соленых брызг к нам пожаловали вчерашние спасительницы. Ухватившись руками за борт, они, повиснув на ограждающих перилах, сперва смущенно засмеялись. Десять радужных хвостов задорно зашлепали по бортам, и, протянув изумительной красоты руки, морские девы приветливо поздоровались.
– Тебе письмо – самая высокая и красивая русалка приветливо помахала плотно сложенной раковиной мидии. Читай и завидуй. Подруги вторили ей новой порцией звонкого смеха. И вот тут я совершила ошибку, забыв про вечную тягу русалок к одиноким морякам, оставила всю веселую компанию, чтобы прочесть Ликино письмо в одиночестве.
Раскрыв створки, я увидела свернутый кусочек водоросли с вязью, вырезанных тонким шилом морского ежа, слов.
Лика сообщала, что, живя в подводном городе, она наконец обрела свое счастье, в виде очень симпатичного тритона. "Приплыть сейчас не могу, охраняю кладку икринок, она у меня первая и поэтому самая дорогая.. Кстати ты нашла своего принца?" Хихикнув, я представила эльфа с глупым лицом перед камнем торжественных клятв, эта мысль так рассмешила меня, что осознание того, что ребята в беде, едва протолкнулось в голове и, стукнув меня в лоб, настойчиво напомнила о клятве.
А на верхней палубе охмурение было в самом разгаре: поделив поровну русалок, мои спутники, раздувшись от восторженных признаний прекрасных девушек, заворожено перелезали через борт. Схватив Гимли за шиворот, Лега за косы, я настойчиво потянула их назад.
– Надо расплатиться эльфийка, – обиженно запротестовали подружки.
– Знаю я ваши расплаты. Сколько у вас в каповых пещерах одиноких моряков, тоскует о своих родных? Не отдам вам своих друзей.
– Ты не знаешь закона, – все же ослабив хватку, угрожающе прощебетало морское создание с хвостом тунца, она, по-видимому, была самая главная.
Быстро прокрутив в голове наши ночные беседы, когда Лика учила меня плавать в бассейне, я четко припомнила её слова – каждый моряк является собственностью русалки, но только до тех пор, пока не явится на дно морское его невеста или жена, которую он любит более обворожившей его проплывайки. Другой закон гласил об ответственности за похищение чужой икры, это было ни к чему. Еще закон о заплывах в пограничные, территориальные воды, тоже не нужен. Закон о катании на подводных течениях, нет, опять нет. Остановившись на первом варианте, я решительно начала действовать. И опять дилемма: их было двое и спасать надо было обоих.
С трудом подбирая нужные слова я начала врать.
– Этот – мой муж, а этот – мой дружок, – видя, как налились гневом четыре глаза, я поправилась. – Нет, этот – мой дружок, а этот – муж. В общем, они мне дороги оба, и по первому закону моря отпустите нас, иначе я пожалуюсь верховному тритону океана.
– Ничего не поделаешь, девочки. Она права. – Та что с хвостом акулы, огорченно вздохнула. Но отпускать свою добычу русалкам явно не хотелось.
– Доказательства! – Громко завопили они. – Предъявите доказательства!
– Народ требует подтверждение слов, пожалуйста, – с вновь вспыхнувшей надеждой твердо выкрикнула, тунцовохвостая.
Вот об этом мне Лика не говорила, она такая деликатная. Теперь пропадаем из-за её стыдливости. Рассевшись по краю борта, русалки, прикрывшись жемчужными веерами, приготовились оценивать доказательства, с любопытством перешептываясь и заключая пари на то, что я опять ошибусь.
Глубоко вдохнув и сжав кулаки я приготовилась.
– Так который твой муж? – начался суровый допрос.
Я твердо ткнула с спину эльфа – когда приходится врать, то надо врать правдоподобно, этому уже учила меня Мата.
– Просим, ваш выход, заявительница. – И десять пар глаз уперлись в меня
– Чего делать надо?
– Целуй, эльфийка, мы оцениваем, – довольные начинающимся спектаклем дочери моря замерли в ожидании.
О Эльберет, за что мне это!
Видя мое перекосившееся лицо, русалки насторожились, шепот неодобрения побежал по партеру.
– Я только возвращаю долг, – наконец, найдя себе оправдание и поднявшись на цыпочки, я чмокнула его в щеку. Эльф был в полном ступоре, я могла делать с ним все что угодно .
– Ладно согласны – кисло закивали зрительницы.
Один ноль в мою пользу. Умница.
– А я её дружок, – спешил спастись Гимли. – Она просто без ума от меня. Поцелуй меня, крошка гранитная, – не долго думая, он подскочил ко мне и, подпрыгивая, стал усиленно подмаргивать. На третьем прыжке нагнувшись я поцеловала его в лоб.
– Довольны?
Второй номер больше впечатлил мокрохвостых,
– На бис, пожалуйста, – захлопав плавниками, задорно взвизгнули они.
Пришлось целоваться еще два раза, пока довольные зрелищем русалки, обрушив на нас гром аплодисментов и сноп брызг, скрылись в морских глубинах.
– Уф, – перевела я дух, на ближайшие сто лет весь запас поцелуев был исчерпан. Фыркнув в сторону своих незадачливых спутников, спешно пошла чистить зубы.
Удручающие зрелище представлял наш расползающийся по водной глади корабль: с бульканьем тонули обломки рей, а предательская вода находила трещинки и просачивалась на нижнюю палубу.
– Мы тонем, – пытаясь расшевелись обалдевших друзей, я трясла их за плечи, кричала в уши.
Они глядели на меня пустыми глазам, особенно Гимли, который после такого выброса эмоций, как то сразу сник, мечтательно закатив глаза. Мы были на краю гибели, а рассчитывать приходилось только на себя, ну как всегда.
Проваливаясь по пояс в воду и отталкивая какие-то плавающие обломки, я обследовала трюм. Выводы неутешительные: три маленькие течи и одна пробоина, последняя, хоть и над поверхностью воды, все же впечатляла своими размерами. Скоро, набрав достаточно воды, мы начнем тонуть, и ничем не сдерживаемые волны ринутся сюда. "Может лучше было отпустить ребят с русалками, – запоздало сообразила я, – по крайней мере, остались бы живы." Быстро отогнав эту мысль, начала искать что-то толстенькое и плотненькое, эдакую надежную пробочку. Лихорадочно разгребая завалы веревок, досок, пустых бутылок, поминутно оглядываясь на прибывающую воду, я упрямо продолжала поиски.
– Солнечная, ты там надолго, – свесившись сверху, невинно поинтересовалась взлохмаченная голова гнома.
–Гимли, иди сюда, дело есть. – Стараясь придать охрипшему голосу, ласковые нотки позвала я.
– Хорошее дело? – Сразу поддавшись на уговоры, упитанный дружок, спешно спустился вниз.
– В точку, умница! – вслух подзадорила я себя. – Слушай, ты сядешь на эту пробоину, – твердо оборвав его заигрывания, я шлепнула гнома на уже подступающую к пробоине воду. Сиди и не вставай, слышишь. Ты наше спасение.
– Но, это как-то непривычно, Эльфи,– оглядываясь на намокающий зад, – ошарашено запротестовал гном.
– Сиди и перестань думать, просто сиди
– Ладно, не кипятись, сижу, только недолго, предупреждаю, – и, понизив голос до шепота, он добавил. – Вода холодная.
Угу, разделавшись с одной проблемой, можно было приступать к остальным. Выловив новенький котелок, стала черпать воду и, бегая по лестнице, выливать её за борт. Воды меньше не становилось.
– Может, надо сначала законопатить щели? – как всегда правильно и занудно осведомился эльф.
– Вот и займись, хватит прохлаждаться, пока мы с Гимли мужественно боремся с судьбой, ты раздумываешь
– Должен же кто-то на этой посудине работать головой, а не задом, – выразительно глянув на гнома, пробормотал себе под нос мозг нашего корабля
– Да я, не держи меня Эльфи, я сейчас, ненадолго, – порываясь вскочить со своего поста, гном шумно заворочался.
– Сиди, – молитвенно сложив руки, взвыла я. – Ради меня, сиди.
– Хорошо, только пусть этот ушастый не обзывается.
К вечеру совместными усилиями, мы отчерпали воду, замазали смолой щели, разобрали остатки провианта. Гимли смущенно сушил одежду, закрывшись от меня обрывком паруса. Лег возился со сломанным рулем, пытаясь хоть что-то наладить в эдаком беспорядке. Устало опустив голову на моток изорванного каната, я уснула.
На море полное затишье, ровная поверхность сапфирового зеркала, безмятежна и прозрачна. С грохотом отшвырнув бочонок из под пресной воды Гимли учинил допрос:
– Кто вчера мыл голову? – Мы, переглянувшись и сверкнув на солнце аккуратно уложенными прическами, уверенно показали пальцами друг на друга.
– Говорила мне мама, не дружи с эльфами, они за волосы голову продадут, – заворчал гном. Если вас это интересует, то у нас нечего есть. От подстреленного на прошлой неделе альбатроса остались только лапки, я их жевал всю ночь, но в животе не прибавилось.
– На горизонте пока нет птиц, потерпи друг – примиряющее отозвался эльф, высматривая хоть какую-нибудь добычу. Он сегодня уже с раннего утра заступил на пост со своим верным луком. Занятые вопросами питания, друзья совсем упустили из виду меня. Припомнив рыбалку с Матой, я, тайно стащив малую секиру гнома, попробовала оглушить проплывающих рыб: взмахнула разок этой тяжелой палкой и с шумом шлепнулась в воду.
– Эльфи за бортом, – громко вскрикнув, гном подбежал и, уже протянув мне руку, увидел, как красиво кружась уходит на дно его секира. Сначала он не поверил своим глазам, а когда, осознал потерю любимого оружия, еще громче выругался.
– Оставайся там, ты, ходячее несчастье. – Демонстративно повернувшись ко мне спиной, он сел на ограждение борта.
Стараясь не забрызгать косы, я, схватившись за доски обшивки, пыталась влезть обратно, и тут, напоровшись на некстати торчащий острый гвоздь, разрезала руку. Кровь, смешавшись с водой, моментально растворилась. Море взорвалось блестящими спинами хищных селедок, каждая размером с руку, они летели почти не касаясь волн, раздутые жабры жадно ловили запах крови. На время забыв о потере, Гимли бросился за своим топором, предоставив мне одной отбиваться от наседающих рыбок. С визгом пиная их зубастые пасти, я, подняв фейерверк брызг все старалась забраться на борт.
– Врешь – не уйдешь, – бил в виски коллективный разум этой хищной стаи. Ухватив за платье, они старательно стаскивали меня обратно в воду. Я вопила, била руками по их наглым мордам, укорачивалась от клацающих зубов, ныряла и снова карабкалась на корабль.
– Тебе помочь? – вежливо осведомился, эльф, сбивая одной стрелой сразу троих селедок.
– Если тебя это не затруднит, то пожалуйста, – ему в тон прошипела я.
Ухватив за руки, он одном движением выхватил меня из воды. Но селедки не хотели отпускать свою жертву. Взвившись над судном, они атаковали уже на нашей территории.
– Держитесь эльфы, я уже почти нашел свой топор, – орал из каюты Гимли. Громко щелкая челюстями, раззадоренные сопротивлением рыбки, градом сыпались на палубу, я, схватив обломок ящика, старательно прибивала их к дощатому настилу, эльф больше брал на лету – экономя стрелы, он сбивал по несколько тушек подряд, одним выстрелом.
Когда гном, воинственно размахивая найденным топором, выскочил из каюты, все уже было кончено, и поле битвы осталось за нами.
– Неплохо поработали, коллега,– пожав мне окровавленную руку, аранен в первый раз улыбнулся. А вечером, в тайне от гнома, подарил лак для волос. Королевский подарок.
Омываемые теплым течением, мы второй месяц дрейфовали в неизвестность. Эльф по солнцу примерно определил наше положение.
– Скоро должен показаться остовов Морон, населенный контрабандистами и перекупщиками. Гнездо всяческих злодеев.
– Зато какие там верфи, просто мечта, – вторил ему гном.
Они оба, составив список необходимого оборудования, посчитали примерную стоимость, выходило дороговато. Печально вздыхая, Гимли вытащил две серебряные монетки.
– Этого мало, – удрученно похлопав себя по карманам, заключил, эльф.
Еще сильнее помрачнев, гном, стащил золотую коронку с зуба.
– Все, клянусь барлогом, больше ничего нет.
– У тебя, ничего нет? – С надеждой они глянули на меня. Я, развернув платок на раскрытой ладони, преподнесла маленький мифриловый колокольчик.
– Ух ты, мифрил, настоящий, – ухватив моего звонкого друга, гном попробовал его на зуб, – высшая проба – пожалуй хватит на починку и даже останется на провиант.
– Нет, продавать его нельзя, – твердо сказал Лег, – и если ты, Гимли, ничего не смыслишь в наших обычаях, то не лезь. – Рассматривая выгравированное на ободке изречение, он продолжил. – Тайный поклонник. Сестренка, ты имеешь успех в определенных кругах. Кто бы мог подумать.
Взяв колокольчик, он бережно завернул его обратно в платок.
– Не кидайся такими вещами, не заколки.
Гнилые доски причала жалобно всхлипнув, приняли ободранный бок нашего судна. Несколько покосившихся избушек, вросших крышами в прибрежные дюны, ярко освещенный увеселительный дом с трактиром на первом этаже. Просторные сараи, небрежно раскиданные по берегу. Дым смоляных костров застилает пол неба. Разбросанные части кораблей, лодок и плотов довершали картину всеобщего хаоса. Ловко лавируя меж этого беспорядка, двигались темные личности.
– Морские тролли, – тихо прошептал мне на ухо эльф, – скройся внизу. Мы сами.
Гимли расчехлив свой боевой топор, потрогал его острие, и, кивнув другу, присоединился к встрече с прибрежным властям. Я, незаметно скользнув меж канатных ящиков, присела. Спряталась.
К вечеру покинув убежище и осмотрев наш плавучий дом, пришла к неутешительным выводам: никого нет. Зябко передернув плечами, стала ждать. Ночь, наполненная страхом и ожиданием, вступала в свои права. Трещали крылышками мелкие мышки-вампирчики, ласково терлись о причальные столбы волны, печально поскрипывало разбитое днище. Со стороны берега слышались громкие завывания и вымученный смех. Чей-то пьяный голос орал, что его обокрали. Где-то дрались местные псы.
– Святой Низя, спаси нас, пожалуйста, – непрерывно шептала я в темноту. – Спаси. Спаси.
Мрачные друзья явились на рассвете. Не глядя мне в глаза, они, держали совет.
– Это единственный выход. – Воровато оглядываясь, горячо шептал гном. – Двести серебряных рилли, двести. Слышишь. А она выкрутится. Ты же сам говорил, – счастливая.
– Эльфи, – позвал меня аранен. Печально вздохнув, он отвернулся и, пряча глаза, тихо произнес. – Мы тебя продали, сейчас придет распорядитель торгов. Прости.
Смысл его слов не сразу дошел до меня.
– Двести монет мы уже получили, и еще дадут, если в ходе аукциона цена подскочит, тут маленькая загвоздка, ты не думай ничего такого…, нет, я не могу, эльф, лучше ты спроси, – перебивая Лега, влез гном.
– Это ты хочешь подороже продать, ты и спрашивай, – эльф тоже начинал нервничать.
– Ты родственник, тебе ничего не будет, – Гимли упорно толкал его в бок.
Запинаясь, на придворном наречье, новоявленный братик смущенно спросил:
– Ты, ну…, девственница?
Выражение моего лица сначала страшно его озадачило, а затем увертываясь от моих ногтей, он завопил:
– Только не лицо, только не по носу, – а на его щеке уже расплывались четыре ровных глубоких пореза. В моих сжатых кулачках, развевались клочья его золотистых волос, когда, наконец-то справившись вдвоем со слабой эльфийкой, подлые предатели хором поздоровались с располневшим, увешанным драгоценностями троллем.
Тот, с интересом оглядев меня с заломленными за спину руками, довольно чмокнул:
– Какой темперамент, прям тигрица. Заверните товар.